ГЛАВА ПЯТНАДЦАТАЯ

Джеймсон Рук стоял в комнате наблюдения, глядя через стекло на Джеральда Бакли, сосредоточенно ковырявшего в носу. За спиной у Рука открылась и закрылась дверь. Никки Хит появилась сбоку от него и тоже взглянула через стекло.

– Очаровательно, – заметила она.

– И знаешь, что хуже всего? Я не в силах оторваться. – Рук действительно не отводил взгляда от арестованного, продолжая говорить: – Неужели они не понимают, что сквозь это зеркало на них смотрят люди? Ха, наверное, сильно свербит, если он умудряется заниматься этим в наручниках.

– Ты закончил?

– Да.

– В «Сотбис» подтвердили, что серийный номер принадлежит фотоаппарату Барбары Дирфилд. Карта памяти заполнена снимками картин из коллекции Старра.

– Сделанными в то утро? – уточнил Рук. – На каждом должно быть указано время.

– О-о, какой полет мысли. Кто-то начинает работать головой. – Он слегка поклонился, и она продолжала: – Да, именно в то самое утро. Таррелл сейчас копирует их себе на компьютер.

– Таррелл – новый медиакороль.

– По-моему, он называл себя царем.

– Итак, это означает, что Бакли либо был на месте преступления, когда ее убили, либо получил фотоаппарат от Поченко позднее. – Рук повернулся к Никки. – Или я оскорбляю твое методическое мышление своими поспешными выводами?

– Нет, наоборот, на этот раз я вполне согласна с вами, мистер Писака. В любом случае фотоаппарат связывает Бакли и Поченко. – Она шагнула в сторону двери. – Посмотрим, может, мне удастся выяснить у него каким образом.

Она взялась за ручку двери, и в этот момент из коридора вошел Каньеро.

– Его адвокат уже здесь.

– Знаешь, я, кажется, действительно слышала, как подъехал мусоровоз.

– У тебя будет немного времени. Ее портфель каким-то образом потерялся, когда она проходила через охрану.

– Ну ты и свинья после этого, Каньеро.

– Хрю-хрю.

Когда детектив Хит вошла в комнату, Бакли выпрямил спину – по-видимому, он понимал, что сейчас его ждет не просто дружеская беседа, как утром. Он попытался принять невозмутимый вид, но его пристальный взгляд, устремленный на Никки в попытке угадать, насколько сильно он влип, сказал ей, что скоро он сломается. Возможно, не на этом допросе, но рано или поздно он признается во всем. Она знала: если задержанный смотрит на нее таким взглядом, ему конец.

– Сука вернулась, – объявил он и небрежно развалился на стуле.

Никки очень спешила. Вот-вот должна была появиться адвокат. Но детектив намерена была провести эту партию хладнокровно. Глаза Бакли выдали его; она не желала терять свое преимущество, демонстрируя нетерпение. Поэтому детектив откинулась на спинку стула, скрестив руки на груди, как будто впереди у нее была целая жизнь. Бакли нервно облизнул губы. Заметив кончик пересохшего языка, мелькнувший между зубами, Никки заговорила:

– Вы не обидитесь, если я скажу, что вы отнюдь не похожи на вора, специализирующегося на произведениях искусства? Я могу представить вас за многими криминальными делишками: торговля наркотиками, угон машин, неуплата в кафе. Но планирование кражи коллекции стоимостью в многие миллионы долларов? Простите, но это просто не ваше. -

Детектив выпрямилась и наклонилась вперед. – Вы позвонили Доку-байкеру, попросили собрать команду для ограбления Старров, но сначала вам позвонил кто-то еще, и мне нужно узнать, кто это был.

– Где мой адвокат?

– Джеральд, вы ведь смотрите по телевизору рекламу и слышали фразу «ограниченное предложение». Поскольку на вас надвигается целое цунами из дерьма, настало время поразмыслить над таким предложением. – Взгляд Бакли метался из стороны в сторону, но пока швейцар не собирался сдаваться. Хит попробовала надавить с другой стороны. – Ну конечно, вам некогда смотреть рекламные ролики. В основном они идут поздно ночью, а вы в это время обычно на дежурстве.

Он пожал плечами.

– Вы это уже знаете, это все знают.

– Однако меня кое-что удивляет. Когда мы изучали записи, сделанные камерами видеонаблюдения в «Гилфорде» в день убийства Мэтью Старра, то видели вас – вы приходили в здание рано утром.

– И что такого? Я там работаю.

– Когда я увидела вас на видео в первый раз, я так и подумала. Однако недавние события заставили меня взглянуть на ваше появление совершенно с другой стороны.

– Послушайте, я не убивал мистера Старра.

– Я это запишу. – Хит ослепительно улыбнулась и снова приняла серьезный вид. – Меня интересует кое-что еще, и вы лучше всех сможете ответить на мой вопрос. Вы случайно не помогли одному человеку пробраться в дом во время своего незапланированного визита, а?

Мне известно, что в «Гилфорде» имеется запертая дверь, ведущая на крышу. Возможно, вы открыли ее кому-то, когда болтались в здании примерно в двенадцать тридцать девять в день убийства?

В дверь дважды постучали. «Черт», – подумала Никки – это Каньеро предупреждал о приближении адвоката.

– Джеральд, вы слышите меня? Ограниченное предложение.

Со стороны комнаты наблюдения донесся приглушенный женский визг.

– Похоже на голос моего адвоката, – заметил Бакли. «Похоже на бормашину», – подумала Никки.

– Итак? Вы никого не впускали в здание через крышу? Дверь с лязгом распахнулась. Вошел Каньеро в сопровождении тощей женщины в костюме грязно-бурого цвета. Никки решила, что женщина из тех, кто будет задерживать всю очередь в бакалейном магазине, требуя проверить цену на пучок петрушки. Адвокат начала:

– Это против правил.

Никки, не обращая на нее внимания, продолжала:

– Откуда у вас фотоаппарат?

– Не отвечайте на этот вопрос.

– Не буду.

В присутствии адвоката Никки вынуждена была сменить тактику. Она перестала требовать ответов и решила немного припугнуть Бакли.

– Поченко отдал вам его в качестве награды за вашу услугу?

– Моему клиенту нечего сказать.

– Или вы стащили у него фотоаппарат? Поченко не из тех, у кого можно просто так что-то стащить, Джеральд.

– Детектив, допрос окончен.

Никки поднялась и улыбнулась.

– Будут другие.

И вышла из комнаты. Вскоре после того, как Тараканы ушли домой, Никки услышала за спиной шаги Рука. Она сидела за компьютером, просматривая снимки картин с фотоаппарата Барбары Дирфилд. Снимки оказались не лучшего качества. Это были любительские фотографии; каждая картина была запечатлена дважды: со вспышкой и без.

– Ясно, что это предназначалось для внутреннего пользования. Такие фото не поместишь в брошюре или на сайте, – заметила Хит.

– Значит, это вроде как ее заметки о встрече с Мэтью Старром.

– Точно. И Лорен, моя… как ты ее назвал? Кладбищенская подружка. Она позвонила мне и сообщила, что установила время смерти: в тот день около полудня. – И Никки продолжила изучать снимки.

Должно быть, Рук угадал ее настроение, потому что не отпустил самодовольной реплики и какое-то время просто молча смотрел на Никки. Но это продолжалось недолго:

– Что ты делаешь сегодня вечером? – спросил он.

Хит продолжала ритмично щелкать мышью – наслаждаясь этой выставкой картин, высматривая разгадку, а может быть, и то, и другое.

– Сегодня вечером я работаю.

– А у меня к тебе рабочее предложение. Как насчет знакомства с крупнейшим в Нью-Йорке специалистом по кражам произведений искусства? Ну, то есть бывшим.

Никки ощутила легкую нервную дрожь и развернулась лицом к Руку.

– Каспер?

– Ты его знаешь?

– Я знаю о нем. Я читала твою статью в «Vanity Fair» несколько лет назад. – Она тут же пожалела о своих словах, но было уже поздно.

– Ты читала мою статью?

– Рук, я все время читаю. Множество книг и журналов. Не надо сразу зазнаваться. – Открыв ему карты, она безуспешно пыталась загладить свой промах.

– Ну ладно, не важно, – ответил он. – Я вот подумал, что, если кто-то в этом городе попытается сбыть краденые картины, Каспер об этом узнает.

– И ты можешь устроить мне встречу с ним? Рук изобразил на лице презрительное выражение.

– Точно, – сказала она, – я говорю глупости. Вы же у нас на «ты» со всеми знаменитостями, мистер.

Он вытащил мобильный и порылся в контактах. Не глядя на Никки, произнес:

– Эта статья была опубликована пять лет назад. И ты ее до сих пор помнишь?

– Хорошо написано. Информативно.

– И ты запомнила, что ее написал я?

– Да.

Он поднял на нее взгляд.

– Информативно.

В районе антикварных магазинов к югу от Юнион-сквер, на расстоянии броска словарем от книжного магазина «Стрэнд», Хит и Рук нашли скромную стеклянную дверь, зажатую между магазином шейкерской мебели^{^[94]} и лавкой редких карт. Надпись на позолоченной табличке в стиле сороковых, расположенной на уровне глаз, гласила: «К. Б. Филлипс – приобретение произведений искусства». Никки подняла руку, чтобы нажать на кнопку звонка в металлической рамке.

– Я бы не стал этого делать, – заметил Рук.

– Почему?

– Не надо его оскорблять. – Он поднял палец, словно говоря: погодите. Через две секунды домофон пискнул. Рук сказал: – Это же Каспер. Он знает, что к нему пришли, всегда знает. -

И толкнул дверь.

Они поднялись по полированной лестнице светлого дерева навстречу слабому сквозняку, принесшему с собой призрачные запахи старой публичной библиотеки. Оказавшись на площадке, Никки заглянула в комнату и вспомнила одну из истин Нью-Йорка: глядя на дверь, никогда нельзя судить о том, что скрывается за ней.

Погруженный в тишину демонстрационный зал антикварной лавки К. Б. Филлипса отделяли от Бродвея несколько метров и несколько веков. Это была просторная гостиная, уставленная тяжелой темной мебелью, обитой бархатом, и изобиловавшая небольшими тусклыми настольными лампами с малиновыми абажурами и кистями и бледно-желтыми настенными канделябрами.

Картины с изображениями морских пейзажей, бульдогов в военной форме и херувимов украшали стены и резные мольберты из красного дерева. Подняв голову, Никки принялась рассматривать потолок, украшенный старинными жестяными изразцами, как вдруг прозвучавший совсем рядом негромкий голос заставил ее подскочить на месте.

– Мы так давно не виделись, Джеймсон.

Мягко произнесенные слова как будто несли с собой запах свечей. Никки уловила слабый европейский акцент, который не могла определить, однако он показался ей приятным.

Щеголевато одетый старик повернулся к ней.

– Прошу прощения, если я напугал вас.

– Вы как из-под земли выросли, – ответила она.

– Это искусство в свое время послужило мне на пользу. Однако умение незаметно исчезать, увы, начинает изменять мне. Тем не менее оно дало мне возможность вести комфортную жизнь на пенсии. – Он сделал жест в сторону гостиной. – После вас. – И когда они ступили на толстый восточный ковер, добавил: – Вы не сказали мне, что приведете с собой детектива полиции.

Никки остановилась.

– Я не говорила, что я детектив. Старик лишь улыбнулся в ответ.

– Вы вряд ли согласились бы встретиться со мной, если бы я вас об этом предупредил, Каспер, – сказал Рук.

– Скорее всего, нет. И в результате много потерял бы. – В устах любого другого мужчины это прозвучало бы пошло и смехотворно, но элегантный старичок заставил Никки покраснеть. – Присаживайтесь.

После того как они с Руком устроились на диване, обитом темно-синим вельветом, хозяин опустился в свое зеленое кожаное кресло с подголовником. Когда он положил ногу на ногу, Никки разглядела под льняными брюками острые колени. Носков на нем не было, и домашние туфли, судя по виду, были сделаны на заказ.

– Должна сказать, вы именно такой, каким я вас представляла.

– Она читала мою статью и считает, что вы – сама любезность, – объяснил Рук.

– О, прошу вас, этот ярлык уже устарел. – Каспер повернулся к Никки. – Ничего особенного, поверьте. В моем возрасте «сама любезность» – это когда мужчина не забывает бриться по утрам. – Она заметила, что его щеки блестят в свете ламп. – Но у офицера полиции Нью-Йорка нет времени на визиты вежливости. И поскольку мне пока не надели наручники и не зачитали мои права, осмелюсь предположить, что дело на сей раз не в моем прошлом.

– Отнюдь, – подтвердила Хит. – Я прекрасно знаю, что вы ушли на покой.

В ответ он лишь слегка пожал плечами и развел руками, возможно, желая заставить ее поверить в то, что до сих пор занимается кражами и забирается в квартиры через форточки.

И на самом деле у нее промелькнула такая мысль.

– Детектив Хит расследует кражу произведений искусства, – пояснил Рук.

– Рук сказал мне, что вам известно обо всех крупных сделках с картинами в городе. Легальных и нелегальных. – И снова Каспер пожал плечами и взмахнул рукой.

Никки решила, что старик прав – у нее действительно не было охоты здесь засиживаться, и она перешла к делу: – Во время отключения электричества кто-то взломал квартиру Мэтью Старра в «Гилфорде» и вынес его коллекцию.

– О, мне это даже нравится. Вы называете эту мешанину, на которую выброшена куча денег, коллекцией? – Переменив позу, Каспер снова скрестил ноги.

– Отлично, значит, она вам знакома, – сказала Никки.

– Насколько мне известно, это, скорее, не коллекция, а вульгарный винегрет из картин.

Хит кивнула.

– Я слышала такое мнение. – Она протянула старику конверт. – Здесь снимки картин, сделанные оценщиком.

Каспер с нескрываемым презрением перебрал фотографии.

– Кто собирает одновременно Дюфи и Северини? Почему бы не добавить сюда тореадоров или клоуна на черном бархате?

– Можете оставить их себе. Я надеялась, что вы взглянете на них внимательнее или покажете кому-нибудь и, если услышите, что кто-то пытается продать одну из этих картин, сообщите мне.

– Непростое поручение, – сказал Каспер. – В это дело – с той или другой стороны – могут быть замешаны мои друзья.

– Я понимаю. Покупатель меня не интересует.

– Разумеется. Вам нужен вор. – Он обернулся к Руку. – Времена не меняются, Джеймсон. Они по-прежнему жаждут схватить именно того, кто рискует больше всех.

Рук ответил:

– Здесь есть небольшая разница: тот, кто это сделал, не только украл картины, но, возможно, совершил убийство, даже два.

– Мы не знаем этого наверняка, – добавила Хит. – Если говорить откровенно.

– Боже мой, вы времени зря не теряете. – Элегантный старый вор окинул Никки долгим одобрительным взглядом. – Очень хорошо. Мне знакомы один-два не слишком честных торговца картинами, которые могут быть полезны в этом деле. В качестве одолжения Джеймсону я наведу справки. К тому же никогда не вредно оказать добровольную помощь жандармерии – на всякий случай.

Никки наклонилась, чтобы взять сумку, и начала было благодарить хозяина, но когда она подняла голову, его уже не было в комнате.

– На что это он там жаловался? – удивился Рук. – По-моему, он все еще прекрасно умеет исчезать незаметно.

Никки стояла в комнате для ланча в полицейском участке и смотрела через стеклянную дверцу микроволновки на вращающуюся коробку жареной свинины с рисом. Уже в который раз она размышляла о том, сколько времени проводит в этом здании, глядя сквозь стекла, дожидаясь результатов. Если она не смотрела на подозреваемых сквозь стекло комнаты для допросов, то следила за объедками в микроволновой печи.

Звякнула микроволновка, и Никки вытащила дымящуюся коробку, украшенную с двух сторон фамилией «Таррелл» с тремя восклицательными знаками. Если бы ему действительно нужна была эта еда, он забрал бы ее домой. Никки принялась размышлять об увлекательной профессии детектива. Работа, которой никогда не будет конца, на ужин объедки – даже не свои, а чужие.

Разумеется, Рук еще раз попытался пригласить ее в ресторан. Время встречи с Каспером было выбрано удачно: когда они вышли из антикварной лавки, как раз настала пора ужинать.

Даже в этот нестерпимо душный вечер так приятно было бы посидеть на улице, за столиком кафе «Боут Бейсик», с гамбургером и бутылочкой «Короны», которая покрывается испариной в ведерке со льдом, и смотреть на лодки, скользящие по Гудзону.

Хит сказала Руку, что идет на свидание. Заметив выражение его лица, она добавила, что это будет свидание с уликами в участке. Никки не хотелось его мучить. Хотелось, конечно, но не таким образом. Сидя за своим столом после окончания рабочего дня, без телефонных звонков и посетителей, отвлекавших ее, детектив Хит снова оглядела улики, занимавшие огромную фарфоровую доску. Только на прошлой неделе она сидела в этом самом кресле, таким же поздним вечером. Сейчас у нее было уже больше информации. Доска заполнялась именами, датами, фотографиями. За последние несколько дней прибавилось еще два преступления. Три, если считать нападение на нее саму.

– Поченко, – произнесла она. – Где же ты, Поченко?

Никки погрузилась в размышления. Она отнюдь не была склонна к мистике, однако верила в силу подсознания. По крайней мере, собственного подсознания. Она представила, что ее мозг – это доска, и стерла все, что было написано на этой доске. Отстранившись от всех мелочей, она открыла сознание для калейдоскопа данных, для причудливых узоров, которые образовывали улики и факты. Мысли ее устремились вдаль. Хит отогнала те, что не имели отношения к делу, и сосредоточилась на своем расследовании. Она ждала озарения.

Ждала, когда улики заговорят с ней. Ей нужно было узнать, что же она упустила из виду.

Никки отправилась в воображаемое путешествие в прошлое, пользуясь своей доской как путеводителем. Она видела тело Мэтью Старра, распростертое на тротуаре; она снова посетила Кимберли, окруженную ценными картинами и антикварной мебелью, погруженную в свое фальшивое аристократическое горе; она видела себя саму, беседующую с людьми из окружения Старра: конкурентами, сотрудниками, букмекером и его русским подручным, с его любовницей, швейцарами. Внезапно мысль ее зацепилась за слова любовницы.

Была какая-то необычная подробность. Никки обращала внимание на необычные факты, потому что с их помощью Бог пытался донести до нее ключ к разгадке. Она поднялась, подошла к доске и еще раз перечитала записанную там информацию о любовнице Старра. Офисный роман, перехваченное любовное письмо, Ведущая Позиция, увольнение из компании, кондитерская, счастлива, нет мотива. Затем взгляд ее упал на слова: «Связь с няней? »

Бывшая любовница Мэтью Старра видела его в универмаге «Блумингдейлс» с новой пассией.

Скандинавской девушкой. Никки считала, что у Агды не было личных мотивов и, что еще более важно, у нее имелось железное алиби. Тогда что же сейчас не давало Хит покоя? Она поставила пустую коробку из-под китайской еды на стол Таррелла и прилепила к ней бумажку для заметок с благодарностью «Тарреллу!!! », испытав извращенное удовольствие от трех восклицательных знаков. Рядом Хит положила записку с просьбой вызвать Агду в участок для беседы к девяти утра.

Добравшись до дома, Никки заметила на противоположной стороне улицы патрульную машину из Тринадцатого участка. Детектив Хит поздоровалась с офицерами и поднялась к себе. В этот вечер она не стала звонить капитану с просьбой отозвать патрульных. Воспоминания о синяках на шее Барбары Дирфилд были еще слишком свежи. Никки ужасно устала и жаждала поскорее лечь в постель.

Сегодня никаких излишеств. Вместо ванны она приняла душ. Улегшись в постель, она ощутила запах волос Рука, исходивший от соседней подушки. Никки притянула подушку к себе и глубоко вдохнула этот запах, задавая себе вопрос, не стоило ли позвонить ему и пригласить домой.

Но уснула, не успев ответить. Когда зазвонил телефон, было еще темно. Никки не сразу выбралась из цепких объятий сна. Не открывая глаз, она неловко попыталась нашарить на тумбочке мобильник, и он полетел на пол. Когда она наконец взяла телефон, он уже смолк.

Никки узнала номер и включила голосовую почту.

– Привет, это Каньеро. Перезвони мне, хорошо? Как только получишь сообщение. – Он говорил быстро, взволнованным голосом – непохоже на Каньеро. Взмокшая от жары Никки похолодела, когда услышала следующие слова: – Мы нашли Поченко.

⇐ Предыдущая 11 12 13 14 151617 18 19 20 Следующая ⇒