РУССКИЕ КРУГОСВЕТНЫЕ МОРЕПЛАВАТЕЛИ 12 страница

21 ноября «Камчатка» пошла далее к югу, двадцать пять дней употребила на обход мыса Горн, боролась с сильными, иногда противными штормами, встретила тут и новый 1818 год. В этот знаменательный день матросам роздано было, по заграничному положению, жалование, что составило около 30 рублей золотом на человека, - сумма, весьма значительная для матросов, а Головнин дал им по лишней чарке водки. Команда была в восторге, разыграла под влиянием веселого настроения комедию собственного сочинения.

Праздник удался вполне, и авторы получили еще подарок от командира.

7 февраля «Камчатка» бросила якорь в Коллао, главном портовом городе бывшей испанской провинции Перу.

Головнин пришел в Каллао в самое тревожное время; Верхнее Перу и Чили объявили себя независимыми, собрали до 7000 войска и вооружили несколько корсарских судов, а Буэнос-Айрес выдал корсарские патенты владельцам судов в США. Эти искатели приключений гонялись за испанскими купеческими судами, брали их в плен и делили добычу. Морские силы испанского правительства в этих отдаленных краях были слишком слабы, и дело кончилось тем, что эти богатейшие провинции были утрачены испанцами навсегда.

В результате этих событий прекратился почти совсем подвоз в Перу хлеба, зелени и других главных жизненных продуктов, и Головнину пришлось покупать все нужное по высоким ценам. Прекратился и подвоз из Вальпарайсо негров, и богатейшие рудники Перу не разрабатывались. Остановилась чеканка монеты, казна опустела, а между тем нужно было содержать усиленное войско. Ожидались столкновения с Испанией.

Однако испанцы, по-видимому, не очень тревожились, и едва «Камчатка» встала на якорь, как жители Каллао и Лимы начали ежедневно посещать русский шлюп.

Головнин обменялся визитами с крепостным и портовым начальством и поехал, по приглашению перуанского вице-короля, в Лиму.

Вице-король¹ прислал за ним свою роскошную карету, запряженную шестью мулами цугом, в шорах и дорогой сбруе. Ее сопровождали два гусара верхами и офицер, сообщивший Головнину, что вице-король ожидает его и офицеров шлюпа к обеду. Спустя час карета въехала через красивые ворота в город и подкатила к подъезду двухэтажного просторного дома с плоской крышей, как и все городские здания. Головнин с сослуживцами был встречен приветливо вице-королем и его семьей. Встреча была, впрочем, вполне официальная: королевская свита, одетая в нарядные мундиры, окружала своего повелителя, а гости были в нарядных платьях того времени. Вице-король приказал оказать русскому кораблю все возможное содействие и помог Головяину, при существовавшей неурядице, сравнительно выгодно и скоро запастись провизией и всем необходимым для перехода в Петропавловск.

Город Лима раскинут по обоим берегам реки Римак и подвержен частым землетрясениям. Легкие колебания бывают раза два в неделю, и жители так свыклись с ними, что не обращают никакого внимания. Однако изредка бывают грандиозные колебания почвы. Так, землетрясение 1746 г. разрушило большую

Единственным торговым портом в Перу был Каллао. Рейд его с севера был совершенно открыт, и проходившие суда становились за песчаную косу и низменный остров; одно из неудобств этой местности - частые туманы, препятствующие свободному входу и выходу судов. Городские постройки в Каллао не представляли ничего замечательного. Были довольно сильные (для того времени) укрепления, которые, однако, при растянутости берега не могли служить достаточной защитой городу.

18 февраля «Камчатка» оставила Каллао, пошла на запад и в половине марта миновала Вашингтоновы острова. Головнин постоянно держался пассатного ветра, и плавание, хотя крайне однообразное, совершалось скоро и спокойно.

28 апреля открылся камчатский берег, и 2 мая вошли благополучно в Авачинскую губу. В Петропавловской гавани был еще лед, его пришлось ____________

¹ Вице-король назначался королем Испании. Он пользовался почти неограниченною властью, имел свой придворный штат, гвардию, огромные дворцы. Жалованье его достигало 60 000 пиастров - 315 000 руб. в год.

часть города, причем лучшие каменные здания были совершенно уничтожены, каменный мост через реку развалился, конная статуя короля Филиппа V была разбита, прекрасный фонтан, вылитый из бронзы, разметало по кускам, и многие жители погибли. После этой катастрофы все дома, большие казенные здания и даже городской собор возобновлены частью из необожженного кирпича, частью из перувианского очень крепкого дуба и покрыты штукатуркой. Из каменных построек остались лишь городская стена и городские ворота, сложенные из кирпича-сырца, из которого строят свои небольшие домики поселяне. Такие постройки прочны, не требуют частых поправок и дешевы. Испанцы и мирные индейцы, потомки древних инков, занимаются хлебопашеством и рыболовством.

прорубать, но это препятствие было скоро устранено командой «Камчатки», и шлюп на третий день вошел в гавань.

Главным командиром Петропавловского порта и начальником Камчатской области был в то время капитан 2 ранга Рикорд, освободитель Головнина из японского плена. Встреча друзей была самая радостная. Рикорд всеми средствами старался снабдить шлюп свежими припасами, а для команды выписал даже рогатый скот из Большерецка.

Пробыв в плавании из Кронштадта более восьми месяцев, шлюп требовал некоторых исправлений, а команда отдыха. Рикорд и в этом оказал посильную помощь: все работы произведены были с помощью портовых мастеров. Команда в свободное от работ время гуляла на берегу и ловила рыбу. Офицеры предпринимали более отдаленные поездки вглубь полуострова, охотились за дичью, которой изобиловали леса.

Головнин, знакомый уже с Петропавловским портом по первому путешествию, отзывался с большой похвалой о значительной перемене к лучшему за время управления Камчаткой Рикордом. Его заботами была устроена больница, снабженная всем необходимым. Соседние камчадалы получили врачебную помощь от заразных болезней, они привозили больных за 200 и более километров. По распоряжению Рикорда, население снабжалось хлебом, порохом и свинцом по казенной цене, беднякам их отпускали безвозмездно. Головнин нашел ремесленное и частное училища, которых прежде не было. Наконец, Рикорд завел огородничество. По его почину начались посевы озимых и яровых хлебов. Одним словом, Петропавловск стал неузнаваем.

15 июня Головнин простился с Рикордом и направился к Командорским островам. Эти острова до Беринга не были известны, да и впоследствии их положение долго не было определено на морских картах. Головнин успешно восполнил этот пробел и сделал их подробную опись.

Одной из главных задач, порученных Головнину, было: обследовать владения Российско-американской компании и удостовериться в степени справедливости дошедших до правительства жалоб на ее дурное управление. С этой целью он обошел всю гряду Алеутских островов и посетил остров Кадьяк, где было одно из главных поселений компании. Оттуда он отправился в Новоархангельск - главную резиденцию правления компании - и селение Росс, находящееся на берегу Нового Альбиона.¹ Отсюда он пошел в Монтерей, принадлежавший в то время Испании,² запастись водой и провизией.

Обследования Головнина полностью подтвердили сведения о дурном управлении компании и о больших притеснениях с ее стороны как коренных жителей, так и русских промышленников.

________________

¹ Часть материка северо-западной Америки между 38 и 48 северной широты.

² Теперь Монтерей принадлежит Северо-Американским штатам.

6. НА САНДВИЧЕВЫХ И ФИЛИППИНСКИХ ОСТРОВАХ

23 октября «Камчатка» прибыла в залив Круа. На Сандвичевых островах Головнин с некоторыми офицерами поехал на берег. Сандвичане уже давно восприняли европейские обычаи. Способные от природы, они охотно учились. Завели земледелие, разводили крупный и мелкий рогатый окот, лошадей и домашнюю птицу; прибрежные жители занимались рыболовством. Было между ними много ремесленников, а многие служили на европейских судах матросами и слыли вообще хорошими моряками.

Одного из сандвичан Головнин принял к себе на шлюп и привез в Петербург. Лаури, так звали 25-летнего островитянина, был высокого роста и прекрасно сложен. Коричневый цвет кожи не портил его наружности. Смышленый и веселый от природы, он скоро свыкся с русскими обычаями и сделался общим любимцем офицеров и матросов. Особенно сдружился он с артиллерийским унтер-офицером, который, по возвращении шлюпа в Россию, был представлен к нему вроде дядьки.

Запасшись, по совету короля Тамеамеа, провизией и водой на острове

Воагу, Головнин 29 октября поднял якорь, и «Камчатка», простясь с гостеприимными сандвичанами, направилась на Филиппинские острова. Там предполагалось дать команде отдых и исправить некоторые повреждения перед обратным переходом в Россию.

Зайдя по пути к одному из Марианских островов - Гаухану, «Камчатка» бросила 19 ноября якорь в заливе Умата на острове Гаухан (самый большой и населенный остров из всей этой группы, состоявшей под властью Испании). Он служит главной резиденцией управления. На Марианских островах сильно развито было тогда скотоводство; одного рогатого скота считалось до 30 000 голов. Изобиловали острова и рыбами и дикими птицами, но так как острова эти лежат в стороне от главного судоходного пути, то торговля их незначительна. Как на одну из оригинальных отраслей торговли следует указать на продажу петухов огромной породы. Головнин говорит, что ему нигде не случалось видеть таких великанов куриного племени и таких задорных в драке, как, петухи марианские. Жители, страстные любители петушиных боев, чрезвычайно дорожили ими и продавали их очень дорого на Манилу, где тагалы еще более пристрастны к этой забаве. Марианские петухи, после китайских, считаются первыми бойцами. За одного приглянувшегося Головнину просили десять пиастров - пятьдесят рублей.

Пополнив истощившиеся запасы, Головнин на четвертый день снялся с якоря и пошел к острову Люсон. 12 декабря вечером шлюп подходил к Маниле, и на другой день утром «Камчатка» бросила якорь перед городом. На шлюпе не успели убрать паруса, как от манильского генерал-губернатора приехал адъютант с поздравлением по случаю благополучного прихода и предложением услуг порта.

Манильский рейд не представлял никаких удобств для предполагавшихся на шлюпе исправлений, и генерал-губернатор посоветовал Головнину перейти в соседний порт Кавитту, где по его распоряжению были даны все материальные средства для скорейшего исправления шлюпа. Пользуясь этим, Головнин на другой день перешел на Кавитту, выгрузил все хранившееся в трюме в отведенное на берегу помещение, проветрил трюм, пepeсушил все лежавшие там с самого выхода из Кронштадта предметы, проконопатил пазу, перетянул такелаж, перечинил паруса, покрасил шлюп и отпраздновал новый 1819 год.

Через 25 дней непрерывной работы шлюп был готов к дальнейшему плаванию. 17 января Головнин простился с гостеприимной Манилой и отправился в дальнейший путь. Покинув Филиппины, Головнин прошел Зондским проливом, обогнул мыс Доброй Надежды и 20 марта сделал первую остановку после Манилы на острове Св. Елены.

Во время путешествия Головнина этот остров был местом заключения Наполеона, строго охраняемого англичанами. Еще за несколько десятков миль до острова «Камчатку» встретил и опросил английский сторожевой военный шлюп и тотчас сигналом сообщил сторожевому посту на острове о намерении Головнина зайти в порт. На рейде шлюпу было отведено место, и всю ночь по рейду ходили дозорные шлюпки. На другой день Головнина посетило несколько почетных лиц, пообедали, и вечером того же дня Головнин пошел далее. 6 апреля, после посещения острова Вознесения, шлюп перешел экватор и на 74-й день плавания достиг острова Фаял (из Азорской группы), где и бросил якорь. Необходимо было отдохнуть и пополнить запасы продовольствия. На острове Фаял простояли 17 дней.

20 июля «Камчатка» зашла в Портсмут. Головнин дал команде отдых, пополнил запасы дров, воды и провизии и 15 августа снова отправился в плавание. 23 августа вошли в Зунд, а 4 сентября в Финский залив. У мыса Стрисудена¹ Головнин увидел купеческое судно без мачт, которое несло на береговые камни. Решив спасти судно от гибели, Головнин подошел к нему, взял на буксир и довел благополучно до Кронштадта, где, и бросил якорь 5 сентября 1819 года, пробыв, в плавании 2 года и 10 дней.

Этим путешествием закончилась деятельность Головнина на море. Произведенный за успешное плавание в капитаны 1 ранга, а в 1821 г. в капитан-командоры, Головнин был назначен помощником директора Морского корпуса. Работая в корпусе, Головнин для руководства молодым офицерам перевел любопытную историю кораблекрушений капитана Дункена и добавил ее своими практическими заметками и описанием крушений судов русского флота. Кроме того, из работ учебного характера он издал тактику военных флотов и правила описи морских берегов.

_______________

¹ Мыс на финляндском берегу в 40 км от Кронштадта.

В 1823 г. ему была поручена весьма важная должность генерал-интенданта флота. В его обязанности входило строительство военных судов и адмиралтейских зданий, за исключением черноморских. На этом посту Головнин выполнил большую работу, особенно после наводнения 7 ноября 1824 г., когда много судов было выброшено на берег.

В 1827 г. он был назначен членом комитета по образованию флота и устройству управления корабельными лесами, оставаясь при прежней должности. В 1830 г. был произведен в вице-адмиралы.

За время его управления интендантством флота было построено 26 линейных кораблей, 21 фрегат, 10 пароходов и 147 легких судов от шлюпа до перевозного бота. В 1830 г. боевой русский флот состоял из 25 кораблей, 17 фрегатов, 32 бригов и шлюпов и имел 3343 пушки.

Головнин был в это время полон силы и энергии и мог бы еще долго и полезно служить русскому флоту. Но вспыхнувшая в 1831 г. эпидемия холеры внезапно сразила его. 30 июня 1831 г. он умер, всего 55 лет отроду.

Головнин оставил о себе прекрасные воспоминания у современников. Скромный в обращении, он избегал споров, никогда не говорил о своих успехах по службе и о своих подвигах. Все уважали его глубоко и искренно. Закаленный с ранней юности, он был неустрашим в опасностях и находчив в

самых крайних случаях. Твердость духа, быстрота сообразительности, терпение в перенесении страданий и лишений, настойчивость и решимость были отличительными чертами его характера. Будучи строг к самому себе, он был строг и требователен к подчиненным. Выдающийся моряк, В. М. Головнин был весьма образованным человеком, обладал большими научными знаниями в разных областях науки, огромной силой воли и административным талантом.

Кроме своих многочисленных обязанностей по службе, Головнин был еще членом разных обществ и почетным членом Харьковского университета. Его именем, как известного кругосветного мореплавателя, названы: мыс на юго-западном берегу бывшей Русской Америки, пролив между Курильскими островами Райкоку (Райкокэ) и Матау (Мацува) и гора на Новой Земле.

Важнейшие произведения В.М.Головнина, обладавшего крупным литературным дарованием, следующие: «Записки В.М.Головнина», «Путешествие русского военного шлюпа «Диана» в 1807, 1808 и 1809 гг.», «Путешествие вокруг света военного шлюпа «Камчатка» в 1817, 1818 и 1819 гг.» Будучи близок к кругам декабристов и находясь, несомненно, под их влиянием, Головнин пока зал себя в своих произведениях либеральным, гуманным, передовым человеком своего времени. Характерными в этом отношении, кроме работ его о Русской Америке, являются «Записки мичмана Мореходова», напечатанные в журнале «Морской Сборник» за 1861 г.

Головнин дал в этих записках очень резкую критику управления флотом при Александре I, критику, переходящую в общую отрицательную оценку государственной организации и порядков того времени.

Ф. П. ЛИТКЕ

1. КРУГОСВЕТНЫЙ МОРЕПЛАВАТЕЛЬ И ИССЛЕДОВАТЕЛЬ

Федор Петрович Литке осиротел при своем рождении 17 сентября 1797 г. Отец его вскоре женился вторично и, по настоянию мачехи, мальчик был отдан 8 лет в пансион. Воспитывали его там очень небрежно. 11 лет он остался круглым сиротою, и его приютил дядя, также мало заботившийся об его воспитании. Уже в это время начал складываться характер мальчика, всю жизнь стремившегося к науке. Целыми днями он сидел в библиотеке дяди, читая все без разбора. Кроме большого количества всякого рода знаний, правда, бессистемных и отрывочных, он приобрел в те годы и знание иностранных языков.

В 1810 г. сестра Литке вышла замуж за моряка капитан-лейтенанта Сульменева, и Литке попал в среду моряков. При помощи зятя он поступил в 1813 г. волонтером во флот и. вскоре был произведен в гардемарины. Плавая в отряде Сульменева на корабле «Аглая» в эскадре адмирала Гейдена, он много раз участвовал в боях с французами под Данцигом, где укрылись некоторые французские части после отступления из России. Молодой Литке особенно отличился храбростью, находчивостью и блестящим выполнением боевых приказов в трех сражениях под Вейнсельмюнде, был награжден орденом и произведен в мичманы.

В 1817 г. Литке был назначен в кругосветное плавание на военном шлюпе (корвете) «Камчатка», под командой известного Василия Михайловича Головнина. Под его руководством Литке получил прекрасную подготовку к дальнейшей практической и ученой деятельности. Плавание на «Камчатке» выработало из него искусного и неустрашимого мореплавателя и возбудило желание посвятить свою жизнь науке.

Головнин оценил талантливого подчиненного. Вскоре по возвращении «Камчатки» из плавания (в 1819 г.) по рекомендации Головнина Литке был назначен в 1821 г. начальником экспедиции для описи берегов Новой Земли и одновременно командиром брига «Новая Земля». Необходимо заметить, что о Новой Земле были тогда очень поверхностные сведения, никаких научных описаний ее не существовало.

В течение четырех лет неутомимой работы экспедиции (1821, 1822, 1823 и 1824 гг.) Литке определил географическое положение главнейших пунктов и произвел подробное описание северной и средней частей Белого моря, всего западного и южного берегов Новой Земли, пролива Маточкин Шар, северной части острова Колгуева и значительной части Лапландского берега (от Белого моря до Рыбачьего полуострова). Плавать и работать приходилось в чрезвычайно тяжелых условиях, в суровом полярном климате, в частых штормах, в борьбе со льдом и т. д.

В виде иллюстрации можно привести следующий, подобный многим случай. 18 августа 1823 г. ночью при входе в Карское море во время сильного шторма бриг «Новая Земля» ударился о камни, и его тотчас начало жестоко бить о них. Все предвещало полное крушение и гибель экипажа: вышибло руль из петель, расщепило корму. Море кругом покрылось обломками. Бриг стоял неподвижно и трещал так, что, казалось, развалится на части. Потеряв всякую надежду спасти судно, Литке стал думать только о спасении экипажа. Оставалось только одно - срубить мачты. Но едва было сделано несколько ударов топорами по мачтам, сильное волнение сбросило бриг с камней на глубокую воду. Тут, как и во всех подобных случаях, Литке выказал необычайную энергию. При его личном участии корабельные плотники принялись укреплять руль. Кому известна хлопотливость и трудность этого дела даже в тихую погоду, тот легко поймет, чего это стоило при большом волнении. После дружной полуторачасовой работы руль был укреплен. Тогда взялись за исправление других повреждений. Работать приходилось в условиях еще более усилившейся бури. С громадным трудом ремонт был сделан, и можно было сравнительно безопасно держаться в чистом без льдов море и надеяться дойти до ближайшего порта.

Ненадежное состояние брига побудило Литке отложить исследование Карского моря и вернуться в Архангельск для ремонта судна средствами порта. Направившись в Белое море, Литке сделал по пути в Архангельск астрономические определения некоторых мысов острова Колгуева и Канина носа и их гидрографическую опись.

В Архангельске, работая круглые сутки со своею командою и портовыми мастерами, Литке в несколько дней совершенно исправил все повреждения и вышел тотчас же в море продолжать прерванные работы.

Исследуя подробно Белое море и его побережье, Литке исправил старую, имевшую много неправильностей карту: некоторые места были нанесены на нее с ошибкой в 1,5°.

Это плавание Литке, во время которого было сделано много ценных наблюдений, пролило новый свет в географические представления о всем крайнем севере Европы. Работы Литке дали богатейший материал для (более близкого знакомства с Новой Землей, послужили фундаментом для картографии островов и до сих пор считаются одними из замечательнейших исследований северных морей.

Вернувшись по окончании работ в Архангельск осенью 1824 г., Литке немедленно приступил к обработке материалов за все четыре года плавания. Труд его издан под заглавием: «Четырехкратное путешествие в Северный Ледовитый океан на военном бриге «Новая Земля» в 1821-1824 гг.» Книга привлекла большое внимание европейской науки и была переведена на немецкий и английский языки. Этот замечательный труд содержит в начале исторические сведения о прежних иностранных и русских плаваниях в северные воды, с подробным критическим разбором этих плаваний. В самое описание путешествия вошло, помимо гидрографических исследований, много разнообразных сведений из области других наук.

После окончания этого труда Литке был назначен командиром военного шлюпа «Сенявин», отправленного в кругосветное плавание для гидрографических и ученых исследований в мало известном тогда Великом океане. Для производства естественно-исторических наблюдений на «Сенявине» была послана экспедиция Академии наук, состоявшая из известных ученых Мертенса, Постельса, Китлица и др. Литке со своими помощниками, главным образом офицерами, занимался астрономией, статистикой и пр. Он же был начальником научной экспедиции.

2. ИЗ КРОНШТАДТА В КОПЕНГАГЕН И ПОРТСМУТ

Военный шлюп «Сенявин», стоявший на Кронштадтском рейде, отправлялся в кругосветное плавание.

Командир и штурманы стояли на верхнем капитанском мостике, команда заняла свои места при съемке с якоря. Работа кипела. Подняли шлюпки, поставили паруса. Шлюп, подгоняемый легким юго-западным ветром, заскользил по слегка взволнованной поверхности залива, держа курс на запад.

Несколько катеров с провожавшими шли за «Сенявиным», но по мере того как ветер крепчал, «Сенявин» несся быстрее и быстрее, катера отставали и вскоре совсем скрылись из виду.

«Сенявин» был построен на Охтенской верфи, в Петербурге. После спуска на воду в мае 1826 г. шлюп был тотчас переведен в Кронштадт для окончательного снаряжения. Это было трехмачтовое судно 27,5 м длины, вооруженное 16 пушками.

Литке была предоставлена полная свобода в комплектовании экипажа. Желающих попасть в плавание оказалось столько, что многим пришлось отказать.

Экипаж «Сенявина» состоял из 62 человек. Командир шлюпа и начальник научной экспедиции капитан-лейтенант Литке, 7 офицеров, 2 штурманских кондуктора, 1 юнкер, натуралист экспедиции доктор Мертенс, 5 унтер-офицеров, 41 матрос, двое слуг, минеролог и живописец профессор Постельс и прусский подданный зоолог Китлиц. К экипажу «Сенявина» было причислено еще 15 матросов и рабочих, отправлявшихся на службу в Охотский и Петропавловский военные порты.

Перед самым отходом «Сенявина» в плавание на шлюп прибыл пакет с инструкцией адмиралтейского департамента о программе плавания. Эта инструкция предписывала Литке, по приходе в северную часть Великого океана, заняться исследованием Чукотской земли, Камчатки, побережья и островов Охотского и Берингова морей и пролива того же названия. Начать исследования предлагалось от Восточного (или Дежнева) мыса и идти на юг, вдоль Чукотского полуострова, заходя во все заливы и исследуя устья рек. В первое лето требовалось также произвести съемку берегов Берингова моря, а на следующий год Охотского моря.

Ввиду обширности задания и трудности его выполнения в короткий срок в инструкции была оговорка: «Может быть, всего предлагаемого вам выполнить не удастся, но все же надо стремиться сделать возможно более». Зимние месяцы предписывалось провести в тропиках, где нужно было отыскать и осмотреть острова Бонин-Сима и Каролинский архипелаг. Из России до Камчатки «Сенявин» должен был идти вместе со шлюпом «Моллер», командиром которого был капитан-лейтенант Станюкович (отец известного писателя); по приходе в Петропавловск-на-Камчатке шлюпы должны были расстаться и каждый в отдельности выполнить полученные задания.

«Моллеру» предлагалось исследовать все побережье Аляски и прилегающих к ней островов. По выполнении исследований суда должны были соединиться в Петропавловске и вместе возвратиться в Кронштадт.

«Сенявин» вышел из Кронштадта 20 августа 1826 г. Пройдя Толбухин маяк, командир приказал поставить команду и офицеров во фронт. Когда весь экипаж выстроился на шканцах и на шкафуте, Литке сошел с капитанского мостика и, приложив руку к козырьку фуражки, обошел всех. На середине шканцев он остановился и поднял руку, приглашая к вниманию.

Литке был высокого роста, сухощавый и крепкий, с густыми белокурыми волосами и длинными усами. Опираясь на саблю и внимательно смотря своими голубыми глазами в лица офицеров и команды, он обратился к ним со следующими словами:

- Я хочу не токмо поздравить вас с первым выходом в дальнее плавание, но также изъяснить вам те особые обстоятельства, в коих нам предстоит теперь находиться во время вояжа. Я хочу говорить не о вашей исполнительности к службе, которая для меня была всегда несомнительна, а о том, чтобы каждый из вас, кроме служебной исполнительности, еще в сердце своем носил любовь к службе, любовь к морю, а наипаче всего любовь к своему «Сенявину», потому что коли будете любить свой корабль, то полюбите и службу и море. Обычно говорят, что по шлюпке видят, каков корабль, по кораблю - какова эскадра, но я вам скажу больше того. Помните, что мы идем в кругосветный вояж, что за нами далекой надолго останется Россия, что с флагом нашим на «Сенявине» мы несем славу, честь, величие и гордость дорогой родины. И я уверен, что вы высоко будете держать честь нашего военного флага.

Я уверен, что всякое дело, какое бы вам ни предстояло, вы выполните самым старательнейшим образом. Еще раз поздравляю вас с походом в кругосветный вояж, благодарю за быстрое вооружение корабля и надеюсь и впредь видеть от вас такое же усердие в работе.

Затем Литке пригласил офицеров в свою каюту и там обратился к ним с речью:

- Я пригласил вас к себе, чтобы сказать несколько слов о моих взглядах на дисциплинарные взыскания... Вы знаете, что наш шлюп укомплектован отборною, лучшею во флоте командою и что каждый наш матрос постарается служить превосходнейшим образом, вы же все прекрасно образованные и воспитанные молодые люди. Я полагаю, что ввиду столь удачного подбора личного состава команды шлюпа мы можем обойтись без рукоприкладства и телесных наказаний. Я далек от мысли ограничивать ваши права, предоставляемые морским дисциплинарным уставом, на основании коего вы можете наказывать линьками провинившихся матросов, но разумею, вы сами со мною согласитесь, что по причине культурного развития и прогресса идей человечества лучше не пользоваться буквою старого закона. Как просвещенные, гуманные начальники вы всегда найдете в каждом случае для провинившегося культурные меры воздействия, кои несомненно принесут более пользы службе, нежели грубые и унижающие человека наказания. Я убежден, что, применяя словесные разъяснения, выговоры, назначения на штрафные работы, содержание на баке или в карцере и другие подобные исправительные средства, мы достигнем более хороших результатов, чем пользуясь линьками и розгами. Я надеюсь, что на «Сенявине» при культурном воздействии начальников на подчиненных служба не токмо не пострадает, но и выиграет.

Весь первый день плавания прошел в усиленной работе: было несколько авралов, производилась проверка расписаний, выравнивали дифферент, перекладывали грузы, изучали поворотливость корабля.

К вечеру горизонт покрылся дымом, похожим на густой туман. Продолжительная жара и засуха того лета вызвали многочисленные лесные и торфяные пожары в окрестностях Петербурга.

Дым целыми днями затемнял солнце; «Сенявин» был окутан дымною мглою и так шел до самого острова Гогланд, не видя ни берегов, ни маяков.

Гогланд прошли около полудня 22 августа, а из Финского залива в открытое Балтийское море шлюп вышел только 26 августа. Здесь недалеко от маяка Оденсгольм видели во время штиля несколько смерчей, опускавшихся к морю из густого черного облака. Моряки очень сожалели, что не могли рассмотреть ближе это интересное и редкое здесь явление. Вскоре подул противный крепкий ветер. Пришлось лавировать до самого Зунда.

Пролив Зунд - одно из тех мест, которые навсегда остаются в памяти путешественника. Здесь сближаются берега Швеции и Дании, море похоже тут на озеро, на котором множество судов под парусами или стоят в ожидании благоприятного ветра. По берегам Дании и Швеции, на фоне изумрудных лугов и темно-зеленых лесов, пестрели города и селения.

Оставив в стороне островок Вен и пролавировав среди многочисленных новых и старых укреплений, «Сенявин» подошел к Копенгагену. Направо, на большом острове Зеландия и частью на материке, широко раскинулась столица Дании. Налево - длинный узкий остров, занятый военным портом, по обе стороны пролива - несколько бассейнов и каналов, служащих доками для выгрузки и нагрузки купеческих судов. «Сенявин» вошел на Большой рейд утром 8 сентября.

11 сентября пришел из Кронштадта военный шлюп «Моллер» такого же типа, как и «Сенявин».

⇐ Предыдущая 7 8 9 10 111213 14 15 16 Следующая ⇒