Сьюзен Джонсон 22 страница

– Зато непрактичные мужчины счастливее, – пробормотал герцог, гадая, как долго будет длиться этот ужин и как долго им с Дейзи необходимо присутствовать после ужина, чтобы сохранить вежливость.

– Ну если у всех такие хорошие манеры, что не могут задать волнующий всех вопрос, то спрошу я, – вклинилась Блэйз в наступившую паузу, когда двое влюбленных, забыв про всех присутствующих, нежно смотрели друг на друга. – Почему Изабель передумала?

Этьен ответил после небольшой заминки, так как он в это время представлял себе, как Дейзи лежит на его новой кровати.

– С ней произошло то же, что и с женой Ришелье, только вместо конюха был священник.

– Священник! – Хэзэрд откровенно удивился.

– Ты уверен? – спросил Трэй. Он встречал эту холодную, прекрасно одетую женщину и не мог себе представить герцогиню в такой ситуации.

– Абсолютно, – улыбнулся герцог не без триумфа.

– Зачем же было так противиться разводу? – Трэй вспомнил Валери, у той хватило ума вести себя иначе.

– Изабель была дома, где она чувствовала себя в безопасности. Прислуга никогда не разрешила бы войти в ее комнату без согласия хозяйки.

– Кто обнаружил… ситуацию? – тактично задала вопрос Дейзи.

– Я, – ответил Этьен.

Все были слишком вежливы, чтобы расспрашивать о подробностях.

Но Хэзэрд уже давно жил в этом мире, он спросил:

– Свидетели были?

– Один, но очень хороший. Что в конце концов и убедило Изабель изменить свое решение. К сожалению, все равно развод будет длиться четырешесть месяцев. Бурже предупредил меня. Я сказал ему, что четыре месяца более приемлемы.

– Значит, будет зимняя свадьба, – заключила Блэйз, хитро улыбнувшись. – Белый вельвет и горностай хорошо смотрятся.

– С белыми орхидеями, – добавила Импресс.

– И оркестр Виннеса. – И дети разбрасывают лепестки роз. – Одетые по моде Гейнсборо.

– Возвращайся на землю, Дейзи, а то они запланируют и твой медовый месяц, – засмеялся Этьен.

– Ты возражаешь? – спросила Дейзи, зная свои чувства, но не уверенная в его.

– Нет, – ответил Этьен. Его устраивала любая свадьба, лишь бы побыстрее. – Мы можем скоро уйти? – прошептал он, и она кивнула.

– Можете делать со свадьбой что вам вздумается, – улыбнулась Дейзи Блэйз и Импресс. – И если вы извините нас, то мы уходим, – добавила она, отодвинув стул и протягивая руку герцогу.

– Ты почти не ела, – заметила Блэйз.

– Я уверен, что прислуга Этьена приготовит им чтонибудь поесть попозже, – мудро отметил Хэзэрд.

– Вы можете обойтись в суде без Дейзи в течение нескольких дней? – с безразличным выражением лица спросил Этьен. Вопрос был вежливым, но в любом случае он не собирался возвращать ее раньше чем через неделю. Он и так был очень терпелив, высидев три перемены блюд. Это было больше, чем он мог выдержать.

– Конечно, – сказал Хэзэрд. – Дейзи никогда так много не работала, как в последнее время, но я подозреваю, что она просто заполняла работой день. Дай нам знать, если вам чтонибудь потребуется в долине.

– На этой неделе там установят телеграфную связь и телефон, так что мы не будем изолированы.

Стоя рядом с Дейзи и держа ее за руку, он чувствовал непреодолимую потребность сжимать ее в объятиях тысячу лет. Прошедшие без нее недели в Париже были слишком одиноки.

Дейзи сжала его руку, как будто разделяя его чувства.

– Мы дадим о себе знать, – сказала она. Каждый понял, что посетителей там не ждут.

Ночной воздух был прохладен, яркие звезды особенно заметны здесь, на высокогорье. Этьен с трудом управлял одноконным экипажем, пока они двигались через городские улицы. В предместье он взял поводья в одну руку, а другой дотронулся до пальцев Дейзи.

– Ты не замерзла?

Она покачала головой: меховая накидк» согревала» ее, создавая уют и тепло.

– Ты устала?

– Немного.

Она все чаще ощущала усталость. Это, наверное, изза ребенка, он забирает часть моей энергии, подумала Дейзи.

– Я уложу тебя полежать минут на двадцать, пока Луи приготовит свое фирменное теплое молоко с миндалем.

– Ты заботишься обо мне, как заботился, наверное, о своих детях. – Она одарила его теплой улыбкой.

– Да, но в этом случае, – сказал герцог с волнующей хрипотцой в голосе, – забота имеет некоторые преимущества. Я рассчитываю на ответную заботу с твоей стороны. – Он провел тыльной стороной ладони по ее щеке. – Ты вся сияешь. Ты так же рада, как я? – Он усмехнулся в звездную ночь, добавив самоуверенным тоном: – Никто не может быть так же доволен, как я, но ты – хотя бы наполовину?

– Знаешь, я смотрю сотню раз на день в зеркало, чтобы увидеть… первые признаки появления нашего ребенка. – Приподнявшись, она поцеловала его в прохладную щеку. – Я без ума от счастья. Спасибо за скорый приезд. Я сказала отцу, что не надо тебе телеграфировать, время еще терпит, но в то же время я так хотела видеть тебя рядом… прямо сейчас. Я не могла ждать.

– Когда я получил твою телеграмму и прочитал ее, то нормально соображать уже не мог. Бурже говорил, что я на какоето время буквально перестал дышать. Нельзя мне быть так долго далеко от тебя.

– Как долго ты можешь оставаться здесь?

– Я буду столько, сколько необходимо. Неопределенность его слов испугала Дейзи – они не свидетельствовали о постоянстве. Хотя, реально глядя на вещи, она понимала, что он не мог предложить ей то, чего она хотела.

– Я довольна, что ты нашел дом.

Дейзи говорила без всякого намека на кокетство. Герцог обещал жениться на ней, как только его развод станет фактом, что ж, пока нужно удовлетвориться этим и не желать большего.

– Я собираюсь построить коечто получше чуть позже.

– Я чувствую, что мои инстинкты собственницы становятся более активными. До сих пор я жила с родителями и была довольна.

– Давай завтра пройдемся по магазинам. Сегодня я успел купить только самое необходимое. Ты лучше меня знаешь, что нужно.

– Я хотела бы купить вещи для новорожденного. Он обхватил ее плечи.

– Мы купим целый магазин, нет – склад.

– Я бесконечно люблю тебя, – сказала она, – но я ревнива и мелочна, поэтому хочу, чтобы ты каждый день, каждую минуту был рядом со мной. Я хочу, чтобы ты оставался со мной после того, как мы купим одежду для младенца, и после того, как он будет иметь братьев и сестер.

– Подчиняюсь, – ответил Этьен полушутливо.

– Я не люблю это слово, – нахмурившись сказала Дейзи.

– Я надеюсь, что наш ребенок заставит тебя почувствовать это. Я не собираюсь исчезнуть, не волнуйся.

– К сожалению, ты можешь исчезнуть. Бурже не в состоянии телеграфировать тебе по каждому вопросу и решать некоторые вещи без тебя.

– Оставь эти проблемы мне. Ты не должна волноваться по всякому поводу.

– А если чтонибудь случится в Париже и тебе телеграфирует Бурже, ты снова уедешь, – вздохнула она.

– Ты носишь моего ребенка, и я хочу дождаться и увидеть его.

– Ты уверен? – ее вопрос был вызван потребностью в гарантиях.

– Я подсчитывал дни и часы, когда увижу тебя, с тех пор как получил твою телеграмму. Идя к Изабель, я был готов, если придется, просить развод на коленях. Я никогда ничего не желал так в своей жизни, как быть с тобой.

На лице Дейзи появилась благодарная улыбка.

– Ты позволишь спросить тебя?

– Я позволю тебе все что ты захочешь, дорогая.

– Тогда скажи мне, почему женщины любят тебя? – она спросила это, явно провоцируя его.

Герцог распознал эту знакомую интонацию и поэтому ответил просто:

– Наверное, потому, почему ты любишь меня. Спустя несколько минут они прибыли в Долину Чистой Реки. Луи приветствовал их на пороге. Дейзи ощутила восхитительное чувство возвращения домой. Луи был неотъемлемой частью их существования в Париже, в доме на Сене. Но стойка для оружия в прихожей и голова лося на стене говорили о том, что это далеко не Париж.

– Завтра у тебя, дорогая, свободный день, – сказал Этьен, указывая ей на ведущую на второй этаж широкую лестницу, устланную ковром, типичным для охотничьего дома. – Сегодня мы только начали уборку. Судя по тому, что здесь было, владельцами дома были одни холостяки.

– Этьен, ты не будешь возражать, если я кое о чем попрошу?

– Это и твой дом, любимая.

– Тогда убери эту голову со стены.

– Луи, сними ее.

– Сию минуту, ваша светлость.

– Лучше утром, Этьен.

– Утром, Луи, – сказал герцог. – Если тебе требуется помощь…

Луи понял, что герцог сейчас совсем не расположен думать о голове лося, он хотел совсем другого.

– Очень хорошо, ваша светлость, – ответил он, открывая дверь в спальню. – Ваш пунш, монсеньор герцог, готов, стоит на столе у камина, а ваше молоко, мадемуазель Дейзи, я сейчас принесу.

– Спасибо, Луи. Скажи повару, что завтрак будет поздний.

– Конечно, ваша светлость. И, если мне позволено будет сказать, ваша светлость, то мне очень приятно видеть мадемуазель Дейзи в нашем доме.

– Ты можешь ей сказать об этом сам, Луи. В этом доме церемонии ни к чему, – Этьен радостно улыбнулся. Луи развернулся с поклоном в сторону Дейзи:

– Это огромное удовольствие видеть вас здесь, мадемуазель Дейзи.

Дейзи улыбнулась этому доброму немолодому человеку, который много лет заботился об Этьене.

– Я рада вернуться к вам, Луи. И завтра вы должны помочь мне привести этот дом в порядок.

– Конечно, мадемуазель Дейзи. Теперь, когда у дома есть хозяйка, обстановка требует существенных изменений. Мы ждем ваших указаний.

Этьен, стоявший в стороне, решил, что вежливая беседа слишком затянулась и выразительно посмотрел на Луи. Луи немедленно сказал:

– Доброй ночи, монсеньор герцог. Не желаете чтонибудь еще?

– Нет, – ответил Этьен.

– Доброй ночи, мадемуазель.

– Доброй ночи, Луи.

Когда дверь за Луи закрылась, Этьен наконец притянул Дейзи к себе и крепко, страстно поцеловал. Все это время он вынужден был только вежливо разговаривать с ней, пока они находились у родственников или были в дороге. Теперь он был с ней наедине после недель разлуки и испытывал огромную потребность выразить свои чувства. Он не отрываясь смотрел на нее.

Она чувствовала свое тело поновому – более мягким, округлым, ее грудь стала полнее. Обняв герцога за шею, Дейзи привстала на цыпочки и прижалась к его губам, пытаясь передать, как истосковалась.

Она почувствовала его возрастающее возбуждение. Оторвавшись от ее губ, он покрыл поцелуями милое лицо. Она желала целовать его снова и снова. Но герцог отклонился от нее.

– Я обещал дать тебе отдохнуть, – сказал он, – помнишь?

Дейзи часто дышала, сердце учащенно билось, она чувствовала его эрекцию, и это сжигало ее желанием. Ее язык коснулся его нижней губы.

– Поцелуй меня.

– Тебе нужно поспать. – Он мягко поцеловал ее, и она прижалась к нему еще ближе, чтобы лучше чувствовать его возрастающее желание.

– Ты должна спать теперь за двоих, – прошептала Этьен, мягко проводя руками по ее талии. Его губы снова приблизились к ней.

– О… – вздохнула Дейзи, когда он снова отодвинулся от нее. Ее рука скользнула к вздувшейся выпуклости на его брюках. – Ты не кажешься утомленным. – Она слегка сжала пальцы,

Стон Этьена вырвался глубоко изнутри, широкая улыбка появилась на лице. Сон – это последнее, о чем он сейчас думал.

– Я мешаю тебе спать? – шептала Дейзи, продолжая свой массаж.

– Замечательно, – страстные зеленые глаза герцога пристально смотрели на нее. – Боюсь, что я всю ночь не дам тебе спать после этого. Ты не возражаешь?

Было чтото диковатое в его мягком голосе, вызывающем опьяняющее волнение. Ее соски напряглись, а грудь болела, стоило ей прикоснуться к Этьену. Трепетная дрожь между бедрами и ощущение увлажненного тепла с трудом позволили ей выдохнуть:

– Я не возражаю…

Она немного приоткрыла глаза, в них бушевало пламя желания.

Аромат сосновых бревен наполнял воздух. Тепло от горящего камина согревало комнату. Единственная керосиновая лампа отражалась в высоком зеркале на стене.

– Распусти волосы, – сказал Этьен, убирая руки с ее плеч.

– Я сейчас разорву на тебе одежду, – сказала Дейзи, дотрагиваясь до его шейного платка. Мягкий стук в дверь прервал ее.

– Позже, – пообещал герцог хриплым голосом. – Тебя ждет твое молоко, – и он подвел Дейзи к бархатной кушетке.

– Подожди меня здесь.

Их глаза на секунду встретились в свете танцующего огня камина.

– Я не хочу долго ждать, – сказала Дейзи.

– Я вообще не хочу ждать, – ответил Этьен, проводя ладонью по ее полной груди. – Не двигайся. – Он мягко поцеловал ее и быстро подошел к двери.

Поблагодарив Луи, он отпустил его и поставил поднос на маленький столик.

– Распусти волосы, – повторил он, сбрасывая жакет и садясь на стул возле нее.

Она начала медленно вытаскивать шпильки из волос, которые падали крупными локонами на ее плечи, рассыпаясь по платью. Этьен принимал у нее заколки. Когда она вытащила последнюю, герцог положил горсть блестящих шпилек на стол возле кушетки. Вернувшись, он нырнул рукой в черный шелк ее волос, позволяя им скользить между пальцами.

– Это мое, – сказал он, держа ее волосы в своей руке. – Ты моя, – добавил он, проводя кончиками волос по ее губам.

– Я так долго чувствовала себя обделенной, – сказала она, откинувшись назад, отчего ее грудь соблазнительно поднялась.

– Теперь я здесь, чтобы ты не чувствовала себя обделенной.

– Я люблю этот звук, – сказала она, расстегивая верхнюю пуговицу на платье. Платье Дейзи было строгого, почти монашеского покроя, из тяжелого шелка, с длинными рукавами, воротничком и манжетами из черного бархата.

– Это наряд, в котором я выступаю в суде. Он мало мне соответствует.

– Не соответствует чему?

– Моему внутреннему содержанию.

– Которое начинает проявляться сейчас. С каждой расстегиваемой пуговицей лифа все больше открывалась ее изящная, украшенная кружевами сорочка, обнажалась атласная кожа, очаровательные холмы грудей.

– Это все для тебя, – сказала она с соблазнительной улыбкой.

– Только для меня, – прошептал он. – Тебе помочь?

Дейзи мотнула головой. Она расстегнула последнюю пуговицу и, полностью распахнув лиф платья, начала медленно снимать его через голову. Как только она освободилась от тесного платья, ее грудь открылась и почти выпала из сорочки. Герцог придвинулся ближе. Она подала ему лиф, как будто он был ее камердинером. Герцог не сводил с Дейзи глаз.

– Твоя грудь стала больше, – сказал он, проводя рукой по шелку сорочки.

– Она готовится к материнству, – сказала Дейзи со вздохом удовлетворения. – Я чувствую, даже воздух вокруг них становится теплее.

– Ты не против беременности?

– Я наслаждаюсь этим состоянием, – ответила она, потянувшись, подобно кошке, на мягком темнозеленом бархате кушетки, отчего ее груди рельефно выделились в кружевном верхе сорочки.

– Ты обещал баловать меня. – Обязательно, – сказал Этьен с нескрываемым вожделением. – Я обещал.

– Ты должен избавиться от своей одежды, потому что я не видела тебя очень давно, а я больше не могу терпеть.

– Мы очень быстро все исправим.

– Конечно. – Ее голос отражал нетерпение. Он снял шейный платок, расстегнул жилет и рубашку и уронил их на пол. Сняв низкие ботинки, он отбросил их в сторону, чтобы избавиться от брюк. Дейзи с вниманием наблюдала за его движениями, когда он расстегивал брюки в месте рельефной выпуклости. Он посмотрел на нее с усмешкой.

– Портные никогда не учитывают любовной ситуации – безумное количество пуговиц.

Но он успешно справился с задачей. Тем же изящным движением он сбросил с себя свежий хлопок нижнего белья с монограммой.

Он был чертовски красив, когда минутой позже стоял перед ней, темный, как араб, мощный и изящный. Его член казался таким большим, что она сказала:

– Я забыла, что…

– Позволь мне восстановить твою память…

– Мне не нравится твой самоуверенный тон.

– Возможно, в менее драматических обстоятельствах ты могла бы себе позволить немного покапризничать, – сказал он, присаживаясь рядом с ней. – Послушай мое сердце. – И, взяв руку Дейзи, положил ее себе на грудь.

Она почувствовала, как бешено колотится его сердце.

– О да… – шептал он, поднимая зеленый шелк ее юбки, медленно отодвигая ее просвечивающееся белье и направляя свою руку к подвязкам чулок на ее ногах.

– У тебя масса нижнего белья, – сказал он с улыбкой, спуская ее чулки. – Ты защищена от вторжения.

– Это моя дневная одежда. Мы приехали домой прямо из суда.

– Я помню, ты подчеркивала, что не носишь ничего лишнего.

– Теперь, когда ты здесь, у меня есть повод отказаться от всего лишнего.

– Так ты всегда будешь готова для меня, – он погладил шелковистые волосы между бедер.

– Да… – прошептала она.

Его пальцы заскользили вниз по увлажненному свидетельству страстного желания. Они скользили мягко, вторгаясь глубоко, и она стонала от удовольствия.

– Ты готова, – прошептал он. Она всегда была готова с ним, подумала Дейзи, подобно наложнице, чья жизнь полностью посвящена удовольствиям хозяина. Ее всегда удивляло, почему эротические фантазии настолько усиливались от его присутствия, прикосновения, голоса.

– Когда ты трогаешь меня, целуешь и хочешь меня, я полностью покоряюсь тебе так, как будто обязана делать то, что ты просишь, или…

– Или? – он нежно гладил ее волосы на горячей поверхности между бедрами.

Ее глаза были полуприкрыты от жара, охватившего тело при его опытном прикосновении.

– Ты не будешь?..

– Буду, – прошептал Этьен. Его пальцы доводили ее до оргазма. – Я чувствую.

Он знал, что Дейзи имела в виду, поскольку нуждался в ней, в этой женщине, которая необъяснимо изменила его жизнь.

Если бы ктонибудь сказал ему полгода назад, что он встретит женщину, которая сделает это с ним, он бы не поверил.

– Я не могу ждать. – Дейзи часто дышала, изо всех сил притягивая его к себе.

И когда он, удовлетворяя ее страстное желание, лег на нее, она кончиками пальцев коснулась его набухшего пениса и нежно ввела его в себя. Он заполнил ее медленно, постепенно проникая вовнутрь. Его руки скользнули под ее бедра, и, когда он сделал первый толчок, сокращая дистанцию между ними, Дейзи закричала в экстазе.

– Наконецто, – прошептал он.

Они закончили заниматься любовью очень быстро, в лихорадочной поспешности, на зеленой кушетке перед камином, потому что очень долго ждали этого.

– Ты смущаешь меня, – сказал, задыхаясь, Этьен. Черные волнистые волосы закрывали ему лицо, когда он смотрел на нее сверху вниз. – Я как неопытный школьник, – сказал он, слегка прижав ее сверху и запутавшись в ее юбках и нижнем белье.

– Я испытываю тот же ненасытный голод, так что мы квиты, – ответила Дейзи, облизывая полные губы и сдерживая волну охватившей ее страсти,

– Я возмещу это тебе, – он говорил серьезно и в то же время, как всегда, поддразнивал ее.

Спустя некоторое время он отнес ее на кровать, положил на край и начал снимать оставшуюся на ней одежду. Развязал шнурки на сорочке, затем добрался до пуговиц на поясе. В это время она сказала:

– Я вся липкая.

– Сиди спокойно. Я закончу раздевать тебя, а потом вымою.

– Но я не чувствую дискомфорта, – тихо сказала она.

– А как ты себя чувствуешь? – спросил он со слабой улыбкой.

– Как будто горячая часть тебя все еще внутри меня.

– Умная девочка, – поддразнил он, целуя ее в губы.

– Поцелуй меня еще сюда, – сказала она, трогая набухшие соски.

– Позволь мне сначала раздеть тебя, иначе мы никогда не избавимся от остальной части твоей одежды.

– Как ты можешь быть спокойным, рассудительным, и это при таком состоянии?

Она коснулась его пениса, который снова был твердым и огромным, как будто ничего не было между ними всего пару минут назад.

– Ктото же должен быть рассудительным, – сказал он с усмешкой.

– Почему? – она кокетливо посмотрела на него.

– Потому что я хочу избавиться от этой надоевшей мне юбки и белья. Этот пояс слишком тугой, – сказал он, ведя борьбу с пуговицей.

– Нужно добавить по дюйму вот сюда и туда, – она показала пальцем.

– Приятная мысль, – сказал он. – Ты нуждаешься в новом платяном шкафе. Завтра.

– Мы не можем все сделать завтра. Кроме того, может быть, завтра я не собираюсь вылезать из постели.

– Хорошо, – сказал он. – Тогда завтра мы вызовем когонибудь из магазина и тебе не нужно будет покидать кровать.

– Это тебе не Париж.

– Торговцы отказываются от денег в Монтане?

– Сплетни разносятся по городу со сказочной быстротой.

– Так же, как и в Париже, да? Она улыбнулась.

– Ты всегда будешь баловнем судьбы?

– В ближайшие годы – да. Терпи, я намерен остаться с тобой навсегда. – Он с треском отодрал пуговицу. – Большая пуговица или маленькая петля, – объявил он с веселым блеском в глазах. – Если я буду все время одевать тебя…

– Или раздевать…

– У меня это само собой получается.

– Я думаю, что тогда у меня через месяц не будет одежды.

– Я улажу это.

– Я умру от счастья… через неделю.

– Я не позволю тебе.

– Как высокомерно. Он усмехнулся:

– Я гдето читал об этом.

– В дополнение к большому практическому опыту.

– С того дня, как я встретил тебя, я предан только тебе. Теперь встань, и мы наконец избавимся от всего этого…

Она подняла руки и обняла его.

– Я все правильно говорю о своей верности? – спросил он с плутоватой улыбкой, когда она отпустила его.

– Это очень приятно слушать, – дразнящим тоном ответила она.

– Я привез тебе подарки. Надеюсь, они сработают.

– Каким образом?

– Обычным, – передразнил он. – Только не надувай губы, или я не дам их тебе.

– Я не дуюсь, – сказала Дэйзи, вдруг подумав о других женщинах, которым он покупал подарки. – Что же, с подарками у тебя богатый опыт.

– Ты не любишь подарки? – сказал он, поднимая ее на ноги, чтобы снять остатки одежды. – Мои тебе понравятся, – сказал он, не обращая внимания на ее ревность и укладывая ее на белоснежные подушки. – Сейчас, подожди немного.

После этого он вымыл ее теплой водой, приготовленной заранее, весьма эротично поглаживая льняной тканью бедра и убирая остатки их любовных утех.

Она была довольна, что позволила ему позаботиться о себе. Позже он вымылся сам, чем удивил ее. Он никогда раньше не делал этого в ее присутствии. Дейзи внимательно наблюдала за ним. Этьен был прекрасно сложен, его возбуждение снова было очевидным. Она поражалась тому, как он мог сдерживать себя, ощущая такую сильную физиологическую потребность, и рационально вести речь о какихто подарках.

Принеся с собой маленький кожаный несессер, он достал стопку фотографий, разложив их на кровати. Взял себе пунш, а Дейзи вручил теплое молоко. Затем сел, скрестив ноги, рядом с ней, среди соблазнительных обнаженных натур Боннара.

Женщины в самых различных позах раздевались, купались, поднимались с постели, лежали, закрыв или открыв ноги в длинных черных чулках, рассматривали себя в зеркале, томно расчесывали волосы.

– Они прекрасны, – сказала Дейзи, – и очень привлекательны в этих черных чулках.

– Они невзрачны для любви, но независимы и очаровательны в своей раскованности. Я подумал, что они понравятся тебе. Но у меня есть еще коечто.

Он наклонился и достал изза кресла картину, на которой была изображена мать, держащая ребенка сразу после купания, – великолепное произведение в японском стиле.

– Это работа американской художницы Мэри Кассатт. Я думаю, что она тебе тоже понравится.

– Я ничего тебе не подарила, – тихо сказала она. – И поэтому чувствую себя виноватой.

Ее пальцы двигались по позолоченной рамке картины.

– Никакие подарки не сравнятся с ребенком, которого ты носишь от меня.

И, придвинувшись к ней, он поцеловал ее долго, медленно, сладко.

Этьен чувствовал ее реакцию, ее желание. Но, оторвав свои губы, забрал у Дейзи пустую чашку и вместе со своей поставил на стол.

– Я не знаю, спит сейчас Луи или нет, чтобы подтвердить мои слова, но теплое миндальное молоко, как рассказывала его мать, использовалось арабами как элексир в определенных целях.

– Поэтому его пьют от усталости?

– Возможно, – сказал Этьен, отодвигая фотографии и картину.

– Это очень полезно – молоко с медом, миндалем и яичным желтком, – добавил он, возвращаясь к ней. – И мы поддержим твое здоровье. – Он обхватил ее груди руками, скользя по их выпуклостям к соскам. Затем коснулся чувствительных точек, нежно, мягко потянув их, наклонил голову и взял один сосок губами. – Я готовлю их к приходу малыша.

Он сосал нежно, постепенно усиливая давление, сначала один, потом другой, пока Дейзи в изнеможении не откинулась на подушки. Ее чувства были напряжены до предела, сфокусированы на его губах, на своем безумном желании, от которого подрагивал каждый нерв, а жар разливался по всему телу.

– Я хочу тебя, – прошептала она. Ее пальцы ласкали его черные волосы, спина изогнулась, грудь приподнялась, а глаза были закрыты от удовольствия.

Он не ответил, продолжая сосать, покусывать тугие выпуклости до тех пор, пока она не почувствовала обжигающее блаженство.

– Открой глаза, – прошептал Этьен, и его рука скользнула между ее ног. Она с трудом открыла глаза, с усилием расставаясь с райским ощущением.

– Посмотри на это, – он положил маленький перевязанный пакет на ее живот.

Пока она развязывала шелковую ленточку, пальцы герцога путешествовали через черный треугольник ее волос между ног вниз к увлажненной щели.

– Я не могу сосредоточиться, когда ты так делаешь, – выдохнула она, замерев на секунду и наслаждаясь ощущениями.

– Я тебе помогу, – сказал герцог, игнорируя ее замечание и разворачивая свободной рукой серебряную бумагу. – Тебе нравится?

Внутри лежала дюжина пар шелковых чулок всех оттенков, роскошных и изысканных.

– Они великолепны, – сказала Дейзи, слегка касаясь их. – Они предназначены для свиданий и поклонников.

– Надень черные с сиреневыми подвязками, как у Боннара на фотографиях.

– Помоги мне. – Она подняла колено и откинулась назад.

Черные чулки скользили по ноге медленно, от носка к мягкой роскоши бедер и далее – к сладкому проходу. Дейзи испытывала чувственное удовольствие от всей этой процедуры.

– Я не хочу чувствовать себя рабыней для развлечений, – прошептала Дейзи.

– Мне остановиться? – вежливо спросил он.

– Нет, продолжай.

Она кивнула головой, поскольку поняла, что любит наслаждения больше, чем независимость.

– Есть еще один чулок.

Она думала, что истечет в экстазе, когда подняла вторую ногу и Этьен начал надевать его. Он умел управлять ее чувствами, его пальцы двигались то быстрее, то медленнее, нежно поглаживая ее тело. Спустя какоето время она с трудом открыла глаза. Простыни под ней казались прохладными изза жара охватившего ее возбуждения.

Этьен положил руки на ее грудь и очень нежно сжал пальцы. Затем его руки переместились к бедрам, еще ниже…

– Я хочу, чтобы ты почувствовала это… – его пальцы двигались по внутренней стороне бедер к увлажненному треугольнику, возбуждая в ней пульсирующее пламя.

Она выгнулась в его горячих руках.

– Твои чувства становятся более яркими, будоражащими сердце и кровь благодаря миндалю. Он очень полезен, – добавил он с усмешкой.

– Как это прекрасно, – сказала она, – я истекаю в экстазе.

Кончиком языка она облизывала пересохшие губы.

– Ты хочешь, чтобы я поцеловал тебя?

– И это тоже, – жадно сказала она.

– Я сделаю это, если ты посмотришь еще несколько подарков.

– Опять? – она недовольно и своенравно надула губы, но ее темные страстные глаза, сейчас совершенно бесстыжие, совращали его.

Требовалось огромное усилие, чтобы не видеть этого взгляда, но герцог знал, что было в коробках, и твердо сказал:

– Посмотри.

Он достал две коробки от Душе – одну маленькую, другую очень большую.

Дейзи узнала упаковку от знаменитого кутюрье и догадалась, чего ожидать, но то, что она достала из серебряной бумаги, поразило ее – кружевной корсет ослепительно белого цвета с отдельными чашечками для каждой груди. Он был устроен както очень необычно. Приложив его к себе, она спросила:

– Ты хочешь взглянуть, как я в этом выгляжу? Он улыбнулся в ответ, растянувшись во весь рост на кровати.

Она встала, обнаженная, в одних черных чулках, и подошла к напольному зеркалу. Откинув волосы на плечи, она вложила свои пышные груди в кружевной корсет, не застегивая его, затем сказала:

– Ты, конечно, понимаешь, что мне нужна помощь, если я собираюсь искушать тебя в этом эротическом наряде.

– Да, мадам, – сказал Этьен, копируя американский акцент. Затем встал и помог ей.

Корсет стягивался шнуром, который проходил через серебряные петли – дань индустриальной революции, однако металлические детали были сделаны явно не машиной, а вручную, с прекрасной гравировкой на каждой.

– Скажи мне, если шнуровка очень тесная, – сказал он, затягивая шнур, отчего грудь Дейзи поднялась, подчеркивая талию и бедра.

– В самый раз, – ответила она, улыбнувшись ему через плечо. – Но, послушай, у Душе ведь не было моих размеров.

– Да, но у меня хорошая память, – сказал герцог, обхватывая затянутые в корсет груди и улыбаясь ей в зеркало. – И потом, Душе понял мое описание. – Его пальцы двигались к соскам. – Эта вещь придумана для удовольствия.

⇐ Предыдущая 17 18 19 20 212223 24 25 26 Следующая ⇒