Примечание автора 3 страница

― Если вы все не поцелуетесь и не помиритесь, то у меня полно фиксаторов и кляпов, чтобы позаботиться об этой проблеме. Вы уяснили?

Все женщины кивнули, близняшки продолжали смеяться, несмотря на угрозу медсестры.

― Ладно, сестра Лара. ― прокричал кто-то справа. ― Не волнуйся, крошка. Мы просто позаплетаем друг другу волосы.

Джулианна сразу отошла от группы, вернувшись на место за столом. Она прижала куклу крепче к своей груди и стала раскачиваться взад-вперёд в своём кресле.

Одна из близняшек схватила меня и потянула через небольшое расстояние комнаты до стены.

― Не беспокойся о ней. Она просто сумасшедшая малышка, которая убила свою младшую сестру, когда ей было шестнадцать. Если ты ищешь друзей, то держись поближе к нам, куколка. Мы тут главные.

Они двигались в идеальном ритме друг с другом; как будто их гены заставляли их синхронно двигаться даже тогда, когда они освободились от утроба матери, который вместе делили. Каждая затянулась сигаретой, их щёки прогибались, когда они втягивали дым в свои лёгкие. Они задержали его там на мгновение, прежде чем выдохнуть, превратив в большие тучи, которые повисли над их головами.

Та, которая стояла справа, заговорила первая.

― Меня зовут Лесли, а это моя сестра, Мишель.

― Я―я Алекс…

― Мы знаем. ― ещё одна пауза, когда они затянулись сигаретой, её кончик пылал ярко-красным от напряжения. ― Ты наш знаменитый пациент «Чёрная вдова». Они говорят, что ты ни хрена не помнишь о, ну ты знаешь…― Проведя пальцем поперёк горла, она издала щёлкающий звук. ― о том, как ты замочила своих любовников.

Я с трудом сглотнула, не уверенная в том, что мне просто сделали очень больно или я была возмущена тем фактом, что они знали, почему я здесь.

― Я ничего не знаю о том, почему я здесь. Почему вы обе здесь? ―- я не смогла сдержать раздражённый тон своего голоса. Это было не справедливо, что они знали обо мне больше, чем я о них.

Лесли засмеялась.

― Из-за того же, что и ты, у нас есть…э-э…особые привычки с мужчинами. Мы ничего плохого не делали, но государство говорит об обратном. ― Мишель засмеялась над шуткой Лесли, которая, видимо, была понятна только им. Игнорируя очевидный секрет, которым они поделились, я была удивлена, узнав, что не единственная «чёрная вдова» в психушке.

― Так вы «чёрные вдовы», а? Вы убиваете мужчин, которых любите?

Они засмеялись.

― Детка, нет…ты единственная, кто завладела этим почётным званием. Нам нравится вылавливать мужчин, накачивать их наркотой и использовать их в качестве мишени. Нет ничего более смешного, чем полу-убегающая, полу-шатающаяся по длинному полю взрослая мужская задница. ― вспомнила Мишель.

Лесли вскочила, чтобы добавить.

― Это забавно, когда они достигают опушки и думают, что в безопасности. Мы всегда выжидаем этого момента, прежде чем выстрелить. Этот способ более подходит охотникам.

Взорвавшись кудахтающим смехом, их голоса заполнили всё пространство комнаты отдыха. Люди оглянулись, и я попалась на глаза Джулианне, когда она оглядывалась вокруг, чтобы посмотреть, что это за шум. Как только она поймала меня, смотрящей на неё, она нахмурилась, прижав свою куклу ещё крепче к груди, когда встала из-за стола и отошла от нас.

Лесли обернулась, заметив, что моё внимание было сосредоточено на Джулианне. Возвратив своё внимание на меня, она сказала,

― Она какая-то чокнутая, да? Я слышала, что однажды она нянчилась со своей новорождённой сестрой, и ребёнок не затыкался, так что…

― Она съела её глаза. ― я уже знала ответ. Джуллиана уже рассказала мне. Я не могла не задаться вопросом, что сподвигло такую красивую девушку на этот поступок.

Мишель ответила.

― Она кладёт каждое утро в глазницы очищенный виноград и ест их в течение дня. ― они обе вздрогнули ― Медсёстры ограничили её до двадцати штук в день, потому что её стошнит, если она будет есть их весь день. Теперь сучка просто кричит, когда кончается её дневной лимит. Им приходится вкалывать ей столько наркотиков, что можно завалить небольшого слона. ― они в унисон засмеялись ― это дико смешно.

Я уставилась на них.

― Всё, что причиняет боль другим людям, забавляет вас?

У них не было времени, чтобы ответить на мой вопрос, когда дверь в комнату отдыха со стуком открылась.

― Ну, теперь я буду молящейся сучкой, потому что Господь только что дал мне то, что я хотела на Рождество. ― прошептала Лесли, обе смотрели на д-р Хатчинса, вошедшего в комнату.

Все затихли, каждая женщина ― как пациентки, так и медсёстры.

― Добрый день, дамы. Пожалуйста, продолжайте заниматься своими делами. Я здесь только для того, чтобы понаблюдать. ― его голос прошелся по моему рассудку словно бархат.

― У меня есть что-то, за чем вы можете понаблюдать, Док! ― прокричала через всю комнату Лесли со всей ненасытностью кошки во время течки. ― Мне кажется, у меня кружится голова, когда я просто смотрю на вас!

Мишель засмеялась, и Лесли толкнула её локтём в бок. Доктор Хатчинс осмотрелся, улыбнувшись близняшкам, но выражение его лица резко изменилось, когда он заметил, что я стою позади них.

Я неподвижно стояла, загипнотизированная загадочным выражением на его обычно приветливом лице. Я не могла понять или описать, что он заставлял меня чувствовать. Это замешательство, смешанное с любопытством. Я никогда не видела более привлекательного мужчину, но в нём было что-то тёмное, скрывающаяся аура, которая посылала дрожь по всему моему телу, когда он был поблизости.

― Чёрт, Алекс. Он что-то хочет от тебя. Он не отводит от тебя глаз. ― Лесли подошла ко мне и положила свою руку на мои плечи. Шепча мне на ухо, она спросила: ― Будет ли он твоей следующей жертвой?

Я отпрыгнула от неё, поражённая вопросом. Она хихикала, глядя на меня.

― Что-то не так, подружка? Я сказала что-то не то?

― Лесли и Мишель: Леди, мне нужно, чтобы вы подошли ко мне к посту медсестры. Вас проводят на групповую терапию. Мне бы не хотелось, чтобы кто-то из вас опоздал.

Медсестра Лиза встала со своего места, кивнув в сторону близняшек, прежде чем махнуть им рукой.

― Давайте, леди. Все вы знаете, что доктор Али ненавидит, когда вы опаздываете в группу.

― Поймай меня, детка. ― прошептала Мишель, когда обернула рукой Лесли и непринуждённо направилась в сторону медсестры.

Я была выставлена на показ доктору Хатчинсу. Дискомфорт охватил меня, как тяжёлое одеяло, и я перемещалась по комнате в попытке не смотреть на него. Это не помогло. Каждый раз, когда он смотрел на меня, я знала об этом. Я чувствовала, как будто фантом руки проскальзывал по моей коже, одновременно посылая мурашки по моему телу и в то же время согревая меня внутри.

― Мои книги! Отдай мне мои книги!

Женский визжащий голос вырвал меня из моих мыслей. Повернувшись, чтобы найти источник шума, я заметила, как доктор бросился через всю комнату в попытке прекратить беспорядок, вспыхнувший из ниоткуда.

― Отвали от меня! Они мои! ― закричал другой голос.

Проследив передвижение доктора Хатчинса, я в конце концов увидела черноволосую женщину в углу комнаты, стоящую на коленях и забившуюся в угол, прижимающуюся лицом к стене, когда она пыталась задержать другую пациентку от того, чтобы та забрала небольшие книги, которые она держала в руках. Она кричала, когда другая пациентка дёргала её за волосы, и доктор Хатчинс с санитаром разняли их.

Рука легла на моё плечо, я резко развернулась и увидела женщину примерно моего роста, которая ярко улыбалась и казалась не на много старше меня.

― Эта леди там ― Элейн. Она здесь за то, что похитила писательницу и била её до тех пор, пока женщина не написала книгу, которую она хотела. Другая женщина ― Доун. Она здесь за что-то другое, но я забыла за что.

Качая головой, я отстранилась от женщины.

― Я сожалею. Я не знаю, кто ты.

― Это потому, что я никогда не представлялась, но я знаю, кто ты. Все знают. Я Салли. Я видела тебя поблизости, но ты никогда никого не помнила, поэтому я не видела смысла говорить с тобой.

― Так почему ты говоришь со мной сейчас? ― хоть я и не обиделась на то, что она сказала, но не смогла сдержать раздражение.

Пожимая плечами, она ответила:

― Не знаю. Ты сегодня другая, как будто завеса приподнялась или что-то ещё. Я…

― Достаточно, Салли. Я бы хотел, чтобы ты вернулась на своё место и ждала, когда тебя позовут в группу. Ты сможешь поговорить с Алекс, когда она присоединится к твоим сеансам на этой неделе.

Голос доктора Хатчинса прозвучал прямо позади меня, и в связи с этим я подпрыгнула. Я начинаю ненавидеть, что все, казалось, наслаждались подходить ко мне сзади.

Крутясь на пятках, я встретилась с поразительно тёплым взглядом доктора Хатчинса.

― Мисс Саттон, если вы не против, пожалуйста, пойдёмте со мной. Я буду сопровождать вас до вашей следующей встречи сегодня днём.

― Я думала, что вы только наблюдали. ― задав вопрос шёпотом, затаив дыхание, я не оценила тот факт, что он улыбнулся в ответ.

― Да, ладно, как вы слышали, у нас произошла небольшая размолвка между пациентками и медсестра Лиза занята, присматривая за теми женщинами. В результате, я буду показывать вам всё сам. ― шагнув ближе, он продолжал улыбаться из-за моих опасений. Звук того, как Салли шаркает ногами позади меня, был единственным утешением, напоминающим мне, что я не была наедине с мужчиной, которого я не могла не бояться.

Когда он был так близко, что лацканы на его халате дотрагивались до моего тела, он тихо заговорил:

― Я не хотел бы думать, что вы сопротивляетесь мне, мисс Саттон. Почему бы вам не вести себя, как хорошая маленькая пациентка, которой вы и являетесь, и не последовать за мной без дальнейших вопросов? Мне бы не хотелось заставлять вас выходить за дверь.

Его угрозы вызывали у меня дрожь. Оглядевшись, я заметила, что все взгляды были устремлены на доктора и меня. Я с удивлением поняла, что за нами следили.

Кивнув головой, я встала в очередь позади врача, неторопливо прогуливающегося по комнате, которая была заполнена больными, безумными и порочными.

Глава 5

«Место, где оптимизм процветает — это сумасшедший дом.»
― Хэвлок Эллис

— Я прошу прощения, что напугал вас, но я был обеспокоен тем, что если бы Вы продолжали меня допрашивать, то другие пациенты могли бы предположить, что они могут делать то же самое.

Ошеломлённая его неожиданным извинением, я обернулась, чтобы посмотреть на доктора Хатчинсона, как только мы вышли в коридор. Дверь со щелчком закрылась позади него, и он смотрел на меня с той же интенсивностью, которую я видела ранее в этот день. Огни мерцали над нашими головами, отбрасывая жуткий строб-импульс на белые стены. Я заморгала, чтобы прогнать прочь ощущение света, созданного в моей голове.

Обретя дар речи, я ответила:

— Я не знаю, почему Вы извиняетесь. Это место пугает меня. Мне кажется, будто я проснулась в аду. Не вижу ни единой причины, почему с Вами должно быть по-другому. — Это была прошептанная исповедь, которую я сказала без истинного рассмотрения, насколько правдиво было это признание. Я уже ненавидела это место, даже тогда, когда могла вспомнить только обрывки о нём.

— Сегодняшнее состояние чем-то отличается от вчерашнего или позавчерашнего? С ручкой и тетрадью в руке он выглядел готовым, чтобы записать мой ответ.

Я отрицательно покачала головой.

— Нет. Я не сделаю этого. Я не позволю себе стать Вашим маленьким экспериментом. — Выбора не было, и я знала это, но что-то внутри меня всё ещё не верило, что я действительно застряла в месте, где была беспомощна.

— Каждый человек в этом месте — это мой маленький эксперимент, Алекс. Нет ничего, что Вы или любой другой человек можете сказать или сделать с этим.

Он отступил, чтобы рассмотреть меня, ухмыльнувшись тому, что видел.

— Салли была права, Вы знаете? Вы другая сегодня. По крайней мере, Ваше поведение отличается. Что Вы чувствуете?

Волосы на задней части моей шеи встали, и гневный жар пополз по моей коже. Я почувствовала, как мои щёки приобрели красный оттенок, а артерии в моей шее пульсировали с повышенным давлением. Гнев появился из ниоткуда. Внезапный и яростный, он выбил меня из колеи, оставив меня запыхавшейся и раздосадованной. Прежде чем я успела ответить доктору, он обернул руку вокруг моей руки и повёл меня вниз по длинному коридору.

— Послушайте, Алекс, я знаю, что сейчас это всё очень запутанно для Вас. Ничего не имеет смысла, и это, должно быть, крайне неприятно. Но я всё равно вынужден требовать, чтобы Вы сохраняли спокойствие. Злясь, Вы не измените положение вещей.

Из-за его крепкого захвата, я чувствовала, что у меня останется синяк на руке. Нет никакого смысла бороться с ним; лёгкие седативные препараты, которые они назначают, сделали своё дело, так что я мыслила вполсилы всё время.

Свет лампочек мелькал над нашими головами, пока мы продвигались через извилистые и запутанные коридоры. Как другие люди знали находили дорогу в этом месте. Всё выглядело точно так же: белые стены, металлические двери, мебель на болтах. Время от времени зарешечённые окна, через которые за нами наблюдали, как за крысами в лаборатории, разрушали монотонный пейзаж.

— Пока мы идём, расскажите мне, что Вы помните об этом месте. Всё возвращается к Вам? Вот почему Вы так себя ведёте? — Его голос приобрёл знойный аристократизм мужчины с Дальнего Юга. Я думалась о его корнях всего на секунду, прежде чем он сжал мою руку, напоминая мне, что оставшийся без ответа вопрос повис между нами.

— Я не понимаю, что Вы имеете в виду… — мои мысли заволокли вспышки света, и я не могла понять, почему он не поражен так же, как я.

С величественным акцентом интеллигентного человека, он ответил:

— Важно, чтобы я знал, какие воспоминания у вас есть, и какие призрачные воспоминания вас посещают. Это поможет мне понять тяжесть и форму Вашей амнезии.

— Разве они не определили это в то время, пока я была здесь? Если это правда, что я здесь уже год…

— Мне жаль, что я говорю вам об этом, Алекс, но врач до меня не был заинтересован в оказании помощи пациентам здесь. — Он вдруг остановился, ослабив хватку на моей руке, и поднял её, чтобы коснуться моей щеки. После того, как он повернул моё лицо, чтобы посмотреть в него, пояснил, — Я уверен, вы можете себе это представить, с лицами, больными тяжёлыми психическими расстройствами, общество не очень гуманно обращается. Вплоть до самого недавнего времени они рассматривались как не более чем объект для изучения и препарирования, в качестве подопытных кроликов бесчисленных больниц и врачей. Они отщепенцы, и, хотя государственные законы стали несколько лучше в управлении этими учреждениями, они не могут предотвратить все формы насилия.

Я не сомневалась в его словах. В детстве я слышала страшные истории о заброшенных домах и психиатрических больницах, опустевших и разваливающихся на части местах, где не было ничего, кроме призраков, рассказывающих о зверствах, которые там произошли.

— Здесь была политика чрезмерного медикаментозного лечения. Хотя, я думаю, это всё, что он мог сделать для некоторых пациентов. Другие пациенты с треском провалились. Я намерен начать терапию для каждого, в чьей поправке я уверен… это, конечно, касается и Вас.

Тёплые голубые глаза внимательно смотрели на меня, его разум, очевидно, обрабатывал каждую деталь моей реакции и выражения лица. Я чувствовала себя обнажённой и выставленной напоказ. Каждое моё чувство было обострено, и я будто бы могла видеть, чувствовать и слышать всё вокруг себя. С каждым тиканьем часов, стягивающим мои напряжённые мышцы, с каждым разом, когда запах одеколона доктора Хатчинсона задевал мой нос, я чувствовала разливающееся тепло внутри себя.

Пристально глядя на него, я потеряла ощущение того, сколько прошло времени. Мы оба стояли лицом друг к другу, неподвижные и молчаливые. Я заметила всё: небольшой шрам, пересекающий левую бровь и то, что его кожа вокруг глаз слегка сморщилась, когда он встревоженно сузил их.

Сделав глубокий вдох, я попыталась стряхнуть очарованность им.

— Алекс? Вы в порядке? — Он взял меня за руку, пытаясь вернуть меня обратно.

Сморгнув мой ступор, я ответила,

— Доктор Хатч…

— Вы можете звать меня Джереми. Доктор Хатчинсон слишком официально. — Он доброжелательно улыбнулся, свет в коридоре отразился в его глазах, когда вспыхнул. Он посмотрел вверх и нахмурился, наконец заметив то, что я видела с самого начала.

— Похоже, нам нужно вызвать электрика. — Он посмотрел на меня, и я наконец выдавила из себя улыбку.

— Вы хотите, чтобы я называла Вас по имени? — Меня позабавило, что ему было неловко из-за официальности его фамилии, в то время как мне было неловко из-за личного характера его имени. Так ли мы отличаемся друг от друга: доктор и пациент, мужчина и женщина, вменяемый и невменяемый?

— Ну я же называю Вас вашим. — Снова схватив меня за руку, на этот раз полегче, он опять повёл меня по коридорам.

Тишина повисла между нами. Единственным звуком, отражающимся в этом сером и невзрачном пространстве, был стук его туфель о пол. Давление, растущее в груди, тихо подчёркивалось только стуком обуви, отдающим прямиком в голову. Я была за пределами реальности и одновременно каким-то образом в пределах неё.

Дойдя до двери в центре коридора, он неожиданно остановился, и я подалась телом вперёд, не ожидая резкой смены темпа. Поймав, он выпрямил меня, ещё раз рассмотрев моё лицо.

— Ваше равновесие начинает беспокоить меня.

— Это всё лекарства, — извинилась я. — У меня от них кружится голова, как будто мой разум заволокло тонкой плёнкой, и моё тело двигается на автопилоте.

Кивнув, он что-то нацарапал в своём блокноте и потянулся, чтобы поместить очки повыше на переносицу.

— Это вполне объяснимо. Я скорректировал Ваши лекарства сегодня утром, когда перечитывал вашу историю болезни. Вы будете чувствовать себе яснее к тому времени, как мы начнём терапию завтра утром.

— Это уже третий раз, когда вы упомянули терапию, но всё ещё не объяснили, что мы будем делать.

Уголок его губы изогнулся.

— Я рад видеть, что Вы в состоянии сосчитать. — Поместив палец под мой подбородок, он пододвинул моё лицо к своему. — Что демонстрирует прогресс, Алекс. Я не уверен, что произошло с твоим мозгом на прошлой неделе, но что-то определённо по-другому.

— Хотела бы я знать, что произошло, — призналась я.

Он улыбнулся, отпустив мой подбородок, чтобы положить руку на ручку двери перед нами.

— Вы узнаете сразу же, как узнаю я.

Дверь открылась, и я повернула голову, чтобы заглянуть внутрь, и увидела несколько больных, сидящих в креслах, которые были расположены по кругу вокруг человека, которого я не знала.

— Это групповая комната доктора Али. Вы будете принимать участие в сеансах два раза в неделю, начиная с сегодняшнего дня, — объяснил Джереми. Шагнув ближе, он наклонил голову так, что его губы скользнули по моему уху, когда он заговорил. — Она позаботится о тебе, Алекс, или будет ответственна за то, что не позаботилась.

Мои глаза расширились от собственничества, которое я слышала в его голосе. Отстранившись, я посмотрела на него с очевидным вопросом, написанным у меня на лице.

— Почему Вас заботит то, как она относится ко мне?

Он рассматривал мои глаза, застенчиво улыбаясь, прежде чем шёпотом мне ответить.

— Потому что Вы заслуживаете моего особого внимания, Алекс. Заходи внутрь. Все не сводят с тебя глаз.

Он не лгал. К тому времени, как я повернулась к небольшой группе в комнате, пять пар глаз следили за каждым мои шагом. Отойдя от Джереми, я прошла через порог в комнату, сделав несколько неуверенных шагов, прежде чем дверь со стуком закрылась за мной.

***

— Он должен был любить меня… МЕНЯ! НЕ ЕЁ! — кричала Салли, пугая пациентов, сидящих непосредственно рядом с ней. Слёзы текли по её лицу, которое покраснело от её страданий.

Доктор Али ответила ей в успокаивающей манере, спокойствие в её голосе было полярно противоположно словам, которые она сказала.

— Он любил тебя, Салли. Но то, что ты сделала, как ты убила эту женщину… — вздохнула она — ты разорвала её в клочья… в прямом смысле. Он ушёл из-за того, что, происходило между ними, но это не значит, что он не любит тебя.

— Но я здесь…

— Потому что тебя поймали. Люди не ходят и не убивают других людей, Салли.

— Но он не навещал меня…

Доктор Али ответила не более чем скрытой ухмылкой. Я сочла мимолётное выражение странным. Как будто она не смогла сдержать частицу удовольствия, которое получила от страданий другой женщины.

— Это потому, что ты сумасшедшая и заперта там, где больше не сможешь причинить вред другим. От тебя отказались. Прими это.

Хлопнув в ладоши, доктор Али мило улыбнулась и притянула внимание группы обратно к себе. Необычно радостным тоном она сказала,

— Мы закончили на сегодня. Я думаю, мы делаем успехи.

Каждым пациентом овладела шокирующая тишина, даже слёзы Салли утихли, и гнев был очевидной эмоцией, покрывающей её лицо. Я ни разу не заговорила, пока была в этой комнате, выбрав вместо этого наблюдение, поскольку была проинформирована, что я имею на это право. Было ясно, просто глядя на доктора Али, что в какой-то степени она была жестока. Но стать свидетелем садистской радости, которую она получает, говоря нам, что мы всё потеряли? По меньшей мере, это было поучительно.

Точнее, это было пугающе.

— Все сваливают в свою комнату или в комнату отдыха, мне плевать куда…— её голова повернулась в мою сторону, и я проглотила растущую тревогу внутри меня. — Кроме тебя, Алекс. Терри скоро будет здесь, чтобы отвести тебя обратно в твою комнату. Она не спускала своих глаз, сосредоточенных на моих, пока последний пациент не ушёл.

— Вижу, что доктор Хатчинсон тебе нравится больше, чем доктор Кепплер.

Я наблюдала за тем, как дверь захлопнулась за последним пациентом, и заметила в пустой комнате мягкое мерцание электрических лампочек в потолке. Я чувствовала, будто боролась против себя, не понимая туман, окружающий мои мысли и приступы страха, которые пришли с осознанием того, что все было не так, как я помнила, ничего из того, что я помнила, не существовало.

— Простите? — я наконец повернулась в её сторону, моя голова медленно двигалась над плечами со скоростью улитки.

— Доктор Хатчинсон. Ты не отскакиваешь от него так, как отскакивала от доктора Кепплера. Или ты не помнишь? — она ухмыльнулась ещё раз, и я почувствовала подогреваемую ярость. — Даже не думай, Алекс. Ты только пациент, и мужчина, как он, не будет использовать тебя для чего-то более, чем полуночный перекус…

— Алекс? — голос Терри просочился в комнату, когда она открыла дверь. — О, отлично. Сеанс закончился. Надеюсь, я не рано.

Доктор Али ярко улыбнулась, как только Терри зашла в комнату, вся её манера поведения поменялась сразу же в момент, когда у нас появилась компания.

— Терри, я просто спрашивала Алекс, понравился ли ей доктор Хатчинс.

Терри уставилась на доктора Али, когда шагала по своему пути, и остановилась, дойдя до меня.

— Как мило. — В её голосе была интонация женщины, которая знала, что ей врут. —Ну, я уверена, Алекс истощена после своего дня, так что я заберу её, чтобы она отдохнула и пообедала.

Улыбка доктора Али сникла. Просто кивнув головой, она разрешила нам выйти из комнаты, её глаза прожигали две дыры в моей спине, когда мы уходили.

— Она не нравится мне, Терри, — призналась я, как только мы были за пределами слухового диапазона доктора Али. — Она думает…

Похлопав меня по плечу, как будто я была ребёнком, она сладко хихикнула.

— Алекс, уверена, это займёт время, чтобы ты привыкла здесь ко всем. Только недавно ты узнала, кто мы такие. Первые пару месяцев, что ты была с нами, мне приходилось повторно представляться каждый день. Кажется, прошла всего неделя с тех пор, как ты стала узнавать меня с первого взгляда.

Дойдя до моей комнаты, она открыла дверь и села со мной на краю кровати. Её рука, гладившая вверх-вниз мою спину, успокаивала меня медленными и равномерными движениями.

— Здесь тебе нечего бояться. Ты в безопасности.

Слова едва покинули её рот в тот момент, когда я увидела тень, пересекающую свет из коридора. Мои глаза взметнулись вверх, и я увидела Джо, стоящего прямо у входа в комнату. Он презрительно усмехнулся мне, крутя ключи на кольце, которые он держал в руках, снова и снова. Страх затопил меня, неожиданный всплеск адреналина замедлил время и как-то увеличил действие лекарств в моём организме. Всё, что я слышала — звон этих ключей. Движения крутящегося металла ввели меня словно в состояние транса.

— Алекс? — Всё было, как в тумане, слова эхом раздавались в моей голове, словно пластинка, замедленная до точки искажения. Комната закружилась, и мне захотелось прилечь, но я слишком боялась того, что Терри оставит меня, подумав, что я засыпаю.

Быстро моргнув глазами, я сфокусировалась на небольшой комнате, прежде чем посмотреть на обеспокоенное выражение лица Терри. Я медленно повернула голову и заметила, что Джо ушёл. Реальность ударила по мне, как эластичная резинка, и то, что было малоподвижным, сейчас обрушилось на меня со скоростью неуправляемого поезда.

— Алекс? Ты в порядке?

Я кивнула головой «да», медленно открыв губы, чтобы признаться,

— Я думаю, ты ошибаешься, Терри. Это место небезопасно. Ничто здесь не безопасно.

Глава 6

«Познание собственной темной стороны является лучшим методом обращения с темной стороной других людей.»
― Карл Густав Юнг

— О да, детка, обожаю, когда ты высасываешь всё до капли из моего члена.

Шепот прошелся по пустым коридорам за моей дверью. Я узнала тяжёлое дыхание Джо, больное и извращённое поощрение, которое он высказывал какой бы то ни было девушке, используя её сегодня. Она громко застонала, и я выпрямилась на кровати, недоумевая, как другие медсёстры и санитары не могли услышать то же самое.

Были слышны шлепки кожи об кожу, гладкое соединение двух тел, объединившихся только для того, чтобы разъединиться. Натянув одеяло до подбородка, я вздрогнула, осознав, что он был в клетке по соседству. Наверно, поэтому я могла слышать каждую маленькую деталь процесса. Были ночи, когда его было едва слышно, но эта не оставила сомнений в том, что делал Джо.

— Не затрахай её до смерти, чувак. Оставь и для меня, — прошептал голос Эмерсона, мрачный и хриплый. Было очевидно, что то, на что он смотрел, возбудило его. Я съёжилась. Они оба охотно участвовали в надругательстве.

— Чувак, отъебись. Эта маленькая сучка предпочитает меня. Может, сможешь опробовать её ближайшую соседку. Её я ещё не имел.

— Может, так и сделаю.

Шарканье ногами послышалось за стеной, у которой я подслушивала, и я выскочила из кровати, встав в угол, не имея под рукой ничего, чем бы могла защитить себя. Приклеив глаза к окошку, я скрылась в затенённом углу, ожидая, когда лицо Эмерсона появится в окошке.

Джо фыркнул,

— Ага, удачи.

Дверь в клетку рядом со мной скрипнула и закрылась с тихим щелчком. Шаги издавали хлюпающие звуки по линолеуму, и каждый мускул в моём теле напрягся от страха. Молясь, чтобы на полу было что-то, чем бы я смогла остановить Эмерсона и Джо, я стиснула руки в кулаки, готовясь к борьбе, затаив дыхание в надежде, что он пройдёт мимо.

Но он не прошёл, и затаённое дыхание вырвалось наружу, как только я увидела его глаза в окошке.

— Разве ты не должна спать, малышка? — тихо произнес он.

Он стал мне противен; в насмешливом тоне его слов скрывалось едва различимое обещание, что никаким способом я не смогу остановить его.

— Проклятье.

Я услышала, как пружины матраса в другой комнате скрипнули от того, что тело покинуло кровать, затем опять скрипнула дверь.

— Если она не спит, пошевеливайся, придурок. Нам не нужны крикуньи, чтобы привлекать внимание других медсестер, — прошептал Джо в коридоре, и я удерживала пристальный взгляд Эмерсона до тех пор, пока он внезапно не ушёл.

Последовательно дверь клетки справа закрылась со щелчком, в то время как слева открылась. Тревога ворвалась в мою голову, вселяя панику в каждую клетку мозга. Слёзы вырвались из глаз, когда моя спина скользнула вниз по холодной цементной стене моей комнаты. Я была посреди их надругательства. Женщина из клетки Джо притихла, даже при том, что стук ускорился и усилился. А из Эмерсона…ну, та девушка только что проснулась, а когда она заговорила, я сразу узнала её голос.

— Майкл? Это ты?

Пружины на кровати Салли взвизгнули, и я знала, что Эмерсон забрался на неё сверху. Майкл — имя её мужа, она говорила о нём в группе тем днём. Я хотела бить руками об стену, кричать медсестре, чтобы она пришла помочь бедной женщине, или кричать ей, что тот, кто заполз в кровать рядом с ней — не её муж.

— Да, детка. Но ты должна вести себя тихо, они не знают, что я здесь.

⇐ Предыдущая 1 2 345 6 7 8 9 10 Следующая ⇒