Глава 2. Братья. Потребность

Глава 2

Братья

Эмили

Я заканчиваю сушить полотенцем волосы и бросаю его на пол. Брызги капель покрывают зеркало в ванной, и я наклоняюсь поближе, чтобы проверить татуировку на ключице в виде черепа. Она полностью зажила, и ее черные чернила будут клеймить мою кожу до конца моей жизни. Я поскребла ее.

Угу. Она настоящая.

Не знаю, почему я все жду, что она сотрется. Полностью заполняю воздухом легкие и выдыхаю его. Чертовски ненавижу ее. Ненавижу этот череп и то, что он представляет.

Страх и обладание.

Это символ психопата, который пережил ужасную невыразимую трагедию и решил поступить так же с другими, как поступили с ним. Это ненормально. Заставлять других чувствовать боль, которую он ощущал в тот момент, когда его жена и еще нерожденный ребенок были вырваны из его жизни... это... это не то, о чем я хочу думать перед завтраком. Все, что связано с Черепом, обычно имеет силу выворачивать мой желудок, и, поскольку запах бекона так восхитительно витает в воздухе, не хочу, чтобы это произошло сегодня утром.

Вздохнув, я беру фиолетовую расческу и провожу ею по своим длинным волосам. Она цепляется за колтуны и узлы, но, приложив немного усилий, мне удается их распутать. Обычно я не вкладываю много усилий в свои утренние ритуалы, но с тех пор как «переехал» брат Джая, чувствую необходимость хоть чуть-чуть постараться. Это немного глупо, но я хочу быть на уровне стандартов, которые он, несомненно, имеет для своего младшего брата.

Вернув расческу на раковину, я запускаю пальцы в волосы и немного их взбиваю, добавляя нужное количество «беспорядка». Не хочу выглядеть так, словно специально потратила время на свою внешность. Я наклоняюсь ближе к зеркалу, проверяя легкий макияж, который нанесла ранее. Никогда не думала, что признаю это, но правильная тушь может творить чудеса с обычным лицом.

Я выпрямляю спину, откидываю волосы за плечи и поправляю потертую черную футболку с изображением группы Lynyrd Skynyrd (Примеч.: американская рок-группа, наиболее известный представитель и популяризатор южного рока 1970-х годов).

Моя любимая. Я стащила ее у парня, с которым однажды переспала, когда была немного моложе и глупее. Если честно, самое яркое в том событии — это футболка, а не секс. Все, что касалось секса, было «посредственным». Если вы понимаете, о чем я.

Выйдя из ванной, я следую за запахом еды до самой кухни. Чувствую напряжение в воздухе, как только вхожу. Оно густое. Удушающее. Не ожидала увидеть столько враждебности между братьями. То, как Джай описывал свои отношения с братом, были отличны от других. Я предполагала, что Джоэл его лучший друг.

По-видимому, больше нет.

Разочарование волнами исходит от Джая, пока он, опираясь на локоть, слегка покалывает вилкой кусочек банана. Настроение в комнате угнетающее и неловкое, что ослабляет мою радость от завтрака, расставленного на стойке. Как и у Джая, у Джоэла так же есть талант к готовке. С тех пор, как живу в домике у озера, я прибавила в весе. Немного, но мои тазовые кости уже не так выпирают, как несколько недель назад, и лицо округлилось. Но мне все нравится. Это тело женщины, о которой хорошо заботятся и которая (только бы не сглазить) счастлива.

Джоэл стоит у плиты спиной ко мне, поджаривает, судя по запаху, лосося. Как и Джай, Джоэл держит себя в фантастической форме. Его тело — это одни мускулы. Он выше, чем Джай, но ненамного. Кроме того, мышцы Джая наращены в ширину, отчего он кажется крупнее, а его брат наоборот же, более худощав.

Я смотрю на татуировки на спине Джоэла. Это картина — смесь черных чернил и теней со светлыми пятнами цвета.

Черепа и огонь.

Мужчины и женщины.

Жестокое убийство и полная анархия.

Джоэл оглядывается через плечо, оторвавшись от плиты. Темные круги окружают его глаза. Думаю, он до сих пор плохо спит.

— Доброе утро.

Тотчас же опускаю взгляд на стойку, жар обжигает мои щеки.

— Доброе утро, — говорю я, стараясь изо всех сил звучать экстра-жизнерадостно, а не чертовски взволнованной из-за татуировок на его спине.

У меня одна татуировка… одна… и она причинила мне адскую боль. Как Джоэл решился забить все тело? Сколько времени это заняло? Сколько это стоило? Я смотрю на него, а он слегка наклоняет голову, изучая меня своими темно-синими глазами. Глазами, которые так выделяют братьев. Он заметил, что я таращилась на него?

— Тебе не нравятся татуировки? — спрашивает Джоэл, вернув внимание к сковороде.

Он просовывает длинную металлическую лопатку под кусок лосося и переворачивает его. Пока он занят, я перевожу взгляд на Джая, который закатывает глаза. Я растягиваю губы в полуулыбке, когда он делает большой глоток воды из своего стакана и выдвигает стул рядом с собой.

— Не нравятся, — отвечаю я, обойдя вокруг стойку и усаживаясь на табурет. — Но твои выглядят довольно неплохо.

С искренней улыбкой Джоэл снимает сковороду с огня, подходит к нам и выкладывает огромный кусок лосося на небольшую тарелку. Я смотрю на стол. Неужели он ожидает, что мы втроем съедим всю эту еду? Здесь слишком много. Бекон, лосось, яичница, сосиски и блинчики. И где, он думает, мы будем хранить все это?

— Хорошо. Возможно, ты сможешь убедить моего брата, что татуировки не делают меня монстром.

Джай хмурится, его челюсть напрягается.

— Я никогда не говорил, что они делают тебя монстром. Я сказал…

— Пахнет вкусно, — вмешиваюсь я, не желая быть втянутой в еще один их нескончаемый спор.

Джоэл и Джай наблюдают, как я утаскиваю четыре ломтика бекона и пять больших ложек яичницы себе в тарелку. Мой желудок сводит судорогой от ожидания, отчаянно нуждаясь, чтобы я, наконец, зачерпнула все это вилкой и засунула себе в рот.

— Проголодалась? — спрашивает Джай, и в уголках его губ появляется сладкая улыбка.

Я улыбаюсь ему, одновременно насаживая на вилку бекон поверх яичницы, слой на слой.

— Умираю от голода.

Я просто люблю еду для завтраков. Я могу есть ее во время каждого приема пищи всю свою оставшуюся жизнь. Джоэл бросает на Джая взгляд — приподнятая бровь и ухмылка на губах — на что Джай отвечает смехом.

— Завтрак — ее любимая еда. Как и мороженое.

Я засовываю порцию в рот и наслаждаюсь вкусом.

— М-м-м. Ты почти так же хорош, как и Джай, когда дело доходит до приготовления завтрака.

Джоэл удивленно улыбается. Его белые зубы на удивление ровные и сияющие. Он ставит сковороду на стойку и перекидывает полотенце через плечо.

— До сих пор не могу поверить, что Джай готовит.

Я киваю с полным ртом еды, а Джай отодвигает свою тарелку.

— Мне пришлось научиться, — заявляет он грубым и резким тоном. — Кому-то же надо было готовить для Джессики.

Выражение лица Джоэла, когда Джай упоминает об их младшей сестре, разрывает мое сердце надвое. Эмоции за эмоциями отражаются на его лице. Сначала я вижу страх, затем следует сожаление, гнев, чувство вины и, наконец, признание. Я смотрю на свою тарелку и проглатываю еду. Как можно больше, чтобы избежать ругани.

— Она в порядке? — тихо спрашивает Джоэл.

Джоэл переживает о своей семье. Конечно, Джай это видит.

— Она в порядке. Ты должен знать, что она в Италии... на случай, если собирался выкроить время из своего напряженного графика, чтобы спросить о ней.

— Джай... — бормочу я, скользнув рукой по его руке, лежащей на столешнице.

Мышцы, покоящиеся под его кожей, натягиваются и напрягаются от разочарования, которое он чувствует. Джоэл кивает, проведя татуированной рукой по лицу и по черным волосам.

— Ладно. Я это заслужил.

— Ты заслуживаешь большего.

— Джай... — Я пытаюсь снова, отчаянно желая успокоить его, прежде чем он выйдет из себя.

Оба брата сильны и оба не боятся драться. Бог знает, если между ними что-то вспыхнет, то не останется никакого домика у озера. Они разгромят это место.

— Я заслужил это! — выкрикивает Джоэл, отчего мое сердце застревает в горле. — Я дерьмовый брат. Я бросил вас, когда вы нуждались во мне больше всего, и свалил все свои проблемы и обязанности на тебя. Сколько еще раз ты хочешь, чтобы я извинился?

Джай вскакивает на ноги, с грохотом роняя деревянный стул на пол.

— Вот в этом то и дело, придурок. Ты не извинился.

Возражение Джоэла застревает в его горле, и осознание мелькает на его красивом лице. Потрясенный, он приоткрывает рот.

— Ты настолько не в себе, что даже не помнишь, что, черт возьми, говорил?

— Я уверен, что сказал это... — Он смотрит на меня для поддержки, и я пожимаю плечами.

— Ну... технически, ты сказал это однажды, но это вряд ли было извинением, — говорю я, избегая его взгляда.

— Мне очень жаль. Черт. Что еще ты хочешь, чтобы я сказал? — Кадык Джоэла дергается, когда он проглатывает свои эмоции. — Я занялся этим и отвлекся… как и ты, Джай, так что не смотри так на меня, блядь.

Подняв руки, я слезаю со стула и ухожу в гостиную.

— Не втягивайте меня в это.

Каждая ругань связана со мной и Моникой, и, честно говоря, это раздражает. Я плюхаюсь на диван, немного огорченная, что оставила тарелку со своей горячей едой на стойке.

— Я отвлекся? — выкрикивает Джай, хлопнув ладонью о деревянную поверхность. — Чушь собачья. Ты здесь! Я сделал то, что, блядь, намеревался сделать.

— Я должен что-то сделать! — спорит Джоэл, не сводя свирепого взгляда с Джая. — Я не могу бросить ее.

— Почему? Ты без проблем бросил меня и Джесс.

Разочарование сглаживает черты лица Джоэла. Это видно по вскинутым бровям и напряженным мышцам вокруг его челюсти.

— Я бы сделал это для тебя, младшего брата. Я бы тебе помог.

— Не вешай это на меня. Это несправедливо.

Как только Джоэл отворачивается от Джая, раздается стук в дверь. Инстинктивно, все мое тело напрягается. Мы с Джаем обмениваемся взглядом, который говорит: «Ты кого-то ждешь? ».

Я отрицательно качаю головой.

С видом жертвы, Джоэл идет по коридору к двери. Вдалеке я слышу низкий гул голосов и отчетливый смех. Есть только одна знакомая личность, кто смеется так противно и громко. Парадная дверь с грохотом захлопывается, и звук тяжелых ботинок гремит по деревянным доскам. Я наклоняюсь вперед, когда мужчины появляются на кухне один за другим. Впереди Тэд, в светло-фиолетовой футболке с черными шортами-карго и с футбольным мячом. За ним с несчастным видом тащится Хасс, одетый в розовое поло и темные джинсы, доходящие до белых ботинок. О, черт. Я поднимаюсь на ноги.

— Котенок! — восклицает Тэд, протягивая руку, тем самым указывая футбольным мячом на меня.

Я реально надеюсь, Тэд не ожидает, что я поймаю его. Кроме того, мне бы очень хотелось, чтобы вся эта история с «Котенком» сейчас прекратилась.

— Эмили.

Хасс машет рукой.

— Доброе утро, Эмма.

Я закатываю глаза. Это чертовски бессмысленно. Они будут называть меня всяко, как им заблагорассудится, и я ничего не смогу с этим поделать.

В отличие от Тэда, Хасс, кажется, не в самом веселом настроении. Если даже это и так, я, черт возьми, не могу точно быть уверенной из-за всех отеков на лице. Он покрыт порезами, швами, синяками и даже блестящим черным гипсом на сломанной руке. Бедный парень. Он знал и лучшую форму, это точно.

— Эм-м…

Забудь об этом, Эмили. В любом случае, им на это наплевать.

— Хасс. Лови. — Тэд бросает мяч, и тот, прежде чем неуклюже отскочить на кухню, ударяется о сломанную руку Хасса.

— Ой! — рычит Хасс и стонет так громко, что вот-вот полопаются кровеносные сосуды. — Если ты сделаешь это еще раз, мудак, я…

Его угроза прерывается взрывом хохота Тэда.

— Это просто смешно. Ты должен был видеть свое лицо.

Обойдя их, Джоэл хватает сковородку со столешницы и ставит ее в раковину.

— Почему ты в таком хорошем настроении? — спрашиваю я Тэда, возвращаясь к своей тарелке.

Он одаривает меня странным взглядом, протягивает руку и выхватывает несколько кусочков бекона из общей тарелки.

— Джоэл не сказал тебе?

— Джоэл не сказал нам что? — опережает меня Джай.

Тэд засовывает кусочки бекона в рот, намеренно лишая себя возможности ответить, и указывает на Джоэла, который, прищурившись, смотрит на него. С тяжелым вздохом Джоэл открывает кран и оставляет льющуюся воду заполнять раковину.

— Я плачу им по пятьдесят тысяч, чтобы они помогли мне вытащить Монику из лап Черепа, — сообщает Джоэл, прислонившись бедром к стойке.

Он нервно проводит руками по затылку, поскольку тишина поднимает свою уродливую голову, а Тэд протягивает тонкие пальцы за еще одной порцией бекона.

Я прочищаю горло.

— Как… как ты вообще с ними связался? Здесь нет никаких телефонов. Никакого интернета.

Оттолкнувшись от стойки, Джоэл лезет в задний карман своих серых спортивных штанов.

— Хасс забыл свой телефон. Я нашел его на диване.

Он протягивает тонкий смартфон Хассу, который берет и засовывает свой аппарат в один из передних карманов.

— Погоди, позволь мне разобраться... ты собираешься рисковать их жизнями ради собственной выгоды? — Отвращение и замешательство в тоне Джая громкое, слишком громкое, чтобы проигнорировать.

Джоэл пожимает плечами.

— Почему нет? Ты же это сделал.

Я съеживаюсь и задерживаю дыхание, ожидая, взрыва Джая.

Но этого не происходит.

Удивительно.

— У меня в машине чертежи территории Черепа. Мне нужно вернуть их до семи вечера, чтобы избежать каких-либо подозрений у капитана.

Джоэл кивает, едва заметный намек на победу отражается на его губах. Он закрывает кран, и внезапно его аура становится другой. Отчаяние и гнев сменяется решимостью и надеждой. Я одновременно радуюсь за него и грущу. Представьте, какой окажется Моника, если ему удастся добраться до нее... Череп — больной человек. Джоэлу повезет, если он найдет ее в здравом уме.

— Пойду, подышу свежим воздухом.

Джай разворачивается и стремительно несется к задней двери. Сильными руками он толкает хлипкую дверь так сильно, что она отлетает и ударяется о стену, заставляя меня подпрыгнуть.

— Ты должна поговорить с ним.

Я поворачиваю голову к Тэду и наблюдаю за тонкой капелькой масла, скатывающейся по его подбородку.

— Я? Почему я?

— Потому что ты — любимая девушка. — Он вытирает масло предплечьем, размазывая его по коже. — И ты не рискуешь получить удар в лицо.

Хасс кивает, а Джоэл продолжает мыть свою тупую сковороду, делая вид, будто раздражающей ситуации, что он создал, не существует. Это он должен ее исправлять, а не я. Вытащить Джая из одного из его дурных настроений — нелегкий подвиг, и я устала быть той, кто должен это делать.

— Ты офицер полиции и боишься, что тебя ударят по лицу? — спрашиваю я Тэда, который в ответ пожимает своими сильными широкими плечами.

— Говори, что хочешь. Удар кулаком по лицу причиняет боль, и я не люблю, когда в моем завтраке кровь.

Хасс тащит свою жалкую задницу за стойку, а Тэд ставит перед ним белую фарфоровую тарелку.

Я вздыхаю.

— Прекрасно. Я поговорю с ним, так как ни у кого из вас нет яиц.

Они бормочут слова благодарности, и я закатываю глаза.

Киски.

***

Сухая кора хрустит под силой кулака Джая, когда он ударяет им по стволу большого дуба, который растет в четырех метрах от озера. Он ругается себе под нос, поднимая кулак к лицу, чтобы осмотреть повреждения.

— Ой-ай. — Надувшись, я останавливаюсь в нескольких метрах от него и скрещиваю руки на груди.

Это отчаянная попытка удержать как можно больше быстро испаряющегося тепла из меня.

— Что тебе сделало это невинное дерево?

Джай резко поворачивает голову в мою сторону, сжимая и расслабляя поцарапанную и кровоточащую руку. Тяжело вздохнув, он поворачивается и прислоняется спиной к толстому стволу, зарывшись ногами в опавшие листья на сырой земле. Холодный ветер хлещет по моим голым рукам, и я дрожу. Он такой острый, как будто несет с собой крошечные осколки льда. Явный признак грядущей беды. Или зимы, как я люблю ее называть.

Джай бросает на меня взгляд.

— Подойди сюда.

Его тон легкий, но глаза темно-синие, все еще наполнены разочарованием, которое вложил в них его брат. Я иду к Джаю, кончики пальцев моих ног замерзают из-за сырой земли. Даже яркого утреннего солнца недостаточно, чтобы согреть зеленые травинки, остывшие ночью.

Море мертвых листьев хрустит и ломается под моими ногами, пока я сокращаю расстояние. Когда оказываюсь в пределах вытянутой руки, Джай хватает меня за плечи, и я спотыкаюсь, когда он притягивает меня к себе. Он обхватывает меня своими сильными руками за шею, прижимаясь своей твердой грудью к моей щеке. Я обнимаю его в ответ, обвивая руками его тонкую талию и зарываясь пальцами в черный свитер, чтобы предотвратить обморожение. Я люблю прижиматься к его свитерам. Запах Джая цепляется за пряжу материала, добавляя тепла и комфорта, когда я зарываюсь в него носом.

— Он напрягает тебя так же сильно, как и меня, или я драматизирую? — спрашивает он, нежно целуя меня в голову.

Я борюсь с улыбкой. Для Джая не чуждо немного драматичности. Но его брат в данный момент, как говорится, не совсем имеет голову на плечах. Иногда даже мне хочется выбить из него дерьмо.

— Немного того и другого.

Джай смеется, звуча больше как «хм-м-м» в мое ухо, через его грудь. Еще один порыв ветра кружит вокруг нас, сухие листья звучат как шелест бумаги. Мы вслушиваемся в хор деревьев, пока не заканчивается дыхание ветра. Тишина природы — блаженство, и, в отличие от затхлой тишины неловкого разговора, она ощущается живой.

Джай шевелится, расставляя ноги на ширине плеч и притягивая меня к себе еще крепче. Чувствую, как его пальцы играют с моими волосами на спине, наматывая тонкие локоны на палец, слегка дергая мою голову.

— Что мне делать с Тэдом и Хассом? — спрашивает он, голос вибрирует в его груди и попадает в мое ушко. — Я не могу отпустить их одних.

— Они большие мальчики, которые принимают свои собственные решения. Если бы они не хотели этого делать, их бы здесь не было.

— Но это неправильно. Хасс едва стоит на ногах, а Тэд идет на это из-за преданности мне. Их жизни стоят намного больше пятидесяти тысяч. Если что-то случится…

Я обнимаю его крепче.

— Я знаю.

Шу-у-ух! Вши-и-и-и-их!

Порывы ветра хлещут по нам, каждый раз сильнее и холоднее, чем предыдущий, сдувая все тепло из тела, которое мы выработали в его отсутствие. Я трясусь от сильной дрожи, которая проходит по всему моему телу.

— Холодно? — спрашивает Джай, выпуская меня из объятий.

Я киваю, отступая, чтобы обнять себя. Джай подцепляет край своего свитера и растягивает его насколько только можно, оттопыривая, чтобы я проскользнула внутрь.

Я наклоняю голову, сдерживая улыбку.

— Ты хочешь, чтобы я залезла туда к тебе?

Джай улыбается, его полные губы изгибаются в мягкой и искренней улыбке, от которой мое сердце трепещет.

— Для тебя всегда найдется место.

Я сжимаю себя сильнее, потирая свой бицепс большим пальцем, и размышляю над предложением, слегка напрягаясь из-за его слов.

Всегда. У нас есть «всегда»? Это слово вообще применимо к нам? Сколько у нас времени? Допустим, мы переживем это... и будем ли мы друг у друга, когда все закончится? Джай до тех пор будет хотеть меня? Я не дура, знаю, кто я для него — бродячая кошка, которая дергает за ниточки его сердца. Вот и все. Ненавижу, что сравниваю себя с кошкой, учитывая раздражающую кличку, что он дал мне, но я точно знаю, к чему это приведет. Джай отвезет меня домой и исцелит. Затем, когда я привыкну и стану слишком зависимой от него, думая, что, наконец-таки, нашла того, кому на самом деле есть дело до меня, все закончится.

Почему? Почему я так думаю?

Потому что мы из двух разных миров.

Потому что зачем ему соглашаться на бездомную, когда у него может быть породистая?

Потому что я опасная придурошная, которая не умеет ценить вещи, пока они не исчезнут.

Потому что... да просто потому.

Тяжелая рука Джая на моем плече отвлекает от этих сомнительных мыслей. Это облегчение, как будто он бросил мне спасательный плот после пяти минут борьбы в бурном океане. Мир и спокойствие, вот что предлагает мне Джай.

— Ты слишком много думаешь. — Он тянет меня, поднимает свитер и запихивает меня под него.

В ловушке одежды, его запах окутывает меня как пена, невесомая на вершине мощной волны. Я скольжу лицом вверх по его прессу и твердой груди, слыша звук растягивающейся вокруг меня ткани, пока не высовываюсь из-за воротника свитера.

Пространство ограничено, и в результате, подбородок Джая касается моего лба. Свитер удерживает нас так крепко, что я не могу пошевелить руками.

С усилием я отстраняюсь и смотрю на Джая, ткань на шее свитера потрескивает, угрожая разорваться.

— Держу пари, ты уже сожалеешь об этом, — указываю на край ткани, который врезается ему в шею.

— Тебе все еще холодно?

Я прислушиваюсь: тело Джая вырабатывает достаточное количество тепла, я начинаю согреваться. Отрицательно качаю головой.

— Тогда нет. Я не жалею об этом... даже если это нарушает мое кровообращение.

Наш взгляд прикован друг к другу, легкая улыбка трогает уголки его губ.

Мое сердце делает кульбит.

Ладони потеют.

Медленно, Джай вытягивает шею и целует меня в губы. У меня перехватывает дыхание, звук теряется в завывании ветра, когда его язык касается моего.

Мои веки подрагивают и закрываются.

Земля уходит из-под ног.

Время и пространство исчезает.

Теперь уже не имеет значения, где мы находимся или что делаем, и острые иглы льда, которые несет сила ветра, тают от жара, который мы вырабатываем, прежде чем они успевают хлестнуть по моей горящей коже.

Поцелуи под золотым дубом осенью, наши ноги в хрустящих оранжевых листьях... На это клюют девушки в романтических книгах? Я что, влюбляюсь?

До встречи с Джаем я никогда не чувствовала себя в своей тарелке. Никогда не чувствовала себя достаточно хорошо, чтобы быть кому-нибудь другом и уж точно не чьей-то любовницей.

Но вот она я… привязана… пришита так крепко к другому человеку, что, если бы нас разрезали пополам, я бы расползлась, и мой тело никогда бы не стало снова прежним. Я привязана к нему так, что мне хочется блевать — в некоторой степени, потому что я никогда раньше не была привязана так к кому-либо.

Джай выводит меня из ступора, когда отрывает свои губы от моих. Я открываю глаза и встречаюсь с ним взглядом. Он наблюдает за мной, его челюсть сжата, отчего мое сердце быстрее бьется в груди. Оно бьет по легким, лишая меня кислорода.

— Беги со мной, Котенок.

Воздух вырывается из моих легких только для того, чтобы застрять в горле.

— Что?

— Я сделал то, что начал. Проблемы Джоэла не мои... бежим со мной.

— Э-э... бежа... убежать? С тобой?

Джай хмурит брови, отводит взгляд от меня и темными глазами цвета океана неловко осматривает озеро.

— Ну, это совсем не обидно.

— Я не это имела в виду... Просто я... Ты хочешь оставить своего брата? После всего?

Джай медленно отводит свой взгляд, и его безэмоциональное состояние пугает меня. Я ненавижу ту враждебность, которая исходит от него всякий раз, когда в разговор вступает его брат. Это превращает его в совершенно другого человека — в того напряженного Джая, которого я встретила под землей.

— Это спасение ничем ему не помогло... — Он снова откидывает голову к дереву, обнажая шею. — Я подумал, что, возможно, когда он вернется, то снова захочет заботиться о Джессике, и я, наконец, смогу сделать что-то для себя.

Я приподнимаюсь на носочки и нежно целую впадинку на его шее.

Резкий порыв ветра проносится мимо, сотрясая ветви деревьев, тем самым вызывает листопад прямо на нас. Джай опускает голову, зарываясь в волосы, взъерошенные у меня на затылке. В конце концов, как и всегда, ветер прекращается, но Джай не поднимает головы.

Проходит минута, и вскоре эта минута растягивается на две.

Затем на четыре.

Новые порывы ветра. Дуновение за дуновением ветер бьет по нам, но Джай не сдвигается с места.

Пока я, наконец, не заговариваю:

— Ему нужна твоя помощь. Чего ты боишься?

Джай глубоко вдыхает через нос и выдыхает через рот, прежде чем, наконец, поднять голову. Когда он выпрямляется, искренние голубые глаза заслоняют цвет гниющей коры и сухой смолы.

— Честно?

Я киваю.

— Честно.

— Я боюсь, что это закончится... и я не готов к тому, чтобы все закончилось.

Я слегка наклоняю голову, не в состоянии удержать себя от сарказма.

— Тебе нравится быть запертым в домике у озера — в старом домике у озера, о чем я просто обязана упомянуть — пока психопат-убийца со своей собственной чертовой армией охотится на нас?

Джай закатывает глаза.

— Без этой части я, очевидно, могу обойтись, но здесь, в этом маленьком домике у озера с тобой? Ответ «да».

Из коконов вылезают бабочки и кружат в моем животе, их крылья слегка задевают внутренности, отчего жар заполняет мое тело, быстро поднимаясь, пока не растекается по щекам.

— Джай...

— Знаешь, я иногда мечтаю... что все это закончилось. Нет никакого Черепа, нет драмы... никакой беготни.

Я выгибаю бровь, перенося вес тела на левую ногу.

— Ничего?

Он качает головой.

— Ничего.

— Ну, это немного нереально.

Джай усмехается и щипает меня за бок подушечками большого и указательного пальцев, отчего я пищу. Беззвучный смех вырывается из моей груди, мышцы сжимаются под его безжалостным давлением.

— Могу я закончить?

Я смеюсь, решая оставить при себе шутку «слова моей подружки», и киваю. (Примеч.: That's what she said! — англоязычная шутка, где один говорит невинную фразу, другой подкалывает шуткой «слова мой подружки», что можно интерпретировать с двояким подтекстом. Пример из сериала «Офис», А: Что ж, вы всегда дарите мне чувство приятного удовлетворения. Б: Слова моей подружки! Если переводить дословно, то будет звучать как «она то же самое сказала». Но из-за сложности перевода на русский язык, эту фразу поймут не все).

Джай смотрит на дерево.

— На чем я остановился?

— Ты остановился на части, где мы — Барби и Кен — без каких-либо проблем.

Он снова переводит на меня взгляд, его прекрасные глаза искрятся от веселья.

— Неправда. У Кена нет пениса, и я бы сказал, что это серьезная проблема.

Я фыркаю.

— Думаю, мы немного отклонились от темы. Расскажи мне о своей мечте.

— Ладно. — Джай прочищает горло, прислоняется к дереву и тянет меня за собой. — Все начинается с того, что я приглашаю тебя на ужин. Такой шикарный экстравагантный ужин с большим количеством еды, чем ты съедаешь за весь год.

— Почему столько ед…

Он прижимается губами к моим на самую короткую долю секунды. У меня даже нет времени закрыть глаза и насладиться этим агрессивным давлением, прежде чем он отстраняется со звуком «Ш-ш-ш».

Каким-то образом, пока мой мозг в голове бестолково вращается, мне удается кивнуть.

Слушать. Точно.

— Мы садимся, и я заказываю все свои любимые блюда из меню — блюда, которые, знаю, ты никогда не пробовала — и заказываю все, что, как я думаю, ты хотела бы попробовать.

— Так... там есть что-нибудь с беконом?

— Верно. — Искренняя улыбка изгибает его мягкие губы. — Ты одета в красивое красное шелковое платье до колена, обнажающее одно плечо, и с поясом на талии. Когда я смотрю на твои длинные гладкие ноги, кажется, что они не кончаются, пока мой взгляд не останавливается на черных туфлях на высоких каблуках, которые облачают твои нежные ступни.

Я улыбаюсь, не в состоянии сдержаться. Он описывает детали мечты, словно заучил все наизусть. В моем животе сейчас так много бабочек, что я удивлена, что еще не улетела.

— Ты ешь немного, но мы хорошо проводим время, знакомясь друг с другом в более спокойной обстановке.

Он замолкает и любуется мной, его лицо удовлетворено рассказом, о котором он поведал. Я моргаю. Ну? А где же продолжение? Я жду с невыносимым терпением. Незнание почти невыносимо, как просмотр фильма без финала или кульминации. Мне нравятся кульминации во всех аспектах моей жизни, очень.

— А потом? — побуждаю я, тыча пальцем ему в живот.

Глаза Джая вспыхивают, дразня меня недосказанной информацией.

— А потом что?

О, чертова интрига. Ненавижу!

— Что после этого будет?

Джай наклоняется ближе, его теплое дыхание касается моих щек.

— После этого... ты в меня безумно влюбляешься.

Я закатываю глаза.

— Правда?

Он выглядит самодовольным, его красивое лицо гладкое и счастливое.

— Именно так.

Чудненько. Буду играть по его правилам.

— И что произойдет после того, как я безумно влюблюсь в тебя?

— Тебе лучше не знать.

Я прижимаюсь к нему.

— О, но я хочу знать.

Мое тело источает тепло, опаляя тонкие волоски на поверхности моей кожи. Джай опускает голову и касается губами моих губ. Я не могу дышать. Само существование этого мужчины высасывает воздух из моих легких, как вакуум.

— Хочешь знать? — дразнит он, его голос пронизан желанием.

Я киваю. Искренне киваю.

— Я отвезу тебя домой и повалю на кровать. Ты будешь просто в ужасе, когда я схвачу твое жалкое, тонкое маленькое платье и сорву прямо с твоего тела.

Его глаза вспыхивают, когда я приоткрываю губы и начинаю дрожать.

— К моей радости, под него ты ничего не надела.

К моему смущению, у меня перехватывает дыхание, и если бы на мне был жемчуг, я бы сжала его.

— А потом?

— А потом... — замолкает он, пока тяжелым взглядом скользит по моему лицу, — остальную часть мечты я оставляю при себе.

— Чего? — Я разеваю рот, как выброшенная на сушу рыба. — Т-ты не можешь этого сделать.

Джай растягивает губы в коварной ухмылке.

— Я только что это сделал.

Я открываю рот, чтобы обругать его и, наверное, сказать какую-нибудь херню, о которой позже пожалею, но из-за звука захлопнувшейся двери черного входа слова застревают в горле. Мне не нужно оглядываться через плечо, чтобы понять, что это Джоэл. Я вижу это по глазам Джая. Проблеск счастья, что вложила в них я, утонул в горькой темноте. Джай откидывает голову назад, связь между нами исчезает за секунду.

— Да ты прикалываешься, — стонет он, прислонившись затылком к дереву.

Я слегка дергаюсь в свитере, намекая ему выпустить меня.

— Останься, — бормочет он.

Я отрицательно качаю головой.

— Вам двоим нужно во всем разобраться.

Вздохнув, он хватает подол свитера и растягивает его, чтобы мне было легче выскользнуть. Я хватаю его за руку и нежно сжимаю ее, прежде чем развернуться и уйти. Сильная дрожь заставляет меня осознать гипербыстрое возвращение мурашек.

Я обхватываю себя руками за талию и обнимаю так крепко, как только могу, пока приближаюсь к Джоэлу. Затягивая ткань вокруг шеи, он дергает за шнурки черной толстовки, подаренной ему Джаем.

— Он в порядке? — спрашивает Джоэл, нахмурив брови с намеком на беспокойство из-за Джая, замеченного мной впервые за все это время, пока он здесь.

Я сглатываю, замерев на полпути. Безопасный ответ — сказать ему, что с Джаем все в порядке. Правильный ответ — отрицать, что Джай в порядке... потому что это не так. Ему нужен брат. Он разрушил свою жизнь, чтобы вернуть Джоэла, и ради чего? Я сирота, поэтому не могу полагаться на свой опыт, но знаю, что существует банальная вежливость — благодарность, по крайней мере.

— Э... — Я почесываю голову, перенося вес тела на левую ногу. Как мне деликатно ответить, и при этом попасть домой? — Он бросил свою карьеру, и рисковал жизнью ради тебя.

Да-а-а. Не совсем деликатно, но, по крайней мере, точно.

— Но я не…

— Он хладнокровно убивал людей и, не говоря уже о том, что недавно бросил свою младшую сестру и отправил ее в другую страну, и ради кого? Тебя?

Джоэл опускает свой темный, цвета океана взгляд на ледяную почву. Рада, что заставляю его чувствовать себя неловко. Ему нужно знать, на что пошел его брат, чтобы спасти его жизнь.

— Знаешь, я постоянно с ним боролась. Пыталась убедить его, что ты мертв, и Череп убил тебя, но он был чертовски одержим желанием доказать, что мы не правы. Он не мог отпустить это... — Я делаю паузу, позволяя ему вникнуть. — Не вынуждай его думать, что он зря не прислушался к нам.

Джоэл смотрит на меня. Эмоции, чистые и влажные, накапливаются в уголках его глаз, и это тянет за струны моего сердца, отчего в горле образуется комок.

Он влюбленный мужчина.

Он — мужчина, который едва держится.

— Я не могу забыть ее. Не могу оставить ее. Нет… не с ним. — Он напрягает челюсть — сжимает и расслабляет — находясь в своих мыслях. — Мне нужна помощь брата.

Я дарю ему успокаивающую полуулыбку. Любовь — неумолимая сила природы. Джай может отрезать Джоэлу ноги и отправить его в другую часть мира, но Джоэл все равно вернется сюда. Так работает сердце. Кто бы мог подумать, что такой хрупкий клубок из крови и тканей может быть таким сильным?

— Удачи, — говорю я, не в состоянии скрыть еще одну волну дрожи, когда ветер снова поднимается.

— Спасибо.

Я заставляю свои холодные окоченелые ноги двигаться вперед, стремясь вернуться в теплый дом. Когда добираюсь до черного входа, оглядываюсь через плечо и, выдыхая, шепчу еще одно пожелание удачи.

Видит Бог, она ему понадобится.

Глава 3

Потребность

⇐ Предыдущая 123 4 5 6 7 8 Следующая ⇒