Главная

Контакты

Случайная статья

• Автоматизация
• Антропология
• Археология
• Архитектура
• Биология
• Ботаника
• Бухгалтерия
• Военная наука
• Генетика
• География
• Геология
• Демография
• Деревообработка
• Журналистика
• Зоология
• Изобретательство
• Информатика
• Искусство
• История
• Кинематография
• Компьютеризация
• Косметика
• Кулинария
• Культура
• Лексикология
• Лингвистика
• Литература
• Логика
• Маркетинг
• Математика
• Материаловедение
• Медицина
• Менеджмент
• Металлургия
• Метрология
• Механика
• Музыка
• Науковедение
• Образование
• Охрана Труда
• Педагогика
• Полиграфия
• Политология
• Право
• Предпринимательство
• Приборостроение
• Программирование
• Производство
• Промышленность
• Психология
• Радиосвязь
• Религия
• Риторика
• Социология
• Спорт
• Стандартизация
• Статистика
• Строительство
• Технологии
• Торговля
• Транспорт
• Фармакология
• Физика
• Физиология
• Философия
• Финансы
• Химия
• Хозяйство
• Черчение
• Экология
• Экономика
• Электроника
• Электротехника
• Энергетика

Глава 6. Проблема. Падший. Джокер и Ворон

Джай

Распахиваю глаза в темноте. Поворачиваю голову к окну, но и за ним нет света. Сколько времени я уже не сплю? Минимум часов семнадцать. Который час? Я моргаю и смотрю в потолок. Пиздец, как болит губа. Провожу языком по ранке, пробуя на вкус остатки мази, которую Эмили втерла мне в губу.

Ее голова лежит на моей груди, а руки обвиты вокруг моих ребер. Ее кожа теплее моей, а сердце бьется в спокойном темпе у моего бока. В тишине я слышу, как у нее урчит живот. Сегодня она практически не ела, потому что предпочла сидеть здесь и наблюдать, как я весь день дуюсь. В те моменты беспокойства и комфорта, когда она теряет бдительность, я чувствую, что она волнуется обо мне так же, как я волнуюсь о ней. Мне кажется, что у меня с ней возможно будущее. Кто бы мог подумать, что я отправлюсь в самые темные глубины ада и найду ангела? Я никогда особо не верил в судьбу, но обстоятельства, при которых мы встретились, слишком странные, чтобы считать их совпадением.

Эмили мой человек... и я чертовски люблю ее. Люблю так сильно, что это вызывает у меня тошноту и, как назло, единственная девушка, которую я любил, никогда не примет этого, потому что не считает себя достойной любви.

Просто. Моя. Чертова. Удача.

Любовь не делает различий. Любовь чиста — это некое скопление всех положительных чувств и ни одного плохого. Удачи мне в попытках убедить Эмили в этом. Это как мертвому припарка. Разве не так говорят?

Карма — та еще стерва. Держу пари, она наслаждается этим. Я спокойно расставался с девушками, потому что не чувствовал ответных чувств... а теперь я влюбленный по уши идиот в ту, которая не может ответить на мои чувства.

Протянув руку, нажимаю кнопку на панели будильника, и яркий синий свет освещает комнату, обжигая глаза. Прищурившись, я пытаюсь разобрать числа. Три. Пять. Семь. Я выдыхаю. Четыре часа утра, а я не сплю... и что теперь?

Я смотрю на лицо Эмили, ее голова мирно покоится на моей груди. Мне нравится легкая россыпь карамельных веснушек на щеках. Нравится темный цвет ее волос и изгиб верхней губы. Мне нравится ее рост, молочный цвет лица и вздымающаяся грудь.

Свет от часов гаснет, и комната погружается в темноту.

Пусть Череп катится к черту со своими угрозами забрать ее у меня. Я прикончу его за это.

Закрываю глаза в попытке снова заснуть, но мысль проносится за мыслью — вереница слишком хаотична, что трудно их игнорировать — и тут слышу скрип ручки двери спальни. Я вдыхаю через нос, тем самым успокаивая скачки пульса и понижая выброс адреналина в кровь. Медленно протягиваю руку между кроватью и прикроватной тумбочкой. Кончики пальцев скользят по рукоятке пистолета, и указательный палец ложится на спусковой крючок. Я осторожно поднимаю его, готовый выстрелить в любой момент.

— Джай?

Джоэл? Я опускаю оружие, чувствуя себя глупо из-за того, что вообще схватился за него. Если бы Череп знал, где мы находимся, он бы устроил из этого шоу, а не стал бы прокрадываться в мою спальню в четыре утра.

— Ты не спишь? — брат шепчет из темноты.

Пульс и дыхание нормализуется, и я провожу теплой ладонью по лицу.

— Нет.

— Мы можем поговорить?

Я обдумываю это. Теперь, вспоминая вчерашнюю драму, я чувствую себя глупо из-за того, что разошелся. Я не должен был убегать, хлопнув дверью, словно ребенок. Не должен был бить по дереву или враждовать с Джоэлом. Я буду первым, кто признает это.

Вчера вечером Эмили сказала, что я должен принять то, что Джоэл изменился, и уважать его отношения с Моникой. Думаю, раз он готов умереть за Монику, то это делает ее членом моей семьи. Я дам брату еще один шанс обосновать вторжение на территорию Черепа, чтобы спасти ее.

Один.

Я выдыхаю.

— Я спущусь через пять минут.

Брат закрывает дверь, и Эмили шевелится.

— Если это был твой брат, то я надеру ему зад, — бормочет она хриплым ото сна голосом.

Она поднимает голову с моей груди и ложится на подушку. Я улыбаюсь, перекатываясь на бок, и обнимаю ее за талию.

— Ты подралась бы с моим братом за меня?

Эмили теплой рукой скользит по моему животу, отчего мои мышцы сжимаются под ее легким прикосновением.

— За тебя? Да.

Я наклоняюсь ближе и кончиком носа касаюсь ее.

— Думаю, я сам с ним справлюсь.

— Не уходи, — шепчет она, берет меня за запястье и ведет моей рукой по талии вверх, к своей обнаженной груди. — У нас есть занятие поинтереснее.

Я целую Эмили в губы, поглаживая пальцем щеку.

— Засыпай. Я вернусь через несколько минут.

Не протестуя, она освобождает мою руку, переворачивается на бок и прячет руки под подушку.

Снова разочарованно выдыхаю. Я не горю желанием выбираться из своей теплой постели и сидеть на холодном воздухе, чтобы вести те же самые разговоры, которые уже имел с Джоэлом. Закончится ли все так же?

В конце концов, вылезаю из постели. Тру усталые глаза, наклоняюсь и поднимаю свои плотные серые спортивные штаны. Стараясь не шуметь, надеваю их и накидываю худи, а после выхожу из комнаты. Тяжело ступая, спускаюсь по деревянной лестнице.

На кухне Джоэл сидит за стойкой, опираясь ногами в носках на один из табуретов. Из кухни я вижу гостиную, где каждый на своем диване отключились Хасс и Тэд, их храп так вибрирует и отдает в пол, что я чувствую его ногами.

— Неудивительно, что ты не можешь заснуть, — говорю я, когда подхожу к кухонной стойке.

Улыбнувшись, Джоэл кивает и пододвигает ко мне пустой стакан.

Я приподнимаю бровь и замечаю пьяную тяжесть в его веках. О, выпивает он уже давно. Открутив тонкую металлическую крышку, Джоэл наполовину наполняет мой стакан чистым виски.

— Сейчас четыре утра, — замечаю я, но принимаю выпивку.

— Но солнца же нет, и мне этого достаточно.

Джоэл наблюдает, как я подношу стакан к губам и делаю маленький глоток. Даже такого крошечного количества алкоголя хватает, чтобы мой рот и язык опалило, но это желанное отвлечение. Оно заставляет меня чувствовать себя менее… неловко.

Джоэл опускает голову, прижимая стакан ко лбу. Я с любопытством наблюдаю, как он постукивает указательным пальцем по стеклу. Он делает целых четыре глотка, прежде чем посмотреть мне в глаза.

— Помнишь, когда ты был малой, я наливал тебе стакан молока перед сном, а затем рассказывал сказку, чтобы помочь уснуть?

Я киваю.

— Помню.

Брат поступал так, пока мне не исполнилось одиннадцать. Хотя большую часть времени он намеренно придумывал страшные истории, и это заканчивалось тем, что, визжа, я бежал к родительской кровати и спал с мамой и папой.

— Что ж, представь, что сейчас то же самое… только, когда я закончу, вместо молока понадобится крепкий алкоголь, чтобы ты уснул.

Я смеюсь.

— Хэх, настолько страшная история?

— Страшная? — Джоэл равнодушно пожимает плечами. — Немного. Пиздецовая? — Он вздрагивает, делает большой глоток виски и начинает с самого начала.

Я слушаю внимательно, ловя каждое чудовищное и пугающее слово. Когда рассказ подходит к концу… слово «пиздец» и близко не подходит для того, чтобы охарактеризовать ситуацию.

— Так... — говорю я, хмуро глядя на нетронутую жидкость в своем стакане. — Ты похитил Монику для Черепа?

Джоэл кивает, затем качает головой.

— В смысле, это было фальшивое похищение, организованное ее отцом, но, по сути, да.

У меня скручивает живот, и я сжимаю пальцами стакан. Никогда не думал, что услышу, как мой брат признается в убийстве и похищении. Он всегда был хорошим парнем. Иногда я попадал в неприятности, но Джоэл — никогда, ни разу. Из того, что я понял, отец Моники проиграл Черепу в покер и, чтобы спасти свой дорогой образ жизни, отказался от единственной дочери. Вместо того чтобы надрать тому зад, Джоэл забрал девчонку.

— Как ты мог это сделать? — поинтересовался я вслух.

— У меня не было выбора. Я уже был глубоко — на самом дне, чтобы все испоганить из-за незнакомой семнадцатилетней девчонки.

Я вздрагиваю, услышав ее возраст. Не нужно быть адвокатом или полицейским, чтобы знать, что сексуальные отношения с несовершеннолетними незаконны. Не говоря уже о разнице в возрасте. Джоэл на девять лет ее старше.

— Семнадцать?! — резко шепчу. — Ты что, с ума сошел?

— Ей было семнадцать лет, когда я похитил ее, но я не трогал ее до восемнадцатилетия.

Я закатываю глаза.

— Ну, разве ты не чертов стойкий парень?

— Этого не должно было случится, и я абсолютно точно не планировал этого, но Череп настаивал, чтобы я не спускал с Моники глаз. После того, как она согласилась быть с ним, я сопровождал ее, одевал, кормил и таскал ее гребаные покупки. Моника постоянно была у меня перед носом, выставляя напоказ свое красивое тело. Это казалось пустяковым делом — и поначалу это было так. Я был сосредоточен на своей конечной цели. Черепу предстояло умереть за то, что он сделал с нашей семьей... но потом началось это…

Джоэл сглатывает, его лицо морщится, словно он проглотил нечто отвратительное.

— Черепу легко наскучить, особенно это касается развлечений. Я чувствовал себя ответственным за девчонку, понимаешь? Какое-то время мне удавалось отговаривать его от худшего, но через некоторое время у него появились подозрения. К тому моменту, когда он был уверен, что между нами что-то происходит, я зашел слишком далеко, чтобы отрицать это… а потом он разорвал мою жизнь на части во второй раз.

Джоэл смотрит на меня, его опухшие глаза светятся в свете лампочки над плитой. Я стискиваю зубы. Как, черт возьми, я могу теперь отказаться? Как я могу уйти и притворяться до конца своей жизни, что поступил правильно? Может быть, это говорит полицейский во мне, но невиновный — это невиновный. Я качаю головой. Моника не твоя проблема. Ты заполучил то, что хотел. Теперь беги. Начни новую жизнь на краю мира.

Джоэл наклоняет голову, а я подношу стакан к губам, делая большой глоток. Прохладное прикосновение гладкого стекла к моей разбитой губе кажется божественным… пока алкоголь не попадает на нее, обжигая поврежденную плоть, словно кислота.

Пожалуйста, не спрашивай меня сейчас. Мне нужно больше времени, чтобы подумать. Независимо от того, что я выберу, это затронет не только меня. Это коснется Тэда, Хасса, Джессики и Эмили тоже.

— Джай...

Я сглатываю.

— Я не могу просто…

— Мне нужна твоя помощь. Я пришел к тебе, как брат. Знаю, я не идеальный брат, и определенно это не то звание, которого я заслуживаю прямо сейчас, но ты — все, что у меня есть. Без тебя я там умру.

Я запрокидываю голову. Разве это не солидная куча дерьма? Уже прошла целая вечность, а я не могу заставить себя дать ему ответ.

— Знаешь, когда они заперли меня в промышленном сарае, который вонял протухшим тунцом…

Я смеюсь и опускаю голову, глядя на брата. Вокруг его глаз собираются морщинки от счастья… морщинки, которых я не видел долгое время.

— Ни слова. Там было чертовски отвратительно. — Улыбка во весь рот исчезает, и Джоэл опускает взгляд на свой стакан. — Я помню, как они впервые произнесли твое имя. Я сидел в луже воды и ржавчины, просочившейся ночью сквозь дыры в крыше. Я замерз, все мое тело дрожало. Кирк и Призрак присматривали за мной. Большую часть времени они несли какую-то чушь, но однажды утром я услышал твое имя и не поверил своим ушам. — Джоэл делает паузу и качает головой. — Я так рассердился на тебя за то, что ты последовал за мной в эту долбаную кроличью нору, но потом услышал, как хорошо ты справляешься — как ты сокрушаешь каждого и создаешь там хаос — и это вызвало у меня гордость. Шли дни, а Кирк и Призрак становились все враждебнее. Они говорили о тебе, как ты сорвал соревнования этого года и убил их дружков… Череп и его приятели этого не забудут, и я говорю тебе это, потому что знаю, что они тоже охотятся за тобой. Я знаю, Череп хочет Эмили, и ты многое потеряешь, если эта миссия провалится, но я хочу, чтобы ты знал: я верю в тебя… и я верю, что вместе мы справимся. Не напрягаясь.

Не напрягаясь? Ха! Уверен, что вторжение в хорошо охраняемый комплекс — плевое дело. Выдыхая через нос, я опускаю свой взгляд на колени. Я люблю речи — особенно речи Джоэла. Всю мою жизнь он вдохновлял и мотивировал меня, и, кажется, до сих пор это может. К сожалению, такое решение — не то же самое, что решить, куда нам пойти: в школу или нет. На волоске висят невинные жизни. Если мы падем, то у Джессики никого не останется. Она станет сиротой, как Эмили, а я не хочу этого для нее.

Соскальзывая с табурета, я ставлю стакан на стол. Нелегко разрываться надвое —между тем, что правильно, и тем, что правильно для меня. Как принять решение? Как принять это решение от имени всех участников и быть уверенным, что оно правильное?

Я смотрю на Джоэла. Его губы сжаты, а темные глаза от нетерпения широко открыты — как у взволнованной собаки, ожидающей угощения.

— Если бы это была Эмили… — говорю я, почесывая затылок. — Если бы это была она, запертая там с Черепом, ты бы мне помог?

— Она не нуждалась бы в нашей помощи. Эта маленькая петарда разнесла бы его дом в пух и прах.

— Она больше лает, чем кусает, — заявляю я, не в силах сдержать ухмылку, появившуюся в уголках моих губ. — Она сильная, но ранимая.

— О… я заметил. — Джоэл смеется себе под нос, делая большой глоток. — Как давно?

Я хмурюсь, когда мое сердце начинает биться быстрее. Почему оно так колотится?

— Как давно что?

Брат корчит рожу, словно я придурок.

— Как давно ты ее любишь?

Ха, это так очевидно? Кровь приливает к моему лицу и заливает щеки. Черт, спасибо, что тут темно. Я засовываю руки в карманы спортивных штанов.

— Как долго? — давит Джоэл.

Я нетерпеливо пожимаю плечами.

— Мы знакомы относительно недавно, так что…

— Любовь неподвластна времени.

Не хочу говорить о любви и чувствах с Джоэлом. Это странно, и я чувствую себя неловко. Я корчу рожу. Теперь моя очередь смотреть на него, как на придурка.

— Любовь неподвластна времени? Окей, Далай-лама. Ты так вдохновляешь. Я мог бы вытатуировать это у себя на груди.

— Эй, вы двое, может, будете потише? — вскакивает Тэд с дивана. — Говнюки.

Джоэл фыркает, залезая в карман своих клетчатых штанов и вытаскивая сигарету.

— Хочешь выйти на улицу?

Я смотрю в маленькое окно над раковиной. Насколько там холодно? Около нуля?

— Я пас.

— Ну ладно. — Он соскальзывает со стойки, сунув сигарету за ухо. — Медленная смерть для одного, понял.

Качая головой, я поворачиваюсь и неторопливо иду к лестнице.

— Ты сделаешь это, Джай? — спрашивает Джоэл, заставляя меня обернуться. — Ты поможешь мне вернуть ее?

Нервно дрожащими пальцами он играет с зажигалкой, переворачивая кончиками пальцев ее снова и снова, напоминая мне Джоэла, которого я знал еще ребенком. Он всегда крутил монеты и вращал ручки. Каждый раз, когда у него были проблемы, он играл со своей особой монетой. Страшный клоун с одной стороны, а с другой — оборотень. Я проглотил ее, когда мне было шесть.

— Когда ты планировал это сделать? — спрашиваю я.

— Сейчас почти пять утра, и нам нужно выспаться сегодня, так что... завтра вечером.

Решение, которое я собираюсь принять, возможно, будет худшим решением, которое когда-либо приму… но это дело должно быть сделано. Я не могу нести вину за то, что отпустил его одного. Если что-то произойдет — что-то, чему мое присутствие могло бы помешать — это уничтожит меня.

Я киваю, высекая это на камне.

— Ладно, — говорю я. — Я сделаю это.

Глава 6

Проблема

Эмили

Я откидываю голову назад, позволяя теплу утреннего солнца ласкать мое лицо. Это первое утро за последнее время, которое было не слишком холодным. Случайный порыв ветра обжигает обнаженную кожу на моей шее. Еще чуть холодней — и мои соски превратятся в острые сосульки.

— И она была безумной, верно? Без сомнений, это самая громкая женщина, которую я когда-либо трахал.

Я закатываю глаза, переключая свое внимание с оживленного и крайне неуместного рассказа Тэда на Хасса, который расслабленно лежит на боку. Это удивительно, так как вчера стоило взглянуть на него, как Хасс тут же ныл, как ребенок.

Хасс водит большим пальцем вдоль яркого желтого лепестка преждевременно сорванного цветка гелениума, и я ловлю себя на том, что смотрю на его темный центр, теряясь в интересной структуре.

Я люблю осенние цветы и декоративные травы — их теплые тона хорошо сочетаются с потемневшими листьями. Легкое прикосновение по моему предплечью отвлекает от мыслей. Это Хасс ведет цветком вверх по моему предплечью и затем снова вниз. Я удивленно наклоняю голову. У него появилось желание умереть? Когда он проводит мягкими лепестками вдоль внутренней стороны моего локтя, я вырываю цветок из его пальцев, одаривая коварной улыбкой.

— У тебя будут проблемы, — констатирую я, бросая цветок через плечо.

Серые глаза Хасса вспыхивают, а губы растягиваются в ухмылке.

— Проблема — твое прозвище?

Я фыркаю. Спокойно.

— Прекращай уже, — приказывает Тэд, срывая пучок травы и бросая его в сторону Хасса. К сожалению, легкие стебельки сдувает ветром вместо того, чтобы хлестнуть его по лицу. — Джай прикончит тебя и сбросит тело в озеро, и я не буду его останавливать.

— Они не встречаются, — констатирует Хасс, бросая взгляд на меня. — Не так ли?

Жар распространяется по моей шее.

— Да… нет… я имею в виду, технически мы не встречаемся, но…

— Тогда никаких проблем, — говорит он, оглядываясь на Тэда.

— Тут есть небольшая проблема, — возражает Тэд, положив свои мощные руки на колени, облаченные в черные брюки-карго. — То, что ты творишь — непочтительно, и, если не прекратишь, то будет большая проблема — особенно твоему физическому состоянию.

Я откидываюсь на траву, опираясь на локти, вытягивая ноги и скрещивая лодыжки.

— Почему ты так боишься? — спрашивает Хасс, выдергивая травинку из земли. Не глядя на нее, он сворачивает ее пальцами, превращая в маленький квадратик.

— Джай крепкий засранец. Я наблюдал, как он расправляется с людьми... поверь мне, ты не захочешь быть на той стороне.

Хасс бросает травинку в Тэда, та попадает по щеке и падает на землю. Хасс может говорить все, что захочет. Я знаю, что он просто прикалывается. Такие парни, как он, любят раздражать и подливать масла в огонь. Это волнение от игры с другими заставляет их чувствовать себя удовлетворенными. Даже если говорит серьезно, он должен знать, что зря тратит время. Я никогда в своей жизни не была так не заинтересована в сексе. Возможно, это из-за гигантской тату черепа на его голове… Или из-за того, что я слишком увлечена кое-кем другим. Какой бы ни была причина, Хасс и я никогда не будем вместе.

— Джай сожрет тебя живьем, и ты знаешь это, — смеюсь я, а Хасс открывает рот, чтобы возразить мне. — Но, — говорю я, переключая свое внимание на Тэда, — ты не закончил свою историю.

Тэд оживляется, скептическая улыбка медленно расползается на его губах. Не знаю, почему он так упорно пересказывает свои секс-истории. Некоторые настолько неправдоподобны, что я сомневаюсь в том, что они вообще случались.

Тэд откашливается.

— Как я уже говорил, когда она испытывала оргазм, то теряла чертову связь с реальностью… Она не могла управлять своими конечностями, и это не сексуально, поверьте.

Хасс спрашивает первым:

— Как она кончала?

Безупречное, казалось бы, сосредоточенное на чем-то лицо Тэда застывает в шоке и ужасе, когда он вспоминает это событие. Его потрясающие золотистые глаза ярко сверкают в лучах солнца, делая угольно-черные крапинки в них заметными.

— Она начинала молотить меня кулаками по лицу, называя имена всех своих бывших в алфавитном порядке. Адам — удар. Брендан — удар. Эндрю — удар. — Тэд придвигается ближе, стремясь выложить остальное. — Только послушайте, она скакала на мне, действительно, жестко. Когда я уже собрался кончить, она спрыгнула с меня и ударила по гребаным яйцам.

Громкий смех вырывается у меня изо рта. Я обязана встретиться с этой девушкой. Должна знать ее в лицо — или по оргазму в данном случае.

Хасс морщит лицо, все его тело напрягается.

— Ну ты и трепло.

Тэд медленно придвигается ближе.

— Клянусь жизнью своей матушки, эта девчонка ударила меня по яйцам перед тем, как я чуть не кончил в нее.

Когда удостоверился, что история Тэда правда, Хасс ржет. Он так сильно гогочет, что аж перекатывается на спину, уставившись в небо. Мой собственный смех в груди порождает пузырьки искреннего счастья — счастья, которое приходит, когда ты шутишь с братьями и сестрами. Не думаю, что когда-либо смеялась так сильно. Сквозь наш смех я слышу, как по стене хлопает задняя дверь. Я не вижу, кто это, так как слезы от смеха затуманили мое зрение.

— Пришлось сделать рентген и удостовериться, что член не сломан. Мне даже запретили возбуждаться, чтобы не вызывать эрекцию, и я не мог мочиться прямо в течение недели. Вот почему я больше не трахаюсь с белыми девчонками.

Стянув рукав синей толстовки, я вытираю им глаза, смаргиваю слезы и вижу, как, засунув руки в карманы джинсов, приближается Джай. Он выглядит хорошо со всех сторон, особенно в черной футболке, которая обтягивает его грудь и руки. Прошлой ночью он был несчастным, а вернувшись в постель — раздраженным, но этим утром проснулся довольным. Они и Джоэлом даже непринужденно разговаривали за завтраком, не вызывая друг у друга гнева. Приятно видеть, как они ладят. Их лица жуть как похожи, когда они не скалят зубы друг на друга.

— Я захочу знать? — спрашивает Джай, темным взглядом осматривая нас.

Я качаю головой.

— Определенно нет.

— Что делает Джоэл? — спрашивает Тэд, поднимаясь на ноги.

— Чистит оружие и считает боеприпасы.

Я хмурюсь.

— Он собирается пройти через это?

Взгляд Джая встречаются с моим, и в моей груди трепещет сердце. Он кивает.

— Я не могу остановить его... так что, собираюсь ему помочь.

Приоткрыв губы, я прерывисто выдыхаю. Смешанные эмоции захлестывают меня: беспокойство, сожаление, тревога. Не готова я к этому. Я хочу остаться в этом пузыре навсегда — вдали от остального мира. Здесь я другой человек, и я счастлива. Наконец-то я счастлива.

— Я ничего не хочу приукрашивать для вас, парни... — Джай прочищает горло, переводя взгляд с Тэда на Хасса. — Есть огромный шанс, что мы сюда не вернемся. Горстка нас против их армии? Очевидно, что шансы не в нашу пользу.

Хасс и Тэд обмениваются взглядами, а Джай делает короткую паузу.

— Поэтому, парни, я даю вам шанс слиться. Вы можете уйти прямо сейчас без лишних вопросов. Никакого осуждения.

Тэд издает смешок, похожий на нервный, когда понимает, что Джай не шутит.

— О, — протяжный смешок вырывается из груди Тэда. — Ты серьезно?

Джай кивает.

— Серьезно.

— Это, блядь, просто невероятно. — Тэд проводит тяжелой ладонью по лицу. — Ты знаешь, чем я занимаюсь в участке? Каждое утро просыпаюсь, надеваю форму, пристегиваю пистолет и везу свой зад на работу. Знаешь, что они заставляют меня делать, когда я туда прихожу?

Джай качает головой.

— Регулировать движение. Ты можешь поверить в это дерьмо? Я стал копом для того, чтобы защищать невинных и ловить плохих парней. Ради этого я и родился. Вместо этого я нянчусь с дорожными рабочими и иногда регулирую движение. Это не приносит удовлетворения. Не, я на это не подписывался. Поэтому скажу тебе, что собираюсь сделать. В этот раз я собираюсь защищать невиновных, и поймать плохого парня. Затем я вернусь к регулировке движения.

На лице Джая мелькает разочарование, но он быстро берет себя в руки, переводя взгляд на Хасса. По его лицу могу сказать, что Джай думает, будто Хасс определенно откажется, но я считаю, что Хасс просто наслаждается вызовом.

— Когда мы выступаем? — спрашивает он, отщипывая тонкие желтые лепестки уже с другого цветка гелениума.

— От тебя не будет никакой пользы, Хасс, — указываю я. — Этим утром ты даже не мог надеть рубашку без моей помощи.

Он вздергивает бровь идеальной формы, выражение его лица хитрое и самодовольное.

— Возможно, я мог.

— Мы выдвигаемся завтра вечером… и Эмили права. Ты не можешь помочь, не в твоем состоянии.

— Значит, буду вашим водителем.

Тэд качает головой.

— Джорд…

— Не надо, — вмешивается Хасс, переводя взгляд на Джая. — Я предоставил планы здания, отметил слабые точки входа (детально! ), и установил большую часть сенсорного оборудования. Знаешь ли ты, сколько я рисковал и продолжаю рисковать ради тебя и твоего братца? Я не отступлю сейчас, и уж точно не буду сидеть сложа руки. Хрена с два.

Тэд пожимает плечами.

— Как хочешь. Что мы должны сделать, чтобы подготовиться к завтрашнему дню?

— Проведите сегодняшний день, делая все, что вам нужно, — говорит им Джай, — но вечером мы повеселимся.

Хасс приободряется, быстро принимая сидящее положение, несмотря на свои сломанные ребра.

— Как повеселимся?

— Мы выберемся кое-куда. — Джай смотрит на меня, выражение его лица безмятежно. — Дартс... выпивка... танцы. Где-то здесь обязательно должен быть маленький захудалый бар, который мы можем разгромить.

Я улыбаюсь, удивляясь, что Джай хочет сводить меня на танцы. Его жест напоминает мне кое о чем, что я мимоходом слышала, когда ухаживала за пациентом в больнице. Одна старушка говорила своей дочери, что есть что-то великолепное в мужчине, который слышит тебя, и что если она когда-нибудь найдет такого, то должна крепко держаться и никогда не отпускать его. Тогда я этого не понимала. Почему такая обычная вещь должна быть великолепной, так ведь? Только в этот самый момент я понимаю, что она имела в виду. Не сам факт слушания прекрасен, а то, что мужчины слышат то, что ты говоришь. Они могут ничего не говорить или даже не сразу действовать, но они хранят это все в памяти и выжидают идеального момента, чтобы показать вам, что они слушали. Вот почему мужчина, который слушает, прекрасен.

И вот почему я знаю, что должна прислушаться к совету той старушки. Если бы это только было так просто.

— Что, если один из людей Черепа увидит тебя?

Джай отвечает Тэду пожатием сильных широких плеч, это безразличие пробегает по мускулистому телу и передается всем остальным. Это сексуально, и мысли о том, как именно мы проведем нашу последнюю ночь, проносятся в моей голове. Странное тепло расцветает у меня в груди и устремляется на юг. Мне пофиг, насколько холодно, я все еще готова купаться голышом… при условии, что это бассейн с подогревом.

— Судя по исходу расчетов Хасса, которые он так любезно сделал для нас, мы в любом случае мертвы. Можете наслаждаться нашей последней ночью.

— Я в деле, — объявляет Тэд, возбужденно хлопнув в ладоши и сжав кулаки. — Сколько времени прошло с тех пор, как мы куражились в городе?

Джай ухмыляется.

— Давненько это было.

Тэд смеется, не в силах унять дрожь от счастья.

— Я весь в предвкушении!

Пытаясь подавить стон, Хасс заставляет себя подняться на ноги, его тело источает возбуждение. Я втягиваю воздух сквозь сжатые зубы. Буду ли я той, кто скажет, что он не может пить из-за болеутоляющих и антибиотиков, которые принимает? Да пошло оно. Бедный парень, вероятно, все равно завтра умрет.

Тэд оценивает Хасса широко раскрытыми золотистыми глазами, пока тот устраивается рядом с ним.

— Ты не пойдешь в этой розовой футболке.

— Она лососевая!

— Она розовее, чем…

— …соски альбиноса, — говорю я, прикрывая глаза от солнца. — Ты это уже говорил.

— Точно?

Я киваю.

— Вчера утром, и это побудило Хасса спросить какого цвета…

— …ты думаешь эта футболка, — вмешивается он, паника мелькает на его красивом, но мальчишеском лице. — Я спросил тебя, какого цвета, ты думаешь, эта футболка?

Я наклоняю голову, не в силах сдержать широкую улыбку, расплывающуюся на губах. Он не признается в том, что сказал, потому что здесь Джай? И кто теперь боится?

— О, правда? Помнится, ты не об этом спрашивал. — Я обращаюсь к Тэду. — Как там было?

— Если я правильно помню, ты спросил, какого цвета ее сос… эй! Куда ты собрался?

Хасс через плечо показывает Тэду средний палец, хромая направляясь в дом. Я закатываю глаза. Джордан Хасстел может выглядеть настоящим мужчиной, но ведет себя, как мальчик. Я не много знаю об отношениях и противоположном поле, но уверена, что мужчины, которые выглядят как мужчины, но ведут себя как мальчишки, хуже всего. Мужчина берет на себя всю ответственность и защищает то, что ему принадлежит. Мальчишка паникует, ведет себя иррационально и бросается наутек при первом же намеке на ответственность.

Хасс — мальчишка.

А Джай — мужчина.

Джай сводит брови в хмуром выражении, которое мне так нравится.

— Я что-то пропустил?

Тэд хмыкает, быстро потирая затылок рукой.

— Пойду, подогрею остатки завтрака, а затем вздремну.

Он хлопает Джая по плечу и исчезает за его широкой спиной, оставляя нас наедине. Я с трудом сглатываю, пока Джай вынимает руки из карманов и неспешно подходит ко мне. Тут никак не проигнорировать стук в моей груди, который становится громче с каждым шагом Джая.

Ту-дум.

Ту-дум.

Ту-дум.

Каждый раз смотреть на него при дневном свете поразительно. Не думаю, что когда-нибудь устану от этого. В темных тоннелях он был таинственным и сексуальным, его грубый, покалывающий кожу голос, дополнял его опасную личность, но здесь, на свету, в нем есть мягкость. Здесь тени не скрывают его лицо.

Здесь я вижу его более мягкую сторону.

Под землей Джай был опасным. На короткое время он убедил меня в том, что там он такой же, как и все остальные — бездушный человек, отчаянно пытающийся завоевать уважение психопата-убийцы. Я реально верила, что Джай жесток и эгоистичен, равнодушный к тем, кому он причинил боль на пути к спасению своего коррумпированного брата.

Брата, ради которого он так легко убил.

Чего я не видела, так это того, что скрывали тени. Иногда Джай переходил в положение, которое позволяло тусклому свету штормовых фонарей освещать его лицо, прогоняя тени. В эти моменты я видела хорошего человека, которым он мог быть, и это заставляло меня доверять ему. Я рада, что это сделала. С тех пор, как появился свет, он показал эмоции и привычки, которых я не имела удовольствия наблюдать под землей. Как беспокойство на его лице, прежде чем он принимает трудное решение, и беспокойство, которое изнуряет его разум, тело и душу всякий раз, когда он думает о своей младшей сестре. Я благодарна за свет. Благодарна, что стала свидетелем всех его эмоций, которые мерцают в глазах и изгибают его губы. Свет показал те его части, которые мне необходимо было увидеть — те части, которые сделали для меня почти невозможным игнорировать подавляющий шквал эмоций в моей груди. Это открыло мне, что, может быть, я способна позволить кому-то любить меня и заботиться обо мне... и, возможно, только возможно, я способна любить кого-то в ответ. Именно в этом свете я не могу не заметить, что за долгое время моя жизнь стала яркой и, на этот раз, это из-за кого-то другого... из-за того, что кто-то заставляет меня чувствовать.

— Эмили?

Вздрогнув, я возвращаюсь к реальности.

— М-м-м?

Джай возвышается надо мной, с протянутой рукой в ожидании моей.

— Ты в порядке?

Ох, черт. Блядь. Почему я потею? Несмотря на прохладный бриз, меня душит жгучая жара. Кто мне скажет? Кто скажет, почему мое тело отключается из-за Джая? Что за херню я вытворяю? Десять секунд, как влюбилась, и уже устраиваю из этого кавардак.

— Э... — Я качаю головой. — Да. Да, я в норме.

В отличие от моей, рука Джая сухая и твердая, и когда следующий порыв ветра вызывает внезапное и сильное головокружение, отчего кружится голова, а ноги подкашиваются, он с легкостью поднимает меня на ноги. Моя лодыжка не успевает подвернуться, так как Джай оборачивает руку вокруг моей тонкой талии и крепко прижимает к себе.

Я вздыхаю с облегчением, прежде чем вздрогнуть от смущения. Могу ли я быть еще более неуклюжей?

— Ты уверена? — спрашивает Джай, хватая меня за плечи и возвращая меня в мой пузырь, где я могу дышать собственным воздухом.

Я ненавижу это, свой пузырь. Я хочу быть с Джаем в его пузыре. Его пузырь лучше.

Провожу рукой по волосам, аккуратно заправляя их за уши, избегая зрительного контакта.

— Теперь, когда ты упомянул об этом: этим утром я не чувствовала себя в норме.

— Надеюсь, прошлая ночь не была для тебя слишком тяжелой. — Ухмылка приподнимает уголки его губ.

Он быстро сглатывает, когда я хмурюсь.

Прошлой ночью?

— Это... — Он делает паузу, сжимая губы, чтобы тщательно подобрать слова. — Я уже был так зол, а ты дразнила меня своим языком, доводя до безумия. Я ничего не мог с собой поделать.

Ох! Та прошлая ночь. Смущение превращается в жар, распространяясь по моей шее и щекам. Думаю, в следующий раз пропущу массаж спины и светскую беседу, и начну с минета. На это нужно не так много времени.

— Нет. Прошлая ночь для меня не была слишком тяжелой.

И снова горячий румянец накатывает, обжигая меня самым восхитительным образом. Воспоминания проносятся в моей голове, прерывая ход моих мыслей.

…Джай проводит руками по моим волосам, намеренно запутывая пальцы в густых и влажных прядях. Он сжимает и тянет, пока волосы не оттягивают кожу головы, затем слегка отводит сильные бедра назад, позволяя мне наполнить легкие кислородом, которого лишил меня его член. Я хватаю ртом воздух, пока головка члена касается моего рта…

Я стону, когда еще один приступ головокружения настигает меня.

— Я пошла... — бормочу я, осторожно обходя его.

— Эмили?

Отмахиваюсь от Джая и, когда он оказывается, по крайней мере, в паре метров позади меня, закрываю лицо руками. Я сейчас блевану. Беспокойство скручивает живот, паника смешивается с эмоциями, которые заставляют меня чувствовать себя счастливой и легкомысленной. Влюбиться — это еще хуже, чем я думала. Теперь я должна беспокоиться не только о себе. Как будто мое сердце за ночь удвоилось в размере, освобождая место для Джая. Не могу в это поверить. Я поклялась, что никогда этого не сделаю... Поклялась, что буду заботиться только о себе... Что никогда не поставлю себя в такое положение, когда меня могут отшвырнуть в сторону и оставить с разбитым сердцем... Но я потеряла бдительность и...

Я люблю его.

Я чертовски люблю Джая.

Глава 7

Удар

Джай

Вздохнув, я смотрю на маленькие черные часы над кухонным окном. Прошло девять часов с тех пор, как Эмили заперлась в комнате, четыре часа с тех пор, как я поднялся наверх и нашел ее под холодным душем, который был включен, по меньшей мере, уже минут пятьдесят, и полтора часа с тех пор, как я сказал ей собираться к выходу в свет. Я бы списал такое поведение на агрессивного красного демона, который появляется каждый месяц на неделю, но Эмили настаивает, что у нее не может быть менструаций. Так что, либо я что-то сделал не так, либо кто-то другой.

— Ты выглядишь напряженным. Глотни пивасика, — заявляет Хасс, сунув холодное пиво в мою руку. Конденсат стекает по холодному стеклу и капает на мою кожу.

Хасс.

Сегодня и Хасс, и Эмили вели себя странно. Совпадение?

Непроизвольно моя челюсть сжимается, а пальцы крепче сжимают бутылку. Она бы не стала... только не с ним.

Как сильно мне нужно его ударить, чтобы засунуть обломок бутылки в его мозг?

Тэд рассказал мне обо всех вопросах, которые Хасс задавал Эмили, пока меня не было рядом, и уверил, что это просто его манера поведения. Сказал, что мне не нужно волноваться, но есть тонкая грань между прикалыванием и неуважением, и он пересекал ее слишком много раз. Каким бы я был мужчиной, если бы не обращал на это внимания? Хасс воспринял бы меня как простака — как того, кого он не боится. Единственная причина, по которой я до сих пор не надрал ему зад, потому что он уже калека. Он будет бояться меня. Когда дело в Котенке, он должен бояться меня.

— Где Эмили?

Я смотрю на Хасса снизу-вверх. Ненавижу разноцветные футболки-поло, которые он носит. Сегодня вечером он выбрал странную бирюзовую, сменив ярко-розовую, которую отстаивал вчера.

— Сломаны твои кости или нет, ты же знаешь, что я вышибу все дерьмо из тебя, правильно? — говорю я, открывая пиво.

Притворившись растерянным, Хасс почесывает с боку бритую голову, избегая волос на макушке, уложенных с помощью геля.

— Эм... не уверен, что понимаю, о чем ты…

— Ты знаешь, о чем я говорю, — перебиваю я, поднося пиво к губам. — Если бы ты был умнее, то не играл бы с чужой девушкой.

Он приподнимает свои четко очерченные брови.

— О. Она твоя девушка?

Не разбивай бутылку и не протыкай его. Не трать впустую неплохое пиво.

Улыбка пробивается сквозь его притворный шок.

— Я просто шучу. Тэд рассказал мне о вас двоих. Я просто дразнюсь. Забавы ради, и всего-то. Клянусь.

Я прикладываю бутылку к губам и наклоняю ее, чтобы поток пенящегося пива попал мне на язык и защекотал вкусовые рецепторы.

— Но... — Хасс бросает взгляд на Тэда и Джоэла, готовящих на кухне различные шоты с алкоголем. — И это останется между нами, но, если вы двое решите, что хотите сунуть еще один хот-дог в булочку, дайте мне знать.

Я замираю. Он реально предлагает то, что я думаю? Плотно сжав губы, я делаю глоток пива и опускаю бутылку.

— Ты предлагаешь…

— Оргию? Тройничок? Mé nage et trois? Да.

Я рассматриваю Хасса. Швы, синяки, сломанные кости и сломанные ребра. Он, блядь, серьезно?

— Думаешь, что можешь улучшить то, что я делаю в спальне? — Я смеюсь. — Твое присутствие только помешает тому количеству раз, что я заставляю ее кончить.

— Пожалуйста, скажите мне, что вы говорите про съедобные хот-доги, а не, ну, знаете, про члены и тому подобное, — перебивает меня Тэд, опуская свое тяжелое тело в глубокое кресло рядом со мной.

Он смахивает ворсинку с нагрудного кармана черной рубашки и, прежде чем поставить пиво на стойку, тянется к левому рукаву и закатывает его до локтя, чтобы тот соответствовал другому.

— Твой дружок предлагает нам с ним трахнуть Эмили одновременно.

Тэд замирает, а я наклоняюсь вперед, упираясь локтями в колени. Слышать эти слова и в одном предложении мне не очень нравится.

Тэд переводит свои широко раскрытые глаза на Хасса и едва заметно качает головой.

— Я тебе что сказал? Ты совсем долбоеб?

Хасс пожимает широкими плечами, его самодовольная ухмылка бесит меня.

— Стоит рискнуть. Эмили горячая штучка, и я не против трахнуть ее. Не говоря уже о том, что Джай сказал, что хочет повеселиться в свою последнюю ночь, поэтому я пытаюсь помочь ему. Беспроигрышный вариант.

Трахнуть. Ее. Словно она вагина и ничего больше. Меня от него тошнит.

Тэд самодовольно ухмыляется, наклоняясь вперед, и обхватывает пальцами горлышко бутылки.

— У тебя большие яйца, Хасс. Этого у тебя не отнять.

Хасс поворачивается ко мне, скалясь.

— Что думаешь?

— Нет.

— Нет?

Я поднимаюсь на ноги и возвышаюсь над Хассом. Он не отступает, и я от него этого не жду. Как офицер спецназа я знаю, что он видел мужчин пострашнее меня. Если бы он уже не был так избит, то я бы запихнул его же ногу ему в зад.

— Нет, и если ты скажешь еще хоть слово… или хотя бы подумаешь о том, что я могу разделить с тобой тело Эмили — я подвешу тебя за яички на дереве. Понятно?

Хасс моргает своими тупыми серыми глазами, и в их глубине вспыхивает огонек вызова.

— И это все? Ты даже не подумаешь об этом? Я просто хочу засунуть его в… Только кончик. Я не хочу отбирать у тебя цыпочку. Что в этом плохого?

Сколько раз за свою жизнь Эмили мирилась с подобными мужчинами? Сколько раз она соглашалась на что-то быстрое… на что-то несущественное? Неудивительно, что она впадает в панику всякий раз, когда я говорю о наших отношениях. Она не привыкла, чтобы кто-то заботился о ее благополучии.

Мне не все равно.

Я так чертовски сильно переживаю, а она не позволяет мне показывать этого. Все из-за ее опыта с такими мужчинами, как Хасс — людьми, которые только берут и берут, но никогда не отдают. Жизнь, которую я мог бы дать ей — дома, машины, все чертово мороженое в мире — а она даже не хочет меня слушать?

Из-за таких людей, как Хасс!

Быстро облизнув губы, я протягиваю пиво Тэду, который тут же вскакивает на ноги.

— Джай, он сам не знает, что несет. Он просто злоупотребляет своими обезболивающими.

Я отмахиваюсь от него.

— Все в порядке. Я не собираюсь причинять ему боль. Просто… — я ударяю кулаком в живот Хасса. Воздух вырывается из его легких, и он корчится от боли, — …учу его хорошим манерам.

Протягивая мне мое пиво, Тэд обхватывает плечи Хасса и бросает в мою сторону свирепый взгляд.

— Чувак, он побывал в автомобильной аварии.

Я пожимаю плечами.

— Я не задел ничего важного. Он будет в полном порядке через пять минут.

— Он не командный игрок. — Хасс кашляет и стонет от боли в ребрах.

— По-видимому, нет, — бормочет Тэд, сопровождая Хасса к дивану, на котором я сидел. — Усади свою тупую задницу, пока не отдышишься.

Я отворачиваюсь от парней и неторопливо иду на кухню. На деревянных кухонных стойках выстроены пятнадцать шотов, разлитых в различные кружки и стопки. Я сажусь на барный стул, пока Джоэл натягивает белую футболку через голову, прикрывая чернила на своем торсе.

— Это было действительно необходимо? — спрашивает он, поправляя ткань вокруг пояса штанов.

Я отставляю бутылку пива и выбираю вместо нее шот.

— Абсолютно, — отвечаю я и беру синюю стопку, наполненную до краев прозрачной жидкостью.

Водка. Ее запах такой сильный, что я чувствую ее вкус еще до того, как она касается моих губ.

Опрокидываю шот и смотрю на блестящую синюю стопку в своей руке, резко выдыхая. Никогда не любил водку.

— Эмили. Наконец-то! — радуется брат, его настроение радикально изменилось по сравнению с предыдущими днями. — Выпей с нами.

Я смотрю в холл, где лестница соединяется с кухней, и… срань господня!

Узкое черное платье с одним рукавом плотно облегает тонкие изгибы, подчеркивая соблазнительные формы тела Эмили. Маленькие прямоугольные вырезы по бокам начинаются у верхней части бедер и, обнажая молочную плоть, заканчиваются под ее руками. Ткань льнет к мягким изгибам тела, электризуя каждый нерв в моем теле. Добавьте легкий мейк-ап, телесного цвета лодочки на тонком каблуке и длинные темные волосы, заколотые сзади... Кто эта девушка? Сейчас Эмили не похожа на ту усталую медсестру, которую я встретил несколько недель назад. То, как она выглядит... вполне подойдет в пару миллиардеру.

И теперь я жалею, что не ударил Хасса сильнее.

То, что я сделал с ним, недостаточное наказание за такое неуважение к кому-то вроде нее.

Я должен отсечь головку его члена от длины и приклеить ему на лицо, чтобы каждый раз, когда Хасс будет смотреться в зеркало, вспоминал, какой он мудак.

— Что пьешь? — спрашивает Эмили, подходя ближе и с любопытством прищуриваясь.

— Всё, — говорю я, опуская стопку на стойку.

Впервые с того момента, как Эмили вошла в комнату, бросает на меня один взгляд, и явный приступ тошноты накатывает на нее. Он управляет чертами ее лица самую короткую долю секунды, прежде чем она подавляет его и скрывает за убийственной фальшивой улыбкой. Что это значит?

— Избегай маленьких разноцветных стопок, — информирую я. — Это самодельная смесь Джоэла, и она уложит тебя на спину еще до того, как мы выйдем через парадную дверь.

Джоэл тихо смеется, забирает бутылку пива и покидает кухню, оставляя нас наедине.

Господи. Эмили хорошо выглядит. А как она пахнет? Черт. А какая она на вкус?

С вызывающей улыбкой и решительным изгибом брови Эмили протягивает руку и обхватывает тонкими пальчиками маленькую разноцветную стопку.

— Думаю, чтобы уложить меня на спину, мне она не понадобится... У меня есть ты, чтобы сделать это позже.

Эмили рассматривает содержимое стопки, возвращает ее на стойку и выбирает шот с водкой.

Если она не будет осмотрительна, то я уложу ее на спину, живот, колени и чертовы руки. Я заполучу ее любым из известных способов. Сорву это облегающее платье с ее хрупкого тела и им же привяжу к кровати. Заткну рот ее же трусиками и трахну в попку, пока на ней будут эти сексуальные туфли. Оттрахаю так хорошо, что ей никогда больше не понадобится член. Я удовлетворю ее на всю жизнь — и это чертово обещание.

Не подозревая о моих жестоких и сексуальных мыслях, Эмили улыбается мне и опрокидывает шот.

Проглотив, она с шипением стискивает зубы.

— Это ужасно.

— Лучше, чем пойло, что мы пили в подполье.

Ее улыбка становится еще шире. Эмили наклоняет голову набок, и ее волосы рассыпаются каскадом по моему бицепсу. Я хочу потянуть их. Хочу намотать на кулак, пока буду трахать ее сзади.

— Ну, не знаю. Мне вроде как нравится вкус виски, смешанного с мерзостями сточной трубы.

Я смеюсь. Боже, она просто потрясающая.

Я хочу, чтобы она была ближе.

Хочу, чтобы она была в моих объятиях.

Сместившись, я отодвигаюсь от стойки и хлопаю себя по колену.

— Иди-ка сюда.

Я хочу, чтобы Эмили была близко, чтобы чувствовать ее запах. Хочу видеть идеальные линии губ и мерцание румян на щеках. Хочу любоваться ими, пока могу, потому что позже я размажу их по ее личику кончиком своего члена.

Эмили наклоняется вперед, хватается за край стойки и упирается локтями.

— Весь этот путь? В этих туфлях?

— Они неудобные?

Она пожимает плечами.

— Они не так уж и плохи. Они, конечно, не «Луи Виттон», но действительно неплохие.

Себе на заметку: купить девушке чертовы туфли от Луи Виттона.

Я выгибаю бровь.

— И ты обула их потому что?..

Эмили огибает стойку, стуча каблуками по половицам. Большинство людей предпочитают звук дождя, барабанящего по жестяной крыше.

Но не я.

Мне нравится стук высоких каблуков. Ничто не звучит лучше, чем хорошо одетая женщина — ноги облачены в туфли, пока она идет туда, куда идет. Каблуки символизируют власть. Дерзость. Сексуальность.

Каблуки — моя гребаная погибель.

Особенно на Эмили.

В этом есть смысл, я имею в виду, ведь у Супермена есть криптонит, а у меня есть... у меня — женские туфли.

Эмили неторопливо делает последние шаги, прежде чем встать у меня между ног.

— Скажем так, я покупала их не для танцев, — произносит она, ее длинные черные ресницы кажутся нескончаемыми.

Господь, дай мне сил не воплотить свою угрозу заткнуть ротик Эмили ее же нижним бельем. По крайней мере, пока мы не вернемся. И вообще, что у нее под платьем? Кружева? Шелк? Или, может, хлопок, как то белье, что у нее было, когда мы находились в тоннелях?

Я закрываю глаза на миг, пока Эмили поворачивается ко мне спиной. Обнимаю ее за талию и крепко прижимаю к себе. Ее плечи напрягаются, а кончики тонких пальчиков впиваются в мое бедро, когда я наклоняюсь ближе и касаюсь губами ее ушка.

— Следи за собой, Котенок. Не думай, что я не выгоню всех и не нагну тебя над этой столешницей.

Эмили поворачивает голову, извиваясь, пока ее ушко у моих губ не заменяется нежной щекой.

— Это что, угроза?

Я крепко держу ее в своих объятиях, сжимая ровно настолько, чтобы донести до нее свою точку зрения.

— Это обещание.

Эмили снова вертится в моих руках, темп моего сердца учащается, когда она замирает, и ее нос касается моего, а грудь мягко прижимается ко мне. Странно, она немного покачивается в моих руках, как будто ее лодыжки сами по себе двигаются. Именно тогда я замечаю небольшую тяжесть ее век и пьяный изгиб губ.

Как такое вообще возможно?

— Эмили? Ты уже пьяна?

Эмили отстраняется, сосредоточив свои темные глаза на моих.

— Конечно же, я не пьяна.

Я хмурюсь. Я определенно не куплюсь на это.

— Ну... я, может быть, пью немного дольше, чем все остальные, но я не пьяна.

— Насколько дольше?

— Недолго. — Эмили бросает взгляд на часы. — С шести часов вечера.

— Это было больше двух часов назад. Как такое вообще возможно?

— Джоэл зашел проведать меня, пока ты был на пробежке. Он принес выпивку, и я ее выпила.

— Зачем?

Она избегает моего взгляда.

— Потому что иначе я не смогла бы встретиться с тобой лицом к лицу.

— Я совсем запутался. Я сделал что-то не так?

Эмили съеживается, выражая еще одно визуальное проявление тошноты и напряжения, которое она чувствует внутри.

— Нет. Дело не в тебе, а во мне. Мне нужна была выпивка, потому что... потому что я... черт. Я совсем не так себе это представляла.

— Не так себе представляла что?

Она открывает рот только для того, чтобы закрыть его, когда чья-то рука хлопает меня по плечу. Да вы, должно быть, издеваетесь надо мной?

— Вы готовы прокатиться?

Эмили высвобождается из моих рук, и я поворачиваю голову к Тэду. Неудивительно, что его широкая веселая улыбка исчезает, когда он видит мое выражение лица, поэтому, предполагаю, я не выгляжу счастливым.

— Черт. Я что-то прервал?

Игнорируя его, я выдыхаю и тянусь за другим шотом — двойным — тем, что в большом синем стакане, и опрокидываю его.

На другом конце кухни Эмили сосредоточилась на дыхательных упражнениях, пока наливает себе чашку охлажденной воды. Она выпивает ее быстрее, чем я выпиваю свою порцию выпивки. И что она собиралась сказать? Миллион вариантов крутится у меня в голове и единственная мысль, которая постоянно возвращается, будто назойливая муха — это та, с участием Хасса. Почему в своей голове я все время представляю их вместе? Не знаю. Может, потому, что Хасс скользкий, и я не доверяю ему. Или, может быть, потому, что у Эмили имеется длинный список неуверенности. Она всегда ставит меня на пьедестал, возвышает меня, опуская себя. Она видит себя как женщину, которая недостойна меня, и видит во мне мужчину, который использует ее. Как мужчину, который эксплуатирует ее тело, потому что она — единственный выбор, который есть. Это неправда, я знаю, но так уж она устроена. Так работает ее мозг.

Для меня все очень просто.

Я люблю ее — и не потому, что она единственная женщина, оказавшаяся со мной в этом гигантском гребаном беспорядке. Я бы сказал ей, что чувствую, но это только вооружит ее еще одной неуверенностью, которую она использует против себя самой. Если быть честным, неуверенность Эмили пугает меня. Боюсь, что, если скажу, что люблю ее, она запаникует. Запаникует и испортит все, запрыгнув в кровать к кому-то, с кем она знакома с… личностью, которая трахала ее миллион раз. Что удобно для нее, потому что это то, к чему она привыкла. Вот почему мне не нравится Хасс, ошивающийся поблизости — даже если он утверждает, что просто прикалывается.

Как говорится, в каждой шутке есть доля правды.

И если все это правда, тогда думаю, это делает Хасса одним честным ублюдком.

Глава 8

Падший

Эмили

Мое сердце колотится. Нервы на пределе. Они вибрируют по всему телу, начинаясь с того места, где Джай указательным пальцем выводит крошечные круги по внутренней стороне моего бедра.

Внутри вспыхивает жар, опаляя меня.

Кровь стынет в жилах.

Я невероятно заведена — неимоверно возбуждена.

Я делаю глубокий вдох, но это никак не облегчает жар в моих легких. Джай совсем близко ко мне — так близко, что я чувствую запах его одеколона у себя в горле.

Сегодня я смирилась с тем, что люблю Джая, и с того момента все в нем десятикратно умножилось — его прикосновение, запах, голос — все это теперь часть уникального пароля доступа к моему телу. Если вы — не он, то доступ запрещен.

Я вытираю тонкую полоску пота, выступившую над моей верхней губой, и нажимаю на кнопку, открывая окно. Холодный воздух обдувает мое лицо, мгновенно замораживая кончик носа, но это хорошее ощущение.

Прекрасное ощущение.

Я накидываю черную куртку на плечи. Рада, что решила надеть теплую куртку и толстые леггинсы под платье, прежде чем мы уехали. В домике у озера так хорошо, что я забываю, что снаружи холодно, как в заднице снеговика.

Сделав последний вдох, я закрываю окно до того, как холодный воздух превращает мой нос в ледышку. Когда стекло плотно скользит на место, в машине раздается взрыв хохота, сигнализируя о конце истории Тэда. Я рада, что пропустила ее. Не думаю, что смогу вынести еще один монолог о том, как его пенис входит в вагину. Он гордится своими секс-историями — как будто он трахается только для того, чтобы ему было, о чем поговорить. Мне бы очень не хотелось быть одной из девчонок в его историях.

Тэд протягивает руку из-за водительского сиденья, подавая свое пиво Хассу, который, по чьему-то глупому решению, назначен водителем. Не знаю, чья это была идея — заставить парня, злоупотреблявшего обезболивающими, вести машину, не говоря уже о сломанной руке, ушибленных ребрах и множестве швов. Если стресс от того, что я не сказала Джаю, что люблю его, не убьет меня, тогда уверена, что это сделает Хасс. Однако я рада, что у меня место у окна. Джай любезно поменялся местами, чтобы мне не пришлось сидеть зажатой между ним и Тэдом — что, если быть честной, было бы не так уж и плохо при других обстоятельствах.

Хасс отмахивается от Тэда.

— Я за рулем, придурок. В ближайшее время я не хочу попасть в очередную аварию.

— Ты же офицер полиции, — указываю я, выглядывая из-за Джая, и смотрю на Тэда. — Ты-то должен знать закон.

От души рассмеявшись, Тэд опускает окно и выбрасывает свою бутылку из-под пива на улицу. Она улетает прочь. Разбилась ли она об асфальт, я понятия не имею.

— Завтра я умру, — объявляет Тэд. — Нахрен законы!

Он отстегивает ремень безопасности и придвигается к окну. Мое сердце подскакивает к горлу, а живот сводит судорогой.

— Тэд… — я протягиваю руку через Джая, но он ловит мою руку.

— Ты зря тратишь время.

Джай переплетает наши пальцы, и мои руки мгновенно становятся липкими. Джай замечает это и сжимает мою ладонь сильнее. Но это не помогает. Все, что я могу делать — это наблюдать, как пьяный Тэд вылезает по пояс из окна и садится на дверь, ногами небрежно упираясь на заднее сидение. Я едва могу смириться с тем, что сижу по всем правилам на своем месте с пристегнутым ремнем. Как Тэд может находиться вне машины, пока она движется?

— Жди... — бормочет Джай.

Хасс смеется, возбужденно поглядывая то на дорогу, то в боковые зеркала.

— Три... два... один...

— Нахрен полицию! — орет Тэд. — Ву-уху-у-у-у!

Еще один взрыв хохота разрывает машину, и это ослабляет мое напряжение. Смех парней заразителен и заставляет меня чувствовать себя хорошо — словно мое место здесь. Черт, даже мой собственный смех бурлит в груди.

Забавно, как это работает. Я в бегах от психопата-убийцы, а весь мир думает, что я мертва. Судя по всему, я должна быть несчастной и парализованной страхом. Признаюсь, я в ужасе. Большинство ночей я почти не сплю, и достаточно одной мысли о будущем, чтобы довести меня до слез, но в такие моменты, как сейчас, я провожу самое лучшее время в своей жизни. Если бы у меня был шанс вновь пережить последний месяц или два, я бы сделала это снова и ничего бы не изменила. Почему? Потому что я многое узнала о себе и о жизни. Это уроки, которые я бы нигде не извлекла — уроки, которые я не хотела бы извлечь где-либо еще.

***

Тыдыщ-щ-щ!

Я подскакиваю, сжимая предплечье Джая, когда двери захудалого заведения распахиваются, демонстрируя огромного лысого мужика в кожаном жилете. В руках он сжимает тощий стебелек в виде мужчины, все лицо которого избито, кожа покрыта черными и фиолетовыми синяками. Высвободив свою руку из моей хватки, Джай обхватывает меня за талию и быстро тянет в сторону, пока тощего мужчину вышвыривают с крыльца вниз по лестнице. Я ахаю, когда его слабое тело с глухим стуком соприкасается с землей. Застонав, он отправляет проклятия в землю, его кровь превращает пыль в грязь, когда та смешивается с землей.

— Срань Господня! — гудит Тэд, сдерживая ржач. — Че он натворил?

Агрессивный мужик резко разворачивается и исчезает за черными деревянными дверями, и, когда они захлопываются, за ними слышны звуки рок-музыки и смеха.

— Игнорируй его, — велит Джоэл, проходя мимо меня.

Он преодолевает эти пять ступенек в два прыжка, неохотно замедляясь, когда понимает, что мы не следуем за ним. Выдохнув, Джоэл оборачивается.

— Он ранен, — говорю я, хотя это и так очевидно.

— Это не наша проблема.

Конечно, это не наша проблема. Легче проигнорировать нуждающегося, чем помочь. Неудивительно, что Хасс и Тэд обходят меня и присоединяются к Джоэлу на крыльце.

— Вы прикалываетесь? — говорю я, хмуро глядя на них троих.

Тэд пожимает широкими плечами.

— Это своего рода отстойно, и вдобавок, посмотри на него. Он бездомный.

Я смотрю вниз на маленького старичка, который теперь сидит на заднице, сжимая свои ребра. Теперь я понимаю, как Тэд пришел к такому заключению. Волосы незнакомца спутаны, пряди слиплись от крови и выпивки. Его узкие черные джинсы порваны на коленях, а футболка «Блэк Сэббэт» испачкана и растянута в воротнике. (Примеч.: Black Sabbath — британская рок-группа, образованная в 1968 году в Бирмингеме, Англия). Несмотря на все это, несмотря на страх, что мужчина набросится на меня или ткнет использованным шприцом, я отступаю от Джая и приближаюсь ближе к мужчине.

— Сэр? Вы в порядке?

— Эмили... — бормочет Джай, в его низком голосе ясно слышится беспокойство, смешанное с предупреждением.

Он нависает надо мной, словно оберегающий любовник за спиной, крепко прижимая свою широкую ладонь к моему бедру.

— Просто еще один типичный четверг, — выдавливает с трудом мужчина. — Со мной все будет в порядке.

Его тело дрожит и трясется, пока он перекатывается на бок и встает на четвереньки. Какое-то время он удерживает себя в этом положении, растягивает секунды, словно ждет, что боль настолько ослабнет, что он сможет подняться на ноги.

— Мы можем вам чем-нибудь помочь?

— Нет, если вы не доктор… а-а-ах-х.

Обойдя меня, Джай хватает старика за локоть и помогает ему подняться на ноги. Джай одаривает меня взглядом, скривив губы и слегка нахмурившись. Он не в восторге от того, что помогает старику, но все равно делает это. Ради меня. Блядь, кто-нибудь словите меня, прежде чем я впаду в кому.

— От тебя не очень хорошо пахнет, старик, — заявляет Джай, поднимая голову к небу.

— Чья бы корова мычала. Сколько одеколона ты на себя вылил? Иисус. Ты в нем одежду вымачиваешь что ли?

Тяжело дыша, мужчина тянется к переднему карману и выуживает оттуда небольшой дерьмовенький мобильник.

— Вызовите мне скорую помощь.

Он бросает мне телефон и, к счастью, даже в тусклом свете мне удается поймать древнее устройство.

— Нет, ты идешь внутрь, — говорит Джай, протягивая руку. — Я вызову скорую и отведу этого джентльмена на автобусную остановку. Там им будет легче его найти.

Я протягиваю Джаю телефон.

— Ты уверен? Потому что я не против…

— Уверен. Я отлучусь только на секунду. Оставайся с Джоэлом, хорошо? Не отходи от него, пока я не вернусь.

Я отступаю, выставляя вперед ладони.

— Хорошо. Я буду с Джоэлом.

Поддерживая большую часть веса мужчины, Джай сопровождает его через парковку и исчезает в тени нависающих дубов. Я разворачиваюсь к зданию, не в силах унять дрожь, которая пронзает меня. Я не догоняю, почему мы приехали в такое место, где из дверей вышвыривают мужчин, и где я не могу передвигаться в одиночку. Хотя, предполагаю, мы немного ограничены в местах, куда можем пойти и быть незамеченными. Тем не менее, я бы пошла куда угодно вместо этого обветшалого, жестяного сарая. На массивной деревянной доске, прибитой к крыше бара, висит самодельная вывеска. Слова « ПЕЩЕРА МКИС» высечены на ней. Под его названием написано: «В чести мы боремся. В смерти мы отдыхаем».