XI 6 страница

Пусть совершатся все те внешние усовершенствования, о которых могут толькомечтать религиозные и научные люди; пусть все люди примут христианство ипусть совершатся все те улучшения, которых желают разные Беллами и Рише совсевозможными добавлениями и исправлениями, но пусть при этом останется толицемерие, которое есть теперь; пусть люди не исповедуют ту истину, которуюони знают, а продолжают притворяться, что верят в то, во что не верят, иуважают то, чего не уважают, и положение людей не только останется то же, нобудет становиться всё хуже и хуже. Чем будут сытее люди, чем больше будеттелеграфов, телефонов, книг, газет, журналов, тем будет только большесредств распространения несогласных между собой лжей и лицемерия и тембольше будут разъединены и потому бедственны люди, как это и есть теперь.

Пусть совершатся все эти внешние изменения, и положение человечества неулучшится. Но пусть только каждый человек сейчас же в своей жизни по мересил своих исповедует ту правду, которую он знает, или хотя по крайней мерепусть не защищает ту неправду, которую он делает, выдавая ее за правду, итотчас же в нынешнем 93-м году совершились бы такие перемены к освобождениюлюдей и установлению правды на земле, о которых мы не смеем мечтать и черезстолетия.

Недаром единственная не кроткая, а обличительная и жестокая речь Христабыла обращена к лицемерам и против лицемерия. Развращает, озлобляет,озверяет и потому разъединяет людей не воровство, не грабеж, не убийство, неблуд, не подлоги, а ложь, та особенная ложь лицемерия, которая уничтожает всознании людей различие между добром и злом, лишает их этим возможностиизбегать зла и искать добра, лишает их того, что составляет сущностьистинной человеческой жизни, и потому стоит на пути всякогосовершенствования людей.

Люди, не знающие истины и делающие зло, возбуждая в других сострадание ксвоим жертвам и отвращение к своим поступкам, делают зло только тем, над кемони совершают его, но люди, знающие истину и делающие зло, прикрытоелицемерием, делают зло и себе и тем, над кем его совершают, и еще тысячам итысячам других людей, соблазняемых той ложью, которою они стараются прикрытьсовершаемое ими зло.

Воры, грабители, убийцы, обманщики, совершающие дела, признаваемые зломими самими и всеми людьми, служат примером того, чего не нужно делать, иотвращают людей от зла. Люди же, делающие те же дела воровства, грабежа,истязаний, убийств, прикрываясь религиозными и научными либеральнымиоправданиями, как это делают все землевладельцы, купцы, фабриканты и всякиеслуги правительства нашего времени, призывают других к подражанию своимпоступкам и делают зло не только тем, которые страдают от него, но тысячам имиллионам людей, которых они развращают, уничтожая для этих людей различиемежду добром и злом.

Одно состояние, нажитое торговлей предметами, необходимыми для народа илиразвращающими народ, или биржевыми операциями, или приобретением дешевыхземель, которые потом дорожают от нужды народной, или устройством заводов,губящих здоровье и жизни людей, или посредством гражданской или военнойслужбы государству, или какими-либо делами, потворствующими соблазнам людей,- состояние, приобретаемое такими делами не только с разрешения, но содобрения руководителей общества, скрашенное при этом показноюблаготворительностью, без сравнения более развращает людей, чем миллионыкраж, мошенничеств, грабежей, совершенных вне признанных законом форм иподвергающихся уголовному преследованию.

Одна казнь, совершенная не находящимися под действием страсти,достаточными, образованными людьми, с одобрения и с участием христианскихпастырей, выставляемая как нечто необходимое и даже справедливое, развращаети озверяет людей больше, чем сотни и тысячи убийств, совершенных людьмирабочими, необразованными, да еще в увлечениях страсти. Казнь такая, какуюпредлагал устроить Жуковский, такая, при которой люди испытывали бы даже,как предлагал Жуковский, религиозное умиление, была бы самым развращающимдействием, которое только можно себе представить. (См. VI том полн. собр.соч. Жуковского.)

Всякая, самая короткая война с сопровождающими обыкновенно войну тратами,истреблениями посевов, воровствами, допускаемым развратом, грабежами,убийствами, с придумываемыми оправданиями необходимости и справедливости ее,с возвеличением и восхвалением военных подвигов, любви к знамени, котечеству и с притворством забот о раненых и т. п. - развращает в один годлюдей больше, чем миллионы грабежей, поджогов, убийств, совершаемых впродолжение сотни лет одиночными людьми под влиянием страстей.

Одна, степенно ведомая в пределах приличия роскошная жизньблагопристойной, так называемой добродетельной семьи, проедающей, однако, насебя столько рабочих дней, сколько достало бы на прокормление тысяч людей, внищете живущих рядом с этой семьей, - более развращает людей, чем тысячинеистовых оргий грубых купцов, офицеров, рабочих, предающихся пьянству иразврату, разбивающих для потехи зеркала, посуду и т. п.

Одна торжественная процессия, молебствие или проповедь с амвона иликафедры лжи, в которую не верят проповедующие, производит без сравненияболее зла, чем тысячи подлогов и фальсификаций пищи и т. п.

Говорят о лицемерии фарисеев. Но лицемерие людей нашего времени далекопревосходит невинное сравнительно лицемерие фарисеев. У тех был хоть внешнийрелигиозный закон, из-за исполнения которого они могли не видеть своихобязанностей по отношению своих близких, да и обязанности-то эти были тогдаеще неясно указаны; в наше же время, во-первых, нет такого религиозногозакона, который освобождал бы людей от их обязанностей к близким, всем безразличия (я не считаю тех грубых и глупых людей, которые думают еще итеперь, что таинства или разрешение папы могут разрешать их грехи);напротив, тот евангельский закон, который в том или другом виде мы всеисповедуем, прямо указывает на эти обязанности, и кроме того эти самыеобязанности, которые тогда в туманных выражениях были высказаны тольконекоторыми пророками, теперь уже так ясно высказаны, что стали такимитруизмами, что их повторяют гимназисты и фельетонисты. И потому людям нашеговремени, казалось бы, уж никак нельзя притворяться, что они не знают этихсвоих обязанностей.

Люди нашего времени, пользующиеся держащимся насилием порядком вещей ивместе с тем уверяющие, что они очень любят своих ближних и совсем незамечают того, что они всей своей жизнью делают зло этим ближним, подобнычеловеку, непрестанно грабившему людей, который бы, будучи, наконец,захвачен с поднятым ножом над отчаянным криком зовущей себе на помощьжертвой, уверял бы, что он не знал, что то, что он делал, было неприятнотому, кого он грабил и собирался резать. Ведь как нельзя этому грабителю иубийце отрицать того, что у всех на виду, так точно нельзя, казалось бы,теперь уже и людям нашего времени, живущим на счет страданий угнетенныхлюдей, уверять себя и других, что они желают добра тем людям, которых они,не переставая, грабят, и что они не знали того, каким образом приобретаетсяими то, чем они пользуются.

Нельзя уж нам уверять, что мы не знали про те 100 тысяч человек в однойРоссии, которые сидят всегда по тюрьмам и каторгам для обеспечения нашейсобственности и спокойствия, и что мы не знаем про те суды, в которых мысами участвуем и которые по нашим прошениям приговаривают покушающихся нанашу собственность и безопасность людей к тюрьмам, ссылкам и каторгам, вкоторых люди, нисколько не худшие, чем те, которые их судят, гибнут иразвращаются; что мы не знали того, что всё, что мы имеем, мы имеем толькопотому, что это добывается и ограждается для нас убийством и истязаниями.Нельзя нам притворяться, что мы не видим того городового, который сзаряженным револьвером ходит перед окнами, защищая нас в то время, как мыедим вкусный обед или смотрим новую пьесу, и про тех солдат, которые сейчасже выедут с ружьями и боевыми патронами туда, где будет нарушена нашасобственность.

Ведь мы знаем, что если мы доедим свой обед, и досмотрим новую пьесу, идовеселимся на бале, на елке, на катанье, скачке или охоте, то только благодаря пулев револьвере городового и в ружье солдата, которая пробьет голодное брюхотого обделенного, который из-за угла, облизываясь, глядит на нашиудовольствия и тотчас же нарушит их, как только уйдет городовой сревольвером или не будет солдата в казармах, готового явиться по нашемупервому зову.

И потому как человеку, пойманному среди бела дня в грабеже, никак нельзяуверять всех, что он замахнулся на грабимого им человека не затем, чтобыотнять у него его кошелек, и не угрожал зарезать его, так и нам, казалосьбы, нельзя уже уверять себя и других, что солдаты и городовые с револьвераминаходятся около нас совсем не для того, чтобы оберегать нас, а для защиты отвнешних врагов, для порядка, для украшения, развлечения и парадов, и что мыи не знали того, что люди не любят умирать от голода, не имея прававырабатывать себе пропитание из земли, на которой они живут, не любятработать под землей, в воде, в пекле, по 10-14 часов в сутки и по ночам наразных фабриках и заводах для изготовления предметов наших удовольствий.Казалось бы, невозможно отрицать того, что так очевидно. А между тем это-тосамое и делается.

И хотя и есть среди богатых живые люди, каких я, к счастью, встречаю всёчаще и чаще, особенно из молодых и женщин, которые при напоминании о том,как и чем покупаются их удовольствия, не стараясь скрыть истину,схватываются за голову и говорят: "Ах, не говорите об этом. Ведь если так,то жить нельзя"; хотя и есть такие искренние люди, которые, хотя и не могутизбавиться от него, видят свой грех, огромное большинство людей нашеговремени так вошло в свою роль лицемерия, что уж смело отрицает то, что режетглаза всякому зрячему.

"Все это несправедливо, - говорят они: - никто не принуждает народработать у землевладельцев и на фабриках. Это дело свободного договора.Крупная собственность и капиталы необходимы, потому что организуют работу идают ее рабочему классу. Работы же на фабриках и заводах совсем не такужасны, как вы их представляете. И если есть некоторые злоупотребления нафабрикаx, то правительство и общество принимают меры к тому, чтобы устранитьих и сделать труд рабочих еще более легким и даже приятным. Рабочий народпривык к физическим работам и пока ни на что другое не способен. Бедность женарода происходит совсем не от землевладения; не от угнетения капиталистов,а от других причин: она происходит от необразования, грубости, пьянстванарода. И мы, правительственные люди, противодействующие этому обеднениюмудрым управлением, и мы, капиталисты, противодействующие этомураспространением полезных изобретений, мы, духовенство, - религиознымобучением, а мы, либералы, - устройством союзов рабочих, увеличением ираспространением образования, этим путем, не изменяя своего положения,увеличиваем благосостояние народа. Мы не хотим, чтобы все были бедны, какбедные, а хотим, чтобы все были богаты, как богатые. То же, что людей будтобы истязают и убивают для того, чтобы заставить их работать на богатых, естьсофизм; войска посылаются против народа только тогда, когда народ, непонимая своей выгоды, бунтует и нарушает спокойствие, нужное для всеобщегоблага. Так же необходимо и обуздание злодеев, для которых устроены тюрьмы,виселицы, каторги. Мы сами бы желали упразднить их и работаем в этомнаправлении".

Лицемерие в наше время, поддерживаемое с двух сторон:quasi-религией и quasi-наукой, дошло до таких размеров, что если бы мы нежили среди него, то нельзя бы было поверить, что люди могут дойти до такойстепени самообмана. Люди дошли в наше время до того удивительного положения,что так огрубело сердце их, что они глядят и не видят, слушают и не слышат ине разумеют.

Люди уже давно живут жизнью, противной их сознанию. Если бы не былолицемерия, они не могли бы жить этой жизнью. Этот противный их сознаниюстрой жизни продолжается только потому, что он прикрыт лицемерием.

И чем больше увеличивается расстояние между действительностью и сознаниемлюдей, тем больше растягивается и лицемерие. Но и лицемерию есть пределы. Имне кажется, что мы в наше время дошли до этого предела.

Каждый человек нашего времени с невольно усвоенным им христианскимсознанием находится в положении, совершенно подобном положению спящегочеловека, который видит во сне, что он должен делать то, чего, как он знаетэто и во сне, он не должен делать. Он знает это в самой глубине своегосознания, и все-таки как-будто не может изменить своего положения, не можетостановиться и перестать делать то, чего, он знает, ему не должно делать. И,как это бывает во сне, положение его, становясь всё мучительнее имучительнее, доходит, наконец, до последней степени напряжения, и тогда онначинает сомневаться в действительности того, что представляется ему, иделает усилие сознания, чтобы разорвать то наваждение, которое сковываетего.

В таком же положении находится средний человек нашего христианского мира.Он чувствует, что всё то, что делается им самим и вокруг него, есть что-тонелепое, безобразное, невозможное и противное его сознанию, чувствует, чтоположение это становится всё мучительнее и мучительнее и дошло уже допоследней степени напряжения.

Не может этого быть: не может быть того, чтобы мы, люди нашего времени, снашим вошедшим уже в нашу плоть и кровь христианским сознанием достоинствачеловека, равенства людей, с нашей потребностью мирного общения и единениянародов, действительно жили бы так, чтобы всякая наша радость, всякоеудобство оплачивалось бы страданиями, жизнями наших братии и чтобы мы приэтом еще всякую минуту были бы на волоске от того, чтобы, как дикие звери,броситься друг на друга, народ на народ, безжалостно истребляя труды и жизнилюдей только потому, что какой-нибудь заблудший дипломат или правительскажет или напишет какую-нибудь глупость другому такому же, как он,заблудшему дипломату или правителю.

Не может этого быть. А между тем всякий человек нашего времени видит, чтоэто самое делается и это самое ожидает его. И положение становится всёмучительнее и мучительнее.

И как человек во сне не верит тому, чтобы то, чтоему представляется действительностью, было бы точно действительностью, ихочет проснуться к другой, настоящей действительности, так точно и среднийчеловек нашего времени не может в глубине души верить тому, чтобы то ужасноеположение, в котором он находится и которое становится всё хуже и хуже, былобы действительностью, и хочет проснуться к настоящей действительности, кдействительности уже живущего в нем сознания.

И как стоит человеку во сне только сделать усилие сознания и спроситьсебя: да не сон ли это? для того, чтобы мгновенно разрушилось казавшееся емутаким безнадежным положение и он проснулся бы к спокойной и радостнойдействительности, точно так же и современному человеку стоит только сделатьусилие сознания, усомниться в действительности того, что ему представляетего собственное и окружающее его лицемерие, и спросить себя: да не обман лиэто? чтобы он почувствовал себя тотчас же перешедшим так же, как ипроснувшийся человек, из воображаемого и страшного мира в настоящую,спокойную и радостную действительность.

И для этого человеку не нужно делать никаких подвигов и поступков, а нужносделать только внутреннее усилие сознания.

Но может ли человек сделать это усилие?

По существующей и необходимой длялицемерия теории человек не свободен и не может изменить своей жизни.

"Человек не может изменить своей жизни потому, что он не свободен; несвободен же он потому, что все поступки его обусловлены предшествующимипричинами. И что бы ни делал человек, существуют всегда те или другиепричины, по которым человек совершил те или другие поступки, и потомучеловек не может быть свободен и изменить сам свою жизнь", говорятзащитники метафизики лицемерия. И они были бы совершенно правы, если бычеловек был существо бессознательное и неподвижное по отношению истины,т.е., раз познав истину, всегда бы оставался на одной и той же степенипознания ее. Но человек - существо сознательное и познающее всё большую ибольшую степень истины, и потому, если человек и не свободен в совершениитех или других поступков, потому что для каждого поступка существуетпричина, - сами причины этих поступков, заключающиеся для сознательногочеловека в том, что он признает ту или другую истину достаточной причинойпоступка, находятся во власти человека.

Так что человек, не свободный в совершении тех или других поступков,свободен в том, на основании чего совершаются поступки. Вроде того какмашинист на паровозе, не свободный в том, чтобы изменить уже совершившеесяили совершающееся движение паровоза, свободен в том, чтобы вперед определитьего будущие движения.

Что бы ни делал сознательный человек, он поступает так, а не иначе, толькопотому, что он или теперь признает, что истина в том, что должно поступатьтак, как он поступает, или потому, что он когда-то прежде признал это,теперь же только по инерции, по привычке поступает так, как он это призналдолжным прежде.

В том ли другом случае причиной его поступка было не известное явление, апризнание известного положения истиной, и вследствие того признание тогоили другого явления достаточной причиной поступка.

Ест ли человек или воздерживается от пищи, работает или отдыхает, бежитопасности или подвергается ей, если он сознательный человек, он поступаеттак, как поступает, только потому, что теперь считает это должным, разумным; считает, чтоистина состоит в том, чтобы поступать так, а не иначе, или уже давно преждесчитал это.

Признание же известной истины или непризнание ее зависит не от внешних, аот каких-то других причин, находящихся в самом человеке. Так что иногда привсех внешних, казалось бы, выгодных условиях для признания истины одинчеловек не признает ее, и, напротив, другой при всех самых невыгодных к томуусловиях без всяких видимых причин признает ее. Как это и сказано вЕвангелии: "и никто не придет ко мне, если отец не привлечет его к себе"(Иоан. VI, 44), т.е. что признание истины, составляющее причину всех явленийжизни человеческой, не зависит от внешних явлений, а от каких-то внутреннихсвойств человека, не подлежащих его наблюдению.

И потому человек, не свободный в своих поступках, всегда чувствует себясвободным в том, что служит причиной его поступков, - в признании илинепризнании истины. И чувствует себя свободным не только независимо отвнешних, происходящих вне его событий, но даже и от своих поступков.

Так, человек, совершив под влиянием страсти поступок, противный сознаннойистине, остается все-таки свободным в признании или непризнании ее, т.е.может, не признавая истину, считать свой поступок необходимым и оправдыватьсебя в совершении его, и может, признавая истину, считать свой поступокдурным и осуждать себя в нем.

Так, игрок или пьяница, не выдержавший соблазна и подпавший своей страсти,остается все-таки свободным признавать игру и пьянство или злом, илибезразличной забавой. В первом случае он, если и не тотчас избавляется отсвоей страсти, тем больше освобождается от нее, чем искреннее он признаетистину; во втором же он усиливает свою страсть и лишает себя всякойвозможности освобождения.

Точно так же и человек, не выдержавший жара и, не спасши своего товарища,выбежавший из горящего дома, остается свободным (признавая истину о том, чточеловек с опасностью своей жизни должен служить чужим жизням) считать свойпоступок дурным и потому осуждать себя за него; или (не признавая эту истину)считать свой поступок естественным, необходимым и оправдывать себя в нем. Впервом случае - в том, когда он признает истину, несмотря на своеотступление от нее, он готовит себе целый ряд неизбежно имеющих вытечь из такогопризнания самоотверженных поступков; во втором случае готовит целый рядпротивоположных первым эгоистических поступков.

Не то чтобы человек был свободен всегда признавать или не признаватьвсякую истину. Есть истины, давно уже признанные или самим человеком, илипереданные ему воспитанием, преданием и приняты им на веру, следованиекоторым стало для него привычкой, второй природой, и есть истины, тольконеясно, невдалеке представляющиеся ему. Человек одинаково несвободен внепризнании первых и в признании вторых. Но есть третий род истин, таких,которые не стали еще для человека бессознательным мотивом деятельности, новместе с тем уже с такою ясностью открылись ему, что он не может обойти их инеизбежно должен так или иначе отнестись к ним, признать или не признать их.По отношению этих-то истин и проявляется свобода человека.

Всякий человек в своей жизни находился по отношению к истине в положениипутника, идущего в темноте при свете впереди двигающегося фонаря: он невидит того, что еще не освещено фонарем, не видит и того, что он прошел и что закрылось уже темнотою, и не властен изменитьсвоего отношения ни к тому, ни к другому; но он видит, на каком бы местепути он ни стоял, то, что освещено фонарем, и всегда властен выбрать ту лидругую сторону дороги, по которой движется.

Для каждого человека есть всегда истины, невидимые ему, не открывшиеся егоумственному взору, есть другие истины, уже пережитые, забытые и усвоенныеим, и есть известные истины, при свете его разума восставшие перед ним итребующие своего признания. И вот в признании или непризнании этих-то истини проявляется то, что мы сознаем своей свободой.

Вся трудность и кажущаяся неразрешимость вопроса о свободе человекапроисходит от того, что люди, решающие этот вопрос, представляют себечеловека неподвижным по отношению истины.

Человек несомненно несвободен, если мы представим себе его неподвижным,если мы забудем, что жизнь человека и человечества есть только постоянноедвижение от темноты к свету, от низшей степени истины к высшей, от истиныболее смешанной с заблуждениями к истине, более освобожденной от них.

Человек был бы несвободен, если бы он не знал никакой истины, и точно также не был бы свободен и даже не имел бы понятия о свободе, если бы всяистина, долженствующая руководить его в жизни, раз навсегда, во всей чистотесвоей, без примеси заблуждений была бы открыта ему.

Но человек не неподвижен относительно истины, а постоянно, по мередвижения своего в жизни, каждый отдельный человек, так же как и всёчеловечество, познает всё большую и большую степень истины и всё больше ибольше освобождается от заблуждений. И потому люди всегда находятся втрояком отношении к истине: одни истины так уже усвоены ими, что сталибессознательными причинами поступков, другие только начинают открываться им,и третьи, хотя и не усвоены еще ими, до такой степени ясности открыты им,что они неизбежно так или иначе должны отнестись к ним, должны признать илине признать их.

И вот в признании или непризнании этих-то истин и свободен человек.

Свобода человека не в том, что он может независимо от хода жизни и ужесуществующих и влияющих на него причин совершать произвольные поступки, а втом, что он может, признавая открывшуюся ему истину и исповедуя ее,сделаться свободным и радостным делателем вечного и бесконечного дела,совершаемого богом или жизнью мира, и может, и не признавая эту истину,сделаться рабом ее и быть насильно и мучительно влекомым туда, куда он нехочет идти.

Истина не только указывает путь жизни человеческой, но открывает тотединственный путь, по которому может идти жизнь человеческая. И потому вселюди неизбежно, свободно или несвободно пойдут по пути истины: одни - самисобою, совершая предназначенное им дело жизни, другие -невольно подчиняясьзакону жизни. Свобода человека в этом выборе.

Такая свобода, в таких узких пределах, кажется людям столь ничтожною, чтоони не замечают ее; одни (детерминисты) считают эту долю свободы стольмалою, что вовсе не признают ее; другие, защитники полной свободы, имея ввиду свою воображаемую свободу, пренебрегают этой кажущейся им ничтожнойстепенью свободы. Свобода, заключенная между пределами незнания истины ипризнания известной степени ее, кажется людям не свободою, тем более, что,хочет или не хочет человек признать открывшуюся ему истину, он неизбежнобудет принужден к исполнению ее в жизни.

Лошадь, запряженная вместе с другими в воз, не свободна не идти впередивоза. И если она не везет, воз будет бить ее по ногам, и она пойдет туда же,куда пойдет воз, и будет невольно везти его. Но, несмотря на эту ограниченнуюсвободу, она свободна сама везти воз или быть влекомой им. То же и счеловеком.

Велика ли, не велика ли эта свобода в сравнении с той фантастическойсвободой, которую мы бы хотели иметь, свобода эта одна несомненносуществует, и свобода эта есть свобода, и в этой свободе заключается благо,доступное человеку.

И мало того, что свобода эта дает благо людям, она же есть и единственноесредство совершения того дела, которое делается жизнью мира.

По учению Христа человек, который видит смысл жизни в той области, вкоторой она несвободна, в области последствий, т.е. поступков, не имеетистинной жизни. Истинную жизнь, по христианскому учению, имеет только тот,кто перенес свою жизнь в ту область, в которой она свободна, - в областьпричин, т.е. познания и признания открывающейся истины, исповедания ее, ипотому неизбежно следующего, - как воз за лошадью, исполнения ее.

Полагая жизнь свою в делах плотских, человек делает те дела, которыевсегда находятся в зависимости от пространственных и временных, вне егонаходящихся причин. Он сам даже ничего не делает, ему только кажется, чтоделает он, но в действительности творятся все те дела, которые ему кажется,что он делает, через него высшею силою, и он не творец жизни, а раб ее;полагая же жизнь свою в признании и исповедании открывающейся ему истины,он, соединяясь с источником всеобщей жизни, совершает дела уже не личные,частные, зависящие от условий пространства и времени, но дела, не имеющиепричины и сами составляющие причины всего остального и имеющие бесконечное,ничем не ограниченное значение.

Пренебрегая сущностью истинной жизни, состоящей в признании иисповедании истины, и напрягая свои усилия для улучшения своей жизни навнешние поступки, люди языческого жизнепонимания подобны людям на пароходе,которые бы для того, чтобы дойти до цели, заглушали бы паровик, мешающий имразместить гребцов, и в бурю старались бы вместо того, чтобы идти готовымуже паром и винтом, грести не достающими до воды веслами.

Царство божие усилием берется, и только делающие усилие восхищают его, - иэто-то усилие отречения от изменений внешних условий для признания иисповедания истины и есть то усилие, которым берется царство божие и котороедолжно и может быть сделано в наше время.

Стоит людям только понять это: перестать заботиться о делах внешних иобщих, в которых они не свободны, а только одну сотую той энергии, которуюони употребляют на внешние дела, употребить на то, в чем они свободны, напризнание и исповедание той истины, которая стоит перед ними, наосвобождение себя и людей от лжи и лицемерия, скрывавших истину, для того,чтобы без усилий и борьбы тотчас же разрушился тот ложный строй жизни,который мучает людей и угрожает им еще худшими бедствиями, и осуществилосьбы то царство божие или хоть та первая ступень его, к которой уже готовылюди по своему сознанию.

⇐ Предыдущая 34 35 36 37 383940 41 42 43 Следующая ⇒