Примечание автора 9 страница

― Чувак, не думаю, что нам стоит это делать, ― возразил Дэниел.

― Заткнись, ублюдок! Она не вспомнит об этой херне, а если всё-таки спросит, то я отвечу ей, что она сама этого захотела. ― Рассмеявшись от своего ответа, Бобби проверил мою «готовность», засунув палец в мой зад. Я подскочила от этого ощущения и завертелась так, что смогла бы попытаться сбежать от него. Однако со связанными руками мне было некуда бежать.

В этот момент время замедлилось, мой страх достиг такой точки, что я надолго затаила дыхание, а моё тело грозилось упасть в обморок от всплеска химических веществ и гормонов, прокладывающих себе путь по моим венам. Мимо проносились всплески моментов, и внезапно я перестала понимать, что происходит, пока не появился ОН.

В обилие происходящего возникали только простые и краткие фрагменты. Бобби пропал, Эрик и Дэниел кричали и вопили, дверь, открывшаяся с хлопком, и звуки быстро и тяжело топающих ног по всему дому. Мои руки освободились от оков, и я смогла перевернуться и сесть, свернувшись в комок на верхней части матраса.

Я не могла перестать трястись, мои мышцы умоляли о помощи, но были не способны избавиться от разрушающего страха, парализовавшего меня.

И затем моё лицо оказалось в его руках ― руках мужчины в капюшоне, мужчины, которого я не смогла увидеть, но поняла, что это именно он был в парке. Он осмотрел меня, оттянув мои веки, чтобы что-то проверить, но я не знала что. Удовлетворившись тому, что он обнаружил, он надавил на мои плечи и убрал волосы с лица, когда моя голова коснулась подушки.

― Тебе больно?

Его слова перемешались между собой, но я смогла понять достаточно, чтобы ответить, кивнув головой. Я не боялась его, хотя должна была. Я не была в достаточно ясном уме, чтобы понять, что за незнакомец стоит надо мной, я не могла опознать его или назвать его имя... Так или иначе, его присутствие успокаивало меня, а когда он провёл рукой по моему лицу, то не хотела закрывать глаза, чтобы не потерять его.

К тому времени, как я проснулась на следующее утро, он уже ушёл, а его заменили двое полицейских в форме.

― Проснитесь, Алекс. Я знаю, что там произошло.

Вот он: глубокий, громоподобный голос, мягкий и соблазнительный с намёком на южный шарм. Образы вокруг меня исчезли, и я открыла глаза, в очередной раз увидев совершенно другое лицо, смотрящее на меня сверху.

Глава 14

«Безумны танцующие в глазах тех, кто не слышит музыку».
― Фридрих Ницше

― Мне по**й!! Дай мне мои чёртовы лекарства, стерва!

Зайдя в комнату для отдыха, я сразу заметила, что почти все пациенты, кто не был накачан до такой степени, что пускал на себя слюни, собрались в дальний угол комнаты. Каждый из них неподвижно стоял и молчал, когда они смотрели, как Лесли кричала на медсестру Лизу через всю комнату.

― Лесли, ― в голосе Лизы проскользнуло небольшое предупреждение. ― Ты уже получила все лекарства, которые тебе прописали...

― Это полная херня! Кто-то взял мои грёбанные обезболивающие таблетки, и я хочу их вернуть! Так как вы не верите в то, что со мной сделали эти уроды, вы можете, по крайней мере, дать мне чёртовы лекарства, чтобы заглушить боль!

Лесли рванула вперёд, но Мишель поймала её, обернув руки вокруг талии сестры, изо всех сил стараясь успокоить своего близнеца. Лесли начала сильнее вырываться, когда Мишель удерживала её, и я увидела, как Лиза незаметно вытянула руку, чтобы нажать на кнопку тревоги на столе. Зная, что Джо и Эмерсон сейчас ворвутся через двустворчатые двери, я отошла от входа, а затем почти побежала, дабы установить дистанцию между собой и входом в комнату.

― Лесли, успокойся! ― прокричала Лиза, но девушка пропустила слова медсестры мимо ушей.

Отведя назад локоть, Лесли попала Мишель в живот, тем самым освободив себя от сдерживания своим близнецом.

― Успокоиться? Ты хочешь, чтобы я, бл*дь, успокоилась? Ты позволяешь этим кускам дерьма, этим поганым мудакам насиловать нас каждую грёбанную ночь, и ты хочешь, чтобы Я успокоилась? Нахер их! Нахер это место! Нахер каждого грёбанного человека здесь, кто не предпринял никаких мер по поводу насилия «подстилок», в которых мы превратились!

Передняя дверь со стуком открылась, я повернулась и увидела, как Эмерсон и Джо бросились через всю комнату. Они были вооружены типичным оружием этого места: смирительной рубашкой и шприцами, наполненными наркотическими препаратами, которые уложат девушку за считанные секунды, если она не успокоится. Выражения их лиц напугали меня. Вместо беспокойства о буйном пациенте, на их лицах была улыбка, и они излучали восторг, несмотря на хаос в комнате.

Быстро настигнув Лесли, они не колебались, сделав выпад вперёд, несмотря на то, что Мишель пришла в себя, заблокировав доступ к своему близнецу. Шагнув вперёд, я хотела вмешаться, как-то помочь, но в результате стояла, как беспомощный свидетель постепенно появляющегося бунта.

Уже через несколько секунд все пациенты в комнате кричали или танцевали, нагнетая негативную и бурную энергию в воздухе. Даже пациентов, ранее истекающих слюнями, это пробудило достаточно, чтобы они подняли свои головы и посмотрели на происходящее в комнате.

Мишель закричала, снова обратив моё внимание на эту группу. Я увидела, как Джо и Эмерсон пытаются силой пробить себе путь на ту сторону, чтобы добраться до Лесли. Каждая женщина позади них отпихивала девушку от санитаров, выскакивая на их пути, чтобы заблокировать доступ, используя собственные тела в качестве щитов.

― Что собираешься делать, Джо? ― прокричала Салли, когда рванула вперёд, схватив его за вытянутую руку. ― Ты не можешь подвергнуть разряду тока нас всех!

Качая головой, я молча умоляла женщин остановиться. Они считали, что у них есть достаточно силы, чтобы удерживать санитаров, что благодаря их количеству они смогут одолеть Джо и Эмерсона, но я знала, каким-то образом я просто знала, что это плохо кончится для каждого, кто не подчинился.

Вопреки моему прекрасному заключению, я ринулась в бой. Барьер, состоящий из гневных пациентов, бросался в направлении Эмерсона и Джо каждый раз, когда у них хватало смелости, чтобы приблизиться к группе, защищающей Лесли. Дикие выражения лиц женщин указывали на то, что они стояли на неровной психологической почве, и я не могла не задаться вопросом, не были ли здешние сотрудники столь же сумасшедшими, как большинство из нас, пытаясь сразиться в битве, обречённой на неудачу.

― Оставьте её в покое! ― закричала Мишель, слова её заглушила громкость её же крика.

Через несколько секунд группу женщин окружили сотрудники, которые хоть и не позволяли группе двигаться, но также отказывались приближаться к ней. Встрянув между двумя группами, я подняла руки в знак капитуляции.

― Леди, пожалуйста, для всех это плохо закончится, пожалуйста, успокойтесь.

Я не смогла прокричать достаточно громко, чтобы меня услышали все пациенты, вовлечённые в это, но пятеро, стоявшие впереди группы, расслышали меня и угомонились. По очереди они пытались успокоить пациентов, стоявших позади них, а эти люди успокаивали тех, кто находился в задней части толпы. Как только их гневные голоса замолчали, я обратила внимание на персонал и задумалась, смогу ли я каким-то образом заставить их уйти.

Должно быть, Лиза позвала в комнату подкрепление. Мы были полностью окружены, каждый сотрудник размахивал усмиряющими средствами, смирительными рубашками и шприцами, готовый сразиться и устранить любого, кто посмеет к нему приблизиться. Я изучала их лица, ища одного или двух дружелюбных человек, с которыми я могла бы договориться, но ни Терри, ни Джереми и в помине не было.

― Леди, мы не хотим, чтобы кто-нибудь пострадал... ― спокойно произнесла медсестра Лиза, пытаясь не провоцировать группу сумасшедших, которые подумывали о том, чтобы ринуться вперёд. ― Отдайте нам Лесли, и мы позволим остальным продолжить заниматься тем, чем они занималась, прежде чем произошло это недоразумение.

Я вздрогнула от безумия её требования. Ни в коем случае эти пациенты не отдадут Лесли, а Мишель тем более не отдаст.

Джо и Эмерсон шагнули вперёд, когда никто не отреагировал на то, что сказала Лиза, и позади меня снова возникли недовольные бормотания. Невзирая на собственный страх, я двинулась в сторону двух мужчин.

Прежде, чем я успела возразить, одна из огромных створок двойной двери открылась, и в комнату отдыха вошёл Джереми. Моему облегчению не было предела.

По какой-то причине, подходя к двум группам, он занял место рядом со мной и обратил внимание на сотрудников.

― Вы закончили?

Первым возразил Джо.

― Доктор Хатчинсон, мы должны вырвать Лесли из рук других пациентов, у неё был срыв...

― Будь я на твоём месте, я бы вернулся на то место, на которое тебя сегодня назначили. Мне бы очень не хотелось наказывать любого, кто не подчиняется моим приказам. ― Я впервые услышала холодный гнев в голосе Джереми и, уловив скрытую угрозу в его словах, надеялась, что это будет последним разом.

Поначалу, персонал медленно отступал, в конце концов, сдавшись, все вернулись к назначенным на сегодня обязанностям. Как только Джереми убедился, что потасовка закончилась, он повернулся ко мне и спросил,

― Вы не пострадали?

Мне едва хватило времени, чтобы повернуться к нему до того, как моё тело ослабло, сознание потемнело, и я почувствовала, как внезапно меня настиг тоннель, полностью охватив меня, прежде чем меня поглотила тьма.

...

― Мисс Саттон?

Приподнявшись на кровати, я распознала под собой мягкий матрас и поняла, что вернулась в комнату для терапии, вернулась в специальное место, спроектированное так, чтобы походить на то, что я видела на фотографии.

― Какого хрена? ― произнесла вслух. Повернувшись, я увидела растерянное выражение Джереми.

― Вы в порядке? ― подойдя, он проверил мой пульс, прежде чем использовать другую руку, чтобы вытащить ручку-фонарик из своего кармана. Проверив мои глаза, он оказался доволен тем, что обнаружил, и быстро засунул фонарик обратно, в карман белого халата.

― Как я оказалась здесь?

― Извините? ― озабоченный взгляд на его лице не облегчил моё замешательство.

Оглядев комнату, я вобрала в себя все главные детали, которые я запомнила, прежде чем впасть в какой-то сон, в который он меня ввёл.

― Только что я была в комнате отдыха. Женщины боролись с персоналом...

― Алекс...

Голос Джереми обратил моё внимание на него, и я быстро заморгала, когда его образ исказился на долю секунды, прежде чем обратно перешёл в одного цельного человека.

― Где, вы думаете, вы только что были?

Стряхнув чувство паутины в голове, я сразу занервничала насчёт ответа. Единожды взглянув на Джереми, я поняла, что он не позволит мне проигнорировать заданный вопрос.

― Я была в комнате отдыха. Лесли кричала о своих лекарствах... и о Джо.

Выражение лица Джереми перешло от лёгкого беспокойства к тревоге.

― Я только что вытащил вас из вашего воспоминания об Бобби Аррингтоне. Вы не покидали эту комнату.

― Бобби кто? ― имя было знакомым, и я не сразу вспомнила, где слышала его раньше. ― Ох. Парень на снимке.

Его брови поднялись над оправой очков.

― Ты ничего не помнишь о Бобби, да? ― его голос звучал загадочно, лишённый каких-либо эмоций, но в то же время был намек на неверие и беспокойство.

Разочарование разожгло огонь внутри меня. Я ничего не понимала. Я только что была в комнате отдыха. Уверена в этом. Но мне сказали, что я вообще не вставала с этой кровати.

― Что я помню? Что я вам говорила?

Он ответил не сразу, и мой кулак сжал одну из подушек.

― Что, чёрт возьми, происходит? ― прокричала я вопрос, в то же время, швырнув подушку, и попыталась встать с кровати. Я больше не хотела тут лежать, не хотела больше тут оставаться, когда мне говорили, что всё, что я знала и не знала, было заблуждением.

― Пока не вставайте...

Но было уже поздно, а его предупреждение осталось неуслышанным. Как только мои ноги коснулись пола, моё тело рухнуло на ковёр. Боль прострелила мои бёдра, а зубы чувствовались так, будто разломались, из-за удара челюстью об пол. Джереми обогнул кровать и опустился на колени передо мной, чтобы проверить мою голову на наличие повреждений.

После нескольких секунд тишины он, наконец, спросил,

― Вам больно?

Эти слова... эти грёбанные слова повторяясь в моей голове, вызвали вспышку картинок. Перемешанные и размытые, они распались на части и ускользнули из моей хватки. Медленно выдохнув, я перевернулась на спину. Как только я увидела его лицо, я вспомнила.

― Парень в капюшоне. Он спросил меня, в порядке ли я, больно ли мне.

― Так. ― Подтянув меня с пола, Джереми удерживал меня, пока не усадил перед собой. ― Что ещё вы помните?

Я мысленно вернулась в прошлое. Такое чувство, будто, плавая в густой грязи, мои руки пытались схватиться за недосягаемые воспоминания. Картинки просто мелькали, но двигались так быстро, что мне пришлось поднапрячься, чтобы понять их смысл.

― Вы спросили, больно ли мне. В комнате отдыха вы спросили меня о том же, и я очнулась здесь.

Волнение, которое я видела в его глазах, угасло, в очередной раз, сменившись давней тревогой.

― Нет, мисс Саттон. Я никогда не спрашивал вас об этом. До недавнего времени.

― Спрашивали! ― снова закричала я, но отшатнулась, когда он полез в карман халата. Предположив, что он вытащит шприц, чтобы успокоить меня, я попыталась отодвинуться, но моё тело чувствовалось вялым и дезориентированным.

― Что за хрень со мной творится? ― я не могла сдержать слёз, не могла сдержать страх и страдание, ставшие моими постоянными спутниками в этом месте. Это один кошмар, перетекающий в другой, один паззл, который всегда будет потерянным кусочком, соединяющим всё происходящее в точке, где я бы всё выяснила.

― Вы всё ещё под влиянием препарата, который я дал вам для терапии. Его действие будет длиться ещё полчаса, но вы, по крайней мере, сможете за это время восстановить координацию и силы, чтобы покинуть эту комнату. А до тех пор... ― обернув свои руки вокруг моей талии, Джереми поднял меня обратно на кровать и поддерживал, пока я не почувствовала, что самостоятельно могу удерживать равновесие на краю. ― ... вы останетесь здесь, чтобы рассказать мне, что вы помните и не помните.

― Как это вообще возможно? Как я могу не помнить то, что, предполагается, произошло, но помнить то, что, по-вашему, вообще не происходило?

Он присел рядом со мной, и до меня донёсся землистый, мужественный аромат его одеколона. Даже не задумываясь, я наклонилась к нему, позволяя его телу поддерживать меня. Тепло и электрические разряды, распространившиеся между нашими телами, вызвали пульсацию по всей моей коже. Когда я коснулась его, я думала, что он отодвинется. Вместо этого, он обнял меня, удерживая и крепко держа у своего бока.

Тишина повисла между нами, прежде чем он нарушил это успокаивающее одеяло своими соображениями.

― Разум ― это машина, Алекс. Его сложность равняется его простоте. Повредишь одну область и сможешь забрать у человека способность ходить или говорить. Повредишь другую и заберёшь способность думать или чувствовать. Одно небольшое повреждение в одной области может вызвать безмерные осложнения, в то время как серьёзное повреждение в другой области может привести к незначительным изменениям. Бывали случаи, когда железнодорожный «костыль» пробивал лобную долю человека, и, хотя из-за несчастного случая у него появились изменения в характере, прошло время, и он вновь обрёл всё, что утратил. Бывали случаи, когда одна половина человеческого мозга была удалена, а другая половина заново «переучивалась» и восполняла потери. И всё же, есть и другие случаи, когда лишь незначительное химическое вмешательство или небольшая степень повреждения искалечили людей до такой степени, что они не знали собственных имён или где они находились. В отличие от машин, которых можно откалибровать и обучить, построить и разрушить, от машин, которые схожи по своим функциям и строению, вследствие чего подвергаются дублированию, человеческий мозг индивидуален для каждого человека. Мы дошли до того этапа, где можем разбираться в компонентах мозга, лечить какие-то нарушения с распространёнными и предполагаемыми последствиями, но ещё не ушли так далеко, что сможем назвать или определить, в какой части это нарушение и что послужило этому причиной.

― Так, значит, я безнадёжна?

Он рассмеялся, и звук был словно успокаивающий бальзам от моего гнева. Его руки крепче сжали меня, и я вздохнула, с облегчением не только оперевшись на него, но и предоставив ему груз моих мыслей и эмоций.

― Когда я проходил практику в другом учреждении, я лечил женщину, очень похожую на вас. У неё был настолько тяжёлый случай антероградной амнезии, что на следующий день она не могла вспомнить происходящее в предыдущий день. Она уже была в учреждении несколько лет до того, как я начал стажироваться, и главный психиатр сообщил мне, что хотя она не могла помнить имена или лица сотрудников или других пациентов, она могла помнить распорядок дня. Она просыпалась каждое утро и знала, что нужно ждать у двери медсестру, которая сопроводит её на завтрак. Она знала, что после еды пойдёт к окошку выдачи лекарств, а затем в главную комнату для встреч. Она достаточно различала дни, чтобы понимать, когда идти на групповую терапию, а когда на физиотерапию. Но если бы вы попросили её определить что-то, что не было связано с распорядком дня, если бы вы расспросили детали того, с кем и чем она имела дело изо дня в день, она бы не смогла ответить.

― Как такое вообще возможно?

Мы одновременно повернулись друг к другу. Наши лица были так близко, что я могла почувствовать его дыхание с каждым произносимым им словом. Возможно, это из-за того, что мы были так близко друг к другу, или же, возможно, он почувствовал то же электрическое напряжение, которое чувствовала я, но он понизил голос, говоря интимным шёпотом, когда пояснил,

― Это я и надеюсь выяснить.

Мои глаза проследили линии его губ, когда он говорил, и впервые я заметила тень щетины, покрывающей его щёки. Протянув руку, я провела пальцами по этой щетине и отпрянула, когда хватило лишь одного только прикосновения, чтобы вызвать порыв безрассудного тепла по моему телу.

Он изучал меня, но не попытался отодвинуться. Его глаза слишком внимательно смотрели. Я не смогла выдержать его взгляд. Отведя глаза в сторону, я почувствовала, как краска заливает мои щёки, почувствовала, как внутри меня что-то разгорается ― смесь желания и страха.

― Я не боюсь вас, Алекс. Не боюсь, даже с учётом того, за что вас осудили.

Это была прошептанная исповедь, слова, связанные друг с другом, выражающие мнение и душевное состояние. Хотя слова и имели смысл в последовательности, в которой они были расставлены, я не поняла переданное ими душевное состояние и мнение.

― Почему вы должны бояться?

Он покачал головой, возвращаясь в реальность, как только я договорила. Джереми выпустил из своего захвата и полностью отодвинулся от меня. К тому времени, как я осознала свою ошибку за сказанные слова, он ещё больше отдалился. Он вернулся к беспристрастному психиатру, изучающему свой объект.

Я неподвижно сидела и пыталась придать смысл тому, что чувствовала, что я должна чувствовать, но по большей части тому, что чувствовал он, когда смотрел на меня из-за своих очков в проволочной оправе.

― Я хотел бы поговорить с вами о сегодняшнем сеансе, когда препарат выветрится. ― Нотка грубости проскользнула в его мрачном и резком голосе, но там, также, присутствовала нотка чего-то сексуального. Между нами было такое плотное напряжение, что оно было вполне ощутимо.

Встав, он сказал:

― Я позову Терри, чтобы она отвела вас обратно в комнату, вам нужно поспать. Потом вы пойдёте на групповую терапию с доктором Али, а затем, скорее всего, останетесь в комнате отдыха на весь оставшийся вечер.

Он пересёк помещение и нажал на кнопку в стене, которую я не замечала ранее. Прозвучали какие-то помехи, и голос Терри раздался на всю комнату.

― Доктор Хатчинсон. Чем могу быть полезна?

― Сегодняшняя терапия с мисс Саттон завершилась. Я был бы признателен, если бы вы могли сопровождать её всю остальную часть дня.

― Да, сэр. Я скоро буду.

Он не торопился поворачиваться ко мне, предпочитая вместо этого стоять, прижавшись лбом к стене, до сих пор сжимая в руке свою ручку, которой всегда предан, и блокнот. Когда он, наконец, повернулся лицом ко мне, на нем была «маска», не выдающая какие-либо эмоции, которые он испытывал.

Перед тем, как Терри вошла в комнату, я озвучила единственную просьбу, о которой думала, прежде чем вернуться к основной массе населения психушки:

― Эй, Док? Вы, случайно, не сможете сегодня вечером устроить для меня ночь не в одиночестве?

Глава 15

«Все по-настоящему плохое начинается с невинного.»
― Эрнест Хемингуэй

― Пошевеливайся, Алекс. Ты уже и так опоздала на групповую терапию. Доктор Али ненавидит, когда люди опаздывают. ― медсестра Лиза стояла у двери в мою комнату, отмечая что-то в своей папке-планшет, даже не потрудившись взглянуть на меня, когда говорила.

Она была красивой женщиной с длинными каштановыми волосами, которые закрепляла в низкий пучок у основания головы. Она красилась, но макияж выглядел естественным. Я почувствовала мурашки по телу от странного укола ревности, когда задумалась, кем был тот, на кого она надеялась произвести впечатление.

Поднявшись с матраса, я заметила, что совсем нетвёрдо стою на ногах. Я поместила руку на стену, осторожно опираясь на неё, и приподняла ногу, чтобы проскользнуть ей в одну из тапочек, которые в лечебнице предоставляли пациентам. Как только я достаточно восстановила равновесие, чтобы надеть оба тапочка, я поплелась туда, где меня ждала Лиза.

Выйдя в коридор, она достаточно долго придерживала для меня открытую дверь, чтобы я поравнялась с ней, и позволила ей захлопнуться за нами, затем Лиза повела меня на групповую терапию.

Напряжённая тишина душила меня, поэтому я невзначай завела разговор, только чтобы слышать что-то помимо наших шагов в коридоре.

― Немного поздновато для групповой терапии, не считаешь?

Она посмотрела на меня краем глаза.

― Это учреждение работает двадцать четыре часа в сутки, Алекс. Мы же должны что-то делать, чтобы чем-то вас, дам, занять.

Когда я не ответила, она засмеялась.

― Что смешного?

― Хмм? ― посмотрела она на меня, изображая невинность. ― Просто подумала, что ты задала интересный вопрос.

Свет над нашими головами гудел и мигал. Я уже привыкла к постоянному мигающему освещению в этих коридорах.

Я пожала плечами и переключила внимание на коридоры впереди нас.

― Я просто завела разговор, чтобы не молчать.

― Ну конечно. ― сказала она едким голосом. ― Али сказала мне, что у тебя слабость к мужскому персоналу в этом месте. Надеялась снова встретиться с доктором Хатчинсоном?

― Что? ― я взглянула в её сторону. ― Нет. У меня сегодня уже было две терапии. Зачем же мне снова с ним встречаться? Уверена, он занят другими пациентами.

Она выразила своё презрительное отношение.

― Ага. Конечно.

Изменившийся тон её голоса подействовал на мои нервы.

― Что это значит?

― Да ничего такого. Просто он проводит с тобой много времени и отказывается от лечения других пациентов. Он отдал их второму психиатру в отделении. Он утверждает, что это даст другому доктору некий опыт, но я начинаю задумываться, не является ли его интерес больше, чем просто... врачебным.

Гнев вспыхнул во мне, раздразнив мой позвоночник и превратив его в стальную жестокость.

― Какого хрена это значит?

Она усмехнулась, выражение лица медсестры было едва различимо из-за её нежелания смотреть в мою сторону.

― На твоём месте я бы не стала мне грубить, Алекс. Я могу с лёгкостью вколоть тебе дозу лекарств и привязать к каталке. ― её злобный смех был похож на гавканье. ― Я даже оставлю тебя в коридоре, чтобы это увидели все пациенты.

― Стерва. ― это была не самая лучшая моя реплика, но, учитывая её угрозы, я больше ничего не смогла сказать. Это место было способом напомнить людям, что они на дне иерархии психически больных людей.

Она снова засмеялась, очевидно не задетая моей язвительной репликой.

― Ненавидь меня сколько хочешь, Алекс. Это не изменит того факта, что ты шлюха...и убийца. ― её последние слова, словно лезвие бритвы. Они глубоко резанули, но не потому, что были правдой.

Так и не ответив ей, я замедлилась, чтобы пройти несколько шагов позади неё и пожелав, чтобы Джереми рассказал мне о том, что он узнал на прошлом сеансе. Даже в моих видениях я не смогла увидеть, что, якобы, произошло в том доме. Не было никаких воспоминаний о Бобби, ничего, что могло бы озарить меня как, например, достоверные факты произошедшего. Когда я закрывала глаза, всё, что я видела, ― мужчину в капюшоне.

Кто он такой? Почему он был единственным, кого я могу вспомнить? Я не знала. Даже объяснения Джереми касательно сложности мозга и воспоминаний, которые он содержал, не могли успокоить меня в те моменты, когда я не могла вспомнить ничего, кроме затенённой фигуры без имени или лица.

― Мы пришли. ― она положила руку на дверную ручку, но не нажала на неё, чтобы открыть дверь. Когда она оглянулась на меня, что-то жестокое промелькнуло в её глазах. ― Я слышала, сегодня ты будешь спать в обычной палате. Я буду на дежурстве, и как только услышу звук первого крика, переведу твою задницу обратно в уединённую комнату. Я не собираюсь мириться с твоими проблемами. Мне нравится, когда моё отделение пребывает в тишине.

― К чему ты клонишь, Лиза?

― Я клоню к тому, что если из твоего рта вылетит хоть один маленький писк, я скажу Джо, лично сопроводить тебя в уединённую комнату. ― она усмехнулась и меня будто ударили под дых. Приподняв бровь, она добавила, ― Ох, Алекс, что случилось? Я думала, он тебе нравится. По крайней мере, так мне сказала Али.

Ещё раз быстро улыбнувшись, она распахнула дверь и втолкнула меня в комнату.

― Она имела ввиду меня! Это правда! Я ― персонаж её книги, и она НЕПРАВИЛЬНО описала его! Я просто сообщила ей, где она напортачила. Любой автор хотел бы знать, что бы их персонаж на самом деле сказал или сделал бы в ситуации, о которой они написали! Это всё, что я сделала, а теперь посмотри на меня! Я застряла в этом месте с тобой! ― Завывала Элейн со своего места, отчаянным голосом умоляя доктора Али поверить в её бред.

Вокруг неё на белых пластиковых стульях сидели Лесли и Мишель, Салли, Доун и Джулианна, каждая тихо посмеивалась на тем, как Элейн клялась, что книга её любимого автора была написана о ней.

― Я знаю её. Клянусь. То, что произошло между нами, было просто недоразумением. Она не слушала меня на публике, поэтому я отвезла её в то место, где бы она послушала...

― И тебе пришлось сломать ей руки для какой-то цели, верно? ― доктор Али задала вопрос без каких-либо эмоций в голосе, когда рассматривала свои ногти. Отсутствие интереса на её лице без сомнения выражало тот факт, что ей было наплевать на оправдание Элейн.

Элейн ответила робким голосом,

― Это была случайность.

Тихо стоя у двери, я не хотела двигаться и привлекать к себе внимание, но как только Лиза позволила хлопнуть тяжёлой дверной перегородке, все глаза устремились на меня.

― Алекс. Как здорово, что ты присоединилась к нам. Сеанс начался пять минут назад. ― она не предприняла никакой попытки сдержать презрение, проявившееся в её голосе.

Пробежавшись рукой по моим спутанным волосам, я выдавила жалкое оправдание.

― Я спала...

― С кем на этот раз? ― ухмыльнулась она.

Моё тело вытянулось в струну, и я приложила максимум усилий, чтобы не прошагать через комнату и не сбить эту тупую усмешку с её лица.

― Сама с собой, ― проворчала я.

― Я так и думала. Присядь, прежде чем на тебя свалится кучка психов в этой комнате, которые скачут вокруг, думая, что никто не должен следовать правилам.

Все женщины посмотрели на неё, каждая их рука скрутилась в гневный кулак. Сейчас было много возможностей ударить её. Нам бы как раз хватило достаточно времени, чтобы нанести ей ущерб, прежде чем звонок оповестит сотрудников о том, чтобы заполнить комнату седативными и ограничительными средствами. Но каждый из нас понимал, что наше наказание будет гораздо хуже, чем любой ущерб, который бы мы могли причинить стерве, сидящей впереди.

Усевшись на стул рядом с Джулианной, я скривила лицо, когда она предложила мне одну из её виноградин. Она просто пожала плечами и засунула её в свой рот, позволяя соку выливаться и стекать по её подбородку, когда она надкусила виноград.

⇐ Предыдущая 5 6 7 8 91011 12 13 14 Следующая ⇒