Купированные уши. 1 страница

Каждый день, когда на улице смеркалось, а луна лениво занимала свое законное место, на ресторанный дворик продуктового гипермаркета приползало причудливое существо женского пола. Имея при себе немного мелочи на батон засохшего хлеба, она никогда не позволяла тратиться на воду. Впрочем, она бы и на хлеб не тратилась, если бы на мусорные баки продуктового по ночам не цепляли замков. Для воды у создания имелась пластиковая бутыль, которую всегда можно было наполнить из-под крана в уборной. Существо охотно откликалось на имя Роза, только звать её уже было некому. Во время процесса поедания черствой выпечки Роза предпочитала занимать себя чтением книг, хоть и прекрасно знала, что делать этого за приемом пищи не стоит. Потрепанная королева цветниковимела при себе с десяток книг: какие-то успела утащить из дома, какие-то ей достались от щедрых московских подъездов, в которых по началу она пыталась ночевать. Вся стопка была хрестоматийного толка; произведения знакомые со школьных лет, но Розу это не смущало. Пролистывая страницу за страницу, она лениво пережёвывала тело господня, фиксируя свой взгляд на тех местах, которые пропустила по молодости лет. Для приглянувшихся кусков текста у неё имелся толстенький блокнот, в который она время от времени переписывала любопытные вещи. Как правило, поздний ужин затягивался до получаса. Сразу же после этого следовал непродолжительный сон, который на самом деле назвать таковым было бы ошибкой, ибо нередко он длился до самого утра. Роза с большим удовольствием стаскивала с себя свои поношенные балетные тапочки, освобождая ноги от ежедневной пытки. Чтобы магазинная охрана не гнала её прочь, она научилась размахивать своими стертыми в кровь пятками прямо во сне. Выходило естественно и живо. Но если говорить честно, то особого толка в этих спекуляциях не было. Все охранники уже давно заучили её виноватую лисью морду, а потому относились к ней спокойно. Этому также способствовало выбранное для посещения время - обычно это был интервал с двенадцати ночи до семи утра. Посетителей было немного, соответственно, и пугать было некого.

Разумеется, к утру магазин наполнялся людьми. Одни спешили перекусить перед работой, другие же набить тележку до отвала, чтобы пробить все добро со скидкой по социальной карте. В такой час Роза приобретала статус местной достопримечательности. Посетители исподлобья косились на сгорбившиеся существо за столиком, попутно недобро перешептываясь меж собой. Когда она спросонья поднимала свою голову после сна, в неё моментально летели чужие взгляды. Людей охватываладосада, когда они видели самое обыкновенное женское лицо, а не ту страшную физиономию одичалого домового, которую успели себе нафантазировать за кружечкой утреннего кофе. Словно извиняясь за то, что у неё нет вороньего клюва или свиного пяточка, Роза ежилась, втягивая голову в плечи. После этого она стремилась, не привлекая ещё большого внимания к себе, удалиться в уборную. Все необходимые процедуры приходилось проделывать в спешке, чтобы не задерживать других. Перед тем, как опустошить свой мочевой пузырь, она ставила пустую бутыль под кран в квадратную раковину. Затем, стараясь немножко размяться, она быстренько проделывала два-три упражнения и, слегка умывшись, удалялась. Про все на все уходило не более трех минут с хвостиком. Невзирая на свой плачевный статус Роза не имела дурного запаха, свойственного людям её положения. Уходя из дома, она предусмотрительно набила свою хлопчатую сумку мылом, а больше там и ничего не было, если не считать книг, зубной пасты, щетки, флакончиков с маслами, парочки комплектов белья. Определенно меньше пяти кило, а значит можно взять с собой в самолет. Чистить зубы бездомная особа предпочитала в речке, что протекала поодаль от продуктовой обители, там же располагался внушительных размеров парк, который охватывал собой сразу весь хвост рыжей ветки метрополитена длиною в три станции подземного царства. Речушка по имени Ичка не могла похвастаться теми же размерами и глубиной, что и её сестрица Яуза, но несмотря на это в ней на удивление была чистая вода, под стать тому, что можно лицезреть вдали от столицы. Роза без лишних сомнений умывалась в ней. Оглядываясь по сторонам, она пыталась определить насколько людно в парке; и там и здесь уже вовсю выгуливали, кто собак, а кто детей. Увы, но сегодня существо слишком припозднилось с пробуждением. Встать бы на часика два-три пораньше, так можно было бы заняться водными процедурами. У Розы даже имелся для этого излюбленный уголок. Ввысь по парку, ближе к Лосиным островам, где Ичка брала свое начало, можно было без особого труда найти множество стареньких бобровых плотин. Именно возле этих эфемерных преград Роза предпочитала плескаться. Бывали и дни, когда накопления позволяли сходить в душ на заправке, но это было нечто из разряда королевских капризов. Куда чаще лесная жительница занималась своими интимными делами на голубой магистрали.

Особой радостью в нынешней жизни Розы была утренняя заря. Солнце в такое время ещё не успевало превратить воздух в удушающее вещество, норовившее пожрать каждый кусочек человеческого тела. Небесное светило только выступало на службу, а проказы лунного серпа наполняли собой все и вся. Первые часы после рассвета, когда безобидный теплый ветерок перемешивается с лягушачьими воплями и пением птиц, а охрана парка досыпает свою ночную смену в тесных коморках. Именно в такие моменты Роза отдавала свое тело в объятия холодной водной глади. Телесное естество охватывали мурашки, а ноги неуверенно ступали по илистому дну, стараясь не угодить в капкан из битого стекла и старых рыболовных крюков. Это продолжалось лишь пару жалких мгновений. Стоило зайти чуть дальше, как все волнения провалились в пустоту, напоминая Розе о простой истине – холод самое родное чувство. Она предпочитала прятаться в слабом течении зеркального мира по самую шею, подобно выдре, оставляя на поверхности только мордочку. Солнечные лучи лезли ласкаться сквозь закрытые веки, а сгорбившиеся ивовые сестренки заботливо прикрывали купание зверька от чужих глаз. Впрочем, особо подсматривать было не за чем, несмотря на высокий рост и малый вес, Роза за последний месяц как следует обросла. В наш страшный и пугливый век для мужчины нет большего кошмара, чем вид растительности на женских ногах. Стоило бы нашу выдру завидеть кому-то хоть из дали, как этот кто-то вероятно бы пришел в ужас, словно и не волосы, а самые настоящие пучки петрушки увидел. Нарочно бритва была забыта или нет, думаю, ответа на этот вопрос уже не помнила и сама Роза. Куда больше её смущало наличие бесконечных представителей беспозвоночного царства, которые раз за разом доставляли кучу неудобств, в том числе и во время водных процедур. Один раз ей повезло испытать на себе укус жука-плавунца: весьма сомнительное удовольствие, которое может поджидать всех любителей природных водоемов. Конечно же, это не шло ни в какое сравнение с бесконечными болячками от кровососущих паразитов.

Другой большой радостью в жизни нашего водоплавающего млекопитающего оставалась выпечка. Несмотря на наличие пары мятых бумажек, которые покорно ожидали своего часа на дне сумки, Роза предпочитала зарабатывать самостоятельно. За весь первый месяц лета она работала дважды. Только боюсь, что работой это сложно назвать. В пасмурные дни, когда погода позволяла передвигаться чуть более активно, чем обычно, Роза кое-как доползала до станции ВДНХ, где её дожидалось множество фонтанов, в чащах которых можно было найти никому не нужные монеты. Особенно ей было по нраву разгуливать в водице у ног советских сестренок, куда особо щедро люди бросали пятирублевые монетки. Увы, но тамошняя охрана оказалась менее терпимой, чем их коллеги из парка или продуктового, поэтому уже во второй такой рабочий день Розу вежливо сопроводили до выхода. Несмотря на этосмерть от голода ей точно не грозила. По вечерам на ресторанном дворике оставалось обилие недоеденной пищи. Особого голода Роза никогда не испытывала, но и чувство брезгливости по большому счету ей было чуждо, она попросту хранила в своей голове ещё одну важную истину – если долго не есть, то можно умереть.

Вся эта история могла бы затянуться до осеннего времени года. Однако осень — это та пора, когда лесные звери начинают заглядываться на место под берлогу. Что могло послужить в качестве зимнего ночлега почти двухметровой выдре оставалось загадкой. В том числе и для самой Розы. Вероятней всего, с приходом холодов наша худощавая выдра очень быстро застыла, а после обильных снегопадов в местных газетенках можно было бы отыскать заметку о намертво замершей барышне в столичном парке. Случится этому трагическому событию было не суждено. В тот же продуктовый, где каждую ночь отсыпалась неприкаянная душа, заходило ещё одно своенравное создание женского пола. Стрелки часов не успевали добежать до проклятой семерки, а на кассе уже появлялась она. В самом обычном деловом костюме с юбкой, в глуповатой панамке и маской, сплошь исписанной узорами, напоминавшие геометрические галлюцинации. Года три тому назад она не расставалась со своими круглыми черными очками, но в один момент нужда в них испарилась. Теперь же, она предпочитала сверлить работников кассы взглядом Клинта Иствуда, который вот-вот выйдет победителем из мексиканской дуэли. В этой дуэли, правда участвовали не трое, а четверо; Клара, кассир, кофе и круассан. Только вместо звуков выстрелов звучал писк кассы, товары пробивались, карта прикладывалась к волшебному аппарату, никто не погибал. Когда у Клары выдавалась свободная минутка, она с удовольствием отправлялась к ресторанному дворику, вальяжно размахивая своей тростью. Процесс поглощения горячей выпечки занимал не более трех минут. Затейливая привычка носить её с собой пришла на смену пластиковой детской ручонке - той самой лопатке, которой обычно играются мальчишки в песочнице. Изогнутое приспособление было необходимо Кларе, и дело здесь было даже не в том, что она самую малость хромала на левую ногу. Закинув свои вещи в камеру хранения однажды, любительница круассанов уже никогда бы не смогла достать их обратно голыми руками. Именно для этого требовался деревянный крючок. Этот же дурной принцип охватывал собой все остальные схожие ситуации, когда недружелюбное темное пространство требовала знакомства с женскими пальцами. Особый страх вызывал у Клары барабан стиральной машинки. Как раз для контакта с ним она и стала использовать глупую пластиковую клешню.

Клара заприметила силуэт Розы ещё в начале месяца. С тех пор фигурастогообразного существа рождала внутри неё умеренный интерес. Более того, Клара жаждала увидеть лицо. Из-за слоев одежды и хлипкой фигуры было большой проблемой угадать возраст особы. Загадка тешила и завлекала. Нагло окликнуть неизвестную не позволял сдержанный нрав. Если бы не работа, до которой ещё тащиться в утренний час-пик, Клара бы с большим удовольствием сыграла роль детектива с газетенкой в руках, выслеживающего главного подозреваемого. Однажды она переселила себя, чтобы проснуться ни свет ни заря в законный выходной, но когда она явилась, то от зверя и след простыл. С большим удовольствием Клара изучала стопку книг, которая всегда возвышалась подле хозяйки. Все томики были ей хорошо знакомы. Все перечитаны ею в школьную пору. Ещё одной загадочной вещицей был блокнот, в корне покрытый врачебными иероглифами. Клара догадывалась для чего он нужен, но она никогда не могла разобрать и строчки из написанного. Поскольку Роза имела неосторожность оставлять свой письменный труд раскрытым, Клара часто тихонько устраивалась за один столик с ней, чтобы расшифровать из этих строк хоть один кусочек. Все попытки разобрать уродливый почерк будущей подруги были тщетны, складывалось ощущение, будто кого-то учили писать, но уже на ранних стадиях решили искусственно прервать это действие. Клара тяжело вздыхала в такие моменты, а после удалялась, держа в руке стаканчик кофе.

Эта неловкая прелюдия тянулась почти с месяц. Клара методично, по три минуты каждое буднее утро, собирала образ другого человека по доступным ей осколкам. Какую книгу зверь читал сегодня перед сном, как от неё пахнет, вернее почему от неё почти ничем не пахнет, как от остальных бездомных, зачем она бродит во сне по воздуху, не лунатик ли она случайно, а может хоть сегодня она записала что-то на человеческом языке в свой блокнот? И как она умудряется разгуливать во всем светлом по парку, оставаясь такой чистюлей? Чем дольше это тянулось, тем слабее становился поток вопросов, находя то тут, то там свои выдуманные объяснения. Когда мысленные претензии иссякли окончательно, а узнать нечто новое не предоставлялось возможности, она решилась. Заранее купив кусок пирога, она уселась напротив спящей выдры. Не найдя способа для знакомства более деликатного, чем пробарабанить своими пальцами по деревянному столу, она закончила эту выходку ударом кулака о дерево. Роза моментально вскочила, пугливо уставившись на возмутительницу спокойствия. Два боязливых взгляда встретились впервые, но разглядев в друг друге полное отсутствие угрозы, решили мирно ужиться меж собой.
- Вы что-то хотели спросить? – сипло прозвучала Роза.
- Ты издаешь много шума? – наглым тоном, моментально перейдя на «ты», начала кусаться Клара.
Роза не обратила никакого внимания на грубость. Вместо ответа, она прошлась взглядом перед собой, а после скользнула по другим столикам. По всей видимости, она искала чего-нибудь недоеденно-съедобного.
- Не слышу ответа. – продолжила напирать Клара, испытывая легкое негодование от того, что таинственный звереныш ещё и оказался младше её, в то время как она гадала на возрастном промежутке между тридцатью и сорока, а на деле получила что-то приблизительное к двадцати пяти.
- Вам что-то нужно от меня? – вновь рассеяно и сипло, чуть ли не имитируя жалобную песнь немазаного колеса.
- Кто тебя учил вопросом на вопрос отвечать? – нахмурив брови, продолжала Клара. Осознав, что таким образом она точно ничего не добьётся, она подвинула Розе стаканчик с недопитым кофе и кусочек яблочной шарлотки. Сонный зверь охотно принял подношение, а Клара продолжала вопрошающе взирать на неё.
- Вы администратор? – После глотка кофе, спросила Роза.
- Ты издеваешься?
- Нет-нет, что вы, я очень люблю ходить на босую ногу по утренней росе, - и сделав ещё глоток, - а на счет шума, я честно признаться, не знаю, никто никогда не жаловался.
- По траве любишь бегать значит? А клещей потом вытаскивать любишь?
- Откровенно говоря, - Роза не стерпела и откусила малость от пирога, медленно прожевывая, она не спешила с тем, чтобы вернуться к мысли – в этом мало приятного. Мне каждый раз приходиться искать ватную палочку и остатки подсолнечного масла, я пробовала спичками, но это бестолковая идея…
- Ты будешь здесь в субботу утром? – Перебила Клара.
- А сегодня какой день?
- Четверг.
Роза тоскливо склонила голову на бок. Её некогда белоснежные кудряшки здорово почерствели от отсутствия приличного шампуня и речных вод. Сейчас они куда больше походили на шерсть несчастной овечки, потерявшейся среди горных вершин на долгие годы. Будто оградительные ленты эти потрепанные завитушки застилали собой взгляд. Её глаза напоминали две бусины цвета переспевших ягод ирги, не слишком темные, не слишком светлые, жадно впитавшие в себя каждый солнечный лучик. Драгоценное время Клары стремительно подходило к концу, а ответ не спешил показываться. Роза размышляла о чем-то своем. Складывалось даже впечатление, что она пытается отыскать свободное время в своем донельзя забитом графике. Это длилось чуть более сотни секунд.
- Ты не умственноотсталая? – решила уточнить Клара.
- Нет-нет, простите, - на этот раз куда быстрей, немного сощурившись, - я плохо ориентируюсь в днях недели. Это у меня с рождения.
- Через две ночи. Жди меня здесь. Ясно?
Роза не стала задавать лишних вопросов. Беседа, вроде как, подошла к концу, а это значило, что можно без зазрения совести перейти к шарлотке. На всякий случай Клара достала кошелек из сумки. Совершив очередное подношение, но на этот уже в виде бумажки с троицей нолей, Клара повторила:
- Ты будешь здесь в субботу утром?
Вопрос звучал отрывисто, агрессивно и с толикой нездорового желания.
- Спасибо вам, но не стоит, у меня…
- Я не услышала ответа.
- Разумеется я буду вас ждать, ведь вы были необычайно добры.
Клара схватила свою трость и удалилась. Роза даже не повела своим носом в её сторону. Уже после того, как прошел полный десяток минут, пирог был съеден, а стаканчик кофе пуст, до неё дошло, что было-бы неплохо у женщины с тростью узнать имя.

В этот день, как и во все остальные, Клара приползла на работу без опозданий. Подходя к полуживому зданию, где располагалась редакция, она покривила лицом. Её можно было понять, ведь этот несчастный трехэтажный домик, располагавшийся неподалеку от музея серебряного века, давно пора было сносить. Но никто не думал об этом, жизнь в этом корявом улье кипела день за днем. Хоть и редакция Клары занимала сразу все три этажа здания, она была вынуждена делиться то одним краешком, то другим с различными мелкими конторами. Последний год выдался далеко не сладким. Сперва вспышка монгольской бубонной чумы ударила по экономике всей страны, а через пару месяцев редакции влепили статус иностранного агента, тем самым разорвав все связи газетенки со спонсорами. Издание это было одним из тех некогда величественных мастодонтов советской эпохи, которые в наш век отживали свое. Попытки обновить формат, чтобы стать похожими на, так называемые, популярные молодежные СМИ ни к чему хорошему не привели, а потому весь редакционный состав в данный момент времени продолжал существовать на пожертвования читателей. Клара была востребованным специалистом в своем деле, её жаловали и ценили, а до череды всех этих злоключений ещё и баловали надбавками. Теперь это было непозволительной роскошью. Клару это не шибко беспокоило: покуда у неё оставались деньги для пребывания в этом мире, она не думала о смене работы. Материалы, выходящие из-под её пера, обладали ненормальным уровнем цинизма, но вкупе с хорошей доказательной базой, мелодичным слогом и талантом природного убеждения, она без каких-либо сомнений толкала своих читателей в кроличью нору умеренного человеконенавистничества. Сама Клара уже как несколько летперестала получать удовольствие от этого. Для неё это был исключительно вид заработка, с таким же успехом она бы могла целый день сидеть в подсобке, упаковывая товары. Если бы там платили столько же. Самые старенькие и внимательные читатели отделяли характер искренности старых работ от новых. Они постоянно слали свои письма на адрес редакции, а Клара постоянно закидывала их в мусорное ведро.

До формального начала рабочего дня оставалось лишнее время. Клару моментально понесло в курилку. Уже третий год она старалась бросить, но все было без толку. За углом редакции ожидало её протеже. Низкого росточка, неприятный на вид, в добавок к этому недавно постриженный под ноль, молодой человек по имени Мирослав. Он дожидался своей покровительницы, рассевшись на скамейке под лучами утреннего солнца. Немного напоминал огромную мерзкую рептилию, одну из тех, которых Хантер С. Томпсон видел в своих припадках.
- Сегодня на три минуты позже, – пропел он, заслышав спешный стук знакомых каблуков. -Твое ОКР пошло на поправку?
- Во-первых, - злобно отдернула Клара, достав пачку крепкого табачища из нагрудного кармана своего уродливого двойника, - ты похож на полоумного с такой стрижкой.
- Говоришь это вторую неделю подряд.
- Во-вторых, - гаркнула уже куда грозным тоном Клара, а после постаралась продолжить чуть более мирно, - ОКР будет справедливо назвать серьезным психическим расстройством. Ни в коем случае нельзя использовать подобные вещи в качестве элемента комедии. Люди, страдающие от подобных заболеваний, испытывают жуткий дискомфорт в повседневной жизни. Из-за того, что журналисты и прочие плешивые деятели искусства делают из их патологии шутку, они испытывают ещё больший уровень тревоги.
Мирослав спокойно выслушивал эту триаду. Он уже давно привык к тому, что с утра пораньше его спасительница любила точить клыки об него. Недолго думая, он решил её подзадоритьещё больше.
- Но ведь ты сама постоянно шутить про дефектных.
- Не шучу, а использую в качестве оскорбления, знаешь ли, я указываю на несостоятельность в определенных аспектах, а не на возможный диагноз. И не смей использовать это слово более.
Наконец, заполучив право последнего слова, Клара спокойно закурила и уселась подле.
- Ты уже был в редакции? – спросила она, отдав пачку.
- Забежал, когда приехал, - Мирослав закурил вторую, - с тебя до сих пор требуют материал по «Красному стеклу». На следующей неделе книга уже будет в каждом книжном валяться.
Клара отмолчалась.
- Тебе ведь даже не обязательно читать, тяп-ляп – и готово, - в общих же чертах все книжные рецензии друг от друга не отличаются.
- Дело не в этом, я прочла эту дрянь.
Теперь умолк Мирослав. В его глазах мелькнуло легкое недопонимание.
- Это такая форма членовредительства. Маленькие девочки режут себя, а состоятельные леди читают книги с пометкой «бестселлер».
Мирослав завертел на солнце своей удивительной черепной коробкой, которая наверняка пришлась бы по нраву одному итальянскому антропологу. Разом он вспомнил все те бесконечные нотации, которые читала ему подруга, касательно его любви к фильмам про мужчин в трико.
- А разве?.. – хотел было начать он.
- Нет, – отрезала Клара. – Не одно и то же. Ни в коем случае.
Запульнув окурок в урну, она встала и потянулась.
- Пошли, нас ждут великие дела, - и через секунду добавила в очередной раз, - и бросай курить, ради всего святого.

Весь редакционный совет был уже на месте. Все пять человек. От Клары требовался материал по очередному шедевру, который возобновит бесконечную войну между коммунистами и остальным скудоумным миром. Сидя перед стопкой бумаг, Клара витала в облаках. Ей страшно не хотелось приступать к тексту, который она должна была написать ещё несколько дней назад. По неизвестным причинам, она действительно осилила роман за одну ночь. В центре сюжета находилось пять молодых девчушек-добровольцев, которые отправились защищать родину от фашисткой германии в сорок втором году.
- Можно подумать, - начала бубнить себе под нос Клара, намечая каркас будущей статьи, - что в романе активно используется перекличка с классикой «А зори здесь тихие», но это далеко не так. Стилистическая имитация соцреалистического слога на лицо, но в структуре своей текст скорее заигрывает с своеобразной формой апроприации. Имея четкую экспозицию, буквально через сотню страниц, история разваливается, начиная играть с читателем путем разрушения бинарных оппозиций...
Она осеклась, нарочно сбив себя с этого несуразного курса. Крепко закрыв глаза, она старалась вспомнить хоть что-нибудь из богомерзкого томика, который через десять минут после прочтения уже полностью выветрился из головы. На ум шла только финальная треть книги, в которой главная героиня по имени Зоя пыталась сбежать от немцев, плутая в чащедремучего леса. Знойное лето явно не шло на пользу юной защитнице, к тому жезлую шутку сыграла женская природа. Сложно спрятаться от врага, когда за тобой тянется след кровавых пятен. Солдатские брюки на Зое засыхали, тем самым превращая каждый шаг в мучительную пытку. Каждый пройденный метр оставлял за собой порезы. Ни ваты, ни бинтов, ни чистой тряпочки. Даже без помощи агрессивной политики издательства этого текста, он все равно станет настоящей бомбой, вокруг которой будет носиться целое стадо баранов на протяжение года, а когда они устанут бодаться, то поспеет новая работенка от того же автора.
- Так нельзя, - продолжила ворчать Клара, раскрыв свои глаза, - определенно нельзя.
Ей до боли хотелось закурить в такие моменты, поэтому она закусила маленький карандашный обрубок. Все ещё пытаясь наметить план, она перебирала возможные идеи: выискивать конфликты, психологию и философию в столь нарочитом китчевом сочинении ей не хотелось. Она была приверженкой того, что психологию и философию стоит искать, как бы это ни прозвучало дико, в научных работах и философских трактатах. - Рядовой читатель в жизни не разглядит самой очевидной внутренней связи между художественной работой и каким-либо научным трудом, – мысленно гоняла желчь про себя Клара. - Фундаментальные принципы реальности для большинства упираются в засахаренные остатки письма. С конфликтами в современной отечественной литературевсе обстоитне так уж плохо. Только уже по личному опыту я знаю, чтов нынешний век они никого не интересуют. Подобно тому, как особую форму познания мира подменяют пачкой засахаренных леденцов, точно так же и любое сюжетное столкновение прежде всего должно торчать дубовой ветвью из страницы, чтобы даже самый необыкновенный солнечный ребенок с рядом серьезных особенностей смог разглядеть его за километр.
Закончив с этими жизнерадостными мыслями, она отложила карандаш подальше от зубов, чтобы ненароком не начать его грызть от растрепанных нервишек. Ничего более не оставалось, как освежить свою память последними выпусками газеты. Вытащив из стопки парочку, она стала пробегаться глазами по книжным заметкам. Сплошь и рядом мелькало одно любопытное словцо.
- Деконструкция, – вслух произнесла она. – Что-то из талмуда Дерриды.
Она прекрасно помнила, что имя этого автора не склоняется, но предпочитала игнорировать формальную мелочь. Схватив верный курс, она быстро отправилась к книжным полкам, коих хватало в редакции возле её столика. Найдя увесистый том работ французского философа, она наугад стала листать книгу, отыскивая в ней нужные слова. Уже в заглавии ей посчастливилось встретить два сюрприза. То было «Архиписьмо» и «Протослед». Звучало загадочно и не шибко заумно. Иными словами, эти термины подходили идеально. Она отправилась вместе с книгой за свой стол, теперь ей уже ничего не мешало написать злосчастный материал.

Пользуясь случаем, пока наша талантливая дама возится с бумагами, можно прояснить несколько моментов. Сразу стоит ответить на вопрос, почему же Клара не могла вылить ведро с соответствующей субстанцией на произведение, которое застряло иглойу неё под ногтем. Дело в том, что редакция, в которой работала Клара, существовала не только на пожертвования читателей, но довольствовалась путем окольных переводов со стороны самых разных заинтересованных лиц и компаний, которые раньше делали тоже самое, но официально. Одной из таких спасательных шлюпок для газетенки стала то самое издательство, которое выпускало через пару дней «Красное стекло». Пытаться ухватиться клыками за кормящую руку было позволено лишь ранее, но точно не в столь темные времена. Что же касается поиска нужных названий, то эту причудливую игру сама Клара прозвала «Пятнашками». Суть была проста; отыскав парочку не очень мудреных терминов, желательно похожих на те, которые сейчас пользуются спросом у юной аудитории, познакомить читателей с ними, а позже по аналогии представить их в виде центральных нарративов той или иной истории. В неумелых руках такой фокус мог оказаться пошлым натягиванием совы на глобус, но Клара освоила эту спекуляцию в совершенстве, поскольку не было материала более податливого для лепки, чем читатель, которому льстишь в его познаниях. Способствовало этому процессу приобретенная в последние годы любовь молодежи ко всевозможным терминам из филологических дисциплин. Говорить про китч было попросту старомодно, когда каждый считал своим долгом рассказать про деконструкцию, метафизику или постмодернстскую составляющую того или иного произведения, зачастую имея весьма туманное представления о смысле этих слов.

Закончив со статьей, состоящей на две трети из отборных общефилологических огрызков, Клара довольно разлеглась на кресле с огромной силой: что-то даже жалобно затрещало у самого основания. Пробежав парочку раз по написанному чудо-юду, где в большинстве своем речь шла о неизвестном потустороннем чувстве, предшествующем всему спектру человеческих эмоций, она украсила лицо блаженной миной. Оставалась только отнести на проверку. К своему почтенному возрасту кое-кто имелпривычки расставлять запятые, руководствуясь авторской интонацией и эмоциональными паузами, если говорить проще, - где попало. На часах уже было время обеда, а потому Мирославу пришлось проверять труды Клары прямо в курилке, пожевывая бутерброды из пластикового контейнера, которые он брал с собой на работу каждый день.
- С чем они? – имитируя мнимое любопытство, спрашивала Клара из раза в раз. - Как всегда?
- Бери уже, – пожевывая, отвечал он.
Два тоста, а между ними салатный лист, ломтик индейки и сыр. Самый раз для обеденного приема пищи. Закончив с закуской, Клара, уже не спрашивая разрешения, тянулась к термосу с черным кофе, чтобы налить себе немного в крышку. И не стоит забывать про пачку курева, её тоже нужно незаметно стащить из кармана Мирослава.
- Ну как? – закурив, спросила она.
- Тебе не кажется, что ты уже писала это, - нагло, продолжая пожевывать, ответил Мирослав, - года три назад, когда выходило переиздание путеводных заметок Кэрролла о путешествии в Россию. Ты там про страну чудес расписала тоже самое.
Она без злобы окинула Мирослава задумчивым взглядом, который медленно превращался в остолбеневший взор замороженной рыбины. Никакого раздражения или недопонимания. Только одно слово.
- Сука, – словно окончание молитвы прозвучало из уст Клары, которая уже успела отпраздновать победу над драконом вкусным обедом, кружкой кофе и сигареткой.
- Будешь переписывать?
- Нет, не буду.
Ответ прозвучал на автомате, все задние мысли были забиты попытками припомнить материал, который она никак не могла отыскать средь внутреннего барахла префронтальной коры.
- С памятью совсем беда, да? – спросил Мирослав, но понял, что злить её сейчас не стоит, а потому сразу забил первый вопрос вторым. – Тебя, гляжу, серьезно беспокоит вся эта тема с протоследом?
- Не думаю, - выпуская дым из носа, ответила она, - хотела лишь пространство заполнить чем-нибудь. Как думаешь, кто-нибудь заметит?
- Если только особо вредные читатели.
- Но ведь ты увидел сходство моментально.
- Да, ведь ты вдалбливала в меня каждую свою работу.
С языка Клары непроизвольно сорвался щелчок. Она ещё какое-то время старалась обдумать план отступления, но в конечном итоге махнула рукой. Слишком уж много чести, времени и сил требовала у неё эта мелкая преступная работенка.
- Точно не будешь переписывать?
- Точно-точно.

12 3 4 5 6 Следующая ⇒