Часть вторая 8 страница

— Давай, Шаннон! — раздался отчаянный крик Клинта.

Я крепко зажмурилась.

«Только не думай об отце, о Нуаде, о том, что сейчас происходит в полынье. Вспоминай тепло, которое ты ощущала в рощице».

Внезапно я почувствовала, как вдоль спины пробежала теплая волна, еще крепче зажмурилась и сосредоточилась на Клинте точно так же, как когда-то на Клан-Финтане, пытаясь отыскать его сквозь прореху между мирами. Даже через закрытые веки я могла разглядеть его пульсирующую ауру. Думая только об этом, я собрала тепло, растущее во мне, и швырнула его как воображаемый огненный шар.

— Да, Шаннон! Вот молодец! — Голос Клинта зазвучал громче.

Я глубоко вдохнула, наслаждаясь ощущением безграничной энергии.

— Я Избранная Богини.

Мой шепот подхватили ветви ивы. Они зашелестели, и это не имело никакого отношения к отсутствующему ветру. Мои слова переходили от одного дерева к другому, напоминая приветствие потерянного и вновь обретенного друга. От этого радостного шепота во мне росла энергия. Я концентрировала ее, воображая, что удерживаю на кончиках пальцев яркий шар. Затем одним быстрым движением я швырнула шар туда, где, по моим ощущениям, находилась аура Клинта.

Я открыла глаза. От моих рук отделился сноп чистого серебряного света. Я мгновенно узнала его, потому что часто видела отраженным в блестящей гриве Эпи. Он быстро преодолел расстояние между мной и Клинтом, которое оказалось гораздо больше, чем в ту минуту, когда я закрывала глаза, потому что Фриман упорно продвигался к полынье, в которой боролся за жизнь мой отец. Лед под ногами Клинта начинал сиять. Это сияние распространялось с каждым его шагам. По сравнению с этим светом, окружавшим человека, темное пятно в полынье казалось еще более отвратительным.

Черная волна накрыла отца с головой и утянула вниз.

Клинт отреагировал молниеносно.

— Еще, Шаннон! — крикнул он и метнулся вперед.

Мне показалось, будто кто-то сильным рывком извлек из меня душу. Я заскрежетала зубами и крепче прижалась к твердой коре дерева.

— Я, Избранная Богини, вызываю твою силу! — На этот раз это был не шепот, а крик.

Ответ пришел быстро. Сверкающий сноп слетел с моих рук, окутал Клинта и заставил его сапфировую ауру вспыхнуть так ярко, что у меня на глазах выступили слезы.

Над водой виднелась только окровавленная отцовская кисть. Клинт ухватился за нее. Голубое пламя пробежало по его руке, соскользнуло в воду и засияло там неземным огнем. Из глубины пруда раздался пронзительный крик, как от мучительной боли, и темная бездна буквально вышвырнула отца на лед. Голубая аура Клинта тут же окутала неподвижное тело.

Мне хотелось сбежать по крутому берегу и помочь Клинту тащить отца, но Фриман, должно быть, почувствовал разрыв энергии, потому что прокричал мне:

— Оставайся на месте! Мне нужны еще силы. О твоем отце я позабочусь.

Я подчинилась, стараясь думать лишь о том, как бы и Дальше послужить источником древней энергии. Однако вместо того, чтобы перетащить отца на безопасное место Клинт подполз ближе к полынье. Я хотела остановить его криком, но интуиция заставила меня молчать. Фриман вытянул руку в футе над поверхностью смертоносной воды, склонил голову и ушел в себя. Через секунду из его открытой ладони с раскатом грома выстрелил искрящийся голубой шар и запечатал полынью, где затаилось черное зло, неким подобием вакуумной крышки.

Из-подо льда донесся еще один пронзительный крик, затем булькающий голос:

— Это еще не все, женщина.

Голубая аура Клинта померкла, стала едва видимой. Он пополз назад к отцу, перевернул его на живот и начал откачивать.

«Отец пробыл под водой недолго»,— без конца повторяла я себе, пока Фриман трудился над неподвижным телом.

Мои глаза заволокло слезами, я уже ничего не видела Мне показалось, что прошло очень много времени, но, вероятно, это было делом минут или секунд. Отец закашлялся, его вырвало водой. Как только он начал дышать самостоятельно, Клинт сразу перевернул его на спину, одним рывком поднял к себе на плечо и, пошатываясь, двинулся от замерзшего пруда. Ноги его подгибались под тяжестью обмякшего тела.

— Ему нужен врач, Шаннон. Пошли! — напряженно произнес он.

Я быстро погладила ствол ивы.

— Спасибо вам за то, что спасли моего отца.

«Пожалуйста, Возлюбленная Эпоны. Мы всегда с тобой».

Тихое прощальное эхо прозвучало в моей голове, когда я споткнулась и чуть не рухнула на Клинта. Я без колебаний вцепилась в его свободную руку и напрягла всю волю, чтобы передать ему свои силы и тепло. Моя ладонь горела, когда энергия переходила от меня к нему.

— Нет,— охнув, сказал он, и его бледное лицо исказила гримаса боли,— Побереги это для отца. Со мной все будет в порядке.

Я нехотя отпустила его руку, и мы с трудом вернулись в амбар.

Три оставшиеся собаки вели себя тихо и сдержанно, когда мы вошли в постройку.

Фриман застонал от боли и мягко опустил отца на охапку сена возле дверей.

— Дай мне твой шарф.

Я сдернула его с шеи и передала Клинту, а он плотно обмотал им кровоточившую руку отца.

— Принеси потник из чулана,— последовал следующий приказ.

Я метнулась исполнять его, пока Фриман проверял у отца пульс. Когда я вернулась с несколькими потниками, Ктинт успел стянуть с отца куртку и свитер.

— Укрой его и поговори с ним, а я пока подгоню «хаммер». Теперь самое время поделиться с ним целительной силой деревьев,— сказал он и вышел.

Я кивнула и принялась укутывать отца. Меня пугало, что он посинел и по-прежнему был неподвижен. Я взяла его раненую руку, быстро сосредоточилась и направила в нее все накопленное тепло ив. Ладонь сразу начала гореть знакомым жаром.

— Папа, ты меня слышишь? — Краем одного из потников я вытерла его мокрые волосы, успевшие обледенеть.

«Только бы с ним было все в порядке!.. Только бы с ним было все в порядке!..»

— Папа, пора очнуться.— Я передала ему все тепло своего тела, какое только смогла найти.

Веки его дрогнули, он открыл глаза и посмотрел на меня каким-то странным остекленевшим взглядом.

— Папа!

— Чудачка? — прохрипел отец едва слышно, как бывает при тяжелейшем ларингите.

— Я здесь. Ты в безопасности.

Он заморгал и огляделся так, словно не понимал, где находится, потом, судя по выражению глаз, что-то вспомнил и прохрипел:

— Щенки...

Я покачала головой.

— Им ничем нельзя было помочь.

— Мама Паркер расстроится.

Мне хотелось сказать, что еще больше она расстроилась бы, если бы он погиб, но на этот раз я решила промолчать.

Отец закрыл глаза. Я в отчаянии сжала ему руку, встревожившись, что он снова погрузится в забытье. Но папа в ответ пожал мне пальцы, и я опять начала дышать.

— Теперь я тебе верю,— хриплый шепот был едва слышен,— Насчет Партолоны. Я тебе верю.

Взревел «хаммер». Появился Клинт и проворно, пусть даже с негнущейся спиной, подошел к отцу. Тот перевел на него взгляд.

— Готовы? — спросил Фриман.

— Дай мне минуту. Я сам пойду,— прошептал отец.

— Как-нибудь в другой раз,— усмехнулся Клинт, взвалил отца на плечо и двинулся к машине.

Укладывая больного на заднее сиденье, он морщился от боли, но потом распрямился и заявил спокойно и весомо:

— Шаннон, садись сзади, рядом с отцом. Передавай ему всю энергию, какой сможешь поделиться,— Фриман мрачно улыбнулся,— Только не переусердствуй, как тогда в роще. Здесь не очень-то можно восстановить силы.

— А как ты? — поинтересовалась я, садясь в машину к отцу.

— Обо мне будем беспокоиться позже.— Меня встревожило то, что он сел за руль с явным трудом,— Держись, поедем быстро, дорога скользкая.

Клинт завел мотор, сделал крутой разворот и рванул на аллею. С каждой секундой я все больше проникалась уважением к военному транспорту и самим военным.

— Проверь, как там рука,— сказал Фриман, бросив взгляд в зеркало заднего вида.

Отец порезал правую руку и сейчас держал ее прижатой к груди.

Я наклонилась к нему.

— Позволь взглянуть, папа.

Он замычал от боли, но руку мне протянул. Кровь прошла сквозь шарф и теперь стекала тонкими красными струйками на лошадиный потник.

— Кровь идет не останавливаясь,— сказала я Клинту.

— Держи,— Он снял с шеи шарф,— Обмотай покрепче вокруг раны. Она довольно глубокая.

Прости, будет больно,— сказала я отцу и принялась затягивать окровавленную руку шарфом Клинта.

Я завязала крепкий узел и постаралась передать отцу побольше энергии.

Он закрыл глаза и процедил сквозь сжатые зубы:

— Черт! Когда я ее не чувствовал, было лучше.

— По крайней мере, ты меньше хрипишь.

— Да, самое время выругаться.

У отца зуб на зуб не попадал, и я восприняла это за хороший знак.

Он поймал мой взгляд и сказал:

— Проклятая тварь была там, в воде. Она стала частью пруда.

— Знаю. В этом мире он сформировался только частично, не так, как в Партолоне. Его тело состоит не из твердой плоти, а из аморфной тьмы.

— Это зло. Я его чувствовал.

Я лишь кивнула, сосредоточенно делясь с отцом энергией.

Внезапно он попытался вскочить, и я с трудом удержала его на месте.

— Тварь находится там, с остальными животными!

— Сэр, я запер его подо льдом, по крайней мере на какое-то время,— поспешил успокоить его Клинт,— Вряд ли Нуада нападет на животное, если оно не имеет непосредственного отношения к человеку, как, например, ваши щенки, с помощью которых он заманил вас в пруд, или кобыла Шаннон, которую он атаковал в Партолоне. Мы уехали оттуда, поэтому у него нет причины расправляться с вашими животными.

Отец слегка расслабился.

— У этого монстра всего одна извилина в мозгу,— согласилась я с Клинтом,— Как раз сейчас он одержим любым, кто мне дорог. Монстр охотился не за щенками. Он просто воспользовался ими, чтобы подобраться к тебе.

Отец кивнул.

— Логично, если это вообще поддается логике.— Он посмотрел на меня,— И как только эта тварь могла поверить, что ты вызвала ее сюда? — стуча зубами, проговорил отец.

— Не знаю, я бы ни за что...— Внезапная мысль заставила меня умолкнуть,— Если только Нуаду не вызвал кто-то другой.

Клинт поймал мои взгляд в зеркале заднего вида и мрачно кивнул в знак согласия.

— Это Рианнон постаралась,— сказала я.

— Зачем ей или кому-то другому это делать? — Я с удовольствием отметила, что отец разозлился, значит, он не так сильно ослаб от раны.

— Она затеяла дурное дело, папа.

У меня в голове рождалась идея. Я снова поймала в зеркале пристальный взгляд Клинта.

— Брес, конечно же, интересовался темными силами. Аланна знала об этом. Клан-Финтан тоже рассказывал мне об ужасном злом боге, которому начали поклоняться обитатели замка Стражи. Вероятно, Рианнон открылась этим силам зла, не сознавая, какие будут последствия. Быть может, она сама не хотела этого, но своими действиями вызвала Нуаду из страны мертвых. Она ведь все время пыталась заставить тебя помочь ей, верно?

— Все так,— кивнул Клинт,— Она без конца твердила о том, как вместе мы сможем подчинить себе силу леса.

В этом был смысл.

— Энергия деревьев и вправду усиливается во много раз, если я передаю ее через тебя. Мы с тобой случайно сделали это открытие, а Рианнон обладала немалым опытом в магии. Она сразу все о тебе поняла, как только впервые увидела,— Тут я подумала о его сапфировой ауре.— Или даже еще раньше. Но когда ты отказался помогать, ей понадобилось найти кого-то, кто согласился бы.

— Или что-то,— добавил Клинт.

«Хаммер» подскочил на дорожной рытвине.

У отца от боли вырвался стон, но он тут же произнес:

— Как можно верить, что кто-то способен контролировать зло?

— Рианнон привыкла повелевать, главенствовать над всем, что только есть в мире. Она верит, что способна контролировать абсолютно все.

Как только я произнесла эти слова, сразу поняла, что так оно и есть на самом деле, и в который раз задала себе тот же самый вопрос:

«Была бы я такой же темной и коварной, как Рианнон, если бы выросла в других условиях? Неужели и во мне сидит такая же способность творить зло? Не хотелось бы так думать».

— Кажется, больница Броукн-Эрроу в конце той улицы?

Вопрос Клинта заставил меня встрепенуться и оглядеться. Голова сразу закружилась.

— Да,— слабым голоском ответила я,— Она находится между Девяносто первой и Сто первой.

Клинт свернул на нужную улицу, и я поймала в зеркале его пристальный взгляд.

— Следите за дорогой, полковник.— Я старалась говорить бодро, но язык заплетался как у пьяной.

— Как вы себя чувствуете, мистер Паркер? — быстро спросил Клинт.

— Лучше, сынок. Лучше.— Должна признать, отец действительно почти пришел в себя.

— Отпусти его руку, Шаннон,— велел Клинт.

— Что? — Я прекрасно его расслышала, но почему-то ничего не поняла.

— Сэр, вам нужно убрать от себя ее руку. Она использовала всю накопленную энергию деревьев и теперь отдает вам свою собственную. Это не пойдет на пользу ни ей, ни ее ребенку.

Я мысленно забила тревогу, но руку почему-то отнять не смогла.

К счастью, отца не поразил тот же недуг.

— Послушай, Чудачка, отпусти мою руку. Со мной все будет в порядке. Давай-ка лучше позаботимся о моей внучке.

Он отодвинул мою ладонь и ласково похлопал по ней. Я попыталась было улыбнуться, но лицо не слушалось.

— Шаннон, девочка моя, ты все еще с нами? — Клинт то и дело кидал встревоженные взгляды в зеркало заднего вида.

Я попыталась ответить, что беспокоиться не о чем, просто очень уж велика усталость, но голос куда-то пропал. Мне удалось лишь выдавить что-то вроде «хм».

Отец дотронулся до моего лба здоровой ладонью и ругнулся от боли, пронзившей его другую руку.

— Да что, черт возьми, случилось? — закричал он Клинту — Она холодна как лед. А еще минуту назад с ней все было в порядке.

— Вот и больница,— сказал Клинт, съезжая на боковую дорожку со знаком «Въезд только для машин "скорой помощи"».

Выбраться из машины, открыть дверцу со стороны отца, вытащить его и повести ко входу оказалось для него делом нескольких секунд.

— Сначала пусть помогут Шаннон! — Отец еще пытался спорить с Фриманом.

— Той помощи, которая ей нужна, в этих стенах нельзя найти.

Двое мужчин скрылись за тихо раздвинувшимися Дверьми. Моя голова откинулась на спинку кожаного сиденья. Как же хорошо было просто сидеть не шевелясь. Я набрала в легкие воздух, не понимая, почему так сдавило грудь.

«Наверное, просто нужно поспать. Отдохнуть».

— Шаннон! Проклятье! Очнись, черт возьми!

Истошные вопли Клинта заставили меня открыть глаза. В следующую секунду он вытащил меня из «хаммера», подхватил на руки, как большого ребенка, и решительно зашагал по заснеженной парковке.

Мне хотелось сказать, чтобы он поставил меня на землю, ведь все эти перетаскивания людских тел плохо скажутся на его спине, но голос почему-то не слушался. Вместо того чтобы говорить, я положила голову на его теплое плечо и опустила веки.

— Шаннон! — Он грубо потряс меня,— Не смей отключаться!

Я попыталась сердито посмотреть на него.

«В самом деле, нужно же мне поспать, черт побери! Неужели нельзя позволить мне немного отдохнуть?»

Тут Клинт усадил меня на верхушку сугроба, покрытого льдом, и крепко прижал мою спину к чему-то очень шершавому, придерживая рукой за плечо, чтобы я не отрывалась от дерева, как потом мне стало понятно.

Он зубами сорвал перчатку с другой руки, прикоснулся ладонью к коре и с отчаяньем прошептал:

— Пожалуйста, помоги ей!

«Возлюбленная Эпоны!»

Голос, возникший у меня в голове, был юным и взволнованным. В ту же секунду спину начало покалывать, теплый разряд проник в мое тело.

Я громко охнула от неожиданности.

«Прости меня, Возлюбленная Богини. Впредь я буду осторожнее».

Поток энергии замедлил свой ход, превратившись в терпимый ручеек тепла.

Я прикрыла веки, на этот раз не потому, что теряла сознание. Я просто наслаждалась возвратом чувствительности, даже пыталась уверить себя в том, что не возражаю против болезненного покалывания в руках и ногах. В следующее мгновение я открыла глаза и едва успела закричать, чтобы предостеречь Клинта. Он сумел отскочить в сторону, прежде чем я перегнулась на бок и рассталась со своим вкуснейшим завтраком, разлетевшимся по белому cнегу. После я утерлась рукавом, удрала за дерево, подальше от дымящейся рвоты, и посмотрела на Фримана, который тяжело прислонился к стволу.

— На этот раз я хотя бы не переставала дышать, — тихо сказала я, радуясь, что голос постепенно возвращался ко мне.

— Я ведь велел тебе остановиться, пока ты полностью не истощила силы.

Он старался качаться сердитым, но его рука убрала мой локон, вылезший из-под шапки, и ласково погладила мою щеку.

— Мне трудно определить, когда это случится,— улыбнулась я, крепче прижавшись к теплой коре.— Беда подкрадывается как-то незаметно. Когда я начинаю понимать, что происходит, то уже...

— Поздно? — с издевкой договорил он.

— Не совсем, просто я почти отключаюсь.

Он фыркнул так похоже на Клан-Финтана, что я невольно расхохоталась.

— Что смешного?

— Ты.

Я начала подниматься со снега, поскользнулась, но рука Клинта поддержала меня.

Я взглянула в знакомое лицо.

— Просто подумала, что из тебя получился бы чертовски хороший кентавр.

Он не отнял руки, крепко обнял меня, и я позволила себе роскошь положить голову ему на грудь.

— Я не люблю лошадей, Шаннон, девочка моя.

— Кентавры не лошади,— возразила я.

— Но почти.

— Клан-Финтан расстроился бы, услышав это.

— Передай ему, пусть переберется сюда и разберется со мной,— По его голосу я поняла, что он улыбался.

— Он может гак и сделать.

— Отлично. Мы в Оклахоме знаем, как обращаться с лошадьми. Бьюсь об заклад, из него выйдет чертовски хороший пони.

Я рассмеялась и оттолкнула Клинта.

— Ты ужасен.

Я задрала голову, посмотрела на дерево, возле которого мы отдыхали, и поняла, что передо мной низкорослая брэдфордская груша. Ей не могло быть больше пяти лет. Я поразилась, стянула перчатки и коснулась шероховатого ствола ладонями, а потом и лбом.

— Спасибо, маленькая, за такой дар.

«Ой, Возлюбленная, для меня это было удовольствие!» — громко зазвенел у меня в голове тоненький голосок.

Я поморщилась, но все-таки мне понравилось молодое деревце, брызжущее энергией и детской непосредственностью.

— Пусть Богиня благословит тебя, позволит вырасти высокой и сильной.

На прощание я погладила ствол. Клянусь, деревце, как радостный щенок, задрожало под моими ладонями.

— Пойдем проверим, как там отец,— Мы с Клинтом взялись за руки и двинулись обратно к отделению неотложной помощи.— Эй, а ведь снегопад прекратился.

— Это произошло сразу же, как только я заковал Нуаду в пруду. — Клинт внимательно посмотрел на небо и сказал: — Но это ненадолго. Посмотри на облака. Они просто пухнут от снега. Даже солнца не видно.

Я чуть не перелетела через высокий сугроб.

— Осторожнее!..— Клинт поймал меня в последнюю секунду, и я увидела гримасу боли на его лице.

— Разве тебе самому не следует немного отдохнуть, прислонившись к дереву? Видно же, что со спиной у тебя совсем плохо. Нечего было таскать меня и моих родственников по всей Оклахоме.

— Мне это не поможет,— сказал он, явно не желая углубляться в тему,— Я приду в себя, как только вновь окажусь в лесу, а до тех пор лучше не станет.

Я собиралась возразить, мол, станет только хуже, если он немедленно не вернется в лес, но выражение его лица удержало меня от дальнейших разговоров.

Мы вошли в стерильную атмосферу больницы. Здесь было тепло, ярко горели лампы дневного света. Нас окутал медицинский запах чистоты, напомнив о годах учебы в колледже и длинных ночах, когда я работала секретарем отделения большой больницы, располагавшейся неподалеку от студенческого городка Университета штата Иллинойс.

Я сморщила нос. Больничный запах всегда один и тот же.

—Могу я вам помочь? — Пухлая медсестра открыла стеклянное окошко и профессионально улыбнулась.

— Да, я дочь Ричарда Паркера.

— Понятно,— сказала она вполне дружелюбно, по-оклахомски растягивая слова,— Я должна проверить. Кажется, его сейчас осматривает доктор.

— Мне хотелось бы повидать отца.

— Позвольте мне удостовериться в том, что ему можно принимать посетителей,— Она взглянула на Клинта.

— Это мой муж.

Медсестра кивнула и одобрительно посмотрела на мужчину.

— Присядьте, пожалуйста. Я вернусь через минуту.

Мы уселись. Я чувствовала, как меня сверлили темные

глаза.

— Муж?

— Не начинай,— сказала я.— Я саданула бы тебя локтем в бок, но твоя спина и так болит.

Он хмыкнул.

— Мистер и миссис... э-э...— тут медсестра запнулась.

— Фриман,— гордо произнес Клинт, помогая мне подняться и по-хозяйски опуская руку на плечи,— Мистер и миссис Фриман — это мы.

— Можете пройти к больному, но только на секундочку. Мы вызвали хирурга. Похоже, придется прибегнуть к восстановительной операции, к которой больного предстоит еще подготовить.— Она болтала без умолку, пока мы следовали за ней но длинным коридорам отделения.— Но с ним все будет в порядке. Доктор хочет подержать его здесь еще пару дней после операции, чтобы понаблюдать. Переохлаждение может быть очень опасным, к тому же у больного сильный ушиб головы.

— Хорошо, что голова у него очень крепкая,— шепнула я Клинту.

— Яблоко от яблони...— прошептал он в ответ.

Медсестра привела нас в палату номер четыре, где отец полулежал на такой огромной кровати, что казался маленьким. К его левой руке была присоединена капельница а правая лежала ладонью вверх на специальной подставке. Она покоилась на горе голубых салфеток, из раны по-прежнему медленно сочилась алая кровь. Я лишь взглянула на это и с трудом сглотнула. Рука напомнила мне огромную печеную картофелину. Я перевела взгляд на лицо отца. Левую половину лба рассек рубец жуткого вида, вокруг которого начало расплываться яркое красно- фиолетовое пятно. Меня потрясло, каким бледным выглядел отец на фоне выбеленных подушек.

В дальнем углу палаты перебирал склянки какой-то медбрат, стоявший у медицинского шкафчика. Он вежливо кивнул нам.

— Как дела, папа?

Я отцепилась от Клинта и обхватила ладонями здоровую руку отца, стараясь не задеть трубку капельницы.

— Отлично, отлично,— К нему вернулась прежняя ворчливость,— Эти идиоты пытаются всадить мне морфин, а я говорю им, что от этой штуковины поглупею,— Он специально повысил голос и кивнул в сторону медбрата,— Черт побери, в шестидесятом я играл против команды «Нотр-Дам» со сломанной рукой и задал им тогда жару. Пусть врачи наложат швы и отпустят меня домой.

Медбрат обернулся и сердито посмотрел на отца. В руке он держал шприц весьма зловещего вида, другой уперся себе в бок.

Голос его звучал тихо, но интонация свидетельствовала о том, что ему надоели отцовские выходки:

— Видите ли, мистер как-вас-там, я прекрасно понимаю, что вы накачанный красавчик и крепкий орешек, но ваши золотые деньки, когда вы играли в футбол со сломанной рукой, закончились сорок с лишним лет тому назад,— Свободной рукой он изобразил характерный жест.

Похоже, разногласия у них начались уже давно.

Отец открыл было рот, но тут вмешалась я, чтобы помешать спору перерасти в вульгарную перебранку:

— Прошу тебя, папа, согласись на укол. Не хочу, чтобы ты и дальше терпел боль.— Я нагнулась пониже и шепнула: — Не заставляй меня звонить маме Паркер. Сам знаешь, что она скажет,— Мы оба понимали, что я пригрозила пальнуть из тяжелой артиллерии, и отец бросил на меня испуганный взгляд.

— Ник чему ее беспокоить,— Он сжал мою руку и прорычал медбрату: — Действуйте, я согласен на ваш чертов укол. Но только на один.

— Что ж, благодарю вас, ваше величество,— закатил глаза медбрат, понимающе переглянулся со мной и с удовольствием всадил отцу укол.

Полагаю, ему это пошло на пользу. Конечно, отцу, а не медбрату.

Хирург, доктор Атина Мейсон, выбрала как раз этот момент, чтобы войти. Это была привлекательная женщина средних лет, очень профессионального вида, чей голос и манеры сразу внушали доверие. Она принадлежала к тому небольшому числу врачей, которые обращаются со своими пациентами как с людьми, здоровыми душевно и физически. К тому же, видимо, ее второй натурой было спокойствие.

В руках доктор Мейсон держала отцовскую медицинскую карту.

Она обменялась любезностями со мной и Клинтом, оглядела покалеченную руку, получила одобрительный кивок отца и посвятила меня в суть сложившейся ситуации:

— У вашего отца серьезно поврежден нерв. С помощью хирургии я, вероятно, смогу вернуть руке подвижность на восемьдесят процентов. Без операции он не сможет ничего держать и вообще не будет чувствовать кисть. Мы с ним пришли к общему согласию. Операция — лучшее лечение.

— Он поправится? — У меня слегка закружилась голова.

— Да,— уверенно улыбнулась докторша.— Я готова немедленно отвезти его в операционную. Если вы с мужем подождете снаружи, то мы подготовим вашего отца к операции. Вы еще увидитесь с ним перед тем, как его увезут.

Я наскоро поцеловала отца и позволила Клинту увести меня из палаты. Мы вернулись в комнату ожидания.

— Если бы ты знал, как я ненавижу больницы,— пробормотала я, когда мы вновь уселись на почти удобные стулья.

Клинт нагнулся и проговорил мне на ухо:

— Ты говоришь это человеку, который чуть ли не целый год провалялся на больничной койке? От одного здешнего запаха у меня мурашки бегают по коже.

— В комнате отдыха вы найдете кофе и бутерброды,— сообщила нам медсестра через полуоткрытое окошко.

Мы как марионетки закивали в знак благодарности.

— Что-нибудь хочешь? Я бы не отказался от кофе. Видимо, ждать придется долго,— сказал Клинт, неловко поднимаясь со стула.

Я видела, как он старался побороть боль. Его усилия лишь усугубили мое чувство вины. Он так страдал из-за меня.

~ Клинт,— с жаром заговорила я, пытаясь придать весомость своим словам,— Тебе совершенно не обязательно здесь оставаться. Возвращайся в лес. С отцом будет все хорошо. Когда операция закончится, я прослежу, как его здесь устроят, а затем...— Тут я запнулась, совершенно не представляя, что буду делать дальше.— Я одолжу у отца грузовичок и приеду к тебе. Вот тогда-то мы с тобой и спланируем дальнейшие шаги.

— Нечего меня опекать,— хмуро буркнул Клинт.

— Даже не думала! — воскликнула я, но тут же понизила голос, перехватив любопытный взгляд медсестры,— Просто мне тяжело. Ведь я причина твоей боли.

— Не ты, а Рианнон.

— Ты понял, что я имела в виду,— возмутилась я.

— Да, понял.

Он сел рядом со мной, но тело его не гнулось, было напряжено. Клинт ни за что не хотел до меня дотронуться.

— Ты хотела сказать, что я не так уж и близок к тебе и твоим родственникам. Поэтому ты не можешь позволить мне здесь остаться. Я знаю, ты не веришь в то, что я люблю тебя не меньше его. Но мне казалось, мои поступки уже доказали, что мое место рядом с тобой, сколько бы ты здесь ни пробыла, если в том будет необходимость.

Я не знала, что сказать. Если бы я согласилась, то разве не усугубила бы тем самым его боль?

— Даже Клан-Финтан тебе сказал, что я должен тебя защищать.— Клинт снова поднялся, на этот раз не позволив мне увидеть, как тяжело давалось ему каждое движение.— Пойду за кофе. Тебе чего-нибудь принести? — Фриман впился в меня глазами, словно ожидая вызова.

Но я не смогла возразить, понимала, что он во всем прав. Его место действительно было рядом со мной. Он ведь единственный, не считая отца, кому я могла доверять. Только он один понимал, во что мы ввязались.

— Было бы неплохо выпить горячего чая,— тупо сказала я.

Клинт заворчал и повернулся, чтобы уйти.

— Зеленого, пожалуйста, если у них есть, и без сахара,— проговорила я ему в спину.

Он только кивнул и продолжал идти, держась очень прямо, словно от пояса и выше все у него болело и не сгибалось.

Я сидела и куксилась.

«Я вовсе не имела в виду, что у него нет никаких прав быть здесь, не считала, что Клинт мне не нравится. Ладно — что я не люблю его. Я просто подумала, что будет лучше, если он...

Что он? Отсидится в норе посреди этой проклятой Оклахомы до тех пор, пока не будет безопасно появиться здесь вновь? Мистер Героический пилот-истребитель? Ой, да ладно. Не такой он человек».

— Зеленого чая не было.— Клинт сунул мне под нос пластмассовую чашечку, из которой свисала нитка с ярлычком «Липтон», уселся рядом со мной и принялся дуть на свой кофе.

Мы не разговаривали.

— Доктор говорит, что вы можете вернуться,— прогнусавила медсестра.

— Спасибо,— я улыбнулась ей, радуясь, что хоть кто- то со мной разговаривал.

Другая сестра в хирургическом костюме вывезла отца в коридор и остановилась.

— Доктор ждет.

Я кивнула ей и поцеловала отца в лоб. У него отовсюду торчали сотни трубок. Раненая рука была отгорожена от всего тела экранчиком и лежала словно маленький трупик. От этой аналогии мне стало совсем худо, но я бодро улыбнулась отцу.

— Мы будем ждать, папа. Ни о чем не беспокойся.

— Эй, Чудачка, от этого морфина я совсем поглупел.— У него очень мило заплетался язык.— Кажется, я успел пофлиртовать с медсестричкой.— Тут отец захихикал.

⇐ Предыдущая 26 27 28 29 303132 33 34 35 Следующая ⇒