Евгения Бойко 19 страница

Несколько мужчин не давали королевским стражам помешать беглецам. Они остановили офицеров ценой своей жизни, и когда их веки смежил вечный сон, последние люди уже растворились в синей вспышке.

Когда стражи, ругая и сыпля проклятиями, ушли, я покинула укрытие, опустилась на колени перед мертвецами. Меня манили яркие капли крови на таком белом снегу. Я впервые видела смерть. Впервые смотрела ей в глаза. Чувствовала ее тяжелый металлических запах.

Волшебное сияние портала начало меркнуть, узор на арке в виде виноградных лоз исчезал…

Я быстро шла к управлению, закрывала уши руками, но все равно слышала его голос.

– Гели, нам надо поговорить. Сколько можно прошел уже месяц!

– Я не хочу говорить! – я остановилась, дрожа от слабости.

– Гели… – он протянул ко мне руку.

– Оставь меня в покое, пожалуйста. Пожалуйста!

– Гели…

– Если в тебе есть хоть каплю жалости, оставь меня в покое!

Темный водоворот… Обжигающе холодная вода… Вода, везде вода и кровь. И глубина, которая не отпускает, утягивает к себе. Только его руки не дают мне уйти на дно, а потом и в небытие.

– Джелли, я не дам тебе умереть.

Небо высоко надо мной такое серое, такое темное. А глаза Гая светлые. Он вынужден носить линзы, потому что люди слишком часто обращают внимание на этот странный для них цвет. Сердце бьется неровно, руки не слушаются, но я все равно потянулась к нему, провела дрожащими пальцами по холодной бледной щеке. И ничего не могла сказать, потому что закашливалась и сплевывала воду.

– Гай… я люблю тебя, Гай. Почему я никогда не говорила этого раньше?

– И я тебя люблю, – он прижал мои руки к лицу, потом подхватил меня на руки, согревая. – Ты главное живи. Даже если не со мной.

***

Болела голова – это было первое, что я поняла. Завозилась, пытаясь подняться, и обнаружила, что меня кто-то держит. Кто, я могла сказать, не открывая глаз – я отлично знала, как пахнет Гай. Его руки чуть сжались вокруг меня, показывая, что он понял, что я очнулась. Я немного расслабилась, замерла, желая продлить этот момент. Вцепилась в него, уткнулась лицом в грудь. Так хорошо… если бы еще убрать этот гул.

Я все-таки открыла глаза и подняла голову, осматриваясь.

Мы в мощном силовом барьере. Вот что гудит. И почему-то ситуация меня не испугала, хотя должна была. Видимо сильно головой ударилась.

Я потерла виски, нажала на активные точки и сделала несколько медленных вдохов-выдохов. Уже осознанным взглядом прошлась по залу. Так. Силовых барьеров два, в одном я, Гай и Артур, в другом Елена, ее демон и двусущий. Судя по всему, нас разделили, чтобы мы общими усилиями не смогли нейтрализовать барьер. Умно.

Артур сидит, покачиваясь из стороны в сторону, Елена и демон сосредоточенно рассматривают границы кругов, двусущий пристает к ведьме.

– Черт возьми! Нас сейчас укокошат, а мы с тобой так и познакомились, как следует, – вот это мужик. Сидит в круге голый и думает о женщинах, когда в ближайшей перспективе может лишиться жизни. Наверное, истории об оборотнях возникли не на пустом месте. Гм.

– Мне все равно как тебя зовут, – раздраженно бросила ведьма, – для меня ты навеки останешься мохнатым придатком Гая.

Нас разделял барьер, но Елена больше не прятала мысли, и они проскальзывали в меня как песок в часах. Моя теория разваливалась с каждым фактом, с каждым новым видением. Елена не знала офис в маленьком дворике, а я – знала. Я узнала мужчину и его спутницу. Анастас… Еще одна жертва над памятью которой «поработал» настоящий убийца. Убийца, не поскупившийся разорить свой Дом, чтобы купить поддержку.

Я знала, кто стоит по ту сторону барьера.

– Сначала она убедила меня, что желает свергнуть Гизеллу. А после околдовала и заставила убивать, – прошептал кто-то позади меня. – Она вернула мне эти воспоминания…

Повернувшись, я увидела Анастаса.

– Да, – тетушка подтащила безвольную Гизеллу к огромному напольному зеркалу, по массивной медной раме которого змеились побеги плюща. – Новый план. Зачем подставляться, вынося дело на публичное разбирательство, доказывать аферу Яна, ждать пока обнаружит, что королева действительно безумна. И забудут ли о таинственном убийце, так потрясшем наше общество? Ведь у меня есть умница Гели: достаточно ловкая, чтобы перехитрить стражу и уничтожить Яна, но недостаточно жестокая, чтобы пожертвовать теми, кого считает друзьями и семьей. В конечном итоге все получилось даже лучше, чем я думала. Через час здесь соберутся главы Домов. Какая удача, что они приехали ко двору на время Сезона. Они узнают, что за убийствами стоял желающий свергнуть Гизеллу Анастас, а вы его помощники. Гели в роли безумного убийцы будет диво как хороша. Теперь они поймут почему йорт ничего не могли сделать… Мне поверят, все вы в той или иной степени бунтари. Признаться, для меня было неожиданностью обнаружить, что мою пешку использует еще кто-то, но глупая, глупая ведьма не использовала все возможности, которые перед ней открылись.

Тетушка рассмеялась. Она не была безумна, но что-то такое в ней просматривалось. Эдакая доведенная до абсурда жажда власти и славы. Ну конечно, кого выберут новой королевой? Опытная, далеко не старая нотта из великого Дома Воды и Воздуха. Кастилла действительно идеальная кандидатура. И у нее наверняка есть сторонники. Вот куда утекали деньги с наших счетов – поддержка дорого стоит.

– Сегодня великий день, – Кастилла раскинула руки. – С помощью порченой крови я смогу оживить дочь. – Тетушка повернулась к кругу, в котором сидела Елена и указала на демона. – Мою дочь, зверски убитую этим лгуном. Ее душу спасло только то, что она зависло между мирами.

– Цена была озвучена, назначена и утверждена.

– Сдается мне твоя верность, в последнее время поколебалась. Не страшно назад возвращаться, а? – Кастилла улыбнулась, обнажив зубы. – Мне известна тайна вашего рода. Вы можете существовать хоть вечность… но эту вечность вы покупаете, пожирая украденные души. Вы меняете реальность, искривляете пространство, отбираете годы жизни у других. Ты собирался пожрать душу моей бедной девочки.

– Может, ваша дочь наивна и не поняла, чем ей это грозит, но вы-то знали! – Елена подошла к границе сферы. – Вы предали ее хладнокровно и расчетливо. Продали, ради сомнительной чести побороться за трон!

– Молчи! – дико заверещала Кастилла, теряя человеческий облик. Она взмахнула рукой и Елена оказалась за границами силового поля раньше, чем поняла что произошло.

Невидимая сила тащила ее по каменным плитам, у зеркала Елену вздернуло в воздух. Ведьма покраснела и напрягалась, пытаясь оторвать от горла невидимые пальцы, ноги болтались в метре над полом.

– Неужели вы всерьез думали противостоять магу моего уровня? Не надо быть солью земли, чтобы понять – происходящее в городе дело рук незаурядного ума. Мне триста лет, родословная безупречна, в распоряжении лучшая и полнейшая библиотека. Я достойна, быть не только Матриархом Дома, но и королевой! И я буду ею. Я приведу наш народ к процветанию и благоденствию, мы больше не будем таиться и прятаться. Мы – лучшие, и мы достойны лучшего. Мы превратим людей в рабов, какими они на самом деле являются.

– Королевой? – крикнула я. – Вы разорили наш Дом!

– Ах, Гели, – тетушка посмотрела на меня, и лицо было застывшей маской ненависти. – Ты мнишь себя такой сильной, но где эта сила? Ты можешь только наносить удары со спины, тем, кто этого не ждет. Знакомо ли тебе слово «честный бой»? Чего у тебя нет, силы или чести?

– Где была ваша честь, пока вы убивала людей?

Кастилла ударила меня чарами, и я почувствовала, как левая рука вспыхнула от боли – с нее будто сдернули кожу.

– Люди-скот. Я бы хотела убить вас всех, медленно и обстоятельно. Но вы нужны мне живыми. Уж я-то достаточно сильна чтобы заткнуть вам рты. Будете делать, что я прикажу. А пока – молчите! – и она подкрепила приказ заклятием сомкнутых уст.

Кастилла порезала запястье Гизелы и сцедила ее в грубо сделанную чашу.

– Подойди! – позвала она, и к ней подошел ее муж.

Глаза его были пусты как зеркало без отражения, как окна брошенного города. Он шагал как ведомая кукловодом марионетка.

– Ненавижу мужчин, не оправдывающих возложенных надежд. У тебя мой милый был только один плюс, ты не лез ко мне с советами, и не пытался править моим Домом. Но и пользы от тебя никакой … так что радуйся, твоя никчемная душонка поможет возродиться нашей дочери. – Она начертила круг кровью королевы, а достала трехгранный кинжал и вонзила ему в сердце.

Зеркало подернулось мутной пеленой, которая натягивалась, будто кто-то пытался пройти с той стороны в наш мир. Кастилла поднесла к зеркалу ладонь с парящим над ней лепестком огня.

– Дидем, я зову тебя! Приди! – и она погрузила руку в вязкое пространство зазеркалья.

Елена открыла глаза и с размаха ударила ногой голову Кастиллы. Тетушка свалилась на пол скошенной травой. Ментальная хватка тетки ослабла, и Елена оказалась на полу. Следом рухнули сдерживающие нас барьеры.

Из зеркала вылетали привлеченные волшебным огнем души, и они мало напоминали благожелательно настроенных родственников, мудрых и всепрощающих. Скорее свору голодных диких псов. В зале резко похолодало и сквозь Дымное Зеркало в комнату врывались порывы ветра и хлопья снега.

– Не давайте им касаться себя! – крикнула ведьма, и мое плечо обожгло болью от прикосновения пролетевшей мимо души.

– Ну и как их загнать назад? – Гай едва успел убраться с пути особенно рьяной сущности.

– В заклятии ничего об этом не говорилось, – честно признала ведьма, – так что будем импровизировать, – растянув губы в диком оскале, она оптимистично добавила: – Или умрем! Сегодня полнолуние, отличный день для смерти.

Кастилла не успела уклониться и одна из душ слилась с ней, покрыла ее прозрачной голубоватой пленкой и впиталась. Тело женщины конвульсивно дернулось, что-то будто пыталось вырваться… или устроиться в ней поудобнее. Рухнуло на пол, заскребло пальцами по мраморным плитам, дергая ногами и выгибаясь дугой. Рот, превратившийся в дыру с посиневшими губами, открылся, непрерывно извергая поток бессвязных слов на латыни. На щеках расцветали черные узоры.

Остолбеневшие мы увидели как то, что было Кастиллой, затихло и в один момент поднялось на ноги, будто невидимый кукловод дернул за веревочки. Свесившаяся на грудь голова поднялась, и острые клыки щелкнули как зубья капкана. По подбородку стекала струйка слюны пополам с кровью.

Мой оживший «погодный» кошмар – точно так же выглядели жертвы свихнувшейся ведьмы приносившей в жертву детей. Одержимая. Гизелла сидела на полу возле трона, обняв себя руками и раскачиваясь из стороны в сторону. Души собрались вокруг нее, но не нападали.

Я нащупала за поясом стилет – к счастью она не обыскала меня, полагаясь на магию, – и тварь проследила за моей рукой пустым, ничего кроме голода не выражающим взглядом. Мой клинок был потерян в Эо, и Гай дал мне взамен другой – серебряный – с рунами, не дающими мертвецам подниматься. Серебро действенное средство против потусторонних тварей, но всадить его нужно точно в сердце. Иначе и пытаться не стоит.

Несколько душ летало вокруг нее, и она перевела взгляд на них. Пользуясь этим, я сделала два шага и метнула клинок в грудь Кастиллы. Никакого толка. Она отпрыгнула в сторону, выдернула лезвие из раны и отбросила как бесполезный кусок металла. Танцующим шагом отступила к зеркалу, подол ее длинного шелкового платья развевался. Она сгорбилась, растрепавшиеся пряди упали на лицо, пальцы скрючились – ни дать ни взять загнанная в угол крыса.

– Хотите напасть на меня вместе? А как же честь? – слово честь она выхаркнула, ей как-то удалось взять под контроль часть своей личности. – Я справилась с вами одна.

– Мы не настолько благородны, – я бросилась на нее.

Бушующий ветер затащил нас через зеркало в Хел… и вокруг была вода. Длинные пряди светлых волос тетушки извивались как гадюки, глаза за которыми виделась чья-то душа, сияли потусторонним светом. Кастилла – или то, что было ею, – бросилась на меня, впиваясь в плечи острыми когтями, пытаясь вцепиться зубами. Я успела выставить руки, уперлась локтем ей в шею, острые клыки клацали рядом с моим лицом. Лягнула ее – нога попала в живот, но Кастилла не отреагировала. Руки начали дрожать, кислород заканчивался. Легкие расширились, грозя лопнуть.

Я почти задохнулась, когда меня дернуло назад, в реальный мир. Боль от падения отозвалась в пояснице, воздух наполнил грудь с шумом. Тетя оскалилась. Я вздрогнула, когда Гай ударил ее ногой в лицо. Еще и еще пока она не оказалась рядом с зеркалом.

– Закройтесь! – крикнула Елена, сжимая в руках огненный цветок. – Закройтесь врата!

Кастилла завизжала, ее втащило в зеркало, она вцепилась пальцами в раму, отчаянно пытаясь выбраться. Пальцы одной руки соскользнули, но вторая продолжала держаться. Гай ударил по ним, и Кастиллу унесло прочь в водовороте черноты и ураганного ветра. Врата с хлопком закрылись, зеркало помутнело, затянулось пленкой, а потом и вовсе вернулось к нормальному состоянию.

В зале стало тихо, разве что оглушительно громко тикали часы. Гай притянул меня к себе и обнял, не обращая внимания на окружающих. Поцеловал в висок.

– Боже, храни нас от Королевы! – с чувством сказал Фредерик, поднимаясь с пола.

***

Елена протянула цветок демону. Но он только покачал головой и сжал пальцы ведьмы на трепещущих лепестках.

– Знаешь…оставим мертвых в покое.

До полночи оставались мгновения. Один, два…

Они многое бы могли сказать друг другу.

«– Я рад, что тот свиток достался тебе.

А Елена приподнялась бы на цыпочках, и ее руки легли бы на его плечи.

– Я бы многое отдала за возможность еще хоть час побыть твоей должницей».

Демон склонился к ней, теплое дыхание коснулось уха, отчего по коже побежали мурашки… и прошептал лишь одно слово. А в следующее мгновение исчез, рассыпавшись сотнями сияющих золотых искр. Волшебство неумолимо просачивалось сквозь пальцы, и не поймать его, не остановить.

Огромные часы над аркой пробили полночь.

Двусущий укутался в плащ погибшего мужа Кастиллы, Гай обнимался с Гели, Артур привел в чувство Королеву и подвел ее к трону. Поверхность Зеркала закрылась и снова стала отражать видимую, а не действительную реальность.

– Вы в порядке? – спросил у нее Анастас, и ведьма пожала плечами. – Выглядите вы не очень.

– В порядке, – она моргнула и посмотрела ему в глаза.

– У вас глаза как абсент. Что-то они мне напоминают.

– Вам только кажется…

***

Двери открылись, пуская в зал настороженных и рассерженных Патриархов, не понимающих, зачем их сюда вызвали. Спорить могу, реальная причина им и в голову не приходила – даже тем, кого подкупила тетушка. Они озабоченно рассматривали пятна крови, кровавый круг и зеркало. И нашу разношерстную кампанию. Думается, мертвый Ян тоже оказался тем еще «сюрпризом».

Гай был, как никогда красноречив ловко отражая уколы Патриархов, не желающих верить в то, что произошло. Вопросы сыпались на него как из рога изобилия.

– Помилуйте, зачем ноте убивать? – Патриарх Дома Змей.

– Она копила силу для ритуала способного оживить ее любимую дочь. И это отлично отвлекало йорт от тех приготовлений, которые она делала, чтобы захватить власть.

– Но такого ритуала не существует! – Дом Крови и Роз, Патриарх – отец Анастаса.

– Такой ритуал существует, она наняла вора, который украл для нее книгу и был убит.

Все симпатии были на стороне Гая. Молодой, красивый, умный и перспективный нотт. Темные волосы, строгий колет и горящие священной местью глаза. За такого не грех и умереть.

Краем уха я уловила осторожное перешептывание: некоторые Патриархи делились друг с другом историей о том, что Гай на самом деле не сын Ариадны. Вроде как одержимая жаждой власти женщина родила мертвого ребенка и взамен взяла незаконнорожденного из младшей ветви семьи. Правда, вслух никто не высказал основанных на этой сплетне возражений. Глаза у Гая были типичными для Дома его отца, за их цвет отвечал доминантный ген. Потому либо он действительно был сыном Ариадны, либо что маловероятно, ребенком кого-то из дома его отца.

– Как бы мне хотелось, чтобы эта история оказалась правдивой, – горько прошептал услышавший перешептывания Гай.

– Окажись эти слухи правдой, тебя уберут с должности. Лучше пресечь эти байки. Ты – лучший Патриарх, какого может желать наш Дом.

– Я хочу стать йорт! – заявил Артур, едва мы покинули зал.

Ноздри парня трепетали, щеки раскраснелись. Небось, уже и ответ на возможные возражения заготовил. У меня не было сил возражать. Свинцовым плащом легла на плечи апатия – как бы то ни было, Кастилла была частью семьи. А Ян моим наставником.

– Деточка, в йорт не берут трусливых слюнтяев, тем более одноглазых, – если хочет стать настоящим йорт, пусть привыкает к насмешкам. Одноглазому парню непросто придется среди язвительных оперативников.

– По-моему отличная идея! – двусущий хлопнул Артура по плечу. – Настоящих мужчин из таких как ты может сделать либо жена, либо армия. Армия предпочтительнее.

– Ладно уж, – сдалась я. Если осрамит наш Дом вырву ему второй глаз. – Займусь тобой лично, так что поблажек не жди. А теперь марш отсюда.

– Да сэр!

Он исчез раньше, чем я успела оторвать ему ухо, с идиотской улыбкой на лице.

– Зачем ты так? Вдруг неокрепшая психика мальца не выдержит, и он сведет счеты с жизнью?

– Великолепно, не придется тратить время на ничтожество. Лучше лишиться его сейчас, чем в разгар сложного дела, – я пожала плечами. – За нашим Домом много грехов, но самоубийц не было никогда.

– Иокаста умерла, – сказал Гай, когда Елена и двусущий ушли вперед. – Остался ребенок. Девочка. Ума не приложу, что с ней делать.

Он потер лоб, глаза смотрели устало. Он не только отец бастарда, но и Патриарх – в любом случае эту проблему решать ему.

– А ты и не должен ничего делать. Свою работу ты сделал за девять месяцев до ее рождения. По закону все непризнанные дети принадлежат семье женщины. Ты обеспечиваешь ее и этого довольно. По закону.

– Ты хорошо знаешь законы.

Он хочет сказать, я плохо разбираюсь в чувствах?

– Только давай без сантиментов. Гай, ее Дом не имеет власти; с точки зрения поддержки и связей они бесполезны. На сегодняшнем голосовании они высказались против тебя. Не исключено что они были сторонниками нашей безвременно почившей тетушки. Тем не менее, она твоя дочь, хотел ты ее или нет. Если ты будешь участвовать в ее судьбе, это будет… правильно. Но решать в любом случае вам, мой Патриарх.

Такова жизнь, если не хочешь проблем, следует лучше предохраняться. Отцы-основатели, мужчины вечно думают не той головой. Вернее они совсем не думают когда надо. Гай вздохнул, я знала, что озвучила его мысли. Коварный мужчина, заставил меня сказать ему «как быть». Впрочем, будь он безответственным, я бы вряд ли любила его. Такова жизнь: либо ты принимаешь человека со всеми его достоинствами и недостатками, либо не принимаешь.

На улице оказалось, что зима уже вступила в свои права. Небо было ясным, воздух свежим и холодным, а все отсюда и до горизонта укрыто белым ковром. Фонари превращали окружающую действительность в волшебную сказку. Как в детстве, когда сидишь у окна в темной комнате и смотришь, как в свете фонаря над воротами падает снег. Медленно, снежинка за снежинкой.

Я остановилась на крыльце, подняла лицо к небу, позволяя снежинкам таять на щеках. Скорее почувствовала, чем услышала, как рядом стал Гай. Его теплое уверенное присутствие дарило нереальное ощущение спокойствия. Так чувствуешь себя, истекая кровью, когда до смерти остается только шаг, мысли текут неторопливо, тело охватывает тепло и уже все равно, что будет дальше. Только маленькая часть где-то в глубине души кричит – ты в опасности, прекратишь сражаться, сдашься на милость судьбы, и возврата не будет. Очнись, безумная, очнись.

Я вспомнила погибших офицеров. Молодых, едва-едва закончивших обучение. Они ни в чем не были виновны, просто стояли между мной и Яном.

– Ты не виновата.

С моих губ сорвалось фырканье. Кем-кем, а виноватой я себя точно не чувствую. Мне жаль, что люди гибнут глупо и безыдейно, ни за что. Гибнут, выполняя приказ, с которым могут быть не согласны. Просто потому, что это их долг – погибнуть, защищая… кого? Королеву? Идею? Народ?..

Мне жаль, но таков естественный порядок вещей. Убей или будь убит.

Гай потянулся к пряжке плаща намереваясь снять его и набросить мне на плечи, но потом развел полы и привлек меня к себе. Устроив подбородок на моей макушке, он укрыл меня от холода и ветра, щедро делясь своим теплом.

Я не хотела ехать в Зимнюю усадьбу. Не хотела. Но пришлось. Гаю хотелось, чтобы в это время я была с ним, и я не могла отказать. Мне не хотелось отказывать ему. Мне хотелось лечь рядом с ним. Положить голову ему на грудь и, слушая, как бьется сердце, гладить все до чего дотянется рука. А он бы обнял меня и лениво водил рукой вдоль позвоночника. Я бы жмурилась и мурлыкала как кошка. Положила ногу ему на бедро и провела пальцами по животу и боку.

Но это будет позже, много позже. А пока нужно найти его мать и сделать так чтобы она ни о чем не заподозрила. Сейчас во всяком случае. Она отлично знает его запах и рано или поздно поймет, но сейчас… нет нам этого не нужно.

– Итак, успех, – Ариадна ждала нас в малой гостиной. Она улыбнулась, но это улыбка была злой.

Гай на мгновение остановился, потом все же вошел. На меня нотта даже не посмотрела. Она поднялась с дивана и подошла к нам. Платье на ней было цвета свежей крови.

– Я отдала тебе все. Жизнь… кровь… власть… Любила тебя всем сердцем. А ты такой же, как твой отец. Я пошла на преступление. Нарушила клятвы, переступила мораль и здравый смысл ради бастарда мужа и его кузины. А твои интересы не простирались дальше промежности твоей сестры!

– Моей сестры? – лицо Гая стало маской боли. – Ты знала и молчала? Все это время молчала, обвиняя в неестественном влечении к ней!

– Как интересно, ты никогда не был таким эмоциональным. Это первый такой насыщенный чувствами и восклицательными знаками диалог, какой ты когда-либо произносил, – она насмехалась над Гаем. – Но я удовлетворена: если правда о ваших шашнях откроется, от скандала вам не отмыться никогда. Даже если вы откроете тайну твоего рождения, откажетесь от власти и должностей. Никогда вам не бывать вместе. Никогда ты не сможешь объявить ее своей, – закончила она полным ненависти шепотом.

– Мама, за что ты так со мной?

Он протянул к ней руку, и она отдернула подол, брезгливо поджав губы, будто прикосновение могло ее испачкать.

– Я тебе не мать! Твоей матерью была шлюха допустившая кровосмешение! Уясни это.

Она приподняла юбки и, обойдя Гая по широкой дуге, вышла из гостиной.

– Не желаю видеть тебя, – сказала она, остановившись на пороге. – Ты – самое большое разочарование моей жизни.

Он остался на месте, с окаменевшим лицом и безжизненным взглядом. Мне было больно, но его боль была больше. Самое меньшее, что я могла сделать это подойти и обнять, разделить с ним горе. Только в глубине души бился страх быть отвергнутой, ведь причиной его бед – я.

– Я урод, – тихо сказал он. – Я. Урод.

Я посмотрела на него и уловила новую вспышку боли – он боялся удара с моей стороны так же так и я с его. Так что я шагнула вперед и прижала его к себе. Молча, ибо какие слова уместны в такой ситуации и чем они могут помочь? Что мне сказать?

В один момент лишиться матери, пережить безобразную сцену и узнать, что ты вовсе не тот, кем считал себя всю жизнь – это может сломить кого угодно. Я привлекла его к себе надеясь отвлечь от тягостных мыслей. Осмыслить все он сможет позже, когда немного поутихнут обида и разочарование. Главное не дать ему превратить их в гнев и ненависть.

Глава 20. Мечты и другие безумия

Перед тем, как найти свою Елену Прекрасную, тебе, Иванушка,

придется перецеловать еще много лягушек.

Йорт дословно означает «они». Йорт – название службы и ее людей, одновременно охрана, разведка, войско. Каждый оперативник универсальная сила. У нас нет должностной инструкции в человеческом понимании слова, мы делаем то, что нашему народу нужно прямо сейчас: спасаем раненных, зачищаем территорию, казним изменников, роем окопы… или даже варим кашу в полевой кухне. И главное – мы йорт, а не фанатики. Мы храним народ, и мы сами часть народа, значит, храним и себя.

Так что, милый мальчик, прежде чем склонить голову на плаху, трижды подумай, стоит ли игра свеч. Героизм никому не нужен, даже спасенным тобой. Взвесь чего стоишь ты, и чего стоят те, кого ты собираешься спасти. Только объективно.

– Плечи расправить, живот втянуть! – я шлепнула Артура пониже спины. – Задницу не отклячивай, ты йорт, а не девочка-сосулька.

– Есть, нотта Хельм! – Артур щелкнул каблуками. Позер.

– Изыди.

Артур – я все никак не могла заставить себя называть его братом, – покинул кабинет, как и полагается: молча и с ничего не выражающим лицом. Еще бы, хороший тон оперативника – не дай противнику шанса угадать, что случится в следующий момент. Вот и приходится учить младших «покер фэйсу» в лучших традициях. Режет ли он хлеб или сносит голову врагу, никаких эмоций. Некоторые сотрудники так вживаются в роль, что даже сексом занимаются с таким же равнодушным выражением.

В двери постучали, и в кабинет вошла Елена. Она улыбнулась мне и усела в кресло напротив, скрестив длинные ноги и чинно сложив руки на ореховой столешнице.

– Посмотри-ка, да ты никак движешься по карьерной лестнице! – она прошлась любопытным взглядом по убранству кабинета. – Кабинет выделили.

– Лучше бы зарплату повысили.

– Ты все еще одна, – сказала она тоном деревенской бабки-шептуньи, чей эликсир сладострастия не дает результатов вот уже пятый флакон подряд.

– Я слишком молода и честолюбива.

– Пока ты рассуждаешь о честолюбии твоя вторая половина, где-то там вынуждена самоудовлетворяться. Не стыдно тебе?

Это было не так, но я наклонилась вперед и, понизив голос, сказала:

– Для тех, кто уличен в кровосмесительной связи, у нас предусмотрена ритуальная казнь, «летящий орел». Втыкают в грудную клетку крюк с веревкой и сбрасывают человека с обрыва. Когда веревка натягивается, грудная клетка раскрывается как два крыла.

Елена встала и подошла к шкафу, наугад взяла одну из книг, пролистала. В длинном платье, с распущенными завитыми волосами она выглядела канонической ведьмой, разве что не рыжеволосая. Вот уж не знаю, почему всех рыжих считают ведьмами, может они на костре лучше смотрятся? Закатное солнце, трепещущее белое платье, кудри по ветру как лепестки огня…

– Ну а ты? Так и будешь водить Анастаса за нос? – я не думала, что Елена будет сохнуть по демону. – Мы из-за твоих чувств к нему чуть не завали расследование.

– Я прятала от тебя мысли не потому, что хотела его выгородить, а потому что мне было стыдно. Сначала я пропустила мимо ушей слова, видевшего жертву мужчины, а потом повела себя как последняя садистка. Да еще и не просмотрела его память! Разгадка лежала у нас перед носом, а я прошляпила ее из-за чувства мнимого превосходства над людьми и… гуманизма.

– Упустить такую рыбку? Подумай, он отнюдь не плох. Идеальных мужчин нет, есть приемлемые. Анастас один из них. Особенно сейчас, когда он на время выбросил политику из головы.

– Хватит с меня экзотики, – отмахнулась Елена. – Найду себе человека, выйду замуж и будем жить-поживать, детей наживать. Я буду говорить, что у него большое …хозяйство, а он – что у меня грудь что надо. Чтобы все как у всех.

– Как же твоя философия удовольствия? Каблуки, искры и все такое? – в ответ Елена пожала плечами. – Отцы-основатели, тебе только двадцать семь! Даже люди в большинстве своем остепеняются лет в тридцать – тридцать пять.

– Ты говоришь так, будто я собралась замуж за твоего сына.

В самом деле.

– В отличие от некоторых счастливчиков я проживу не тысячу лет, даже не двести как чистокровный вард. Сотню в лучшем случае. У меня нет времени на развлечения с теми, в чьей памяти я останусь одной из многих, просто эпизодом.

– А как же… любовь?

Она помедлила с ответом, закусила губу.

– Что будет, когда любовь кончится? Ты придешь в себя на обочине жизни: уже не молодая, эмоционально опустошенная. Чувства чувствами, а немного планирования никому не повредит.

– У меня конгвитивный диссонанс. Кто ты, и что сделала с моей подругой?

– Считай, я повзрослела.

– Да ладно, я видела эти горячие многообещающие взгляды. У вас двоих выразительное невербальное общение. Ты принимала эту особенно позу с выпяченным низом живота, трогала волосы и махала запястьем у него перед носом, а его взгляд не выныривал из твоего декольте, при этом глаза у него были как у наркомана – радужки совсем не видно. А это трогательное прощание… воздух трещал от напряжения. – Я сузила глаза, и искоса посмотрев на подругу, уточнила: – Ведь он сказал тебе имя?

Костяшки на судорожно сжатых пальцах Елена побелели. Ноздри ее раздувались, губы сжались в тонкую линию.

⇐ Предыдущая 13 14 15 16 17 181920 21 22 Следующая ⇒