РУССКИЕ КРУГОСВЕТНЫЕ МОРЕПЛАВАТЕЛИ 13 страница

Датчане очень радушно встретили наших моряков. Все офицеры и матросы по нескольку раз побывали в городе и осматривали его. Обширный военный порт говорил о былом могуществе Дании. Когда-то первоклассная морская держава, боровшаяся с соединенными флотами Англии, Швеции и Ганзейского союза, Дания того времени имела очень незначительный флот. Для сокращения расходов несколько больших кораблей были введены в порт, разоружены, над палубами их построены крыши, и корабли мирно доживали свой век.

На наших моряков Копенгаген, с его аккуратными однообразными постройками, чистенькими и довольно пустынными улицами, где почти не слышно никакого шума, сначала произвел впечатление чинности и скуки, но вскоре они переменили мнение и нашли, что датчане любезный и веселый народ.

В городе было много красивых дворцов, превращенных большею частью в музеи. Некоторые из них моряки осмотрели. Более других им понравился Розенберг, сооруженный в начале XVII в. Этот дворец в готическом стиле, богато украшенный фантазией архитектора, превращен в королевский музей, а роскошный парк вокруг него - сборное место копенгагенских нянек.

Для прогулок и народных гуляний в Копенгагене немало мест. Бульвар «Длинная аллея», между цитаделью и портом, с живописным видом на море всегда был полон публики. Летом в огромном парке Диргазе устраивалась ярмарка с балаганами, качелями и другими развлечениями. Но из всех мест народных гуляний самое излюбленное в Копенгагене - Тиволи, с его гигантскими старыми деревьями. Здесь гуляли все граждане города и моряки многочисленных судов, датских и иностранных. Вечером огромные толпы направлялись к этому месту отдыха в двух шагах от центра города. Часть парка Тиволи, в несколько квадратных километров букового дерева, покрыта прудами, озерами, ручейками, водопадами и лужайками.

Тиволи особенно оживлен по праздникам, когда там собирался почти весь город, и - что замечательно - в нем не было ни одного полицейского. На всех этих гуляньях порядок никогда и никем не нарушался. Многие из наших моряков ездили и ходили по окрестностям Копенгагена. Проголодавшись на прогулках, они заходили в домики крестьян, там их гостеприимно принимали, угощали чем могли, отказываясь часто брать за это плату.

15 сентября «Сенявин» и «Моллер» вышли в море. Переход до Портсмута был сделан при очень сильном шторме.

Вечером 23 сентября подошли к знаменитому Галоперскому маяку как раз в то время, когда его зажигали.

«Большое волнение качало его так ужасно, - говорит Литке в своем донесении, - что голова кружилась смотреть на него, и нельзя было не пожалеть сердечно об участи на нем живущих. Одна только закоренелая привычка к морю может сделать такое положение сносным. Поэтому здесь в смотрители маяков определяются старые, выслужившиеся моряки».

На другой день подошли к острову Уайт, а вечером 25 сентября шлюпы стали на якорь на Спитхедском рейде поблизости друг от друга.

Стоянка здесь продолжалась около месяца. В Лондоне купили нужные экспедиции астрономические и физические инструменты, в Портсмуте - цепные канаты и якоря.

Литке производил опыты над постоянным маятником в Гринвичской обсерватории. Опыты принадлежали к числу самых трудных в опытной физике. При производстве их Литке помогали заинтересовавшиеся гринвичские астрономы, три капитана английского флота и секретарь адмиралтейства.

В свободное от службы и работ время наши моряки съезжали на берег. Англичане показывали свои доки, портовые мастерские, арсенал, адмиралтейство, два линейных корабля: «Виктория» и «Леандр».

«Виктория» стояла на рейде с поднятыми флагами, означавшими знаменитый сигнал адмирала Нельсона, поднятый на этом корабле перед началом Трафальгарского сражения: «Англия ожидает, что »каждый исполнит свой долг».

«Леандр» чинился в доке. Этот корабль английского флота был взят в 1798 г. французами близ египетских берегов, но в следующем году отнят у них в Корфу русским флотом и по дружбе с Англией подарен ей императором Павлом I. Много рассказов о Трафальгарском сражении выслушали наши моряки от англичан.

21 октября все работы и расчеты с берегом были закончены, и на другой день «Сенявин» и «Моллер» вышли в море и направились к Канарским островам. Свежий попутный ветер быстро подгонял корабли, и скоро Портсмут остался далеко позади. К вечеру миновали портландские маяки - последний пункт берегов Европы, и на следующее утро шлюпы были в открытом океане,

«Ветер здесь почти попутный - был сильнейший шторм, - писал Литке, и качка, какую мы испытывали, превосходила всякое описание. Выход из Английского канала позднею осенью есть подвиг, на который мореходец всегда решается с некоторым беспокойством».

Вскоре по выходе из Портсмута ночью во время бури «Сенявин» и «Моллер» потеряли друг друга из вида. На всякий случай командиры шлюпов условились перед выходом в море встретиться на острове Тенериф, а затем идти вместе в Южную Америку в Рио-де-Жанейро.

3. НА КАНАРСКИХ ОСТРОВАХ. ПЕРЕХОД ЧЕРЕЗ АТЛАНТИЧЕСКИЙ ОКЕАН. В РИО-ДЕ-ЖАНЕЙРО.

2 ноября рано утром «Сенявин» подошел к Канарским островам и начал заходить на Санта-Круцский рейд острова Тенериф. Издали виднелись залитые солнцем здания Санта-Круц, вытянувшиеся в одну линию. На дальнем мысе несколько ветряных мельниц. Две высокие колокольни, одна - четырехугольная, другая - цилиндрическая с колоннадой.. Небольшой мол для шлюпок. Над всем этим - массивы гор, теряющие свои вершины в облаках и тумане. На рейде стояло несколько судов. «Моллера» среди них не было. Подойдя к берегу, сенявинцы увидели на отмели перед самым городом торчавшую из воды кормовую часть довольно большого судна, а на берегу недалеко от нее - несколько палаток из парусов. «Не «Моллер» ли это разбился?» - промелькнуло в голове Литке.

В это время навстречу «Сенявину» лавировал английский бриг. Литке опросил его и узнал, что обломки разбитого корабля принадлежат гаваннскому судну, выброшенному на отмель бурею, свирепствовавшей несколько дней назад.

Прибывший на шлюп портовый лоцман поставил «Сенявина» на якорь в полумиле от берега. Вскоре на шлюп приехали торговцы с фруктами и цветами, прачки, поставщики провизии, продавцы вина, привезшие для пробы целые ящики маленьких бутылочек манзаниллы, малаги, амантиляды, дон-педрохименец, хереса и других испанских вин.

После взаимного обмена артиллерийскими салютами шлюпа и крепости Литке съехал на берег в сопровождении депутации, присланной к нему губернатором островов с приветствиями и предложениями услуг.

По рассказам тенерифских властей, за несколько дней до прибытия «Сенявина», 27 октября, над Канарскими островами пронесся ужасный ураган, причинивший огромные опустошения и потопивший на Санта-Круцском рейде три судна. У соседнего острова Канарии было разбито десять судов. Ураган сопровождался небывалым ливнем, причинившим много вреда. Хлынувшая с гор вода снесла много построек за городом, смыла почти совсем одну из крепостей, несколько пушек с нее унесло в море; от десятков плантаций не осталось и следа. Число жертв превышало четыреста человек, убытки достигали пяти миллионов пиастров.¹ Во время урагана произошло повторившееся несколько раз землетрясение.

О шлюпе «Моллер» здесь не было никаких известий. Литке пришел к убеждению, что он направился прямо в Бразилию, не заходя на Канарские острова, а потому, дорожа временем, решил простоять на Тенерифском рейде только двое суток для пополнения запасов свежей провизией и пресною водой.

_________________

¹ Пиастр - 5 рублей 25 копеек золотом по курсу того времени.

Это решение очень не понравилось естествоиспытателям экспедиции, которые собирались совершить восхождение на вершину тенерифского Пико-де-Тейде¹ и посвятить несколько дней обозрению главнейших естественных достопримечательностей острова.

Команду и офицеров шлюпа Литке разделил на две смены и разрешил им по очереди съехать на берег и познакомиться с городом и его окрестностями.

По мере приближения к берегу отчетливо вырисовывались оживленный порт, маленький город, белый мол, пестрая толпа на берегу. Тут были испанцы, негры, арабы, цыгане и другие национальности. Высадившись на берег, моряки направились в город. Почти на каждом шагу им встречались следы разрушений от урагана: взрытые мостовые, разрушенные стены и дома. Морякам очень хотелось посмотреть Пико-де-Тейде, вершина которого скрывалась в облаках, но от этого пришлось отказаться за краткостью стоянки.

За городом шли деревушки с низенькими белыми домиками под плоскими крышами, фермы, прятавшиеся среди пальм, фруктовых деревьев и виноградников.

Вечером почти пустые в дневную жару улицы пестрели яркой и шумной толпой.

Естествоиспытатели экспедиции съездили в Лагуну и Оратаву,

находящиеся на северной стороне острова. В Лагуне натуралисты осмотрели необыкновенный ботанический сад, где собраны все растения, встречающиеся в тропической полосе мира.

4 ноября «Сенявин» ушел из Тенерифа в Бразилию. Вскоре наступило безветрие, томившее моряков десять дней. Бывали дни, когда корабль за сутки подвигался вперед только на четыре мили. Жизнь на шлюпе текла однообразно, но не скучно. Помимо общих артиллерийских учений, пожарных и водяных тревог, занятий по специальностям и грамотности, службы по кораблю, все находили себе какое-нибудь дело: читали книги из судовой библиотеки, вели дневники, играли в шахматы, домино, трик-трак, занимались музыкой и пением.

Мимо островов Зеленого мыса «Сенявин» прошел при сильном шторме и проливном дожде. 23 ноября шлюп опять попал в полосу безветрия и продвинулся за две недели только на три градуса широты, и то лишь пользуясь довольно частыми шквалами, сопровождаемыми жестокими грозами и ливнями. Когда шквалы проходили, моряки страдали от безветрия и зноя. Всякое облачко на горизонте встречалось с радостью, как предвестник ветра, но чаще всего оно исчезало, не защитив истомленных моряков от палящих лучей солнца.

Наконец, «Сенявин» дождался юго-восточного пассата, который дал возможность 13 декабря после сорокадневного плавания от Канарских островов пересечь экватор. Переход через экватор, как знаменательное событие в жизни _________________

¹ Пико-де-Тейде - погасший вулкан. Высота его 1220 м.

моряков, был торжественно отпразднован. Корабль вымыли, вычистили, покрасили и осветили фонарями. Офицеры надели парадную форму, матросы первый срок своего обмундирования и, в сосредоточенном молчании, стоя во фронте, ждали заветной минуты.

В момент перехода через экватор были подняты стеньговые флаги и произведен салют в одиннадцать выстрелов. Литке поздравил офицеров и матросов с прибытием в южное полушарие. Моряки прокричали девять раз «ура» и выпили приготовленный пунш, поздравляя друг друга.

Появился матрос, одетый Нептуном, с трезубцем, короной и белой бородой.

- Кто осмелился задеть килем нос моей супруги? - закричал он.

Старший офицер лейтенант Завалишин ответил:

- Российский военный шлюп «Сенявин».

Тогда Нептун окатил из ведра водой каждого, кто в первый раз переходил экватор. Все очень охотно приняли это крещение. Из всего экипажа только один капитан не подвергся освежающему душу: переход экватора для него не был новинкою.

Для команды устроили угощение. Сварили свежий суп с картофелем, спаржею, тыквою и зеленым горошком, на каждые пять человек были зажарены по две утки с яблоками и сделано по сладкому рисовому пудингу. Кроме того, каждый получил по бутылке английского портера. Веселье было общее и продолжалось до глубокой ночи.

Вообще Литке делал все возможное, чтобы развлекать и веселить матросов, считая, что веселое и бодрое настроение способствует здоровью и вместе с тем делает приятною службу.

По праздникам у матросов бывали вечеринки, маскарады, спектакли, для которых они сами сочиняли пьесы. Неграмотным были розданы азбуки, умеющим читать - книги. Мичманы и штурманские кондукторы учили матросов грамоте. Чтение было одним из самых любимых общих занятий, учителя были всегда окружены очень внимательными слушателями.

Пользуясь штилями и маловетрием, моряки охотились на корме шлюпа за чайками и альбатросами с помощью обыкновенных рыболовных удочек. Пойманных альбатросов всегда отпускали на волю, предварительно навесив им на шею медные дощечки с надписью названия судна, года, месяца и числа и долготы места. Размер крыльев у некоторых из пойманных птиц достигал 4,35 м. Альбатросы не могли взлетать с палубы, они били крыльями по палубной настилке до изнеможения. Их приходилось поднимать завернутыми в флагдук на марс, и тогда только, легко взмахнув крыльями, они быстро улетали.

27 декабря вечером, во время жестокой грозы и сильного дождя, «Сенявин» вошел в бухту Рио-де-Жанейро. По берегам ее блестели тысячи огоньков улиц и набережной. Казалось, по этим огонькам можно нарисовать весь город. Бухта углубляется на 12 миль в материк, так что отдаленные берега его едва видны. Она усеяна многочисленными островами, а берега испещрены небольшими заливчиками, то видимыми, то скрытыми между холмами. Берега суживаются у входа, где конусообразный пик - Сахарная Голова - выдвинулся вперед, как бы желая сблизиться с противолежащею крепостью Санта-Круц.

Город Рио-де-Жанейро расположен амфитеатром на левом берегу. Много домов и церквей раскинулось в живописном беспорядке по холмам и долинам. Близ города несколько островов заняты укреплениями и адмиралтейством. Между ними - обширный рейд с большим количеством судов.

«Сенявин» стал на якорь в полукилометре от «Моллера», пришедшего сюда на десять дней ранее.

Отдав положенный салют нации, моряки отправились с визитами на стоящие здесь военные корабли и к береговым властям. Свободные от службы офицеры и матросы были отпущены в город. Бродя по улицам, они вышли на огромную площадь с дворцом, двумя церквами, с рынками и фонтаном в виде обелиска. К площади примыкали узкие улицы довольно странного вида: нижний этаж дома был часто выкрашен в один цвет, а верхний - в другой; иногда пространство между двумя окнами было покрыто одною краскою, а следующий простенок - другою. Такое же разнообразие было и в карнизах и в украшениях окон. У каждого здания было много балконов, расположенных без всякой симметрии.

В большом каменном здании рынка моряки заглядывали в расположенные вдоль стен лавки со всевозможною живностью: рыбой, попугаями, золотыми свинками, разной птицей, оригинальной посудой и пр. Центр рынка занимали продавцы фруктов и зелени. За лотками, заваленными апельсинами, бананами и другими фруктами, сидели бразилки, португалки и негритянки в живописных костюмах. У некоторых негритянок были на щеках метки - трехпродольные разрезы. Большинство торговок сидело под парусинными зонтами. Яркие костюмы, множество фруктов, цветов и зелени придавали рынку пестрый, восточный вид. Против рынка тянулась длинная широкая улица Воллонго. Здесь внизу каждого дома были лавки, где продавались негры.

Жестокость хозяев в обращении с невольниками была неописуема. Отчаяние рабов было подчас так велико, что они ели землю, чтобы скорее кончить свои дни. Если хозяин замечал это, то надевал на негра железную маску с двумя отверстиями для глаз и рта и не снимал ее по несколько дней. При всем этом бразильцы уверяли, что в Рио-де-Жанейро положение негров несравненно лучше, чем внутри Бразилии и в Вест-Индии. На базаре невольники сидели скорчившись в ожидании своей судьбы. Тут же находился надзиратель, обязанный показать покупателям товар в лучшем виде. По данному им знаку, невольники вставали, скакали с ноги на ногу, подпрыгивали, припевая. Надзиратель, держа в руке плеть, подщелкивал их и выкрикивал ругательства. Сделав выбор, покупщик выводил товар из рядов, осматривал его, поколачивал по разным частям тела, открывал и смотрел рот, словом, поступал так, будто покупал животное.

К вечеру попадалось много негров с кадками на головах, и улицы наполнялись зловонием. Кадки заменяли помойные ямы. Только благодаря исключительной ловкости и опытности негров кадки эти не падали с их голов и не обливали прохожих.

Встречая негритянку, моряки невольно смотрели на ее ноги: только свободные имели право носить башмаки. Свободные негритянки зачастую несли свои башмаки в руках, должно быть, для того, чтобы их не смешивали с невольницами.

В Рио-де-Жанейро «Сенявин» простоял пятнадцать дней. Ежедневно все не занятые службою офицеры и матросы съезжали на берег. В городе были красивый театр, публичная библиотека, музей.

За городом по обеим сторонам дороги тянулись обширные дачи. На расстоянии 6-7 м от дороги стеною подымался девственный лес. Стволы деревьев едва проглядывали сквозь густую зелень ползучих растений. Цветов было мало, но в некоторых местах горел, как звезда, на зеленом фоне одинокий страстоцветник. Земля по краям леса и дороги вся покрыта кустарником колючих мимоз. Естествоиспытатели Мертенс, Постельс и Китлиц почти все время пребывания в Рио-де-Жанейро проводили в окрестностях города и собрали огромные коллекции бабочек, насекомых, камней и растений, из которых многие имели целебные свойства. Литке усердно занимался астрономическими наблюдениями и физическими опытами. Для этого на все время стоянки он переселился с корабля в Прайя-Гранде, на восточную сторону губы, где нашел для своих работ удобное место. Он почти ни с кем не виделся, посвящая все время научным занятиям. Закончив свои труды, 10 января 1827 г. он возвратился на корабль и на следующий день известил командира «Моллера» о своей готовности к продолжению плавания.

4. К МЫСУ ГОРН. В ЧИЛИ: КОНСЕПЦИОН И ВАЛЬПАРАЙСО

12 января «Моллер» и «Сенявин» вышли в океан. Шлюпы держались поблизости и шли вдоль берега Южной Америки, пользуясь благоприятными ветрами. Предстояло обогнуть самую южную оконечность американского материка - мыс Горн.

Около Фальклендских островов большие стаи птиц и огромные косяки рыб окружили суда. Натуралисты обогатили свои коллекции многими интересными экземплярами. Моллеровцы и сенявинцы часто посещали друг друга и делились добычей охоты и рыбной ловли.

Мореплаватели так быстро переходили из одной широты в другую, что резко ощущали беспрестанные колебания температуры: недавняя жара сменялась довольно чувствительною свежестью. Почти до самой Огненной Земли корабли шли при ясной погоде и с попутным ветром. Но едва приблизились к ней, подул встречный порывистый ветер со шквалами, дождем и снегом.

4 февраля шлюпы подошли к Огненной Земле и стали огибать мыс Горн. Вечером поднялась буря с сильнейшим дождем. На следующее утро густая пасмурность покрыла весь горизонт. «Моллер» и «Сенявин» потеряли друг друга из вида. На звуковые сигналы и пушечные выстрелы ответов не получалось. Разлука с «Моллером» произвела тяжелое впечатление на экипаж «Сенявина». Капитан беспокоился, так как не знал, где теперь они могут встретиться. Предполагая, что согласно инструкции государственного адмиралтейского департамента «Моллер» должен зайти в бухту Консепцион, в Чили, Литке решил направиться туда.

Сильные ветры и большое волнение продолжались десять дней. В результате этого «Сенявин» мог пройти меридиан мыса Горн и войти в Великий океан только 13 февраля. Через десять дней шлюп прошел параллель Магелланова пролива (между Огненной Землей и Южной Америкой) и, таким образом, обошел Огненную Землю в 19 дней, что можно было считать удачным в это время года.

Было сыро, холодно, шел мелкий дождь со снегом и градом. Солнце выглядывало изредка. В течение трех недель дул сильный пронизывающий ветер. Несмотря на это, настроение моряков было очень бодрое. В жилой командной палубе с утра до вечера топился камелек, в крошечных каютах офицеров и в кают-компании печей не было, и там было очень холодно.

Сильные попутные ветры быстро несли шлюп на север. Наконец, 27 февраля подул муссон. Стало теплее, море успокоилось. К губе Консепцион «Сенявин» подошел 3 марта перед восходом солнца.

Чили - страна землетрясений. По продолжительным наблюдениям в провинции Консепцион их бывает в среднем 38 в год. За четыре года до прихода «Сенявина» в 1823 г. землетрясение в союзе с морем уничтожило окрестности Консепциона. Море сначала ушло из бухты, оставив корабли лежащими на боку, потом вдруг бросилось стеной в бухту и на берега. В две минуты были снесены город и все окружающие бухту селения. В продолжение часа это повторилось три раза, и на земле не осталось камня на камне.

Желая узнать о «Моллере», Литке послал в селение Талькагуан шлюпку с мичманом Ратмановым, но он не привез никаких известий. Решив, что капитан Станюкович прошел прямо в Вальпарайсо, Литке направился туда же. Утром 6 марта при тихом южном ветре «Сенявин» снялся с якоря. Дойдя до устья губы, шлюп встретил полное безветрие и принужден был стать на верп. Ночью налетел сильный шквал, которым сдернуло верп с грунта, и шлюп быстро понесло на камни, находившиеся недалеко от него. Обрубив канат от верпа и подняв паруса, «Сенявин» избавился от угрожающей ему опасности.

8 марта «Сенявин» снова вышел в океан и в туманное утро 18 марта подошел к Вальпарайсо. Здесь «Сенявин» встретил «Моллера», который пришел сюда на 12 дней ранее «Сенявина» и, запасшись всем необходимым, направлялся теперь на Камчатку. Обменявшись прощальными сигналами, «Сенявин» вошел в губу и стал на два якоря для большей надежности.

Вальпарайсо - главный порт Чили - лежит в 30 милях к западу от столицы Сант-Яго. Город расположен по берегу полукруглой открытой губы, у самого подножия крутых Кордильерских гор. В северо-восточном направлении виднеются туманные очертания Анд. С соседних холмов эти горы кажутся значительно яснее и величественнее. Особенно великолепен огромный, неправильной конической формы вулкан Аконгагуа высотой около 7000 м.

Через Вальпарайсо Чили ведет крупную торговлю. Вывозятся пшеница, кожи, вяленая говядина, фрукты, молочные продукты. Ввозятся почти все европейские товары.

Рейд Вальпарайсо всегда покрыт десятками военных и коммерческих судов всех наций. Литке с несколькими офицерами поехал в город с официальными визитами властям.

Губернатор принял русских моряков очень приветливо, выразив свою готовность помочь им во всем. Дома в городе были большею частью двухэтажные кирпичные, оштукатуренные и крытые черепицей. Вокруг каждого дома в верхнем этаже шел балкон-веранда.

Некоторые здания, преимущественно принадлежащие англичанам, были построены на английский образец.

Миновав центральную часть города, моряки забрели в предместье Квебрадас - ущелья в горах, облепленные маленькими хижинами, в которых ютилась большая часть населения Вальпарайсо. Эти жилища сообщались между собою и с городом узкими тропками, проложенными по утесам и скалам, без всяких перил или уступов. В виде исключения к немногим домам богатых иностранцев были проведены тропинки со ступеньками, чилийцы считали это излишней роскошью.

По берегу моря моряки пришли к местному адмиралтейству. Оно окружало небольшую бухту и защищалось редутом Сант-Антонио. Несколько полузарытых в песке якорей и пушек, столько же вытащенных на берег полусгнивших шлюпок, длинное, похожее на сарай строение, охранявшееся единственным во всем адмиралтействе часовым, несколько котлов, бочек и прочее - таков был наружный вид заброшенной колыбели чилийского военного флота.

Бегло осмотрев адмиралтейство и продолжая путь по берегу, моряки подошли к крепости Сант-Антонио. Ворота ее были отворены, и они вошли туда. В двух шагах от ворот стоял и дремал часовой, трое тут же спали. Редут Сант-Антонио был вооружен восемью медными 18-фунтовыми пушками французского литья и двумя полевыми орудиями. Вероятно, он был недавно исправлен, так как все было в порядке.

Отсюда моряки вернулись в город через предместье Альмен-драль. Тут, как и в предместье Квебрадас, дома были все мазаные, крытые пальмовыми ветвями, с одним окошком на улицу, но были между ними и сделанные из глины, смешанной для крепости с соломой. Изредка встречались дома из древесных ветвей, с двух сторон обмазанные глиною. Кроме того, были дома-беседки, или балаганы, сплетенные из валежника. Печей в домах не было. Зимою они обогревались жаровнями с горящими углями. В домах европейцев устраивались камины, которые привозили из Англии и Франции. Дома казались уродливыми, непрочными, неправильно расположенными, но не надо забывать, что здесь всем управляют землетрясения. Поэтому жилище строят так, чтобы при разрушениях было возможно меньше вреда, а возобновление стоило бы дешево, без затраты большого труда и времени.

Литке нашел очень удобное место в конце предместья Альмен-драль для производства астрономических и магнитных наблюдений. В доме купца Альвареца он нанял верхний этаж из шести просторных комнат, прихожей, кухни и комнаты для слуг. В двух комнатах поместился сам с инструментами, три комнаты предоставил естествоиспытателям и одну комнату - штурману Нозикову. Дорожа временем, Литке вставал в пять часов утра и целый день занимался научными работами.

Съезжая на берег, сенявинцы часто прогуливались среди толпы рабочего народа. Многочисленные пульперии (места увеселений простонародья) были всегда переполнены. Моряки слушали пение, музыку и смотрели на танцы. Туземные оркестры состояли из арфы, гитары и барабана, иногда к ним присоединялись погремушки, жестяной цилиндр с камешками, производящий треск.

Женщины одевались по-европейски. В будни они носили на шее платок и волосы зачесывали за уши; в праздники надевали нарядные платья, волосы завивали и украшали цветами. Местные женщины отказывали себе во всем, чтобы показаться в праздник в шелковых чулках, стоящих не менее восьми пиастров и годных только для четырех - пяти раз.

Несмотря на то что в пульпериях веселился только самый низший класс населения, путешественники ни разу не видели там ни драки, ни ссоры. Туземцы уступали морякам лучшие места, угощали пуншем и никогда не выказывали ни навязчивости, ни дерзости.

Собрав богатейшие коллекции флоры и фауны окрестностей Вальпарайсо, натуралисты решили воспользоваться оставшимся временем для посещения Кильоты, небольшого города в 20 км к северо-востоку от Вальпарайсо, где природа имела совсем другой характер. К ним присоединился Литке с большинством офицеров.

Из Вальпарайсо в Кильоту вели две дороги: одна вдоль морского берега до реки Конкон и потом по ее берегу; другая - внутри страны, через город Лимачу. Путешественники решили ехать туда первым путем, а возвращаться другим. В путь выступили рано утром 30 марта. За Альмендралем пришлось подниматься на крутые лесистые горы и спускаться в живописные овраги. В этих местах укрывались шайки разбойников, и дорога была не безопасна. Миновав горы, спускались в пустынную скучную равнину, на которой только изредка встречались обозы с фруктами. Недоезжая нескольких километров до Кильоты, моряки спустились в Кильотскую долину - сад Чили, лежащую у подножья высоких Кордильер. Наивысшая тут гора Компана (колокол)- 1950 м. Долина чрезвычайно живописна. Куда ни посмотришь - всюду роскошная зелень: маленькие и большие квадратные садики с виноградниками, апельсиновыми, оливковыми и другими фруктовыми деревьями. На горах большие стада коров, овец и коз.

Долина снабжает Вальпарайсо овощами, фруктами и молоком. Название Вальпарайсо - райская долина - справедливее было бы присвоить Кильоте и ее долине. Изнемогая от жары и усталости, путешественники добрались до Кильоты. Долго блуждали они по безлюдным улицам, пока отыскали гостиницу, владельцем которой был англичанин Гринвуд.

Вероятно, такие туристы, как наши моряки, бывали здесь редко: местные жители, встречаясь с ними, останавливались и с удивлением осматривали их с ног до головы. Мальчишки ходили за ними по пятам и кричали! «Руссианос! Руссианос!» Когда живописец Китлиц расположился в одном месте рисовать, они едва не забросали его камнями. Их с большим трудом отогнали женщины, которые были очень деликатны и приветливы.

Гринвуд за недостатком свободных комнат в гостинице устроил путешественников в просторном сарае. Несмотря на усталость, моряки не могли заснуть ни на одну минуту, так как блохи, не давали покоя. С первыми лучами солнца они были уже на ногах и, разбившись на маленькие партии, отправились осматривать город и его окрестности. Город Кильота, лежащий в котловинной долине у подножья гор, выстроен правильным квадратом, каждая из сторон которого равна приблизительно 2 км.

В центре города - большая площадь с красивою церковью. При каждом доме - большой фруктовый сад с персиковыми деревьями и финиковыми пальмами. Наружный вид домов очень угрюм. Обыкновенно в них было одно окно с решеткою. Улицы пустынны, но магазинов много. Из домов часто доносились игра на фортепиано и пение. Посмотрев город, моряки пустились обратно через Лимачу. Измученные 45° жарой и полным отсутствием ветра, едва держась на лошадях, они прибыли в Лимачу. Только расположились на отдых - на улице раздался громовой треск и непроглядная пыль наполнила воздух. У моряков мелькнула мысль: не землетрясение ли?

- Что, что случилось? - спросили они.

- Ничего особенного. Соседний дом развалился. Это здесь часто случается, - равнодушно ответила хозяйка.

Чилийские домики легко строятся, легко и разваливаются.

Когда дневной зной спал, путешественники сели на коней и отправились в Вальпарайсо. Вскоре они сбились с дороги и заблудились. На «Сенявин» моряки добрались с большим трудом.

Припасы были доставлены на шлюп поздно вечером. В городе и на судах, стоящих на рейде, зажглись иллюминации, пускались ракеты. На другой день, 3 апреля, «Сенявин» вышел в море, прямо в столицу Аляски, в город Новоархангельск.

5. ОТ ЧИЛИ ДО НОВОАРХАНГЕЛЬСКА

⇐ Предыдущая 8 9 10 11 121314 15 16 17 Следующая ⇒