15 кулудреси 21 страница

Я провела ладонью по гладкому дереву пресса, восхищаясь красным деревом и прочностью. Прибор построили работать на века. Мои пальцы коснулись больших подносов на рабочем столе, там были печати из темного металла, все лежало аккуратно.

Соэ заерзала на стуле, укуталась сильнее в шаль. Раны, полученные от нападения Фалы, оставили ей боли в правом плече, груди и боку, куда попал нож, но заражения не было, и органы чудом не пострадали. Но все же она не скоро сможет двигаться, как раньше, и ее медлительность и невольные гримасы боли напоминали мне каждый день, что тайная и быстрая казнь Фалы была слишком добрым концом для нее.

- Это сильно отличается от моего винного пресса, - изумленно сказала Соэ. – Думаю, тебе стоит увековечить мой старый для наглядности.

«Он заслуживает почетное место», - согласилась я и замерла, пальцы опустились на подносы букв. Мысль, которая тревожила меня всю неделю, снова всплыла в голове, рожденная от времени, проведенного у кровати Соэ. В промежутки между изменением законов труда и сессиями с инженером, подготовкой Яно к грядущей коронации я наняла наставницу – глухую женщину, которая терпеливо исправила некоторые мои знаки и научила меня новым. Я медленно раскрывала новый мир. Когда Ларк только показала мне разницу между знаками, я поняла, что в этом языке была поэзия. Мое время с наставницей завело меня дальше. Я могла использовать ритм, сленг, показывать концепты, которые нельзя было описать словами. Я могла использовать рифму, и не просто с теми же надоевшими словами, которые использовались все время – боль, соль, роль. Я могла ладонями рифмовать дождь с ветром, снег с ночью, и это радовало меня в плане символизма больше, чем соединять два несвязных слова. Мой источник творчества, который иссяк в Феринно, снова был переполнен, и у меня были три исписанных блокнота в доказательство.

Соэ попросила меня проводить уроки с наставницей у ее кровати, чтобы развеять ее скуку, и чтобы проще было общаться потом. Там я почти все сочиняла, визуально и на странице, и она уже заявила, что в языке жестов я нашла лучшую форму выражения себя – смесь слов, ритма и движений была мне суждена.

Это было не все, и я не могла решить, как спросить у нее то, что мне было нужно. Теперь я повернулась к ней.

«У меня есть вопрос», - сказала я.

Она приподняла брови.

- Ладно.

«Ты можешь отказаться, - быстро продолжила я. – И я буду платить тебе, как за настоящую работу, по крайней мере, пока ты не сможешь вернуться в Великаншу…».

- Тамзин Моропай, ты тренируешь слова? – она рассмеялась. – Давай к делу.

Я виновато улыбнулась.

«Ты не могла бы остаться со мной и действовать официально как мой переводчик? Яно умеет читать мои знаки, но не другие при дворе. Я не могу полагаться на табличку во время разговоров, когда его нет рядом».

Она улыбнулась.

- Я буду рада.

«Я не хочу, чтобы ты ощущала, словно отдаешь свой голос, - сказала я. – Словно ты просто повторяешь за мной. И я не хочу заставлять тебя покидать Великаншу».

- Я люблю свой дом, - сказала она. – Но ты творишь тут великие дела, Тамзин. Ты меняешь баланс власти. Мне нравится быть частью этого.

«Мы можем вернуться в твой дом, - сказала я. – Я пишу там лучше. Мы можем сохранить место в Толукуме, но когда в кабинетах установят прессы, мы можем вернуться в Великаншу».

Она улыбнулась.

- Звучит идеально, - она скованно поднялась со стула, сделала пару шагов ко мне и обвила меня руками. Я обняла ее в ответ.

Дождь не мог промочить сухую землю. Если земля не хотела его принимать, он растекался и становился потоком.

Оказалось, мир в этом и нуждался.

Ларк

Дом Андраса был в городе в Лилу, который оказался столицей Сиприяна. Я стояла с ним на пороге его вишневой двери. За нами были Ро и Элоиз, а за ними – несколько стражей, которые пытались быть неприметными. Чтобы не было еще сложнее, остальные оставались в каретах и со стражей на соседней улице. Мы проехали по рынку по пути сюда, Элоиз купила печенье с малиной и большой букет зеленых и желтых цветов.

Андрас постучал в свою дверь. Несколько секунд было тихо, а потом загремела ручка. Появился высокий мужчина в очках. Андрас радостно завопил и бросился вперед. Мужчина поймал его, потрясенный. А потом его колени не выдержали, и он закричал с болью, притянул своего мальчика ближе, порой вытягивая руки, чтобы посмотреть на него, а потом снова прижимая к груди, касаясь ладонью его головы, как Ро делал со мной в Каллаисе пару недель назад.

Женщина влетела в комнату, испуганная воплем мужа. А потом все они оказались кучей у двери, обнимались. Все рыдали: они, я, Ро и Элоиз. Ро подошел ко мне и сжал мое плечо, Элоиз подошла с другой стороны и прислонила свою голову к моей. После шока пришли вопросы, а потом объятия, а потом благодарности, больше слез и смех – дикий смех, полный потрясения – а потом приглашения остаться и поесть. Мы вежливо отказались, и Элоиз передала родителям Андраса букет и сладости.

Андрас в последний раз обнял меня. Это было последнее из вереницы прощаний, которые я делала, покинув Алькоро – Роза, Лила, Седж, Сайф остались в Каллаисе, и мне нужно было найти место для горя по Уит. Роза стала тестировать искусственные ноги, которые крепились к седлу, ведь она хотела участвовать в создании карт для новых секций дороги Феринно весной. Седж не уходил от нее, не оставлял свою работу. Лила, хоть до этого говорила об озере Люмен, решила статься с ними и продолжить работу в детской больнице. Они переехали в небольшой домик с Араной. Сайф жил в домиках при университете. Прощаясь с ними, а потом Кольмом и Джеммой – это было сложнее, чем я ожидала – я обнималась и плакала больше, чем когда-либо.

Мы повторяли друг другу, что прощались до весны, а потом мы вернемся этим путем, встретимся с Тамзин и Яно в Каллаисе. Но все же казалось, что я теряла кусочки себя, они оставались позади. Путь к каретам был тихим. На пути по рынку рука обвила мою, Элоиз придвинулась ко мне. Мы были странной парой – она была в сиреневом платье с кружевами на рукавах и воротнике, кудри были собраны с одной стороны лица, чтобы рассыпаться по плечу, а я была в алькоранских сапогах и штанах, в новом жилете, а волосы были собраны высоко на затылке.

Самая странная деталь в нас была наименее заметной. В ее ушах вместо красивых сережек были оловянные гвоздики. В моих – две маленькие жемчужины. Мы обменялись неделю назад, в последний день в Алькоро, когда нам обеим исполнилось двадцать.

Я плотнее сжала локоть вокруг ее руки.

Ро за нами громко высморкался.

В карете Веран сидел на подставке и чесал Крыса за ушами. Его нарядили, туника была одного цвета с его глазами, сапоги украшала бахрома. Даже Крыс выглядел по-новому, его несколько раз искупали, моя красная бандана была повязана на его шее, чтобы соседи в Каллаисе не прогнали его за поиски возле их урн.

Веран встал, когда мы подошли, и я заметила вспышку двух маленьких серебряных брошек на его воротнике – он не снимал их с тех пор, как мама дала их ему.

- Как все прошло? – спросил он. – Андрас в порядке?

- Все идеально, - я склонилась, приветствуя Крыса. – Он дома, и он знает, как связаться.

Ро снова протер лицо платком – Мона не врала, он был вышитым – и убрал его в карман. Он опустил ладонь на мое плечо.

- Ты сделала много добра многим людям, Ларк.

Я выдохнула.

- Не для всех.

- Возможно, - он сжал мое плечо. – Но если думать только о тех, кого ты не смогла спасти, ты не перестанешь укорять себя, - он чуть встряхнул меня. – Ты создала основу, и мы будем строить на ней. Знаю, тяжело, когда ты в порядке, а другие – нет. Но мы разберемся с этим, и мы не забудем тех, кого потеряли. А тот мальчик и его семья? Ты спасла их, Ларк.

Я сжала пальцами шерсть Крыса, опустив голову.

- Спасибо, пап.

Он поцеловал меня в лоб и открыл дверцу кареты. Внутри звучал шепот, тихий, значит, Гетти уснула на коленях королевы Элламэй. Ро забрался к остальным.

Элоиз поправила мой воротник, где шнурок с камешком из Трех Линий зацепился за пуговицу.

- Ты же знаешь, что он говорил о себе?

- Точно о себе, - согласился Веран.

Я улыбнулась им. Элоиз пригладила юбки и забралась в карету за Ро. Веран прислонился к деревянной панели рядом с дверцей, глядя на меня.

- Ты в порядке? – спросил он.

- Да, - я выдохнула. – Я буду скучать по Андрасу… по ним всем, хотя я знаю, что это лишь на несколько месяцев. И… - я взглянула на открытую дверцу и прошла к Верану. Я прислонилась спиной к карете и понизила голос. – Не знаю, мне кажется… это все хорошее, что я сделала, спасая детей, возвращая их в семьи. Как только Гетти вернется домой… я не знаю, что буду делать с собой.

- Ты что-нибудь найдешь, - сказал он мне. – То, что тебе подойдет.

Я взглянула на него.

- Как ты?

- Ну… - он сунул руки в карманы и пожал плечами. – Мы не знаем пока, подойдет ли это. Но мама сказала, что ее старшина хочет уйти на покой. Он занимается снаряжением скаутов, а еще хранит удаленные тайники рабочими.

- Начни с того, что у тебя есть, - сказала я с улыбкой.

- Как-то так. И если тот мужчина из Виндера, которому писал папа, может обучить собаку, которая будет поддерживать меня… - он посмотрел на Крыса и почесал его голову, его большие уши опустились.

- Ты будешь готов, - согласилась я.

- Посмотрим, - я слышала улыбку за его сдержанными словами.

- Если будешь ходить по природе и проверять снаряжение, а с тобой будет большой пес… это будет так же, как в Феринно.

Он закатил глаза, и улыбка пробилась.

- Спасибо, - он повернулся ко мне и прислонился плечом к карете. – Ты тоже что-нибудь найдешь.

- Возможно. Или я буду забираться и воровать из твоих тайников.

- Разбойница, - он посмотрел поверх моего плеча, стражи стояли спинами к нам и ждали, пока мы заберемся в карету. Он поднял пальцы и провел ими по моему жилету до первой пуговицы. Он подвинул воротник рубашки, оголяя кожу над моим сердцем, где она была все еще розовой и нежной от иглы татуировщика из Алькоро.

Он посмотрел на три волнистые параллельные линии, изображенные черными чернилами.

- Как это ощущается?

- Лучше, чем от старого ножа мясника Розы, - я вытянула голову и посмотрела на древний символ, который привел меня и Розу в Три Линии, символ воды, жизни в пустыне. Роза вместе со мной сделала такую же татуировку на том же месте.

Я перевела взгляд с маленького шрама на его брови на след ожога, оставивший пятно среди его волос от пожара в Утциборе, на свежий шрам на щеке от осколка стекла. Он не успел оторвать взгляд от моей татуировки, я склонилась и прижалась губами к его губам. Его дыхание дрогнуло, пальцы сжали сильнее мою жилетку.

- Ларк, - прошептал он, не отодвигаясь. – Люди смотрят.

Я прижала ладонь к его затылку, запустила пальцы в его блестящие волосы. В насыщенные событиями дни в Алькоро, полные разговоров за едой с семьей, а еще встреч для планов по возвращению весной, и в пути в карете с другими, казалось, мы месяцы назад были с Вераном наедине. Когда мы с ним отправились в пустыню искать Тамзин, я хотела быть с кем угодно, кроме него. Теперь я с тоской думала об одиноком просторе природы. То место было ужасным для лагеря детей… но оно было уединенным.

Он скользнул ладонью за мою шею и притянул меня, его спина прижалась к карете. Я прильнула к нему, мои большие пальцы были на его щеках. Крыс прильнул к нашим коленям, шумно дыша.

Шорох послышался у дверцы кареты. Я приоткрыла глаза.

- Вы знаете, что тут есть окна? – Элоиз выглядывала из кареты.

Веран вздрогнул и отодвинулся, опустил руки. Я улыбнулась и лениво потянулась, а потом отодвинулась от него. Он быстро пригладил тунику, его лицо пылало.

- Ну же, - Элоиз поманила нас. – Чтобы нашим родителям не приходилось делать вид, что вас не видно.

Я указала Верану идти первым. Он отодвинулся от кареты и покачал головой.

- Кошмар, - буркнул он, проходя мимо меня к дверцу. Я задела его пальцы, и он сжал мои на миг, крепко.

В карете было тускло после солнечного рынка. Родители Верана сидели в дальней части. Гетти спала на коленях королевы Элламэй, ее маленькие ножки терялись среди бахромы на сапогах королевы, босые ноги королевы были скрещены в лодыжках. Она приподняла бровь, глядя, как Веран садится рядом с ней, но ничего не сказала. Я поманила Крыса внутрь, а потом села рядом с Элоиз на скамье с нашими родителями.

Эта мысль все еще кружила голову. Наши родители.

Мои родители.

Стражи закрыли дверцу. Приказы отдали, и мы поехали вперед. Поездка была короткой – до порта – там мы сядем на корабль и поплывем на север.

Взрослые продолжили разговор, который вели до этого. Отец Верана, король Валиен, делал записи угольной палочкой на столике, раскрытом на его коленях. Они обсуждали нечто, что называли длительным незаконным подавлением, и после того, что я успела послушать в Каллаисе, я знала, что они обсуждали, как не дать черному рынку рабов появиться в пустыне снова. Я отклонилась, опустила ладони между колен. Я все еще ощущала себя не в своей тарелке в таких разговорах, когда этикет во всех мелочах и слова влияли на результат. Я почти на всех обсуждениях Сената молчала, пока они обсуждали будущее моквайцев и дорогу Феринно.

- Дорогу можно патрулировать, но работорговцы найдут другие пути для телег, - сказала королева Элламэй, король Валиен записывал угольной палочкой. – Мы не сможем следить за всей пустыней.

- Ключевым фактором будет уничтожение их убежищ, - сказала Мона. – Обрезать места, где они могли получать припасы и воду.

- Это тоже может быть сложным, - Веран многозначительно посмотрел на меня. – Люди в Феринно уже выдают сбежавших рабов в Пасуле и собирают награды. Города в пустынях будут главными местами, где работорговцы будут подбирать сбежавших. Если пытаться убрать убежища, нужно сначала запретить сбор наград. Может, назначить приговор за тех, кто выдаст сбежавших…

- Нельзя так, - выпалила я. – Наказывать людей за получение наград? Это ужасная идея.

Все в карете посмотрели на меня. Веран замолк на полуслове, рот остался открытым. Король Валиен замер, угольная палочка была в воздухе. Карета подпрыгнула на ухабе. Королева Элламэй придерживала голову Гетти, чтобы она не ударилась об дверцу.

Я покраснела, жалея, что заговорила. Но это всегда злило меня в аристократах. Они хорошо находили проблемы, но не знали, как все это исправить.

Мона в конце скамьи склонилась, повернув голову ко мне. Я смотрела на свои колени, ощущая ее взгляд краем глаза.

- Почему это ужасная идея, Ларк? – спокойно спросила она.

Я вдохнула, взглянув на Верана.

- Простите. Не стоило так говорить. Но этим вы принесете отчаявшимся семьям еще больше отчаяния. Все те города стали страдать, когда в Алькоро закрыли шахты и открыли университет. Если хотите, чтобы люди перестали пользоваться шансом получить двадцать монет, сделайте так, чтобы двадцать монет не были единственным, что спасает от голода. Откройте в городах исследовательские группы, предложите людям места в патруле на дороге, научите новых кучеров – что угодно, чтобы в городах появился настоящий и надежный доход. Иначе ничего не изменится. Исправьте причину проблемы.

Я ожидала ответ, схожий с аргументами с фальшивыми улыбками, какие я слышала, пока не покинула Каллаис, где плохую идею оскорбляли как можно мягче и перенаправляли. Но это не произошло. Ро закинул ногу на ногу и отклонился с широкой улыбкой, показывая зубы. Элоиз удовлетворенно хмыкнула. Королева Элламэй проверила, что Гетти еще спала, а потом прижала ладонь к груди.

- Свет, - сказала она. – Наконец, хоть кто-то это понял.

- Валиен, - сказала Мона. – Пожалуйста, запиши предложения Ларк. Ларк, милая, как только ты устроишься у озера и почувствуешь себя готовой, я буду рада видеть тебя на своем совете. Думаю, им стоит услышать твои комментарии.

Меня потрясло, как она сказала «милая» - не просто так, а от души. Я посмотрела на нее. Ее лицо почти не изменилось за эти мгновения, но что-то странное пошевелилось глубоко во мне, какое-то воспоминание. Инстинктивно, интуитивно по слабому изменению ее губ или глаз, по какому-то невидимому сигналу, который я понимала ребенком, я ощущала ее тепло. Это было знакомо, уютно, не как от друга, сестры или отдыха и сытого желудка… а материнское тепло.

Я посмотрела на Верана, гадая, злился ли он, что я перебила его, но и он улыбался.

- Я же говорил, - сказал он.

Мои щеки вспыхнули.

- Что говорил? – многое всплыло в голове, его уверенные слова подтвердились – его комментарий, что я найду занятие у озера Люмен, или его давние убеждения, что эти люди меня точно полюбят, или просто его упрямство, что мое место было с ними. Меня не злило, что он был прав, только что он указывал это при всех.

Но он покачал головой.

- Не тебе, - он указал на остальных в карете. – Им. Я говорил им, что ты умная.

- Поразительно гениальной ты ее называл, помнится, - сказала Элламэй, и теперь покраснел он.

- Это не так, - сказала я. – Просто… я была там. И все.

- Не все, - сказала Мона. – Но, если захочешь, это может все изменить.

Она потянулась через Ро и опустила ладонь на коленях Элоиз, повернув руку. Я вытащила ладонь между своих колен и опустила на ее ладонь. Ее пальцы сжали мои. Ро без колебаний сжал наши ладони, и Элоиз опустила свои сверху. Это был простой жест, почти чужой, хоть и знакомый, но я не отпрянула. Я отклонила голову на сидение и закрыла глаза, нежась в этом ощущении, пока мы ехали к гавани.

Эпилог

15 кулудреси

Дорогой Веран,

Первым делом пишу тебе, чтобы сказать, что замок получил твой подарок за день до коронации Яно, и он чуть не затмил всю церемонию. Сотня нитей из зеркал Сильвервуда и перламутра Люмена! Вряд ли такой хороший подарок тут видели с тех пор, как замок построили. Ты бы видел, как они выглядят в атриумах – даже под пасмурным небом они покачиваются и сверкают, а на рассвете и закате отражения просто потрясающие. Двор в восторге, зеркальные пуговицы и броши тут же стали трендом. Кимела уже написала песнь «Серебро и жемчуг», и хоть ее символизм неуклюжий, она уловила пыл, который зеркала вызвали в замке. Я включила слова, чтобы повеселить тебя (отметь заодно мои новые печати для заголовков).

Я сделала то, что ты просил в письмах до этого, вместе со слугами следила за количеством мертвых птиц, которых они собирают. И хоть придется подождать весеннюю миграцию, чтобы убедиться наверняка, а летом проверить влияние на москитов, но ты будешь рад узнать, что твой подарок работает. За месяц до появления зеркал слуги собирали около двухсот пятидесяти птиц в неделю. После установки зеркал в этом месяце собрали всего сорок пять птиц – за весь месяц! – и это у террас, где зеркала не висят. Яно заканчивает создание нового комитета природных ресурсов, который будет обсуждать, как привести это количество к нулю. Я добавила и их первый отчет (посмотри на цветные чернила! ). Вкратце, Веран, у тебя почти все получилось. Ты одним ударом решил нашу проблему с гибелью птиц и завоевал двор. Думаю, теперь проблем на саммите в Алькоро будет меньше, чем было до этого.

Ты заметишь, что я добавила два документа. Один – публикация жителей, это дело стало развиваться за последние месяцы – люди приносят свои сочинения в типографии (у нас их теперь пять, две в Толукуме, а три в городах у развилок), чтобы их собрали в памфлеты. Уже ясно, что мы скоро будем делить их на литературу, новости и публикации с инструкциями – сочинений подают так много. Покажи Ларк новую историю дико популярной – и подозрительно названной – серии «Приключения Солнечного бандита».

Последнее – мое сочинение, книга поэзии и два политических эссе. Соэ стоит за моим плечом и настаивает сказать тебе, что продалось уже сто двадцать копий, а спрос растет. Признаюсь, я рада видеть, что моя работа все еще нравится людям – теперь во всей стране, а не только в замке Толукум – но я еще больше рада, что с печатью и в обществе других писателей получила шанс соглашаться, не соглашаться или просто излагать что-то еще.

Я так рада услышать о твоем новом щенке из Виндера, и мне нравится ее имя. Не могу дождаться встречи с ней. Соэ и Яно передают привет. Мы ждем встречи в конце акасанси.

Надеюсь, ты и все наши друзья в порядке.

Искренне,

Тамзин Моропай

⇐ Предыдущая 14 15 16 17 18 19 20 212223 Следующая ⇒