Т.Ю. Платонова 12 страница

В другой раз Алиса заявляет:

— У меня такое впечатление, что кто-то через меня этот мир изучает. И всё ему здесь интересно и любопытно. Это очень мудрое и доброе существо. Оно любит конфеты, цветы и детей. Вот я смотрю на свои руки, а они как будто не мои, а какой-то богини с пальцами-лучами. А волосы? Вы не замечаете, что они цвет меняют?

— Я думал, что ты покрасилась, — наивно произнёс Иван. — Всем вам, женщинам, нужно что-то красить, резать, убавлять, прибавлять. Зачем природу корректируете?

— Ну я-то этим не занимаюсь, — возмущалась Алиса. — Я считаю, что человек должен с достоинством носить своё лицо как в молодости, так и в старости. Какое значение имеют морщины? Если ты светишься изнутри, то и морщины не видны. Вот посмотри на маму или Тоню! А Татьяна Андреевна? Они же молодеют! Тебе это любой человек скажет.

— Я вообще смотрю только на внутреннее содержание человека, — говорил Иван. — Мне кажется, что в человеке превалирует внутреннее, а в архитектуре — внешнее.

— Над всем возвышается идея, — подвёл итог Василий. — Вы что это, решили внутреннее и внешнее сравнивать? Форму и содержание? Да зачем? Это два полюса целого.

— Как я свою страну люблю! — вдруг заявила Алиса. — Как меня тут всё радует и греет!

А как ты хотела? Это ведь твоя родина! Впрочем, не ты одна такое говоришь. Наше поколение получилось очень патриотичным. И почему так произошло?

— Да надоела эта западная культура. Чужая она. И потом все чувствуют, что нас задавить пытаются, прижать к земле, заставить ходить под чужие команды, а мы ведь этого не любим. Русский человек терпит до поры, а потом взрывается и уже никого не щадит. Нас знать нужно!

Алиса часто звала Ивана в те места, что хорошо были знакомы Татьяне Андреевне.

— Смотри, какой красивый дом! Я, наверное, здесь жила. У меня были дети и внуки. Где они сейчас?

— Не оглядывайся

на прошлое. Это отнимает силы и энергию. Ты ведь столько планов на будущее строила, так зачем же перечёркивать?

— Неужели прошлое нас обесточивает?

— Из прошлого мы уже взяли опыт, а когда начинаем требовать что-то ещё, оно даёт нам это только в обмен на энергию. Алиса, а ты к Молчуну не собираешься? Сколько уже у Деда не была?

— Мне пока рано к нему ехать. У меня характер неустойчивый, сил маловато. Такое впечатление, что старое ушло, а новое ещё не наступило. Пусть к нему Андрей едет и Тоня. И вы поезжайте, а я только к лету соберусь, — отвечала Алиса.

А там, в далёкой обители на стыке миров, группы учёных трудились над формированием характера Алисы. Не всё у них проходило гладко. Бывало, что они не могли соединить тонкие нервные окончания или путали нити, и тогда Аспис и Алисе приходилось несладко. Алиса чаще всего засыпала, падая в изнеможении на кровать, а Аспис не давала покоя учителям, требуя повторных операций на тонком веществе.

— Апис, это новые технологии. Это эксперимент. Будь терпеливой, не жди результатов сразу. Ты сама как-то сказала "десять лет", а теперь хочешь за год увидеть мир чужими глазами.

— Не чужими, а своими. Об этом и речь. Наши глаза должны видеть одно и то же. У Алисы не должно быть раздвоения личности, она была и будет сама собой. А я — собой, но мы станем цельным единым существом. Вы уже делали такое раньше?

— Делали! Был, например, в мире один величайший музыкант. Его идеи изменили музыку и само представление о ней на Западе. Через несколько веков пришло время менять всё снова, а кто это будет делать? Пришлось идти ему, но не в воплощение, а вот так, как и ты, — во вдохновители.

— Ну и как, получилось?

— Да, идеи были материализованы

— Какие мы всё-таки ограниченные, как малы наши знания, — сокрушалась Аспис. — Мы ничего не знаем о мире, об уме, о сознании, а претендуем на учёность. Вы ведь тоже постигаете мир через эксперименты, правильно?

— Конечно, через личный опыт. Существуют аксиомы, то есть то, что мы принимаем на веру, но всё равно наступает момент, когда и аксиомы начинаешь проверять. И это правильно. Никого и ничего нельзя принимать без проверки, потому что только личный опыт подводит тебя к осознаванию.

— Сначала мы приходим к осознаванию "я", то есть постигаем себя, а потом идём дальше, к пониманию того, что это осознаваемое "я" существует только благодаря чувствам и опыту, а на самом деле его нет. "Я" — это всего лишь обозначение того, кто познаёт.

— Аспис, ты делаешь успехи, — хвалили её учитель и ученики.

— Подождите, я вам дальше расскажу. После осознавания своего "я" мы приходим к выводу, что существует моё маленькое "я" и большое "Я". Это ни что иное, как мой пока ещё ограниченный ум и Вселенский Разум. Что же ограничивает мой ум?

— Очень тонкое эго, — объяснил ей учитель, — вуаль, покров, надеваемый им, чтобы не потерять себя. До определённого момента мы всеми силами удерживаем его, чтобы насладиться пониманием обособленного бытия, но потом нам и это надоедает.

— И мы стремимся к слиянию с большим "Я", — продолжала Аспис. — Последний покров ниспадает, происходит слияние, и какое-то время мы абсолютно точно знаем, что нет ничего, кроме "Я". Наше маленькое "я" стало большим. Теперь я знаю, почему мы говорим "Я есмь Ты". Потом остаётся только "Я есмь". Что же потом? Самое последнее?

— Полное стирание "я". Чистое сознание. Твоего "я" не существует, остаётся лишь "есмь".

— Так вот почему говорят, что нас нет! — воскликнула Аспис. — Самосущее "я" отсутствует, а есть только эмпирическое "я", то, которое постигает мир. Наверное, этот полный цикл и называется "алхимическое делание"?

— Именно так. Существуют три последние стадии процесса, совершая которые, ты становишься абсолютно чистым существом, Светом. Ты можешь полностью исчезнуть, разложив себя на атомы, а можешь оставить кое-какие элементы, чтобы иметь возможность найти свой след в мироздании, когда ты вновь захочешь самопроявиться. Всё это зависит от твоей способности управлять этим процессом.

— Наверное, это очень сложно? — задумчиво спросила Аспис.

— Чрезвычайно! Ведь ты входишь в состояние абсолютного покоя, блаженства, и оно как бы усыпляет тебя. Утлое судёнышко твоего "я" всё более наполняется амритой, а ты всё пьёшь, пьёшь — и окончательно исчезаешь, растворяешься в бытийном море блаженства. Помнишь известную триаду: "Бытие, Сознание. Блаженство"? Так вот, твоё блаженство становится таким глубоким, что ты теряешь себя и превращаешься в чистое сознание, которое исчезает в бытии. Таков путь назад, который в христианстве называется возвращением к Отцу. После долгого путешествия по сансаре мы возвращаемся домой, в исходную точку, и по мере приближения к вратам вдруг начинаем понимать, что ничего не было, что мы никуда не уходили, что это была лишь игра нашего ума, решившего ощутить отдельное, обособленное существование от родителя.

— Как всё прекрасно устроено в этом мире, как разумно, как правильно! И мне нравится, что мы хотим познать себя и убегаем из отчего дома, а потом стремимся в него вновь. Это же замечательно! Это и есть жизнь!

— Вот-вот, — улыбнулся учитель, — и твоё желание жить и постигать себя заставляет нас день и ночь трудиться и ставить эксперименты. Ты никому покоя не даёшь!

А разве вам это не интересно? Вы только подумайте, какие здесь возможности для ускоренной эволюции!

— Да зачем её ускорять? Сансара в любом случае просуществует столько, сколько ей положено! Мы тут работаем не для того, чтобы колесо времени крутить быстрее, а для того, чтобы люди страдали меньше. Мы совершенно не заинтересованы в ускоренной эволюции человечества. Ты, Аспис, что-то не так понимаешь. У эволюции свои сроки. Мы всего лишь хотим научить людей смотреть на мир иначе. И ешё мы отыскиваем тех, кто внутри себя совершает ускоренную эволюцию и хочет сам стать хозяином своей судьбы. А таких очень мало. Эксперименты, подобные твоему, — редкое явление, и никто не собирается делать из них поточный метод. У Алисы оказались хорошие физические и ментальные показатели. Было твоё желание нового воплощения, хотя рыцари соглашаются на него не часто, был вопрос, поставленный Сергеем на совете. В результате мы пошли на эксперимент, но он — исключение из правил. Такое правило вводить никто не собирается.

— Прошу прощения, — быстро сказала Аспис, — я действительно что-то недопонимала, но теперь вроде бы всё встало на место. Это всё мой ум! Значит, мы не всем помогаем?

— Помогаем мы всем, но отыскиваем особо одарённых и подсказываем им иной способ выхода из сансары.

— Значит, из сансары можно выйти разными путями?

— Да, ты ведь слышала о самадхи? Существуют сотни разновидностей самадхи. О чём это говорит?

О том, что можно попасть в разные слои нирваны. В любом случае это лучше, чем жить в страданиях, но нахождение в слоях нирваны предполагает и твою помощь огромному сообществу людей. Каждый слой нирваны условно соответствует какому-то миру сансары, а тот более высокий мир соответствует более низкому, и так по всем реальностям. В нашей физической реальности эта помощь проецируется на какой-то участок Земли и попадает либо на нацию, либо на государство, либо на религиозную группу.

— Так вот оно что! Это же очень важно! Может быть, потому здесь такая мешанина? Христиане помогают христианам, мусульмане — мусульманам, а потом ещё отдельно России, Америке, Китаю, а потом ещё русским, японцам, французам.

— Нет, такие частности в высших слоях не рассматриваются. Там ведь нет форм, и там нет таких жёстких разделений. Идёт просто подпитывание определённых слоёв, и каждый просветлённый, который уже не имеет формы, а является вихрем энергии или света, движется в своей ограниченной области и посылает оттуда свет не во всех направлениях, а по узкому проходу.

— И как же с этим быть? Как помощь человечеству сделать для всех одинаковой? Ведь все мы люди, от одного Отца произошедшие, в один дом возвращающиеся! — сказала Аспис.

— Очень важно, от кого ты получишь знания, кем были твои учителя, чем ты напитан изнутри. Вот ты, например, принадлежишь к отряду рыцарей, для которых родиной является вся Земля и даже более того — вся сансара. Вы приходили в разные эпохи в разные страны, вы рождались в других мирах, на иных планетах и звёздах, но у вас всегда была одна цель: помощь несчастным, страдающим, обездоленным. Чем отличались вы от тех, кто без понимания несётся в нирвану, пытаясь войти в самадхи побыстрее? У вас развито сострадание. Вы имеете особое сердце, не похожее на сердца других людей. Поверь мне. Это так!

— Ну вот, теперь мне стало стыдно! Я очень люблю Россию, — призналась Аспис.

— Потому что на этот раз твоя миссия — в этой стране. А до этого ты жила во Франции, потом была ярой пуританкой. А знаешь, как часто ты кричала "Аллах Акбар!" и вела в бой отряды варваров? Твой дух не делит людей на нации и народы, и он не посылает узконаправленную помощь какой-то группе. Он работает на благо человечества и всех живых существ.

— Вроде бы вы говорите всё то, что я знаю, но как-то оно необычно, как-то ложится на сердце по-другому. Нужно это обдумать.

— Обдумывай! Ты потому здесь и находишься, чтобы получать знания напрямую. Кое-что из этого ты передашь Алисе. Похоже, что этот ребёнок превращается в редкую жемчужину.

— А что будет с ней потом?

— Видишь, какая ты эгоистка? — спросил её учитель. — Раньше ты будущим Алисы не интересовалась. Когда астральное тело Алисы уравновесится, а ментальное разовьётся как твоё, связующие нити отпадут сами. Дух у нас у всех один и тот же, а одежды, в которые он облачается, — разные. Потому и мы все такие разные.

Действительно, — вдруг спохватилась Аспис, — я думала только о себе, о реализации своих желаний. Я так хотела жить!

— Ты довольна таким развитием событий? — спросил учитель.

— Да, очень, меня всё устраивает, но теперь начинаются угрызения совести.

— Отставь это себялюбивое истязание. Лучше больше думай об Алисе.

— У меня такое впечатление, — рассказывала Алиса Ольге и Тоне, — что мир похож на бутон, который раньше был плотно сжат, а теперь он начал раскрывать лепестки. То один отогнётся, то другой. Каждый лепесток — это вселенная, развивающаяся по своим законам. И жители во вселенных разные — и люди, и полу люди, и вихри, и спирали, и ангелы. Кого там только нет!

— Это всё существует в твоём уме, — авторитетно заявила Тоня. — На самом деле ничего нет. Нам так Никита объяснял.

— Тоня, это ты так поняла! Перед смертью Будда попросил ученика никогда не начинать рассказ со слов "Будда говорил", а только "Я слышал, что Будда говорил". Каждый человек имеет свой уникальный аппарат различения. Одну и ту же фразу десять человек интерпретируют по-своему. Потом, человеческий ум любит всё объяснять. Тебя просят рассказать, что ты видела, а ты начинаешь объяснять, как всё происходило. Но это же разные вещи. Видят они одно, а описывают, кто как вздумает, — говорила Алиса.

Господи, какая ты умная стала, — произнесла Ольга. — Ну так сама нам объясни, где эти вселенные находятся.

— Все они реально существуют как наш эмпирический опыт. Они были созданы нашим умом для постижения себя. Мы не имеем права отрицать их существования, потому что мы их чувствуем. Благодаря нашим ощущениям мы их познаём — и вселенные, и всякие живые существа, но они отсутствуют как самосущие объекты.

— Это как?

— Что такое вселенная? Этим словом мы обозначаем явления и объекты, к которым относятся люди, звери, вещи, погода, звёзды, планеты, растения и прочее. Так? Но когда я говорю "дождь", разве это вселенная? А "солнце"? Разве это вселенная? Таким образом, вселенной не существует. Она есть лишь как наименование.

— Оля, она слишком умная стала. Мне её уже не понять, — пожаловалась Тоня.

— Всё ты понимаешь, только не хочешь вдумываться, потому что тебе лень. Ты напрягать мозги не хочешь! — возмущалась Алиса.

— Правильно, если я их сильно напрягать буду, вы голодными останетесь, — отвечала Тоня. — Ты и так уже ничего не ешь. Один раз в день на кухне собираемся, а скоро вообще туда заходить перестанете.

— Это и замечательно! Будем все есть только один раз, когда папа с работы приходит.

— Нет, я, Тоня, буду есть в пять часов, — сказала Ольга. — Вместе с тобой. Ты ведь тоже почти ничего не ешь, только нас кормишь.

— Да не хочется почему-то!

Привычка жевать отпадает.

— Скоро от привычки спать отучимся, — съязвила Тоня. — Спальни ликвидируем.

— Тоня, не зарекайся! Кто знает, как оно всё будет? — сказала Алиса.

— О чём речь ведёте? — подсел к женщинам Никита.

— Как ты думаешь, просветленным нужно спать и есть?

— Кому как. От задач их зависит, от условий жизни, от степени просветления. "Просветлённый" — это всего лишь обозначение состояния человека, а сколько таких состояний может быть!

— Да откуда ты всё знаешь? — удивлялась Ольга.

— Я этот вопрос изучаю и очень серьёзно к нему подхожу. И что-то у меня отпала охота мчаться к просветлению без оглядки, потому что я там много подводных камней увидел.

— Это какие? — спросила Алиса.

— Уровень просветления зависит от того пути, которым ты шёл. Какое-то учение или какой-то учитель направляет тебя в ту область, которая открыта ими. Например, христиане попадают в христианскую область нирваны, мусульмане — в исламскую, суфии — в суфийскую, индусы — в индусскую, язычники — в языческую. Каждый святой создаёт свою область и принимает просветлённых в ней. И так же любой аватар. У Христа есть своя очень обширная область, но она отличается от области христианской, в которую люди пришли через религию. Есть небольшие нюансы, которые потом начинают играть большую роль. Ведь на этом наш путь развития не заканчивается. Нужно идти дальше, а куда? С кем?

Как ты выберешься оттуда, если не понимаешь, как ты там оказался? И не осознаёшь до конца, почему тебя вдруг понесло за этим святым? Нет уж, сначала нужно научиться руководить собой, своими желаниями, чувствами, эмоциями. Любой просветлённый человек — это мощный магнит, и пока ты не владеешь собой, он тебя притягивает со всей силой. Ты видишь в нём множество достоинств и хочешь стать таким, как он. Но лучше не быть пешкой, ничего не понимающим бараном, а становиться самостоятельно мыслящей единицей.

— А ты, папа, к какой области тяготеешь? Ты сам как думаешь? — спросила Алиса.

— Меня безудержно влечёт христианский эгрегор. но в какой-то момент я остановился и решил разобраться, чего я хочу, по большому счёту.

— И что ты о себе понял?

— Что я хочу иметь такую же любовь, какая была у Христа. И пока у меня её не будет, я о себе до конца и знать ничего не буду. Может быть, тогда я о себе больше пойму, когда она придёт.

— Да как она придёт? Развивать её надо! — сказала Тоня.

— Правильно, её нужно растить. А когда любовь заполнит меня всего, я не буду думать ни о каких областях нирваны.

— Папа, это и называется стать полностью просветлённым. без деления мира на пары противоположностей.

— Ты стала чересчур разумной, — сказал Никита. — И на Ивана не заглядываешься.

— Я и не заглядывалась! Зачем он мне нужен? Он мой старый-старый друг! Помощник, брат, в общем, свой, — заметила Алиса.

Раньше бы ты на папу разозлилась, — сказала Тоня. — Фыркнула, чтобы не лез в твою жизнь.

— Да зачем мне фыркать, раздражаться? Он меня совсем не задевает. Пусть говорит то, что хочет.

— Вот если бы мы все так умели не зацепляться! У нас бы никаких претензий друг к другу не было!

— Мы же за эго цепляемся. Это оно у нас колючее и лохматое, со щупальцами и иглами. А мы сами по себе нежные и пушистые.

— Василий, — советовался Никита с друзьями, — я много читаю, размышляю. Вы мне подсказываете. Как получить правильное просветление?

— А вы об этом меньше всего думайте, — объяснил Василий. — Когда вы хотите всё сделать правильно, вы начинаете строить представления, и они разрушают сложившийся внутри фундамент.

— Но если я не буду об этом думать, я попаду не туда, куда хочу!

— Во-первых, вы не знаете, что такое нирвана, во-вторых, вы не знаете, куда вы хотите. И я вам объясню почему. Истинное просветление — это состояние без сомнений. Вы сейчас колеблетесь, выбираете. Просветление — это отсутствие выбора, потому что любая двойственность исчезает. Вам нужно растить в себе любовь и сострадание к людям. Если вы будете все действия совершать с мотивацией помощи всем живым существам, будете жить ради того, чтобы страданиям пришёл конец, вы пойдёте по правильному пути. Это как раз тот случай, когда не вы выбираете путь, а он находится сам, если мотив был верен. Путь начинает сиять золотой нитью перед вашим просветляющимся оком, и никуда вы не сможете с него сойти, ибо на нём вас удерживает

сердце.

— А почему вы думаете, что я не знаю ничего о нирване? — сокрушался Никита. — Я уже догадываюсь.

— Выбросите из головы всякие представления. Нирвана — это не мир. Это состояние сознания, в котором ничего нет. В нём отсутствуют всякие чувства. Это пустота, наполненная жизнью, которая истекает из вас и входит в вас. В таком состоянии вы пребываете здесь, среди людей и тех обстоятельств, которые вы создали сами, но ваше отношение к ним меняется. Вы даже можете кого-то побить, а кого-то погладить.

— Скажешь такое! Как я могу бить людей, если я их люблю?

— Бывает, что бьют от большой любви. — смеялся Иван. — Однажды я спас человеку жизнь. Его избивали несколько пьяных. Так он через пять минут умудрился организовать следующую драку. Пришлось усмирять его кулаком. И ничего, жив пока, больше не дерётся.

— Ольга, а как ваша общественная нагрузка в виде походов в эзотерические общества? Чем можете поделиться?

— Только выводами. Все пытаются присвоить ту область понимания, до которой доросли. Даже самые лучшие и открытые зорко следят за настроением и внутренним состоянием своих опекаемых друзей, дабы те не впали в ересь. А под ересью подразумевается всё то, что отличается от их мировоззрения.

— Мама, ты забыла про синтез рассказать, — вставила Алиса.

Синтез — это сейчас модно. Все ощущают приближение чего-то нового, но каким оно будет? Синтетическим! Так вот многие стали всё валить в кучу, смешивать богов, религии, служения и называть это синтезом. Но я чувствую, что так нельзя, что это неправильно, а объяснить не могу, — говорила Ольга.

— "Синтез" — хорошее слово и правильное, — ответил Иван. — Давно пытаются высшие силы направить мышление человечества в русло синтеза. И на Земле обязательно появится наука синтеза, которая отнюдь не смешивает разные науки, а основывается на сути, на идее, лежащей в основании всех наук. Перемешивать все религии и всех богов — да разве из этого когда-нибудь синтез получится? Получится большая драка, бойня, поскольку действия человека пока основаны на себялюбии. Себялюбивый человек исходит из того, что всё, что есть у него, — лучшее, а если то, что он считает лучшим, принадлежит другому, то его нужно отнять и присвоить. Такие люди, если вы их уговорите на приятие других богов, согласятся на это, но укажут вашему богу место пониже их бога. Синтез — это когда в душе наступил мир и вы перестаёте видеть форму, внешнее, а принимаете свет, исходящий из единого источника. Говорить о синтезе как о любви ко всем богам — пустое занятие. Люди такому не поверят! Нужно сознание людей менять.

— А Истина — это синтез?

— Истина — это синтез, но Истину каждый видит по-своему, из той амбразуры, через которую на мир смотрит. Однажды Пилат уже спросил про Истину, и что он с ней сделал? Будем считать, что просто не понял. Я всё более и более убеждаюсь, что религии человеку нужны, и что необходимость в них пока не отпала. Если мы сейчас заговорим о синтезе как о смешении религий, мы создадим новую религию. Решётку, через которую мы смотрим на мир, мы сделаем ещё меньше: было четыре религии — станет пять, а потом шесть. А наша задача — разрушать перегородки, рушить стены. Как этого можно добиться? Пусть каждый внутри своей религии станет добрее, терпимее, научится не осуждать и любить людей — всяких. Если мы это сделаем, религиозные оковы исчезнут.

— Звучит заманчиво, — сказала Алиса, — но пока люди не перейдут к новому типу мышления, ничего не получится. Вот подумайте, пришёл Будда и говорил-то всего лишь о четырёх благородных Истинах и восьмеричном пути, но буддизм наложился на древние культы варварских племён с их доисторическими злыми и добрыми божествами, и в результате мы имеем буддизм современный. А христианство? Пришёл Христос и говорил всего лишь о любви к Богу и друг к другу, но его проповеди восприняли языческие племена и совместили Христа со своими божествами. В результате мы имеем многоступенчатую иерархию и огромное количество божественных сил. Великие просветлённые несли нам простоту, а мы превратили её в сложное. Почему? Потому что любовь и сострадание — это очень абстрактно, людям же нужно всё конкретизировать. Мы Бога без формы любить не умеем. Нам необходимо хоть что-то для поклонения — если не икона и не статуэтка, то хотя бы огонь или вода, хоть что-то, что можно увидеть, потрогать, понюхать. Отчего это? Оттого, что мы должны опираться на наши чувства.

Если Бог не затрагивает наши чувства, мы его не признаём.

— И что же ты предлагаешь? — спросил Василий, с удивлением глядя на Алису.

— Я предлагаю воспитывать в себе способность думать о Боге без образа, не как о явлении, о существе, о природе.

— Алиса, это сложно сделать, — ответил Никита. — Кто мы сейчас такие? Существа, полностью состоящие из чувств. Предположим, что мы убираем чувства и вызываем внутри себя просто тепло. Это и будет Бог. Но как ты вызовешь тепло? Мыслью о Боге, а мысль сразу преподнесёт тебе образ.

— Папа, такое впечатление, что ты никогда Иисусовой молитвой не занимался! — возмущённо произнесла Алиса. — Там ведь как было? Вызвать в себе сердечное тепло и удерживать его, думая о Боге без образа. Не допускать никаких видений и отвлечений от теплоты сердечной. Ничего не должно быть: ни голосов, ни огоньков, ни ветра, ни ангелов! Можно думать о Боге без образа, можно! А как только мысль появилась, ты отправляй её туда, откуда она пришла, вроде тебе некогда ею заниматься.

— Алиса, да ты спец стала по работе с мыслями! — восхищённо произнёс Иван.

— Я не работала над мыслями, — удивилась Алиса. — У меня само так вышло. Я просто всё время держала в голове такой вопрос: "Бог без формы — какой он?" Ответы пришли разные и очень мудрые. Если мы будем воспитывать себя таким образом, то нам не нужны будут храмы и места поклонения. Бог будет жить в сердце. Храмы — они внутри нас, а каждый человек, к которому мы будем обращаться, будет Богом. Ну это же так просто!

Это просто, только уже две тысячи лет, как понять это не можем, — сказал Никита. - Даже больше. Мы всё время за чувства свои цепляемся.

— А как ты хотел? — вступила в диспут Тоня. — Как можно за них не цепляться? У нас есть стойкая убеждённость, что без чувств мы не люди. От нас тогда человеческое уходит.

— Какая глупость! — вставила Алиса. — Цепляться за чувства и иметь чувства — это разные вещи. У нас прекрасная квартира, уют, камин, оранжерея, но мы все преспокойно живём у Молчуна безо всяких удобств. Я точно знаю, что мы за всё это не цепляемся. И если понадобится, папа тотчас же работу оставит. Ему его министерское кресло совершенно не нужно. Нас комфорт не держит, не привязывает к себе. Мы от него свободны. Так и чувства. Можно любить человека, но не присваивать его, не делать его рабом, собственностью. Само чувство должно быть отделено от объекта чувств, а мы их перемешиваем и создаём путаницу.

— Ой, теперь поняла! — воскликнула Тоня. — Я делаю блинчики с большой любовью к вам, а потом сама их съедаю. И я не привязана, и вы свободны.

Все засмеялись.

— Пострадает только твоё тело, Тоня, — сказал Иван. — Станешь ты у нас пышкой, эдакой аппетитной матроной, но зато совершенно свободной. Алиса правильно сказала. Чувства у нас существуют независимо от объекта, но проявляются только по отношению к объекту. А нам нужно чувства сделать независимыми, то есть превратить их в состояние. Вот увидели мы прекрасный осенний лес, и родились в нас восхищение, восторг, благодарность Богу за творение.

А как должно быть?

— Это состояние должно присутствовать в нас независимо от того, видим мы лес или нет. Да, пока нужно отталкиваться от объекта, смотреть на красивые вещи, искать во всём гармонию, чтобы вызывать в себе хорошие чувства, но потом следует переходить к состоянию.

— Именно это я и имела в виду, — сказала Алиса. — Только так мы можем перейти к новому этапу мышления.

— Теперь я понимаю, почему на роль матери Христа грядущего столько претенденток! — сказала Тоня. — Во-первых, из желания присвоить объект, а во-вторых, из неумения воспринимать Бога без формы.

— А мне кажется, я понимаю, кто такие Учителя человечества, — сказала Ольга.

— И как ты их себе представляешь?

— В том-то и дело, что раньше я их представляла, то есть без образа и формы не думала о них. Это и есть ошибка многих. А Учителя человечества, те, которых ещё называют Дхиан-Коганы, — это коллективные идеи. Когда какой-то идее нужно реализоваться, они выпускают мысль, летящую, как молния, по всем слоям сознания — Вселенского Разума. В каждом слое мысль облекается в материю этого уровня, и тогда она способна материализоваться на этом плане. Мы знаем, что существуют семь планов, значит, на каждом плане будет свой Коган, или Учитель, очень сильно отличающийся от всех других. Семь Коганов тоже являются коллективными идеями своих уровней, и они тоже выпускают мысли, пронзающие эти планы. Любые мысли могут материализовываться, значит, все Учителя имеют конкретные формы в более грубых слоях материи. Мысль Учителя может быть проявлена через любого человека, ум которого достаточно очищен. Что такое мысль Учителя? Это молния, или ваджра. Ещё она символизируется копьем или стрелой. Высший Бог в любой мифологии всегда метатель молний, и вид у него достаточно грозный. Мысли-молнии Коганов иногда называют лучами и божественными импульсами. Материализуясь в различных планах бытия, они становятся и звёздными телами, и силами, и расами, и континентами, и принципами, и изредка проявляются как люди.

⇐ Предыдущая 7 8 9 10 111213 14 15 16 Следующая ⇒