XI 1 страница

Положение христианского человечества со своими тюрьмами, каторгами,виселицами, с своими фабриками, скоплениями капиталов, с своими податями,церквами, кабаками, домами терпимости, всё растущими вооружениями имиллионами одуренных людей, готовых, как цепные собаки, броситься на тех, накого их натравят хозяева, было бы ужасным, если бы оно было произведениемнасилия, но оно есть прежде всего произведение общественного мнения. А то,что установлено общественным мнением, не только может им же быть разрушено,но им же и разрушается.

Сотни миллионов денег, десятки миллионов дисциплинированных людей,удивительной силы орудия истребления, при доведенной до последней степенисовершенства организации, при целой армии людей, призванной к тому, чтобыобманывать и гипнотизировать народ, и всё это подчиненное, посредствомэлектричества, уничтожающего пространство, людям, считающим такое устройствообщества не только выгодным для себя, но таким, без которого они должнынеизбежно погибнуть, и потому употребляющим все силы своего ума дляподдержания его, - какая, казалось бы, несокрушимая сила.

А между тем стоит только представить себе то, к чему дело идет и чемуникто не может воспрепятствовать, что между людьми установилось с такою жесилою и всеобщностью, как и языческое общественное мнение, общественноемнение христианское и заменило языческое, что большинство людей так жестыдится участия в насилии и пользовании им, как стыдятся теперь людимошенничества, воровства, нищенства, трусости, и тотчас же само собой, безборьбы и насилия уничтожается это сложное и кажущееся столь могущественнымустройство жизни. А для того, чтобы это случилось, не нужно, чтобы вошло всознание людей что-либо новое, а только чтобы исчез тот туман, которыйскрывает от людей истинное значение некоторых дел насилия, чтобы растущеехристианское общественное мнение пересилило отживающее общественное мнениеязыческое, допускавшее и оправдывавшее дела насилия. Нужно только, чтобылюдям стало так же стыдно делать дела насилия, участвовать в них ипользоваться ими, как стыдно теперь быть и слыть мошенником, вором, трусом,нищим. А это самое начинает совершаться. Мы только не замечаем этого, как незамечают люди движения, когда они сами движутся вместе со всем окружающим.

Правда, устройство жизни в главных чертах остается всё таким женасильническим, каким оно было 1000 лет тому назад, и не только таким же, нов некоторых отношениях, особенно в приготовлениях к войне и в самых войнах,оно представляется даже более жестоким; но зарождающееся христианскоеобщественное мнение, то самое, которое при известной степени развития должноизменить всё языческое устройство жизни, уже начинает действовать. Засохшеедерево по виду стоит так же твердо, как оно стояло и прежде, - оно дажекажется тверже, потому что стало жестче, - но оно уже подтачивается всердцевине и готовится к падению. То же и с теперешним насильническимустройством жизни. Внешнее положение людей то же: такие же одни насильники,другие насилуемые, но уже, не тот взгляд и насилующих и насилуемых назначение и достоинство положений тех и других.

Люди насилующие, т. е. участвующие в управлении, и люди, пользующиесянасилием, т. е. богатые, не представляют уже теперь из себя, как это былопрежде, цвета общества и тот идеал человеческого благополучия и величия, ккоторому стремились прежде все насилуемые. Теперь уже, очень часто, ненасилуемые стремятся к положению насилующих и стараются подражать им, а,напротив, насилующие часто добровольно отказываются от выгод своегоположения, избирают положение насилуемых и стараются в простоте жизниуподобиться насилуемым.

Не говоря уже о явно презираемых теперь должностях и положениях, вроде:шпионов, агентов тайной полиции, ростовщиков, кабатчиков, - большоеколичество положений насильников, считавшихся прежде почетными, вродеполицейских, придворных, судейских, административных, духовных, военных,откупщицких, банкирских, не только не считается всеми желательным, но ужеосуждается известным наиболее уважаемым кругом людей. Есть уже люди, которыедобровольно отказываются от этих прежде считавшихся безукоризненнымиположений, и предпочитают им менее выгодные, но не связанные с насилиемположения.

Но не только правительственные люди, есть уже и такие богатые люди,которые не по религиозному чувству, как это бывало прежде, а тольковследствие особенной чуткости к зарождающемуся общественному мнению,отказываются от унаследованных состояний, считая справедливым пользованиетолько тем, что заработано своим трудом.

Положение участника в правительстве и богача уже не представляется, каконо было прежде и каково оно теперь среди нехристианских народов, несомненнопочтенным и достойным уважения положением и благословением божиим. Люди,наиболее чуткие, нравственные (большею частью они же и наиболееобразованные) избегают этих положений и предпочитают им более скромные, ноне зависимые от насилия положения.

Лучшие молодые люди в том возрасте, когда они еще не испорчены жизнью иизбирают карьеру, предпочитают деятельность врачей, технологов, учителей,художников, писателей, даже просто земледельцев, живущих своим трудом,положениям судейским, административным, духовным и военным, оплачиваемымправительством, или положению людей, живущих своими доходами.

Большинство памятников, воздвигаемых теперь, воздвигается уже негосударственным деятелям, не генералам и уже никак не богачам, а ученым,художникам, изобретателям, людям, не имевшим не только ничего общего ни справительствами, ни с властью, но очень часто боровшимся с нею. Воспеваютсяв поэзии, изображаются пластическим искусством, почитаются торжественнымиюбилеями не столько государственные люди и богачи, сколько ученые,художники...

Лучшие люди нашего времени стремятся в эти наиболее чтимые положения, ипотому круг, из которого отбираются люди правительственные и богатые,становится всё меньше и низменнее, так что по уму, образованию и вособенности по нравственным качествам уже теперь люди, стоящие во главеуправления, и богачи, не составляют, как это было в старину, цвета общества,а, напротив, стоят ниже среднего уровня.

Как в России и Турции, так в Америке и Франции, сколько правительства нипеременяют своих чиновников, большинство их люди корыстные и продажные,стоящие на такой низкой степени нравственности, что они не удовлетворяютдаже и тем низким требованиям простой неподкупности, которые предъявляются кним правительствами. Часто можно слышать теперь наивные сетованияправительственных людей о том, что лучшие люди по какой-то страной, как имкажется, случайности, всегда находятся во враждебном им лагере. Вроде того,как если бы люди сетовали, что по какой-то странной случайности в палачипопадаются всё люди неутонченные и не особенно добрые.

Большинство богатых людей точно так же в наше время составляются уже не изсамых утонченных и образованных людей общества, как это было прежде, а илииз грубых собирателей богатств, занятых только обогащением себя, большеючастью нечестными средствами, или из вырождающихся наследников этихсобирателей, не только не играющих выдающейся роли в обществе, ноподвергающихся в большинстве случаев всеобщему презрению.

Но мало того, что круг людей, из которого отбираются слуги правительства ибогатые люди, становится всё меньше и меньше, и низменнее и низменнее, самилюди эти уже не приписывают тем положениям, которые они занимают, прежнегозначения и часто, стыдясь их и в ущерб тому делу, которому они служат, неисполняют того, что они по своему положению призваны делать. Короли иимператоры почти ничем уже не управляют, никогда почти сами не решаютсясовершать внутренние изменения и вступать в новые внешние политическиеусловия, а большею частью предоставляют решение этих вопросовгосударственным учреждениям или общественному мнению. Все обязанности ихсводятся к тому, чтобы быть представителями государственного единства имогущества. Но и эту обязанность они исполняют всё хуже и хуже. Большинствоих не только не держится в прежнем недосягаемом величии, а, напротив, всёболее и более демократизируется, даже энканальируется, сбрасывая с себяпоследний внешний престиж, т. е. нарушая то самое, что они призваныподдерживать. То же происходит и с военными. Военные люди высших чинов,вместо того чтобы поощрять грубость и жестокость воинов, необходимые для ихдела, сами распространяют между военным сословием образование, проповедуютгуманность и часто сами даже разделяют социалистические убеждения масс иотрицают войну. В последних заговорах против русского правительства многиеиз замешанных были военные. И таких военных заговорщиков становится всёбольше и больше. И очень часто случается, как это было на днях, чтопризванные для усмирения жителей военные отказываются стрелять по ним.Военное молодечество прямо осуждается самими военными и часто служитпредметом насмешек. То же с судьями и прокурорами: судьи, обязанные судить иприговаривать преступников, ведут заседания так, чтобы оправдывать их, такчто правительство русское, для осуждения тех лиц, которых ему нужно осудить,уже никогда не подвергает их обыкновенным судам, а передает так называемомувоенному суду, представляющему только подобие суда. То же и с прокурорами,которые часто отказываются от обвинений и даже вместо обвинений, обходязакон, защищают тех, кого они должны обвинять. Ученые юристы, обязанныеоправдывать насилие власти, всё более и более отрицают право наказания ивводят на место его теории невменяемости и даже не исправления, а лечениятех, которых называют преступниками. Тюремщики и начальники каторжниковбольшею частью делаются защитниками тех, кого они должны мучить. Жандармы исыщики постоянно спасают тех, кого они должны губить. Духовные лицапроповедуют терпимость, иногда даже отрицание насилия, и более образованныеиз них стараются в своих проповедях обходить ту самую ложь, котораясоставляет весь смысл их положения и которую они призваны проповедовать.Палачи отказываются от исполнения своих обязанностей, так что в Россиисмертные приговоры часто не могут приводиться в исполнение за отсутствиемпалачей, так как охотников поступать в палачи, несмотря на все выгоды,представляемые этим людям, выбираемым из каторжников, становится все меньшеи меньше. Губернаторы, исправники, становые, сборщики податей, мытари часто,жалея народ, стараются найти предлоги для несобирания с народа податей.Богачи не решаются пользоваться своим богатством только для себя, араспределяют его на общественные дела. Землевладельцы устраивают на своихземлях больницы, школы, а некоторые из них даже отказываются от владенияземлей и передают ее земледельцам или устраивают на ней общины. Заводчики ифабриканты устраивают больницы, училища, кассы, пенсии, жилища для рабочих;некоторые учреждают товарищества, в которых сами становятся равными сдругими участниками. Капиталисты отдают часть своих капиталов наобщественные, образовательные, художественные, филантропические учреждения.Не в силах расстаться с своими богатствами при жизни, многие из них послесмерти по завещаниям все-таки отказываются от них в пользу общественныхучреждений.

Все эти явления могли бы казаться случайными, если бы они все не сводилиськ одной общей причине, как и могло бы казаться случайным то, что весной нанекоторых деревьях начинает наливаться почка, если бы мы не знали, чтопричина этого - общая весна и что если на некоторых деревьях ветви началимякнуть, то наверное, то же будет и со всеми.

То же и в проявлении христианского общественного мнения о значении насилияи того, что основано на нем. Если это общественное мнение влияет уже нанекоторых наиболее чутких людей и заставляет их каждого в своем делеотказываться от преимуществ, даваемых насилием, или не пользоваться им, тооно будет влиять и дальше, и будет влиять до тех пор, пока не изменит всюдеятельность людей и не приведет ее в согласие с тем христианским сознанием,которое уже живет в передовых людях человечества.

И если теперь уже есть правители, не решающиеся ничего предпринимать самисвоей властью и старающиеся быть как можно более похожими не на монархов, ана самых простых смертных, и высказывающие готовность отказаться от своихпрерогатив и стать первыми гражданами своей республики; и если есть ужетакие военные, которые понимают всё зло и грех войны и не желают стрелять нив людей чужого, ни своего народа; и такие судьи и прокуроры, которые нехотят обвинять и приговаривать преступников; и такие духовные, которыеотказываются от своей лжи; и такие мытари, которые стараются как можноменьше исполнять то, что они призваны делать; и такие богатые люди, которыеотказываются от своих богатств, - то неизбежно сделается то же самое и сдругими правительствами, другими военными, другими судейскими, духовными,мытарями и богачами. А не будет людей, готовых занимать эти положения, небудет и самих положений и насилия.

Но не этим одним путем ведет общественное мнение людей к уничтожениюсуществующего порядка и заменению его новым. По мере того как положениянасилия становятся всё менее и менее привлекательными и всё менее и менеенаходится охотников занимать их, всё более и более разъясняется и ненужностьих.

Те же в христианском мире правители и правительства, те же войска, те жесуды, те же мытари, то же духовенство, те же богачи землевладельцы,фабриканты и капиталисты, как и прежде, но совсем другое уже отношение к нимлюдей и самих людей к своему положению.

Всё те же правители, так же ездят на свидания, такие же встречи, и охоты,и пиры, и балы, и мундиры, и такие же дипломаты, и разговоры о союзах ивойнах; такие же парламенты, в которых так же разбираются вопросы восточныеи африканские, и союзов, и разрывов, и гомруля, и 8-часового дня. И так жесменяются одни министерства другими, такие же речи, инциденты. Но людям,видящим, каким образом одна статья в газете изменяет более положение дел,чем десятки свиданий монархов и сессий парламентов, всё яснее и яснеестановится, что не эти встречи, и свидания, и разговоры в парламентахруководят делами людей, а нечто независимое от всего этого и нигде несосредоточенное.

Те же генералы, и офицеры, и солдаты, и пушки, и крепости, и смотры, иманевры, но войны нет год, десять, двадцать лет, и кроме того всё менее именее можно надеяться на военных для усмирения бунтов, и всё яснее и яснеестановится, что поэтому генералы, и офицеры, и солдаты суть только членыторжественных процессий, - предметы забавы правителей, большие, слишкомдорогостоящие кордебалеты.

Те же прокуроры, и судьи, и такие же заседания, но становится всё яснее ияснее, что так как гражданские суды решаются по самым разнообразнымпричинам, но только не по справедливости, и что уголовные суды не имеютникакого смысла, потому что наказания не достигают никакой допускаемой дажесамими судьями цели, то учреждения эти не представляют никакого другогозначения, как только средство кормления людей, ни на что более полезное неспособных.

Те же священники, и архиереи, и церкви, и синоды, но всем становится всёяснее и яснее, что люди эти давно уже сами не верят в то, что проповедуют, ипотому не могут уже никого убедить в необходимости верить в то, во что онисами не верят.

Те же сборщики податей, но они всё менее и менее делаются способными силоюотнимать у людей их имущество, и становится всё яснее и яснее, что люди безсборщиков податей могут по добровольной подписке собрать всё, что им нужно.

Те же богачи, но всё становится яснее и яснее, что они могут быть полезнытолько в той мере, в которой они перестанут быть личными распорядителямисвоих богатств и отдадут обществу всё или хоть часть своего состояния.

Когда же всё это совсем и всем сделается вполне ясным, естественно будетлюдям спросить себя: "Да зачем же нам кормить и содержать всех этих королей,императоров, президентов и членов разных палат и министерств, ежели от всехих свиданий и разговоров ничего не выходит? Не лучше ли, как говорилкакой-то шутник, сделать королеву из гуттаперчи?

"И на что нам войска с их генералами, и музыками, и кавалериями, ибарабанами? На что они нужны, когда войны нет, никто не желает никогозавоевывать, и даже если и есть война, то барышами от нее не даютвоспользоваться другие народы и по своему народу войска отказываютсястрелять?

"И на что такие судьи и прокуроры, которые в гражданских делах решают непо справедливости, а в уголовных делах сами знают, что всякие наказаниябесполезны?

"И на что такие сборщики податей, которые неохотно coбирают подати, а то,что нужно, собирается и без них?

"И на что духовенство, которое давно уже не верит в то, что оно должнопроповедовать?

"И на что капиталы в частных руках, когда они могут приносить пользу,только сделавшись общим достоянием?"

А раз спросив себя об этом, люди не могут не прийти к решению перестатьсодержать все эти ставшие бесполезными учреждения.

Но мало того, что люди, содержащие эти учреждения, придут к решениюупразднить их, сами люди, занимающие эти положения, одновременно или ещепрежде этого будут приведены к необходимости отказа от этих положений.

Общественное мнение всё более и более осуждает и отрицает насилие, ипотому люди, всё более и более подчиняясь общественному мнению, всё менее именее охотно занимают положения, поддерживаемые насилием; те же, которыезанимают эти положения, всё менее и менее могут употреблять насилие. Неупотребляя же насилия, но оставаясь в положении, обусловливаемом насилием,люди, занимающие эти положения, всё более и более становятся ненужными. Иненужность эта, все более и более чувствуясь и теми, которые поддерживаютэти положения, и теми, которые находятся в них, сделается, наконец, такова,что не найдется более людей для того, чтобы поддерживать эти положения, итаких, которые бы решились занимать их.

Раз я в Москве присутствовал при спорах о вере, которые происходили пообыкновению на Фоминой у церкви в Охотном ряду. Собралась на тротуаре кучка,человек 20, и шел серьезный разговор о религии. В это же время был какой-токонцерт в рядом стоящем здании дворянского собрания, и полицейский офицер,заметив кучку народа, собравшуюся у церкви, прислал верхового жандарма сприказанием разойтись. Офицеру собственно не нужно было, чтобы расходились.Собравшиеся 20 человек никому не мешали, но офицер стоял тут целое утро, иему надо было что-нибудь делать. Молодой малый - жандарм, молодецкиподпираясь правой рукой и гремя саблей, подъехал к нам и строго приказал:"Разойтись! Что собрались?" Все оглянулись на жандарма, и один изговоривших, скромный человек в чуйке, спокойно и ласково сказал: "Мы говоримо деле, и нам незачем расходиться, а ты лучше, молодой человек, слезь дапослушай, о чем говорят. И тебе будет на пользу", и, отвернувшись, продолжалбеседу. Жандарм молча отвернул лошадь и отъехал.

То же самое должно совершиться во всех делах насилия. Офицеру скучно, емуделать нечего; он, бедный, поставлен в такое положение, в котором емунеобходимо распоряжаться. Он лишен всякой человеческой жизни, ему можнотолько смотреть и распоряжаться, распоряжаться и смотреть, хотя распоряженияего и смотренье ни для чего не нужны. В таком же положении отчасти уженаходятся и в скором времени вполне будут находиться все эти несчастныеправители, министры, члены парламентов, губернаторы, генералы, офицеры,архиереи, священники, богачи даже. Им больше ничего нельзя делать, кактолько распоряжаться, и они распоряжаются, посылают своих посланных, какофицер жандарма, для того чтобы мешать людям, и так как люди, которым онимешают, обращаются к ним же с просьбами, чтобы они не мешали им, то имкажется, что они необходимо нужны.

Но приходит время и придет, когда станет всем совершенно ясно, что они нина что не нужны, а только мешают людям, и люди, которым они мешают, скажутим ласково и кротко, как тот человек в чуйке: "Не мешайте нам, пожалуйста".И все эти посланные и посылающие должны будут последовать этому добромусовету, т. е. перестать, подбоченясь, ездить между людьми, мешая им, аслезши с своих коньков и снявши с себя свои наряды, послушать то, чтоговорят люди, и, присоединясь к ним, приняться со всеми вместе за настоящуючеловеческую работу.

Приходит время и неизбежно придет, когда все насильнические учреждениянашего времени уничтожатся вследствие сделавшейся слишком очевидной для всехненужности, нелепости, даже неприличия их.

Должно прийти время, когда с людьми нашего мира, занимающими положения,даваемые насилием, случится то, что случилось с королем в сказке Андерсена"О новом царском платье", когда малое дитя, увидав голого царя, наивновскрикнуло: "Смотрите, он голый!" - и все, видевшие это и прежде, но невысказывающие, не могли уже более скрывать этого.

Сказка в том, что к царю, охотнику до новых платьев, приходят портные,обещающиеся сшить необыкновенное платье. Царь нанимает портных, и портныеначинают шить, но говорят, что особенное свойство их платья то, что кто ненужен для своей должности, тот не может видеть платьев.

Придворные приходят смотреть работу портных и ничего не видят, так какпортные водят иголками по пустому месту. Но, помня условие, все должностныелица говорят, что видят платья и хвалят их. То же делает и царь. Приходитвремя процессии, в которой царь пойдет в новом платье. Царь раздевается инадевает новые платья, т. е. остается голый и голый идет по городу. Но,помня условие, никто не решается сказать, что платьев нет, до тех пор, покамалое дитя не вскрикнуло: "Смотрите, он голый!"

То же должно случиться со всеми занимающими по инерции положения, давноуже ставшие ненужными, когда первый не заинтересованный в том, чтобы, попословице: рука руку моет, скрывать ненужность этих учреждений, укажет набесполезность их и наивно крикнет: "А ведь люди эти уже давно ни на что ненужны".

Положение христианского человечества с его крепостями, пушками,динамитами, ружьями, торпедами, тюрьмами, виселицами, церквами, фабриками,таможнями, дворцами действительно ужасно; но ведь ни крепости, ни пушки, ниружья ни в кого сами не стреляют, тюрьмы никого сами не запирают, виселицыникого не вешают, церкви никого сами не обманывают, таможни не задерживают,дворцы и фабрики сами не строятся и себя не содержат, а всё делают это люди.Если же люди поймут, что этого не надо делать, то этого ничего и не будет.

А люди уже начинают понимать это. Если еще не все понимают это, то всепонимают передовые люди, те, за которыми идут остальные. И перестатьпонимать то, что раз поняли передовые люди, они уже никак не могут. Понятьже то, что поняли передовые, остальные люди не только могут, но неизбежнодолжны.

Так что предсказание о том, что придет время, когда все люди будут наученыбогом, разучатся воевать, перекуют мечи на орала и копья на серпы, т. е.,переводя на наш язык, все тюрьмы, крепости, казармы, дворцы, церквиостанутся пустыми и все виселицы, ружья, пушки останутся без употребления, -уже не мечта, а определенная, новая форма жизни, к которой с всёувеличивающейся быстротой приближается человечество.

Но когда же это будет?

1800 лет назад на вопрос этот Христос ответил, что конец нынешнего века,т. е. языческого устройства мира, наступит тогда, когда (Мф. XXIV, 3-28)увеличатся до последней степени бедствия людей и вместе с тем благая вестьцарства божия, т. е. возможность нового, ненасильнического устройства жизни,будет проповедана по всей земле.

"О дне же и часе том никто не знает, только отец мой один (Мф. XXIV, 36)",- тут же говорит Христос. Ибо оно может наступить всегда, всякую минуту, итогда, когда мы не ожидаем его.

На вопрос о том, когда наступит этот час, Христос говорит, что знать этогомы не можем; но именно потому, что мы не можем знать времени наступленияэтого часа, мы не только должны 6ыть всегда готовы к встрече его, как долженбыть всегда готов хозяин, стерегущий дом, как должны быть готовы девы ссветильниками, встречающие жениха, но и должны работать из всех данных намсил для наступления этого часа, как должны были работать работники на данныеим таланты (Мф. XXIV, 43; XXV, 1-30). На вопрос, когда наступит этот час,Христос увещевает людей всеми своими силами работать для скорейшегонаступления его.

И другого ответа не может быть. Знать то, когда наступит день и часцарства божия, люди никак не могут, потому что наступление этого часа ни откого другого не зависит, как от самих людей.

Ответ тот же, как ответ того мудреца, который, на вопрос прохожего: далеколи до города? ответил: "Иди".

Как мы можем знать, далеко ли до той цели, ккоторой приближается человечество, когда мы не знаем, как будет подвигатьсяк этой цели человечество, от которого зависит - идти или не идти,остановиться, умерить свое движение или усилить его.

Всё, что мы можем знать, это то, что мы, составляющие человечество, должныделать и чего должны не делать для того, чтобы наступило это царство божие.А это мы все знаем. И стоит только каждому начать делать то, что мы должныделать, и перестать делать то, чего мы не должны делать, стоит толькокаждому из нас жить всем тем светом, который есть в нас, для того, чтобы тотчасже наступило то обещанное царство божие, к которому влечется сердце каждогочеловека.

XII ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Я кончал эту двухлетнюю работу, когда 9-го сентября мне случилось ехать пожелезной дороге в местность голодавших в прошлом году и еще сильнееголодающих в нынешнем году крестьян Тульской и Рязанской губерний. На однойиз железнодорожных станций поезд, в котором я ехал, съехался с экстреннымпоездом, везшим под предводительством губернатора войска с ружьями, боевымипатронами и розгами для истязаний и убийства этих самых голодающих крестьян.

Истязание людей розгами для приведения в исполнение решения власти,несмотря на то, что телесное наказание отменено законом 30 лет тому назад, впоследнее время всё чаще и чаще стало применяться в России.

Я слыхал про это, читал даже в газетах про страшные истязания, которымикак будто хвастался нижегородский губернатор Баранов, про истязания,происходившие в Чернигове, Тамбове, Саратове, Астрахани, Орле, но ни разумне не приходилось, как теперь, видеть людей в процессе исполнения этих дел.

И вот я увидал воочию русских, добрых и проникнутых христианским духомлюдей с ружьями и розгами, едущими убивать и истязать своих голодныхбратьев.

Повод, по которому они ехали, был следующий:

В одном из имений богатого землевладельца крестьяне вырастили на общем спомещиком выгоне лес (вырастили, т. е. оберегали во время его роста) ивсегда пользовались им, и потому считали этот лес своим или по крайней мереобщим; владелец же, присвоив себе этот лес, начал рубить его. Крестьянеподали жалобу. Судья первой инстанции неправильно (я говорю - неправильно сослов прокурора и губернатора, людей, которые должны знать дело) решил дело впользу помещика. Все дальнейшие инстанции, в том числе и сенат, хотя и могливидеть, что дело решено неправильно, утвердили решение, и лес присужденпомещику. Помещик начал рубить лес, но крестьяне, не могущие верить тому,чтобы такая очевидная несправедливость могла быть совершена над ними высшеювластью, не покорились решению и прогнали присланных рубить лес работников,объявив, что лес принадлежит им и они дойдут до царя, но не дадут рубитьлеса.

⇐ Предыдущая 29 30 31 32 333435 36 37 38 Следующая ⇒