Глава 10. Первый раз

Джай

— О-ох-х-х! — стонет старик, когда я опускаю его на черную деревянную скамью под мерцающим уличным фонарем.

Выдохнув, я оставляю его телефон рядом с ним.

— Ладно, старик. Скоро здесь должна быть скорая.

— Спасибо за помощь, приятель. Сделай мне одолжение... — Он шипит сквозь зубы, сползая всем телом под неудобным углом. — Держись подальше от дочери Ворона. Иначе закончишь, как я.

Я отряхиваю руки, не в силах сдержать улыбку.

— Уверен, что это не будет проблемой.

— Говоря о женщинах и проблемах… что за хорошенькая штучка, с которой ты разговаривал. Как ты ее называл?

— Эмили, — безразлично говорю я.

— Эмили... она твоя?

— Моя ли она? — Я переношу свой вес на левую ногу и складываю руки на груди.

Что это за вопросы в наши дни? Владею ли я ей? Обладаю?

Нет.

Женщины не машины или животные, и они, конечно, не идут вместе с бумагами на право собственности. Так что нет. Я не владею ей. Но, с другой стороны, хочу ли я ее только для себя? Убил бы, чтобы сохранить ее для себя и только себя?

Да.

В этом смысле Эмили моя. Я могу открыть этот ящик Пандоры с этим стариком, но тогда потрачу больше времени здесь, споря с ним, вместо того чтобы находиться в баре и наслаждаться своей последней ночью. Так что, отвечая на его вопрос, я говорю ему, что Эмили моя.

Он кивает и, сжимая зубы, принимает сидячее положение.

— Я, ох… не говорю этого многим людям, потому что они подумают, что я сумасшедший, но ты помог мне, так что я помогу тебе.

С подозрительным хмурым взглядом, усиленным припухлостью у правого глаза, он оглядывается вокруг нас, удостоверяясь, что никто не подслушивает.

Это просто смешно. Ему повезло, что Эмили позаботилась о нем. До нее я принимал сторону Джоэла, поэтому оставил бы этого мужика в грязи. Кто знает, где он был или во что ввязался. Быть выброшенным с крыльца бара, что принадлежит мотоклубу «Испорченные Сыновья», говорит, что он не тот, кому я должен помогать.

— Нет. Все нормально. Ты не должен возвращать…

— У меня есть подарок.

Я равнодушно отвожу взгляд.

— Подарок?

Он шипит, выдыхая резко и быстро.

— Я могу чувствовать у человека вибрации будущего — не у всех, но у некоторых.

Наступает тишина, позволяя четко слышать звуки ночи. Этот мужичок, старик, которому разбили лицо и сломали ребра, утверждает, что может чувствовать будущее. Не видеть его, а чувствовать. Что за чушь собачья?

— Сколько же ты выпил? Это потом помешает действию обезболивающих.

Старик сжимает бока костлявыми пальцами.

— Я говорю чистую правду. Твоя девушка, Эмили, попала в большую беду. Я почувствовал это.

Я закатываю глаза и отворачиваюсь, ступая с тонкой плиты бетона на твердый гравий.

— Ага. Чудненько. Ты будешь в безопасности, пока скорая не приедет, не так ли?

— Ты не веришь мне? — кричит он, его голос тонет в боли. — Я говорю правду. Когда ее жизнь начнет разваливаться, не говори, что я не предупреждал.

Я резко замираю и вытираю верхнюю губу. Потакать ему — плохая идея? Если он на самом деле несет чушь, то что мне терять? Я оборачиваюсь, засовываю руки в карманы и ступаю обратно на бетон. Мне не следует этого делать. Я не должен позволять ему так себя вести.

— Будь по-твоему, — говорю я. — Что ты почувствовал?

Вдалеке я слышу сирены. Они становятся все ближе и ближе.

Внезапно мужик снова дергается на месте, тяжело дыша.

— Я посмотрел на нее и почувствовал боль... невыносимую боль у себя в животе.

Он ведь прикалывается, так ведь? Пожалуй, мне нужно напомнить ему, как мы нашли его.

— Ты был избит и сброшен с крыльца, — подчеркиваю я.

Он отрицательно качает головой.

— Это совсем другое. Я почувствовал это, как только взглянул на нее. Было странное ощущение пульсации на моих губах. Парень... тот, который сказал ей игнорировать меня... он твой родственник?

Я киваю.

— Его боль связана с ее болью... Я почувствовал смущение... и удовольствие.

Я вздрагиваю. Удовольствие? Но это не совсем так. Это не может быть правдой.

— Теперь я знаю, что ты несешь херню, старик.

Джоэл никогда бы не предал меня таким образом — и Эмили тоже. Кроме того, удовольствие не обязательно означает сексуальное. Я получаю удовольствие, когда позволяю себе съесть славную порцию шоколадного мусса после недели дисциплинированного питания. Однако беспокойство поселяется в моем животе, пока внутри прорастает семя ревности. Одна только мысль о том, что они вместе, сводит меня с ума.

Старик пожимает своими тонкими плечами, его дыхание прерывается, пока он говорит:

— Верь во что хочешь. Я знаю, что почувствовал.

— Это все? Ты почувствовал боль в животе, когда посмотрел на девушку, и теперь думаешь, что знаешь ее будущее? Вот для тебя экстренное сообщение: я тоже ощущаю что-то странное, когда смотрю на нее. Она хорошенькая. Это биология.

Побитый старикан качает головой.

— Конечно, она хорошенькая, но я не об этом говорю. — Он делает паузу, чтобы отдышаться. — Блядь, мне больно говорить. С этого момента ее жизнь пойдет только под откос.

— Что насчет меня? — спрашиваю я, полный решимости разоблачить его. — Что ты чувствуешь, когда смотришь на меня?

— Теперь ты веришь? Забавно, как это работает. — Он кашляет и стонет, отчего из пореза на его брови течет свежая кровь. — Сказал же тебе. Я не чувствую вибрации от каждого. Я ничего не ощущаю, когда смотрю на тебя.

Что ж, разве это не чертовски удобно?

Я смеюсь.

— Ты просто бухой.

— Может быть и так, но скажи мне, если что-нибудь из перечисленного напомнит тебе кое о чем. Пули, цепи и черепа. Эти три случайных предмета всплыли у меня в голове из ниоткуда, когда я посмотрел на твою маленькую леди.

Мое сердце застревает где-то в горле. Это просто невозможно. Ни в коем случае.

— Ты чокнутый. — Я поворачиваюсь и ухожу, просто сваливая от него.

Он смеется — нет — он ржет. Громко, словно эхо вокруг меня.

— Ты не думаешь, что я охереть как знаю это? Не думаешь, что я прав?!

Он несет какую-то хрень. Чертов псих, который вылакал слишком много пива. Я не верю ни единому его слову. Да и зачем мне это? Его мозг давным-давно утонул в солодовом ячмене и дрожжах.

Но с другой стороны... если я не верю ему, почему мое сердце стучит в ушах так громко и противно, как большой барабан? Холодная капля пота падает с волос и скатывается по затылку. И почему я нервничаю? Это просто невозможно.

Я качаю головой. Пьяница. Вот кто он. Я уверен, что чувство удовольствия, которое он ощутил, когда посмотрел на Эмили, было не что иное как извращенное подергивание собственного члена, — и на Джоэла, кстати, тоже. Возможно, его половой орган дергается в обоих направлениях. В этом есть смысл. В любом случае, я не знаю, почему так долго развлекал его. Он только и делает, что отвлекает меня от моей ночи и вторгается в мои мысли. Последнее, что мне нужно — это чтобы какой-то сумасшедший старик вбивал мне в голову какой-то бред. Мне не надо отвлекаться. Не этой ночью.

Гравий хрустит под ногами, и вскоре этот звук заглушает вой сирен. Темнота вокруг меня вспыхивает красными и синими огнями.

По крайней мере, сегодня я сделал одно благое дело.

Когда вхожу на главную парковку, накачанный мужик на «Харли-Дэвидсоне» проносится мимо меня, наплевав на то, что из-под шин вылетают камни и рикошетят на чужие байки и тачки. (Примеч.: Harley Davidson — американский производитель мотоциклов). Да и какое ему до этого дело? Не он же заплатил хотя бы за один из них.

Придурок.

Я останавливаюсь, когда подхожу к ступенькам «Пещеры», внезапно отягощенный напряжением, поскольку оно, словно тяжелое ведро бетона, давит на мои плечи. Я смотрю на дверь. Даже не хочу туда заходить. Я устал... истощен.

Может, парни чувствуют то же самое. Может быть, они тоже хотят вернуться домой.

Заставляя себя подняться по ступенькам, я добираюсь до дверей и распахиваю их. Рок-музыка смешивается со смехом и звоном стаканов. Я стою неподвижно, удивляясь тому, как этому паршивому небольшому заведению удается удерживать внутри такое количество звуков. Шагнув внутрь, я оглядываю помещение, позволяя двойным дверям захлопнуться за собой.

В баре Джоэл не дает Эмили скучать и, судя по выражению их лиц, они увлечены беззаботной беседой — без сомнения, неловкими историями о моем детстве. В углу бара сидит трезвый Хасс, мрачно уставившись в свой стакан воды. В другом конце комнаты Тэд, склонившись над высоким столом, небрежно положив ногу на табурет, флиртует с миниатюрной блондинкой. Я тут же замечаю у нее татуировку вороны на шее. На ней она выглядит странно. Сколько ей вообще лет? У нее кукольное лицо — большие глаза, маленький заостренный носик и подходящие фальшивые жесткие волосы. Если бы я угадывал ее возраст, то дал бы ей шестнадцать, она точно не дотягивает до восемнадцати. К несчастью для него, Тэд никогда не был хорош в установлении возраста, прежде чем вступить в контакт с женщиной. Дважды я спасал его от перепиха с несовершеннолетними девчонками. Я не могу винить его за это. В наши дни становится все труднее определить возраст женщины.

Я снова смотрю на татуировку вороны на шее девчонки.

Ворона.

Черт.

Об этой девчонке говорил старик? Та, из-за которой его избили и выгнали? И, конечно же, Тэда естественно потянуло к ней. Он всегда гоняется за женщинами, которые доставляют ему больше всего проблем. Его последняя девушка была алкоголичкой. Однажды, пока он спал, она побила его светодиодной трубкой, потому что он не поменял наполнитель для кошачьего туалета, как обещал.

Я тру холодными ладонями горящее лицо. Хоть бы раз, хоть раз мне бы хотелось расслабиться, а не нянчиться с кучкой взрослых мужиков. К сожалению, Тэд здесь из-за меня, так что моя обязанность — присматривать за ним. Если я предотвращу избиение Тэда отцом этой девчонки, то потом мне не придется надирать кому-то задницу.

Я направляюсь к Тэду, уворачиваясь от мужчин в кожанках и женщин в нижнем белье, пока те снуют туда-сюда к бару, мельтеша, словно рыба в пруду.

— Тэд. Я должен сказать…

БАМ!

Я замираю, когда крошечные кусочки с потолка осыпаются вокруг меня, покрывая мой черный свитер белой пылью. Я резко поворачиваю голову в сторону Эмили. Она уже встала со стула. Сжимает его руками, костяшки пальцев побелели от напряжения. Грудь вздымается, широко распахнутые глаза смотрят на меня. Вот тогда-то я и чувствую, как холодное дуло оружия крепко упирается мне в затылок. Я мгновенно реагирую, руководствуясь инстинктом, а не разумом. Уклоняясь, ныряю под пушку, хватаю ствол и выкручиваю его из руки. Нападавший хрюкает, когда я подворачиваюсь под его руку и бью его прямо в лицо. Он падает на колени, а я прижимаю пистолет к его голове. Вокруг себя я слышу щелчки большого количества пушек, и мой палец дергается на спусковом крючке.

— Джай! Остановись! — кричит Джоэл, его голос едва проникает сквозь звук бурлящей крови в моих ушах.

Тяжело дыша, я оглядываю помещение. Я вижу ствол за стволом — готовые к стрельбе пушки, направленные на меня.

На Эмили.

На брата.

На моих друзей.

Я смотрю на Джоэла. Его темные брови нахмурены, а руки подняты ладонями вверх. Какого хера он сдается?

— Ты, должно быть, разыгрываешь меня. Думаешь, что можешь просто нарисоваться здесь, сидеть в моем баре, на моих стульях и пить мое пиво?

Мой палец снова дергается на спусковом крючке, когда грохочущий голос эхом разносится по всему бару. Проходят секунды, которые кажутся вечностью, прежде чем я узнаю этот голос. При личной встрече он выглядит еще более угрожающе, чем на фотографиях из его дела. Короткая стрижка. Темные, подобно смоле радужки глаз, и шрам, пересекающий губы. Наконец-то, я лично встречаюсь с известным Каином «Джокером» Питерсоном, президентом Мотоклуба «Испорченные Сыновья».

— Рад тебя видеть, Джокер, — говорит Джоэл, отчего мой желудок ухает вниз, словно мешок с камнями.

Джокер выходит из тени, и вскоре все его огромное тело оказывается на свету. Тяжелый глухой стук его ботинок прекращается, когда он останавливается рядом с Хассом. Как солдат, которым он и является, Хасс не выказывает ни малейшего признака страха, хотя в этот момент он слаб, как ребенок: без защиты и без шанса пробиться наружу. С усмешкой Джокер поднимает свой дробовик «Рэмингтон M870 Полис Магнум» и тыкает им в гипс Хасса. Тот с шипением стискивает зубы, напрягаясь всем телом. (Примеч.: Рэмингтон M870 Полис Магнум или Remington M870 Police Magnum — популярная серия оружий с помповой системой перезарядки, изготовляется Remington Arms Company, LLC. Данная модель была специально разработана для полиции США).

С тонких губ Джокера слетает смешок, наполненный оскорблением и весельем.

— В этот раз ты привел с собой довольно жалкую команду.

— Я здесь не для того, чтобы драться с тобой, Джокер. Если мы сможем поговорить одну секунду…

Тяжело ступая, Джокер прижимает приклад ружья к плечу и сокращает расстояние между собой и Джоэлом. Я бью прикладом по голове своего нападавшего, и он падает на пол, а я навожу прицел на Джокера. Меня окружает звук щелчков взводимых курков, но ничто не помешает мне защитить брата. Если кто-то и собирается убить его, то это буду я, как только мы выберемся отсюда.

Искушение пульсирует в моем теле, передаваясь в указательный палец, пока он лежит на курке, но мне удается удержаться, даже когда Джокер прижимает дуло дробовика ко лбу Джоэла.

— Тебе не удастся поговорить, — рявкает Джокер, сжимая руками дробовик.

— Думаешь, твое ружье пугает меня? — Джоэл глупо ухмыляется, запечатывая крышку на всех наших гробах. — Нет ничего страшного в быстрой смерти, так что сделай мне одолжение и нажми на чертов курок.

— Не искушай меня, паренек, — повернув голову, Джокер сплевывает на пол. — Зачем ты приперся сюда?

— Хочу попросить об одолжении.

Он пришел, чтобы попросить об одолжении? Так сегодня мы не будем развлекаться, прежде чем нас пристрелят, как гребаных оленей? Я должен был догадаться! Этот эгоистичный сучий п…

— Чертово одолжение? Ха! После всего, что ты сделал?

— Это было тогда. Я больше не работаю на Черепа. Я хочу его смерти так же сильно, как и ты.

— Полнейшая хуйня! — Джокер мельком смотрит на ствол оружия.

— Я докажу это… докажу! Просто дай мне секунду своего времени… наедине… и я расскажу тебе всё. Я хочу покончить с Черепом. Когда его не станет, ты сможешь вернуть себе Нью-Йорк. Он снова будет твоим. Обещаю тебе.

Ага, блядь, так оно и будет. Джоэлу не принадлежит Нью-Йорк, чтобы раздавать его.

Джокер сжимает челюсть, обдумывая слова Джоэла. Почему он делает это? Какого черта он вербует «Испорченных Сыновей»? И зачем ему нужен я — каждый из нас — если он получит их помощь?

— Дитя! Черт возьми! Ты ли это?

Из задней комнаты выходит знакомый мужчина. Грэм? В прошлый раз, когда я видел его, мы пили с двумя девушками в тоннелях. Он жив? Как? Я был уверен, что Череп уже убил его.

Я смотрю на Эмили, как и все остальные.

— Отец? — спрашивает Эмили, ее неверие отражается в широко распахнутых глазах, следуя тону ее голоса.

Джокер поправляет хватку на своем оружии.

— Ты знаешь остальных придурков, Ворон?

Ворон Грэм? Он — Грэм Кроу? (Примеч.: На языке оригинала фамилия Грэма — Crow, что можно перевести, как ворон. Исходя из этого, все зовут Грэма по кличке Ворон. Джай не понимал, что Ворон и Кроу из досье на Джокера это один и тот же человек. Вот такая игра слов в английском языке). Конечно, это он. Как я мог не сложить два и два?

— Я знаю ее, — заявляет Ворон, осматривая помещение, пока его темные глаза не останавливаются на мне. — И его тоже.

— Кто они такие, черт возьми?

— Они были в тоннелях вместе со мной. Это они убили кучку людей Черепа и сбежали. Из-за них он затопил тоннели, убив в них почти всех. — Он широко улыбается, поправляя свой кожаный жилет. — Рад видеть тебя.

Я с трудом сглатываю и киваю. Сколько же людей там было? Я не могу вспомнить. Однако, известие об их смерти — еще одно ведро с бетоном на моих плечах. Их смерть — это моя вина.

Эмили прочищает горло.

— Т-ты не мог бы нам помочь?

— Обязательно, как только расскажешь нам, почему ты связалась с человеком, который убил моего племянника.

Иисус. Я хмуро смотрю на Джоэла. Что он еще натворил, о чем не упомянул?

— Твой племянник наставил на меня пушку. У меня не было выбора. — Внимание Джоэла переключается на Джокера. — Так ты хочешь свой город назад или нет? Завтра вечером. Все, что тебе нужно сделать — выслушать меня.

Джокер скрипит зубами, мышцы его челюсти туго сжимаются. Костяшки пальцев побелели, пока он стоит, борясь с желанием нажать на курок. Пистолет в моих руках скользкий от усилий моих мышц, пока я борюсь с желанием выстрелить Джокеру в голову.

Это я могу сделать.

Одно нажатие. Вот и все, что для этого потребуется.

— Нью-Йорк. Ты можешь гарантировать мне Нью-Йорк?

Джоэл кивает, отодвигая дробовик головой.

— Я преподнесу тебе город на блюдечке.

Наступает тишина, и она оглушает. Вот и всё. Время принятия решения. Мы либо умрем прямо здесь и прямо сейчас, либо будем жить. Честно говоря... Не знаю, что хуже.

Глава 10

Вдох

Эмили

Я не могу дышать. Винил на табурете под моими руками влажный от пота, стекающего с моих ладоней. Джокер страшен. Сорока с чем-то летний монстр в коже. От него пахнет виски, травкой и порохом.

У Джая такое же выражение лица, что и у Хасса с Тэдом. Они в бешенстве. Они чувствуют себя преданными, а почему бы и нет? Джоэл солгал нам. Он притащил нас в эту адскую дыру. Утверждал, что это не место Черепа, и его люди не увидят нас. Ага, ни хрена подобного. Это потому, что мы скрываемся в доме врага Черепа. У Джоэла есть яйца, надо отдать должное, но он рискнул нашими жизнями, не спросив, и это не есть хорошо.

Мое сердце бешено колотится, пока мой пристальный взгляд мечется между дробовиком, прижатым к голове Джоэла, менее чем в тридцати сантиметрах от меня, Джаем, который находится по другую сторону помещения с оружием в руке и мужчиной в отключке у его ног. По моим подсчетам, двадцать пушек направлены в его сторону, и это вызывает у меня тошноту.

Один промах.

Всего-то и надо один промах, и он умрет… а я даже не сказала ему, что чувствую.

Джокер опускает свое оружие, оставляя гневный красный круг посреди лба Джоэла.

— Давай обсудим, — заявляет он, закинув дробовик себе на плечо, поворачивается и идет вдоль барной стойки. Джоэл следует за ним по пятам.

Никто не двигается. Мы молча ждем, пока Джокер и Джоэл не исчезают в подсобке. Тогда, и только тогда, я позволяю себе вдохнуть свежий воздух.

— Опустите свое оружие. — Отец, он же Ворон, приказывает, пересекая комнату и направляясь к Джаю и Тэду. — Все кончено.

Я отпускаю табурет и смотрю на свои влажные руки. Они дрожат. Нет, яростно трясутся. Не знаю, сколько времени смотрю на свои руки или почему чувствую такое онемение. В животе ощущается какая-то пустота, и все остаточные эффекты от алкоголя, который я проглотила сегодня вечером, исчезают. Я испугалась до отрезвления. Думаю, такое действительно возможно.

— Как дела, дитя?

Я вздрагиваю, поднимая голову.

Ворон засовывает руки в карманы черных джинсов. Я рассматриваю его жилет. Работа на коже безупречна, и детали бледно-оранжевого бешеного быка, вышитого на груди, поражают воображение.

— Как обычно… чудом избежала смерть. — Я нервно усмехаюсь, потирая другой локоть.

Ворон улыбается, его тонкие губы приподнимаются в уголках, и улыбка выглядит дружелюбной.

— Рад видеть тебя.

Я одариваю его фальшивой улыбкой. Но так ли это? Я про то, что он собирался позволить Джокеру убить нас.

— Я тебя тоже.

— Хочешь выпить? — Он подходит ближе к стойке и опирается локтями на исцарапанное дерево. — Лип! Два пива.

Я бросаю взгляд вдоль стойки, и парень за ним, тот, которого назвали Липом, показывает ему большой палец. Хасс ловит мой взгляд, пока подносит стакан с водой ко рту. Его руки дрожат, как и мои, и, когда он пьет, капли воды стекают вниз по его подбородку и капают на барную стойку. Рада, что я не единственная, кто был напуган тем, что только что произошло.

— На самом деле я собиралась выйти и немного подышать воздухом. — Я обмахиваю лицо, поскольку меня охватывает волна нервного жара. — Не возражаешь?

Ворон кивает.

— Конечно, милая. Твое пиво будет здесь, когда ты вернешься.

Иррациональные слезы наворачиваются на глаза, когда онемение в моей груди проходит. Я не буду плакать здесь. Не буду реветь перед всеми этими людьми. Разворачиваюсь на каблуках и направляюсь к двери. Сжимаю металлическую ручку ладонью и открываю дверь. Порыв холодного воздуха врезается в меня, осушая слезы до того, как у них появится шанс пролиться. Я закрываю глаза и делаю глубокий вдох. Воздух, словно ксилит, проникает в мои легкие, свежий и холодный. (Примеч.: Ксилит или ксилитол (xylitol) — сахарозаменитель натурального происхождения, который используется в продуктах для диабетиков и стоматологических товарах). Мне нравится думать, что я стала сильной благодаря тому, через что прошла до этого момента, но это не так. Я так привыкла быть расслабленной в домике у озера, что забыла, каково это быть в ситуации насилия. Это просто ужасно.

Ненавижу, что я такая слабачка. Джай смог справиться со своей ситуацией, и Джоэл не дрогнул, когда заряженный дробовик был прижат к его голове — даже Хасс и Тэд смогли устоять. Я видела, как они смотрели на меня, пока все происходило — Джоэл, Хасс, Тэд и Джай. Беспокойство было буквально написано на их лицах каждый раз, когда их взгляды встречались с моим. Они чувствовали жалость ко мне... потому что я девчонка. Потому что я не такая сильная, как они. Не то чтобы это было необоснованно. Я имею в виду, что я едва знаю, как пользоваться оружием и, безусловно, не смогу отбиться от кого-то более крупного и более тяжелого, чем я. Даже не знаю, почему думаю об этом. Думаю... я просто хочу быть похожей на них. Я не ждала бы в тени, если бы была больше похожа на них. Я уже говорила это прежде, но скоро настанет день, когда я не буду стоить хлопот. Когда я стану тем багажом, который они больше не захотят тащить?

— Эй.

— Ох! — Я вздрагиваю от неожиданности.

Джай ловит меня, прижимая ладонь к моему животу, когда мои бедра касаются деревянных перил. Крепко сжав, он прижимает меня к своему телу, где я в безопасности.

Где тепло.

Я была так поглощена своими жалкими мыслями, что даже не заметила, как вышла на крыльцо. Я также не слышала, как сзади подкрался Джай.

Я снова прижимаюсь к нему, впитывая все тепло, исходящее от его тела. Обхватив меня руками за талию, он крепко прижимает меня к себе и опускает голову мне на плечо. Я вздыхаю, когда он оставляет поцелуй у меня на затылке. И еще один.

И еще.

Каждое прикосновение его губ посылает восхитительную дрожь вдоль моего позвоночника и разветвляется, следуя по каждой вене к кончикам рук и ног.

— Ты в порядке? — спрашивает он, нежно касаясь губами моей кожи.

— Да, — говорю я, съеживаясь от собственной лжи. — Там немного жарковато, вот и все.

Джай слегка сжимает меня. Он не верит мне, но, по крайней мере, не заставляет говорить правду. Быть жалкой в собственной голове — это одно. Сказать это вслух — совсем другое дело.

— Мы можем поехать домой? — шепчет он, одаривая меня еще одним поцелуем.

Домой.

Так мило звучит. У меня действительно никогда не было настоящего дома — или, по крайней мере, не было дома, в котором бы я чувствовала себя так, как в домике у озера.

Домик у озера — наш дом, по крайней мере, на еще одну ночь.

Тяжелая туча нависает надо мной, рассеивая свою печаль проливным дождем.

Я не готова к тому, чтобы это закончилось. Не готова терять свой единственный дом.

Я киваю.

— Давай уйдем.

***

— Джоэл закончил? — спрашивает Тэд, пересекая парковку с Хассом на буксире.

Гравий хрустит под их ботинками, поглощая звуки природы.

— Нет, — заявляет Джай, доставая ключи от машины.

Затем нажимает на кнопку брелока, и щелкают замки.

— Он может вернуться пешком.

Тэд и Хасс шагают позади Джая, который ворвался внутрь, чтобы забрать их на случай, если все обернется к худшему... опять. Даже несмотря на то, что они находятся здесь по приглашению Джоэла, Джай чувствует себя ответственным за них. Мы уже определились, что и Хасс, и Тэд — взрослые мужчины, способные принимать свои собственные решения, но Джай так не считает. Он хочет позаботиться о них и удостовериться, что они в безопасности. Он не может взвалить на себя более тяжкое, так что, он несет всю ответственность и отказывается разделять ее.

Типичный Джай.

— Может, нам нужно еще немного подождать Джоэла... Я не думаю, что ему стоит ходить одному, — говорю я, когда парни останавливаются передо мной.

— Нет. — Джай бросает на меня мрачный взгляд, обходит и открывает пассажирскую дверь на переднем сидении. — Залазь.

Я хмурюсь, глядя на него, продолжая стоять на месте.

— В ее словах есть смысл, — вмешивается Тэд. — Идти назад ему небезопасно.

— Должен ли я напомнить вам, что он притащил нас сюда в нашу последнюю ночь обманом? На наши лица направили пушки. Нам угрожали, осыпали оскорблениями, а вы хотите подождать его, потому что беспокоитесь за его безопасность? — Джай качает головой. — Я устал, зол и хочу вернуться домой. Вы можете либо идти со мной, либо сопровождать неблагодарный зад Джоэла по дороге домой.

Я открываю рот, и Джай поднимает палец, заставляя меня замолчать. Его потемневшие глаза пугают.

— У тебя нет выбора. Ты в любом случае едешь со мной.

Вздохнув, я забираюсь в автомобиль. Оставить Джоэла одного — плохая идея, и я знаю, если что-то случится, Джай будет жалеть об этом всю оставшуюся жизнь. Он знает это. Все мы это знаем. К сожалению, он не оставляет шанс для обсуждения. Как только Джай делает свой выбор — никто и ничего не сможет его изменить.

— Ну, я точно ни за что не пойду пешком, — объявляет Хасс, хромая к задней двери. — Тащить сюда свою задницу и для чего? К черту все.

Тэд подходит ближе к Джаю. Тени падают на его лицо, он наклоняет голову и шевелит губами:

— Джай... дай ему еще десять минут. Десять. И только.

Джай толкает мою дверь, и та захлопывается. К счастью, у Хасса до сих пор она открыта, так что я могу слышать каждое слово. Не то чтобы это имело значение. Как только я напрягаю уши, чтобы подслушать, Хасс вовлекает меня в разговор:

— Эти братья... — стонет Хасс, защелкивая ремень безопасности. — У них есть желание умереть.

Я разворачиваюсь, оглядываясь через плечо.

— И все же ты еще здесь. Почему?

Он колеблется — не слишком явно — но я вижу легкое подергивание его нижней губы, и слова на мгновение застревают у него в горле.

— Потому что мне делать больше нечего.

Я хмурюсь. Больше нечего делать? Лучше рисковать своей жизнью, чем ничего не делать? По крайней мере, у Хасса есть выбор. У меня же его нет. Все это — моя жизнь на данный момент. Я не могу отказаться, несмотря на то, как отчаянно хочу иногда это сделать.

Хасс прочищает горло, и я выпрямляюсь на месте.

— Как же везет тебе, — бормочу я, крепко скрещивая руки на груди.

Он ухмыляется.

— Где ты будешь завтра ночью? Запрешься в старом домике одна?

— Если Джай добьется своего, то да.

Я перевожу свое внимание в окно и вижу, как Тэд проводит руками по лицу.

— Ладно. Я знал, доволен? — Его голос приглушен, но я слышу его.

О-оу.

Я придвигаюсь вперед и наклоняюсь ближе к стеклу, отчаянно пытаясь прояснить то, что только что услышала. Тэд знал? Тэд знал о том, что запланировал Джоэл? Как он мог не сказать нам?

Джай медленно придвигается ближе, его руки сжимаются в кулаки.

— Что ты сказал?

Тэд опускает голову, его гордо поднятые плечи резко опускаются.

— Я знал о сегодняшней ночи. Знал, что он собирался приехать сюда и нанять парней Джокера для завтрашней работенки.

Джай оборачивается, его большое тело напряжено, делает три агрессивных шага, а потом разворачивается и разъяренно бросается обратно к Тэду.

— Ты знал? Знал и не сказал мне? — требовательно спрашивает Джай, его голос намного выше допустимого уровня для такого разговора в это время ночи.

— Я сожалею, чувак. Он сказал не говорить тебе. Он знал, что тебе это не понравится.

— Нас могли убить!

— Но не убили.

Я прижимаюсь лбом к стеклу.

— Это еще предстоит выяснить. Ты забыл, кто эти люди?

— Я знаю, кто они.

— Очевидно, ты сраного понятия не имеешь.

— Джоэл знает, что делает. Мы используем байкеров в качестве отвлекающего маневра, а затем войдем и заберем девушку.

Джай качает головой.

— Ты должен был сказать мне, — говорит он и отворачивается.

— Джай. Да ладно, мужик. Не делай этого. — Тэд складывает руки вокруг рта, чтобы усилить голос, пока Джай обходит машину спереди.

— Джай! Это же двухчасовая ходьба.

Джай рывком открывает дверцу, садится в машину и захлопывает дверь. Хасс и я тихо сидим, не смея добавить что-либо к урагану гнева, бушующему вокруг Джая. Не говоря ни слова, он вставляет ключ в замок зажигания и заводит автомобиль. Проглотив панику, я тянусь к ремню безопасности и быстро натягиваю на себя, пока Джай разворачивает машину. Ремень щелкает в гнезде, когда Джай резко выруливает на проезжую часть и вдавливает ногой педаль газа. Шины прокручивают гравий, звук громкий и резкий, даже изнутри автомобиля. Инстинктивно, я тянусь к сидению и сжимаю его, пока мы несемся через парковку и выезжаем на дорогу, оставляя Джоэла и Тэда позади.

Глава 11

Первый раз

⇐ Предыдущая 1 2 3 456 7 8 Следующая ⇒