![]()
|
|||||||
ГЛАВА 3: РУБИГЛАВА 3: РУБИ Стащить свою книгу обратно оказалось невероятно легкой задачей. Эллиот разглядывает карту, когда я подхожу к нему и выдергиваю «Остров сокровищ» у него из рук. Он хмурит брови. - Я видел стихотворение. Ты же знаешь, что это, верно? - Конечно, я знаю, что это, - фыркаю я. Но мне плохо дается общение. Раньше я всегда общалась с Сейди, а она уже со всеми остальными. Теперь же у меня в голове вертятся слова, которые хотят очутиться у меня на языке. Вот только мои слова грубые, не такие красивые и ладные, какими перебрасывалась Сейди. Но об этом у меня вообще нет необходимости говорить. Мне нужно превратить стихотворение в инструкцию, а мили пустой темноты в сокрытое место для потерянного сокровища. Я блуждаю около витрин, где выставлены единственные объекты, которые выплюнула та, скупая на дары, яма, с тех пор, как она была обнаружена в 1845 году. Стекло запотевает от моего дыхания, пока я читаю о монете, найденной в 1943 году. Это совсем не идеальный круг из шоколадных монеток в сувенирном магазине музея. Вряд ли это ещё круг. Правая сторона прямая и тоньше других. Это серебро, я знаю это, потому что все знают об этой монете, но она - тускло-серая, не блестящая, как монета в 10 центов.
Эллиот сдвигает меня в сторону, опускается на пол и вставляет в замок пару скрепок для бумаг. - Знаешь, кто это написал? Ты расшифровала его? Я нажимаю на пластиковую ручку. - Нет. Я надеялась, что он поймёт намёк и закроет тему, но кормить Эллиота информацией - это словно кидать хлеб чайке. Одного куска никогда не достаточно. Кроме того, это не просто информация. Дорис говорит, что первым словом, которое произнёс Эллиот, было «сокровище», также как и его отец и дед, и, возможно, каждый их предок из рода Торн. Звук открывшегося замка и дрожь стеклянной двери на металлической балке спасли меня от ответа. Я снимаю монету с подставки, тяжёлый металл охлаждает мою ладонь, пока я рассматриваю её. На поверхности выгравирован истёртый герб, с буквами P и S справа и цифрой 8 слева. - Одна из восьми. Хоть Эллиот и не был местным сотрудником, он долгое время ошивался около музея, с тех пор, как умер Бишоп Роллинс и вместе с ним ушла возможность другой охоты. Он знает экспозицию музея так, будто бы ему платят за это зарплату. - Где другие семь? Эллиот вздыхает, и это звучит как предшествие некой жестокости. - Это не часть подарочного набора. Составными частями восьмёрки были испанские доллары, чеканившиеся в XVII веке. Они были, фактически, мировой валютой последние восемнадцать сотен лет. - Они могут быть частью сокровища? Хотя не очень-то и похожи, это уж точно. Эллиот пожимает плечами. - Может быть. А может, они принадлежали первому охотнику за сокровищем. Я переворачиваю монету, чтобы найти год выпуска. 1677. - Нам не надо надевать белые перчатки или что-нибудь такое? - Я бунтарь, Руби. В свою защиту, я изо всех сил пытаюсь не смеяться. Он хмурится, затем хватает монету из моей ладони и возвращает её в коробку. - Хочешь увидеть что-то крутое? Он прислоняется к витрине, показывая на огромный нож. Я пожимаю плечами. Эллиот протискивается рядом со мной, вытаскивает для меня ручку ножа. Проводит пальцем по завитым буквам, вырезанным на ручке. - Видишь эти слова? Они на голландском. Знаешь, что они значат? - Голландец потерял нож на острове Серых Волков? Его взгляд встречается с моим, прежде чем вернуться к замысловатой резьбе. - Это значит, что этот нож мог принадлежать Михаэлю Андрисзону, голландскому пирату, который плавал в Новую Англию в конце XVII века. - И это может быть его сокровищем, - отвечаю я. - Возможно. Эллиот вращает нож в руке с лёгкостью того, кто привык обращаться с острыми предметами. Если бы я не пошла за ним на лекцию в тот день в прошлом году, я могла бы представить его вертящим кинжал в руке, прежде чем приставить острый металл к чьему-то горлу. Вместо этого я представляю его, практикующегося с пластиковыми ножами перед зеркалом в своей комнате. - Раньше я думал, что рыцари ордена Тамплиеров закопали там Ковчег Завета. Это казалось самой крутой идеей. - Круче безграничного знания? Эллиот снова ухмыляется. - Думаю, у меня уже есть безграничное знание... Я закатываю глаза, и он смеется. - Ладно, да, это было бы круто. Но Ковчег Завета, по крайней мере, находится в категории возможного. Но даже это выглядит неправдоподобно. Я вздыхаю. Не могу сдержаться. - Всё это кажется неправдоподобным. Он вопросительно вглядывается в моё лицо. - Ты охотишься за сокровищем, в которое не веришь? - Да, - я думаю о книге в моих руках и 18 строфах, тянущих меня на дно, - нет. Я уже не знаю. - Оно существует. Его слова звучат и как предложение, и как угроза. Я отодвигаюсь от витрины с древними находками, подальше от Эллиота и любопытства, проступающего во всех чертах его лица. Я вглядываюсь в миниатюрный макет Острова Серых Волков, стоящий на постаменте в центре круглой комнаты. Ставлю мизинец на провал в земле. Он прикусывает губу рядом с серебряным колечком. - Дай мне взглянуть на карту. Делиться эти кажется неправильным. Сейчас эти поиски - дело между мной и Сейди, удерживаемыми хрупкой нитью, что соединяет жизнь и смерть. Если я открою книгу, если позволю Эллиоту заглянуть, это знание сделает его частью этого. И всё же, я подхожу к витрине. Я думаю о Сейди в тот тёплый летний день, когда воздух пах туберозой и морской солью, когда были только я, она и обещание. Затем думаю об обсуждении сокровища, которое вышло не столь ужасным, как я себе представляла. Странно, как человек может так ненавидеть одиночество и в то же время стремиться к нему. Мои пальцы дрожат, когда я нахожу стихотворение и двигаю книгу по футляру из стекла. Глаза Эллиота пожирают слова. Закончив читать, он смотрит на меня. Смотрит сквозь меня, размышляя об острове или глубокой яме. - Мы собираемся найти сокровище. Его губы складываются в искреннюю усмешку, но я не присоединяюсь к нему. - Нет. Нет, нет, нет. Никаких «мы», Эллиот Торн. Есть я - девушка, которая найдёт сокровище для своей сестры. И есть ты - волонтер исторического общества Уайлдвелла и музея, который расскажет мне всё, что он знает об Острове Серых Волков. - Я не работаю тут волонтёром. Стихотворение, должно быть, смутило разум Эллиота, потому что у его лица столь ошеломлённый вид, будто бы он пробрался сквозь портал и обнаружил, что все говорят на другом языке или ходят по потолку. - То есть, ты ничего не знаешь об острове? Я знаю, что это не так. Есть люди, которые знают по чуть-чуть о многом. Эллиот знает многое о многом. Эллиот облокачивается на витрину. Его ботинки отбивают жёсткий ритм по деревянному покрытию. - Нельзя просто так использовать меня ради моих мозгов. Я хочу сказать ему, что люди всё время используют других людей и лучше, если используют твои мозги, а не что-то другое, но я лишь приподнимаю бровь и жду. - У меня есть потребности, Руби. - Ты не можешь просто использовать меня ради моего тела. Челюсти Эллиота разжимаются, и, хотя он всё ещё кажется суровым, я могу понять, что он борется с улыбкой. - Забудь о своем теле. Я хочу поучаствовать в охоте. - Нет, это то, что я должна сделать сама. Но я поделюсь с тобой сокровищем. Это невероятно великодушно с моей стороны, особенно потому, что мне предстоит тяжёлый переход через остров. Но Сейди никогда не говорила, что я должна хранить сокровище, лишь только то, чтобы я нашла его. Эллиот дёргает себя за волосы. - Какой, к чёрту, смысл в сокровище, которое не нужно искать? Я захлопываю «Остров сокровищ» и кладу его обратно в сумку. - Ещё увидимся, Эллиот. Я поворачиваюсь к двери, но он отдёргивает меня. Лицо Эллиота неподвижно, словно камень, но кадык выдаёт его нервозность. Он бьётся и бьётся около горла, прежде чем Эллиот заговаривает. - Стихотворение... тебе понадобится моя помощь, чтобы его расшифровать, - говорит он, имея в виду нечто намного большее. Эллиот прекрасно обращается со словами. Пирсинг, татуировки и новый гардероб этого не изменят. Миссис Торн - лингвист. Я не совсем уверена, что это значит, но я знаю, что Бишоп Роллинс нанял её, чтобы перевести странные символы, покрывавшие северный Звёздный Камень. И более того, я помню, каким был Эллиот - всезнайкой, который готов устроить войну из-за неправильного использования слов или болтающего об этимологии термина, который ты вообще не знаешь. И если кто и мог бы расшифровать карту в стихотворении, это был бы парень, владеющий своими знаниями, как боевым топором. Но он же Торн. - Ты захочешь делать всё по-своему и самостоятельно, и через несколько дней это будет полностью твоя экспедиция, а не моя. - Пожалуйста, - просит он охрипшим от желания голосом. Мне знакомо это чувство, оно со мной с тех пор, как я нашла вчера книгу. Иногда мне кажется, что я чувствую ногами прохладную воду, текущую в дыре на глубине в пятьдесят футов, жёсткие удары по щекам дикого ветра, атакующего Остров Серых Волков, но не трогающего Уайлдвелл. И я говорю единственное, что могу сказать. Я говорю: «Да».
|
|||||||
|