Лиза Джейн Смит 1 страница

Стр 1 из 14Следующая ⇒

Лиза Джейн Смит

Ритуал

Тайный круг — 1

OCR: Marochka; Spellcheck: tatjana-yurkina

Лиза Дженй Смит «Тайный круг. Ритуал»: АСТ, Астрель-СПб, Москва, Санкт-Петербург, 2010

Оригинальное название: Lisa J. Smith «The Initiation», 1992

ISBN 978-5-17-070487-3, 978-5-9725-1911-8

Перевод: Е. Лидовская

Аннотация

Автор нашумевшего цикла «Дневники вампира» представляет новую серию: Тайный Круг.

Тихая и застенчивая старшеклассница Кэсси вместе с матерью переезжает из солнечной Калифорнии в мрачный городок Нью-Салем, к бабушке, которая увлечена мистикой и до странного много знает о травах. Поначалу Кэсси скучает по дому и прежним друзьям, но вскоре знакомится с компанией подростков, которые держат в страхе всю школу. Они принимают ее в свой тайный круг, и после особого ритуала Кэсси становится частью клана могущественных ведьм. А потом Кэсси влюбляется, и ей предстоит сделать непростой выбор: остаться с возлюбленным или шагнуть в мир темной магии.

Лиза Джейн Смит

Ритуал

Посвящается моей матери, столь же любящей и терпеливой, как мать наша Земля, и отцу, кроткому рыцарю без страха и упрека.

Ночью Кэсси приснился сон, слишком похожий на явь. Ей пригрезилось, что мама с бабушкой незаметно проникли в комнату, вытащили ее сонное тело из кресла, освободили его от одежды и переложили на кровать. Потом, склонившись над нею, скованной и будто застывшей, долго внимательно вглядывались в нее. Глаза матери смотрели на девочку темными бездонными омутами, исполненными беспокойства и загадки.

— Маленькая моя, — горестно вздохнула бабушка, — вот и ты с нами. Жаль, конечно, но ничего не поделаешь.

— Тсс! — оборвала ее мать. — Разбудишь.

Бабушка опять вздохнула.

— Ты же видишь, по-другому никак не получается...

— Да, — в голосе матери звучали опустошенность и смирение, — я вижу, что от судьбы не скрыться. И пытаться не стоило.

«Надо же, и я так думала! — искренне удивилась Кэсси, отмахиваясь от странного сна, как от назойливого насекомого. — От судьбы не скрыться».

Потом она наблюдала, как, удаляясь, размываются фигуры мамы и бабушки, слушала, как постепенно стихают их голоса, пыталась разобрать слова, но не могла, и все же одно — зловеще-шипящее — расслышала:

Жертвоприношение...

Некоторое время слово еще пометалось внутри ее черепной коробки, потом вроде бы угомонилось. И все же до тех пор, пока Кэсси не забылась новым, на этот раз бессюжетным и ничем не примечательным сном, шипение продолжало то и дело мучить ее своим мрачноватым рефреном: жертвоприношение... жертвоприношение... жертвоприношение...

На Кейп-Коде стояла удушающая жара, и это было нечестно: Кэсси заранее тщательно изучила путеводитель: в нем сообщалось, что здесь все должно быть идеально, как в эльфийском Лотлориэне.

В книжке, правда, вскользь упоминалось, что есть парочка вещей, способных отрезвить обалдевшего от сей благодати путешественника: во-первых, это растение под страшным названием ядовитый сумах[1], во-вторых, клещи, тля, какие-то ядовитые креветки и, напоследок, подводные течения в спокойных, на первый взгляд, водах.

В книге также отмечалось, что следует с осторожностью относиться к прогулкам по узким мысам, поскольку приливная волна может, сама того не желая, отрезать вас от берега. Хотя Кэсси, по правде сказать, ни о чем большем сейчас и мечтать не смела, кроме как о том, чтобы оказаться отрезанной от берега на далеко уходящем в Атлантический океан мысе — да где угодно, лишь бы Порция Бейнбридж осталась с другой стороны.

Никогда еще Кэсси не чувствовала себя так гадко.

— Так вот, мой второй брат, ну, тот, что состоит в дискуссионном клубе ЭмАйТи[2], тот, который два года назад ездил на чемпионат мира в Шотландию... — разглагольствовала Порция.

Кэсси ненадолго вынырнула из своего безотрадного ступора и сразу же вернулась обратно. Оба брата Порции учились в ЭмАйТи, и оба чертовски преуспели, причем не только на интеллектуальном поприще, но и на спортивном. Порция и сама чертовски преуспела, хотя, равно как и Кэсси, всего лишь перешла в 9-й класс. А поскольку любимой темой Порции являлась сама Порция, весь прошедший месяц она щедро делилась с Кэсси всевозможной информацией об этом интереснейшем предмете.

— Так что, когда я заняла пятое место в категории «неподготовленное выступление» на соревновании Национальной судейской лиги, мой парень сказал:

«Ну, теперь-то ты, без вопросов, поедешь на чемпионат страны».

«Всего одна неделя, одна малюсенькая неделечка, и мы поедем домой».

Мысль о доме наполняла сердце девушки такой неизбывной тоской, что слезы сами собой начинали сочиться из ее грустных глаз. Домой, где друзья. Домой, где она не будет чувствовать себя лишней, нудной, бессмысленной. Где никто не сочтет ее тупой только потому, что ей неизвестно, что за птица этот венус[3]. Где она сможет посмеяться над собственными рассказами о стремных каникулах на восточном побережье.

— И тогда папа сказал: «Послушай, давай уже, наконец, купим ее!», а я говорю ему — «Нет», хотя потом подумала, а почему бы и нет?..

Кэсси переключилась на изучение окрестностей.

Сам по себе Кейп-Код был очарователен: домики с черепичными крышами, белые изгороди, увитые розами, на крылечке — непременное кресло-качалка, на окнах — непременная герань: не вид — картинка! Прибавьте к этому тучные сельские пастбища, старинные здания школ и островерхие церквушки; Кэсси казалось, что ее посадили в машину времени и перевезли в другую эпоху.

И все бы ничего, но каждый чертов день приходилось общаться с Порцией. И хотя каждый божий вечер Кэсси придумывала по пачке разгромно-остроумных комментариев к текстам болтливой приятельницы, она так ни разу и не блеснула ни одним из них. Хуже всего был даже не беспрерывный словесный поток, которым постоянно фонтанировала Порция, а тоскливое холодное чувство, охватывающее Кэсси при каждом их общении: чувство, будто она сама — чужая, случайная гастролерша не с того побережья, рыба, выброшенная на сушу. Неудивительно, что крошечный домик в родной Калифорнии казался ей раем.

«Всего одна неделя! — успокаивала себя девушка. — Потерпи капельку».

А тут еще мама, которая в последнее время кажется такой бледной и притихшей... Кэсси на секунду запаниковала, но тут же взяла себя в руки.

«С мамой все в порядке, внушала она себе, — просто ей, наверное, тоже не очень тут нравится, хоть она и родом откуда-то из этих мест. Вдруг она так же, как и я, считает дни, оставшиеся до отъезда?!»

Ну, конечно, мама считает дни, и поэтому переживает, видя, как Кэсси скучает по дому, корит себя за то, что притащила дочь сюда на каникулы, что преподнесла ей Кейп-Код в каком-то радужно лучезарном свете. Ничего, дома все образуется.

— Кэсси! Ау-у! Ты меня слушаешь или опять витаешь в облаках?

— А? Что? Конечно, слушаю, — Кэсси быстренько вернулась на землю.

— Тогда скажи, о чем я тут сейчас распиналась перед тобой битых пять минут.

Кэсси попала в затруднительное положение; извилины ее мозга скрипели, как старые уключины: дискуссионный клуб, университет, Национальная судейская лига... Ее и раньше называли мечтательницей, но чтобы так часто, как здесь?!

— А говорила я о том, что таким людям на приличном пляже не место, особенно, если они с собаками, — нудела Порция. — Я понимаю, мы, конечно, находимся не в Бухте Устриц, но здесь, по крайней мере, чисто. Ты только посмотри! — Кэсси поглядела в ту сторону, куда указывал негодующий перст Порции, но увидела всего лишь парня, неспешно прогуливающегося вдоль моря.

Она обратила к приятельнице полный непонимания взор.

— Он работает на рыболовецком судне, — все существо Порции полыхало праведным гневом, раздувшиеся от возмущения ноздри ходили ходуном. — Ты пойми, утром я видела, как он выгружал рыбу на пирсе. Спорим, он даже не переоделся с тех пор. Господи, какая мерзость!

Кэсси силилась, но никак не могла понять, чем именно заслужил такое отвращение бредущий по берегу высокий рыжеволосый улыбающийся парень, у ног которого радостно виляла хвостом собака.

— Мы никогда не общаемся с теми, кто работает на рыболовецких судах, мы даже не смотрим в их сторону — объясняла Порция особенности местного этикета.

И буквально через минуту, к своему вящему удивлению, Кэсси обнаружила, что приятельница не врет. На пляже в этот момент отдыхало около десятка девушек. Сбившись в группки по двое-трое, они занимались тем, что старались обзавестись ровным загаром. Некоторым повезло привести с собой молодых людей, но большинству приходилось довольствоваться подружками. Так вот, когда рыжий юноша проходил мимо любой из этих группок, девушки демонстративно отворачивались и начинали смотреть в другую сторону. Нет, они не манерничали и не играли в недоступных снежных принцессок, которые потом тают и провожают молодых людей детсадовским хихиканьем; они натурально отбраковывали его по классовому признаку. Парень шел по пляжу, как по минному полю, и с каждым шагом его улыбка угасала.

Наконец он приблизился к двум красоткам, раскинувшимся по соседству с Кэсси и Порцией; моментально отвернувшись, барышни презрительно фыркнули. Парень только плечами пожал: он уже понял, что здесь живут странные люди. Кэсси никак не могла взять в толк, чем так ужасен рыжий и что заставляет девиц воротить носы. На нем был обычный прикид — потертые джинсовые шорты, разношенная футболка — сейчас так одеваются все парни. Собака тихонечко брела рядом, дружелюбно повиливая хвостиком, никого не трогая, но контролируя ситуацию. Наша героиня переключилась на лицо молодого человека: что может быть интереснее, чем глаза у незнакомцев?!

— Глаза вниз! — тут же послышалось змеиное шипение Порции: рыжеволосый как раз поравнялся с ними.

Подчинившись ее команде, Кэсси резко потупила взор. Вся ее сущность бурлила от возмущения: «убого, уродливо, бессмысленно, жестоко»; стыд терзал добрую душу подростка, однако сопротивляться приказам надутой снобки-приятельницы пока не получалось.

Пытаясь отвлечься, наша героиня принялась за детальное изучение песка, который словно оживал под ласковыми лучами солнца. Белый издалека, при ближайшем рассмотрении песок оказывался пестрым, как радуга: тут были и крупицы темно-зеленой слюды, и пастельно-розовые сколы ракушек, и микроскопические гранаты красного кварца.

«Нечестно, — мысленно обратилась Кэсси к юноше, который, понятное дело, ее не слышал. — Прости меня, я знаю, что это несправедливо! Будь моя воля, все было бы по-другому, понимаешь?..»

Вдруг в руку девушке ткнулось что-то мокрое и теплое.

Кэсси ойкнула от неожиданности. Пес, а это был именно он, снова с еще большей настойчивостью защекотал ее ладошку. Устоять перед таким напором было невозможно, и она потянулась к жизнерадостному созданию, потрепала мягкую спинку, почесала ласково покалывающую пальцы щетинку носа. Пес был большой и умный, с карими глазами и довольной мордой — немецкая овчарка или что-то в этом роде. Он подействовал на девушку расслабляюще и ободряюще, как всегда действуют на нормальных людей собаки и дети. Кэсси растроганно улыбнулась.

Потом быстро, чтобы успеть до очередного указания Порции, перевела взгляд на хозяина пса.

Впоследствии девушка будет часто вспоминать это мгновение: она, сидящая на песке, поднимает к нему глаза, а он, стоящий рядом, опускает к ней свои. И сразу выясняется, что у него серо-голубые глаза, похожие на море в самые-самые загадочные мгновения. И что у него необыкновенное лицо, чуждое расхожих представлений о привлекательности, но такое, что оторваться невозможно. Высокие скулы, волевой подбородок. Гордое, независимое, остроумное, утонченное лицо! Взгляд, брошенный парнем на Кэсси, явно поднял ему настроение, потому что в серо-голубых глазах сверкнули какие-то искры — будто солнце решило прогуляться по поверхности волн.

Наша героиня, как правило, стеснялась незнакомых мужчин, но этот был обыкновенным рыбаком, к тому же, незаслуженно обиженным, поэтому она вела себя с ним по-другому: ей хотелось сделать ему приятное, чтобы загладить стыд и неловкость. Но дело было не только в этом. Искорки, так неожиданно появившиеся во взгляде юноши, отразились бесовскими огонечками в глазах Кэсси, а улыбка, возникшая на лице рыжеволосого, вызвала у нее желание немедленно громко рассмеяться. И когда она, наконец, сделала это, между ними возникла маленькая тайна, их личный секрет, недоступный никому вокруг, кроме, может быть, собаки, которая носилась в полном экстазе, будто была в курсе происходящего.

— Кэсси! — злобное шипение Порции нарушило хрупкую идиллию.

Наша героиня опомнилась: оторвать взгляд от лица рыжего незнакомца оказалось совсем не просто.

— Радж! — парень сразу все понял и, оборвав смех, отозвал собаку.

Радж, продолжая бешено вилять хвостом, с явной неохотой оставил Кэсси и метнулся к хозяину, подняв маленькую песчаную бурю.

«Это несправедливо», — опять подумала девушка.

И вдруг произошло нечто из ряда вон выходящее.

— Жизнь вообще несправедливая штука, — произнес рыжеволосый.

Ее глаза, как испуганные птенчики, вспорхнули к загадочному лицу в поисках разъяснений. Но его мысли были уже далеко, а глаза потемнели, как море в непогоду. На секунду ей показалось, будто она заглянула туда, куда воспрещается смотреть смертным, туда, где заканчиваются пределы человеческого понимания и начинается неизвестность — мощная и чужая.

А потом он ушел, и собака потрусила следом... Он ни разу не оглянулся.

Кэсси осталась в полнейшем недоумении. «Как он услышал, ведь я не произнесла ни слова?!» — думала девушка.

Порция нарушила ее раздумья, издав какой-то свистящий звук, и Кэсси съежилась, заранее зная, что скажет ее приятельница: у пса, конечно же, чесотка, блохи, понос и золотуха, поэтому полотенце Кэсси нужно выкинуть, а ее саму — сдать в инфекционную клинику.

Но Порция молчала, не менее пристально, чем Кэсси, вглядываясь в удаляющиеся фигуры юноши и собаки. Ее взгляд долго следил за тем, как они поднялись на дюну, свернули на заросшую тропку и побрели по дорожке вдоль пляжа. И, хотя в глазах снобки, как и прежде, читалось отвращение, в них появилось и нечто новое — то ли подозрение, то ли злой умысел. Во всяком случае, Кэсси впервые видела такое выражение на лице приятельницы.

— Порция, что случилось?

Глаза надменной барышни сузились до щелок.

— Мне кажется, — медленно процедила она сквозь плотно сжатые губы, — я его уже где-то раньше встречала.

— Сегодня утром на пирсе. Ты мне рассказывала.

Порция раздраженно затрясла головой.

— Не то. Замолкни и дай подумать.

Кэсси замолкла.

Порция еще некоторое время сверлила пространство въедливым взглядом, потом легонько кивнула головой, будто утвердилась в собственных догадках. Ее лицо пошло пятнами, имеющими мало отношения к загару. Продолжая кивать и бормоча что-то про себя, Порция резко вскочила. Она выглядела возбужденной; ее дыхание участилось, а глаза казались безумными.

— Порция?

— Я пошла, у меня срочное дело, — выдавила та и помахала приятельнице. — Оставайся здесь.

— Объясни, что-то стряслось?

— Ничего! — Порция жестко зыркнула на мечтательницу. — Ничего не стряслось. Не забивай себе голову. Пока! — она почти побежала к дюнам, в сторону своего дома.

Поразительно — еще десять минут назад Кэсси отдала бы все на свете, чтобы Порция испарилась, но теперь ее уход не принес никакой радости. Девушка не знала, что делать, и чувствовала себя встревоженной, расстроенной и испуганной.

Еще одна деталь: перед тем, как исчезнуть, Порция пробурчала себе под нос нечто очень странное. Кэсси даже подумала, что ослышалась, настолько непонятным и невразумительным показалось ей это тихо произнесенное Порцией слово. Наверняка, приятельница сказала что-то вроде: «эх-ма» или «тюрьма», или «дурман». Не могла же она, в самом деле, сказать про парня «ведьма»!

«Расслабься, — внушала себе кроткая героиня. — Don't worry, be happy[4]. Ты наконец-то одна, сбылась твоя мечта».

Однако расслабиться не получалось. Кэсси встала, завернулась в полотенце и пошла по пляжу туда, куда ушел незнакомец.

Девушка проследовала его маршрутом: до дюны, вверх, потом по тропке, заросшей пожухлой травой. Наверху она осмотрелась, но, кроме сосен и дубков, ничего не обнаружила. А был ли мальчик?.. А была ли собака?

Становилось жарко.

«Ну и ладно», — с горечью подумала Кэсси. Она двинулась обратно к морю; не обнаружив поблизости юношу, она почему-то расстроилась и разочаровалась. Ничего, сейчас она искупается и остынет. Неприятности Порции пусть волнуют Порцию. А что до рыжего... вряд ли их ждет еще одна встреча, поэтому, как это ни прискорбно, пусть он тоже волнует кого-нибудь другого.

Вдруг Кэсси почувствовала легкий озноб: не тот, что очевиден даже для постороннего глаза и заставляет незнакомых людей предлагать вам неквалифицированную медицинскую помощь, а тот, что сообщает организму о надвигающейся болезни. «Мне просто очень, очень жарко, так жарко, что уже почти холодно. Бегом в море!»

Кейп-Код в этом месте выходил в открытый океан с прохладно-остужающими течениями. Девушка зашла в воду по колено и побрела, куда глаза глядят, вдоль кромки пляжа. Дойдя до пирса, она, брызгаясь и повизгивая, выскочила на берег и забралась на прохладный камень. На волнах покачивались две весельных лодки и одна моторная; вокруг не было ни души.

То, что доктор прописал.

Наша героиня сняла с крючка толстый истрепанный канат, висящий здесь в качестве мифической защиты от безобразников вроде нее, и пошла по пирсу. Берег отдалялся, под ногами скрипели истерзанные непогодой и временем доски, по обе стороны дремал бескрайний океан. Оглянувшись назад, Кэсси с радостью отметила, что все любители загара превратились в малюсенькие точки. Легкий ветерок обволакивал лицо, играл волосами и пощипывал влажные ноги. Она вдруг ощутила необыкновенную легкость, свободу; почувствовала себя — словами этого не выразить — воздушным шаром, подхваченным ветром и устремившимся в небо.

Захотелось широко раскинуть руки и отдаться на волю ветра и океана. Страх пересилил: свободна, но пока не настолько. Она стояла на краю волнореза и потешалась над собственными фантазиями.

Небо и океан слились в монохромной сапфировой синеве, и только на горизонте, там, где они действительно сходились, небо было чуть-чуть светлее. Героине показалось, что она видит изгиб земли, но, конечно, это ей только почудилось. В воздухе радостно гагачили крачки и серебристые чайки.

«Вот бы стих сочинить!» — подумала девушка.

Она писала: дома, под кроватью, валялась целая тетрадь рифмованных каракулей, которые она почти никому не показывала и лишь время от времени перечитывала перед сном. Но сейчас слова почему-то не шли.

Как же здесь волшебно! Солоноватый запах моря, теплое дерево под босыми ступнями, мягкий плеск волн, целующихся с опорами пирса.

Голос волн гипнотизировал; он был ритмичным, как сердцебиение планеты, и до невозможности знакомым. Кэсси прислушалась к себе: ее дыхание постепенно замедлялось. Впервые за полтора месяца, проведенные в Новой Англии, девушка чувствовала себя дома: она была частью небесного свода, частью земли и моря, пусть даже ничтожно малой на фоне их необъятности, но, безусловно, частью.

Постепенно светлой героине открылось, что, возможно, ее участь не так уж ничтожна. В обычной ситуации она бы просто присутствовала на балу ритмов земли, но сейчас ей казалось, что она заправляет этим балом. Ей казалось, что небо, земля и вода вошли в нее, и отныне она повелевает ими. Кэсси ощутила в себе вибрацию жизни — мощный, глубокий, яркий пульс планеты. Он учащался, а с ним усиливались напряжение и предвкушение... чего-то.

Но чего?

Глядя на море, она услышала ровную поступь — приближение слов. Они пришли: ерундовые, незамысловатые, так, безделица, пустячок для деточек, но все равно — стихи.

Небо и море, храни меня от горя.

Странно, но ей вдруг почудилось, что слова появились не из головы, а из далекого прошлого. Мгновенно высветился образ: она сидит у кого-то на руках и смотрит на океан. Маленькая девочка, поднятая высоко-высоко, слушает и слышит: Небо и море, храни меня от горя. Земля, огонь — ...Нет.

Кэсси вся дрожала: впервые она так ярко ощущала синюю бесконечность неба, твердокаменную целостность земли, необозримый простор океана — волна за волной, и за следующей волной, и дальше в том же духе вплоть до самого волнующегося горизонта, и, наверняка, за ним тоже, только нам не дано это увидеть. И все они как будто выжидали, смотрели на свою повелительницу и ждали приказаний.

«Не надо, не заканчивай стихотворение! — приказала себе девушка. — Ни слова больше».

Неожиданно ею овладела безотчетная уверенность, что, пока оставшиеся слова не найдены, она вне опасности. Она пойдет домой и проживет в ладу сама с собой спокойную жизнь обыкновенного человека. И все будет хорошо и нормально — э-хе-хе, только бы они не нашлись!

Но слова затекали в мозг по капельке, как малюсенький, но настойчивый ручеек, пока, наконец, не встали на положенное им место, и остановить их, видит Бог, не было никакой возможности.

Небо и море, храни меня от горя. Земля и огонь — желанье... узаконь. Вот оно.

«Господи, что я наделала?!»

Будто оборвалась струна. Дзззззззинннннь... Кэсси пришла в себя; она стояла, уставившись дикими глазами на океан. Если чувства ее не обманывали, что-то произошло: силы природы покинули ее, и связи оборвались.

Свобода и легкость в мгновение ока улетучились, уступив место раздражению, прострации и какой-то чудовищной наэлектризованности. Океан неожиданно предстал перед ней во всей своей необъятной и не слишком дружелюбной мощи. Резко развернувшись, наша героиня направилась к берегу.

«Дура какая! — ругала она себя; чем ближе становился пляж, тем дальше отступал страх. — Чего ты так испугалась? Неужели всерьез думаешь, что небо и море слушали тебя? Или, возможно, полагаешь, что твои слова что-то для них значили?»

Нервный смешок чуть было не сорвался с ее губ: тяжело жить с больным воображением! Вот же она — живая, а вот мир — тот же, что и раньше. А что до слов... слова — это, как правило, только слова.

И тем не менее, событие, последовавшее за этой глубокой мыслью, не стало для нее неожиданностью.

На берегу что-то происходило; героиня заметила беспорядочные движения по пересеченной местности.

Рыжий вылетел из-за сосны и мчался, как оголтелый, вниз по склону дюны. Моментально успокоившись, Кэсси ускорила шаг и добралась до начала пирса как раз в ту секунду, когда нога парня коснулась пляжа.

Верный пес радостно подпрыгивал рядом, заглядывая юноше в глаза, будто говоря, какая, мол, веселая игра, а что мы будем делать дальше? Однако выражение лица парня недвусмысленно указывало на то, что игрой тут и не пахло.

Он затравленно оглядел пустынный пляж: слева, примерно в ста ярдах, в океан врезался мыс; понять, что за ним находится, было невозможно. Парень скользнул по Кэсси отсутствующим взглядом, а затем, приняв решение, помчался в сторону мыса.

Сердце девушки застучало с такой силой, что, казалось, его слышат даже дюны.

— Постой! — крикнула она, собрав всю доставшуюся ей от Бога и родителей смелость.

Он обернулся и просканировал Кэсси серо-голубым взором.

— От кого ты бежишь? — спросила она, в общем-то только для того, чтобы завязать разговор; она и так догадалась.

Его ответ был хриплым и отрывистым:

— От двух амбалов, смахивающих на полузащитников «New-York Giants[5]«.

Кэсси кивнула: ее сердце билось все сильнее, но голос, как ни странно, оставался спокоен.

— А-а, это Джордан и Логан Бейнбридж.

— Понятное дело.

— Так ты их знаешь?

— Нет, просто эти имена им очень подходят.

Кэсси расплылась в улыбке. Он был такой симпатяга — взъерошенный, взволнованный, почти не запыхавшийся, а ведь бежал как угорелый! Еще ей очень нравились дьявольские огонечки в его глазах и то, что даже в таком состоянии он умудрялся шутить.

— С двумя мы с Раджем бы справились, но они взяли на подмогу еще двоих бугаев, а с четырьмя совладать сложновато, — сказал он, уже наполовину отвернувшись. И, убегая, добавил: — Ты лучше не ходи в ту сторону, незачем тебе с ними пересекаться. А если все-таки не повезет, я буду страшно признателен, если ты сделаешь вид, что не видела меня.

— Подожди! — опять остановила его Кэсси.

Казалось бы, ей незачем беспокоиться — не ее дело, не ее парень! Но сомнения вдруг улетучились: она во что бы то ни стало должна ему помочь.

— Туда нельзя, — затараторила самозваная спасительница. — За мысом скалы; ты упрешься в них и окажешься в ловушке.

— А если пойду сюда, вообще останусь без прикрытия — в эту сторону весь пляж, как на ладони, они вычислят меня в ту же секунду.

Мысли Кэсси замелькали с космической скоростью, а потом победно притормозили.

— Прячься в лодку.

— Что?!

— В лодку. В моторку. Вон она, у пирса, — девушка указала на катер. — Залезай в рубку, там тебя никто не увидит.

Он посмотрел на потенциальное укрытие и покачал головой:

— Вот где действительно ловушка. Если меня найдут там, пиши пропало. И Радж не фанат плавания.

— Не найдут, — убежденно заявила юная альтруистка, — они и близко не подойдут к лодкам. Я им скажу, что ты побежал к мысу.

Он внимательно посмотрел на храбрую девушку и абсолютно серьезно произнес:

— Ты не понимаешь, насколько они опасны.

— Мне по фигу, — бросила Кэсси и легонько подтолкнула его к пирсу. Что-то в мозгу нашептывало: «торопись, торопись, торопись». Стеснение как рукой сняло; сейчас было важно, чтобы он как можно скорее исчез. — Что они мне сделают? Побьют? Я же просто гуляю по берегу.

— Но...

— Прошу тебя! Не спорь. Прячься!

Еще секунду он потратил на то, чтоб окинуть Кэсси изучающим взглядом, потом повернулся, шлепнул собаку — «Пошли, малыш!» — побежал по пирсу, ловко забрался в катер, залег на дно и исчез из виду. Пес одним прыжком проделал все те же манипуляции и, оказавшись в катере, удовлетворенно залаял.

«Шшш!» — прошептала Кэсси.

Сейчас юношу и собаку не видно, но их сразу найдут, если кому-нибудь взбредет в голову прогуляться по пирсу. Чтобы ни у кого не возникло подобного желания, она повесила потрепанный канат обратно на самый первый столбик, затем лихорадочно окинула взглядом окрестности, с брызгами и девичьими воплями вбежала в воду, наклонилась и подняла со дна пригоршню песка и ракушек. Кэсси позволила воде вымыть лишнее из плохо запертой решетки пальцев так, чтобы две-три ракушки остались в ладони, и нагнулась за следующей порцией.

В этот момент со стороны дюн послышались крики.

«Я собираю ракушки, просто собираю ракушки, — девушка входила в роль. — Пока еще рано на них смотреть. Я очень увлечена».

— Эй!

Кэсси выпрямилась.

Их было четверо. Погоню возглавляли братья Порции: Джордан — тот, что из дискуссионной команды, и Логан — член Стрелкового клуба. Или наоборот?

— Послушай, ты не видела, куда пацан побежал? — спросил Джордан.

Парни принюхивались, как собаки, идущие по следу. Момент для стихов был, мягко говоря, не самый подходящий, но Кэсси вдруг посетило вдохновение. Четыре тощие борзые притаились с ухмылкой на мордах. Правда тощими этих парней можно было назвать разве что с перепугу, они лоснились от пота и запыхались, тем самым вызывая в девушке какое-то особенное презрительное чувство превосходства.

— Да это ж Кэти, подружка Порции, — вспомнил Логан. — Послушай, Кэти, здесь паренек только что не пробегал?

Кэсси двигалась очень медленно: ее ладошки были полны ракушек, сердце в груди предательски громко стучало, а язык примерз к нёбу, как к железяке зимой.

— Ты что, немая? Что ты вообще здесь делаешь?

Не говоря ни слова, она вытянула руки вперед и раскрыла ладони.

Амбалы посмотрели на нее, как на придурочную, и переглянулись. Девушка живо представила, как выглядит в глазах взрослых парней: худосочная малолетка с ничем не примечательными темноватыми волосами и невыразительными голубыми глазами. Просто девочка не от мира сего из Калифорнии, которой нравится собирать никчемные ракушки.

— Здесь кто-нибудь был только что? — переспросил Джордан.

Он прямо землю рыл копытами от нетерпения, но держался, стараясь говорить медленно и внятно, как с глухой.

У Кэсси так пересохло во рту, что в ответ она смогла только кивнуть и взглядом указать на мыс. Параллельно она отметила, что на Джордане поверх футболки надета ветровка. В такую жару это выглядело, по меньшей мере, странно; еще более странно смотрелось нечто, выпирающее из-под ветровки. Однако поворот мощного тела расставил все на свои места: под курткой холодным блеском сверкнула сталь.

Пистолет?

«Значит, все-таки Джордан в Стрелковом клубе», — машинально подумала девушка.

Почему-то теперь, перед лицом реальной опасности, ее голос смилостивился, вернулся к хозяйке и хрипло произнес:

— Несколько минут назад здесь был парень с собакой, он побежал вон туда.

12 3 4 5 6 7 8 9 10 Следующая ⇒