Елена Никитина 10 страница

Осторожно пройдясь вдоль всего края площадки, я пришла к одному малоутешительному выводу: если куда отсюда и можно сбежать, то только на погост. Все, что останется от меня после самостоятельного спуска, нести будет уже просто больше некуда. Скала, на которой выстроен этот архитектурный шедевр, слишком высокая и отвесная, чтобы по ней можно было вообще спуститься. Да еще и покрыта острыми каменными выступами. Жаль, что я не превращаюсь в летучую мышь или воробышка. Отсюда же только по воздуху можно улететь…

Малодушная паника уже готова была навалиться на меня всем своим многотонным весом и размазать по взлетной полосе, но тут опять вмешалось везение. Хотя еще неизвестно, как это лучше обозвать. В общем, я вовремя услышала приближающиеся шаги и успела спрятаться за небольшим, но довольно пышным кустиком. Сердце бешено колотилось. Неужели Полоз уже успел меня хватиться и поставил на уши весь дворец? Шаги неумолимо приближались, и вскоре моему взору предстала спина моего муженька на пару со спиной самого Владыки.

— Будь осторожен с этим зельем, Полоз, — серьезно предостерег Владыка. Такое впечатление, что он сына на смертный бой отправляет. — Она не должна ни о чем догадаться.

— Не волнуйся, отец, не первый день женатый, — усмехнулся мой узкоглазенький и оглушительно свистнул. Я даже к земле припала от неожиданности.

Отец посмотрел на сына несколько недоверчиво. Ему, как и мне, тоже не внушал доверия тот оптимизм, с которым были сказаны последние слова. Шутка ли — жена мужу вот уже которую седмицу голову морочит, от своих прямых обязанностей отлынивает.

— Ты помнишь, о чем мы с тобой говорили? — на всякий случай уточнил Владыка.

— Помню, помню, — раздраженно кивнул Полоз. Данная тема разговора, похоже, набила ему порядочную оскомину. — Я разберусь.

«Ну-ну, — злорадно покивала я из своего ветвистого убежища. — Если будет с кем». И вообще — удивляюсь столь непроходимой самоуверенности, она его когда-нибудь погубит.

— Возможно, мне понадобятся несколько твоих мудрых советов, — закончил мой благоверный, прежде чем сверху спикировал здоровенный грифон (не уверена, что тот же самый, который вез нас сюда, но от этого не менее впечатляющий) и прикогтился на самом краю пропасти. Мечевидный огромный коготь задней лапы глубоко вонзился в землю, выкорчевав с корнем мое временное убежище и даже не заметив этого.

Я испуганно отскочила за соседний кустик, чуть не устроив себе скоростной спуск с неизбежным летальным исходом. Сердечко бешено колотилось от осознания того, что я мгновение назад избежала самого глупого вида смерти.

Владыка между тем ловко вскочил грифону на спину и заерзал, устраиваясь поудобнее. Если еще и мой двуличный муженек уйдет прямо сейчас, то я буду считать, что день удался на славу. Полоз действительно не горел желанием махать платочком вслед уезжающему родителю, развернулся и скрылся во дворце. Я чуть от радости и облегчения не задохнулась.

Промедление теперь могло граничить разве что с глупостью. С максимальной скоростью, которую в себе даже не подозревала, я рванула к птицезверю и успела схватиться за пушистую кисточку на кончике хвоста грифона, прежде чем он расправил крылья и присел, приготовившись к взлету. Надеюсь, у этого исполина есть блохи, чтобы присутствие еще и моего маленького существа не так сильно чувствовалось? Сомневаюсь, конечно, что меня можно принять за блоху-переростка, но очень хотелось верить хоть в крохотную капельку настоящего везения.

Мы взлетели. Крепко цепляясь лапками, я поглубже зарылась в длинную и на удивление мягкую шерсть и теперь, на высоте, боялась даже пошевелиться. Хвост постоянно вилял в разные стороны (вместе со мной, естественно), вызывая тоскливые воспоминания о земной тверди и жуткую тошноту, а злополучный чепчик с сокровищами немилосердно бил целым состоянием по спине. Вот и люби после этого драгоценности, весь хребет отшибли. Вниз я даже не смотрела. Во-первых, страшно и голова кружится, а во-вторых, все равно толком ничего не видно, зачем зря шею выворачивать.

Однако постепенно движения хвоста выровнялись, стали более плавными, меня даже укачивать перестало. Видимо, грифон набрал нужную высоту и, поймав попутный поток воздуха, шел намеченным Владыкой курсом. Но направление меня сейчас волновало меньше всего. Главное — подальше от этого змеиного логова.

Сколько времени мы летели, сказать трудно. Мне, существу исключительно наземному, не привыкшему к такому экзотическому способу передвижения, показалось, что прошла целая вечность и даже немного больше. Лапки, судорожно сжимавшие ни в чем не повинную грифоновскую кисточку, немилосердно затекли и готовы были разжаться в любой момент, и я держалась только благодаря собственному упрямству. Уж очень хотелось благополучно дотянуть до места посадки. Опыт опытом, а высота все-таки впечатляла, не через забор вокруг клумбы ведь прыгаем. Думать о чем-либо серьезном в таком положении было просто невозможно, поэтому точно сказать, чем была забита моя голова во время полета, не могу. Помню только, что меня очень волновал вопрос, насколько крепкая у этих зверюг шерсть и не начался ли у них активный сезон линьки.

Далеко не мягкая посадка положила конец моим философским измышлениям и все возрастающим страхам. Грифон с такой силой мотнул хвостом, когда приземлялся, вонзая когти в землю, что держаться за него дальше было гораздо опаснее, чем падать с заоблачных высот. Ждать следующего крутого виража я не стала, зажмурилась и на свой страх и риск разжала лапки, обреченно ожидая недружелюбной встречи всей маленькой саламандрочки с земной твердью. Но мне снова повезло, я упала на что-то мягкое и, не веря еще своему счастью, приоткрыла один глаз. Травка вокруг, цветочки, птички поют… Земля… Чтоб я еще раз полетела на ком-нибудь?! Да ни в жизнь! Своих крыльев нет, а на чужие надеяться — себя не уважать.

Подо мной вдруг что-то слабо зашевелилось. Я замерла, прислушиваясь к непонятным ощущениям. Шевеление не пропало. Пришлось открыть глаза и провести более детальное обследование своего местоположения. М-да… Если падение в муравейник считать везением…

Сдавленно пискнув, я соскочила с места посадки и начала усиленно стряхивать с себя и своего драгоценного узелка разгневанных непрошеным вторжением насекомых. И так увлеклась этим занятием, что не сразу заметила, как оказалась за спиной самого Владыки, чуть не врезавшись в его сапог. Огромный грифон стоял рядом каменным недвижимым изваянием. Не знаю почему, но этих крылатых монстров я боялась ничуть не меньше всего змееглазого семейства вместе взятого. Было в них что-то неестественное, я бы даже сказала — не совсем живое, отчего внутренности непроизвольно сжимались в липкий холодный комок. Чувство такое, будто тебя пригласили на званый обед к упырям в качестве десерта, а ты лежишь на блюде и гадаешь — дойдет до тебя очередь или до ужина еще протянешь.

От ужаса сердце пропустило удар, второй… Муравьи сразу были забыты как самое меньшее из трех зол, и я начала медленно, чтобы ни одна шальная былинка не шелохнулась, пятиться обратно к муравейнику. Там трава высокая, в ней легко спрятаться. Только бы эти двое не вздумали оборачиваться, иначе плакала моя свобода горючими слезами, а она уже так соблазнительно близко… Я же этого не переживу. И когда мне показалось, что расстояние между мной и Владыкой вполне безопасное, развернулась и со всех ног бросилась наутек.

Часть вторая

СВОБОДА. ИНСТРУКЦИЯ К ПРИМЕНЕНИЮ

Мир не без добрых людей, и в этом его жестокость.

Владыка вернулся во дворец далеко за полночь. Встреча с тайным осведомителем прошла напряженно. Новости, которые привез личный шпион, были неутешительными. В южных царствах происходило какое-то странное движение. Подготовки к военным действиям вроде не замечено, но эльфы чем-то сильно обеспокоены, и даже ходят слухи, что темные эльфы, которых Влад и так недолюбливал за постоянные непонятные делишки, выпустили на волю лиебе, опасных кровожадных тварей, способных за короткое время лишить души почти все разумное население Мира Царств. Какой им от этого прок — непонятно, они же первыми попадают под удар. Но это при условии, что слухи имеют под собой реальную основу, а лиебе существуют не только в древних легендах. До сих пор Владыка искренне верил, что истории про эльфырей, как в народе окрестили этих непонятных существ, всего лишь досужие сказочки для запугивания непослушных детишек, которые не хотят внимать родительской воспитательной науке. Скорее всего какие-то из эльфов, темные или светлые, задумали очередную крупную авантюру по спасению себя от забвения. На них иногда находит что-то вроде чувства непризнанности, и они из кожи вон лезут, чтобы доказать всему миру свою избранность и непревзойденность. Иногда даже с помощью оружия. Не хотелось бы, конечно, влезать в подобную заварушку, но если с их стороны будет хоть один косой взгляд в сторону Царства Золотоносных Гор, придется показать этим напыщенным красавчикам, кто тут истинный хозяин. Хорошо еще с Царем Долины удалось заключить некое подобие перемирия, причем обоюдовыгодное, хоть здесь можно быть спокойным в течение ближайших пятидесяти лет.

Владыка очень устал и, обдумывая насущные дела, даже чуть не заснул по дороге домой. Лишь холодный ночной ветер, бьющий в лицо, не дал раскиснуть ему окончательно и позорно свалиться с грифона. Убиться не убился бы, грифоны слишком умные создания, чтобы позволить своему наезднику долететь до земли, поймают раньше, но приятных ощущений это не доставило бы точно.

День выдался тяжелым во всех отношениях. С утра доклад о действиях двух непутевых магов, которых Владыка нанял для отслеживания мелкого воришки, повадившегося таскать из хранилища золото и драгоценности. Так, по мелочи брал, но оставлять без должного внимания ушлого любителя чужого добра Владыка не собирался. Воровство должно быть наказано. Магов, к всеобщему прискорбию, теперь тоже пришлось искать по тем же причинам, а убытков после них оказалось столько, что лучше бы неизвестный продолжал приворовывать и дальше. Их найдут, в этом нет никаких сомнений, еще никто не уходил безнаказанным из сокровищниц Золотоносных Гор, но лишние хлопоты напрягают. Потом обвал в одной из дальних шахт, проверка счетов… ну и много чего еще по мелочи. И ко всему прочему эта взбалмошная девчонка Саламандра со своей вредностью и непробиваемым упрямством доводит всех до кондиции. Вбила себе в голову невесть что, не понимая, что родиться царевной — это уже большая ответственность, а она ведет себя, как мелкий вредитель в амбаре. Неужели Змей Горыныч не удосужился привить ей элементарное чувство такта и приличия? Хотя, зная этого кутилу и лоботряса, можно было ожидать чего-то подобного. Если бы она не была саламандрой, Владыка первый и на пушечный выстрел не подошел к этой невесте для сына. Однако девочка далеко не глупа, сразу видно, но скверный характер и нежелание понимать, насколько великая честь ей оказана, раздражают. Хотелось бы верить, что через несколько дней Полозу все-таки удастся вразумить эту несносную особу и подробно объяснить ей, насколько она была не права, начиная с самого дня свадьбы.

Влад XII устало спрыгнул с грифона и направился во дворец. Единственным желанием на данный момент было лечь и уснуть, все равно где. До осуществления этой простой и вполне нормальной человеческой мечты оставалось всего ничего. Казалось бы…

Но дворец встретил своего правителя несусветным шумом, гамом, криками и беготней вместо положенной ночью тишины и полумрака. Носились все, от мала до велика. Коридоры и комнаты были освещены так, что глаза резало.

— Что тут происходит? — удивленно спросил Влад, отловив за шкирку гнома, попытавшегося незаметно прошмыгнуть мимо.

— Ой, Владыка, я вас не заметил, простите, — проблеял испуганный коротышка и задрыгал ногами в воздухе. — Только я очень спешу, отпустите меня…

Если бы гномы не были потрясающими горнодобытчиками и камнетесами, Владыка, не задумываясь, отказался бы от всех их услуг, уж больно нагло они себя вели. Но интересы государства были превыше своих собственных, поэтому приходилось терпеть.

— Что тут происходит? — уже более строго повторил вопрос Владыка, встряхивая непутевого гнома как пыльный мешок. Помогло.

— Так это… Ящерица, говорят, пропала… Вот ищем…

— Какая ящерица?

— Ваша же… Как ее? Эта… Саламандра.

— Какая салама?.. — И тут до уставшего мозга Владыки наконец дошло, о чем ему толкуют. Сон сразу как ветром сдуло. — Как пропала?! Куда она могла пропасть?

— Вот и мы не знаем, — снова задрыгался в воздухе гном.

— Где Великий Полоз?

— Осматривает подвалы, — охотно поделился сведениями гном, шмякаясь на пол и потирая ушибленный зад. — Ох, в какой он ярости. В какой ярости… Не завидую я его хвостатой женушке, когда она вздумает найтись…

— Поговори у меня! — прикрикнул Владыка на излишне болтливого коротышку и быстрым шагом направился вниз по лестнице.

Пока он спускался в подвалы и искал в их многочисленных переплетениях Полоза, успел узнать от слуг, бестолково сновавших туда-сюда, что Саламандра пропала несколько часов назад (точнее — обнаружилось, что она пропала). Никто ее не видел с самого обеда, не слышал и случайно не наступал. Как сквозь землю провалилась. Опять от этой девчонки куча проблем. Мало она Полоза доводила, так теперь вообще весь дворец на ушах стоит. С размахом действует девочка, с размахом. Что дальше будет? Горы содрогнутся? Небо рухнет? Реки пересохнут? Выдрать бы ее как сидорову козу за такие выходки, чтоб в следующий раз неповадно было. Или горбатого могила исправит? Вот пусть только попадется на глаза! Вельзевулу на перевоспитание ее отдать, что ли?

На самом деле Владыку больше всего бесило то, что двое взрослых мужчин никак не могут справиться с одной своенравной девицей, не желающей мириться со своим положением. Как заставить ее принять свой истинный человеческий облик, Владыка даже не представлял, но надеялся, что зелье, рецепт которого каким-то непостижимым образом нашел Полоз, окажет нужное действие. Его самого мало волновал внешний вид Саламандры, но ему нужен внук, наследник, и так слишком много времени упущено — и из-за придирчивости сына, и из-за скрытности Змея Горыныча. Кстати, этот трехглавый царек не мог не знать о многовековой традиции. Значит, он нарочно прятал дочь от чужих глаз, чтобы помешать браку Саламандры и Полоза. И если бы не пришедший старец со своим кольцом… Неужели Змей не может до сих пор простить, что Влад еще в молодости увел у него из-под носа невесту? Злопамятный, но недальновидный. Девушка, которую в свое время любили они оба, была обычным человеком, а люди, как известно, живут намного меньше всяких царей и владык. Змей жутко обиделся тогда на друга и больше не желал его видеть, с тех пор-то и начались между ними всякие неурядицы и распри, в международном масштабе, так сказать. Собственно, он с того самого момента и начал пить.

Полоз нашелся в одном из дальних хранилищ, которое он уже успел перевернуть вверх дном. В его змеиной ипостаси это не составило большого труда — силы и ловкости гораздо больше.

— Черт знает, что она себе позволяет, — зло бормотал себе под нос молодой золотоглазый змей, отшвыривая хвостом в сторону ларец с драгоценными камнями. — Поймаю — точно к тумбочке привяжу!

— Ты в зачарованной комнате смотрел? — по-деловому отнесся Владыка к насущной проблеме, стараясь не наступать на рассыпанные по полу сокровища.

— В первую очередь, — сквозь зубы процедил Полоз, резко разворачиваясь к отцу. — И у Вельзевула уже побывал, и весь дворец сверху донизу облазил. Эта паршивка как в воду канула. Небось притаилась где-нибудь в укромном уголке и хихикает. Заработает она у меня по первое число! В прятки вздумала со мной играть?! Дорого же ей обойдется эта игра! Ой, дорого! — Взбешенный наследник сделал глубокий вздох и так саданул хвостом по ближайшему сундуку, что тот разлетелся вдребезги, щедро рассыпая вокруг свое драгоценное содержимое. — И надо же было устроить этот спектакль именно сегодня, когда…

— Не кипятись! Может, все не так плохо, как ты думаешь. Вернется, никуда не денется.

Владыка и сам-то не очень верил в то, что говорил, но нужно же как-то успокоить разбушевавшегося не на шутку сына. В таком состоянии он его еще ни разу не видел. Холодное равнодушие уступило место плохо контролируемой ярости. Плохой признак.

— Великий Полоз! Великий Полоз! — вдруг раздалось из коридора.

— Что там? — Полоз рывком метнулся из хранилища и крепко обвил кольцами чуть не налетевшего на него молодого слугу, который тащил за руку упирающуюся перепуганную девочку лет восьми. — Вот она… — Полузадушенный слуга торжественно мотнул головой в сторону ребенка. На продолжение фразы дыхания не хватило.

Полоз медленно разжал кольца (отчего парень стек на пол, жадно хватая ртом воздух) и приблизил голову почти вплотную к лицу девочки. Малышка перепугалась окончательно и жалобно всхлипнула.

— Ты уверен? — не сулившим ничего хорошего голосом прошипел обманутый муж, разглядывая малолетнее чудо. — Мелковата она что-то для замужней дамы.

— Она… говорит… — постепенно приходящий в себя слуга поторопился договорить, — видела ящерку…

— Ах вот оно что!

— Только не хочет ничего рассказывать… Мари, ты должна рассказать Владыке и Великому Полозу, эту ящерку все ищут и за нее очень переживают.

— Очень, очень! — зло поддакнул наследник.

Девочка продолжала упорно молчать, переводя полный ужаса взгляд на каждого по очереди.

— Ну и?.. — нетерпеливо взмахнул хвостом Полоз, но отец жестом заставил его замолчать. В таком состоянии сын только все испортит. Молод еще слишком, поэтому плохо умеет держать себя в руках. Когда не надо.

— Мари, ты правда видела недавно во дворце ящерицу? — Владыка присел перед девочкой на корточки, чтобы их глаза были на одном уровне. — Черненькую такую, с желтыми пятнышками?

Девочка испуганно кивнула, но взгляда не отвела.

— А где ты ее видела?

— Там. — Детский палец указал в сторону лестницы.

— Логично, — раздраженно проворчал Полоз, но больше в разговор пока лезть не стал.

— Она спускалась сюда, в подземелье? — продолжил осторожно допрашивать Владыка, не обратив внимания на реплику сына.

— Нет, она пошла домой.

— Куда домой?

— Ну, к себе домой. Она же сюда в гости приехала.

Ребенок был искренне удивлен взрослой тупости. Как можно не понимать такие простые вещи? Дом, он и есть дом.

— А ты можешь нам показать, где ты ее видела?

Мари подумала и снова кивнула. Она развернулась и важно направилась наверх. Кажется, девочка успела проникнуться возложенной на нее ответственностью и даже начала немного гордиться, что самому Владыке понадобилась ее помощь. Кто бы мог еще похвастаться чем-либо подобным?

Юная проводница дошла почти до центральных ворот дворца и остановилась.

— Вот тут она вдоль стеночки бежала, — указала Мари ручкой по направлению к выходу. — А я вон ту статую протирала от пыли, никак до макушки достать не могла, уж больно высоченная.

— Вот паршивка! — вполголоса выругался Полоз, заставив Мари от него отпрянуть. — Неужели сбежала?

— У нее еще узелок какой-то привязан был, — добавила девочка, решив выполнить миссию осведомителя по полной программе. — Беленький.

— А как давно ты ее видела? — спросил Владыка.

— А перед тем как вам уехать, она и пробежала.

Отец с сыном недоуменно переглянулись.

— А почему ты ее не остановила?

— А надо было? — Мари удивленно посмотрела на Полоза.

— Еще как надо!

— Я не знала. — Ребенок расстроился и потупил глазки. — В следующий раз обязательно остановлю. Или поймаю. Я знаете как хорошо кузнечиков ловлю!

— Не сомневаюсь, — задумчиво проговорил Владыка, глядя поверх головки девочки. — Спасибо, Мари, ты нам очень помогла. Можешь идти к маме.

Мари присела в неуклюжем реверансе и с достоинством удалилась, сразу за углом, где ее уже не было видно, перейдя на бег вприпрыжку.

— Думаешь, она все-таки сбежала? — первым нарушил молчание Владыка. Ему не хотелось в это верить.

— Думаю, да, — сквозь зубы процедил Полоз, стараясь справиться со злостью, требовавшей срочного выхода. — Есть только один способ в этом удостовериться.

— Какой?

— Идем.

Шкатулка на комоде, как и предположил Полоз, оказалась наполовину пустой.

— Она украла не только деньги, но и целую горсть камней, вместе со своим обручальным кольцом в придачу, — констатировал он, яростно швыряя шкатулку на кровать, отчего оставшиеся драгоценности рассыпались по покрывалу. — Вот дрянь! Есть-то пигалица хвостатая, а гонору на десять грифонов хватит!

— Полоз, остынь! — прикрикнул Владыка. — Она не могла далеко уйти. Я пошлю людей и гномов на поиски. Саламандра плохо знает горы, ее быстро найдут.

— Сомневаюсь, что эта козявка будет ночью по горам лазить, побоится. — Полоз, снова приняв человеческий облик, нервно заходил по комнате, то и дело поглядывая в камин, будто ожидая эффектного появления своей несговорчивой супруги из огня. — А самое ужасное, не знаешь, кого искать. — Он с досадой плюнул. — То ли ящерицу, то ли человека. А я ведь даже не имею ни малейшего представления, как она выглядит. Вот угораздило-то жениться! Всегда подозревал, что с бабами связываться — себя не уважать, но не до такой же степени. А все ты со своей манией меня женить.

Владыка прикрыл рот рукой, скрывая усмешку. Довела эта Саламандра Полоза, сильно довела. За живое задела, гордость мужскую глубоко царапнула — сбежала, так и не показав своего истинного лица.

Бежала я довольно долго. Не потому, что энергии на радостях было хоть отбавляй, а из нормального чувства самосохранения. Пусть мой свекор вкупе с грифоном и проявили верх невнимательности, не потрудившись получше смотреть себе под ноги, но уверенности в благополучном исходе моего побега пока не было. В таком деле лучше перебдеть, чем недобдеть, чтобы потом не было мучительно больно… во всех смыслах сразу.

Лапки ныли и просили о пощаде уже давно, чепчик с драгоценностями постоянно цеплялся за все корешки и веточки, значительно замедляя бег, но остановилась я, только когда неожиданно выскочила на поляну, посреди которой из земли торчала довольно ветхая и изрядно покосившаяся избушка. Трава вокруг была коротко выстрижена, отчего казалось, будто домик стоит на отрезе ярко-зеленого бархата. Надо ли говорить, что меня на этом травяном полотне было видно за версту. Да еще и с ношей, которая на зеленом фоне ярко выделялась белым пятном.

Я резко затормозила и дала задний ход до ближайших кустов. Как оказалось, вовремя.

Из избушки, громко шаркая огромными тапочками, выполз тщедушный сгорбленный старичок, постоял немного на крыльце, словно к чему-то прислушиваясь, а потом пристально уставился прямо в мою сторону. У меня сердце ушло в пятки от страха. Конечно, эта древняя развалина не могла видеть меня по определению, но чем Лихой не шутит.

Я затаила дыхание и замерла, чтобы не выдать себя ни единым движением, и тоже не спускала со странного старика глаз. Если что — лапы в лапы и драпать.

Но хозяин избушки не торопился меня отлавливать. Напротив, постоял еще немного, подышал свежим вечерним воздухом и медленно удалился в свое покосившееся жилище. Кажется, пронесло.

Но не успела я расслабиться и перевести дух, как мне в спину ткнулось что-то холодное и мокрое.

— Мамочки… — сдавленно пискнув, я припала к земле и крепко зажмурилась. Что бы это ни было, оно явно большое, и я не уверена, что не плотоядное. Шумное сопение послужило лишним подтверждением моим догадкам.

Однако пробовать меня на зуб неведомое существо пока не торопилось, и я осмелилась осторожно повернуть голову, чтобы посмотреть смерти в глаза, очень надеясь, что если меня все-таки отважатся съесть, то сделают это вместе со злополучным чепчиком, набитым камнями, а они, как известно, не перевариваются. Пусть на будущее знает — нечего все подряд в рот тащить, от этого заворот кишок случается.

Усиленно сопящая смерть предстала передо мной в виде серой лохматой морды с вываленным из пасти языком и наивными щенячьими глазами. Я осторожно выдохнула и медленно, чтобы не напугать щенка, повернулась к нему.

— Привет!

Выказанное мной дружелюбие должно было свидетельствовать, что плеваться ядом и кусаться я не намерена, а потому не представляю никакого интереса, но псинка рассудила по-своему. Подхватив зубами узелок, а вместе с ним и меня, щенок бодро поскакал в сторону дома.

— Эй! Куда ты меня тащишь? Мы так не договаривались! Поставь, где взял! — перепугалась я не на шутку. Встречаться с хозяином покосившейся замшелой избушки мне совершенно не хотелось, поэтому громко возмущаться я не осмелилась, чтобы не привлекать лишнего внимания. Можно, конечно, и обычной безмолвной ящерицей прикинуться в случае чего, есть шанс, что отпустят, но узелок-то с несметными богатствами точно отберут. Куда ж я без средств к существованию?

Щенок тем временем прискакал к крыльцу, возле которого стояла добротная, новенькая будка, еще пахнущая свежими смоляными досками, и нырнул внутрь. Если там его поджидает серьезная мамаша с кучей сестренок-братишек, то, боюсь, мне точно несдобровать. Но в будке никого, к счастью, не оказалось. Душистая солома, парочка обглоданных костей и несколько палок — вот и все окружение этого игривого создания.

— Валдин, опять один в лес бегал? — раздалось над самой крышей.

Щенок опустил свою драгоценную в прямом смысле ношу в самый дальний угол будки, где земля была порядком изрыта (подозреваю, здесь было закопано самое ценное собачье имущество), и звонко тявкнул.

— Отдашь ему — налысо побрею, — многообещающе прошипела я и потянула на себя ближайший пучок соломы. Не ахти какая маскировка, но снаружи меня заметят не сразу.

Радостно повизгивая, щенок вылез к хозяину и принялся крутиться возле его ног.

— Проголодался, сердечный, налетался. — Лицо старика заслонило полукруглое отверстие, служившее будке входом.

Только бы рукой шарить не стал или соломку менять не удумал, мелькнула в голове паническая мысль.

— И чем же ты промышлял сегодня? Что за гадость опять притащил? — Внимательный взгляд пробежался по углам. А глаза-то у старичка… Когда-то голубые или серые, они с возрастом выцвели, почти слившись с белком. Если этот белок вообще был. Узкие вертикальные зрачки говорили слишком о многом. Мамочки родные, куда же я опять попала-то?

Не слишком надеясь на удачную маскировку, я настороженно следила за каждым движением этого древнего отшельника сквозь соломку. Но старик улыбнулся одними уголками губ чему-то своему, и лицо благополучно убралось из будочного проема.

— Ах ты шкодник, — сразу же беззлобно раздалось снаружи. — На-ка вот, поешь, а то набегался, поди, проголодался.

Щенок энергично и с аппетитом зачавкал едой, а мой желудок в ответ недовольно заурчал.

— Мог бы и поделиться, — обиженно пробормотала я, с завистью слушая, как насыщается псинка. — Хоть бы косточку какую притащил, подушка блохастая.

Но Валдину чувство сострадания не было знакомо хотя бы потому, что сытый голодного не разумеет, и поделиться со мной ужином ему даже в голову не пришло. Не отбирать же у ребенка тарелку. Правда, еще сутки, и мне будет уже без разницы, у кого изо рта кусок хлеба вырывать. Есть хотелось немилосердно.

— Наелся? — снова услышала я стариковский голос. — Молодец, умничка. — Судя по довольному повизгиванию, щенка потрепали по загривку или почесали за ушком. — Пойдем тогда в дом, а то темнеет уже.

Но собачатинка не вняла гласу хозяина и полезла в будку, предвкушая новое развлечение.

— Идем в дом, говорю, — строго прикрикнул старик.

Но щенка не так-то просто было смутить. Еще бы. У него тут игрушка интересная появилась, живая и говорящая, а его домой загоняют.

— Валдин, я кому сказал!

Тяжко вздохнув, расстроенная псинка нехотя повиновалась, неуклюже выбралась из будки и бросила в мою сторону обиженный взгляд. «Я утром вернусь, тогда и поиграем», — говорили его совсем еще детские глаза.

— Иди, иди, — пробубнила я ему вслед. — И чем быстрей, тем лучше.

По деревянным ступенькам крыльца протопали собачьи шаги, со скрипом захлопнулась дверь избушки, и вокруг воцарилась вечерняя тишина, нарушаемая лишь обычными звуками леса. Гармония природы, чтоб ее… Как же есть хочется!

Выждав еще некоторое время для верности, я отважилась вылезти из будки, на всякий случай положив чепчик поближе к выходу, чтобы успеть быстро его схватить, если вдруг придется срочно ретироваться.

Тарелка была пуста и вылизана чуть ли не до зеркального блеска. М-да, кто бы сомневался. Гостеприимство здесь явно не в почете. Даже захудалой корочки не осталось. Хороший аппетит у песика, здоровый. А вот на крыльце, у самой двери под лавкой, куда я потихоньку вскарабкалась, обнаружилось несколько копченых рыбин, завернутых в промасленную бумагу. От счастья на глаза навернулись непрошеные слезы. Или это желудочный сок от голода уже наружу лезет? Разбираться с особенностями и странностями собственного организма мне было уже недосуг, лапы сами потянулись к рыбе и, не особо заботясь об осторожности, принялись освобождать оную сначала от бумаги, а затем от чешуи.

В доме беззлобно тявкнул Валдин, услышав на крыльце подозрительные звуки, но я даже не удосужилась обратить на него внимание. Сейчас для меня в мире существовала только эта рыбка, самая вкусная, самая прекрасная, самая-самая-самая.

О том, что рыбе, даже копченой, совсем не место жарким летом под лавкой возле дома, мысли почему-то не возникло. Выбирать особо не приходилось, обширное меню мне предложить не удосужились, да и тухлятиной лещики совершенно не пахли. Напротив, были свежими и ароматными, будто их только что вынули из коптильни. Про отраву от вредителей я тоже как-то не подумала.

⇐ Предыдущая 5 6 7 8 91011 12 13 14 Следующая ⇒