Г Е. Марков

Г Е. Марков

Л. А. Файнберг рассматривает в своей статье одну из интереснейших и сложнейших проблем первобытности — историю возникновения социальной организации. Весьма правильной и полезной представляется главная мысль автора о том, что наблюдение за миром животных, особенно обезьянами, может объяснить многие стороны проблемы становления человечества и, в частности, его социальной организации. Но одновременно отдельные положения статьи представляются спорными. И прежде всего вывод о том, что непосредственные предпосылки возникновения человеческого стада и материнского рода уже имелись в зоологических объединениях обезьян. В своих выводах автор опира-

ется на новейшие данные, полученные при наблюдениях над обезьянами в разных условиях. Они весьма интересны, но из-за несовершенной методики исследований субъективны и нуждаются в дальнейшей всесторонней проверке.

Представляется, что многие исследователи поведения животных, как и автор рассматриваемой статьи, опирающийся на их данные, рассматривают проблему животное - человек главным образом эмпирически и обращают основное внимание на количественные характеристики: наличие тех или иных (как им представляется) сходных явлений у животных и людей. Субъективная точка зрения может вести к переоценке этого сходства. При этом из поля зрения упускается самое важное: качественная сторона проблемы - глубокие и принципиальные различия между животными и людьми. Сказанное подтверждается хотя бы тем, что Л. А. Файнберг не ставит в своей работе вопрос, что такое человек, каковы его социальные признаки и чем он отличается от животных.

Думается, что антропогенез - как бы долго он ни продолжался - типичный пример перехода количества в качество. Это своеобразный скачок, происшедший в принципах и сущности приспособления к окружающей среде определенного вида обезьян.

У низших животных приспособление осуществляется целиком или почти целиком на основе безусловных, наследственных рефлексов. На более высоких ступенях эволюционного развития, с усложнением организмов, появляется потребность в известной «свободе поведения и приспособления», заключающейся в развитии системы условных благоприобретенных рефлексов, прежде всего в виде личного опыта. Но приспособление к среде даже самых развитых животных осуществляется главным образом на основе безусловных рефлексов (что не исключает значения благоприобретенного опыта). Животное, вырванное в младенчестве из естественного окружения и воспитанное в чуждой среде, развивается тем не менее по большей части показателей как нормальный представитель своего вида (например, котенок, воспитанный людьми).

У стадных животных, в том числе и у обезьян, судя по новейшим наблюдениям, отмечены случаи обучения благоприобретенным навыкам. Однако это касается очень ограниченных и не существенных для вида проявлений (если бы они были существенными, обезьяны давно бы стали людьми).

Иначе обстоит дело с признаками человека, социальными способами его приспособления к среде, качественно отличными от этих явлений у животных.

Что касается антропогенеза, то в определенных условиях и у определенного вида обезьян сложилась своеобразная ситуация, когда его выживание не обеспечивалось прежним, с трудом поддающимся изменению способом приспособления и потребовался отбор признаков, связанных с большей свободой поведения и приспособления, т. е. увеличением роли условных рефлексов. Но как у гоминид, так и у более поздних ископаемых видов этот процесс имел, по-видимому, еще незавершенный характер. Весь период древнего человечества (проходившего последовательные этапы видообразования) представлял собой переход от приспособления к окружающей среде преимущественно через безусловные рефлексы к приспособлению главным образом через условные рефлексы, опыт, передаваемый ненаследственным путем. В конечном счете этот вид, приспособления приостановил биологическую эволюцию и заменил ее социальной.

Известно, что очеловечение могло происходить только через труд, т. е. социальную деятельность, опыт которой накапливался, хранился и передавался следующим Поколениям через ненаследственную память

коллективов. Таким образом, уже самые ранние коллективы гоминид принципиально отличались (хотя это едва ли тогда было особенно заметно) от зоологических объединений тем, что в них развивался и передавался коллективный опыт, навыки трудовой деятельности, необходимые для приспособления к окружающей среде, для выживания. Это вызывало появление социальных связей, которых у животных нет, так как они им не нужны при их способе приспособления.

В связи со сказанным представляется, что было бы правильно отказаться от неточного термина «первобытное стадо» и ввести понятие' «первобытный коллектив», подчеркнув тем самым его основную особенность: складывание на основе совместного труда и социальных связей.

В отличие от свойств животных человеческие свойства (не только «интеллект», но и прямохождение) могут возникнуть только в условиях воспитания в социальном коллективе. Без социального примера и воспитания «маугли» останется плохо приспособленным животным, не использовавшим потенциальных возможностей, заключенных в его наследственности.

Независимо от того, насколько верны или неверны, а также представительны данные о таких явлениях у некоторых видов обезьян, как особенности доминирования, ограниченный промискуитет, тенденция к матрилинейности и «экзогамии», думается, что из них нельзя выводить древнейшую социальную организацию гоминид. Скорее всего большая часть этих явлений выработалась у обезьян в процессе естественного' отбора и закрепилась в наследственности. Иначе нельзя объяснить, почему животные, обладающие зачатками столь совершенных «социальных» институтов, не прошли пути антропогенеза.

Род, экзогамия, материнская филиация и другие очень сложные элементы социальной организации отсутствовали, надо думать, и у людей на ранних этапах антропогенеза. Сложились они только на достаточно' развитом этапе биологической и социальной эволюции человека.

В огромный промежуток времени существования гоминид, архан- тропов и во всяком случае части палеантропов происходило очень медленное развитие социальной организации первобытных коллективов (соответственно с медленным развитием хозяйства и материальной культуры). Скорее всего перечисленные выше социальные институты были достижением только человека современного вида и возникли в ходе его биосоциогенеза. Отсутствие способностей к созданию столь сложной и совершенной социальной системы, организующей трудовую деятельность, было причиной эволюции последнего предшественника человека современного вида.

Качественное значение последнего эволюционного скачка было исключительно велико и оказалось достаточным для дальнейшего прогрессивного социально-экономического развития человечества.

Обращаясь к другим вопросам, затронутым в статье, полагаю, что Л. А. Файнберг недостаточно четко проводит различие между браком и брачными отношениями, с одной стороны (их можно рассматривать как биологически-социальное явление), семьей и семейными отношениями (чисто человеческим, социальным явлением) - с другой.

Вместе с тем автор обсуждаемой статьи совершенно прав (с учетом сделанной поправки), что наблюдения за брачными отношениями у обезьян могут дать существенный материал для исследования ранних форм брака и семьи у гоминид.

ОБЪЕДИНЕНИЯ ОБЕЗЬЯН И ЧЕЛОВЕЧЕСКОЕ ОБЩЕСТВО

⇐ Предыдущая 1 2 345 6 7 8 Следующая ⇒