I Глава. Отплытие. II Глава. Отказ от меча

I Глава

Отплытие

Стоял погожий день. Было очень светло и не по-осеннему солнечно. Птицы кружили над головами собравшихся эльфов, гномов и людей, то собираясь вместе, то разлетаясь, распугиваемые ветром, с необычной целеустремленностью несущимся в одном направлении – на восток.

На полуострове, вдающимся в море, словно указательный палец, отсюда и его название – Указующий – находился большой лагерь: все пестрело от шатров, куда ни кинешь взгляд. В восточной части располагались шатры «гостей» – людей, приехавших помочь эльфам с их дальнейшим благоустройством. Там было около сотни палаток, слышался смех, стук деревянных мечей и окрики ветеранов: люди не тратили времени даром и занялись обучением юного поколения, готовя их к будущим подвигам на службе Империи. С западной части несло запахами железа, угля, дыма и сажи – там поселились гномы, бывшие в свите приехавшего на совет царя Горных Кланов, не прекратившие трудиться даже покинув горы – они захватили с собой запасы металлов и камней и переносные меха и кузницы. День и ночь оттуда раздавался стук молотов разного размера и пыхтение тружеников. Остальные палатки принадлежали эльфам, нескольким десяткам тысяч выживших в этой войне.

Если у людей и гномов наблюдалась размеренная спокойная и привычная деятельность, то при взгляде на мельтешащих по лагерю эльфов, складывалось впечатление, будто все они разом потеряли цель в жизни: казалось, будто никто не знал, что делать дальше. Кто-то суетился, носил провизию и воду на суда, стоявшие в гавани в двух километрах от лагеря. Кто-то, наоборот, ходил и пытался либо спрятать свое имущество, либо помешать другим погрузить его на корабль. Однако и те и другие, и третьи – все, нет-нет, да и проходили мимо большого красивого шатра со штандартом на крыше и поглядывали на него с надеждой во взгляде: все знали, что там сейчас решается их судьба. Если бы они заглянули туда, что было строжайше запрещено, то увидели бы угрюмо молчащую троицу, сидящую за круглым столом: гнома с тяжелой металлической короной на голове, человека, с налобной повязкой, на которой были вышиты странные символы, и мрачно усталого эльфа. Наконец, король, а это был именно он, встал и произнес:

– Ветер переменился. Пора.

– И все же я не могу согласиться с вашим решением, – сказал полуседой мужчина с мечом у пояса, бывший Верховным Стражем, главой гильдии, где собирались люди со всех краев Империи и обучались владению мечом и различным энергетическим техникам, чтобы в дальнейшем стать элитой – лучшими воинами, защитниками человечества от любой потусторонней угрозы, а в отсутствие оной – бывшие защитниками несправедливо обиженных, обвиненных или наказанных – бывшие представителями верховной власти, где бы они не оказались, в мирное время. – Мы легко можем найти вам и вашему народу место в Империи.

– И кем мы будем? Погорельцами, живущими на вашей земле на правах федератов? Будем обрабатывать землю, учить вас магии и постепенно ассимилироваться, как вы в свое время проделали с гоблинами, о которых ныне никто и не помнит?

– Пока я жив… – начал Страж. Король прервал его:

– «Пока», Мальрик, вот именно, «пока». Да, высшие мастера меча и энергии живут долго, как эльфы, но ты далеко немолод даже по нашим меркам, а твоя непокорность твоему повелителю делает тебя уязвимым. К слову, твой император даже не удосужился явиться сюда – уже это показывает его отношение к нам и к таким предложениям. Хотя… чего уж тут, к мольбам.

Раздался густой бас, это начал говорить молчавший до того царь Горных Кланов. Он был плотного телосложения, крепко сложенный и поразительно высокий для гнома. Весь покрытый шрамами от многочисленных лавин, обвалов и прочих горных катастроф, а также от пережитых им трех Орочьих Войн, он был искусным дипломатом и, что самое главное, не испытывал традиционной для гномьего рода неприязни к эльфам. Его одинаково уважали и жители Эльфланда и имперцы, а орки – боялись. Его слова имели большой вес. Возможно, лишь он мог бы переубедить короля. По крайней мере, такие мысли мелькали в голове у Мальрика. Царь изрек следующее:

– Ты прав, Милардуэн, у людей вам надолго не найти пристанища, а если они дадут вам убежище – то далеко не бескорыстно. Прав ты и в том, что сегодня благоприятный день для отплытия. Но подумай еще раз: это отплытие – путь в неведомое, и более того, – путь к одиночеству. Чем эта дорога лучше, чем мое предложение? Неведомые Земли, разумеется, не леса Эльфланда, но зато там вы сможете поддерживать связь с нами и основать новое королевство. Мы будем рядом и поможем вам всем, что бы вам ни понадобилось. К тому же, это выгодно и политически: Империя со своими чрезмерными амбициями… не спорь Мальрик! Так вот, Империя будет далеко от вас и сможет поддерживать лишь торговые и дипломатические отношения. А мы, гномы, вам не угрожаем, мы селимся лишь в горах, и нам не только не нравится, но и нет нужды выходить на поверхность. Опять же, намубы, Темный фронт и даже орки – от них вы будете отгорожены почти непроходимой, за исключением нашего царства и двух перевалов, горной грядой. Единственная возможная опасность – какие-либо существа по ту сторону гор, но мы никогда не находили там признаков развитой цивилизации. Подумай, ведь даже если вы найдете сушу в своем плавании раньше, чем начнете умирать от голода и жажды, не факт, что это будет не какой-то мелкий архипелаг, а огромный остров или континент. И вновь повторюсь: выбрав этот путь, вы навсегда прощаетесь со всеми нами, остающимися здесь.

– Безусловно, в твоих словах есть резон, но! Мы оба знаем, что Темный фронт непрестанно расширяется, поглощая те самые Неведомые Земли, причем движется он вдоль ваших гор. Поселившись там, через несколько сотен лет мы будем вынуждены втянуться в войну, которую люди безуспешно ведут уже на протяжении нескольких поколений. Ты говоришь, вы нам поможете? А не окажется ли так, что это нам придется помогать вам, когда до вас дойдут силы с той стороны фронта? Вы не нашли признаков цивилизации? А как далеко вы заходили? Явно не дальше недели пути от гор, иначе земли не были бы неведомыми. А я неплохо изучил на примере нашего знакомства твой народ – просто так вы не останавливаетесь. Первыми контакт с людьми установили не мы, их ближайшие соседи, а вы, живущие довольно далеко от них. Что же помешало вам изучить те земли, а, гордый царь гномов, яростный Билдур, разбивший орков трижды в трех войнах за мелкий участок гор, где и было то всего лишь несколько кусков небесного железа? Не стоит забывать и тот факт, что мы виноваты – мы открыли Тьме дорогу, мы уничтожили огров, обескровили как гильдию, так и ваши Кланы. Нам этого не забудут. Нас не простят. Лучше уж морское путешествие и новая жизнь, чем повторение пройденного. Решение принято. Мы уплываем через несколько часов, погрузка ведется с полуночи.

– Но все ли хотят уплывать? – спросил Страж.

– Никто не хочет, но все понимают необходимость этого. Я ведь не тиран и прислушиваюсь к мнению народа. Так, я сперва получил их согласие на запечатывание Зла внутри нашей страны, но на новой земле нам потребуются все эльфы. И для развития и восстановления знаний, и для защиты, и, наконец, для воспроизводства... не морщись Билдур, я знаю, что у вас не принято говорить об этом открыто... Это я тоже поведал своим собратьям до произнесения заклятья, они согласились с отъездом.

– Раз я не могу тебя переубедить, тогда пожелаю доброго пути. – с печалью произнес Мальрик.

– Рано еще. Я позвал вас, чтобы рассказать вам кое-что о Звере, которого мы заперли. Эта сила нам неведома и очень, невероятно хитра, коварна и сильна. Стоит ей найти хоть одну лазейку, хоть одно слабое звено в цепи, один расшатавшийся прут в своей клетке – оно использует это немедля. Мы, конечно, запечатали Тьму. Но… Барьер проходим. Его можно снять или пробить снаружи. Этого допустить нельзя. Я прошу вас следить за тем, чтобы никто из мародеров не попытался пройти туда, привлеченный рассказами о брошенных эльфами сокровищах. Волшебникам тоже не давайте спуску! Стоит им прознать о какой-либо древней книге – они теряют не только достоинство умудренных опытом старцев, но и всякий стыд и совесть! А уж им-то несложно взломать печать. Хватит о грустном… Вашему народу, царь, мы передаем секрет нифрила и работы с ним. Мы наводили справки – его немало в ваших горах. Вам, Страж, мы даем на хранение наши книги по управлению энергией – тут все, что нам удалось узнать за века. Ну, наверное, все.

Царь Горных Кланов встал, прогремел:

– Удачи и звездного сияния вам и вашему народу. Попутного ветра вашим парусам и счастливо найти новую Родину. Не ожидая ответа и не оборачиваясь, он вышел из шатра, более хмурый чем обычно. Постоял за пологом, видимо, раскуривая трубку, затем послышались его удаляющиеся шаги и, уже в отдалении, раздался его голос:

– Седлайте мулов. Мы уезжаем домой.

После паузы:

– Если у кого-то тут были друзья, можете попрощаться и догонять нас.

На этом все за пологом затихло. Мальрик поднялся. Помолчав, он наконец сказал:

– Что ж, чему быть, того не миновать. Прощайте, король. Присоединяюсь от своего лица к пожеланиям царя. Лучше ведь и не скажешь.

Повернувшись, он направился к выходу. Откинул полог и неожиданно остановился. Помолчав, спросил:

– У нас в Гильдии есть известный вам Cтраж, который хотел бы попрощаться с вашей дочерью. Мне позвать его?

– Нет. Он никогда не был для нее достойной партией. Надеюсь, он найдет свое счастье здесь, когда избавится от романтического угара молодости.

– Вы в чем-то правы, безусловно, но поймите: он молод и он влюблен. А его любимая, пусть даже она и не отвечает ему взаимностью, уезжает навсегда. Милосерднее было бы...

– Я сказал нет. И нечего мне говорить о милосердии.

– Ясно. Прощайте, ваше величество.

– Прощай, старый друг.

Мальрик вышел. Стены шатра сомкнулись за ним, оставляя Милардуэна в одиночестве и темноте.

* * *

Флот тронулся, у причала стояло буквально несколько кораблей. Грузили остатки провизии. Последние эльфы садились в шлюпки. Всем руководила темноволосая эльфийка среднего роста, с прекрасной фигурой, удачно подчеркнутой надетой кольчугой и мечом, с рукоятью работы дивной красоты, у пояса. Ее длинные волосы были стянуты обручем на голове, с редким узором в виде сплетающихся в полете птиц. Само лицо было словно изваяно неким скульптором – настолько совершенны были его черты: изящно изогнутые темные же брови, светло-зеленые проницательные глаза истинного мастера природной энергии, слегка припухлые, часто улыбающиеся губы нежно-розоватого оттенка; не портил лица даже несколько широковатый нос – и он был вполне уместен. На ногах у нее были мягкие полусапожки, а сама она был одета в гвардейскую униформу. Нетерпеливо подгоняя своих соотечественников, она временами с печалью оглядывалась назад, на сияющий барьер, представляя свой дом там, за ним, и тяжело вздыхая.

Уже собираясь садиться в шлюпку, она замерла: ее окликнули.

– Амиранда, постой!

Она обернулась, взглянула, думая, что это кто-то из эльфов опоздал на корабль, и вздохнула с грустью… пополам с раздражением. С коня соскочил молодой человек, вооруженный мечом и кинжалом, что лишь на первый взгляд выглядело так уж нелепо, поскольку, при внимательном взгляде, бросалось в глаза, что это гордое оружие (меч, конечно же) – не для красоты, а сам парень привычен к его использованию.

– Что тебе нужно? Король с главой Стражей попрощались час назад. Мы уходим. – требовательно произнесла она.

– Я не к королю, а к тебе.

– Зачем?

– Прошу, не уплывай! Я уже говорил и готов повторить снова, я, да все мы, все для вас сделаем, всем поможем, как было и раньше, к тому же я хотел пригласить тебя на свидание...

– Хватит! Я не хотела этого разговора, но лучше, если он состоится сейчас, чем ты будешь веками убиваться по иллюзии. Я не люблю тебя, Гедон. Никогда не любила. Ты – Страж. Самый молодой за последние три сотни лет. У тебя огромный потенциал, но твоя импульсивность, юношеская эйфория и банальная лень не дают тебе расти. Ты до сих пор всего лишь ученик. И это после пяти лет боев и тренировок! При твоих способностях это никуда не годится. А тут еще твоя нелепая влюбленность. Я старше тебя на сто лет. Т.е. на целую жизнь. А тебе всего лишь пятьдесят человеческих лет. Ты даже одного полного эльфийского цикла не прожил, но уже претендуешь на мое расположение? Ты ни в чем не только не равен мне, но и даже не развил ни одной своей способности до максимума. Наши отношения и тем более брак, о котором ты наверняка в тайне мечтаешь, стал бы мезальянсом, равного которому не было за всю историю эльфов и человечества! Тебе пора развеять твои грезы и спуститься на землю. Надеюсь, мое отплытие поможет тебе в этом.

Взглянув на него, она нахмурилась: он был поникший, угрюмый. Кулаки сжаты, брови сведены. Что-то внутри нее дрогнуло – она сама не знала что – и она сняла с пальца кольцо с эмблемой королевского дома Элов и протянула его ему со словами:

– Вот. Возьми. Я верю в тебя и в то, что когда-нибудь ты станешь выдающимся Человеком. Только будь осторожнее. – помолчав она мягко прибавила: – И береги себя. Прощай, будь счастлив, Гедон, самый юный из Стражей.

Он взял кольцо и сжал его в руке. И просто стоял молча, не глядя на нее и почти не дыша. Она отвернулась и пошла к шлюпке. Через десять минут села на корабль, через час судно дошло до линии горизонта и он через силу прошептал:

– Прощай.

Корабль скрылся. На смену шоку, печали и осознанию крушения надежд пришла доселе неведомая ему ярость. Море встало на дыбы, а барьер, находившийся в пяти километрах к северо-западу, прогнулся вовнутрь. У него потемнело в глазах и он упал.

II Глава

Отказ от меча

– Помогите! Пожалуйста, прошу вас, кто-нибудь!

Это кричала женщина, зажимаемая в угол взводом из десяти пьяных стражников во главе с возвышающимся над ними похотливым чудовищем – их сержантом. Его взгляд был бессмысленным, а лицо – безумным. Он орал:

– Давай, парни, не робей! Кто первый задерет ей юбку, поимеет ее

сразу после меня!

Стражники и окружившая их толпа отозвались одинаковым восторженным воем: первые от предвкушения удовольствия, вторые – от наслаждения зрелищем. Вот уже несчастную загнали в угол, толпа сомкнулась над ней и... резкий порыв ветра, почти ураган, разбросал всех их в разные стороны. Улицу заволокло дымом. Когда он рассеялся, между женщиной и стражниками стоял невысокий, небрежно, почти вызывающе одетый, с рукоятью меча за левым плечом, мужчина, со странным шрамом над левой бровью в виде молнии и еще более странной сединой на висках, учитывая, что на вид ему можно было дать не более тридцати. Он повернулся к женщине, помог ей подняться, оправил ей порванную одежду, насколько это было возможно, и протянул мешочек, в котором, судя по звону, было не менее тридцати сребреников.

– Зачем это, добрый господин? – испуганно пробормотала немолодая уже женщина.

– Купишь себе... – он замялся, словно не имел понятия, как называются те или иные части женского костюма, – купишь себе что-нибудь из одежды, – наконец нашелся он и неожиданно залился краской.

Раздался гогот.

– Кто тут у нас? Никак девственник? – заржал, брызгая слюной на всю округу, сержант, которому вторили его подчиненные. Мужчина медленно обернулся, с невыразимым презрением смерил взглядом всю эту ораву и неспешно произнес:

– Быдлу, которое недостойно даже имперской виселицы, не стоит лишний раз раскрывать свой поганый рот, не то можно лишиться языка, – глянул вниз, поморщился, и добавил: – Или другого столь же бесцельно болтающегося на ветру отростка.

– Э... Чего? Что ты сказал? – ничего не поняв из этой речи, но инстинктивно сообразив, что его оскорбили, спросил сержант.

– Я сказал катись отсюда со своей бандой. Завтра ваш командир получит взыскание, а вас вышвырнет на улицу.

– Ничего не случится, если один не в меру заносчивый бродяга не вернется из своей прогулки, – пьяно осклабившись произнес сержант, глядя на него мутными, невидящими глазами. – Эй, братва! Айда убивать!

– Айда! – взревел взвод и бросился к не шевелящемуся человеку.

Сержант бежал к нему, достав клевец и вовсю размахивая им. Мужчина не двигался, лишь смотрел на него, изогнув бровь. Вот между ними тридцать метров... пятнадцать... пять... три... Дальше никто ничего не видел, но сержант упал с рассеченной головой, а этот странный мужчина оказался прямо перед первыми тремя стражниками. Один из них вылупил на него глаза... и лишился головы, следующим движением, поменяв захват, незнакомец, пронзил живот второму стражнику, заслонившись им от остальных, а затем, резко развернувшись, срубил нос третьему, парировал удар четвертого, отбросил пятого и рассек горло шестому.

Шаг вперед. Укол. Парирование, отступление и разворот на триста шестьдесят градусов, секущий удар. Уклонение и новый ответ противникам. Защита, подсечка. Задели локоть. Серия атак. Прыжок. Голова десятого стражника покатилась по мостовой. Мужчина закинул меч в ножны, посмотрел на толпу – ее как будто никогда и не было. Он наклонился за оброненным незадолго до боя мешком и замер:

– Так-так-так, что это? Гедон опять спасает сирых и убогих, вопреки строжайшему приказу не покидать пост?

Это говорил новоприбывший. Он почти во всем отличался от Гедона, общей была лишь вызывающая манера одеваться, но если Гедон был одет слишком бедно для носителя меча, то обратившийся к нему человек, наоборот, был одет излишне богато. Через плечо он носил перевязь из чистого золота, на пальцах – не меньше дюжины перстней, не говоря уж о прочем платье изящного кроя и немалой цены.

– Кто-то должен был что-то сделать. – мрачно буркнул недавний защитник.

– На то есть Надзиратели.

– Ты смеешься, Эван? Они убивают ради развлечения и никогда не защищают тех, кому нечем платить, не говоря уж о том, чтобы вступиться за кого-либо просто так. Да и зачем же тогда гильдия, наша гильдия, как не ради защиты людей?

– Наше дело превыше парочки обиженных убогих нищенок. Мы охраняем Барьер!

– Чтобы охранять Барьер достаточно пяти бойцов на нашем участке стены, а не сил всей гильдии.

– Ты не магистр, чтобы решать такие вопросы, Гедон.

– Я был им.

– Ты сам отказался от места в Совете тридцать лет назад.

– Но я был в Совете и вполне могу из моего опыта судить о таких вещах.

– Хватит этой чепухи! Я отведу тебя к капитану!

– Тише, мой друг, тише! – мрачно усмехнулся Страж. – ты всего лишь рыцарь, ты не смеешь даже думать о разговоре в таком тоне с грандмастером.

– Мне плевать, я исполню свой долг! - запальчиво выкрикнул упомянутый блюститель правосудия.

– Попробуй, – сказал Гедон, выпрямившись и положив руку на меч, – если не боишься дуэли.

– Ты спятил? Бой со своим?

– Ты для меня не свой.

– Будь по твоему. Я доложу в Совет.

– Убирайся отсюда.

– Легко ты не отделаешься!

– Вон! – резко произнес Гедон.

Через три дня, когда он упражнялся с мечом в отдаленной части казармы, он никак не мог достичь полной концентрации: из головы не шли мысли о том сне... «Он опять повторился! Никакие техники и блокировки разума не могли его изничтожить! Но это значит... неужели это его собственная память? Но почему он тогда ничего помнит наяву, кроме самих сновидений? Нужно...», – додумать ему не дали: к нему пришел капитан и, с донельзя довольным выражением лица, злорадно зачитал приказ:

– Гедону, члену гильдии Стражей с пятьсот тридцать второго года по новому летосчислению, приказано передать свои полномочия ближайшему офицеру и явиться в Совет не позднее чем через час по получении приказа, для судебного разбирательства по поводу нарушения им приказа, убийства императорской охраны и угроз нижестоящему члену гильдии. Подпись: Верховный Страж, Малаган.

– С огромным удовольствием передал бы полномочия офицеру, но в радиусе ближайших ста километров таковых не наблюдается, так что сдам их Совету. Прощай, курьер. – усмехнувшись, сказал он побагровевшему капитану.

– Да как ты смеешь! – он потянулся за мечом.

Но поздно. Пробормотав что-то вроде: «Стиль... техника... портал...», Гедон исчез в вихрящейся воронке. Через мгновение он стоял перед Цитаделью – крепостью Стражей, где обучались новички, получали задания опытные Стражи и заседал Совет Магистров гильдии. Гедон подошел к массивным воротам. Создавалось впечатление, что внутри не было жизни – он знал, что это ложь, что его давно заметили и держат на прицеле как минимум два мастера энергии и не меньше дюжины лучников. Мельком он подумал, что в мирное время такая концентрация сил в Цитадели не нужна, что они могли бы пригодится в других местах. Вот если бы... хватит! Пора идти на свое самое главное со смерти учителя сражение. Он постучал в ворота. Раздался голос, усиленный тысячекратно:

– Кто ты и что ищешь здесь?

– Я Гедон, Страж, прибыл по приказу Совета.

– Входи же.

Створки распахнулись, и он прошел внутрь. Везде ходили люди: кто-то отрабатывал разные техники, например, в дальнем углу парочка отчаянно пыталась освоить управление формой чакры. Кто-то проводил учебные спарринги. Впрочем, заслуживал внимания лишь бой в самом дальнем углу учебной площадки: там ветеран Темного фронта сражался сразу с пятью учащимися и с легкостью теснил их. Другие просто болтали, занимались своими делами или наблюдали за этим боем, делая ставки. Гедон подумал, что и сам бы с удовольствием понаблюдал за этим зрелищем, а еще лучше – лично принял в нем участие, но его ждали наверху – в центральной башне, возвышающейся над всей Цитаделью. Он вошел туда, прошел бесчисленное количество коридоров, залов, поднялся по крутой лестнице и оказался на верхнем этаже этого сооружения. Постоял минуту, собираясь с мыслями, постучал и, не дожидаясь ответа, дернул двери на себя и вошел.

– Приветствую уважаемый Совет и его председателя, нашего великого Верховного Стража, – сказал он, – Гедон по вашему приказу прибыл.

– Сдайте пожалуйста оружие, пред лицом суда.

– Согласно закону «О Грандмастерах», я имею право быть при оружии даже перед Советом, господин председатель.

– Хорошо. Вы великолепно знаете законы. – насмешливо произнес председатель. – Но вот вопрос, уважаемый правовед, сообразуясь с чем вы вступили в бой, т.е. Зарезали одиннадцать служащих императорской стражи, покинули свой пост, оскорбили своего брата по оружию и не подчинились приказу своего капитана об аресте?

– Сообразуясь со своей моралью и совестью, господин председатель, – бойко ответствовал герой.

– Вот как. И что же с вами нужно сделать за ваши деяния, что вам подсказывает совесть?

– Советует наградить меня и дать мне звание Верховного Стража, господин председатель, – улыбнувшись заявил Гедон.

– Итак, суд уже посовещался заранее, и раз подсудимый не признает вины и разыгрывает комедию из разбирательства, то снисхождения не будет. При...

– Позвольте, господин председатель! Я имею право на предварительную речь в свою защиту.

– А вам есть, что сказать?

– Безусловно, господин председатель!

– Говорите, и хватит этого «господин председатель».

– Конечно, господин председатель... ой! Простите, господин председатель. Черт! Извиняюсь, больше не повторится, господ...

– Хватит!! Здесь Суд, а не балаган, – покраснев от ярости привстал Малаган, а именно он был председателем этого судилища.

– Что ж, я приступаю. Все здесь меня знают...

– Это к делу не относится, – прервал его председатель.

– Прошу прощения, Малаган, но даже ты не имеешь право прерывать оправдательную речь грандмастера.

– Отлично, – он как-то сразу успокоился и уселся поудобнее в ожидании, – говори.

Он подумал про себя: «Скоро твоей гордости придет конец. Суд подстроен. Что бы ты не сказал, решение не изменится. Даже те, кто на твоей стороне, вынуждены будут его поддержать, иначе им не поздоровится. Эх, Гедон, Гедон. Ты так наивен, несмотря на свои сто тридцать лет. Основа правления – это сила и страх, а не преданность и дружба. И сейчас ты в этом убедишься». Гедон прервал его размышления, продолжив, а вернее, начав речь заново:

– Все здесь меня знают. С кем-то я воевал бок-о-бок на Темном фронте, кого-то привел сюда, в этот Совет, кто-то учил меня, а кому-то я спас жизнь. Все знают, что я ни разу не подставил честь гильдии под удар. Ни разу не предал братьев по оружию и никогда ни перед кем не отступал.

Тут он остановился и оглядел Совет. Он состоял из семи человек, считая председателя. Это были разные люди: Паркс, бывший вор, ныне распорядитель кладовых, Ги де Луан, рыцарь из императорской гвардии, ставший стражем еще при основателе гильдии, Алисс, монах из ордена Алквинириан, ушедший с пути исцеления на путь защиты слабых при помощи оружия после уничтожения его храма, Бордуа, бывший учитель фехтования, невысоко продвинувшийся по карьерной лестнице: сейчас он занимал ту же должность, Размир, бывший маг, сейчас занимающийся обучением членов гильдии управлению энергией, Бут, варвар с северных рубежей Империи, попавший в Совет за свое удивительное чувство справедливости и, наконец, Малаган, ученик и преемник прежнего, всеми любимого главы гильдии, Мальрика. Кто-то из них, как, тот же Малаган, с откровенным удовольствием взирал на эту пародию на суд, кто-то, как Паркс, с ненавистью смотрел на Гедона, но были и те, кто смотреть стыдился: Алисс, которому Гедон неоднократно спасал жизнь, Размир, который учил Гедона техникам управления природой чакры, и Бут, глубоко уважавший Гедона как воина и мастера. Но как бы то ни было, никто не произнес ни слова. Гедон оглядел их, и продолжил:

– Я – верен идеалам гильдии, но, сдается мне, с той поры, как умер Мальрик, мы несколько превратно стали толковать наши обязанности. С каких пор мы занимаемся политическими интригами? Когда наши обязанности по защите людей стали ограничиваться охраной Барьера? С тех пор, как мы ушли с Темного фронта, его продвижение ускорилось в два раза. На улицах городов творится беззаконие. А что делаем мы? Сидим у Барьера? Да, я убил тех стражников, но они уже не были людьми. Да, я угрожал своему, с позволения сказать, брату, но он не был Стражем в полном смысле этого слова. Если вы хотите наказать меня за верность установлениям, заложенным основателем гильдии и поддерживаемым всеми Верховными Стражами после него, кроме Малагана, – воля ваша. Но прошу заметить: вы лишитесь сильного бойца, а можете приобрести очень опасного врага.

– Суд принял решение. Ваша речь доказала уже сказанное: вы не раскаиваетесь, а толкуете о архаичных традициях гильдии. За ваше неповиновение суд приговаривает вас к лишению всех званий, наград и положения в гильдии, низводя до обычного рядового новичка со званием «ученик».

– Я объявляю себя Странствующим Стражем, в таком случае.

Раз другого выхода нет, подумал он, тогда уйду на свободу, буду делать что хочу и раз в двадцать или тридцать лет захаживать в гильдию.

– Этот архаический обычай был упразднен сразу после твоего ухода из Совета, – усмехнувшись, сказал Малаган, – у тебя нет выбора.

– Выбор есть всегда. Я не хотел в это верить, но гильдия прогнила насквозь. Мне не нужно ни звание Стража, ни этот меч. Я ухожу.

С этими словами он переместился, сделав, видимо, из-за гнева и боли, охвативших его, типичную ошибку новичка в создании портала: не задал точки выхода. В итоге он оказался на полуострове из его сна, где догнивали доски причала. Он огляделся: рядом стоял огромный камень. Гедон задумчиво оглядел его и с силой вогнал свой меч в него, не заметив, как по Барьеру, рядом с ним, пошла рябь. Затем произнес технику запечатывания, чтобы никто не мог вынуть меч, пока он жив, отвернулся, создал портал и вошел в него. Больше Стража никто не видел. Через пятьдесят лет его объявили погибшим и перестали искать. Он просто исчез.

⇐ Предыдущая 123 4 5 6 7 8 9 10 Следующая ⇒