Глава 1. 2 мая 1998 года

Стр 1 из 6Следующая ⇒

Название: Фантом

Автор: Sophie Cassedy

Бета: чёрная_кошка

Гамма: Cултана

Пейринг: СС/ГГ

Жанр: Драма /Приключения /Любовный роман

Рейтинг: R

Дисклаймер: Все права у Дж. Роулинг

Саммари: Каково, проснувшись однажды утром, обнаружить, что из мира исчезли все воспоминания о твоём любимом? Пропали все фотографии, упоминания и записи о нём, и складывается впечатление, что он, герой войны, никогда не рождался. Все его деяния приписываются иным людям, а тебе остаётся только верить, что однажды он вернётся в твою жизнь. События происходят через шесть лет после окончания Войны. Это не AU, возможно в некоторой степени OOC (игнорируется эпилог и смерть Северуса Снейпа)

Предупреждения: ООС

Размер: миди

Статус: закончен

Глава 1

Всё началось в то утро, когда я открыла глаза и не нашла рядом своего мужа. Он исчез. Не только из кровати, но и из нашего дома. В шкафах не отыскалось ни одной мужской мантии, рубашки или брюк. Пропал альбом с фотографиями, точнее сами фотографии с его изображением, альбом же лежал на привычном месте. Нигде не наблюдалось никаких признаков его существования.

Я беспорядочно металась по этажам, заглядывая на чердак, в лабораторию в подвале, во все спальни и комнаты для гостей. Пусто. Его письменный стол оказался наполнен моими бумагами, книгами, письмами, научными работами и прочей макулатурой. Я бы не удивилась так сильно, если бы не знала, что мой муж - педантичный аккуратист. Если, не дай Боже, на его персональном столе появлялись мои бумаги, то сразу же начинался скандал и нравоучения. Каким образом половина моего имущества перекочевала в его кабинет, я понять не могла. Если человек вас бросает, уходит из дома, он не станет наводить порядок в ваших вещах, чтобы потом надменно хлопнуть дверью. Тем более, мой благоверный уж наверняка бы попрощался.

Вечером у нас вышла ссора. В силу наших непростых характеров, мы не любим уступать друг другу, очень редко идя на компромиссы. Каждый делает по-своему, пытаясь доказать, что именно его решение было верным. Но, чаще всего, наши мнения по жизненно важным вопросам сходятся, и, если становится скучно, то мы ограничиваемся обычными спорами. Вот и вчера мы решили “развлечь” себя остроумной дискуссией. Всё закончилось тем, что я, хлопнув дверью, ушла спать, а он отправился в лабораторию. Как он там успокаивался, я не имею ни малейшего понятия. Но что-то подсказывает мне, что наукой мужчины в таком состоянии заниматься неспособны.

Если кому-то рассказать о предмете нашего спора, то нас просто засмеют. Всё началось несколько недель назад, когда я узнала, что беременна. Само собой, для нас обоих это - огромная радость. Однако, с появлением ребёнка в семье, многое в привычном укладе жизни нужно менять. Например, мне бы не хотелось растить малыша здесь, в Лондоне. Как только доктор сообщил о моём деликатном положении, я моментально нарисовала в воображении картину, где маленькая девочка, трёх лет, с густой копной каштановых волос и угольно-чёрными глазами заразительно смеётся, гоняя садовых гномов в очаровательном загородном парке. Ярко-зелёная трава, большие клумбы с пёстрыми цветами, высокие деревья, между которых петляет каменная дорожка. Ну, не сказка ли? Свежий деревенский воздух, птички поют, рыбки в пруду плещутся - идеальная атмосфера, чтобы воспитывать детей. Но мой муж оказался категорически против переезда. Ему, видите ли, неудобно заниматься наукой так далеко от Лондона. И вообще, он уверен, что вся эта чушь со свежим козьим молоком, домашними яйцами и собственным огородом ребёнку совершенно не нужна. Главное - это крепкая мужская рука, компетентность родителей, и, разумеется, структурированное воспитание. Где он начитался такой ереси, я и по сей день не знаю. Моя теория о том, что детям гораздо важнее получать родительскую любовь и внимание, была высмеяна в самой низкой циничной манере и дополнена несколькими саркастическими эпитетами в мой адрес. Слово за слово, и мы уже кипели от злости, называя друг друга исключительно на “Вы”. Переходить на крик – удел необразованных простаков, мы же себя причисляем к элитной интеллигенции.

В любом случае, эта ссора не оправдывала его внезапного исчезновения. Да и мы уже не в том возрасте, чтобы уходить из дома из-за таких глупостей. Учитывая, что мой муж старше меня на девятнадцать лет, было бы странно ожидать от него столь ребяческого поведения. Конечно, милейшим человеком его назвать язык не повернётся, но благоразумие и сдержанность всегда были отличительными чертами его характера. Словом, я терялась в догадках. Ещё больше озадачил меня тот факт, что наша сова отказалась нести ему мою записку. Решив, что он просто заколдовал Берли на этот случай, я отправилась к ближайшему волшебному отделению почты, но и там все совы глядели на меня, словно на умалишённую. Они громко ухали, хлопали крыльями, легонько щипая меня за руки, но так и не сдвинулись с места. Мне стало так обидно, что я с трудом сдержала слёзы и аппарировала на площадь Гриммо. «Видимо, придётся разыскивать супруга собственными силами», - подумала я и решила посетить для начала Поттеров. Дверь открыл Кричер:

- Кричер рад снова видеть вас, госпожа, - поклонился старый эльф.

- Доброе утро, Кричер, - улыбнулась я, - как ты поживаешь? Как твоя спина?

- Зелье, что вы дали мне, помогло старому Кричеру, госпожа, - снова поклонился домовик.

- Я очень рада. Скажи, а Гарри или Джинни дома?

- Нет, госпожа, их нет.

- Они в Норе? – предположила я.

- Нет, госпожа, хозяин взял отпуск и вместе с хозяйкой отправился в Южную Америку. Кричер присматривает за домом.

- Гарри в Южной Америке?! – воскликнула я чуть громче, чем позволял гостевой этикет. – Какого дракла его туда потянуло?

- Боюсь, Кричер не знает ответа на ваш вопрос, госпожа, - Кричер опустил свои острые уши, снова кланяясь мне. Я поспешила его утешить:

- Ничего страшного, Кричер, это просто мысли вслух, - я уже повернулась к выходу, но внезапная вспышка надежды заставила меня задать ещё один вопрос:

- Кричер, а ты один дома? Я имею в виду, не заходил ли к Гарри кто-нибудь за последние сутки?

- Нет, госпожа, после отбытия хозяина, вы – первая гостья.

- Ясно. Спасибо, Кричер. Если тебе что-то понадобится, ты в любое время можешь обращаться ко мне. До свидания.

- До свидания, госпожа.

Я спустилась с каменного крыльца, и, зябко поёжившись, подняла высокий воротник зимней мантии. Неудивительно, что Гарри и Джинни махнули в другую часть света, подальше от затянувшейся зимы. Этот постоянный дождь, вперемешку со снегом, лужи, каша из грязи, ледяной ветер и полное отсутствие солнца вгоняли в депрессивное состояние даже меня.

Признаться, впервые за долгое время, я была на грани отчаяния. Чтобы не стоять на улице, пытаясь придумать выход из сложившейся ситуации, я зашла в ближайшее маггловское кафе, и заказала себе чашку чая. Надеяться на то, что кофе в этой забегаловке окажется приличным, не приходилось. Монотонно помешивая сахар в чашке, я раздумывала, куда мог пойти мой муж. По большому счёту, кроме меня у него никого нет. Все его, так называемые, в прошлом друзья, теперь сидят в Азкабане, либо мертвы. Гарри, а тем более Рона, тоже нельзя приписать к числу его “верных друзей”, с которыми и в огонь, и в воду, как говорится. И всё же, из всех возможных людей на планете, он мог отправиться только к Поттерам. Не думаю, что он стал бы нарушать их уединение где-то под далёким солнцем, ради того, чтобы скрыться от меня, и всё же, надо было с чего-то начинать.

Из туалета кафешки я аппарировала домой, предварительно оставив на столе деньги за отвратительное пойло, которое так и не решилась попробовать, и чаевые нерадивой официантке. Не хотелось ждать ещё полчаса, пока она принесёт сдачу с маггловской “десятки”. Скинув мантию, я тут же отправила Патронуса Гарри, с вопросом, может ли он сейчас со мной встретится. В течение получаса пришёл ответ, что может. А так же подробные координаты места, куда я должна аппарировать.

Бестактность своего поступка я осознала лишь тогда, когда Гарри встретил меня в халате, у дверей своего гостиничного номера. Часы в аппарационном холле показывали шесть утра. И как я могла забыть о разнице во времени?

- Рад тебя видеть, Гермиона, - Гарри ничем не выдал, что недоволен столь ранней гостьей.

- Гарри, мне так стыдно! – сразу же принялась за извинения я. – У меня совершенно вылетело из головы, что у вас тут раннее утро. Прости, пожалуйста, что разбудила.

- Ничего страшного, - усмехнулся он, - мы с Джинни ходили встречать рассвет. Она хотела полюбоваться на, освещённые первыми лучами солнца, волны. Ну, и всё такое прочее.

Я не стала уточнять, что он имел в виду под “всем таким прочим”, и сразу перешла к делу, чтобы поскорее оставить молодую пару в покое. Кажется, после окончания той злополучной войны, это был первый раз, когда им удалось по-настоящему уединиться вдалеке от всего магического мира. Я вошла в их номер, всё ещё смущённая столь ранним визитом.

- Джинни в душе, - пояснил Гарри, жестом предлагая пройти мне на чудесный балкон, освещённый ярким бразильским солнцем. Здесь стоял очаровательный плетёный столик, и вокруг него расположились такие же стулья, с мягкими подушечками. Я вдруг почувствовала, как нелепо, должно быть, смотрюсь в своём вязаном свитере и толстых штанах на фоне этих тропических пальм.

- У вас тут очень мило, - приличия ради заметила я, оглядывая роскошный, не лишённый вкуса, номер.

- Спасибо, - усмехнулся Гарри, закидывая ногу на ногу, - пожалуй, я могу позволить себе и своей жене приличный отдых.

- Как Джинни?

- Прекрасно! Радуется, что мы, наконец, выбрались из всей этой рутины. Министерство скоро окончательно сядет мне на шею.

Я кивнула, отлично понимая Гарри. После Финальной Битвы он только и делает, что работает. Сначала он с энтузиазмом взялся отлавливать оставшихся Пожирателей Смерти, затем Министерство предложило ему экстерном сдать экзамены за седьмой курс школы и воплотить мечту в жизнь. Гарри три года отучился в Государственной Академии Авроров, и теперь возглавляет отдел в Министерстве. С его приходом, в аврорате, как и во всём правительстве, многое поменялось. Гарри удалось за три года систематизировать работу старших и младших министров и их заместителей. Он предложил новую программу политики, которую в народе называют “Реабилитацией Поттера”. Власть стала жёстче и компетентнее, что не могло не радовать. После царившего военного хаоса в стране, были необходимы кардинальные изменения.

- Это хорошо, что вы нашли время отдохнуть.

- Гермиона, что случилось?

- С чего ты взял, что что-то случилось? – задала я совершенно глупый, по всем параметрам, вопрос.

Гарри даже не удостоил меня ответом, лишь красноречиво усмехнулся, всем своим видом показывая, что ждёт объяснений. Я, на всякий случай, обречённо вздохнула и закатила глаза. Ладно, в самом деле, зачем я буду отнимать у человека время?

- Я, признаться, не знаю, почему решила обратиться именно к тебе, - начала я издалека, - но мой муж куда-то пропал, и я подумала…

- Постой-ка, - перебил Гарри, выпрямляясь в кресле, - я не расслышал, или ты сказала слово “муж”?

- Ну, да, - немного смущённо пролепетала я, - Северус Снейп, мой муж.

- Кто? – Гарри расширил глаза от удивления, словно слышал это имя впервые.

- Гарри, это не смешно! Если ты прячешь его… - я не закончила фразу, потому как это действительно было смешно: Северус Снейп прячется от жены у Гарри Поттера! Обхохочешься!

- Гермиона, может, тебе принести воды? Сока? Или чего покрепче? – я восприняла это предложение за вежливость, а не попытку привести меня в чувства.

- Нет, спасибо. Гарри, прошу тебя, если ты что-то знаешь, скажи! Мы вчера немного повздорили, а сегодня утром я проснулась, а он уже исчез. Не только он, но и все его вещи пропали, словно их никогда и не было.

- Гермиона, - я отвернулась от пристальных глаз изумрудного цвета, - если это какая-то шутка, то уж прости, я не в состоянии оценить юмор.

- Что ты плетёшь? – тут же взъелась я. – Какая шутка? Мы женаты уже почти два года! Ты был свидетелем на нашей свадьбе!

С минуту мы, молча, измеряли друг друга взглядами. Наконец, Гарри заговорил спокойным, рассудительным тоном:

- Гермиона, но ты ведь не замужем! И никогда не была. Я даже думал познакомить тебя с одним человеком - очень умный парень, но Джинни запретила мне лезть в твою личную жизнь.

- И правильно сделала, – тут же ощетинилась я, не веря своим ушам. Гарри собирался свести меня с каким-то надутым павлином из Министерства! И это при живом-то муже!

- Прости, я действительно не должен этого делать, - искренне извинился Гарри.

И о чём мы говорим?!

- Гарри! - прикрикнула я, начиная выходить из себя, - что с тобой творится? Конечно, у вас с Северусом всегда были неоднозначные отношения, но ты не мог забыть, что он мой муж!

- Гермиона, - он сделал акцент на моём имени, - я повторяю ещё раз: я никогда не был на твоей свадьбе, а если ты и вышла замуж, то сделала это в моё отсутствие. И твой муж, как ты его назвала? Северус Снелл? Так вот, я впервые слышу такое имя.

- Снейп, - поправила я, - Северус Снейп. Гарри, а ты не заболел случайно? Может, подхватил какую-нибудь южно-американскую лихорадку, и тебе напрочь отшибло мозги? Если нет, то прекращай валять дурака! Меня это уже начинает злить! Я всё утро на нервах провела, когда не нашла его дома! А в моём положении нервничать просто противопоказано.

Гарри не стал уточнять, в каком именно положении я оказалось, потому как не на шутку забеспокоился.

- Уж не знаю, кто из нас болен, - ответил он. – Но вывод очевиден: тебе срочно нужен мужчина.

- У меня уже есть мужчина! – я стукнула кулаком по столу. – И я люблю его, к твоему сведению, хоть ты никогда не мог в это поверить до конца!

- И сейчас не могу, - на миг мне показалось, что Гарри перестал меня разыгрывать, но он добавил очередную невразумительную фразу:

- А кто этот Северус? Он твой новый издатель?

Я закрыла руками лицо, чувствуя, как силы покидают меня. А вместе с ними и последние капли терпения. Если Гарри уже не может вспомнить, кто такой Северус Снейп, то его срочно нужно госпитализировать! К счастью, в этот момент из ванной комнаты вышла Джинни в легкомысленном сарафанчике ярко-зелёного цвета. Её волосы были собраны в конский хвост, и вся она просто - таки светилась от счастья.

- Гермиона, как я тебе рада! – она поцеловала меня в щёку, и устроилась на коленях у мужа. – Гарри говорил мне, что ты прислала Патронуса. Как у тебя дела?

- Гермиона вышла замуж, - ответил за меня Гарри, и Джинни расплылась в широченной улыбке.

- Правда? О, Мерлин, почему же ты нам не сказала? Мы бы обязательно приехали, всё-таки твоя свадьба!

- Это было очень тихое домашнее торжество, - ехидно сказал Гарри, я же ошарашено переводила взгляд с одного лица на другое.

- Вы что, издеваетесь? – мой голос прозвучал так, что Джинни мгновенно стала серьёзной.

- Гарри? – она вопросительно посмотрела на своего супруга, но тот лишь пожал плечами.

- Джинни, - я старалась не выдать дрожь в голосе, - ты ведь не могла забыть, что я уже два года, как замужем. Ты лично помогала мне выбрать платье! Ты всё удивлялась, что общего нашлось между мной и Северусом. Я тебе первой сказала о нашем романе. Ты тогда думала, что я встречаюсь со своим редактором.

Я ожидала, что девушка улыбнётся и скажет, мол, конечно, помню, и с моей стороны было крайне наивно полагать, что тебя заинтересует этот идиот, твой редактор, но она, молча, смотрела на меня во все глаза.

- Может, тебе принести выпить? – скопировала она попытку Гарри наладить мой контакт с моими же мозгами. Действительно, муж и жена – одна сатана!

Я почувствовала, что руки начинаются трястись. Несмотря на тридцатиградусную жару в Рио-де-Жанейро, меня пробрал озноб. Не думаю, что, при таком состоянии человека, Гарри или Джинни стали бы над ним подшучивать. В их глазах читалось искреннее беспокойство, и, к тому же, некая снисходительность. Помнится, именно таким взглядом я удостоила незабвенного Гилдероя Локхарта в больнице Святого Мунго на пятом курсе.

- Так вы действительно ничего не помните? И имя Северус Снейп вам совершенно ни о чём не говорит? – севшим голосом спросила я, глядя с мольбой в глаза моим собеседникам.

- Мне очень жаль, Гермиона, но я не знаю такого человека, - как бы извиняясь, покачала головой Джинни.

- Отлично, а кто, тогда, вёл у нас Зельеварение в Хогвартсе?

- Профессор Слизнорт, - тут же ответил Гарри.

- Да, а до него?

- Гермиона, он у нас с первого курса преподавал.

- Ты что, не в своём уме?! – с отчаянием прокричала я, не способная смириться с такой ересью. – Гарри, а помнишь свою книгу, Принца-Полукровку?

- Конечно.

- Она принадлежала Северусу Снейпу.

- Ты же сама мне сказала, что это книга была собственностью Эйлин Принц! – возмутился Гарри.

- Всё верно, а Эйлин Принц – мать Северуса Снейпа!

Гарри и Джинни переглянулись, очевидно, решая, стоит ли отправить меня в больницу Святого Мунго прямо сейчас, или, всё-таки, повременить.

- Гермиона, мне кажется, ты выдумала… - я не дала закончить Гарри фразу, обрушивая на него поток информации, которая была неотъемлемой частью наших жизней:

- Если не существует Северуса, то кто, в таком случае, помог тебе найти меч Годрика Гриффиндора? Кто, рискуя своей жизнью, работал двойным агентом, сообщая всему Ордену Феникса о каждом шаге Вольдеморта и Пожирателей?

- Драко Малфой, - как ни в чём не бывало ответил Гарри, и я чуть не взвыла от возмущения.

- А Дамблдора кто убил?

- Вольдеморт.

- Неужели?!

- Косвенно, но, всё равно, он умер по его милости, - в голосе Гарри звучали нотки холодности, - Дамблдора убило зелье, которое охраняло хоркрукс в пещере.

Я почувствовала, как у меня начинается мигрень. Что это за новости? Как вообще можно забыть Северуса и выдумать такую чушь? Драко Малфой – тайный агент? Да он даже тайно списать контрольную не мог! Тоже мне, мастер конспирации! Я решила, что нужно попробовать вызвать у Гарри более болезненные воспоминания:

- Гарри, а кто рассказал Вольдеморту о пророчестве?

- Откуда я знаю? – искренне удивился он. – У него что, мало шпионов было? Со мной он не делился, кто являлся его осведомителем.

- Да что такое с вами творится? Почему у вас всё с ног на голову встало?!

- Гермиона, - осторожно обратилась ко мне Джинни, - поверь, странно себя ведёшь ты. Я понимаю, что каждой девушке, порой, хочется, чтобы рядом с ней был любящий человек, настоящий герой. Я много раз говорила, что тебе не стоит заниматься одной лишь наукой и написанием книг. Ты красивая молодая волшебница, очень талантливая. На тебя заглядываются многие мужчины, мой брат до сих пор по тебе сохнет.

- Рон? – удивилась я. – Он ведь женат! Неужели Лаванда позволяет ему сохнуть по кому-то, кроме неё самой?

- А он втихаря это делает.

Всё не то! Они отводят тему разговора, а мне нужно выяснить, что случилось. Куда пропал мой муж, и почему ни Гарри, ни Джинни не помнят о нём? Это даже смешно: слышать, что я вообразила себе мужика. Как справедливо заметила Джинни, я не лишена внешней привлекательности, к тому же являюсь прекрасным собеседником. Многие волшебники находят просто очаровательным, что девушка может обсудить с ними и научный прогресс в области Трансфигурации, и нумерологию, и рассказать о преимуществах приготовления зелий на спиртовой основе. Большинство знакомых мне ведьм только и умеют, что подсовывать любовные напитки, хлопать длинными ресницами и жеманно улыбаться. Так что спрос на меня, надо сказать, достаточно большой, как на котлы с нержавеющим покрытием. Но, будь всё в точности до наоборот, я с трудом могла бы представить, что воображаю себе мужа, тем более в лице Северуса! Многие до сих пор не верят, что он добровольно пошёл под венец, а не под действием Империуса.

- Ладно, - сказала я, поднимаясь с места, - оставляю вас наслаждаться летом и друг другом.

- Может, мне аппарировать с тобой? – спросил с беспокойством Гарри.

- Нет-нет, всё в порядке, - я изобразила улыбку, которая, по моему субъективному мнению, должна была их убедить. – Я просто лягу спать, а когда проснусь, всё должно стать на свои места.

Я распрощалась с Поттерами, искренне жалея, что потревожила их, и, наобещав с три короба, будто займусь устройством своей личной жизни, покинула их номер.

Глава 2

Возвращаться домой только ради того, чтобы беспомощно разводить руками и растерянно бродить по комнатам, я не собиралась. Мне нужно было выяснить: только ли память Поттеров повредилась? Первым делом нужно было наведаться к профессору МакГонагалл, поэтому я аппарировала сразу к воротам Хогвартса. Всегда приятно вернуться в это место.

Каждый раз, когда я заглядывала в школу, то обязательно приносила цветы на Монумент в честь погибших в Битве за Хогвартс. До сих пор эти воспоминания болью отдавались в моей душе. Лица людей, которые были моей семьёй, моими близкими друзьями. Те имена, которые неизменно вызывали улыбку и теплоту. Джордж ведь так и не оправился до конца, после потери брата. Я с трудом могу представить, каково ему пришлось, ведь это всё равно, что лишиться половины себя. Джордж Уизли очень сильно изменился. Его лёгкий и непринуждённый юмор превратился в ехидство и сарказм. Он теперь больше напоминает Северуса своим поведением, чем самого себя, и это не может не задевать за живое всех вокруг. Миссис Уизли не раз сетовала, что мечтает снова увидеть в глазах сына тот задорный огонёк, который так отличал близнецов. Всем не хватало “знаменитых шуток Уизли”, и у меня сердце кровью обливается, когда я смотрю в его нахмуренное лицо, тусклые, безразличные глаза и упрямо сжатые челюсти. Джордж, кстати, перестал специализироваться на изготовлении Забастовочных Завтраков и прочих “вредилок”. Постепенно он начал изобретать более серьёзные магические артефакты, и, надо признать, доходы его увечились почти в десять раз. Это Джордж явился инициатором создания Монумента во внутреннем дворике Хогвартса. Он же и спонсировал строительство. Но более всего меня поразило то, что он собственноручно выбивал имя брата на Мемориальной Плите. Я, как дура, проревела тогда всю ночь, Северусу пришлось отпаивать меня Успокаивающими Зельями.

Перед тем, как отправиться к Гарри, я оставила мантию дома, и теперь пришлось обхватить себя руками, чтобы не замёрзнуть. Я решила подойти к Монументу сейчас, а потом сразу отправиться домой из кабинета директора по каминной сети. Я не хотела заболеть и навредить малышу.

Высокая статуя из мрамора величественно возвышалась среди относительно низких деревьев и кустов. Прислонившись спиной друг к другу, каменные изваяния изображали студентов Хогвартса, которые остались, чтобы заглянуть в глаза смерти и драться, рука об руку, со взрослыми волшебниками. Это были образы - смелые, решительные, передающие тот боевой дух, который заполнял наши сердца в ту ночь. Внутри маленького круга, который образовывали хогвартцы, горел Вечный Огонь. Чуть поодаль Памятника, растянулась во всю ширину стены Мемориальная Плита. Здесь были выбиты не только имена тех, кто храбро сражался и погиб в замке, а все жертвы двух войн с Вольдемортом. Большими золотистыми буквами переливалась надпись над списком имён и фамилий:

“Мы никогда не забудем имена тех, кому обязаны свободой и жизнью”.

Я никогда не смогу забыть этих волшебников. Я никогда не смогу забыть их мёртвые тела в Большом Зале, их предсмертные крики и расширенные от ужаса глаза. Как часто я просыпаюсь по ночам с криком! Я снова и снова переживаю ту ночь, вижу своих друзей, разговариваю с Тонкс, с Люпином, Фредом, братьями Криви. А потом наблюдаю, как один за другим, они умирают.

Северус всегда находил нужные слова в такие моменты. Кому, как не ему, знать об ужасах прошлых дней? Я мечтаю, что однажды сумею понять своего мужа. Порой он бывает очень замкнутым, не подпускает к себе, и мне ничего не остаётся, как оставить его наедине со своими мыслями. Но, в целом, он достаточно сильно изменился. Ведь ему теперь не приходится жить в извечном страхе, что Тёмный Лорд раскроет его двойную игру. Никто больше не смотрит на него с недоверием и плохо скрываемым презрением. К тому же, он сумел начать новую жизнь, с чистого пергамента. Не без моей помощи, надо отметить. Возможно, если бы не моё настойчивое вмешательство в его жизнь, мы бы с ним никогда не смогли сблизиться и, тем более, пожениться.

Я в который раз изучала до боли знакомый лист смертников. На глаза навернулись предательские слёзы, когда я остановилась на имени Свободный Эльф Добби. Я обязана ему жизнью. Ремус и Нимфадора Люпин. Они погибли, защищая будущее своего сына. Тедди уже шесть лет. Мы с Гарри и Роном не пропускаем ни одного его Дня Рождения. Всё это слишком несправедливо. Гарри сказал мне однажды, что ребёнку никто не заменит родителей. Ему хорошо известна эта простая истина.

Я наколдовала огромный букет Неувядающих Роз и положила их у Монумента. Здесь всегда лежат цветы, и, я уверена, их никогда не станет меньше. Слишком дорого мы все заплатили за эту Победу.

Я вошла в замок, когда поняла, что окончательно замёрзла. Воспоминания прошедших дней вытеснили из моей головы причину, по которой я прибыла в Хогвартс. Профессор МакГонагалл нашлась в Большом Зале. Как раз время обеда. Она очень обрадовалась мне и радушно предложила составить ей компанию. Очень кстати, я ведь так и не успела позавтракать.

- Как вы, Гермиона, поживаете? До меня доходили слухи, что скоро выйдет ваша новая книга?

- Да, профессор, она как раз находится на стадии редактирования. Шармбатон уже запросил перевод, но я не уверена, что “Теория элементального единства” будет легкодоступна студентам, скорее, это пособие для Академии или Магистратуры.

МакГонагалл скептически повела бровью:

- Действительно, зачем школьников преднамеренно запутывать? Это исключительно профильное направление магии.

Я улыбнулась, с наслаждением отправляя в рот зажаренный кусочек бифштекса и погружаясь в свои мысли. Я написала несколько книг по Заклинаниям и Трансфигурации. Директор высоко оценила мою работу и попросила сделать адаптированный вариант для школьников. Приятно осознавать, что по твоим творениям учится новое поколение волшебников. Тем более, у меня получается легко и доступно доносить до людей простые истины. Я как сейчас помню, с какими проблемами сталкивались мои одноклассники. Будучи от природы сообразительными, они, порой, с трудом могли разобраться в сложных предложениях и замудрённых фразах. Я же объясняла доступно, не забивая молодые умы лишней информацией. Те, кто хочет углублённо изучать определённый предмет, может пойти в библиотеку и заниматься дополнительно.

Но мне слишком скучно переиздавать учебники, которые я знаю наизусть. Гораздо интереснее заниматься наукой в своё удовольствие, проводить различные магические эксперименты, а потом записывать исследования и делиться ими с людьми. Это и была основная часть моей работы. Признаться, Гарри с завидной регулярностью просит меня бросить это дело и пойти работать к нему в отдел. Я с большим уважением отношусь к работе авроров, они, можно сказать, первыми становятся защищать нас от любой опасности. Порой, я помогаю Гарри советами, если он оказывается в трудной ситуации. Эта привычка у него осталась ещё со школьных времён. Я не могу отказать ему в таком деле, но вот стать аврором меня пока не слишком тянет. Их работа сопряжена с риском оказаться заколдованным и искалеченным. А я слишком ценю нашу, относительно спокойную и размеренную, семейную жизнь.

- Как в школе дела? – спросила я.

- Всё как обычно, мисс Грейнджер. Как всегда, межфакультетские трения, квиддич, новые школьные знаменитости и любимчики. Дети есть дети.

Я улыбнулась её скрытому намёку на наше бурное детство. Но больше меня задело, что МакГонагалл обратилась ко мне “мисс”. Это давало основание полагать, что она тоже забыла о моём семейном положении. Я пока не отважилась спрашивать прямо – хватит того, что Гарри и Джинни считают меня сумасшедшей.

- Мне так не хватает Хогвартса! – призналась я. – Очень часто бывает, что меня непреодолимо тянет вернуться сюда, побродить по зачарованным коридорам замка, находить новые места, комнаты. Он всегда живёт своей жизнью, меняется, растёт.

- Могу я предложить вам место преподавателя? – совершенно серьёзно спросила МакГонагалл, приятно польстив моему самолюбию.

- Профессор МакГонагалл, для меня это была бы большая честь, и, возможно, я однажды с превеликим удовольствием приму ваше предложение, но сейчас мне нужно отыскать одного волшебника.

- Какого? – тут же заинтересовала она. – Я могу вам чем-то помочь?

- Да, я на это надеюсь. Я и пришла к вам за помощью, потому как нахожусь уже на грани отчаяния. Вы помните человека по имени Северус Снейп?

- Северус Снейп? – лоб директора нахмурился, выдавая новые морщинки. – Боюсь, что нет. Но, если он учился в Хогвартсе, мы можем поискать его в архивах.

Я тут же приободрилась. Во-первых, одно упоминание о пыльных и выцветших бумажках заставляли моё сердце биться быстрее. Копание в старине - это то, чем я могу заниматься до скончания веков. А, во-вторых, архив – это сборник документов. Самое логичное в моей ситуации - начать поиски именно с него.

Покончив с обедом, мы с МакГонагалл спустились в подземелье. Я остановилась у кабинета, который много лет принадлежал моему мужу. Сколько же меня связывает с этим местом! Я каждый раз тряслась как осиновый лист, когда входила в эти двери. Я никогда не могла спокойно выносить взгляд его пристальных глаз. Когда он смотрел на меня, мне казалось, что все мои мысли выстраиваются в рядок, и он читает их, как настольную книгу. А стоило мне снова начать цитировать учебник, как его губы складывались в язвительную ухмылку, и с них обязательно срывалась очередная колкость:

“Вы просто невыносимая всезнайка, мисс Грейнджер”, - сейчас я бы всё отдала, лишь бы услышать подобную фразу.

- Профессор Слизнорт всё ещё преподаёт? – поинтересовалась я.

- А как же! – хмыкнула МакГонагалл. – Как всегда, развернул бурную деятельность. Окружает себя любимчиками, которые не упускают случая отблагодарить учителя коробочкой “Шоколадных котелков”. Хотите поздороваться?

- Я не захватила с собой “Котелков”, - улыбнулась я. – Тем более, у меня действительно очень важное дело.

Мы вошли в огромное, по своим размерам, помещение, до самого потолка заставленное массивными шкафами. МакГонагалл накинула на плечи рабочую робу и протянула одну мне, прежде чем мы успели затеряться среди многовековой пыли. Кое-где виднелись свежие отпечатки рук и следы на полу. Ничего не изменилось! Филч по-прежнему заставляет студентов заниматься ненужной работой в качестве наказания. Помнится, Гарри не один час провёл здесь за переписыванием различных карточек с перечнем штрафов и взысканий, наложенных на студентов. Я же здесь появлялась лишь по своей воле.

- Как, вы сказали, зовут того волшебника? – спросила МакГонагалл.

- Северус Снейп.

- Снейп, - повторила она, остановившись у шкафов, помеченных буквой “С”. – Снебби, Снегхорд, Снеддлтон, Снезард, Снейлер, Снеймус, Снейтер… Боюсь, что тут нет такой фамилии.

Я лично исследовала всю полку, но нужного мне архива не нашлось.

- Профессор, а досье ученика могло просто попасть не в тот шкаф, или стоять, скажем, в букве “П”, а не “С”.

- Вполне возможно, Гермиона, но вы видите, что слой пыли тут нетронутый. Вряд ли кто-то за последние пятьдесят лет приближался к этому стеллажу.

Я поджала губы, размышляя, куда мог запропаститься документ. Возможно, он действительно стоит не там, где нужно. Я достала палочку и произнесла:

- Акцио, Досье Северуса Снейпа!

Никакой реакции. Может, в архиве невозможно пользоваться Чарами Призыва? Я решила попробовать ещё раз.

- Акцио, Досье Гермионы Грейнджер!

Через несколько мгновений я уже держала в руках пергамент с перечнем всех полученных мною баллов для факультета, всех отнятых (их едва ли набралось пятнадцать за шесть лет учёбы). Так же список моих оценок, достижений, личная характеристика и другая ерунда. Я не знаю, для чего хранятся эти сведения, разве что моим детям будет интересно узнать, чем их мама отличалась в школьные годы.

- Похоже, его здесь действительно нет, - задумчиво констатировала факт я, отправляя свою папку обратно.

- Он точно учился в Хогвартсе? – спросила профессор МакГонагалл, вызвав у меня грустную улыбку. Они столько лет знакомы, работали вместе, воевали, ссорились, постоянно состязались за квиддичный кубок. Что такое заставило всех забыть Северуса?

- Профессор МакГонагалл, можно задать вам вопрос? Только прошу, не удивляйтесь ничему, потому как я и сама ещё с трудом могу поверить в происходящее.

- Что произошло? – с беспокойством спросила она.

- Я сама точно не знаю, - я задумчиво накручивала прядь волос на палец, - скажите, можно ли стереть из памяти всех волшебников сразу какие-то конкретные воспоминания? Например, представьте: вы знаете Гарри Поттера очень хорошо, как и весь Волшебный мир. Мы все обязаны ему жизнью. Так вот, может ли случиться так, что в один день все чародеи мира проснутся и не смогут вспомнить, что существует такой человек? Мало того, пропадают все фотографии, все записи и упоминания в книгах о нём. А пустые пробелы заполняются искажённой информацией.

- Не думаю, что это возможно, - МакГонагалл выглядела озадаченной моим вопросом. – Это слишком сложно, Гермиона.

Я почувствовала, как что-то внутри меня оборвалось. В самом деле, я ведь не могла выдумать всё, иначе моя жизнь окажется пустой. Ни один человек, будь он даже самым талантливым волшебником, не способен наколдовать себе такие чувства, которые я испытываю к Северусу. Когда я полюбила его, то поняла, что это навсегда. Северус. Человек-загадка. Я никогда не подозревала, сколько чувств скрыто в нём. Я помню, были времена, когда я называла его бесчеловечным, сухим, циничным, злобным, корыстным и эгоистичным человеком. Время от времени я приписывала к этому списку ещё парочку весьма нелестных эпитетов. В тот год, когда мы покинули школу и отправились на поиски хоркруксов, я откровенно ненавидела Северуса Снейпа. Я верила ему раньше, потому что верил Дамблдор, но, с убийством великого волшебника, мы стали считать Северуса предателем. Презрение, отвращение, злость, даже некая обида – вот те чувства, что я испытывала тогда к моему будущему мужу. И уж если моё сознание отдельно от меня придумывает мужчину, то почему он обладает таким длинным списком недостатков? Я ведь никогда не страдала мазохизмом, чтобы сознательно себя мучить.

- Гермиона, с вами всё в порядке? – обеспокоено спросила МакГонагалл, и я со стыдом осознала, что у меня из глаз катятся крупные слёзы.

- Нет, профессор, у меня большие проблемы.

Глава 3

Человек в длинной мантии редкого селадонового оттенка вышел из килевидной арки, ведущей в унылый внутренний дворик величественного особняка. Это скорее был тенистый сад, напоминавший лесную чащу. Вверх по каменной стене дома полз дикий плющ, разрушая многовековую кладку. Раньше хозяева тщательно следили за бордюрами из букса, окаймляющие розмарин и лаванду, но теперь трудно было понять, где начинается одно растение и заканчивается другое. Запущенные розы одичали и смешались с бесплодной виноградной лозой. Между каменными плитами дорожек пробивались усики дикой петрушки. Некогда царственные скульптуры почернели от времени, местами потрескались, то и дело попадались на глаза отколотые мраморные части.

Мужчина, скорее совсем ещё молоденький парнишка, отыскал глазами широкую каменную скамью под кустом ветвистой магнолии, и мягкими шагами направился прямо туда. Всё в этом волшебнике было изящно, словно он сам являлся ожившей статуей Апполона: длинные стрелки бровей, тонкие губы, длинные худые руки и ноги. Плавными и гибкими движениями он был похож на дикую пантеру. На фоне его мертвенной бледности ярко-синие глаза светились, как два сапфира, излучая некоторую опасность и предостережение.

Он проводил угрюмым взглядом взлетевших в спешке воробьёв, выискивавших в земле червяков. Стряхнув со скамьи опавшие листья, он сел на очищенный участок поверхности и положил на колени тоненькую, небольшого формата книжицу в кожаном переплёте. Облокотившись о нагретую солнцем стену, он раскрыл первую страницу, и сразу же наткнулся на надпись большими чёрными буквами: Дневник Гермионы Грейнджер. Он провёл по чернилам тонкими кривыми пальцами, словно ожидая, что буквы сейчас размажутся, и, брезгливо вытерев руку о край мантии, принялся читать.

2 мая 1998 года

Я никогда не вела дневник и даже не думала, что стану заниматься такой глупостью. И всё же, я открыла первую страницу этой тетради в надежде, что перо, чернила и пергамент помогут мне избавиться от боли, которая разрывает моё сердце на части.

Итак, всё закончилось. Я не осмеливаюсь произнести слово “победа”, когда вокруг столько смертей, потерь и слёз. Несколько минут назад я сняла с себя всю одежду и сожгла её, потому что мантия полностью пропиталась кровью моих друзей. Я до сих пор с трудом различаю цвета – мне кажется, что меня окружают лишь кроваво-красные вещи. Если я пытаюсь закрыть глаза, то тут же всплывают в сознании мёртвые лица Фреда Уизли, Ремуса Люпина, Нимфадоры Тонкс…

Мне трудно сейчас писать об этом. Становится больно дышать. Почему они погибли, а я осталась жива? Неужели это справедливо? Неужели правильно, что Гарри за одну ночь, кажется, стал старше на десять лет? Рон впервые в жизни не скрывал своих слёз, когда держал мёртвую руку Фреда. Слишком большую цену мы заплатили за избавление от Тёмного Лорда, но я ни о чём не жалею. Теперь мы обязаны построить новый мир, в котором не будет место несправедливости, где каждый волшебник будет чувствовать себя безопасно, а матери не будут бояться выпускать на улицу своих детей. Это будет иной мир, но никто из нас уже не вернётся к прежней жизни, беззаботности и детской непосредственности.

Я должна писать. Я должна поговорить с кем-то, пусть это всего лишь чистый лист тетради, но мне хоть на йоту станет легче.

За весь день я не нашла ни секунды, чтобы присесть отдохнуть. Весь Большой Зал и больничное крыло заполнены ранеными. За время наших скитаний, я немного преуспела в колдомедицине, и помогала, чем могла. Некоторые волшебники нуждались всего лишь в ободряющем слове и внимании, другим нужно было срастить раны, наложить швы и остановить кровь. Всё это время мне некогда было думать о разрушениях и потерях, но теперь всё скопом навалилось на меня, и я понимаю, что моё сердце ожесточало, а разум пока не в состоянии воспринять реальные масштабы этой трагедии. Мне бы очень хотелось забиться в тёмный уголок и выплакаться, но мои глаза остаются сухими. Я не могу проронить ни единой слезинки, совсем. Наверное, стоит выпить зелья и погрузиться в искусственный сон. Иначе я заснуть не смогу.

12 3 4 5 6 Следующая ⇒