Annotation 18 страница

— Потому что плохо училась.

Они оба рассмеялись. Это был их первый общий искренний смех.

— По правде говоря, — сказала она, — я хотела быть полицейским уже с двенадцати лет.

— Почему?

— Полицейских все уважают. По крайней мере мне, ребенку, так казалось. Мне хотелось иметь нагрудную бирку, оружие — все то, что заставляло бы окружающих вставать при моем появлении. Я не хотела прозябать в каком-нибудь офисе, где стала бы невидимкой. Мне не хотелось быть похороненной заживо, быть пустым местом. — Она облокотилась на дверцу и устроилась поудобней. — Но теперь мне кажется, что анонимность — это не так уж плохо. По крайней мере Хирург никогда бы не узнал моего имени.

— Вы так говорите, словно жалеете, что выбрали работу в полиции.

Она вспомнила долгие ночи, проведенные на ногах, с подкреплением в виде кофеина и адреналина. Ужас, который охватывал ее при виде самых низменных человеческих деяний. Вспомнила она и о погибшем из самолета, дело которого до сих пор лежало у нее на столе как напоминание о ее никчемности. И о никчемности самой жертвы. Она подумала о том, что мечты иногда уводят в совершенно непредсказуемые сферы. В подвал сельского дома, где воздух пропитан запахом крови. Или в свободное падение из самолета. Но это наши мечты, и мы слепо идем за ними.

Наконец она произнесла:

— Нет, я не жалею. Это моя работа. Это то, что меня волнует, что вызывает во мне злость. Знаете, я очень часто испытываю злость. Просто не могу спокойно смотреть на трупы невинных людей. В эти минуты я становлюсь их адвокатом, воспринимаю их смерть как вызов, брошенный лично мне. Наверное, когда я перестану злиться, пора будет уходить.

— Не у каждого полицейского такой огонек в душе. — Он посмотрел на нее. — Мне кажется, вы самый увлеченный человек из всех, кого я знаю.

— Не так уж это хорошо, быть увлеченным.

— Вы неправы.

— А вы считаете, что это нормально, когда из-за собственной увлеченности ты готов сгореть на работе?

— Вы это чувствуете?

— Иногда. — Она уставилась на струи дождя, которые заливали ветровое стекло. — Наверное, лучше быть похожей на вас.

Он не ответил, и Риццоли подумала, не обидела ли она его, намекнув на холодность и бесстрастность. Но ведь и на самом деле он всегда производил на нее впечатление человека в сером. Он так долго оставался для нее загадкой, что сейчас ей захотелось спровоцировать его, заставить раскрыться, проявить хотя бы какие-то эмоции, пусть даже и не слишком приятные. Победить его неприступность.

Но, именно штурмуя такие цели, женщины и выглядят полными дурами.

Когда Дин наконец подъехал к отелю «Уотергейт», она приготовилась сухо проститься с ним.

— Спасибо за поездку, — сказала Риццоли. — И за откровения. — Она открыла дверцу, впуская в салон теплый влажный воздух. — До встречи в Бостоне.

— Джейн!

— Да?

— Между нами больше нет недомолвок, договорились? Я говорю только то, что думаю.

— Если вы так настаиваете…

— Вы все-таки мне не верите?

— А это имеет какое-то значение?

— Да, — тихо произнес он. — Для меня это очень важно.

Она сделала паузу, чувствуя, как сильно забилось сердце. И повернувшись, посмотрела ему в глаза. Они так привыкли не доверять друг другу, что попросту не умели читать правду по глазам. Сейчас был такой момент, когда важно было первое слово, первое движение. Но никто не осмеливался сделать его. Совершить первую ошибку.

Над открытой дверью нависла чья-то тень.

— Добро пожаловать в «Уотергейт», мэм! Вам помочь с багажом?

Риццоли встрепенулась и удивилась, увидев улыбающееся лицо швейцара. Он заметил, что дверь машины открыта, и поспешил встретить гостью.

— Спасибо, я уже зарегистрировалась, — сказала она и повернулась к Дину. Но момент был упущен. Швейцар как будто застыл возле машины, ожидая, пока она выйдет. Что она и сделала.

Обмен взглядами через окно, взмах руки — таково было их прощание. Она направилась в вестибюль, остановившись лишь на мгновение, чтобы увидеть, как его машина отъехала от отеля и растворилась в дожде.

В лифте она прижалась спиной к стене, закрыла глаза и мысленно отругала себя за каждую неутаенную эмоцию, за каждую произнесенную в машине глупость. К тому времени, когда она подошла к двери своего номера, ей больше всего хотелось собрать вещи и уехать в Бостон. Наверняка был вечерний рейс, на который она могла бы успеть. Или поезд. Она всегда любила ездить в поезде.

Одержимая идеей сбежать, оставить позади Вашингтон и связанные с ним переживания, Риццоли открыла чемодан и начала собираться. Вещей было мало, и в считанные минуты она сняла с вешалки блузку и брюки, кинула их поверх кобуры с пистолетом, упаковала в косметичку зубную щетку и туалетные принадлежности. Она застегнула чемодан и повезла его к выходу, когда в дверь постучали.

В коридоре стоял Дин, в забрызганном дождем костюме, с мокрыми и блестящими волосами.

— Мне кажется, мы не договорили, — сказал он.

— Вам есть что еще сказать мне?

— Да, между прочим. — Он зашел в комнату и закрыл за собой дверь. Нахмурился, увидев ее упакованный чемодан.

Господи, подумала она. Кто-то же должен проявить смелость. Схватить этого быка за рога.

И, прежде чем было произнесено хотя бы одно слово, она притянула его к себе. И сразу же почувствовала, как его руки обвились вокруг ее талии. Когда их губы встретились, ни у кого из них уже не оставалось сомнений в том, что поцелуй был взаимным, что, если это и было ошибкой, то ошибкой общей. Она не знала о нем практически ничего, только то, что безумно хотела его, а со всем остальным она решила разобраться потом.

Его лицо было мокрым от дождя, и одежда, сброшенная на пол, оставила на коже аромат влажной шерсти, который она тут же уловила, когда губы заскользили по его телу, опережая его попытки сделать то же самое. Она сгорала от желания, а потому не хотела тратить время на нежные ласки. Ей хотелось безумного и страстного секса. Она чувствовала, что он пытается придержать ее, восстановить контроль над ней. Но она не сдавалась, и ее тело дразнило его, увлекая вперед. В день их первой близости она была победительницей, а он побежденным.

* * *

Они дремали, пока послеполуденное солнце медленно покидало комнату. Когда она проснулась, лишь тонкая полоска лунного света освещала мужчину, лежавшего рядом. Мужчину, который даже сейчас оставался для нее загадкой. Она овладела его телом, так же как и он овладел ею, и, понимая, что должна испытывать чувство вины за полученное удовольствие, поймала себя на том, что испытывает лишь удовлетворение и приятную усталость. Да еще изумление.

— Ты упаковала чемодан, — сказал он.

— Я собиралась уехать домой сегодня вечером.

— Почему?

— Не видела смысла оставаться. — Она коснулась его лица, провела пальцами по грубоватой щетине. — Пока ты не возник на пороге.

— Я колесил по округе. Решался.

Она рассмеялась.

— Ты как будто боишься меня.

— Сказать тебе правду? Ты — особенная женщина.

— В самом деле?

— Ты сильная, страстная. Меня поражает, сколько в тебе огня. — Он погладил ее бедро, и прикосновение его пальцев отозвалось сладкой дрожью в ее теле. — В машине ты сказала, что хотела бы стать похожей на меня. Честно говоря, Джейн, я бы предпочел быть таким, как ты. Мне не хватает твоей пылкости.

Она положила руку ему на грудь.

— Ты так говоришь, будто здесь не бьется сердце.

— Разве не об этом ты думала, когда смотрела на меня?

Она помолчала.

Мужчина в сером костюме.

— Я угадал? — спросил он.

— Я не знала, как к тебе подступиться, — призналась она. — Ты всегда казался таким высокомерным. Словно небожитель.

— Просто оцепенел. — Он так тихо произнес эти слова, что она подумала, будто они не были предназначены для того, чтобы быть услышанными. Мысль, которую он прошептал себе под нос. — Мы реагируем по-разному. Я имею в виду, на то, с чем нам приходится иметь дело. Вот ты сказала, что испытываешь злость.

— Чаще всего да.

— И сразу бросаешься в бой. Ты играешь на всю катушку. Горишь на работе. — Он добавил с тихим смешком: — Отсюда дурной характер и все прочее.

— Но как ты можешь не злиться?

— Я просто себе этого не позволяю, вот и все. Делаю шаг назад, перевожу дыхание. Рассматриваю каждое дело как очередную головоломку. — Он посмотрел на нее. — Вот почему ты меня так заинтриговала. Твой темперамент, эмоции, которые ты вкладываешь во все, что делаешь. Но это… опасно.

— Почему?

— Я совсем не такой.

— Ты боишься, что я приклеюсь к тебе.

— Это все равно что приближаться к огню. Он влечет нас, хотя мы и знаем, что в нем можно сгореть.

Риццоли прижалась губами к его губам.

— Немного опасности, — прошептала она, — очень возбуждает.

Вечер плавно перешел в ночь. Они смыли с себя под душем следы любовной страсти, а потом стояли перед зеркалом и смеялись, разглядывая себя в одинаковых гостиничных халатах. Они заказали ужин в номер и пили вино в постели, перед телевизором, настроенным на комедийный канал. Сегодня, решили они, не будет ни CNN, ни тревожных новостей. Сегодня ей хотелось быть как можно дальше от Уоррена Хойта.

Но даже расстояние и тепло мужских объятий не могли стереть Хойта из ее снов. Она лежала в испарине, но от страха, а не от страсти. Вслушиваясь в биение своего сердца, она различила звонок сотового телефона. Всего несколько секунд ей понадобилось, чтобы выпутаться из объятий Дина и дотянуться до тумбочки, где лежал мобильник.

— Риццоли.

Ее приветствовал голос Фроста:

— Наверное, я разбудил тебя.

Она покосилась на часы.

— Пять утра? Да, ты прав.

— Ты в порядке?

— Да, все отлично. А почему ты спрашиваешь?

— Слушай, я знаю, что ты прилетаешь сегодня. Но я подумал, что тебе захочется узнать это до того, как ты приедешь.

— Что?

Он ответил не сразу. В трубку она расслышала, что его отвлекли вопросом о том, куда складывать вещдоки, и поняла, что он звонит ей с места происшествия.

Рядом зашевелился Дин, проснувшись от ее телодвижений. Он сел на кровати и включил свет.

— В чем дело?

— Риццоли! — снова послышался голос Фроста.

— Где ты? — спросила она.

— Меня вызвали на десять-шестьдесят четыре. Вот где я сейчас нахожусь…

— Почему ты ездишь на вызовы по кражам?

— Потому что это кража в твоей квартире.

Она оцепенела. Прижав трубку к уху, она слышала только биение своего пульса.

— Поскольку ты уехала из города, мы временно сняли наблюдение за твоим домом, — сказал Фрост. — Твоя соседка по этажу, из квартиры двести три, вызвала полицию. Мисс… как ее там…

— Шпигель, — тихо произнесла она. — Джинджер.

— Да. Девчонка шустрая. Говорит, что работает барменшей у Макгинти. Возвращалась с работы домой и заметила осколки стекла у пожарного выхода. Посмотрела наверх и увидела, что твое окно разбито. Она сразу же позвонила девять-один-один. Офицер, первым прибывший на место происшествия, понял, что это твоя квартира. И позвонил мне.

Дин коснулся ее руки, задавая молчаливый вопрос. Риццоли проигнорировала его. Прокашлявшись, она все-таки сумела выдавить из себя:

— Он что-нибудь взял? — Она уже употребляла слово «он». Не называя имени, они оба знали, чьих это рук дело.

— А это ты нам скажешь, когда вернешься, — сказал Фрост.

— Ты сейчас там?

— Стою в твоей гостиной.

Она закрыла глаза, закипая от ярости. Чужие люди вторглись в ее жилище. Открывали ее шкафы, касались ее одежды, шарили в нижнем белье.

— Похоже, ничего не тронуто, — сообщил Фрост. — Телевизор и проигрыватель на месте. Большая банка с мелочью так и стоит на кухне. Есть еще что-то, что могло бы их заинтересовать?

Мое душевное равновесие. Мой рассудок.

— Риццоли!

— Я не могу сообразить.

Последовала пауза. Потом он произнес, осторожно:

— Я вместе с тобой обследую каждый сантиметр квартиры. Когда ты вернешься, мы это сделаем. Хозяин дома уже забил окно фанерой, чтобы дождь не замочил. Если тебе захочется пожить пока у меня, ты знаешь, Элис будет только рада. У нас есть свободная комната…

— Я в порядке, — сказала она.

— Да нет проблем…

— Я в порядке.

В ее голосе были и злость, и гордость. Прежде всего гордость.

Фрост знал, когда следует отступить. Невозмутимым голосом он произнес:

— Позвони мне, как только приедешь.

Дин все это время наблюдал за ней. Ей вдруг стало невмоготу, что он смотрит на нее, голую и испуганную. Что она перед ним такая слабая и беззащитная. Она выбралась из постели, прошла в ванную и закрыла за собой дверь.

Через мгновение он постучал.

— Джейн!

— Я хочу принять душ.

— Не закрывайся от меня. — Он снова постучал. — Выйди, поговори со мной.

— Когда закончу. — Она повернула кран, зашла в душ, но не потому, что нужно было помыться; просто вода была шумовой завесой, и можно было укрыться. Она стояла, склонив голову, упершись руками в кафельную стену, пытаясь побороть страх. Она представляла себе, что вода смывает его словно грязь, слой за слоем. Когда она наконец выключила воду, ей стало легче. Как будто она очистилась. Она вытерлась полотенцем, и в затуманенном зеркале увидела свое лицо, но уже не бледное, а порозовевшее от жары. С таким лицом можно было вновь играть роль Джейн Риццоли.

Она вышла из ванной. Дин сидел в кресле у окна. Он ничего не сказал, просто смотрел, как она одевается, подбирая с пола одежду, смятые простыни, которые только что были доказательством их страсти. Один телефонный звонок разом покончил с чувствами, и теперь она двигалась по комнате с выражением твердой решимости на лице, застегивая пуговицы на кофте, молнию на брюках. За окном было еще темно, но для нее ночь уже закончилась.

— Ты мне так ничего и не скажешь? — спросил Дин.

— Хойт побывал в моей квартире.

— Они уверены, что это был он?

Она повернулась к нему.

— А кто же еще?

Слова прозвучали резче, чем она рассчитывала. Вспыхнув, Риццоли полезла под кровать за туфлями.

— Я должна ехать домой.

— Сейчас пять утра. Твой самолет в половине десятого.

— Ты всерьез полагаешь, что я могу лечь и заснуть? После всего этого?

— Ты приедешь в Бостон измученной.

— Я не устала.

— Сейчас ты держишься на адреналине.

Она втиснула ноги в туфли.

— Прекрати, Дин.

— Прекратить что?

— Попытки заботиться обо мне.

Воцарилось молчание. Потом он произнес с оттенком сарказма:

— Извини. Я все время забываю, что ты сама можешь прекрасно о себе позаботиться.

Она замерла, стоя к нему спиной и уже жалея о том, что сказала. Впервые испытывая желание, чтобы он позаботился о ней, чтобы обнял ее и уговорил лечь обратно в постель, чтобы они спали, держа друг друга в объятиях, пока не придет бы время отъезда.

Но когда она повернулась, то увидела, что он уже встал с кресла и начал одеваться.

В самолете она уснула. Когда начали снижаться, она проснулась, чувствуя себя совершенно разбитой и испытывая острую жажду. Плохая погода сопровождала самолет всю дорогу из округа Колумбия, и турбулентность измучила всех пассажиров. За серой пеленой не видно было даже крыльев самолета, но она слишком устала, чтобы волноваться за свою безопасность. К тому же мысли были по-прежнему заняты Дином, и ни на что другое она не отвлекалась. Уставившись в иллюминатор, она вспоминала прикосновение его рук, его теплое дыхание на своей коже.

Вспоминались последние слова, которыми они обменялись в аэропорту, холодное и торопливое прощание под дождем. Не нежное расставание влюбленных, а дежурная любезность деловых партнеров, спешащих по своим делам. Она ругала себя за новую преграду, которую возвела своими руками, ругала и его — за то, что позволил ей уйти. В очередной раз Вашингтон оказался городом раскаяния и испачканных простыней.

Самолет коснулся земли под проливным дождем. Она видела, как суетятся на летном поле рабочие в брезентовых куртках с натянутыми капюшонами, и мысленно готовила себя к тому, что ее ждет впереди. Поездка домой, в квартиру, где она уже никогда не будет чувствовать себя в безопасности, потому что там побывал он.

Взяв багаж, она вышла из здания аэропорта и еле удержалась на ногах под порывом мощного ветра с дождем. Длинная очередь утомленных ожиданием пассажиров выстроилась на стоянке такси. Оглядев ряд лимузинов, припаркованных на другой стороне улицы, она с облегчением увидела табличку с фамилией РИЦЦОЛИ в окне одного из них.

Она постучала в окошко водителя, и стекло опустилось. Это был другой шофер, не тот пожилой негр, что вез ее вчера из дома в аэропорт.

— Да, мэм?

— Я Джейн Риццоли.

— Едете на Клэрмон-стрит, верно?

— Да.

Шофер вышел из машины и открыл для нее заднюю дверь.

— Прошу, садитесь. Я положу ваш чемодан в багажник.

— Спасибо.

Она проскользнула в салон и устало вздохнула, уютно устроившись на мягком кожаном сиденье. Там, на улице, под проливным дождем визжали сирены и скрипели тормоза, а мир внутри лимузина был исполнен благословенной тишины. Она закрыла глаза, когда автомобиль вырулил с территории аэропорта и покатил в сторону Бостона.

Зазвонил ее сотовый телефон. Встрепенувшись, она пошарила в сумочке, роняя на пол ручки и мелочь, пока не нащупала телефон. Ответить ей удалось лишь на четвертый звонок.

— Риццоли.

— Говорит Маргарет из офиса сенатора Конвея. Я занималась организацией вашей поездки. Я просто хотела проверить, как вы добрались из аэропорта домой.

— Спасибо. Я уже в лимузине.

— О! — Последовала пауза. — Что ж, я рада, что все прояснилось.

— Что именно?

— Звонили из службы заказов, подтвердили, что вы отменили встречу в аэропорту.

— Нет, водитель ждал меня. Спасибо.

Она нажала отбой и нагнулась, чтобы поднять с пола все, что упало из сумки. Шариковая ручка закатилась под водительское сиденье. Потянувшись за ней, она вдруг обратила внимание на цвет коврика: темно-синий.

Она медленно выпрямилась.

Они как раз въехали в туннель Каллахан, который тянулся под Чарльз-ривер. Движение здесь было медленным, и они еле тащились по бесконечной бетонной трубе, тускло освещенной фонарями.

Темно-синий нейлон, шесть и шесть, марки «Дюпон Антрон». Стандартное ковровое покрытие в «Кадиллаках» и «Линкольнах».

Риццоли сидела, не двигаясь, устремив взгляд в стену туннеля. Она думала о Гейл Йигер и похоронной процессии, о лимузинах, медленно тянувшихся к кладбищенским воротам.

Она вспомнила об Александре и Каренне Рентах, которые прибыли в аэропорт Логан всего за неделю до своей гибели.

И еще вспомнился Кеннет Уэйт, у которого отобрали водительские права. Человек, которому не разрешалось управлять автомобилем, тем не менее возил свою жену в Бостон.

Может, он так их находит?

Супружеская пара садится в машину. Хорошенькое женское личико отражается в зеркале заднего вида. Она откидывается на спинку кожаного сиденья, расслабляется, едет домой, не подозревая, что за ней наблюдают, что мужчина, чье лицо она даже не запомнила, в этот момент решает, что она — именно то, что нужно.

Туннель все тянулся, пока Риццоли по кирпичику выстраивала свою теорию. Комфортабельная машина, плавный ход, кожаные сиденья, мягкие, словно человеческая кожа. Безымянный человек за рулем. Все располагает к тому, чтобы пассажир чувствовал себя уютно, расслабленно. Он ничего не знает о своем водителе. Но водитель знает имя пассажира. Номер рейса. Улицу, где тот живет.

Движение остановилось. Далеко впереди замаячил выезд из туннеля, серое пятно света. Она смотрела в окно, не решаясь взглянуть на водителя, опасаясь, что он заметит ее напряжение. Ладони вспотели, когда она потянулась в сумочку за телефоном. Она не достала его — просто сидела, ощущая его в руках и решая, что делать дальше. До сих пор водитель ничем себя не выдал, не дал повода для подозрений.

Риццоли медленно вытащила телефон из сумки. Раскрыла его. В тусклом освещении туннеля она с трудом разбирала цифры. Держись непринужденно, уговаривала она себя. Как будто просто болтаешь с Фростом, а не зовешь на помощь. Но что сказать? «Мне кажется, я попала в беду, но не уверена»? Она нажала кнопку быстрого набора, вызывая Фроста. Услышала гудки, а потом слабое: «Алло» — сменилось полной тишиной.

Туннель. Я в этом чертовом туннеле.

Она закрыла крышку телефона. Посмотрела вперед, далеко ли до выезда. В это мгновение взгляд ее непроизвольно скользнул в зеркало заднего вида. Она допустила ошибку, встретившись с ним взглядом. Именно в это мгновение им обоим все стало ясно.

Выходи. Выбирайся из машины!

Риццоли потянулась к ручке двери, но он уже успел заблокировать ее. В панике она стала искать кнопку разблокировки.

Этого времени ему хватило, чтобы перегнуться назад, направить на нее электрошокер и выстрелить.

Электрический разряд ударил ей в плечо. Пятьдесят тысяч вольт молнией пропороли ее тело, парализовав нервную систему. В глазах почернело. Она рухнула на сиденье, руки безжизненно повисли, мышцы свело судорогой, и тело ей больше не подчинялось.

* * *

Звук, похожий на барабанную дробь, раздававшийся откуда-то сверху, вывел ее из забытья. Темнота в глазах постепенно сменилась серым туманом. Она ощутила привкус крови, теплый и металлический, и язык пульсировал в том месте, где она его прикусила. Туман медленно таял, и вот уже она видела дневной свет. Они выбрались из туннеля, направляясь… но куда? Зрение еще не восстановилось, но в окне она все-таки различала контуры высоких зданий на фоне серого неба. Она попыталась пошевелить рукой, но рука была тяжелой и распухшей, а мышцы обмякли после конвульсий. Мелькающие за окном здания и деревья вызывали тошноту, и ей пришлось закрыть глаза. Она сосредоточила все свои силы на том, чтобы заставить мышцы повиноваться. Вскоре ей это удалось: мышцы напряглись, а пальцы сомкнулись в кулак. Сильнее. Еще сильнее.

Открой дверь. Отопри замок.

Она открыла глаза, с трудом сдерживая тошноту. Заставила руку выпрямиться — уже победа. Рука дотянулась до кнопки разблокировки замков. Она нажала ее и услышала знакомый щелчок.

И вдруг почувствовала сильный удар в бедро. Она увидела лицо водителя, когда тот, повернувшись, выстрелил электрошокером ей в ногу. Еще один разряд распорол тело.

Ноги онемели. Темнота накрыла ее словно саваном.

* * *

Капля холодной воды на щеке. Визг клейкой ленты, сдираемой с бобины. Она очнулась, когда он стал заматывать ей скотчем руки, заломив их за спину. Потом он снял с нее туфли, и они с грохотом упали на пол. Содрал носки, чтобы скотч приклеился к голой коже.

Постепенно к ней возвращалось зрение, и теперь она видела его макушку, когда он нагнулся в машину, чтобы связать ей щиколотки. У него за спиной, в открытой двери машины, маячило зеленое пространство. Болото и деревья. Никаких зданий. Может, он затащил ее в болота Бэк-Бэй?

Опять визг скотча и вкус клея на губах.

Он смотрел на нее сверху вниз, и теперь она видела его лицо в деталях, которые не удосужилась отметить, когда он только опустил стекло. Детали, которые тогда ей казались совершенно не важными. Темные глаза, лицо, состоящее из острых углов, с выражением мрачной настороженности. И возбуждение от предстоящего зрелища. Лицо, которое совершенно не запоминалось с заднего сиденья. Таких безликих, одетых в униформу людей полно вокруг, подумала Риццоли. Они убирают наши комнаты в гостиницах, относят багаж и управляют лимузинами, в которых мы ездим. Они живут в параллельном мире, и их редко замечают, разве что когда они требуются.

Пока они не врываются в наш мир.

Он поднял с пола ее сотовый телефон. Бросил его на дорогу и придавил каблуком, превратив в груду пластика и проводов, после чего отпихнул в кусты. Так что надеяться на спасительный номер 911 уже не приходилось.

Теперь он был сама деловитость. Профессионал, занимающийся своим любимым делом. Он нагнулся и подтащил ее к открытой двери, потом без всяких видимых усилий подхватил под мышки и выволок наружу. Солдату спецназа, готовому к длительным марш-броскам со стофунтовым мешком за плечами, ничего не стоило переместить хрупкую женщину. Дождь хлестал ее по лицу, пока он тащил ее к багажнику. Она заметила деревья, казавшиеся серебристыми в пелене дождя, но других машин вокруг не было, хотя и слышался отдаленный шум транспорта. Так бывает, когда, прикладывая раковину к уху, слышишь море. Этот гул был так близко, что у нее невольно вырвался хрип отчаяния.

Багажник был уже открыт, тускло-зеленый парашют разложен в ожидании очередной жертвы. Он бросил ее внутрь, вернулся за туфлями, которые тоже закинул в багажник. Потом захлопнул крышку, и она услышала, как повернулся ключ в замке. Даже если бы у нее не были связаны руки, она бы не смогла вылезти из этого черного гроба.

Было слышно, как хлопнула дверь, и машина опять тронулась с места. Направляясь к месту встречи с человеком, который, она знала, с нетерпением ждет ее.

Она подумала об Уоррене Хойте. Вспомнила его ласковую улыбку, его длинные пальцы в латексных перчатках. Подумала о том, что будут держать его пальцы, и ее охватил ужас. Дыхание участилось, она почувствовала, что задыхается. Она дернулась в панике, изогнулась словно безумное животное, отчаянно хватающееся за жизнь. Лицом она ударилась о свой чемодан, и искры посыпались из глаз. Она лежала, ощущая, как бьется пульс и горит щека.

Машина замедлила ход и остановилась.

Она напряглась, сердце готово было выпрыгнуть из груди в ожидании самого страшного. Она расслышала мужской голос, который произнес: «Всего доброго». Автомобиль покатил дальше, постепенно набирая скорость.

По-видимому, они проехали пост на платной автостраде.

Она подумала о маленьких городках, лежавших к западу от Бостона, о пустынных полях и лесах, где никто и не подумает остановиться. Места, где так легко спрятать тело. Она вспомнила труп Гейл Йигер, распухший и почерневший, разбросанные кости Марлы Джин Уэйт, найденные в лесной глуши.

Она закрыла глаза, прислушиваясь к шуршанию шин и пытаясь определить характер дороги. Они ехали очень быстро. Наверное, уже выехали за пределы Бостона. Что сейчас думает Фрост, не дождавшись ее звонка? Сколько времени пройдет, прежде чем он догадается, что случилась беда?

Какая разница. Он все равно не узнает, где меня искать. Никто не узнает.

Левая рука уже затекла под тяжестью тела, и покалывание становилось невыносимым. Она перекатилась на живот, прижавшись лицом к шелковистой парашютной ткани. Той самой ткани, в которую были завернуты трупы Гейл Йигер и Каренны Гент. Ей показалось, что она вдыхает запах смерти. Мерзкий запах разложения. Испытав отвращение, она попыталась встать на колени и ударилась головой о крышку багажника. Боль пронзила голову. Ее чемодан, хотя и маленький, практически не оставлял ей пространства для маневра, и клаустрофобия вновь вселила в нее панику.

Спокойно. Черт побери, Риццоли, возьми себя в руки.

Но избавиться от мыслей о Хирурге не удавалось. Она опять видела склоненное над ней лицо, когда она лежала на холодном каменном полу подвала. Помнила тягостные минуты ожидания смертельного удара скальпелем, от которого не было спасения. И тогда она мечтала только о быстрой смерти.

Но альтернатива оказалась куда хуже.

Она заставила себя дышать медленно, глубоко. Что-то теплое поползло по щеке, и защипало кожу на затылке. Она явно поранила голову, и теперь ручеек крови медленно, но уверенно стекал на ткань парашюта. Вещественное доказательство, подумала она. Кровавый след моего присутствия.

Я истекаю кровью. Обо что я могла поранить голову?

Она подняла руки над спиной, и пальцы заскользили по крышке багажника. Она ощупала пластиковую поверхность с гладкими вставками из металла. И вдруг что-то острое впилось в кожу.

Она сделала передышку, чтобы размять затекшие мышцы, сморгнуть кровь с век. И вновь прислушалась к шуму колес.

Они ехали быстро, оставляя Бостон далеко позади.

* * *

Как здесь здорово, в этом лесу. Я стою среди деревьев, и их верхушки пронзают небо словно шпили собора. Все утро лил дождь, но сейчас солнце пробивается сквозь облака и освещает лужайку, на которой я вбил четыре железных кола, прикрепив к каждому веревочные петли. Если не считать шелеста листьев, в лесу стоит мертвая тишина.

Вдруг я слышу шорох крыльев и, поднимая глаза, вижу трех ворон, усевшихся высоко на ветках. Они наблюдают за происходящим со странным интересом. Они уже знают, что это за место, и теперь просто ждут, сложив черные крылья, когда можно будет поживиться.

Солнечные лучи согревают землю, и от мокрых листьев поднимается пар. Я повесил свой рюкзак на ветку, чтобы не намочить, и он висит там, словно тяжелый фрукт. Инструменты, сложенные в нем, оттягивают ветку вниз. Мне не нужно проверять содержимое рюкзака, я собирал его аккуратно, любовно оглаживая холодную сталь. Даже после года тюрьмы я не утратил навыков, и, смыкая пальцы вокруг скальпеля, испытываю радость и трепет, как от теплого рукопожатия со старым другом.

И я готов встретиться с другим старым другом.

Я выхожу на дорогу и жду.

Облака уже рассеялись, и день становится все более теплым. Дорога — это всего лишь две грязные колеи, и в них кое-где торчат высокие сорняки, чахлые головки которых поднимаются всякий раз, после того как здесь проходит машина. Я слышу карканье и вижу, как три вороны вспархивают с веток и следуют за мной в ожидании шоу.

⇐ Предыдущая 10 11 12 13 14 15 16 171819 Следующая ⇒