Окатный дождь

Сломалась у деда Захара лопата. Были у него и другие для работы, только не мог он спокойно смотреть на неисправный инструмент. Если бы только черенок обломился, — не велика беда. Дед Захар и сам бы справился. А тут…

Вот и пошли они с Витей в кузницу. Лопату чинить.

Кузница стояла на краю деревни. Шумное это дело — ковать железо. Потому и ставят кузницу подальше от жилых изб.

Подходят Витя с дедом, а из открытых дверей кузницы доносится звон молотков. Один густой, басовитый: «Дон, дон, дон…» Другой спорый, совсем тонкий: «Звень-звень, звень-звень, звень-звень…»

— Работают люди. В самый раз поспели, — сказал дед Захар.

Вошли они в кузницу. Витя со свету ничего разобрать не может. Темно кругом. Только слышит как молотки звякают. Совсем рядом.

— День добрый рабочему люду!

— Здравствуй, дед Захар!

Витя тоже поздоровался. Только его «здрасьте» кузнецы молотками застучали. Что ж тут такого? Если человек за жизнь первый раз в кузнице здоровается.

Наконец Витя разглядел кузнецов. Один высокий, широкоплечий, в кожаном фартуке на груди. Другой чуть поменьше и помоложе, видать.

— Зачем пожаловал, дед Захар? — спросил один из них.

— Да не без дела к вам, не без дела…

— А какое дело? Внука чинить?.. — рассмеялись кузнецы.

— Внук-то, вроде, в исправности. Определённо.

— Это пусть он сам скажет, — говорит высокий кузнец.

— Ну что, Витя? — ехидно спросил дед. — Ты как?.. В исправности?..

— В исправности, — промямлил Витя.

Стоит он и не знает: то ли ему вместе со всеми посмеяться, то ли обидеться. Пока думал, губы сами собой надулись. Обиделся. И показалось ему, что от этого над ним ещё больше посмеиваются. А по правде говоря, на него никто уже внимания не обращал.

— Вот какое дело, — сказал дед Захар. — Лопату заклепать бы надо, Фёдор Тихоныч.

— Какое же это дело? Пустяк один! С пустяком пришёл.

— Для кого пустяк, а для кого — беда, — ответил дед Захар.

— Ну, погоди со своей бедой малость. Вот управимся.

Кузнецы ковали скобы.

Тот, что поменьше ростом, выхватывал из горна раскалённую заготовку и ловко бросал её на наковальню. И начиналось: «Дон, дон, дон…» «Звень-звень, звень-звень…» Только искры по сторонам.

Дошла очередь до дедовой лопаты.

Не успели её на наковальню бросить, как Фёдор Тихоныч крикнул:

— Готово! Принимай, дед Захар работу. Только осторожно — заклёпки ещё горячие.

— Спасибо, ребята, выручили.

А кузнецы, будто не слыхали слов деда. Инструмент на верстак отложили и — к дверям.

— Дождь-то какой на дворе! Душе-евный… — сказал Фёдор Тихоныч.

— Верно, что душевный, — поддержал дед Захар. — Только в старину такой называли окатный. А ещё: купальный. Потому как пополам с солнышком.

Высоко в небе светило солнце. Тихо под ним проплывали белые облака. И как скроется солнце за такое облако, так облако начинало осыпаться тёплыми ленивыми струями. Словно звонкие прозрачные нити тянутся из облака на землю. Вот-вот пришьётся оно к ней, и тогда уж не сможет ветер гнать его, неизвестно куда.

— А ты чего тут прячешься? — строго сказал Фёдор Тихоныч, взглянув на Витю. — От такого дождя грех прятаться.

И он вытолкнул Витю из кузницы. Прямо под дождь.

Тут впору было не то что обидеться, а рассердиться. Но не успел Витя. Дождь-то и в самом деле оказался… Таким тёплым, таким ласковым и приятным, что невольно запрокинулось Витино лицо к небу, развёл он руки ладонями вверх, и захотелось ему, чтобы все капли этого дождя пролились на него, достались ему.

— Неожиданно выскочил из кузницы дед Захар, приговарива — Эх, дождь дождём, поливай ковшом! Виктор, бежим домой!

— Да куда же, дедушка?! Дождь-то какой! От него грех прятаться!

— Без тебя знаю! Только не в том дело.

— А в чём?! — обгоняя деда, кричал Витя.

— Дождейки-то все ли выставлены?!

— Какие ещё дождейки?!.

Но дед махнул рукой.

Прибежали.

Дед Захар в сарай кинулся. Вытащил две пустых кадушки. Одну поставил под скат крыши, где шибко текло. Тут и Витя догадался: подхватил вторую кадушку, поставил под водосток у крыльца. Полилось и в его дождейку.

Возле конуры Шарик стоит. Опустил свой мохнатый хвост, замер от удовольствия. Тёплый дождь поливает его. Будто из лейки.

Шарик чуть с удивлением посматривал на деда с внуком. Невдомёк ему было: чего это люди суетятся, когда такой дождь идёт. Купальный.

Расставили дождейки, забрались под навес крыльца. Отряхнулись, отфыркались, присели на лавку. Витя вспомнил про большие пузатые бочки, что по углам дома стоят и уже давно полным-полны.

— Дедушка, — говорит Витя, — а зачем в дождейках воду копить? Вон в колодце её сколько!

— В дождейках вода особая — дождевая. Она мягкая. Ею шибко хорошо в бане мыться. Уж больно мылкая. А бельё стирать такой водой? Первое дело! А цветы в доме поливать или, там, огурцы в парнике?!.

— О-о!.. Выходит, не зря мы старались.

— Определённо, Витяй, определённо!..

⇐ Предыдущая 1 234 Следующая ⇒