Т.Ю. Платонова 13 страница

— Да, — согласился Василий, — это уже ближе к истине. Но самое главное то, что вы пытаетесь объяснить это по-своему. Очень важно, чтобы человек произносил вслух те мысли, что приняли некую завершённость. Ведь потом он сможет откорректировать своё знание.

— По сути дела, мы все — материализованные идеи какого-то из Дхиан-Коганов, — продолжала Ольга. — В нас присутствуют энергии всех Учителей, но один принцип является главенствующим. По мере роста нашего сознания он проявляется всё больше и больше.

— И это верно, — согласился Иван. — А когда ум очистится окончательно, вы просто сольётесь с первоначальной идеей.

— Теперь понятно, почему ученики берут имя Учителя, — добавила Тоня. — Когда их сознание пробивает очередную стену и выходит за пределы своего уровня, они сливаются со следующим, более высоким принципом проявления Учителя. Например, был человеком, потом стал планетой, потом солнцем. потом мудростью, потом силой. Это и есть Иерархия!

— Правильно, Тоня! — похвалил Василий. — Жертва просветлённого человека в том и состоит, чтобы не пребывать в нирване в эгоистичном блаженстве, а посылать свои мысли-лучи в разные слои проявленного мира и становиться то планетой, то деревом, то солнцем, то ветром. Разве легко быть Землёй? Сколько наша бедная планета-матушка терпит от нас! А ведь это чьё-то жертвенное тело, материализованная идея!

— Ой, бедная Земля, я о ней так не думала! — запричитала Тоня. — Кто же это на такое страдание пошёл?

— Кто-то согласился на эту жертву ради людей. А помнишь, как ты говорила, что никто в адское пекло большой войны не полезет? Что такое длительная война на Земле по сравнению со временем существования самой планеты? Посмотришь, сама пожелаешь воплотиться именно в те страшные годы. Многие захотят.

— Почему?

— Да потому что возможностей для роста сознания больше. Чем большее зло испытывает на себе человек, тем большие сострадание и любовь он имеет шансов взрастить. Высокодуховные люди это прекрасно понимают и не ищут лёгких воплощений. Вот мы удивляемся терпимости, мужеству, отваге, беззлобию некоторых людей и думаем, что сами бы никогда не вынесли тех страданий, боли и унижения, что выпали на их долю. Но мы сами себя не знаем. Иной раз дух такое стерпит! — говорил Василий.

Я нисколько не сомневаюсь, что вы-то уж натерпелись, — сказала Тоня. — Не сосчитать ваших жертв. А может такое быть, что я вот здесь, на Земле, а какое-то моё тело — это планета или звезда?

— Почему же нет? — ответила Ольга. — Так оно и есть, только понять это нужно. Ты — отголосок чьей-то идеи, её очень далёкое эхо, то есть в тебе присутствует не сама первоначальная энергия Когана, а её отпечаток, миллионная копия. Эта же энергия пошла на создание планеты другой солнечной системы, и ты ощущаешь с ней родство. По сути, у вас один прародитель. Другая планета — это не одно из твоих тел на более высоком уровне бытия, а скорее твоя сестра, потому что вы созданы из одной и той же идеи.

— Значит, не такой уж это и бред — общаться со своими сёстрами, — сказала Тоня.

— Бред, — решительно произнёс Никита. — Вместо того чтобы ум очищать, будешь выискивать родственников в небе? Зачем? Это поможет тебе сознание расширить? Нисколько! Только запутает. Будешь на контакт по ночам с инопланетным разумом выходить, на Луну выть?

— Да что ты на меня напал? — возмутилась Тоня. — Когда я такими вещами занималась?

— А зачем спрашиваешь? Беседуя со звёздами, ты сознание своё не поменяешь. А если и поменяешь, то через миллионы лет.

— Мне спешить некуда, — ответила Тоня. — Может быть, я хочу на ту планету попасть!

— Иди, — коротко бросил Никита, — и страдай там в одиночестве. Мы туда не собираемся. И потом, знаешь ли ты, в каком виде будешь там существовать? Рыбой! Или каким-нибудь высокодуховным червяком! Или птичкой райской со сроком жизни в десять лет.

— Сансара тем и опасна, что завлекательна во всех отношениях, — сказал Василий. — Мы думаем, что люди есть еще где-то во Вселенной, но в космосе, кроме Земли, почти нет больше планет, населённых подобными существами. Формы-то везде разные. И потом, вы начали отвлекаться на эволюцию и позабыли ту главную мысль, до которой додумались: весь космос — в вашем уме. Нет ничего вовне — всё внутри вас. Звёзды и планеты — это всего лишь одна мысль о себе, разлетевшаяся во всех направлениях и превратившаяся в вашу фантазию.

— Ну и давайте больше об этом не говорить, — решительно сказала Тоня, — лучше конкретными делами заниматься. В Москве полно бездомных детей, людей с психическими травмами, больных, голодных. Как им помочь?

— Ну, для этого есть специальные службы, и не стоит новые организовывать, потому что и в этих рук не хватает. Если хочешь помогать людям — иди туда работать. Однако, главное — не людей перевоспитывать, а себя менять. Я историю одну вспомнил: Байазид, один из величайших суфийских Мастеров, писал: "Когда я был молод, я хотел изменить лицо Земли и молился так: "Господи, дай мне силы изменить этот мир". Когда я повзрослел, я стал молиться так: "Господи, помоги мне изменить мою семью". А когда я состарился, я понял, что нужно молиться так: "Господи, позволь мне изменить самого себя". И Бог ответил мне: "Теперь уже не осталось времени. Ты должен был подумать об этом с самого начала". Все мы в душе немного революционеры. Почему мы стремимся помогать людям? Потому что хотим их изменять. Вместе с тарелкой супа мы им заодно и проповедь прочтём о правильной и богобоязненной жизни. Понимаешь, Тоня, помощь надо оказывать из сострадания, а не из желания донести до людей те истины, которые ты поняла.

— Но вы же помогаете именно через открытие истины, через разъяснение, — удивилась Тоня.

— Мы не ищем свободные уши, — ответил Иван. — Нашим мотивом является сострадание, а твоим — себялюбие.

— Ну вот, уже и о помощи ничего сказать нельзя!

— Помогай, Тоня, всем помогай, только думай не о том, как ты будешь выглядеть в глазах людей, а действуй ради уменьшения страдания, ради блага всех живых существ.

Летом, после сдачи экзаменов, Алиса засобиралась к Молчуну, но почему-то передумала и решила ехать к Саше, в таёжную деревушку. За долгие годы жизнь в этом месте почти не изменилась. Сначала, в первые несколько лет после ухода Фёдора, туда приехало много людей. Дачки построили, огороды завели, но потом ездить перестали, хозяйство забросили, а домики разобрали на доски.

Жизнь вдали от людей, от всех благ цивилизации не каждому была по силам. Особенно утомляло бездорожье. За хозяйством нужно следить, сеять, поливать, полоть, красить, рубить, пилить, а где взять время на это городскому жителю? Вот и осталось там по-прежнему три домика, один из которых принадлежал старой Валентине. Сашу она приняла как родного, но боялась его не так, как Фёдора, и потому позволяла себе чуть больше сплетен, на что Саша не обращал никакого внимания.

Когда Алиса появилась в деревушке, Валентина первой пришла знакомиться, но, войдя в избу, перекрестилась и упала на колени:

— Чур, меня! Да как же такое возможно? Никак опять помолодела?

Саша поднял бабушку Валентину и усадил на скамейку:

— Ты что, совсем плохая стала? Это Алиса Ольгина дочка.

— А я думала, Татьяна Андреевна приехала, с того свету вернулась. Ей ничего не делается, сколько приезжала, всё моложе и моложе. А сил у неё сколько?! Корову поднимала!

— Всё, баба Валя, хватит! — перебил её Саша. Он знал, что если её не остановить вовремя, то она наплетёт такого, что вовек не расхлебать.

— Давай чай пить. Неси пироги свои. Я знаю, что напекла.

Валентина, оглядываясь на Алису, побежала за пирогами.

— Неужели я так похожа на Татьяну Андреевну? — спросила Алиса. — Я думала, что на маму.

— Похожа и на маму, и на папу, и на Татьяну Андреевну. Что-то неуловимое в тебе появляется, свойственное только ей. Это не внешне, а скорее внутреннее. Манера говорить, строить фразы, обращаться к людям — вот это похоже.

— Расскажите мне подробнее, какая она была, — попросила Алиса.

Строгая, заботливая, сдержанная и любящая. Она любила по-особенному: без эмоций, без ахов и вздохов. Ругает, отчитывает, но с любовью. И хочется от той любви под землю от стыда провалиться, потому что всё было справедливо. Я знаю, что Валентине от неё доставалось, но она и помогала ей во всём.

— И часто она сюда приезжала? — спросила Алиса.

— Часто. И неизвестно как, — вставила Валентина, заходя в избу. — Моталась туда-сюда. Я думала, что на метле прилетала, но метлы не нашла. А искала! От меня ничего не скроешь. Значит, метлы не было. Но ходы знала. Иной раз смотрю, из леса выходит в тёплой куртке, а тут лето давно. А она как будто с севера идёт, в сапогах зимних, в платке. И ещё видела, как она с кем-то разговаривала, а никого нет. С невидимыми гостями беседовала.

— Сейчас такое часто случается, — сказала Алиса.

— Нет, был человек, я знаю, но он не был виден. Невидимка. А Фёдор — царство ему небесное — покрывал её, защищал. Да она сама за себя постоять могла.

— А помните, баба Валя, как вас Бог за сплетни наказал, а она вас лечила? — спросила вдруг Алиса и сама испугалась. — Ой, откуда я это взяла?

— Да мать, наверное, рассказывала, — сказала Валентина. — Ну, было такое. Да ты ешь пироги. Надолго к нам?

— Может, на всё лето. Там посмотрим.

На следующий день Алиса взялась за ревизию хозяйства и нашла всё в отличном состоянии.

— Да, вам можно позавидовать, — сказала она Саше. — У Молчуна всегда кто-то в помощниках ходит, а тут никого нет. И, тем не менее, хозяйство в исправности.

— Танюша иногда приезжает, да и другие знакомые наведываются, — ответил Саша. — И потом, оно мне по наследству досталось, так что я хозяйство своим не считаю, а за чужим, как известно, смотрят всегда лучше. Потому что ответственности больше.

Алиса ушла в лес. Бояться ей было некого и нечего, в лесу она чувствовала себя хозяйкой. Несколько тропинок вели в разные стороны, и Алиса наметила путешествие на завтра по двум из них.

Лес снимал усталость и благотворно влиял на ум. Обычные городские мысли ушли куда-то в сторону, а вместо них образовалась приятная пустота, которая наполнилась шумом деревьев и голосами лесных жителей. С Алисой разговаривали и птицы, и звери, и какие-то непонятные существа, обитавшие здесь всегда. Пока их язык был не совсем понятен, но Алиса обещала выучить его через неделю.

Лес был родным. Ещё девочкой она приезжала сюда с родителями, но потом судьба отправила её к Молчуну на Север, а здесь, в южной части страны, она больше не бывала. Видно, пришло время восстанавливать равновесие. Мы и сами не замечаем, как жизнь иной раз направляет нас куда-то исключительно ради того, чтобы чаши внутренних весов пришли в равновесие и сгармонизировали наше состояние. Алисе явно недоставало восточных и южных энергий, поэтому её потянуло сюда, в священные горы, всегда считавшиеся излучателями особой жизненной силы.

Здесь кто-то ещё живёт? — спрашивала она у Саши.

— Да, народу здесь немало, но они все занимают свою территорию. В радиусе сто километров есть две избушки лесника и две заброшенные деревни, в которых живут по одному человеку. Есть и историческая избушка твоего отца. Ты знаешь эту давнюю историю?

— Конечно, наслышана. Нужно и туда наведаться.

— Я её называю "летней резиденцией". Если кому помолчать охота, практиками заняться, там самое место! И печка исправная, и банька есть, и

озерцо.

— А вы считаете, что практиками заниматься обязательно? — спросила Алиса.

— В моей жизни получилось так, что были одни практики. Размышлять я позже начал. Можно и вообще не практиковать, то есть не делать никаких упражнений. Какой пример обычно приводят? Христос ничем не занимался, а достиг высшей реализации. А где он был почти двадцать лет? Где учился? У каких учителей? Кто это знает? Или Будда. Тоже сел под дерево бодхи и достиг просветления. Но он перед этим одиннадцать лет провёл в разных общинах известных мастеров. Сейчас я думаю, что важно правильное размышление, понимание того, куда ты идёшь и зачем, какой цели хочешь добиться. Когда ответы найдены, ищи способы достижения цели. Методов много, как и путей. Любым дойдёшь, но для достижения твоей цели нужен твой особый метод. А его ты получишь только после понимания.

— Но у меня цель-то не духовная, а скорее душевная, — сказала Алиса. — Я хочу цветы и фрукты на Севере выращивать.

Ну и хорошо. Вот и порассуждай, что тебе для этого надо кроме денег.

— Силы нужны, энергия, здоровье и знания.

— Где тебе взять силы, энергию и здоровье? Нужно вести правильный образ жизни и, самое главное, найти источник энергии.

— Источник энергии? А в чём он? — задумалась Алиса. — Наверное, в гармонии с природой.

— А ещё? — продолжал спрашивать Саша. — Если ты злишься или раздражаешься, ты теряешь энергию, значит, нужно учиться удерживать астральное равновесие. А мысли? Они тебе не мешают? Ты создала правильную мотивацию и направила её на цель? Нет, не умеешь. Вот и получается, что для цветов и фруктов необходимо духовное развитие, работа над эмоциями и мыслями.

— Но это же всё не то! Есть ещё куча недостатков, обесточивающих меня.

— Конечно! Я тебе и говорю: размышляй. Ты потрать на это месяц, потом напиши план. А там увидишь, что нужны практики, и поймёшь, какие именно. Начинать абы с каких практик нет никакого смысла. Они могут совершенно не годиться для твоей цели.

— Значит, сначала мне нужно со всех сторон обследовать цель, — задумалась Алиса.

— Да, и не поверхностно, а очень глубоко. Можешь идти в отцову избушку и думать.

— Нет, я так не хочу. Мне интересней в жизни, в делах развиваться.

— Пусть будет так, — охотно согласился Саша.

С ним было очень легко. Он всё понимал, всё

принимал.

Алиса, разговаривая с ним, не наталкивалась на эго, а если сама капризничала, то мгновенно это замечала. Все её попытки задеть Сашу, вызвать какие-то реакции, проваливались в пустоту. Саша всегда был ровным, терпеливым, внимательным. Даже Валентина признавалась:

— Никогда голоса его громкого не слышала. Что бы ни случилось, он всегда одинаковый.

Саша соглашался с любым Алисиным решением и терпеливо ждал, пока она сама не заметит свою ошибку. Он ничего в ней не исправлял и не делал никаких замечаний.

— Вы, почему мне не сказали? Вы, почему меня не предупредили? — сначала спрашивала Алиса.

— А зачем? Ты пока принадлежишь к категории обычных людей. Только мудрые учатся на чужих ошибках.

— Вы хотите сказать, что я бы всё равно сделала по-своему?

— Конечно. Не было смысла тратить время и силы на слова, которые ты всё равно бы не услышала, — отвечал Саша.

— А вдруг бы случилось чудо?

— Нет, твоя голова полна мыслей. Они бегают и не оставляют места для чужих слов.

— Вы знаете о моих мыслях? А мне казалось, что голова у меня здесь пустая. Такая тишина!

— Ты не замечаешь своих мыслей, а я их вижу, потому что научился управлять своими. Благодаря тишине в своей голове я вижу шум и суету в твоей, — объяснил Алисе Саша.

— А кто вас учил?

Как и твоих родителей, Иван и Сергей. Ты их помнишь?

— Нет, совершенно не помню, но хорошо знаю по рассказам. А ещё учителя были?

— Конечно, были. Всех, кто мне что-то подсказал, я считаю своими учителями. Были и такие, кто учил неправильно, но то была не вина их, а беда.

— Не скучно вам здесь? — спросила Алиса.

— Я вообще не знаю, что такое скука. А здесь подобные мысли даже в голову не приходят. Ты знаешь, сколько народу сюда приедет через месяц?

— Ой, зачем им сюда? Я думала в тишине побыть.

— Можешь перебраться в отцову избушку или домик лесника, но лучше помоги Валентине. У нас сезон открывается, а для Валентины это основной источник дохода.

— А какой народ прибудет?

— Спортсмены, мои ученики, самые способные и думающие, не те, что просто мышцы накачивают, а те, что и голову тренируют. Я их обучаю вниманию и концентрации.

— А вы сами, где учились?

— Сначала у своих, у Ивана и Сергея, Михаила и Фёдора, а потом в монастырях у специалистов узкого профиля.

— Разве в монастырях учат? — удивилась Алиса.

— Монастыри всегда были обучающими центрами. Только гостям показывают внешнюю, ритуальную часть, а тем, кто пришёл учиться, открывают и основную. В монастырях обучают медитации, молитве, медицине, живописи, музыке, боевым искусствам, философии, языкам, логике, умению вести диспуты, химии и алхимии.

И туда любой может попасть?

— Любой, если дойдёт и если найдёт. Монастыри эти абсолютно открыты для всех, но их почему-то не все видят, — улыбался Саша.

— Да это же мистика! Вы меня разыгрываете!

— Ничего подобного. Это самая что ни на есть реальность. Сколько раз я такое наблюдал: стоят двое перед вратами, один говорит: "Пойдём внутрь", а другой отвечает: "Обойдём эту скалу справа".

— Вы меня разыгрываете, — повторила Алиса. — Андрей всё у Деда о чудесах расспрашивал, тоже в детстве бегал искать пещеры и замки, но я считала это игрой.

— Я слышал, что ты с медведями дружишь, а Андрей — с рыбами. Для кого-то это тоже чудо, не поверят, даже если увидят. И тут так же. Молчун действительно видит больше и лучше Андрея, потому что его ум чище.

— Вы хотите сказать, что Дед действительно ходит в монастыри и пещеры, которые прямо рядом с ним находятся? — широко открыла глаза Алиса.

— Это так и есть. Ходит, твой Андрей не врал.

— Но я там каждый кустик, каждый камень знаю! Нет места, не обследованного мною!

— Ну и что? Ты глазами всегда смотрела, а нужно было сердцем. Оно у тебя пока в семь одёжек одето. Как одно платье снимешь, увидишь больше.

— И здесь такое есть?

— Везде есть, но здесь рядом монастырей нет. Давай договоримся так: я тебя заинтересовал, и ты теперь станешь внимательней. Но для того чтобы что-то увидеть, нужно учиться смотреть сердцем. Что это значит? Это значит следить за своими мыслями,

потому что способность сердечного видения зависит от состояния твоего ума. Бегающие и прыгающие мысли являются той одёжкой, что надета на сердце. Понятно?

— Что ж тут непонятного? Я уже следила за мыслями, но получалось это эпизодически, бессистемно.

— Ты начни с осознавания. Делаешь что-то, а потом вспомни, что ты делаешь. Себя осознай, со стороны посмотри. Мы всё делаем механически, без ума.

У Алисы всё получалось быстро, скоро и просто. Валентина, глядя на неё, поражалась:

— Ну, точно Татьяна Андреевна! Та, за что ни бралась, то у неё и спорилось. Я за ней никогда угнаться не могла, а она и огород прополет, и пироги испечёт, и за коровой приглядит. В избе всегда чисто, всё сияет, а мужики улыбаются. И ты такая же неугомонная. Цветы не собираешься сажать?

— Конечно, посажу. Как без цветов жить? — отвечала Алиса.

Её очень заинтересовал рассказ Саши о монастырях, и стала она приглядываться: вдруг что увидит, но сколько ни смотрела, ничего не видела.

Саша, наблюдая за нею, только посмеивался:

— Ты представления построила, картину внутри себя нарисовала того, что увидеть хочешь. Так ничего не получится. Внутренние картинки заслоняют от тебя реальное.

— Как оно может быть реальным, если его не видно?

— Оно реальнее твоей реальности. Чем тоньше объект, тем он ближе к истине.

Значит, тонкие видения реальнее того, что есть в нашей жизни?

— Намного, но и они не истинны. По сути, они тоже миражи, потому что за ними скрывается нечто ещё более тонкое.

— И много таких покровов наброшено на Истину?

— Считается, что семь, но их намного больше, потому что у семи существует ещё семь ответвлений и так далее, до бесконечности, — объяснял Саша.

— Что же такое бесконечность? Предел существует?

— Да, всякая проявленная вселенная ограничена каким-то числом, но это число так велико, что считается бесконечным. Впрочем, речь идёт не о цифровой бесконечности, а о вместимости числа. К примеру, число 16 можно разложить на множество составляющих, а те — ещё далее. Каждое из чисел и цифр соответствует символам, знакам, элементам, буквам, понятиям и так далее. Наша Земля ограничена числом 147.

— Почему?

— Кто его знает! Таким образом, здесь проявляется мысль Дхиан-Коганов. Все вселенные содержались в их разуме как идеи. Самих Коганов как объектов не существует — они есть семь Вселенских Разумов. Их идеи периодически реализуются через мысль, вылетающую из разума. Мысль летит по мирам, и в каждом создаёт нечто своё. Пока она долетит до конца, она сильно исказится в силу того, что в каждом мире на неё налипают чужеродные мысли.

— Значит, наша планета — это сильно искажённая идея Учителя? — уточнила Алиса.

— Верно. Ты правильно употребила слово "Учителя". Учителя — как Вселенского Разума. Наверное, потому Земля находится на периферии нашего видимого мира. Чем ближе к центру, тем совершеннее звёздные тела.

— А если всего этого не существует? Если это моя фантазия, мой сон?

— Пока ты познаёшь вселенную чувствами, она существует, — спокойно улыбнулся Саша. — Ты имеешь право разбираться в мироустройстве, сколько тебе вздумается, вернее, насколько тебе позволят это твои чувства, коих пять. Но потом ты всё равно столкнёшься с тем, что выходит за грань понимания, потому что лежит за пределами чувств. И тогда у тебя будет два выхода: сказать, что ничего запредельного не существует, или начать постигать мир по-другому, опираясь не на эмпирический опыт, а на шестое чувство — синтетическое.

— Да мы и так уже сталкиваемся с необычным. Сколько передач за последнее время появилось! На солнце происходят процессы, которые противоречат законам физики! Кометы движутся по орбитам, противоречащим логике! Как объяснить появление в небе надписей, которые видят тысячи людей? Такие вещи уже чувствами не познаются.

— Правильно! Но почему появляется иррациональное? Потому что началось формирование шестого чувства. Наша Земля в своём развитии пошла дальше, и чаша равновесия, на которой лежали пятикилограммовые гири, нарушилась. О каких новых людях мы говорим? О тех, у которых есть шесть чувств. Понимаешь, у некоторых — шесть, а у основной массы — пять. Разве будут они понимать других? Нет. Поэтому наступает эпоха противоречий, споров, войн и больших драк за передел государственных границ.

Ну почему так? Неужели всё будет так плохо?

— Идея Учителей о шестом чувстве исказилась в нашем мире до войн из-за того, что мы думаем по-разному.

— Но это же глупо! — возмутилась Алиса. — Убивать людей из-за непонимания, из-за мыслей, которые приходят нам в голову!

— Это и называется невежеством. Все беды от него. Если бы мы работали над очищением ума, войн бы не было!

— Понятно: очищенный ум — это и есть любящее сердце.

— Не всегда. Если ты всегда помнила о том, что стараешься ради людей, то у тебя будет любящее сердце, а если ты об этом забывала, то у тебя сформируется чистый эгоистический ум, — отвечал Саша.

— Как же он может быть чистым и эгоистичным?

— Очень просто: ум чист от мыслей, а чистое сознание направлено на получение блаженства или какой-то другой высшей радости.

— Неужели и такое бывает?

— А почему нет? Высшая радость — это и блаженство для себя, и творчество для себя, и совершенствование для себя. Люди редко задумываются о том, зачем они всё это делают, и не работают над искоренением главного — гордыни, именуемой эгоизмом, себялюбием и самостью.

Алиса впитывала слова Саши как губка. Ей они были понятны и не вызывали никакого внутреннего сопротивления. Всё чаше, бродя по лесу, она будила себя вопросом: "Алиса, ты что делаешь?" Она пыталась вспоминать об этом хотя бы раз десять в день. "Алиса, проснись!" — говорила она себе и мгновенно включалась в жизнь. Так она реально увидела, что не жила, а механически существовала, исполняя кем-то придуманные обязанности.

Её зрение и слух начали проясняться.

— У меня такое ощущение, что я стала слышать больше звуков, — говорила она Саше.

— Ты стала различать тонкие звуки. Больше вслушивайся в них и ищи самый тонкий. Знаешь, люди ведь бывают разные. Одним нужно учиться концентрации через зрение, а другим — через слух. Но и то, и другое чревато опасностями. Первые попадаются на видениях и образах, а вторые — на голосах.

— И как тут быть?

— Да просто отбрасывать все побочные явления — и голоса, и видения. Я приведу тебе пример с Рама-кришной. Этот всем известный святой часто впадал в божественный экстаз, когда к нему являлась Богиня-Мать. Окружающий мир переставал для него существовать, и он забывал себя. Другой святой, То-тапури, наблюдая за Рамакришной, посоветовал ему взять меч и разрубить Мать, когда она явится в очередной раз. "Как я могу? Это же Мать!" — возмутился Рамакришна. "Это форма, которая скрывает от тебя Истину!" — отвечал Тотапури. Наконец Рамакришна согласился с доводами святого и спросил: "А откуда же я возьму меч?" — "Оттуда же, откуда берёшь Божественную Мать!" — ответил Тотапури.

Все эти видения имеют иллюзорную природу. У Рамакришны это были тончайшие формы мыслей, мешающие ему постичь Истину. После того, как он разрубил мечом и эту иллюзию, он вошёл в са-мадхи, которое длилось шесть дней. Понимаешь, форма заслоняла бесформенное.

— Я прекрасно понимаю, как это увлекательно — общаться с Божественной Матерью. Ему понадобилось огромное мужество, чтобы преодолеть безграничное почтение и любовь, которую он испытывал к ней. Наверное, если человек одинок, для него такое общение становится утешением.

— Да, иллюзорные видения можно оправдать и таким образом, но почему-то все святые требовали отказываться от них. Почему? Потому что однажды вместо Бога тебя посетит дьявол, и ты не будешь знать, как от него отвязаться. Он ведь тоже — твоё воображение. Иллюзорные мысли могут быть как божественными, так и сатанинскими. Сначала тебя завлекают мысли светлые, а потом из тебя лезет вся грязь, и мысли становятся тёмными. Ты и не заметишь, как окажешься в лапах тёмных сил!

— Да разве они есть?

— Внутри тебя всё есть. Если ты ещё не очистила свои мысли, то почему бы там не быть тёмным силам? Почему люди думают, что иллюзии всегда являются сладкими? Я много видел, многое знаю. В тюрьмах, например, людей редко посещают божественные видения. Просто об этом предпочитают не говорить.

Алиса исследовала все тропки в лесу, познакомилась с двумя медведями, которым иногда оставляла еду в определённом месте, но больше всего времени она уделяла оранжерее, построенной из подручного материала рядом с отцовской избушкой. Место оказалось во всех отношениях удобное: солнечная поляна с небольшим озерцом. Воды для поливки здесь было предостаточно.

⇐ Предыдущая 8 9 10 11 121314 15 16 17 Следующая ⇒