Примечание автора 10 страница

― Ладно, дамы, думаю, мы все устали слушать об авторе Элейн. Почему бы нам не начать с кого-то другого? ― её глаза встретились с моими. ― Алекс. Начнём с тебя. Расскажи нам о своих проблемах.

По моей коже поползли мурашки от звука её голоса.

― Мне нечего рассказать.

Она склонила голову набок и чересчур преувеличила выражение «надутые губки» на своём лице.

― Нет? Совсем ничего? Я знаю, о чём хочу услышать. О том, как ты трахаешь каждого мужчину в этом здании. Доктора, санитара...для тебя, кажется, это не имеет значения, да? Я уверена, что смогла бы вытащить уборщика из мужского туалета, покрытого мочой и дерьмом, а ты бы с удовольствием облизала всю его одежду, просто чтобы получить шанс заполучить маленький член внутрь своего тела, не так ли? Давай поговорим о том, почему ты такая шлюха.

Я сжалась в комок, а моё лицо начало пылать от гневного смущения. В этом месте я ни с кем не спала, но неважно, как громко я кричала о своей невинности, она всё равно никогда не поверила бы мне. Другие пациенты выглядели сочувствующими моему положению, каждый по разу посмотрел на меня ободряющим взглядом, прежде чем снова повернуться лицом к доктору Али.

― Мне нравятся члены, когда они прибиты к моей стене. Это считается, доктор? ― заговорила Доун, невинно улыбаясь Али, прежде чем повернуться и подмигнуть мне. Она сделала всё, чтобы помочь, и я кивнула ей, благодаря за вмешательство.

Али бросила на меня злобный взгляд. Смягчив выражение своего лицо до скучного и переключив внимание на Доун, она сказала,

― Ты ― больная сука. Они должны были расстрелять твою задницу, а не скидывать тебя сюда, чтобы я имела с тобой дело.

Доун улыбнулась.

― И я прослежу за тем, чтобы приколоть твои сиськи к стене в тот день, когда выйду отсюда.

Али фыркнула.

― Удачи.

― А можно я вырву её глаза? ― спросила Джулианна.

Лесли и Мишель фыркнули, прежде чем отодвинуть свои стулья подальше от Джулианны. Доун засмеялась и ответила,

― Конечно, детка. Я даже подержу эту стерву для тебя.

Лицо Али вспыхнуло красным от гнева. Встав со стула, она пересекла комнату с кошачьей грацией. Нажав тонким пальцем на кнопку вызова, она открыла свои полные губы и сказала,

― Джо. В моей комнате неконтролируемый пациент. Не мог бы ты, пожалуйста, помочь?

Все пациенты замолкли.

Али взглянула в нашу сторону, прежде чем снова нажала на кнопку.

― И захвати с собой Эмерсона. Думаю, этот особенный пациент нуждается в уроке хороших манер.

Я должна была что-то сделать. Доун заговорила из-за меня.

У Джо и Эмерсона не заняло много времени, чтобы пройти плавной походкой через эти двери, и в момент истинного безумия я рванула со стула, чтобы остановить их наступление.

Эмерсон схватил меня первым, притянув ближе к своей груди с тошнотворным смехом, звенящим в моих ушах.

― Ох, посмотрите. Эта пациентка под защитой ведёт себя, как маленькая грёбанная сучка. Всё слишком плохо, доктор Хатчинсон не здесь, чтобы решить, что делать. В этот раз я подчиняюсь ведущему врачу.

Он осмотрел комнату.

― Доктор Али. Что я должен делать с мисс Саттон?

Бросив взгляд в сторону пациентов, я не винила их за то, что они застыли от страха. Единственной, кто встала со своего стула, была Доун, и я знала, что она это сделала потому, что считала себя виноватой за то, что спровоцировала это. Схватив свой пластиковый стул, она подняла его над головой и дико закричала, что выглядела так, будто она ступила в зону боевых действий.

Стул не принёс никакой пользы, кроме того, что взбесил Джо. Тем не менее, Доун схватила его словно бейсбольную биту, намереваясь вступить в бой.

― Доун! Остановись! ― закричала я, прежде чем Эмерсон смог закрыть мне рот своей мерзкой рукой, заставляя меня замолчать.

В других женщинах всё больше росло беспокойство, каждая ёрзала на своём стуле, зная, что они должны что-то сделать, но никто не был готов рискнуть из-за того, что с ними случится, если они вмешаются.

Атакованный не более, чем лёгким пластиком, Джо, только ещё больше рассердился на эту выходку. Без какого-либо оружия под рукой, Доун быстро оказалась в удушающем захвате, склонившись перед Джо в такой позиции, что заставила всех пациентов дрожать от страха.

Доктор Али же просто поаплодировала.

― Хорошая работа, парни. Думаю, этих обеих женщин нужно обуздать на некоторое время, чтобы преподать им урок. Не согласны?

Джо и Эмерсон засмеялись, быстро зашевелившись, чтобы вытащить нас из комнаты. Я не успевала переставлять ноги и была не в силах противостоять этому чудовищу, что удерживал меня. Я боролась за дыхание с учащённым сердцебиением, несмотря на сокрушительную силу его рук вокруг моей груди. Доказательство его возбуждения прижалось к моему заду, ещё глубже погрузив меня в животный страх того, что он сделает со мной. Али усмехнулась, удовольствие от наблюдения за моим мучением было чётко отражено на ее лице.

Меня разлучили с Доун, таща по пустым коридорам, как только мы покинули комнату. Лампы мигали над моей головой, а я хваталась за дверные косяки и любые препятствия, когда мы проходили мимо. Эмерсону не понадобилось никаких усилий, чтобы оттащить меня от всего, за что я могла зацепиться. Он бросил меня на каталку на боковой стороне коридора и связал кожаными наручниками, а я всё это время боролась, чтобы не дать ему обхватить ремешками мои руки и ноги.

Это было бесполезно. Он был силён, как бык, и им полностью завладела садистская радость. Мои мышцы болели от борьбы, а прилив крови гремел в голове. Не было никого, кто бы мог или хотел мне помочь.

С точки зрения человека, который не понимает того, что пациенты переносили по ночам, я могла выглядеть, как сумасшедшая, какой они меня и считали, в этот момент. Я кричала, пока не охрипла, скрежетала зубами, надеясь побороть эту лакированную кожу на коже и помешать ему привязать меня. Моё тело металось, а каталка стонала и вопила от яростных движений. Ни одно слово не покинуло мои губы, только неразборчивое мычание и отрывистые звуки страха, наполненные отчаянием. Я была животным, сражающемся за свободу, и женщиной, борющейся за свою жизнь.

Схватив мою руку с такой силой, с которой, могу поклясться, кости могли бы из-за давления превратиться в обломок, Эмерсон ругнулся, удерживая меня на тонком матрасе каталки, и в то же время следя за тем, чтобы его тело было достаточно далеко от моего рта и ног, чтобы я не покалечила его. Лампы мигали над нами в такт моему бьющемуся сердцу. Моё лёгкие горели с каждым вынужденным вдохом.

― Не дёргайся, сумасшедшая ты сука!

Решив, что одной только физической силы недостаточно, чтобы сдерживать меня, Эмерсон полез в карман, чтобы достать шприц, наполненный прозрачным транквилизатором. Мои глаза широко распахнулись, и я приложила все силы, чтобы повернуть себя набок, воспользовавшись тем, что он освободил моё тело от своей хватки. Каталка накренилась, а металл завизжал, когда она рухнула на холодный линолеум, опрокинув меня на твёрдую поверхность и освободив от того, во что меня заключил Эмерсон.

Я вскочила на ноги с адреналином, струящемся по моим венам, игнорируя тупую боль в бедре, которое я ударила о безжалостный пол. Эмерсон зарычал, бросившись к каталке, чтобы добраться до меня, но я слишком быстро отреагировала, внезапно почувствовав себя озверевшей и дикой, что было необходимо, чтобы отстраниться от каждого инстинкта, повелевающего мной.

Устремившись по длинному коридору, мои босые ноги шлёпали по полу, а лёгкие горели от моих криков о помощи.

Там никого не было. Ни единой души, которая могла бы помочь или же засвидетельствовать то, что со мной происходило.

Ботинки Эмерсона стучали позади меня громкими и сердитыми шагами. С каждым шагом он становился всё ближе, его длинные ноги быстро преодолевали пространство между нами. Я свернула за угол в зону, которую не узнала, не заботясь о том, куда иду или что я буду делать, когда окажусь там.

Мне нужно было сбежать.

Я не позволю насиловать себя.

Мысль обрушилась на мою голову, осознание того, что я была здесь раньше. Едкий вкус страха заполнил мой рот, а моё тело сотрясалось сильной и болезненной дрожью. Но я продолжала двигаться, продолжала бежать по длинному, извилистому коридору, пока не оказалась в том месте, которое показалось мне свободным и пустым.

Свет снова мигнул, извещая меня о тупике, к которому я приближалась. Мои руки бросались на дверные ручки, обнаруживая, что каждая блокировала и пресекала мой дальнейший путь. Я повернулась, и теперь была загнана в угол оскалившимся мужчиной, чья улыбка говорила мне о том, что он расплатится со мной, разрушая меня и причиняя боль, за мою попытку сбежать.

Больше не гонясь за мной, он перешёл на спокойный шаг, удерживая в одной руке шприц, а вторую напряг и был готов схватить меня, если попытаюсь убежать от него. Я слышала стук своего сердца против моей грудной клетки, каждое мигание ламп надо мной отражали его шаги. С одной стороны, от меня была запертая дверь, а с другой куча инструментов и разное оборудование, используемое для ремонта разрушенных стен коридора.

У меня не было выбора, кроме как защитить себя. Бежать было некуда, не было и человека, кто смог бы услышать мои крики. Мои руки сомкнулись вокруг холодного металла тяжёлого гаечного ключа, и я подняла его, угрожая мужчине, который уверенно шёл ко мне.

Мигнула лампа.

Ботинки простучали по полу.

Моя голова закружилась от страха, ужаса...растерянности.

А затем появился ОН.

Он. Мужчина в капюшоне. Сначала мрачная фигура стояла в конце коридора, но потом рванула вперёд со скоростью, которую было невозможно отследить глазами.

Повсюду была кровь. Красные следы, отмеченные на полу, смазанные отпечатки ладоней вдоль окон, дверей и стен. Брызги, покрывавшие потолок и мою одежду. Крики и звуки хруста, падения шприца и мучительных всхлипов.

Я была окружена хаосом, моё сердце грозилось сломать кости и вырваться, разорвав грудную клетку.

А затем...

Я погрузилась во тьму.

Глава 16

«В любви всегда есть какое-то безумство, но в безумстве всегда есть благоразумие.»
— Фридрих Ницше

Четыре зелёных глаза смотрели на меня.

Карие глаза широко распахнулись.

Одну виноградину с кожицей заталкивали мне в рот.

Четыре головы уставились на меня, и я подскочила, когда моё зрение сфокусировалось.

— Ты в порядке?

Салли заговорила первой, протянув руку, чтобы убрать волосы с моего лица. Я пыталась пошевелиться, пыталась передвинуться из этого неудобного положения, но мои руки были закреплены вокруг тела, а ноги прикованы так, что не подвигать.

— Нет смысла двигаться, дорогуша. Ты в смирительной рубашке. Будь я тобой, перестала бы бороться с этим, — сочувственно посоветовала Мишель.

Вдали я услышала крики женщины. Я не понимала, что она говорит ввиду её несвязной и неразборчивой речи, но в её голосе, без сомнения, присутствовало гнетущее её страдание.

Все четыре лица отвернулись и нахмурились.

Джулианна вновь обратила внимание на меня, улыбаясь на голос кричащей женщины. Повернув свою голову к голосу, она предупредила,

— Я бы избегала женщину в таком затруднительном положении. Говорят, она слышит голоса. Я же говорю, что она самая чокнутая из нас всех.

Лесли толкнула её локтём, а Джулианна отреагировала, показав ей язык.

— Перестань пытаться напугать её, маленькая Джули. У неё и так серьёзная проблема.

—Что? — это был первый раз, когда я попыталась заговорить, мне было трудно произнести слова из-за хлопка, заполнившего мой рот. — Какая проблема?

Мишель засмеялась.

— Тяжело говорить, когда накачана лекарствами, да?

Салли, наконец, вспомнила обо мне и улыбнулась.

— Ты убила Эмерсона. Не просто убила, а расплющила его голову. Буквально. Мозги и кровь повсюду. Это было впечатляюще!

У меня начала кружиться голова, картинки появлялись и исчезали... восемь женщин, а затем четыре. Моргнув, я взглянула на них, пытаясь осмыслить всё, что они мне говорили.

— Я... что? Я никого не убивала, — слова смазались между собой, голова перекатывалась туда-сюда по моим плечам. Я не знаю, послужило ли этому кружащаяся комната или моя каталка.

Салли открыла рот, чтобы ответить, но её вдруг прервали все девушки, внезапно оказавшиеся раздражёнными.

— Дерьмо. Мы должны идти. Поговорим позже, малыш.

Они исчезли. Я закрыла глаза, ища в моих мыслях хоть какую-нибудь подсказку, что произошло или почему я здесь.

— Мисс Саттон?

Соблазнительный и мягкий голос ворвался в мои мысли. Джереми, человек, который был красивым и умным, но отстранённым и холодным. Моё сердце затрепетало, в голове запульсировало чувство желания, и я больше не могла игнорировать жар, пламенем распространяющийся по мне, когда он находился рядом. Наш последний сеанс закончился его руками, обёрнутыми вокруг меня. Прошептанные исповеди эхом отдавались в моей памяти. Но это не мог быть он. Он бы не подошёл для этого, ведь он был слишком хорош, чтобы находиться в этом кошмаре.

— Алекс. Открой глаза.

Это была иллюзия — не что иное, как сон. Если бы я не сжимала глаза, то могла бы вообразить эти глаза цвета сапфира, контур его сильной челюсти или как его тёмно-коричневые волосы обрамляли лицо. Сжав их ещё крепче, я представила, что находилась под стерильным медицинским халатом, который он всегда носил, и рассмеялась, когда подумала о маленьких зарисовках, которые он всегда чиркал в блокнот, ставший его постоянным спутником.

Всего лишь сон.

Просто иллюзия.

А затем лёгкое и тёплое призрачное прикосновение к моей щеке, будто реальный человек на самом деле провёл пальцем по моей коже.

— Алекс!

Я открыла глаза и пыталась сморгнуть искажённое изображение. Он троился. Вот как я поняла, что он не настоящий. Его не может быть три. Только один.

Он выругался себе под нос, проверив ручкой-фонариком мои глаза. Не знаю, почему он разозлился, но это не имело значения, потому что в действительности его здесь не было.

— Мисс Саттон, вы знаете, где находитесь? Вы знаете, кто я?

— Т-ты не настоящий, — засмеялась я, звук получился искажённым и низким из-за хлопка, всё ещё находящегося в моем рту. Я попыталась выплюнуть его, чтобы снова сказать ему, что он не настоящий, но всё, что мне принесли мои усилия, — только слюни, стекающие по моему подбородку.

Он повернулся к кому-то, кто стоял в стороне. Я тоже попыталась повернуть голову, но она просто перекатывалась во всех направлениях по моим плечам.

— Сколько вы вкололи ей транквилизатора? — сказал он сердито, но он не мог сказать этого. Его здесь не было.

— Столько, сколько потребовалось, чтобы заставить её перестать нападать на людей, приближающихся к телу Эмерсона. Джо был занят другими пациентами, а мне с Лизой потребовалось несколько попыток, чтобы подкрасться к ней. Она была дикой, доктор Хатчинсон — абсолютно вне себя. Всё грёбанное отделение видело, что она сделала, прежде чем кто-либо успел получить контроль над другими пациентами, — она шутила, но шутка не удалась.

Женщина ступила в поле моего зрения. Блондинка с рогами, некогда незаметными для меня ранее. Али. Стерва. Женщина, позволившая Эмерсону забрать меня. Она тёрлась об Джереми, мурлыча ему в ухо и уткнувшись в его шею, одетая в ажурные чулки под короткой белой юбкой и накрашенная ярко-красной помадой. Он никак не реагировал на это, что и послужило доказательством того, что его здесь не было.

— Я собираюсь забрать её в комнату для терапии. Если она будет заточена в этой комнате, то не сможет выбраться из чего бы то ни было.

Али фыркнула.

— Тебе, должно быть, нравится рисковать своей жизнью, Джереми. Она только что убила...

— Мы не знаем, что произошло в том коридоре! — прогремел его голос на всю комнату, и я подскочила с того места, где находилась, испугавшаяся звука, который вообще не должен был тут присутствовать. Если бы его здесь не было, он бы не смог кричать, а если бы он не смог кричать, то я бы ничего не испугалась. Он повернулся к ней, его лицо переменилось на ядовитую злобу, которую я даже представить не могла в мужчине, как он.

— Во-первых, почему она была с Эмерсоном, доктор? Она должна была быть на сеансе с тобой! Я доверил тебе заботу о моём пациенте!

— Не моя вина, что она напала на меня, Джереми. Смотри. — Она протянула ему руку, но я не смогла увидеть, что она показывала. — Она и Доун напали на меня без всякой причины. Мне повезло, что Эмерсон и Джо были рядом и услышали борьбу. Кто знает, что бы со мной случилось. Я бы могла закончить, как Эмерсон.

Её голос приобрёл такой умоляющий тембр, который использовали дети, когда их ставили в угол. Если бы я смотрела прямо на неё, то уверена, увидела бы надувшуюся и дрожащую нижнюю губу, которой она умоляла его поверить ей.

— Мы обсудим это на завтрашнем собрании. Я хочу полный отчёт от каждого человека, вовлечённого в это. Ты поняла меня?

Она кивнула головой, и Джереми исчез как раз перед тем, как моя каталка передвинулась и выехала из маленькой комнаты. Я не ходила. Я парила. Лампы мигали над моей головой, а также мелькающие картинки людей, расступающихся передо мной. Все пациенты и медсёстры смотрели на меня и, скорее всего, удивлялись, как я могу перемещаться по коридорам, не двигая ногами. Я тоже удивлялась, но у меня не было времени, чтобы остановиться перед каким-нибудь человеком и задать ему этот вопрос.

Те, кого я знала, улыбались и махали, когда я проходила. Я попыталась помахать в ответ, но мои руки были привязаны к телу.

Дверь открылась и закрылась. Там были комнаты, много комнат: чёрная, белая, красная, зелёная и та, что скрывалась за занавесками, та, где я представила, что он прикасается ко мне, где я позволила себе поверить, что он утешит меня.

Я бы хотела, чтобы это было реальностью. Я никогда большего не желала.

Я перестала двигаться, и он снова появился, наклонившись, чтобы посмотреть на меня, снова светя ручкой-фонариком в мои глаза и протянув руку, чтобы что-то проверить на моей шее. Я потерлась щекой о его руку, наслаждаясь ненастоящим теплом.

— Александра... — прошептал он моё имя, окутав каждое слово соблазном и похотью. — ... Что ты сделала на этот раз, моя красавица?

Я не понимала, о чём он говорит — да и мне было наплевать. Его здесь не было. Его здесь не существовало. Только он был здесь — мужчина в капюшоне — кем бы он ни был.

Джереми снова исчез, но я почувствовала, как что-то надавило на мои плечи и подняло их до тех пор, пока я не приняла сгорбленное состояние. Спустя несколько дёргающих движений мои руки освободились от толстой парусины, покрывавшей меня. Когда Джереми вновь появился, он приподнял меня так, чтобы я села прямо, и потянулся к моему телу.

Я подскочила, не давая ему прикоснуться ко мне, слишком боясь того, что если я не почувствую его руки, то иллюзия навсегда исчезнет.

— Не бойся, Алекс. Я только сниму с тебя рубашку. — Он посмотрел на меня из-за своих очков в проволочной оправе. — Тебе нужно прилечь и, выспавшись, избавиться от лекарств, которые они тебе дали.

Никаких лекарств. Я не была под их воздействием. Я была потеряна.

Всё было так просто.

Я затаила дыхание, когда он снова протянул руку ко мне, и слёзы полились из моих глаз, когда я почувствовала, как с меня стянули тяжёлую ткань. Но я бы не смогла почувствовать его, потому что он не был реальным.

Он не мог быть реальным.

В кошмарах не могут существовать добрые люди.

Я снова запарила, что-то сильное удерживало меня, моё тело прижалось к стальному теплу, такому твёрдому, но в то же время мягкому, что я успокоилась. Меня окружили безопасностью и заблуждением.

Упав сверху на чёрную кровать, я проскользнула под простынь подо мной, поскольку искала тепло и комфорт, из которых меня освободили и поместили на матрас. Послышался звук визжащего друг о друга металла, и комнату накрыла чёрная как смоль полночь.

Я была в своём гробу, куда не мог проникнуть свет, когда он покинул меня. Я плакала, боль вытекала из меня со слезами и низкими стонами. Обняв себя руками, я свернулась в клубок, зарыдав с такой силой, что матрас подпрыгивал подо мной.

Тепло возвратилось, сначала прижавшись к моей спине, а затем обернувшись вокруг меня, пока я не почувствовала, как демоны дышат мне в затылок. Джереми ушёл, остался лишь окутавший меня шёпот в темноте. Демоны хотели, чтобы я поверила в то, что это он обернулся вокруг меня, хотели, чтобы я подумала, что была в безопасности в руках единственного человека, которому могла доверять в этом месте.

Это не мог быть он.

Моё дыхание замедлилось, а сердце стало тихонько стучать. Слёзы продолжали струиться, а я боролась с мощью, удерживающей меня в этом месте.

— Шшшшшш...

Прозвучал глубокий и успокаивающий гробовой голос, который убаюкивал меня, увлекая в ложную надежду. Эти слова были запутанной паутиной, сказанной только для того, чтобы соблазнить меня и заковать в цепи.

— Я хочу тебя, Алекс. Всю тебя. Те части, которые лежат на поверхности, и их могут увидеть люди, и те, что скрыты так глубоко, что ты даже не знаешь об их существовании. Я не могу взять тебя такой. Не могу, пока ты под воздействием лекарств. Так что сейчас, красавица, мы поспим.

— А завтра? — слова вырвались у меня прежде, чем я поняла, что не должна была ничего говорить. Учитывая обстоятельства, я была слишком слаба, чтобы не позволять себе верить в то, что это он удерживал меня.

Время остановилось, наши тела дышали в унисон. Наконец, выдохнув так, что это дыхание прошлось по моей шее и щеке, он сказал:

— Завтра мы узнаем, как освободить тебя из твоего кошмара.

Глава 17

«Человек, не перегоревший в аду собственных страстей, не сможет их победить.»
― Карл Юнг

Я открыла глаза, но не смогла ничего увидеть. В моей голове будто стучали барабаны, боль прострелила вдоль моей головы, грозясь расколоть и раздробить мой череп. Потянувшись, я прижала руки к голове и застонала, когда непрекращающаяся агония, пульсирующая по всему телу, прекратилась. Я закрыла глаза, когда возле меня загорелся свет.

― Выпей это.

Прохладный стакан прижали к моим губам, и я приподнялась, чтобы сесть, всё ещё держа глаза закрытыми из-за света. Открыв рот, я позволила бодрящей жидкости скользить по моему языку и вниз по горлу, туша пожар внутри меня.

Палец задел мою щёку, когда стакан оторвали от моих губ. Решившись открыть глаза, несмотря на свет, я сощурилась, фокусируя зрение, и обнаружила Джереми, стоящего рядом с кроватью.

― Как ты себя чувствуешь?

― Как будто кто-то свалил мне на голову тонну кирпичей. ― Я съежилась при звуке собственного голоса, громыхающего в моей голове. ― Где я?

― Ты в комнате для терапии. Я подумал, эта зона будет более благоприятно влиять на твоё выздоровление, чем то, когда ты проснёшься в изоляторе. Терри скоро придёт сюда, чтобы сопроводить тебя в ванную комнату. Она также принесёт тебе завтрак и даст лекарства. После этого она будет наблюдать за тобой в комнате отдыха до тех пор, пока я не вернусь с утренней встречи.

Я едва услышала эту информацию за грохотом моего сердца, не говоря уже о том, чтобы понять её.

― Не уверена, что смогу выдержать сегодняшний сеанс, Док. ― Всё ещё прижимая руки к голове, я взглянула на него из-за полузакрытых глаз. ― Ты можешь выключить свет, пожалуйста? Он убивает мои глаза.

― Интересный выбор слов, ― пробормотал он, когда потянулся, чтобы выключить светильник.

Я смогла полностью открыть глаза, когда остался лишь свет, проникающий сквозь чёрные занавески, и заметила, что одет он был не в свою привычную одежду. Его подтянутое тело утонуло в огромной футболке поверх мешковатых джинсов. Его волосы торчали так, будто он не причёсывал их с тех пор, как вылез из кровати этим утром.

Но ведь...

― Эй, Док? ― мелькающие картинки пробились в мои мысли. Давнее воспоминание о хаосе заканчивалось на тёплых руках, оборонительно обернувшихся вокруг моего тела.

― Что-нибудь произошло прошлой ночью? Клянусь, я помню...

Он прижал палец к моим губам, чтобы заставить меня замолчать, когда присел на край матраса. Когда Джереми убедился, что я не продолжу свою мысль, он сказал,

―Прошлой ночью в отделении был... беспорядок. Однако я не уверен, что случилось, или как это произошло. Этим утром я намереваюсь узнать столько, сколько смогу. Пока что ты находишься под моей постоянной защитой и под моим присмотром. Когда мне нужно будет уйти, Терри будет с тобой. Я знаю, ты доверяешь ей. По этой же причине и я ей доверяю.

В ответ я кивнула. Он был прав, полагая, что единственного человека в этом месте, которого я могу вытерпеть, помимо пациентов, была Терри.

― Я должен идти. Терри должна будет ждать за дверью, чтобы сопровождать тебя весь день. Твой брат придёт сегодня днём. Тогда мы, вместе с другой важной информацией, и обсудим, что вчера произошло, ведь, думаю, твой брат и ты должны узнать.

***

Терри ждала в коридоре, как и предполагал Джереми, и была мила, как никогда, пока проводила меня через мои утренние процедуры. Признаться, я была шокирована, когда Джереми впервые надел на меня цепи, которые должны были надевать на меня, когда я находилась за пределами комнаты для терапии. Он дал мне какое-то непонятное объяснение, сказав, что из-за событий прошлой ночи это являлось протоколом по сдерживанию меня. Я чувствовала себя словно животное, с каждым шагом звеня двигающимся поводком.

По правде говоря, это не было поводком, скорее наручниками на запястьях и цепями, скрепляющими лодыжки. Также был ремень, опоясывающий меня по центру, и цепи, просунутые через кольцо в ремне, прикрепляющие всё устройство к моему телу. Я хотела пожаловаться, но, учитывая, что моим другим вариантом была смирительная рубашка, я должна была быть благодарна за небольшое количество телодвижений, которые позволяли цепи.

Я только поковырялась в своём завтраке и уже заработала боль в животе из-за лекарств. Мы вошли в комнату отдыха и обнаружили шайку, у которой на лице было чётко написано, что они с предвкушением ожидали меня. Не уверена, что могу доверять всему, что они мне сказали, но надеюсь, что они объяснят мне то, с чем Джереми ранее не согласился.

― Иди и пообщайся со своими друзьями, Алекс. Я буду ждать в передней части комнаты.

Я прошла мимо столов медсестёр и заметила, как Лиза и Лара посмотрели на меня. У них было настороженное и испуганное выражение лиц. Ни одна из них не предприняла никаких действия, чтобы заговорить со мной. Не обращая внимания на едкое чувство от выражения их лиц, я подошла к группе пациентов. Это традиционное сборище встретило меня не на шутку тепло, мне показалось странным то, что они даже не дрались между собой. А это было в порядке вещей для группы психически неуравновешенных женщин.

― Привет, сладкая! Рада видеть, что они выпустили тебя из твоей клетки. ― Лесли отошла от группы, чтобы обнять меня и сопроводить к столу, где сидели все остальные. Выдвинув мой стул, она усадила меня на него и взяла один рядом со мной. ― Ну... расскажи нам, что произошло.

― Насчёт? ― Взглянув на них, я заметила, что их глаза стали размером с блюдца. Ещё чуть-чуть и у каждой женщины за столом выпрыгнуло бы сердце от эмоционального возбуждения.

Салли улыбнулась.

― Ты убила Эмерсона! Ты не посмеешь сказать нам, что не помнишь этого. Мы ждали всю ночь, чтобы выяснить, что произошло.

― Я никого не убивала. ― Её вопрос встревожил меня, но я не придала большого значения тому, что она сказала. Мне нравилась каждая из этих женщин, но лучше узнать, чем полагаться на то, что они сказали. Мы были заперты в этом месте по разным причинам, но каждая претендовала на звание «сумасшедшая».

Независимо от того, поверила я ей или нет, мой живот скрутило от ужаса, который был вызван её словами. Я попыталась вспомнить, но, как и в остальном, моя голова будто была в тумане, и я ничего не смогла восстановить в памяти отчётливо. Единственное, что у меня получилось воспроизвести, ― это ссора на сеансе у Али, а затем мой живот скрутило по другой причине.

― Где Доун?

Все застыли, двигались только их глаза. Когда они обменивались обеспокоенными взглядами, выглядело это так, будто они общались, не проронив ни одного слова.

― Эм... ― храбро начала Мишель, ― ...с ней всё обернулось не так хорошо, как с тобой. ― Каждый посмотрел в окно, а моё сердце упало, когда я проследила за их глазами.

В кресле-коляске, освещённой ярким солнцем, льющимся сквозь зарешеченное окно, был сгорбленный человек, свернувшийся в комок и привязанный к креслу, чтобы не дать ему выпасть из кресла.

― О, нет. ― Мои руки ударили по столу, цепи прогремели от моего движения, и я начала вставать со стула, чтобы подбежать к ней. Джулианна схватила меня прежде, чем я смогла уйти.

― От тебя не будет никакой пользы, если ты пойдёшь туда. Я лишь рада, что они смогли остановить кровотечение.

⇐ Предыдущая 6 7 8 9 101112 13 14 15 Следующая ⇒