Часть вторая 6 страница

«Моя вина».

Да, это была моя вина. Я вздрогнула, плотнее завернулась в куртку и почувствовала новый приступ тошноты. Тогда я прижалась лбом к прохладному стеклу, закрыла глаза и постаралась унять приступ. Мне нельзя было сейчас думать о Сюзанне. Нельзя было вспоминать, как мы часами болтали, забыв обо всем на свете. Как она сразу понимала, какое у меня настроение, по одному голосу в телефонной трубке. Я ни за что не стану вспоминать, как много лет тому назад ее старшая дочь, одна из моих любимейших учениц, вдруг решила: «Вам с моей мамой нужно подружиться», после чего начала действовать, чтобы свести нас. В буквальном смысле. Именно благодаря ей мы с Сюзанной встретились и стали подругами, к взаимному удовольствию.

Теперь Сюзанны больше нет. Три ее красавицы дочери остались без матери. И все из-за меня.

— Шаннон! — прервал мои рыдания Клинт,— Перестань. Тебе опять станет плохо.

Мне хотелось приосаниться и строго поинтересоваться какого черта он тут раскомандовался, но сил не было. Я могла только сидеть с прижатым к холодному стеклу лбом.

— Скажи, куда ехать.

Я повернула голову, поморгала и вытерла слезы краем его куртки.

— Направление, Шаннон!..— решительно басил он.— Как проехать к дому твоего отца? — Фриман наклонился, открыл бардачок, вытащил оттуда несколько бумажных салфеток и сунул мне,— Не вытирай нос о мою куртку.

«Вот дерьмо! Я только что потеряла лучшую подругу, а его волнует какая-то дурацкая куртка? Ну и пошел к черту, мистер Педант и Зануда».

Я высморкалась, села прямо, огляделась вокруг и постаралась понять, где мы находимся. На окраине города улицы были абсолютно пустынны. Меня даже слегка удивило, что фонари до сих пор горели при таком обильном снегопаде. Обычно во время зимних метелей первым выходило из строя электроснабжение. Мы поднимались на невысокий холм. Справа я увидела белое ограждение и хорошо ухоженный кустарник, окаймлявший классически элегантный «Кантри клаб» с великолепным полем Аля гольфа и превосходным рестораном.

— Продолжай ехать прямо,— Мой голос не скрывал обиды.— Когда четырехполосное шоссе перейдет в двухполосное, свернешь направо. Это и будет дорога Оук-Гроув.

— Тебе придется сказать мне, когда будет поворот. Лично я не отличаю дороги от обочины, так что никак не смогу заметить перехода на двухполосное движение.

Я кивнула, потерла глаза и сосредоточилась назаснеженном пейзаже. Мимо проносились соседниедома, где я играла ребенком. Теперь они стояли все дальше идальшедруг от друга.

— Помедленнее. Мы почти приехали,— Он переключил скорость,— Видишь то приземистое бетонное здание? Повернешь там.

«Хаммер» пополз направо. На повороте фонаризамигали и погасли, как и все огни в соседних домах.

— Боже! — Я снова начала дрожать.

«Странно, я даже не заметила, что на какое-товремядрожь прекратилась».

— Неужели опять Нуада?

— Нет,— покачал головой Клинт.— Дыши и сосредоточься, Шаннон. Чувствуешь его присутствие?

Вместо того чтобы рассердиться на его приказной тон, я закрыла глаза и сконцентрировала все мысли, продолжая глубоко дышать. Появится ли предчувствие зла, сопровождающее Нуаду? Нет, не появилось. Я облегченно вздохнула.

— Я его не чувствую.

— Это просто снегопад. Вот почему огни погасли.Удивительно, что они так долго продержались,— напряженно произнес Клинт, стараясь вести машину по середине заснеженной дороги.

Я пригляделась к нему повнимательнее и поняла, что он сидел в какой-то странной позе, неловко развернув плечи, словно его беспокоила спина. Тогда я напомнила себе, что этот парень провел за рулем больше восьми часов. Должно быть, он жутко устал.

— Отсюда недалеко. После этого небольшого подъема увидишь на дороге знак «стоп».

Мы подъехали к знаку. Клинт не остановился.

— Имею полное право сказать, что движение на дорогах отсутствует,— умудрился слегка улыбнуться он.

— Ладно, теперь смотри направо. Видишь, где прерывается линия можжевельника? — Клинт ехал уже совсем тихо — Оттуда ответвляется боковая дорога. Свернешь на нее.

Фриман следовал моим указаниям. «Хаммер» преодолевал сугробы как танк.

— Поезжай до вершины холма. Папин дом будет справа,— указала я на аллею, разделявшую два роскошных пастбища.— Слава богу, ворота открыты,— с облегчением вздохнула я.

Клинт свернул на аллею. Мне сразу стало ясно, что отец первую половину дня боролся со снегом. Я улыбнулась, представив, как он, напялив толстую потертую куртку и низко надвинув шапку с висящими ушами, что придавало ему вид абсолютного ботаника, с ворчанием прилаживал насадку для уборки снега к своему старенькому комбайну.

В отличие от темных соседских домов, над нашим крыльцом горел фонарь.

Клинт вопросительно посмотрел на меня.

— Отец еще тысячу лет назад установил у себя солнечные батареи. Кажется, в середине семидесятых это было что-то вроде уловки, позволяющей уйти от налогов. Тогда никто не подозревал, что это окажется отличным вложением денег,— Я покачала головой, с любовью вспоминая, как удивлялся этому отец,— Который час?

— Девятый.

— Припаркуйся в любом месте за двумя грузовиками.

Родители, как всегда, не загнали свои грузовички в гараж. Они использовали его не для стоянки транспорта, а для хранения инструментов. Тут были устроены слесарная и столярная мастерские. Я всегда считала, что там хранилось всякое барахло. Зато мой «мустанг», к примеру, всегда был «гаражной» машинкой. Он жил в гараже, а если и проводил вечер вне дома, то только под присмотром взрослых.

— Сиди на месте. Я обойду машину и помогу тебе. Клинт с трудом покинул сиденье водителя, медленно распрямился, прижимая руку к пояснице, осторожно прошел ко мне и распахнул дверцу.

— Тебя беспокоит спина?

— Не волнуйся. Такое частенько случается.

Я хотела расспросить, что именно, но он резким жестом велел мне вылезать.

Меня слегка трясло, когда я выбиралась из «хаммера». Клинт взял меня за руку и помог добрести по снегу к крыльцу. Мы остановились в небольшой лужице света.

Я нервно прокашлялась, не зная, что делать дальше. Обычно я сразу входила в дом с громким воплем: «Пaпa! Это я!» — но теперь засомневалась, хорошо ли меня здесь

примут. Вдруг Рианнон успела разругаться и с моими родителями? Что делать, если отец не захочет больше меня видеть? Я взглянула на себя и только сейчас осознала, что по-прежнему обрызгана рвотой, грязная с ног до головы.

— Ты в порядке, Шаннон, девочка моя? — спросил Клинт, убирая с моего лица выбившийся локон.

— Не уверена...

Не успела я договорить, как заскрипела дверная ручка, толстая внутренняя дверь распахнулась и на пороге появилась грузная фигура отца, от которого меня отделяла лишь сетчатая дверь.

— Шаннон?

— Да, это я, папа. Со мной друг. Нам можно войти? — поинтересовалась я тоненьким голоском, словно опять превратилась в шестилетку.

— Да-да,— произнес отец, отпирая раму с сеткой,— Не припомню такого снегопада. Я будто опять оказался в Иллинойсе!

Мы шагнули в тесную переднюю. Возле двери на столике тускло горела большая масляная лампа. Отец протянул руку и поправил фитиль. Пламя заплясало, и мы внезапно оказались в мерцающем мягком свете. На отце был спортивный костюм с логотипом Иллинойского университета — оранжевые буквы на синем фоне. Выпускник этого заведения остается верен ему навсегда. На ногах толстые носки, плохо натянутые на стопу. Он был растрепан, а на носу у него сидели очки для чтения. Отец выглядел чудесно — само воплощение покоя и надежности.

Мне захотелось кинуться к нему на шею и по-детски расплакаться, но вместо этого я нервно зашаркала, пытаясь придумать, что бы такое сказать.

— Э-э, а чего собаки не лаяли?

Отец разводил псов, этакую внушительную помесь волкодава с борзой. Он не выставлял собак на бега, просто радовался их присутствию. Еще ему нравилось, что благодаря им популяция койотов на его земле была сведена к минимуму. Так что обычно любого гостя с маниакальной Радостью приветствовал десяток многоцветных поджарых собак. Я напомнила себе, что хвосты у них жгут не хуже кнутов — только берегись.

— Заперты в амбаре. Слишком уж холодно и отвратительно на дворе. Я включил обогреватели, насыпал им полную кормушку еды и закрыл вместе с лошадьми,— хмыкнул отец,— Щенки, наверное, решили, что умерли и попали в собачий рай.

— Ой, папа, как я по тебе соскучилась! — Я приподнялась на цыпочки и крепко его обняла, а он чмокнул меня в щеку.

— Что ж, теперь ты дома.

Я улыбнулась ему сквозь слезы облегчения и поблагодарила свою Богиню за то, что Рианнон не разрушила мои отношения с отцом, хотя и натворила немало дел.

Отец с любопытством посмотрел на Клинта, и тот сразу протянул руку:

— Мистер Паркер, рад с вами познакомиться.

— Папа, это мой друг Клинт Фриман,— вмешалась я в разговор и покраснела как маков цвет, поняв, что забыла о приличиях,— Клинт, это мой отец Ричард Паркер.

Они обменялись рукопожатием, и отец показал на гостиную:

— Проходите, располагайтесь. Шаннон, почему бы тебе не приготовить вам с Клинтом чего-нибудь? Ты знаешь, где что лежит.

Мы прошли за папой в гостиную, отделенную от кухни небольшим коридором с грилем и множеством шкафчиков. Отец пригласил Клинта присесть на диван, а сам занял свое обычное место в кресле, за столом, заваленным книгами и журналами по разведению скаковых лошадей.

Я удалилась на кухню и спросила, доставая кружки:

— Что тебе приготовить, Клинт? Чай, кофе или чего-нибудь покрепче?

— Я бы не отказался от кофе, если нетрудно.

— Я только что сварил целый кофейник,— вмешался папа. — Надеюсь, вы любите крепкий,— сказал он Клинту.

— Люблю,— улыбнулся тот.

— Чудачка, в этом шкафу у меня, кажется, стоит бутылочка виски, до которой ты не дотрагивалась больше полугода. Говорю на тот случай, если твои вкусы опять изменились и стали прежними.

Я услышала свое прозвище и чуть не расплакалась. Даже не смогла сразу налить Клинту кофе — все переваривала услышанное. Я люблю односолодовое виски с тех самых пор, как впервые побывала в Шотландии, более десяти лет назад. Но за время своего пребывания в Партолоне я узнала, что Рианнон на дух не переносила шотландское виски. Она считала, что его пьет одна чернь. Отцовское замечание ясно свидетельствовало о том, что она здесь побывала, успела сунуть нос и сюда.

Я разозлилась не на шутку, но все-таки налила горячую воду для чая и отнесла обе кружки в гостиную.

— Тебе нужно что-нибудь еще, папа?

— Не-а. Я пока потягиваю свой кофеек с ликером « Бейлис»,— Он с любопытством посмотрел на меня и добавил: — А знаешь, я ведь обычно не пью кофе в такой час, но сегодня что-то мне подсказывало, что следует припоздниться.

Я уселась на диван рядом с Клинтом и принялась нервно подергивать за нитку чайный мешочек.

— По-прежнему не хочешь виски, а? Кажется, ты выпила все то дорогущее красное вино, которое успела сюда понавезти...— Он внезапно замолк, словно не желал чего- то вспоминать.

— Нет! То есть да! — Я затрясла головой, пытаясь мыслить ясно,— Хочу сказать, что по-прежнему люблю виски. Просто сегодня мне лучше выпить горячего чая.

«Как и следующие семь месяцев»,— мысленно добавила я.

Мы молча прикладывались к кружкам. Я не знала, с чего начать, но сам факт того, что мне довелось оказаться в родном доме, заставлял меня чувствовать себя лучше сильнее, способной справиться со всеми ужасами.

Я заморгала и отрывисто поинтересовалась:

— Где мама Паркер?

Отсутствие мачехи почему-то чувствовалось особенно остро. Будь она здесь, тотчас принялась бы хлопотать на кухне, стараясь накормить нас до отвала, приказала бы мне снять мокрую, грязную одежду и надеть все чистое. В таких случаях я всегда ощущала, что меня здесь любят, и даже устыдилась, что сразу не поинтересовалась, где она.

— Мама Паркер навещает сестру в Фениксе.

— Без тебя?

В такое трудно было поверить. Они женаты тысячу лет, но до сих пор все делали вместе — мило до приторности.

— Этот визит она планировала давно. Я собирался поехать с ней, но один из идиотов, годовалых жеребцов, решил протаранить забор и чуть не лишился ноги. Пришлось остаться и лечить болвана.

Я кивнула в знак согласия и покорно выслушала подробнейший отчет о лошадиных недугах. Мало кого на свете отец считал глупее скаковых лошадей и почти никого так не любил.

Я понимала, что следует объяснить причину приезда, но неспешный разговор показал, насколько велика моя тоска по нормальной жизни, пусть это и была иллюзия, которой суждено скоро закончиться.

— Как дела в школе?

Пока меня не переместили в другое измерение, где мне довелось стать верховной жрицей, я была очень счастлива обучая английскому старшеклассников одной из школ в Броукн-Эрроу. Так уж случилось, что в этой же самой школе мой отец без малого три десятка лет тренировал футбольную команду и при жизни стал легендой. Я любила преподавать. Подростки постоянно служили источником моего веселья. Нет, правда. Где еще, как не в муниципальной школе, можно найти работу, позволяющую ежедневно выступать перед сотней, а то и более полулюдей, то есть подростков? Где еще несколько раз в году можно являться на рабочее место в карнавальном наряде, причем самого широкого диапазона, от пижамы до костюмчика своего любимого супергероя? Чем нелепее у тебя будет вид, тем круче ты будешь считаться и получать за это зарплату, хотя в Оклахоме — лишь подобие таковой. Уверяю вас, только в муниципальной школе.

Да, в одном мы с отцом всегда сходились. Подростки — одни из немногих созданий, у которых еще меньше здравого смысла, чем у скаковых лошадей. Я увидела, как его лицо расплылось в улыбке.

— Маленькие обалдуи! С каждым годом они становятся все неуправляемее,— хмыкнул он,— К тому же в этом году к нам перешел на работу из какой-то новомодной средней школы новый замдиректора, этакий женоподобный хлюпик. Тупой кретин! Он и понятия не имеет о том, что такое дисциплина. Только и знает, что передвигать мебель, возиться с отоплением в учительской и шнырять по коридорам. Вдруг повезет, кто-то из учителей уйдет пить кофе и оставит класс без присмотра. Готов поклясться, что он писает сидя.— Отец покачал головой и бросил на меня страдальческий взгляд.— Хорошо, что ты вовремя оттуда ушла.

Стоило ему упомянуть о перемене в моей карьере, как Оплота душевного разговора сразу улетучилась. Я с ненастным видом уставилась в свою кружку.

— У тебя нехороший вид, Чудачка,— попытался взять шутливый тон отец, но морщины на его лбу стали отчетливее, когда он заговорил.— Не хочешь рассказать, что происходит?

Я подняла глаза. Мне никогда не удавалось что-то от него скрыть. Впрочем, я и не пыталась. Даже подростком все ему рассказывала.

Тут меня пронзила внезапная мысль.

«Вдруг Рианнон тоже не смогла скрыть от него свою истинную сущность? Что делать, если он уже знает, что Рианнон — это не я?»

Я сделала глубокий вдох и расправила плечи.

— Даже не знаю, как начать. Все очень сложно.

— Жизнь сложна,— просто сказал он,— Начни с начала, а там разберемся.

— Папа, последние шесть месяцев я была не я.

— Да, да. Ты была чертовски груба с мамой Паркер, — согласно кивнул отец.— Хорошо, что она тебя так любит. Я рад, что ты снова стала нормальной и...

Я подняла руку, чтобы остановить его.

— Нет, я совсем о другом. Это была не я в буквальном смысле.

Папа собирался что-то сказать, но слова замерли на его губах, и он внимательно вгляделся в мое лицо.

— Объясни, что ты имеешь в виду, Шаннон Кристин.

Отец произнес мое второе имя, а это означало, что он воспринимал меня серьезно.

— Ты помнишь, что полгода назад со мной произошел несчастный случай?

— Автомобильная авария. Конечно помню. Ты много дней провела в беспамятстве. Мы чуть сами не умерли от волнения. Я с самого начала знал, что однажды ты врежешься куда-нибудь на своем проклятом «мустанге». Слишком быстро гоняешь!..— сердито покачал он головой, готовый заново начать старый спор.

— Это была не обычная авария, папа. Никуда я не врезалась,— поспешила добавить я.— Я приобрела горшок на аукционе, организованном в одном поместье. Это была старая погребальная ваза с изображением верховной жрицы, воплощения богини Эпоны.

— Кельтской богини лошадей,— кивнул отец.

Он был начитанным человеком, о чем свидетельствовали горы книг, наваленные по всей гостиной.

— Богиня была мною, вернее, моим зеркальным двойником.— Я сделала паузу, желая убедиться, что он все понимает,— Из другого мира, в другом измерении. В том мире вместо технологии процветает мифология, а некоторые люди являются двойниками тех, кто живет здесь.

— Шаннон, что за глупая шутка?!

— Я не шучу! — Я посмотрела на Клинта, который до этой минуты сохранял молчание, и попросила: — Скажи ему.

— Сэр, выслушайте ее.— Ровный голос Клинта будто придавал весомость моим утверждениям,— Она говорит правду и может это доказать.

Я на секунду сощурилась и метнула в него говорящий взгляд. Мол, о чем это ты, черт возьми? Какие доказательства? Но Клинт ободряюще кивнул мне.

Я прокашлялась и снова повернулась к отцу.

— Из-за вазы случилась не только авария. С ее помощью меня перебросили в другой мир, поменяв с двойником, воплощением богини Эпоны.

Глаза у отца округлились, но перебивать он не стал.

— Поэтому та стерва, которая портила отношения с моими друзьями и родными последние полгода, была не я — на одном дыхании завершила я свой рассказ.

— Ты хочешь сказать, что тебя физически не было в этом мире?

Я кивнула.

— Та женщина, что бросила работу, вышла замуж за миллионера, затем похоронила его и с тех пор летает по всем Соединенным Штатам, на самом деле не ты?

— Совершенно точно.

— Шаннон! — затряс отец головой.— Ты хотя бы понимаешь, насколько безумно это звучит?

— Да, черт возьми! — Я подавила желание закричать во все горло и продолжила нормальным тоном: — Я сама через все это прошла, но тоже считаю невероятным все то, что приключилось.

Я закрыла веки и потерла виски, чувствуя, как опять подкатывает тошнота и в голове отдается каждый удар сердца.

«Видимо, отец мне не поверит».

Тут мне на шею опустилась сильная рука Клинта и принялась разминать напряженные мускулы.

— Мистер Паркер, уже поздно, а у Шаннон сегодня выдался тяжелый день,— заговорил он спокойно и рассудительно,— Быть может, будет лучше, если сейчас мы ляжем спать, а утром договорим?

— Ты и впрямь выглядишь ужасно, девочка,— сказал мне отец.

Я открыла глаза.

— Папа, Сюзанна погибла.

Он подскочил от изумления.

— Маленькая Сюзанна! Боже правый, как же это случилось?

— Это лишь часть истории, мистер Паркер,— вмешался Клинт,— Пока вам достаточно знать, что это случилось сегодня. Шаннон пришлось присутствовать при ее гибели. — В его голосе послышались покровительственные нотки, немало меня удивившие.

Отец задумчиво сощурился и взглянул на мужчину, сидевшего рядом со мной.

— Ладно, сынок. Давай уложим нашу девочку спать,— Он подошел к дивану, отвел мою руку, подпиравшую лоб, помог подняться, обнял меня, ласково похлопал по спине, потом принюхался,— Боже, Чудачка, ну и запашок.

— Да, знаю,— с несчастным видом пискнула я.

Отец за руку вывел меня в коридор, ведущий в спальни, прихватив по дороге масляную лампу со столика. Первая комната налево была гостевой. Он распахнул дверь, вошел в комнату, порылся в верхнем ящике ночного столика, достал спички, зажег толстые свечи с ароматом ванили, украшавшие комод, после чего повернулся и решительно посмотрел на Клинта:

— Это комната Шаннон. Я пристрою тебя на диванчике в кабинете. Годится?

— Да, сэр,— ответил Клинт, не отводя взгляда.

Отец кивнул и что-то заворчал, потом снова повернулся ко мне:

— В комоде ты найдешь несколько своих старых ночных рубашек и кое-что из одежды, да и горячей вода должно хватить на быстрый душ,— Он сморщил нос,— Он тебе понадобится. Об остальном поговорим утром.

Я с благодарностью обняла его и прошептала куда-то в грудь:

— Я люблю тебя, папа.

— Я тоже люблю тебя, моя Чудачка,— Отец повернулся и вытолкал Клинта за порог,— Пойдем со мной, сынок,— сказал он, прежде чем решительно закрыть за собой Дверь.

«Вечно отец меня опекает».

Я заулыбалась, принялась рыться в верхнем ящике комода и откопала там две пары своих старых джинсов основательно поношенную фуфайку, а также одну из моих любимых ночных рубашек с изображением Санты, гадящего в трубу. Надпись гласила: «Как определить, что ты вел себя плохо». Это был рождественский подарок моего ученика.

— Ой, что за красота! — радостно вздохнула я, обнаружив свое нижнее белье из мягкого фиолетового шелка фирмы «Секрет Виктории», полноценные трусики,— Черт, какое удовольствие выбраться из этих стрингов!

«Поразительно, как мало нужно, чтобы обрадовать меня в минуту стресса».

Отец был прав. Горячей воды хватило на быстрый, но все же полноценный душ. Вода подействовала на меня как транквилизатор. Я едва натянула через голову ночную рубашку, пошатываясь вернулась в свою комнату, как у меня начали слипаться глаза. Я задула свечи, заползла под стеганое одеяло, сшитое бабушкой несколько десятков лет тому назад, потянулась к спинке кровати, развернула пуховое покрывало, уютно накинула его на плечи и глубоко вздохнула. Сладостный аромат ванили смешался с неповторимым запахом чистого старого стеганого одеяла. На меня нахлынули воспоминания детства, и я погрузилась в спокойный сон.

Знаю, большинству людей это не дано, но я всегда сама руководила своими сновидениями, поэтому крепко проспала несколько часов. Мое тело хорошенько отдохнуло, прежде чем душа воспарила в Страну грез.

Я откинулась на гигантских пуховых подушках, разбросанных по фиолетовому кучевому облаку. Вокруг меня нежились, удовлетворенно мяукая, толстые черно-белые кошки. Джейми Фрейзер из серии романов Дианы Гэблдон «Странник» объяснял мне со своим обворожительным шотландским акцентом, что бросает Клэр. Теперь его истинной любовью буду я. Хью Джекман в образе Росомахи недовольно хмурился, глядя на Джейми, но заявлял при этом, что не вызовет его на дуэль, пока не сделает мне хороший массаж стоп. Я открыла рот, собираясь сказать мальчикам, чтобы вели себя хорошо и не вздумали драться из-за меня.

В ту же секунду кто-то вырвал мою душу из тела и вознес через крышу родительского дома Я зависла в снежном небе, испытывая нечто странное. Белые кристаллики снежинок кололи меня не только снаружи, но и изнутри.

— Ой! Снова затошнило! — сказала я, ни к кому не обращаясь.

«Дыши, Возлюбленная».

Я заметила, что голос в моей голове звучал отчетливее и громче, с тех пор как меня силком переправили в этот мир.

— Ты говоришь совсем как Клинт,— вслух произнесла я.

Богиня не ответила, поэтому я поступила так, как она велела, то есть глубоко вдыхала морозный воздух. Почти сразу головокружение прекратилось. Меня встревожило, что во время магического сна я не только приобретала опыт перемещения, но и чувствовала себя в нем комфортно.

Я начала озираться, пораженная переменой пейзажа. Все выглядело как на почтовой открытке зимнего Колорадо. Отцовские пастбища превратились из зеленых оклахомских владений с болотными дубами и можжевельником в очаровательный заснеженный уголок дикой природы.

— Очень красиво,— прошептала я и взглянула в сторону амбара.

За закрытыми окнами горел теплый свет, вокруг основания амбара высились волнистые сугробы. К своему удивлению, я заметила, что их вершины были выше красно-белых полос обшивки.

— Должно быть, снега намело почти в три фута высотой.

«Это неестественно, Возлюбленная»,— прозвенел у меня в голове голос Богини.

— Знаю! — громко произнесла я в затихшей ночи,— В Оклахоме никогда не бывает столько снега.

«А все потому, что в этот мир вошло нечто неестественное. Здесь замешано истинное зло».

Слова Богини пронзили меня страхом как острые осколки.

— Нуада,— Имя прозвучало как ругательство.

«Ты должна его остановить».

— Что! — взвизгнула я.— Как же я его остановлю?!

«Ты должна, Возлюбленная. Ты единственная, кто справится».

— Но как? В Партолоне я знала, как надо действовать, только потому, что меня окружали люди, понимавшие в магии. Они мне помогали. Меня поддерживала ты!

«Ты не веришь в себя, моя Возлюбленная,— Я встревожилась, услышав, что божественный голос в моей голове начал затихать,— Положись на свою интуицию».

— Нет! Не уходи! — запаниковала я,— Я не знаю, что делать!

«Тебя направят древние, как и шаман этого мира».

— Эпона! — завопила я,— Какие древние? Какой шаман?

«Помни! — Голос звучал очень слабо, и мне приходилось напрягаться, чтобы разобрать последние слова,— Ты Избранная Богини».

Эпона сказала это и растаяла как туман.

Я села в кровати, хватая ртом воздух, спустила ноги и чуть ли не спрыгнула на пол.

— Черт! Вот тебе и вернулась в Оклахому!.. Казалось бы, все должно идти нормально. Оклахома всегда была абсолютно спокойной, приземленной, даже скучной. Боже, как мне не хватало старой доброй оклахомской скуки, — пробормотала я своему тусклому отражению в зеркале, висящем над комодом, пошарила в верхнем ящике, выхватила пару ношеных джинсов, уютную домашнюю фуфайку и толстые носки — Но нет! Вместо этого ты оказываешься беременной, напуганной. Кругом снежный буран, а тебя преследует какой-то кретинский монстр,— продолжала я разговор сама с собой,— К тому же ты умираешь с голоду.

Я открыла дверь, заткнулась и на цыпочках отправилась на кухню. Богиня свидетельница, заснуть мне все равно не удалось бы, а перспектива отведать яичницу- болтунью с тостом и беконом показалась вдруг невероятно заманчивой. Я хорошо ориентировалась в потемках, запустила руку в ящик, который у нас звался обжорой — там хранилась всякая всячина,— и поискала спички, чтобы зажечь керосиновую лампу, неизменно стоявшую на кухонном столе.

— А вот и ты,— прошептала я, нащупав коробок.

— Могла бы не беспокоиться. Кажется, твой отец оставил спички рядом с лампой,— Голос Клинта так меня напугал, что я чуть не описалась.

— Проклятье, Клинт! Какого черта ты здесь сидишь в темноте?

Не успел он ответить, как я зажгла спичку. Фриман подносил ко рту кружку, когда золотистое пламя осветило его лицо.

— Почему ты ничего не сказал? Я здорово напугалась.

— Ты вошла с таким серьезным видом, словно выполняла какое-то задание. Я решил затаиться и не путаться у тебя под ногами.

— Ха,— недовольно буркнула я, зажгла лампу, поправив фитилек так, что углы кухни осветились дрожащим светом, повернулась спиной к Клинту и начала доставать из холодильника яйца и другие продукты,— Почему не спишь?

— А ты почему? — парировал он.— После того, что ты пережила всего за два дня, мне казалось, что тебе надо спать как убитой.

— Я спала,— уклончиво отозвалась я, продолжая доставать из шкафчиков банки и сковородки.

— Ты что, опять летала куда-то во сне? — мягко поинтересовался Клинт.

— Да,— бросила я, не оборачиваясь.

— Снова видела Клан-Финтана?

— Нет,— ответила я, проверила газовое пламя и распределила на сковородке большую порцию бекона.— На этот раз я просто полетала вокруг храма и коротко побеседовала с Эпоной,— Я бросила на него взгляд через плечо.— Яичницы с беконом хватит на всех. Только не говори, что не голоден.

— Готов есть твою стряпню хоть каждый день,— Глаза его блеснули так ярко, что я поспешила потупиться,— Что сказала тебе Богиня?

Сейчас вспомню,— ответила я, небрежно разбив яйца в миску,— Дай подумать. Зло на свободе. Нуаду следует остановить. Помогут древние и шаман. Мне надо верить самой себе,— сказала я и принялась оголтело взбивать яйца.— Только я обычно предпочитаю избегать зла и не знаю, как остановить Нуаду. А еще я не знаю никаких древних, никакого шамана. Я твердо убеждена только в одном: здесь для меня все теперь чужое.

Только сейчас я поняла, что боролась со слезами, и разозлилась еще больше.

«Утренняя тошнота, быть может, и прошла, зато гормоны бушуют вовсю. Превосходно!»

Клинт положил ладонь на мою руку и остановил психопатическое взбалтывание. Он опустил подбородок на мою макушку и придвинул меня к себе.

— Здесь я. Здесь твой отец. Втроем мы что-нибудь обязательно придумаем,— произнес Клинт, отставил миску на буфет, повернул меня к себе лицом, одну руку положил мне на плечо, а второй приподнял подбородок, чтобы наши взгляды встретились.— Ты Избранная Богини. Не забывай об этом.

— Эпона напомнила мне о том же самом.

— Что ж, если ты отказываешься повиноваться своей Богине, то прислушайся ко мне,— улыбнулся он одними глазами,— Как-никак я двойник твоего мужа,— игриво сказал Фриман, так точно копируя интонацию Клан-Финтана, что у меня сердце сжалось.

Хорошо, что он об этом не подозревал.

— Это точно,— дрогнувшим голосом прошептала я.

Клинт заметил тоску в моих глазах, и все шутки мигом прекратились. Я стояла достаточно близко и почувствовала, что он больше не дышал. Рука, лежавшая у меня на плече, напряглась. Пальцы, удерживавшие мой подбородок, ласково соскользнули на скулу, затем опустились ниже, на шею, после чего принялись легко поглаживать затылок. По мне пробежал едва заметный озноб.

— Шаннон, девочка моя,— хрипло прошептал Фриман, наклонился и коснулся своими губами моих.

⇐ Предыдущая 24 25 26 27 282930 31 32 33 Следующая ⇒