Картина вторая

По деревенской улице бредут Филипп и Марья. Филипп, разгоряченный собственным выступлением, что-то горячо говорит Марье. Она внимательно слушает его, но весь ее вид выражает тревогу.

Филипп. (Увлеченно). Маша, ты помнишь, я вчера тебе говорил о стакане воды? Помнишь? Ну, есть такая теория, которую поддерживает революционно настроенная молодежь. Об этом тоже сегодня говорил московский лектор.

Марья. (Без энтузиазма). Да, мне многое было непонятно в его выступлении. Что значит «свободная любовь» и как она связана со стаканом воды?

Филипп. Да и я не во всем с ним согласен. Ну, а эта теория отрицает «буржуазную условность», которой придерживаются твои родители. Это значит, что если тебе кто-нибудь нравится, то ты можешь подойти к нему запросто и предложить ему свою любовь. Все равно как выпить стакан воды, когда тебе пить хочется.

Марья. Знаешь, мне совсем не нравится это. Это что, Петька хромоногий может подойти ко мне, сказать: «Я тебя люблю, давай жить вместе? » И венчания не будет, и батюшка с матушкой не благословят, и свадьбы не будет?

Филипп. (Останавливается и увлекает ее сесть на лавку под большой березой. С лавки открывается красивый вид на реку). Это какой еще Петька выискался? Признавайся! Он уже подходил к тебе?

Обнимает и целует ее. Она вырывается.

Марья . Мне вот матерь надысь сказывала, что и приданое она уже для меня приготовила. Но ни за какого Петьку я не пойду!

Филипп. (Нежно обнимает Марью). Глупенькая, да как ты могла подумать, что я тебя кому-нибудь отдам?!! Это же все равно, что жизни лишиться! Я люблю, люблю тебя больше жизни! Выходи за меня! Маша, давай осенью свадьбу сыграем?

Марья. (Встрепенулась, смотрит на Федора нежнее нежного). И в церкву пойдем? Будем венчаться?

Филипп. (С видимым раздражением). Маша, ну я уже битый час язык обиваю, а ты все не поймешь, что венчание – это пережиток прошлого! Засмеют нас!

Марья. (Задумчиво). Нет, батюшка с матушкой будут против. Нет, не против тебя. Мне тут батюшка как-то сказывал про тебя: «Хороший, мол, Федька парень, и рукастый, и не пьяница, и обстоятельный, только горлопанит много». (Помолчав). Только они хотят выдать свою единственную дочь по-людски, с венчанием и свадьбой. (Тихо добавила). И я так хочу… Чтобы свечи горели, чтобы церковный хор пел, чтобы ангелы надо мной летали…

Филипп. Ну, а жить-то ты не с ангелами собираешься! Что обо мне люди скажут? Скажут, на собрании трындит одно, а делает по-другому?

Марья. Поговорят-поговорят, да и забудут. А мы зато будем вместе! Всю жизнь! Ой, Филя, какое же это будет счастье!

Филипп. (Решительно). Нет, Марья, давай уж решайся! Хочешь жить со мной – осенью пойдем в сельсовет и запишемся. И никакого церковного брака! А свадьбу сыграем. Хоть мы с тобой и не комсомольцы, а свадьбу комсомольскую сыграем! По новым законам!

Марья. Нет, Филипп, видно не жить нам друг с другом. (Плачет). Пожалей ты меня! Мне без тебя и жизнь не мила, пожалей ты меня Христа ради!

Филипп решительно встает с лавки.

Филипп. Я тебе все сказал. И своих решений я не меняю.

Филипп уходит, не оглядываясь. Марья сидит на лавке и плачет.

Занавес

⇐ Предыдущая 123 4 5 6 Следующая ⇒