Платова Виктория 13 страница

- Я тоже. - Лихорадочный румянец переместился с мочек на щеки.

- А ты что подумал? - продолжал донимать Пацюка следователь.

- Про сенную лихорадку... подумал.

- Тебе отлежаться надо. А не по моргам шастать. Кстати, ты что там делал?

Пацюк открыл было рот, снова закрыл его и ничего не сказал. Только волосы у него зашевелились. Именно зашевелились, издавая какое-то странное, едва уловимое ухом шипение. Забелин завороженно наблюдал за каплей слюны, приклеившейся к уголку пацюковского рта. Наверняка почище серной кислоты будет. Сейчас сорвется и упадет. И тогда прости-прощай чистенький пластмассовый столик. Прожжет до основания.

Но до порчи мебели дело не дошло. Пацюк слизнул слюну, судорожно дернул кадыком и спросил, глядя прямо в глаза Забелину:

- Вы зачем пришли?

- Кетотифен принес. И пиво, - Забелин достал из кармана плаща, который так и не снял, упаковку таблеток и маленькую бутылку.

- И все?

- Не все. Еще вот это.

Торжественный момент явления народу бывшей Главной Улики наступил. Забелин отогнул рукав и легко сдернул с запястья часы " Командирские". С трогательной гравировкой на внутренней стороне: " Егору от папы". Но передавать часы по назначению Забелин не спешил. Он повертел механизм в руках, поднес к уху и даже потряс им в воздухе.

Прямо перед носом Патока.

- Твои? И надпись имеется: " Егору от папы".

- Мои. - Как ни странно, Пацюк не выказал никаких признаков беспокойства. - А я-то думал, что наконец от них избавился.

- Не избавился, дорогой мой, не избавился...

" А надо было бы избавиться в первую очередь", - хотел сказать Забелин. Но промолчал.

- И где же вы их нашли, шеф? В сейфе, как всегда? Или в ватерклозете? Я их обычно там забываю... Или из буфета принесли?

- Думай. Думай.

- Ну, не знаю. - Пацюк наблюдал за Забелиным, явно заинтригованный. В " рафике"?.. Оксана-секретарша подсуетилась?

- Опять не угадываешь.

- Сдаюсь. - Для убедительности Пацюк даже поднял руки.

Давай, Даня! Давай, Даниил Константинович Забелин! Сейчас все станет на свои места.

- На Пограничника Гарькавого, - с выражением, четко отделяя одно слово от другого, произнес Забелин. - Знакомый адрес?

Пацюк затравленно смотрел на Забелина. Ай парень, ай актер, ничего не скажешь! Сейчас будет разыгрывать удивление, потом - изумление, потом оскорбленную невинность. А играет как! Надо же, прямо Смоктуновский тебе из " Гамлета" с черепом в обнимку... Верный " Макаров" и только что прирученная янтарная бритва приятно холодили забелинские бока, а сам он разглядывал стажера с детским любопытством Христа, только что вознесенного на небо.

К пункту " оскорбленная невинность" Пацюк так и не перешел. После " изумления" последовало " сильное изумление", затем - " очень сильное изумление", а затем - " изумление в 12 баллов по шкале Рихтера". Пацюка заколотило, как Японию (опять чертова Япония! ) во время землетрясения 1996 года, и он только и смог выдавить из себя:

- Я не понимаю...

- Что же тут непонятного? Часы нашли на Пограничника Гарькавого, двадцать три, квартира сто восемь. Во время обыска у убитой гражданки Алексеевой Елены Сергеевны. В ванной, на полке.

- Этого не может быть...

- Еще как может. Все задокументировано, запротоколировано и приобщено к делу.

- Но ведь меня там не было... - Пацюк потихоньку приходил в себя. Теперь он даже был в состоянии говорить более-менее связно. - Меня не было при обыске.

- При обыске не было, верно. Но, думаю, ты успел там побывать раньше. Гораздо раньше.

- Что значит - гораздо раньше?

- Это значит, когда девушка была ещё жива.

- Это... Это бред какой-то... Я никогда не был в её квартире...

- Может быть, ты с ней вообще незнаком?

- Я не утверждаю этого...

Положительно, по парню убивается " Оскар" за лучшую мужскую роль. Что-что, а отчаяние вперемешку с яростью и скорбью он подавать умеет. Изворотливый, подлец... А Забелин ещё всегда ему симпатизировал... Спокойный, уравновешенный, детективы японские в столе... Из серии, где одно несчастное убийство пятьсот страниц готовят, а потом столько же обсасывают... И не дурак, и с честолюбием все в порядке... Такой может перерезать горло только из любви к чистому искусству. Сукин сын!

- Тогда, может, объяснишь мне, как они там оказались?

- Нет... Я не могу объяснить.

- Плохо, - нахмурился Забелин.

- Плохо? - переспросил Пацюк.

- Очень плохо. Хреново. Полные кранты. У тебя неприятности, Егор.

- Из-за этих часов?

- Не только. Хотя, как я успел заметить, вы с потерпевшей обменялись верительными грамотами. У неё твои часы и ещё кое-что...

- Что?!

- Об этом потом. А она, как я посмотрю, расположилась у тебя основательно. Даже щеточку зубную перетащила... Я уже не говорю о косметике...

Лицо Пацюка исказилось. Если бы он мог - он бы зарыдал.

- Черт возьми... Вы не понимаете...

- А ты просвети меня, темного, откуда это все у тебя... Или, может, в комнату пройдем и ты мне вещи покажешь? Которые у тебя в кровати пораспиханы...

Пацюк схватился за голову и стал раскачиваться, как самый натуральный китайский болван.

- Нет. Нет... Вы не понимаете, нет...

- А чего же тут понимать? Все и так ясно. Думаю, это не единственные её вещи...

- Это я купил, - Пацюк наконец-то перестал качаться, и в глазах у него появилось осмысленное выражение. - Это я купил... Но она никогда...

- Кто ж сомневается, что ты купил? Мужчины иногда делают подарки любимым женщинам... Не всякие мужчины, конечно, и не всяким женщинам, Забелин невольно вспомнил свою бывшую супружницу, записную нимфоманку. - И не всякие подарки. Хотя, если мужик преподносит бабе белье... Что это значит?

- А что это значит? - послушно переспросил Пацюк.

- А это значит... - призрак бывшей супружницы, записной нимфоманки, по-прежнему зудел перед лицом Забелина стрекозиными крыльями. - А это значит, что они вступили в определенные отношения. Так сказать, в войну полов, с рукопашными схватками по два раза на дню... Или у тебя больше выходило?

- Что вы имеете в виду? - Пацюк наконец-то нашел себе занятие: теперь он сгибал и разгибал чайную ложку.

- Близость. - Язык во рту Забелина моментально распух и превратился в детский валенок двадцать четвертого размера. - Близость я имею в виду.

Такую близость, что дальше некуда. Можно и ушко облизать в порыве страсти, а можно и глотку перерезать...

- Близость?!

Несколько секунд Пацюк сидел молча, а потом начал хохотать. Да так, что глаза его едва не вылезли из орбит, а челюсть едва не сорвалась с насиженного места.

- Вы думаете, что?..

- Ну, я не могу утверждать...

Смех Пацюка не очень понравился Забелину. Тем более что в нем проявилось то самое легкое сумасшествие, в котором следователь некоторое время назад стал подозревать стажера.

- Отчего же не можете? - Пацюк резко оборвал смех и теперь угрюмо смотрел на Забелина. Сумасшедший, как есть сумасшедший! - Давайте, подозревайте. Навесьте на меня её убийство. И все другие убийства в городе. За последнюю неделю. Прямо по сводке. Давайте, ну!!!

- Если бы я хотел навесить на тебя что-то, я бы сюда не пришел...

- А пришли зачем?

- Чтобы ты объяснил мне кое-какие вещи.

- Про часы я сказал. Не знаю, как они там оказались... И кому нужно было...

- Ладно, оставим часы в покое.

Еще раз осмотрев кухню на предмет очагов пацюковского сопротивления, Забелин открыл папку. Пацюк же затих окончательно.

- Теперь давай по пунктам. В квартире покойной были найдены твои отпечатки пальцев. На бокале в кухне.

- Бред.

- Кроме того, на подушке в её спальне обнаружены твои же волосы.

- Чушь.

- С наукой не поспоришь, дорогой мой. - Забелин похлопал по папке. На все имеется заключение эксперта.

- И где же вы взяли мои отпечатки? И волосы?..

- Ну, работаем бок о бок... Пацюк вцепился в край стола.

- Статья 303 УК РФ " Фальсификация доказательств". От трех до семи. И статья 299 УК РФ " Привлечение заведомо невиновного к уголовной ответственности". От трех до десяти. Вы рискуете, Даниил Константинович. Забелин улыбнулся.

- Это ты рискуешь, Егор. Какая у тебя там группа крови? Запамятовал...

- А зачем вам моя группа крови?

- Ты смотри, мне ведь ещё пару-тройку документов поднять ничего не стоит.

- Четвертая... резус отрицательный... - нехотя сказал Пацюк.

- Ага. Достаточно редкая. У станции переливания крови ты на вес золота, а? Кровь сдаешь?

- Сдаю.

- Одной рукой сдаешь, а другой отнимаешь, - со значением произнес Забелин и сам улыбнулся своей немудреной шутке.

- Мне все труднее вас понимать.

- Да чего уж трудного. Часы на полке, отпечатки в квартире, волосы на подушке...

- Это преступление?

- Да нет, конечно. Не преступление и то, что ты снюхал... что ты стал встречаться с этой женщиной. Твое дело. Плохо, что её убили.

- К чему вы клоните? Вы меня подозреваете?

Вот видишь, ты сам об этом заговорил. Хороший мальчик.

- Рубашка из фланели? - неожиданно спросил Забелин.

- Не знаю. - Пацюк дернулся, как от удара током, и инстинктивно спрятал руки под стол.

- Сдается мне, что из фланели. Причем красной. И из-под ногтя жертвы было извлечено нечто похожее. Ну да экспертиза установит...

Тело Пацюка обмякло, готовое вот-вот свалиться на пол. Бедняга... Хорошо, что Забелин зашел к стажеру. Может, удастся хоть что-то прояснить. Если кто-то думает, что Забелин испытывает моральное удовлетворение, загоняя беднягу в угол, то глубоко ошибается. Пацюк, конечно, сукин сын, но наш сукин сын, как говаривали сильные мира сего! Да и сама потерпевшая слова доброго не стоила, положа руку на сердце. Точная копия забелинской бывшей супружницы, записной нимфоманки. А со своей бывшей супружницей Забелин бы и не такое сотворил, будь его воля. Не только бы надрезал горлышко (и кто там только не побывал! ), но и добавил бы ещё с десяток рукотворных отверстий к естественным, ей-богу...

Забелин поймал себя на этой кровожадной мысли и сам себе ужаснулся. А ещё больше ужаснулся тому, что привело его к Пацюку. И что подсознательно гнало его к стажеру все это время - с тех пор, как он обнаружил в квартире беспривязной Мицуко старенькие часы " Егору от папы".

Если окажется правдой, что Пацюк приложил руку к смерти Алексеевой, то, черт возьми... Черт возьми, черт возьми... он будет на его стороне! Даже когда передаст все материалы по делу в суд. Даже когда будет выступать свидетелем обвинения.

Ведь Пацюк сделал (дай бог, чтобы сделал) то, на что сам Забелин никогда бы не решился. Хотя неоднократно находил в своей собственной квартире не то что часы или какие-то там ничего не значащие ошметки волос... А использованные презервативы не хотите? Использованные презервативы, самым наглым образом валяющиеся в мусорном ведре. Да что там презервативы, когда сам Забелин вытащил из своей семейной кровати районного прокурора! Даже добрейший и далекий от сексуальной разнузданности отец четверых детей, эксперт Крянгэ - даже он согрешил с его бывшей супружницей, записной нимфоманкой! А потом лил скупые мужские слезы и причитал, что бес его попутал.

О, Забелин хорошо знал имя беса! Этого беса он распинал на кресте из гигантских вибраторов, душил с помощью гигантского презерватива, топил в ванне и выбрасывал из окна. Но только в беспокойных ночных фантазиях, когда бес тихо спал рядом с Забелиным. И даже закидывал на него ногу во сне.

А жалкий максимум, на который в конце концов решился Забелин, - это спустить беса с лестницы и подать на развод.

Но и это не принесло Забелину удовлетворения. Потому что его бывшая супружница, записная нимфоманка, тотчас же выскочила замуж за районного прокурора. И теперь изменяла уже ему (по информации следователя, с тремя старшими и одним государственным советниками юстиции 1-го класса). Последний раз они виделись на дне рождения камикадзе - районного прокурора. И его бывшая супружница, записная нимфоманка, предложила ему (ему! ) уединиться в ванной. А Забелин в очередной раз испытал желание её в этой ванне утопить. И в очередной раз этого не сделал.

Так что руки у Забелина были коротки.

А у Егора Пацюка - в самый раз.

Вот почему следователь идентифицировал себя с Пацюком. Вот почему он пришел сегодня на Курляндскую. Не только для того, чтобы узнать всю правду, но и для того, чтобы выяснить все подробности. Вплоть до того, что испытал Пацюк, когда бритва коснулась горла девушки... Вот почему несколько минут назад он спустил с поводка свои самые тайные, самые греховные, самые чудовищные мысли.

Ведь на мысли действие статей УК РФ не распространяется.

Главное сейчас, чтобы Пацюк был адекватен ситуации и не впадал ни в какие крайности.

-... Таких красных рубашек полно. - Взявший себя в руки Пацюк вывел Забелина из сладостной задумчивости.

- Ну мы же с тобой профессионалы, Егор. Конкретная нитка принадлежит конкретной вещи. Мог бы спросить об этом у Федора Игнатьича. Да хотя бы сегодня... Вы же виделись.

Забелин снова ненавязчиво вернул Пацюка к его утреннему визиту в морг.

- И потом... Я тут у тебя позаимствовал, уж не взыщи...

Из папки были тотчас же извлечены права Пацюка. И Забелин затряс перед физиономией стажера кусочком ногтя.

- Ну, откуда это у тебя оказалось, скажи на милость? Некоторое время Пацюк молчал.

- Подобрал на месте преступления, - наконец разродился он. - В особняке.

- Вот как, - Забелин досадливо поморщился. - А что же никому об этом не сообщил?

- Забыл. Не придал значения.

- Не придал значения? После того, как мы вместе с тобой - заметь - с тобой! - осмотрели тело? Чему же тебя в институте учили?! Уликам значение не придавать?

Пацюк кобенился, вертелся, как уж на сковородке, не хотел признавать очевидное, - и это стало раздражать Забелина.

- Кстати, как твоя рука? - бухнул он напоследок тяжелой артиллерией.

- В каком смысле - рука?

- У тебя же царапины на ней были, если память мне не изменяет. Ты ещё говорил, что кошка тебя оцарапала.

- Что-то-не припомню... Про кошку.

- Ну как же! А Игнатьич сказал, что на кошку это не похоже.

- А на что похоже?

- Ну, как тебе сказать. На женщину, когда она бывает чем-то недовольна. Или когда бывает с чем-то не согласна.

- С чем не согласна?

Статья 302 УК РФ " Принуждение к даче показаний" тотчас оскалила зубы, и Забелину очень захотелось удержаться. Но он не удержался.

- С чем она может быть не согласна? Да что ей горло режут.

Снаряд достиг цели. Волосы Пацюка уже не шипели, а трещали, левый глаз дергался, а правая рука (та самая, с поджившим трезубцем царапины) принялась выбивать бешеную дробь.

- Вы сумасшедший, Даниил Константинович.

- Я?

- Вы и вправду думаете, что это я... Я её убил?

- Пока что я только опираюсь на факты, которые мне известны. Если ты дашь им другую интерпретацию, буду только счастлив.

Счастлив он не будет, это так, оборот речи, утешительная глупость для салажонка Пацюка. Счастлив он не будет уже потому, что не будет отомщен. Это точно. Забелин запихнул подальше свои гаденькие корыстные мыслишки и вполне дружелюбно произнес:

- Под ногтями жертвы обнаружены микрочастички кожи, тебе это известно. Если тебя прижмут к ногтю... О, это я удачно скаламбурил...

- Мне нужно подумать, - хмуро бросил Пацюк.

- Я не тороплю. Вот и ладушки.

Забелин допил остатки каркадэ и дружески улыбнулся Пацюку:

- Вообще-то я тебя понимаю...

- Да?

- Лучшая женщина - мертвая женщина. Ладно, это я так, шучу. Но мне твоя пассия с самого начала не понравилась...

- Мне нужно кое-что показать вам, шеф.

Парень явно сломался. Так что " Макаров" не понадобится. Тихушные типы, подобные Пацюку, способны только на преступление из-за страсти. А когда преступление совершено, их можно голыми руками брать. Мухи не обидят.

- Подъедем в одно место? - спросил у Забелина Пацюк.

- Какое?

- Увидите...

Видя, что шеф колеблется, Пацюк быстро, глотая слова, заговорил:

- Мы можем поехать не одни. Возьмите кого-нибудь, если опасаетесь. Я не виноват ни в чьей смерти, и у меня есть доказательства.

Тезис о невиновности не слишком вдохновил Забелина, но на предложение Пацюка он согласился.

- Хорошо.

- Я только переоденусь.

И, не дожидаясь ответа, Пацюк сорвался с места и выбежал из кухни.

Черт.

Проклиная собственную нерасторопность (годы аналитической (а попросту - бумажной) работы давали о себе знать), Забелин выкатился следом. И наткнулся на запертую в комнату дверь.

Такой подлости от стажера Забелин не ожидал и принялся колотить в хлипкую дверь кулаками.

- Эй, ты что задумал?!

- Все в порядке, шеф, - раздался из-за дверей голос Пацюка. - Штаны натягиваю.

- Смотри без глупостей.

Несколько успокоившийся Забелин приложил ухо к двери - и тотчас же услышал треск открываемого окна. Что за черт... Пятый этаж! Что он задумал?.. Хорошенько навалившись плечом, Забелин высадил дверь и оказался в комнате.

Окно была распахнуто настежь, а Пацюк... Пацюком в комнате и не пахло.

У Забелина потемнело в глазах. Холя и лелея свои собственные амбиции и увлекшись игрой в кошкимышки с беднягой стажером, он напрочь забыл о схеме. О схеме, которую предлагала Елена Алексеева всем своим покойным родственникам.

Убийцу обязательно постигнет участь убитого.

Одного она уже довела до смерти. Теперь пришел черед Пацюка. А виноват в его смерти будет он, Забелин...

На полусогнутых ватных ногах следователь подошел к окну и осторожно выглянул в него. Но там, где должно было валяться бездыханное, с переломленным позвоночником тело Пацюка, ничего не было. Девственно-чистый асфальт, слегка сдобренный дождиком.

Забелин повертел головой, на полкорпуса высунулся наружу и только теперь заметил узкий карниз, идущий прямо под окнами. А на самой оконечности дома - стажера, идущего по карнизу. И прежде чем Забелин успел чтолибо сообразить, тот прыгнул на крышу соседнего - четырехэтажного дома. Только железо загрохотало.

Тарзан чертов!..

Бежать за Пацюком было бесполезно. Пока Забелин спустится, пока обогнет дом и выскочит на улицу... А потом снова обогнет дом - уже со стороны улицы... К тому времени Пацюк уже успеет натурализоваться на Каймановых островах...

Забелин присел на краешек кровати, брезгливо отодвинул кимоно покойницы, пропитанное духами, и взял в руки видеокассету со следами помады.

Вонг Кар Вай. " Падшие ангелы".

Вот уж воистину - падшие.

Он машинально потряс кассету, и из неё выпал листок. Счет из ресторана " Аризона-69". Шестьдесят девять, шестьдесят девять. Это что-то живо напомнило Забелину... Какое-то важное событие из его собственной жизни.

Ах да. В шестьдесят девятом году тринадцатилетний Даня Забелин поимел первый привод в милицию. За ограбление продуктового ларька в городе Аксай Казахской ССР...

* * *

... Как она могла решиться на это?

И существуют ли оправдания её поступку? И что скажет Заза?

Если вообще пустит её домой после того, что она совершила. А если она лишится Зазы - то лишится и Илико. У ребенка не должно быть такой преступной матери...

- Вам нехорошо? - участливо спросил у Насти рыжий парнишка.

- Нет, все в порядке.. Спасибо вам...

- С вас двадцать пятьдесят...

- Да-да, конечно.

Настя выложила деньги на стойку, а парень протянул ей её собственное, аккуратно разрезанное обручальное кольцо.

Выйдя из ювелирной мастерской, Настя присела на лавочку и поднесла к главам вероломную, предательскую руку. На том месте, где ещё десять минут назад красовалась её обручалка, не было ничего. Кроме светлой полоски кожи.

Тринадцать лет она носила кольцо на пальце; в этом кольце она впервые легла в супружескую постель, в этом кольце был зачат Илико, в этом кольце она возилась и с виноградником, и с теплицами, и с огородом, и с любимой козой Сосико. И с любимыми цветами. Это кольцо стало частью её самой, оно вросло в палец. И - Настя сильно на это надеялась - оно будет сопровождать её до могилы. И опустится туда вместе с ней.

Но...

Десять минут назад она хладнокровно избавилась от него. Один взмах ювелирного резака - и все. Акт предательства совершен. Совершен по наущению какой-то взбалмошной бабенки, которую она и не увидит-то больше никогда. Ради какой великой цели она наплевала на свою прошлую жизнь?

Утерев слезы, Настя вытащила кольцо из кармана. И поцеловала тонкий золотой ободок.

- Прости...

Впрочем, все ещё можно исправить. Можно снова спуститься в мастерскую и попросить рыжего, чтобы он починил кольцо. Запаял, залатал, залудил... Вернул все на свои места. И будет так, как раньше...

Настя сжала кулак.

" Как раньше" все равно не будет. Хотя бы потому, что брата больше нет в живых. Ты приняла решение, и ты пойдешь до конца.

Она сунула кольцо в карман и несколько секунд прислушивалась к себе. Странное дело, первые приступы отчаяния и сладкого ужаса по поводу содеянного прошли, и...

И вдруг она почувствовала себя свободной.

То есть - абсолютно, безвозвратно, исключительно свободной. Как будто кольцо было тем якорем, который удерживал корабль Настиной жизни в тихой заводи Вознесенского. Корабль, обросший ракушками обязательств и водорослями привязанностей. Она знала только одного мужчину, она знала только один дом, она знала только одну землю... Что толку, что она умеет вязать носки из козьего пуха, варить сыр и сбивать масло?

И ходить по кругу, как лошадь, привязанная к жерновам.

А теперь она свободна. Пусть на время, зато без оглядки.

С ума сойти! Американские горки из областного центра, в котором она последний раз была в возрасте семнадцати лет. Вместе с восьмилетним Кирюшей.

И все это она делает уже для Кирюши взрослого. И точка.

... К вечеру изменения в Настином сознании стали почти необратимыми. Она выпила две банки джинтоника, потом купила себе ещё одну. И чтобы скрыть белую полоску на смуглой коже, она зашла в ювелирный и купила себе кольцо. Вернее, это было даже не кольцо, а серебряный перстень в виде крошечного замка с маленьким фианитомкрышей. Настя надела кольцо на бывший замужний палец, и воротца замка захлопнулись, отрезая её от прошлой жизни.

А в жизни нынешней ей предстоял визит к Дмитрию Борисовичу Быкову.

Ровно в девять вечера (раньше беспокоить подлеца-мужа Марина не рекомендовала) Настя остановилась возле длинного двенадцатиэтажного дома у метро " Приморская". Дом был самым обыкновенным, вот только окна верхнего этажа оказались гораздо больше и выше обычных. Там (опять же по рассказам Марины) располагались мастерские художников. Одну из таких мастерских и занимал Дмитрий Быков, оттяпавший себе сначала членство в Союзе художников, а потом и стопятидесятиметровые хоромы на " Приморской".

Настя критически осмотрела себя в стекле подъездной двери, ещё раз сверилась с адресом на визитке, которую дала ей Марина. И решительно вошла в подъезд.

Последнюю банку с джин-тоником она допила стоя в лифте, отчего в голове наступила подозрительная легкость и даже бесшабашность. Несколько минут она постояла возле широких металлических дверей с табличкой " ДМИТРИЙ БЫКОВ. ДИЗАЙНЕР", по пунктам вспоминая инструкцию Марины. Инструкция была несложной.

1. Ничего не объяснять. Подлец обожает внезапные визиты хорошеньких женщин.

2. Не сразу идти на сближение. Подонок это любит.

3. Раскрутить его на бабки. Скотина готова платить за женщину при условии, что женщина в результате заплатит и ему. Натурой.

4. Вести себя цинично и вызывающе. Ублюдок обожает циничных стерв. Сам такой.

5. Провоцировать его на грязные откровения и самой откровенничать напропалую (на определенные темы, разумеется). Мешок с дерьмом охотно это поддержит.

6. Выбирать только дорогие рестораны. Чем дороже ресторан, тем дороже женщина. По его, кретинской, шкале ценностей.

7. Если у недоноска окажется в гостях третье лицо (вне зависимости от пола и возраста) - сразу же переходить к животрепещущей теме группового секса. Это, как правило, чрезвычайно заводит похотливую тварь.

8. В постели брать инициативу на себя и стар... Список был так ужасен, что, даже и не добравшись до его отвратительного конца, Настя нажала на кнопку. Джин с тоником бурлили у неё в крови, постукивали по барабанным перепонкам и растягивали рот в неопределенной улыбке.

" Хоть бы в мастерской никого не оказалось! " - взмолилась Настя про себя.

Но бог не внял молитве, и спустя несколько секунд дверь в мастерскую распахнулась настежь. И на пороге предстал Дмитрий Борисович Быков. Собственной персоной.

Настя сразу же узнала его, хотя Дмитрий Быков не слишком смахивал на свою фотографию. Он был и неприятнее, и в то же самое время притягательнее, чем снимок. Все было на месте: те же опереточные усики, тот же тонкий нос, тот же вялый подбородок, без всякого стеснения перетекающий в шею. Вот только волосы сейчас не были зализаны, а, наоборот, курчавились и клубились, придавая Быкову некоторое сходство с разжиревшим поэтом Александром Блоком. И все же...

Что-то такое в нем было. Возможно, это " что-то" исходило от губ, пересохших от самой уважительной жажды в мире: жажды жизни. " Подлец" был наполнен жизнью до краев. Как какой-нибудь римский патриций, обржающий мясо во всех его проявлениях - от жареных быков до молоденьких гетер...

" Слишком много мяса", - подумала Настя, едва не хлопнувшись в обморок.

А Дмитрий Борисович Быков прищурил свои и без того узкие рысьи глаза.

- Вы ко мне? - спросил он, обдав Настю густым винным букетом, из которого она сразу же вычленила " Мукузани", " Вазисубани" и " Токай" пятилетней выдержки.

Ну, с богом, Настя. Вернее, с чертом... Бог бы не одобрил.

- Вы ко мне? - снова переспросил Дмитрий Борисович.

- А вы против? - Памятуя о зубах, которые так высоко оценила несчастная Марина, и о том, что сам Быков выбирает себе круг общения по челюсти, Настя широко улыбнулась.

- Нет... - Быков ощупал её глазами. - Такая амазонка... Как я могу быть против!

- Тогда почему я ещё не в квартире?

Это прозвучало как " почему я ещё не в кровати? ", и хозяин страшно оживился. Даже его пижонские усики распушились, и каждый волосок теперь пытался соблазнить Настю самостоятельно.

- Прошу вас! - Быков изогнулся, пытаясь одновременно втянуть брюхо, и простер руку в сторону мастерской.

Настя вошла, совершенно неумышленно задев дизайнера плечом.

... Мастерская начиналась прямо от порога. Никаких коридоров, никаких прихожих, только сто пятьдесят квадратов впереди. Внушительная площадь.

Интересно, кто все это убирает?..

И все-таки сто пятьдесят квадратов имели и выгородки, и укромные закоулки. А все свободное пространство было заставлено светильниками, светильничками, лампами (большими и малыми, напольными и настольными), бра, торшерами, стилизованными стеклянными подсвечниками. И это великолепие так или иначе было связано с Женщиной. Вернее, с женскими формами, иногда довольно откровенными. Такого количества самых разнообразных " ню" с заключенными в них электрическими лампочками Настя, конечно, не видела никогда. Ей даже в голову не могло прийти, что можно поместить два патрона для лампочек в женскую грудь, или в самый центр живота, или в самый низ живота...

- Оригинальный проект? - спросила Настя, делая ударение на слове " проект".

- Очень оригинальный, - ответил Быков, делая ударение на слове " оригинальный". - Надеюсь, у вас будет время убедиться.

- Мне говорили, что вы... опасный человек...

- И? - Быков плотоядно улыбнулся.

- И поэтому я здесь, - закончила Настя.

- Обожаю отважных женщин. - Он улыбнулся ещё плотояднее, но тут же улыбка сползла с его лица. И все потому, что он переместил взгляд на злополучные Настины-Кирюшины ботинки сорок второго размера.

Он же не любит ластоногих... Как она могла забыть! Стекло, этот такой непрочный материал, диктовало дизайнеру Быкову свои представления о совершенстве: чересчур выступающих частей должно быть как можно меньше, иначе они рискуют разбиться и разрушить гармонию.

Теперь, глядя на стеклянные объемы, которыми была заполнена мастерская, Настя вдруг неожиданно поняла, откуда растут ноги у столь изысканного вкуса Быкова.

Ничего выпирающего. Нос не должен быть слишком длинным, а грудь слишком большой, задница не должна отклячиваться сверх меры, а живот соответственно не должен изо всех сил липнуть к позвоночнику. А уж размер ноги...

Мельком удивившись своему неожиданному прозрению, Настя присела на корточки и принялась расшнуровывать ботинки.

- Вы полагаете? - строго спросил Быков.

- А вы - нет?

Быков молчал, а Настя, повинуясь неизвестно откуда взявшемуся вдохновению, кроме ботинок, сняла ещё и носки. И даже легонько пошевелила пальцами, уставшими от обилия неудобной туалетной бумаги в " гриндерах".

⇐ Предыдущая 8 9 10 11 121314 15 16 17 Следующая ⇒