МОСКВА ЛЕНИНГРАД 7 страница

В четверток откроется театр, несмотря на все происки. Пролог назван «Баян, русский певец древних времен»; стихи сочинил Глинка ^{^[231]}, но план мой с некоторой переменой; музыка Кашина ^{^[232]}, кроме балетной, которую я сам набирал из своих балетов ^{^[233]}. Он печатается, и Глинка обещал мне 10 экземпляров, то я тебе пришлю, а может, бог даст, сам привезу, потому что льщусь с вами увидеться, ежели Александр] Львов[ич Нарышкиу] в Москву не будет. Я здоров, но измучен, осталось еще семь дней муки, а там, бог даст, отдохну [...]

В четверток, наверное, откроется театр, и я настоял, чтоб пе давали в среду маскераду, а оставили бы театр нам для проб. Вчера, в воскресенье, было в маскераде триста только человек. Скажи, пожалуйста, это Петру Ивановичу [Альбрехту], а Приклопский уверял, что маскерад в Новом театре выгодней всякого спектакля, хотя по сю пору подписалось па четверток двойное число особ на все ложи [...]

С. П. Вальберх — И. И. Вальберху

10 февраля 1808 г. Петербург

[...] Письмо твое, которое ты послал с Кузьминым, я получила п показывала Петру Ивановичу [Альбрехту], а он, верно, показывал его Нарышкину, потому он меня просил оставить его у него часа па два. К вам послам шта- фет с тем, чтоб вас воротили, как скоро театр закроется. Я надеюсь, что вы не замешкаете, чтоб вырваться из этой каторги. Здесь никто не хочет верить, чтоб Приклопский был такой скверный человек |...]

Вчера вдруг переменили спектакль. Машинька должна была играть «Лепра» па Маленьком театре, а вместо того играла «Урок дочкам» в Эрмитаже. Государь хотел непременно видеть эту пиесу, а после этой пиесы была француз-

Ская онера «Импрессарио в хлопотах» К нам в уборную Нарышкин пропел Константина Павловича ^а, который у пас пробыл с полчаса и болтал всякий вздор. Нарышкин ему рекомендовал всех, которые тут были. Константин 11авловичтаюке шутил на твой счет и говорил мне: «Знаешь ли, что Вальберх оченно иеншшлся в Москве?» Я ему отвечала, что уже не под лета тебе шалить. Расспрашивал, сколько у меня детей и есть ли сыновья; я ему отвечала, что двое. — «Дома ли они?»—«Дома»,—я сказала. Спросил про Машиньку, где она воспитана: «Не в школе ли утебя?» — оборотясь к Нарышкину.— «Пег, -он сказал,— у меня пег таких умниц». Он с ней говорил по-французски и удивлялся, как она чисто говорит. Признаюсь тебе чистосердечно, что мне ото оченно неприятно бы но, чго Нарышкин его привел. Если бы я ото знала, я бы ушла на театр и не осталась бы в уборной.

Сегодня мне сказывал Петр Иваныч, что Нарышкин много хорошего говорил про нашу фамилию, а более еще про тебя. Увидим, как ты приедешь, чем он тебя отблагодарит; неужели только слонами? Он прежде думал вас оставить до его приезда; но ему сказали, что это понапрасну, потому чго вам в посту делать нечего, и для того он послал эштафета. Он сам поедет в посту и думает взять для концертов Самойлова, Воробьева, Фодоршу и, может быть, Чудина³. Только это не верно еще; мне сказал Петр Иваныч, что он не наверное решился, возьмет ли их [...]

Егоров⁴ оченно жел ют, чтобы ты скорее приехал. Он говорит, чго у него голова кружится от инспекторства. У нас все дают старые спектакли, а балетов вовсе не дают. К счастью еще, что сборы хороши. Из трех опер, которые давал Самойлов себе в бенефис, одна только и понравилась— «Оборотни», которую и дают сегодня опять. Он сделал оченно хороший бенефис; у него за день не было ни одной ложи, ни кресел, ни мест.

Евгенье Ивановне и Михаилу Петровичу [Колосовым] прошу от меня кланяться, и скажи им, что дети, слава богу, здоровы и учатся хорошо. Матушка ее здорова, а старик по обыкновению пьет и спит [...]

Здесь говорят, что у вас сборы оченно не велики; они ожидали гораздо более. Мне показывал Петр Иваныч репортичкн, что были сборы не более 700 рублей. Правда ли это? [...] Будь покоен и плюнь на все интриги, которые тебе делают. Нарышкин тебя знает очень хорошо и не променяет ни на кого f...]^{^[234]}

И. И. Вальберх — С. П. Вальберх

13 февраля 1808 г. Москва

[...] Теперь в 12 часов ночи приехал с балу от Гусятни- кова^{^[235]} очень скучен; там таицовали,—ты знаешь, это не моя забава. Хозяйка насильно посадила в бостон, тут проиграл пять рублей Саидуновой¹'; вот мелочи!

Теперь пойдет дело: происки Приклонского подействовали, прислан приказ театр не открывать, а нам ехать по закрытии в Петербург; хотя это несколько позолотило пилюлю. Суди, я работал, как каторжный, и чрез интриги все труды втуне. Спектакль был готов; декорации, театр, музыка, балеты - все к чорту! Ложи все распроданы, да и на второй раз подписались вдвойне. Упросили здешнего I лавнокомандующего писать, что будто ' для здоровья опасно дать спектакль, а маскерады дают. Разгласили, будто пролог будет стоить 1Г> тысяч рублей, а он не стал бы и 500 рублей [...] Ежели Нарышкин, как здесь уверяют, ныедет сюда 19, то я его дождусь [...]

Наконец наступает время, что я отсюда выеду. Фу, как все здесь гнусно, кроме ласк, нам оказываемых, которые даже становятся скучны. Добрый князь Щербатов всякий день присылает с пенями, что я его обманываю; он думает, чго бог знает, как меня дарит, что приглашает к себе на обеды! А я когда могу быть дома, то есть у Ивана Даниловича [Бабепова], то всех князей забываю [...]

Еще до закрытия театра надо поставить «Дезертера» и «Героиню» а сегодня уже четверток Закружится голова! [...]

И. И. Вальберх — С. П. Вальберх.

14—16 февраля 1808 г. Москва

[...] Обедал у князя Голицына! ⁸ Ты скажешь: «Вот мой муж пустился по знатным». Ошибаешься, друг мой, — в Москве, куда ни плюнь, все граф или князь. Но это славный Голицын, который стоя спал, тот, одним словом, который известен в Петербурге разными дурачествами и который промотал 30 тысяч душ. Он добрый дурачок. Осталось ему, однако же, еще и теперь 50 тысяч в год до-

¹«Деревенская героиня», комический балет в 4 д. Шепалье (премьера в Петербурге 12 июля 1800 г.); в Москве поставлен Вальберхом в 5 д. 25 января 1809 г. Вальберх совместно с Огюстом поставил в Петербурге продопжение этого балета (II часть), в 3 д.

²Вальберх не отметил в своих письмах, что 11 февраля 1808 г. в московском театре был дан его бэлет «Новый Вертер» (после двухактной оперы «Глупости, или Тщетная предосторожность») при участии его самого, Колосовой и Огюста («Московские ведомости», 1808, № 12).

³Голицын Александр Николаевич, князь (1769—1817) — известный под прозванием «Cosa Rara», камергер; о его расточительности ходило много рассказов.

ходу. Вот безумцы, не знающие цену, что значит богатство! Могши устроить благополучие 30 тысяч душ, лишился и своего собственного, потому что, кто привык проживать в год 400 тысяч и принужден теперь довольствоваться только 50-тыо, тот, верно, считает себя несчастным. Хотя и теперь он в таком состоянии, что я был бы доволен со всем моим семейством десятою долею [...] [Письмо] начато было сегодня после третьей пробы [...] Первая проба началась в 9 часов поутру и кончилась в два почти. После обеда от Голицына приехал я опять на пробу в б часов и кончил в 8, а потом, после «Сумбеки» была у меня с солдатами опять проба «Дезертеру», который будет завтра^{^[236]}, до 11 часов [...]

Хотел бы кое-что тебе написать, какие здесь кабалы строят против петербургских актеров, но, право, наконец, спать хочется! Против нас нет их потому, что наша часть здесь совсем новая и соперников не находится, иначе и мы бы подпали тому же жребию. Здесь кого вызовут из наших, то интриганы стараются скорей вызвать кого- нибудь и из московских.

Ты видишь, что я пилюлю уже проглотил, которую мне задали запрещением открытия Нового театра. Я решился более никому пе писать, да и на чго? Все пустое! [...] Ничего и не говорю тебе о здешних мерзостях, которые ежеминутно со мной встречаются [...] Здесь теряют мои записки па балеты о платьях, декорациях и бутафорских вещах, которые я даю не капельдинеру, а Приклонскому, Арсепьеву и Ильину! [...]

16 февраля [... | Я сижу без штанов и платья для «Героини» ^{^[237]}, которую танцуем сегодня. Все платья от этого балета забыла ты. положить; пи штанов белых нет, ни мундирной куртки [...] Вдруг Ефрем прибегает па пробу и говорит: «Беда, Иван Иванович, ведь платья у вас нет для сегодняшнего балета!» — а я, зная, что не получают п того, что требовано, остолбенел, не находя средства, как помочь. Теперь все пьяно, кроме поддиректоров; сам еще не знаю до сей минуты, как изворочусь. За курткой послал к Огюсту из «Дезертера», за штанами к Локу ¹думал, что у Колосовой есть лишняя исподница вязаная, по, на беду мою, она взяла только одну

Но что до сей поры пе пишешь в ответ на то письмо, где я упоминал о двух шалунах! Мне самому неприятно, что Константин] Г1авл|ович| говорил с Машей, и ежели по приезде что-нибудь услышу, то клянусь тебе, что ее на театре пе будет [.••]

Что значит твоя похвала Петру, слуге Колосовых? Для чего он носит тебе воду? Разве у тебя лошадей отняли? Для чего же молчать? Я уже привык ко всем мерзостям от дирекции; следовательно, это будет пе первая, и ежели бог не унесет от нее, то уверен, что и пе последняя, а особливо от искреннего друга нашего [П. И. Альбрехта] всего ожидать можно [...]

Мне так здесь быть нравится [...], что я бы завтра, •го есть в понедельник, выехал бы уже из Москвы, несмотря на греческих авторов, которые говорят, что и дым места рождения приятен. Ты не забыла, думаю, что я родился здесь.

Еще раз повторяю тебе, друг мой, избегать даже встречи двух шалопаев\ Ты знаешь, как это может быть опасно и заразительно для девушки. Я не могу себе простить, что отступил от правила моего, чтоб бегать от дворянских приглашений. Нет почти из них ни одного, который бы приласкал пас откровенно и без какого-иибудь намерения. Я скорей М;.шу задавлю своими руками, чем потерплю... [...] Я Думал, что поведение мое пе допустит никакого шалуна и мыслить так смело о моих дочерях, но век живи и век учись [...]

'Локуэс — костюмер московских театров в начале XIX века.

«Героиню» очень хорошо приняли, и нас всех троих вызывали; правда, что меня разве стоило за труды вызывать; к тому же я так мало дорожу здешними вызовами, что по обидам, которые делали Яковлеву, нимало бы не осердился, если меня и забыли [...]

С. П. Вальберх — И. И. Вальберху

17 февраля 1808 г. Петербург

[...] Здесь все уверяют, что вы должны поехать непременно па первой неделе; к вам уже послан нарочный вас об этом уведомить. Неужто вы будете мешкать, получа повеления воротиться? Нарышкин собирается ехать в четверг на этой неделе; он думает, что с вами встретится на дороге[...]

Я была в маскераде со всеми детьми в субботу, и были замаскированы так, что нас никто не узнал. Народу тогда было не много; собрали только тысячу рублей, а расходу было тысяча четыреста. Завтра также маскерад для иностранных, только я не намерена итти, хотя дети меня очень просят [..,]

И. И. Вальберх — С. П. Вальберх

18—20 февраля 1808 г. Москва

[...] Не удивляюсь, что тебя огорчило известие о мерзких слухах насчет Полторацкого и Крюковского. Может быть, это зависть Семеновой, которая распустила эти слухи; но это я узнал не от нее Разве я что тебе сказал

^ О соперничестве Е. С. Семеновой и М. И. Вальберховой, которую выдвигал кн. A. A. ULIixohckoh, много писали современники; сводку их мнений см.: В. Н- В с е в о л о д с к и й-Г ернгросс,Театр в России в эпоху Отечественной войны, СПБ, 1912, стр. 59—62.

утвердительное? Я писал только, чтоб ты отнюдь не ездила с Машей никуда к холостым [...]

Удивляюсь, что ты ничего не написала насчет отьезда Нарышкина! Это сделает расстановку дни на три в моем отъезде. Кто затейщица в школе, которую Нарышкин велел высечь, ты также не сказала.

Теперь могу открыть тебе секрет: нас хотят подарить, а деньги еще не собраны, то хотят понудить обещавших известием, что Нарышкин сюда едет, и расположили было •гак, чтоб, когда он приедет, то позвать его и всех нас обедать и во время стола пас обдарить, дабы тем сделать surprise ему и нам. Но кажется, что все это дымом кончится [..."[

19 февраля. Семенова едет отсюда завтра, то есть в четверток, в день почты [...] Она говорит, что торопится для того будто, что мать ее больнд, а я думаю, не выпускают ли сестру ¹ ее из школы?! К тому же зависть ее гложет, что Колосовой князь Долгоруков ² подарил вчера прекрасную шаль.

Признаться, я бы еще вчера мог выехать, но на меня надеются, что я пошевелю наши подарки, и, сказать правду, досадно будет, ежели прождем напрасно. А затеяно хорошо, потому что назначено сделать надпись на вещах нот московской публики». Но ты все-таки об. этом молчи, потому что не мудрено в ожидании и обмануться [... [

20 февраля. Здесь установились столь сильные морозы, страшно пуститься в дорогу; по я все-таки еду в воскресенье, разве что необыкновенное остановит [...] Одевшись, иду к Приклонскому, он еще вчера за мной присылал; ему хочется мне учтиво сказать: <(Милости просим вас из Москвы», а я и в слезы — от радости, разумеется [...] Мы даем москвичам обед, чтоб не ударить перед ними лицом в грязь'[...]

С. П. Вальберх — И. И. Вальберху

20 февраля 1808 г. Петербург

[...] С огорчением должна была я сегодня слышать от Петра Иваныча [Альбрехта], что вас велено оставить в Москве и даже если бы вы и выехали уже и не более трехсот верст ехали, то велено воротить непременно назад, и вы должны будете дожидаться Нарышкина. Он непременно намерен выехать в пятницу, то есть 21 февраля [...]

Князь [А. А. Шаховской] был у меня вчера и сказывал мне за новость, что московская публика намерена вас подарить: Колосовой и Семеновой диадему с брильянтами, а тебе и Яковлеву по табакерке также с брильянтами. Дай бог, чтоб то была правда, — не подарки важны, но благосклонность публики [...]

Здесь я никого пе могла упросить, чтоб поговорили и кончали бы об Машиньке. Князь, ты сам знаешь, трус и пикнуть не смеет, а Петра Иваныча я также просила, но я подозреваю что он именно этого н^ желает исполнить. Оп же и причиною, что мы ее пустили на тысячу двести рублей, а теперь не хочет и слова молвить. И для того-то мой совет тебе, когда Нарышкин к вам приедет, то пе лучше ли тебе самому об этом его просить. Оп же и Марья Алексеевна^{^[238]}очень хорошо об пен говорят. Итак если ты кончишь, то мы не будем никому обязаны. Все говорят, что она больше стоит, нежели Фодорша: она сыграла «Севиль- ского цырюльпика»^{^[239]} и «Почту любовную»^{^[240]} довольно скверно [...]

Теперь зачал опять давать лошадей мне Петр Иваныч,— бог ему судья; теперь не хочу ничего писать, а когда приедешь, то все узнаешь, какой это дурной человек; ты его мало еще знаешь

Не забудь поблагодарить Семенову, что она мне и Машинь- ке писала поклон через князя; кланяйся ей равномерно и от пас [...]

И. И. Вальберх — С. П. Вальберх

22—24 февраля 1808 г. Москва

[...] Был готов выехать завтра [...], но князьЦициа- iiOB нас удержал до вторника. Теперь получаем известие, что Нарышкин завтра сюда будет. Вот мое положение [...], /кду завтра Нарышкина, или во вторник ни гром, ни молния ченя не удержат. Что Петр Иванович [Альбрехт] — наш друг, я о том никогда не сумневался [...]

Мы всех московских театральных сегодня угощаем. По крайней мере увидят, что не свиньи к ним приехали. Не имея денег, рад бы дать сто рублей, только чтоб выехать завтра [...]

23 февраля [...]К нам приехал капельдинер Карманов с повелением дожидаться Нарышкина, и так что если бы он нас повстречал на половине дороги, то бы нас вернули; следовательно, нет зла без добра [...] Завтра опять принимаюсь за работу, то есть сделанный и брошенный «Пролог» восстановлять. Ты догадаешься, что нас не для другого чего остановили, чтоб под видом проб давать на Новом театре спектакли. Вот месть Приклонскому, потому что Нарышкин увидит, как его оболванили насчет сырости театра. Да изрядная будет загвоздка — и поделом интриганам театральным.

Теперь могу тебя уверить, что мы будем обдарены, а именно: женщинам — диадемы, а нам, мужчинам, — табакерки с брильянтами [...]

Мерзавка Семенова плачет, что нас остановили [...] Теперь понял я, что Пушкин берет сестру ее^{^[241]} , теперь понял я, что она с зависти выдумала историю об Крюковском и Полторацком. Но к счастью, что этого никто, кроме Пушкина и ее, не знает [...]

С. П. Вальберх — И. И. Вальберху

24 февраля 1808 г. Петербург

[...]Про шалунов ты мне опять упоминаешь. Ей-богу, и похожего нет. Крюковской уже давно уехал в Париж^{^[242]}, а про другого я ничего не слышу и даже его оченно давно не вижу [...]

К вам едут Траета, Ферлендис и Дарнаус^{^[243]} . Им за эту поездку хотят заплатить по триста рублей; они иначе не соглашались ехать. А вам бедным что-то будет [...]

И. И. Вальберх — С. П. Вальберх

25—27 февраля 1808 г. Москва

[...] Скажу тебе откровенно, что ежели бы я был менее философ или дурак, то, право, с ума бы сошел — так мне скучно [...]

Попеняй Александре Дмитриевне [Каратыгиной], что она мне не отвечала. Кажется, моя с ней переписка не может показаться подозрительной Андрею Васильевичу [Каратыгину]^{^[244]} [...]

Когда Нарышкин сюда приедет, буду стараться сделать, что могу, и, верно, время не потрачу. Но ты знаешь, как трудно с ним ладить! [...]

Вот и четверток 27 февраля, а Нарышкина еще нет! И когда будет -- бог знает [...] Завтра мы пробуем «Пролог» с оркестром и роговой музыкой на a propos, не зная, его ли захочет Нарышкин видеть или что другое; но другого на Новом театре по декорациям дать нельзя, кроме «Героини». Следовательно, из балетов разве он захочет что видеть па лубошном Пашковом театре [...]

Ошибаешься, друг мой, думая, тго я мало знаю нашего друга [П. И. Альбрехта]. Я опасался твоей женской запро- четчивости и многое молчал па его счет. Это такой яд, которого должно было всегда менажировать, чтоб не заразил. Бог даст, когда буду в отставке, тогда только ■ложно будет с ним поговорить откровенным языком, а не прежде! L---J

[...] Еду к Нарышкину, оп здесь. — Были у Нарышкина, он очень нас обласкал и рад был, что мы здоровы. Теперь поговаривать стали, что многих поддиректоров переменят, а все еще не могу сказать, долго ли нас здесь продержат; говорят, что [выедем] пе прежде двух или трех недель. Дорога, сказывал Нарышкин, никогда не была так дурна [...]

С. П. Вальберх — И. И. Вальберху

27 февраля 1808 г. Петербург

L...J Князь [А. А. Шаховской] меня стращает, что вас намерены оставить до открытия театра [... |

Что Семенова завистлива, это я давно знаю. Я оченно рада, что Колосовой подарили шаль, а другой ничего. Здесь только что они уехали, то стали говорить, будто бы для Семеновой была уже сделана подписка и собрали 8 тысяч, чтоб подарить ее ими. Атак как еще ничем не подарили до сей поры, то, разумеется, что ей это оченно досадно [...] Я опять начала ездить с Машинькой на пробу. Ей даны две роли новые: одна из «Владисана»^{^[245]}, а другая из комедии «Женское испытание» ^{^[246]}.

Неужели я забыла тебе назвать зачинщицу, — это была Вио. Говорят, что ее выпороли исправно [...]

И. И. Вальберх — С. П. Вальберх

1 марта 1808 г. Москва

До сей поры не могу тебе сказать, когда мы отсюда выедем, хотя все того желаем, кроме Семеновой, — ты знаешь, почему. Я всякий почти день бываю у Нарышкина, он очень ласков со мной; но это может быть для того, чтоб я его ничего не просил, да, правду сказать, и нет время: у него всякий день человек по пятидесяти [...]

Завтра на Старом театре «Abbe de ГЁрёе» ^{^[247]}, в которой Колосова играет. Эта пиеса дается для Деглиньи ².

Иван Данилович [Бабенов] нездоров, частью телесно, а более душевно. Нарышкин со всеми Нарышкин. Из этого заключи, какой награды я должен ожидать по его письму ко мне, в котором он мне обещал нивесть что. Здесь денег нет, — знай это про себя, — даже нам на порцию. Думаю, что приезд его сюда будет пустой; он вместо дела только здесь объедается, и, верно, все останется но-старому. Сегодня я был с ним и Росси в Новом театре; он говорил мне: «Где же эта сырость, об которой мне говорили?» Я ему отвечал, что она у Приклонского в голове, как ему уже о том писал. Он мне на то сказал: «Меня не проведут, я все вижу», — а меж тем пе видит ничего. Что будешь делать? Тебе он известен [••• I

Сегодня после обеда был но второй раз на медвежьей травле, хотя с приезду сюда Нарышкина вижу всякое утро травлю бездельников у него в передней

И. И. Вальберх — С. /7. Вальберх

2—5 марта 1808 г. Москва

[...] Нарышкин часто бывает болен объеденьем, и оттого мы остаемся в совершенном безведении, когда отсюда выедем. Сегодня приехали Траета, Ферлендис и Дарнаус, которые, едва ввалясь в Москву, а уже спрашивают нас, зачем их сюда привез ли. Не правда ли, что прекрасное положение! Сегодня назначен был спектакль и отменен за объедением Нарышкина. Сегодня Яковлев слышал п меня обрадовал [...] что нас оставят здесь до снятой. Хотя я этому не верю, но один слух приводит меня в ужас. Кжелп бы та пустая голова сказал уже, что мы должны здесь до открытия театра остаться, то, покорясь судьбе и службе, взял бы свои меры, а то ни то ни се [... ] Завтра пойду к нему, чтоб попытаться, не удастся ли чего узнать от него или от других [...]

3 марта. Я сегодня был у Нарышкина. Он мне многое приказал, но, думаю, все будет пустое. Во-первых, сде^:лать мои замечания па людей, при театре находящихся, кои стоят внимания усердием или талантом. Это только займет меня, а пользы никому никакой не сделает [...] Теперь я играю самую глупую фигуру здесь на время: все меня атакуют просьбами, чтоб я постарался кому о прибавке, кому о квартире, кому о дровах! Бедняки! Не знают Нарышкина, потому что ежели бы я мог что-нибудь, то прежде всего принялся бы об Маше [...]

Сегодня Нарышкин разоврался со мной о всех мерзостях петербургских, которых или ты не знаешь или забыла писать [...]

Подарки наши что-то выходят смешные. Говорят, что собрано восемьсот рублей, и не знают, как их разделить на всю братыо. Я нашим предложил, что ежели Москва-дура нас так обидит, то, чтоб, приложа своих еще двести, отправить всю тысячу в приказ общественного призрения и пропечатать о сем в газетах. Это будет такая оплеуха, которой москвичи долго не забудут.

Ты не можешь вообразить, как мне жалко положение Ивана Даниловича, хотя у него не девятеро детей, как У меня, но со всем тем быть забыту таким человеком, для

которого он жертвовал всем! Надеюсь, что ты понимаешь: я говорю о Нарышкине, а не о другом ком. Хотя состояние его и не бедное, но в его лета переносить неблагодарность больно. Сколько я ни стараюсь его рассеять, он вместо притворного хворанья теперь действительно болен [...] Все, узнав о его болезни, пришли его навестить, между прочим Злов Яковлев, Колпаков ^{^[248]}, Колосова с мужем, Семенова, Шмит и доктор Нарышкина ^{^[249]} [...]

4 марта [...] Сегодня на Новом театре оратория Гей- денова'—пе знаю, много ли будет. Нарышкин сказывал мне сегодня, что эштафету получил — известие из Петербурга о концерте, который там давали, и что, несмотря на Филисшу ^{^[250]}, сбору было только пятьсот рублей, а расходу до тысячи. Он что-то так со мной ласков, что я начинаю бояться и для того возьму все меры предосторожности [...] Сандунову велел Нарышкин посадить под караул, но думаю, что это не состоится.

Правда ли, что Ферлендису, Траете и Дарнаусу дали по четыреста рублей за то, что они согласились ехать в Москву? Хотя и не хочу играть роль этих господ, но тем не менее это служит новым доказательством, что в дирекции кто наглее, тот и правее [...]

5 марта [...1 Па табакерках, которые все еще хотят только нам подарить, написано будет брильянтами: «за таланты». Глупость пе последнего разбору: русским дают, а надпись не русская. По-русски талант значит дарование [...]

Сегодня вечером дал было слово быть с Микулиным у Степана Ананьевича, по Нарышкин пригласил к себе, а его

приглашение есть приказ: иначе назовет свиньей, хотя

у родного было бы веселей.

It. И. Вальберх — С'. П. Вальберх

7 — 8 марта 1808 г. Москва

[...] Все здесь идет a la Narychkin [...] Мне сказано было 11арышкиным, что в субботу, то есть сегодня, мы должны охать в Петербург; я, как дурак, тому поверил и хотел с гобой сшутить, чтоб нечаянно приехать. Вот тебе и surprise.

8 марта 11 часов ночи. Приехал из театра Нового, |демы танцовали «Героиню» с «Лизой» Ильина под па- шанием репетиции, хотя пароду был полон театр, и это еще по секрету.

Я кончу письмо сегодня, потому что завтра день рождения Марьи Алексеевны [Нарышкиной], и мы даем в доме князя Цициапова репетицию «Abbe de ГЁрёе» и pas de trois, который я сделал было для «Прологу». Это было мной приготовлено по секрету, но Нарышкин во время спектакля призвал меня в ложу и, пожав руку мне, сказал: «Любезный, сделай к завтрему что-нибудь, завтра рождение Марьи Алексеевны». Я ему отвечал: «Вы у меня отнимаете удовольствие, которое я хотел иметь, чтоб сделать вам surprise, потому что то, об чем вы мне говорите, уже сделано».— «Ах, брат! Как ты умеешь меня угадывать», — сказал он. Вот все. Завтра велел он, чтоб я к нему пришел поранее. Завтра весь день я буду занят: в 9 часов проба с оркестром, а после обеда танцовать [...]

С. П. Вальберх — И. И. Вальберху

[Без даты]. Петербург

[...] Наш друг [П.И.Альбрехт] со мной что-то очень стал ласков и говорил, что Нарышкин к нему писал про тебя очень хорошо, будто бы, как он тебя увидел, он так обрадовался, как родному,— только я ему мало верю [...]

С. П. Вальберх — И. И. Вальберху

9 марта 1808 г. Петербург

[...] Про подарки ты не упоминаешь ни слова, а Семенова на той же почте писала к матери своей, что она уже получила склаваж на шею, а про вас ни слова не упоминает.

Вчера Фодорша давала концерт, и я с детьми была там [...]

Здесь начали давать жалованье; мне и Машиньке Петр Иваныч |Альбрехт] дал, а твое и Шашинькино—нет; сказал, что после [...] Князю [А. А. Шаховскому] я [...] говорила, что он тебя забыл. Он откровенно признается, что ленив писать. Он оченно любопытен знать, что у вас Майков делает; верно, занимается делами [...]

С. П. Вальберх — И. И. Вальберху

10 марта 1808 г. Петербург

] Ты меня спрашиваешь, сколько я накопила денег. Это правда, я получаю сто рублей больше каждый месяц, но сколько я была принуждена делать платьев как для театру, так и носильных, - ты сам знаешь, что ей [Маше] надо было быть всякий день па пробе, а свиньей мне не хотелось ее пустить. Также купила ей с камнями гребенку для театру и для обеих аглинские платки. Теперь непременно надо сделать Машиньке черный салоп; ей скоро выйги пелыя, так он разорван [...] Я очень желаю, чтоб ты скорее приехал и сам бы узнал от других, как здесь все дорого, что скоро нам, бедным, которые живут жалованьем,нельзя [будет] никак жить, пе токмо копить [...]

С. Г1. Вальберх—И. И. Вальберху

12 марта 1808 г. Петербург

[...] Здесь новостей никаких нет, акроме что дают всякий день концерты |...]

⇐ Предыдущая 6 7 8 9 101112 13 14 15 Следующая ⇒