Главным жанром, интегрирующим вербальный и звуковой коды традиционного похоронного ритуала, стали причитания.

Ритуальная природа похоронного плача обусловила его магическую функцию защиты умершего от посягательств «духов злобы поднебесной», чтобы обеспечить телу и душе умершего благополучное воссоединение в загробном мире.

Обряды погребения

Похоронный ритуал разворачивается на ограниченном временном отрезке - от момента наступления смерти до погребения (обычно на третий день) и следующей за ним поминальной трапезы. В этот срок совершается окончательный переход в локус смерти тела покойного и предварительный - его души. Центральной фигурой ритуала является сам покойный, на него направлена большая часть действий. В похоронном ритуале всегда выделяется особый статус близких родственников покойного. Траурные одежды, поведение и местонахождение в ключевые моменты обряда родственников умершего обособляют их от других членов социума.

Смерть. По способам традиционного оформления смерть имеет много совпадений с рождением человека. Умирающего подготавливали, одевая его в чистую, заранее припасенную одежду, так как считалось: в чем человека захватит смерть, в том он там и будет ходить. Перед смертью человек должен был обезопасить себя от возможных препятствий к переходу на «тот» свет, заручиться «благоволением» своих родных и близких — со всеми попрощаться, попросить у всех прощения. Существовал также архаический обычай прощания умирающего с матерью сырой землей, когда он, выйдя на улицу, вставал на колени и клал четыре земных поклона на все стороны света, говоря: «Мать сыра земля, прости меня и прими! » Прощался и с вольным светом: «Прости, вольный свет-батюшка! ».

Родственникам умирающего необходимо было находиться рядом с ним в момент его кончины, вести себя тихо, чтобы не помешать ему умереть и не вызвать затяжных мучений. В случае трудной смерти открывали окно, дверь, заслонку в печи. Возле умирающего зажигали свечу, на окошко или на божницу ставили посуду с водой: здесь душа, покинув тело, будет омываться.

О смерти родного человека соседей-сельчан оповещали плачем. Одна из родственниц усопшего выходила на улицу и громко причитала:

Чего я да не думала,

Чего век я не чеяла,

Чтой у нас да случилосе,

Чтой у нас получилосе!

 Подошла скоро смёртонька!

 Она пришла, не сказаласе,

Тебя взяла, не спросиласе...

Обряды отделения покойного. Через несколько часов после наступления смерти совершаются обряды по отделению покойника от живых: его обмывание, обряжение и перемещение на почетное место. Как и в родинной обрядности, эти заботы возлагаются на посторонних людей, а не на родственников. Умерших женщин обмывали женщины (мытёхи), мужчин - мужчины. Предметы и воду, которыми пользовались при обмывании, потом обязательно удаляли из сферы жилого пространства — на рубеж поля, в речку, в овраг, болото или в такое место, где никто не ходит. По истечении сорока дней удаляли (или сжигали) постель, на которой человек умер, и бывшую на нем в момент смерти одежду. Обряжали покойника в смерётную одежду, которая должна быть новой, светлой. В более позднее время на мертвых стали надевать и верхнюю одежду - по сезону.

Особая одежда предусмотрена для молодежи. Девушку, умершую до вступления в брак, обряжали в свадебное платье, надевали на палец кольцо. Неженатому парню прикалывали к костюму цветок или букетик.

Затем покойного клали на лавку головой к красному углу, а ногами к двери, обязательно вдоль главной потолочной балки - матицы, чем указывали ему направление выхода из дома. При этом местоположение могло варьироваться в зависимости от пола покойного: мужчин клали справа от святого угла, а женщин — слева, напротив печи. Знаком завершения первого ритуального этапа служило одаривание мытёх и/или устраиваемая для них в доме первая поминальная трапеза.

Этап перехода. С того момента, как обряженного покойного помещали на лавку, он обретал статус, который в народной традиции обозначается термином гость, то есть человек, чужой данному сообществу и лишь временно входящий в него. Лежащий в доме покойник представляется «ни живым, ни мертвым», слышит и видит все происходящее вокруг, но лишен способности действовать. Его одновременно боятся и почитают как близкого родича и как сакральное существо, оберегают его тело и душу и в то же время принимают меры защиты от него. Новый статус покойного требовал закрепления посредством особых обрядовых действий и специфических форм поведения. С момента положения на лавку причитания становились основной обрядовой формой речевого общения с покойным и с другими участниками ритуала. В них обращение гость является постоянным:

Дорогой гость, почтенный мой,

 Погости-ко, мой батюшка,

Во своём благодатном дому

В достальные, последний,

Погости-ко, погляди

На свой благодатный дом...

Пока покойник оставался в доме, там устанавливался особый распорядок: запрещалось повышать голос, браниться, оставлять зеркала незавешенными, мести и мыть полы. Сор смахивали под лавку, где лежал умерший, «чтоб другого покойника не было». Пока тело не предано земле, в деревне запрещалось выполнение домашних и полевых работ.

Ночные бдения. Важнейшей обрядовой практикой являются бдения в доме, где лежит тело умершего. Их основное предназначение - охрана покойника в самое опасное время суток, когда размыкаются границы между «тем» и «этим» мирами. Одновременно бдения защищают и живых от негативного воздействия смерти. Поэтому на сидение возле покойного собиралось много односельчан, которые бодрствовали всю ночь, не гася свет. Покойника не просто стерегут, а поддерживают его «силы»: приглашают на ночной поминальный ужин, укладывают спать, накрыв лицо от света. Бдение имело и значение общинного религиозного акта: его центральную часть занимали чтение молитв над усопшим и Псалтири, пение духовных стихов и молитвословных исследований.

Переход в загробный мир начинался со вселения в «новый дом» — положения покойного в гроб (домовину, горенку новую), который также изготавливали чужие. Положение в гроб сопровождалось плачами:

Тебе состроили домичёк

Без дверей, без окошечек,

Без брусовых-то лавочек,

Без текучего жолобу!

В гроб клали различные предметы, которые могли понадобиться покойному на «том» свете: хлеб и соль, орудия труда, перемену одежды, иногда монеты, мыло и полотенце, детям - игрушки и гостинцы. Для защиты души покойного ему давали в руки икону и крест, свечу и разрешительную молитву (подорожную).

Ритуальное прощание общины с умершим происходило перед выносом гроба из дома. Ближайшие родственницы обходили деревню и звали всех: «Гостите к нам на похороны». При прощании в доме необычайной силы и напряжения достигали причитания. Покойного выносили ногами вперед, трижды ударяя гроб о порог, что символизировало прощание с домом и родом. В прежнее время гроб выносили не через дверь (выход только для живых), а через окно или хозяйственные помещения. После выноса в избе закрывали входную дверь, переворачивали стол и табуреты, мыли пол по направлению к порогу, выносили из избы одежду, в которой человек умирал, - все это с целью выдворения смерти.

Шествие на кладбище сопровождалось причитаниями и пением молитв. Впереди несли икону, лик которой соответствовал полу умершего, и могильный крест. Затем следовали церковный причт с певчими и гроб, сопровождаемый родственниками и односельчанами. При начале движения процессии выкупали путь: родные выносили первую встречу - подаяние первому встречному. По пути разбрасывали лапник, чтобы душа могла найти дорогу домой. Процессия останавливалась у домов, чтобы умерший мог «попрощаться» с соседями, выходившими на улицу и причетами дававшими ему поручения на «тот» свет к своим умершим родным:

Ня гневайся, мая маманька,

Кланийтися вы маим роднинькам.

 Мамынька ты мая родныя, .

Сыбяри-ка ты-та всех у кучечку,

 Расскажи-ка ты тама всем

Пра мае бальшоя горюшка...

(Смоленская обл. )

Существуют устойчивые представления о том, что по мере приближения к кладбищу тело покойного тяжелеет, становится неподъемным. Одна из родственниц плачем обращалась к «родителям», выходящим, по народным представлениям, встретить умершего:

Встречай-ка ты, Иван Лексеевич,

Свою супругу милаю,

Идёт к тебе,

Идёт к тебе на своё места,

Иё боль заставила

И в гробову доску, в сырую могилушку.

Встречай ты её, укажи ты ей тропиночку,

А тропиночку по-летнему устели цветами алыми,

А по-зимнему - ёлкой зелёною,

Проводи её до свово места,

До свово места упокоения.

(Владимирская обл. )

В момент погребения тело умершего навсегда предается земле, чем вызваны напряженные и драматичные обряды последнего расставания. Погребение - вторая кульминационная точка коллективного плача в похоронах. Откупив землю (бросив деньги в могилу) и закрыв гроб крышкой, тело предают земле. Однако душа умершего еще «скитается» между мирами, а значит, переход усопшего в «тот» мир пока не завершился. Поэтому предпринимались действия, предотвращающие превращение покойника в «ходячего». Так, с приговором: «Ты ко мне не ходи, а я к тебе буду ходить» - хозяйка бросала в могилу платок, в который плакала, а по окончании погребения на свежей могиле чертила крест. Во многих местностях свежую могилу покрывали холстиной и сразу же совершали на ней поминальную трапезу; однако там, где были сильны церковные традиции, такой обычай не соблюдали.

Очистительные обряды. Соприкосновение живых с локусом смерти в момент погребения, по поверьям, могло иметь негативные последствия. Чтобы их предотвратить, совершались действия оберегового и очистительного характера. Так, чтобы не вести за собой смерть, выходили с кладбища спиной вперед. Сани или телегу, на которых везли гроб, иногда оставляли на кладбище навсегда или же в перевернутом виде бросали у дороги на шесть недель. Лошадь, что везла покойника, окропляли святой водой. По возвращении перед домом мыли руки, а в избе прикладывали их к печи - грели.

Поминальная трапеза после погребения имела особое значение, что выразилось в ее традиционном названии горячий стол (в противоположность холоду смерти). Это было не только поминовение, но и восстановление на новом уровне структуры социума. По обычаю за поминальным столом отводили место умершему, ставили для него отдельный прибор. По окончании поминальной трапезы одаривали женщин-молельщиц и всех, кто помогал на похоронах.