Платова Виктория 12 страница

- Да сам я знаю, в результате чего! - заорал на Крянгэ Забелин. - Что дальше?

- А дальше у меня для тебя интересное известие, - улыбаясь, сказал тот. - Незадолго до смерти девушка имела сексуальный контакт.

- Действительно интересное...

- Тебя, я смотрю, это совсем не волнует...

- Отчего же... Волнует. Сексуальные контакты являются моим приоритетом.

- Тогда продолжу. В каминной золе содержатся небольшие фрагменты ткани. Скорее всего - это одежда жертвы. Сожжена практически полностью. Кроме одежды, жгли ещё какие-то бумаги, довольно жесткие, возможно кусочки картона. На это указывает специфический состав пепла. Бумаги эти жгли уже после того, как одежда была уничтожена.

- Что еще?

- Теперь по поводу нитки, которую мы извлекли у неё из-под ногтя. Нитка - достаточно плотная, от красной фланелевой рубашки...

- Неужели кто-нибудь до сих пор носит фланелевые рубашки?

- Не кто-нибудь, а скорее всего убийца. Что касается микрочастичек кожи... Опять же у неё под ногтями... Экспертиза по ним займет чуть больше времени. Но к концу недели, думаю, справимся. А группу крови предполагаемого убийцы могу сообщить тебе уже сейчас. Четвертая группа, резус отрицательный...

- Н-да... - Забелин откинулся на спинку кресла. - А у самой жертвы?

- Вторая, резус положительный.

- А у Спасского?..

Крянгэ надолго замолчал. А потом произнес с едва скрытой досадой:

- Первая, резус положительный.

- И что мы имеем, Федор Игнатьевич? - Что?

- А имеем мы полную задницу. Как я, впрочем, и предполагал. Да, если тебе интересно... Феликс Спасский длительное время состоит на учете в одном частном пикантном кабинете... После тяжелой травмы три года назад... Короче, он импотент... Во всяком случае, был им до последнего времени.

Лицо Крянгэ исказила гримаса, и он инстинктивно прикрыл рукой пах.

- На себе не показывай, - посоветовал Забелин.

- Бедняга... - Крянгэ принялся интенсивно плеваться через левое плечо.

- Так что твое сообщение о романтическом соитии в жилу, как ты понимаешь... Ладно, оставляй мне это чертово заключение, я попозже с ним ознакомлюсь. Что с моей просьбой?

- Ну, наконец-то! А то заключение, заключение...

Крянгэ бросил на стол Забелина красную папку, присел на стул и принялся постукивать пальцами по ещё одной папке. Зеленой.

- Зеленый - цвет надежды. Колись, - воззвал следователь к эксперту.

- Может быть, ты мне объяснишь для начала?

- Все будет зависеть от того, что ты мне принес.

Крянгэ, невольно поддавшись торжественности момента, раскрыл папку и хорошо поставленным голосом взвыл:

- Начнем с волос. Структура образца " а", найденного в квартире убитой, и образца " б", предоставленного эксперту Крянгэ Ф. И. следователем Забелиным Д. К., абсолютно идентична. Из чего следует вывод, что волосы эти принадлежат одному человеку.

- Дальше.

- Пункт второй. Отпечаток большого пальца правой руки, обнаруженный на бокале в квартире убитой, и отпечаток, предоставленный эксперту Крянгэ Ф. И. следователем Забелиным Д. К., полностью совпадают. Из чего следует вывод, что отпечатки эти принадлежат одному человеку.

- Да... Одному человеку.

- И ты знаешь, кто этот человек?

Забелин поднялся и принялся ходить по кабинету. - Возможно, Федор Игнатьевич. Возможно... И все равно, кем бы он ни был... Я не понимаю, как они попали в особняк! И он, и девушка... Свидетели утверждают, что к особняку никто и близко не подходил...

- Ну, на свидетелей в таких делах...

- Их было трое! Трое свидетелей. Ты понимаешь - трое. Они работали на открытой площадке, в том крыле, которое выходит на " Чертову мельницу". Я сам её видел... Оттуда хорошо просматривается вход в особняк... Начали в субботу, в восемь утра. Там же и обедали. И закончили в половине двенадцатого ночи. И никого в особняке не было.

- Стало быть, уходящего Спасского они тоже не видели?

- Нет. Но это не противоречит показаниям самого Спасского. Он ушел в половине седьмого, в сторону Юкков. Там вышел на трассу. Говорит, что поймал попутку. Так что видеть они его не могли. И вообще видели сторожа крайне редко, даже когда он был в доме. Спасский мог неделями не выходить из особняка. Слыл затворником.

- Чем же он там занимался? - удивился эксперт.

- Не знаю. Писал свои исследования... Пишущая машинка в наличии, а что ещё нужно импо... Человеку в его положении, - тотчас же поправился Забелин.

А Крянгэ снова трижды сплюнул через левое плечо.

- Значит, твои свидетели утверждают, что Спасского они не видели, закончив магический ритуал, сказал он.

- Да.

- А что, если эти трое...

- На объекте их пятеро.

- Неважно. Что, если эти трое... или пятеро лгут? - осторожно спросил Крянгэ. - Если это они сами, так сказать, совершили надругательство? И в данном случае имел место сговор...

- Сговор хохла, молдаванина и таджиков? Да ещё в России... Ты надо мной смеешься. Они нелегалы, по шестнадцать часов работают, всего боятся, лишний раз с объекта не выходят... Даже в магазин не заглядывают. Это и Спасский подтвердил. И парень, который к ним приставлен. Ты же их видел, Игнатьич! Дремучие люди.

- Вот именно. Дремучие люди с первобытными инстинктами, - Крянгэ задумчиво дернул себя за ухо.

- Интересно, как ты себе это представляешь? Владелица приезжает в особняк, в котором, по утверждению Спасского, была только один раз. И это, заметь, в течение года... А потом ей попадает шлея под хвост, и она неожиданно решает приехать. И приезжает, когда сторожа нет на месте. И на неё тотчас же набрасывается свора из пяти человек?

- Я просто высказал версию...

- Ты же эксперт, Игнатьич, - Забелин укоризненно покачал головой. Есть разница между тем, когда насилует один человек или когда насилуют пять?

- Анализ спермы мы проводим...

- Молодцы, - похвалил Забелин эксперта. - Думаю, что следов на теле было бы больше. А так - перерезанное горло и сломанный ноготь. Только и всего.

- Только и всего, - как эхо повторил эксперт.

- И вообще их слишком много, чтобы сговориться. И чтобы давать совершенно идентичные показания. И не путаться в них. И потом... Зачем им городить весь этот огород с сатанинским алтарем, а потом бить во все колокола и вызывать милицию? И привлекать к себе всеобщее внимание? Нет, огласка им не нужна. Им деньги нужны. Чтобы семьи кормить в ближнем зарубежье. Ведь нет же никаких гарантий, что после этого случая их не выкинут со строительства... А если уж взыграли инстинкты, как ты говоришь, - дремучие... Куда проще прищучить дамочку на нейтральной территории, где-нибудь на полянке, у пенька с опятами... Сделать свое дело и зарыть труп тут же... А? Они ведь не знали, что сторожа в особняке нет. И не знали, когда он вернется...

- Сдаюсь, сдаюсь, - поднял руки Крянгэ. - Очень убедительно выступил. Пора тебе в адвокаты переквалифицироваться.

- Я тоже сдаюсь... Не могу понять, как же она там оказалась, эта чертова шл... гражданка Алексеева... А всетаки... Что там у тебя вырисовалось с отпечатком на стакане?

- Есть кое-какие соображения.

- Может, поделишься?

- Поделюсь. Но не сейчас.

- Тогда объясни хотя бы, какое отношение имеют квартирные улики к особняку в Юкках?

- Думаю, самое прямое. Думаю, что человек, который наследил в квартире у Алексеевой, наследил и в особняке.

- И ты его знаешь? - снова спросил Крянгэ.

- Возможно... - уклончиво ответил Забелин.

- Ну! Гений сыска! Гордость управления! - ядовито польстил Крянгэ. Молодежь должна брать с тебя пример. А кстати, где она?

- Кто?

- Да молодежь твоя. Стажер... Он мне сотенную должен. Еще вчера обещал вернуть...

- Вот он вчера и отпросился. До завтра. Проблемы со здоровьем. В постели лежит с приступом сенной лихорадки.

- Надо же! - изумился Крянгэ. - А сегодня утром выглядел вполне цветущим. Ни тебе насморка аллергического, ни тебе конъюнктивита...

- То есть как это - сегодня утром? - Теперь пришло время изумиться Забелину. - Ты что, навещал его, что ли?

- Я не навещал, а вот он... Скажем так, мы вместе навестили одного человека.

- Кого?

- Вернее будет сказать не кого, а что. Труп в морге.

- Труп?! Чей труп?

- Угадай с двух раз. Нашу овечку сатанинскую, безвременно погибшую. Которую мы тут с тобой так горячо обсуждали. Елену Алексееву. Я и зашел-то на полминуты, заключение по трупу забрать. А Пацюк твой там сидит. Вернее, стоит, холодильный шкаф подпирает. Увидел меня и запрыгал, как блоха. Чуть прозекторский стол не опрокинул и в дверь - шмыг... Я его понимаю... Кому охота сотенную отдавать...

- Никому. Никому не охота, - подтвердил Забелин.

* * *

... Баклажан с чесноком.

Сороковая сигарета.

Наконец-то он до неё добрался. А значит, пора действовать.

Вот уже полчаса Забелин сидел под окнами серого шестиэтажного дома, по карнизу которого прогуливались мордатые голуби и гипсовые колхозницы с рабочими. Рабочие сжимали в жилистых руках отбойные молотки, а колхозницы несли снопы колосьев. И над всей этой развесистой социалистической клюквой гордо реял год издания дома: " 1951". Единицы по краям светлого прошлого подпирали колонны. И Забелина страшно интересовала одна из этих колонн левая. Именно к ней прилепилось окошко на пятом этаже.

В нем горел свет.

Добив баклажан с чесноком, Забелин поднялся, вывернул из крошечного скверика на такую же крошечную торговую площадь и, пройдя между озябшими парусиновыми палатками, свернул во двор. Двор примыкал к кинотеатру " Москва" и был заставлен вышедшими в тираж иномарками.

Через минуту Забелин уже поднимался по лестнице в угловом подъезде.

На пятом этаже, возле квартиры № 44, он остановился и прислонил к косяку похолодевший лоб.

Что ты делаешь, Забелин? Это ведь статья.

Статья 316 УК РФ. " Укрывательство преступлений". А ты прыгаешь в её объятья, как девка к скотнику на сеновал. Еще не поздно развернуться и уйти, ещё не поздно перестать чувствовать себя вероотступником.

Еще не поздно...

Забелин сунул папку, которую держал в руках, под мышку и нажал кнопку звонка.

Дверь распахнулась тотчас же, как будто его ждали. Нет, он совсем не изменился, все такой же всклокоченный и такой же молодой, с молодой щетиной и молодым порезом на подбородке. Незаживающим порезом. Одна морока с ним, когда бреешься. У Забелина в молодости был точно такой же порез.

На том же самом месте.

Забелин коротко вздохнул и попытался улыбнуться.

- А я вот проведать пришел. - Улыбка получилась вымороченная. - Как твое ничего?

- Ничего...

- А выглядишь неважно. Из рук вон.

- Правда? - Конечно же, он совсем не ожидал увидеть Забелина и потому страшно смутился.

Нет, " смутился" было не совсем точным словом. И дешевенькое, как паленая водка, словосочетание " впал в ступор" не подходило.

Пацюк испугался.

Испугался, именно так.

Хотя чего пугаться, если в девять вечера тебя навещает коллега по работе? Девять вечера - не четыре утра. Наоборот, радоваться надо - лежал в постылой койке, позабыт-позаброшен, а тут к тебе старший товарищ. Да не один, а с гостинчиком.

- А я тебе кетотифен принес, - сказал Забелин Пацюку. - И пива. " Калинкин". Ноль тридцать три.

- Не понял...

- Очень хорошее средство от сенной лихорадки. У тебя ведь сенная лихорадка, да?

- А... То есть... Да.

Врать Пацюк не умел. Разлетающиеся волосы, разлетающиеся ноздри и моментально покрасневшие мочки ушей выдали его с головой.

- Я войду? - спросил Забелин и, не дожидаясь ответа, навалился на Пацюка плечом. А потом, оттеснив его в глубь коридора, сам захлопнул дверь. Или мышеловку?

Вот только для кого мышеловку и чей хвост защемит быстрее? Его собственный, на конце которого двадцать два года службы, три почетные грамоты и нагрудный знак " За безупречную... "? Или пацюковский - молоко на губах не обсохло, дипломник тоненький, всего-то младший юрист... Если исходить из фамилии - то именно его крысиный хвост и должен пострадать. Впрочем, Забелин никогда не вдавался в особенности хохлацкого национального перевода, он никогда не называл Пацюка ни " Поциком", ни " Писюком", ни " Поссюком".

Даже про себя.

Но теперь это было неважно, потому что в нос Забелину ударил тяжелый аромат " Magie Noire". Нельзя сказать, что Забелин не предполагал нечто подобное. Но к такому концентрированному, такому удушающему запаху мертвой любви он был не готов.

И когда только они успели поладить?

Или она решила поиграть с ним, как с подросшим щенком? Одного её кольца (со скромным бриллиантиком в скромной оправке в стиле " ornato" < Витиеватый (ит. )>, рыночная цена восемь тысяч долларов)... одного её кольца, брошенного в банку с остатками консервированной кукурузы, было бы достаточно, чтобы купить с потрохами и Пацюка, и его неказистую квартиренку, и даже его сенную лихорадку, чтоб ей пусто было!

Или у неё были другие - далеко идущие цели? Уложить в койку и - вместе с загустевшей от страсти спермой - выдоить из него какие-то сведения? Такой красотке, как покойная Елена Алексеева-ибн-Мицуко, это стоило бы всего лишь пары-тройки мышечных сокращений. Пары-тройки " производственных фрикций", как сказала бы бывшая супружница Забелина, записная нимфоманка.

Вот только - почему именно Пацюк? Никаких серьезных дел на нем не висит, о существовании Майского и его особняка он узнал одновременно со всеми остальными, да и над самой Мицуко ничего не капало - во всяком случае, до последнего времени. Во всяком случае, по тем сведениям, которыми располагает сам Забелин.

А может, что-то от него ускользнуло?

Ведь не придавал же он значения ни воспаленным глазам Пацюка в последние пару недель, ни бесцветному, как слежавшийся куриный помет, лицу, ни выраженьицу " o'key-dokey", который стажер стал употреблять в последнее время к месту и не к месту. А благородная сенная лихорадка, которой он так низменно прикрылся? А его сегодняшний визит в морг?.. Добродушный Федор Игнатьевич Крянгэ застал Пацюка в опасной близости от тела Мицуко... И неизвестно, сколько стажер проторчал у этого тела, прежде чем его спугнули.

Визит в морг был понятен. Преступника всегда тянет на место преступления. А если до такового не дотянуться - то к близлежащему, им же организованному трупу.

Забелин споткнулся о стоящие посреди коридора ботинки и выругался про себя.

Вот ты все и сказал, вот ты и назвал вещи своими именами.

Преступник.

Пацюк - преступник.

Неважно, что подтолкнуло его к этому. Важно, что множество самых разных улик зафлажковало Пацюка, обложило как бешеного пса.

Вот именно - как бешеного.

Как ненормального. Как сумасшедшего. Офонаревший от чувств стажер точно вписался в схему, придуманную покойным Андреем Ивановичем Манским: " спрыгнул с мозгов - убил - и сам убился". Первые два пункта были полностью соблюдены Пацюком. Теперь дело было за третьим.

То, что Пацюка втянуло в воронку, в которой уже сгинули родственники Елены-Мицуко, Забелин понял во время обыска на её квартире. А сегодняшний разговор с Крянгэ и экспертная зеленая папочка только утвердили следователя в его худших предположениях.

Даже если Пацюк влип с Мицуко случайно, поддавшись настоятельным и беспокойным требованиям собственной мошонки, это не отменяет схемы.

И он, Забелин, здесь не только для того, чтобы выяснить все до конца, но и предотвратить последний, совершенно безнадежный пункт этой схемы.

-... Это неожиданно... Я не ждал, Даниил Константинович... У меня не убрано... Болею, - промямлил Егор, переминаясь с ноги на ногу у распахнутой двери, ведущей в единственную комнату. - Может быть, на кухню пройдем?

- Может, и пройдем, - с готовностью согласился Забелин. - Отчего же не пройти?

И самым бесцеремонным образом ощупал глазами ничем не защищенное пространство комнаты.

Ему хватило и нескольких секунд, чтобы понять все.

Роковая Мицуко бывала здесь неоднократно. Настолько часто, что успела пометить территорию. На разворошенной пацюковской кровати валялся распяленный халат-кимоно ( а в чем ещё прикажете ходить женщине, спутавшей Южно-Сахалинск с префектурой Осака? ); на кресле рядом с кроватью - груда самого вызывающего женского белья. Из разряда тех самых провокационных тряпок, по которым сходила с ума бывшая забелинская супружница, записная нимфоманка.

И кассеты.

Мать их, видеокассеты, лежащие на подушке.

Забелин сфокусировал зрение, хотя и без наведения фокуса все было понятно. Тщедушные ребра кассет были украшены отпечатками губной помады.

Черной и пепельной.

Пепельную помаду Забелин видел первый раз, а вот черная была ему хорошо знакома. Именно помеченным этой помадой прелестным ртом Мицуко извергала прелестные глупости. " Да, я прекрасно знаю Кирилла... Самоубийство?.. Говорите, он повесился на собственном ремне? фи, как это неэстетично... Вы позволите мне отлучиться в дабл, мой дорогой? " ...

Все не прибранные вовремя улики вертелись вокруг кровати стажера, вокруг этого импровизированного алтаря с порнографическим оттенком. Подобные алтари создаются для того, чтобы снова и снова насиловать уже изнасилованных мертвых богов.

Или богинь.

Нечто подобное уже встречалось в обширной следственной практике Забелина: маньяки, славившиеся особенной жестокостью, создавали целые пантеоны из вещей, принадлежащих жертвам. И, приходится признать, иногда это выглядело даже изысканно.

Почти так же изысканно, как женское кимоно, которое сейчас лежало на кровати Пацюка. И не просто лежало. Пацюк постарался придать ткани изгибы человеческого тела. Женского тела. Заломленные края рукавов, распахнувшаяся пола... Да-а...

Даже если у Забелина оставались какие-то сомнения, то теперь исчезли и они.

С Пацюком неладно.

И Андрей Иванович Майский уже машет ему рукой. С того берега.

Пока Забелин рассуждал о других берегах, Пацюк легонько подтолкнул ногой дверь в комнату и захлопнул её. И снова уставился на следователя. Нехороший блеск в его глазах заставил Забелина поежиться.

- Слушай, Егор... Ты болен, я с улицы... Я руки вымою? Где у тебя тут ванная?

Секунду подумав, Пацюк указал рукой на дверь в самом конце коридора, рядом с кухней.

- Ну ладно... Ты пока чаек поставь, а я быстренько.

- Давайте я пока вашу папку возьму, - Пацюк протянул к папке худую, покрытую черными редкими волосами руку.

- Ничего. Мне не мешает.

Юркнув в ванную, как какая-нибудь перетрусившая курсистка, Забелин набросил крючок и только, тогда перевел дух. И, вытащив из-за пояса " Макаров", переложил его в карман. Так-то лучше. Нет, Забелин и мысли не допускал, что придется им воспользоваться, и вообще к оружию в руках следователя он относился скептически. Но... Черт его знает, что взбредет в голову Пацюку. Религиозные фанатики обычно до последнего защищают свои святыни.

На тот случай, если фанатик стоит за дверью и прислушивается (в его нынешнем состоянии все может статься), Забелин открыл воду и смочил кончики пальцев.

Прямо перед ним, на загаженной засохшим кремом для бритья полке, красовались сложенная опасная бритва (так вот откуда порез на пацюковском подбородке. Опасной бритвой не каждый распорядиться умеет) и пузатенький флакончик " Magie Noire". А к флакончику прилепился тюбик губной помады " Das Schwarze Perle". Забелин снял флакончик с полки, открыл его и понюхал черный ароматический столбик. И даже лизнул его для убедительности.

И зубная щетка в стаканчике.

Рядом с ещё одной - вытертой и облезлой, очевидно, хозяйской - она смотрелась верхом совершенства. Ушлая бабенка эта гражданка Алексеева... Даже щетку успела перетащить. А когда женщина перетаскивает к тебе зубную щетку, знай, что завтра она перетащит и мебель. А послезавтра ты проснешься со штампом в паспорте. Точно так же начинала бывшая забелинская супружница, записная нимфоманка... Забелин вспомнил квартиру самоубийцы Лангера на Васильевском. Там никаких посторонних зубных щеток не было, хотя Мицуко и утверждала, что является его постоянной подружкой. Но это и понятно, покойный Лангер был парнем хоть куда, красавчик, атлет. Даже лежащий на прозекторском столе, даже распотрошенный, он вызывал легкую зависть. А Пацюк... Никаким особенным красавчиком и тем более атлетом он не был. А между тем в оставшихся за кадром отношениях стажера и покойной наблюдался явный прогресс.

Что странно.

Закрутив кран, Забелин огляделся в поисках полотенца.

Не первой свежести, украшенное махровыми выпуклыми розами и такими же выпуклыми бабочками, оно висело прямо за его спиной. Поверх измятого, выпачканного в известке темно-синего пиджака. Поначалу Забелину показалось, что это форменный пиджак. И он недовольно покачал головой. Подобного отношения к форме следователь не одобрял.

Если тебе плевать на форменную одежду, то тебе плевать и надело, которому служишь. Арифметика простая.

У самого Забелина форма - отутюженная и почищенная - хранилась в шкафу, под белой простынкой. Он свято верил, что театр начинается с вешалки, а юрист - с формы. Поскольку форма вводит в круг посвященных, в круг приближенных, в круг разделяющих ответственность. Если бы все ходили в форме, то и ответственности было бы больше...

Забелин осторожно счистил известку с полы пиджака и только тут понял, что никакого отношения к форме этот, с позволения сказать, маоистский френч с накладными карманами не имеет.

Но было поздно.

Рука Забелина уже наткнулась на какую-то тяжесть в кармане. Воровато оглянувшись на дверь, он запустил пальцы вовнутрь и извлек две небольшие, прилепившиеся друг к другу книжечки. Первая оказалась служебным удостоверением Пацюка. Вторая - закатанными в яркую пластиковую обложку водительскими правами. Забелин машинально пролистал права - " BMW 316, 1982 г., номер кузова... " - и добрел до самого конца, до плексигласовой корочки.

За плексиглас был заткнут небольшой кусочек чего-то черного, поначалу показавшийся Забелину жестким крылышком какого-то жука. Он поднес плексиглас к глазам...

Лучше бы он этого не делал!

И перекладывать " Макаров" больше вроде не стоит. Впору выбегать с ним наперевес из преступной ванной и тыкать дулом Пацюку в резаный подбородок. Вот оно, последнее звено, так любовно сохраненное убийцей.

Ноготь.

Выкрашенный черным лаком ноготь убитой Елены Алексеевой!

Непослушными пальцами Забелин рванул " молнию" папки, перевернул заключение и целый ворох приложений к заключению. И вытащил конверт с фотографиями.

Ошибки быть не может.

Контуры сломанного ногтя с увеличенной фотографии руки Мицуко полностью совпали с нижней кромкой злополучного кусочка. Интересно, зачем Патоку понадобилось хранить его? Или это тоже часть алтаря, вариант передвижной армейской церквушки?.. В любом случае улика, которую Забелин считал на сегодняшний день главной, перестала быть таковой. И галантно уступила место этому крошечному ноготку.

В дверь ванной постучали, и Забелин сунул пластиковые корочки с правами в папку.

Приобщил.

Вполне может случиться так, что права Пацюку понадобятся не скоро.

- Вы скоро, Даниил Константинович? - тревожным голосом спросил из-за двери Егор. - Чай уже готов...

- Иду.

Застегнув папку и похлопав себя по карману с пистолетом, Забелин взглянул в зеркало. Своим лицом он остался доволен: непроницаемые глаза, абсолютно спокойный, почти безмятежный лоб. Что ж. он совсем не похож на первооткрывателя убийственных тайн, которые хранит эта ванная комн...

Стоп.

Что-то кольнуло его в затылок, а от этого так просто не отмахнешься.

В самой глубине забелинского затылка много лет назад свила себе гнездо его же интуиция. Большую часть времени она спала, питалась подножным кормом, выщелкивала блох из перьев, высиживала немощных птенцов. Но иногда интуицию пробивало на откровения. И тогда она принималась долбить клювом шейные позвонки.

Вот и сейчас она неожиданно пробудилась. С добрым утром!

Забелин принялся шарить глазами по полке, надеясь обнаружить, что именно заставило интуицию выйти из спячки.

Стаканчик с двумя щетками, крем для бритья " ДИМА" (уж не со времен ли " примкнувшего к ним Шепилова" он здесь лежит? ), зубная паста " Аквафрэш" (а " Поморином" слабо? ), " Magie Noire", бритва, помада " Das Schwarze Per-1е", шампунь, коробка с палочками для ушей... Коробка с палочками для ушей, шампунь, помада " Das Schwarze Per-1е", бритва, " Magie Noire"... " Magie Noire", бритва...

Бритва.

Опасная бритва, как улитка, свернувшаяся в темно-янтарной ручке.

Что говорил ему Крянгэ о так и не найденном орудии преступления? Это не нож, лезвие ножа не смогло бы оставить такой идеально тонкий порез. Это не тесак и не топор. Скорее всего - хирургический скальпель.

Или бритва, от себя добавил Забелин и протянул руку к янтарю.

Лезвие бритвы, выскочившее из янтарной ручки, угрожающе блеснуло. Да что там, оно ослепило Забелина идеально наточенным краем. Наверняка он натачивает её на ремне, старинный дедовский способ. Потом бреет подбородок, а потом полосует горло любовницы. На бритве не было никаких следов жертвенной крови, она сверкала белозубой улыбкой, как звезда сороковых Марика Рокк... Еще бы, отличная сталь, скорее всего - немецкая...

С величайшими предосторожностями Забелин сложил бритву и сунул себе в левый карман. В правом лежал " макаров", и теперь карманы уравнялись.

Вооружившись этими противовесами, Забелин откинул крючок и толкнул дверь. И едва не сбил с ног Пацюка. Тот стоял перед Забелиным в красной, не первой свежести рубахе в крупную клетку и спортивных штанах. Худой и несчастный, с запавшими щеками, запавшими глазами и запавшим ртом, похожий на фоторобот всех серийных убийц сразу.

- Что-то вы долго, шеф, - сказал он, тщетно пытаясь заглянуть в ванную, из которой только что вышел Забелин.

Как будто это что-то могло изменить.

- Кровь носом пошла, - соврал Забелин. - У меня бывает иногда... А я, хоть и старый черт, до сих пор этого боюсь. А ты?

- Нет. Не боюсь.

- Не сомневаюсь.

- В каком смысле? - насторожился Пацюк.

В самом прямом, парень. Да и чего тебе бояться крови, если ты её тазами с места на место таскаешь. Да ещё по моргам бегаешь. Но ничего подобного Забелин вслух не произнес. Наоборот, осклабился в приветливой улыбке.

- Тебе привет от Крянгэ. Просил передать, что про сотенную помнит.

Кровь прилила к щекам Пацюка, и это тоже не укрылось от Забелина. Явно смутился, покраснел - интересно, почему? Потому что стыдно деньги не возвращать? Или потому, что Крянгэ застукал его в морге?

- Я тоже помню. - Пацюк посторонился, пропуская Забелина в кухню. Но тот даже не подумал пройти. Поворачиваться спиной к типу, у которого и на уме, и в кулаках, спрятанных в карманы, неизвестно что... Это извините!..

- Сначала ты. На правах, так сказать, хозяина. ... Кухня была самой обыкновенной. Холодильник у окна, стол у стены, несколько навесных шкафчиков, несколько давно вышедших из моды чеканок: " Девушка и лань", " Девушка и березка", " Девушка и лунный свет". В окружении одинаковых, как патроны к " АКМ", девушек можно было немного расслабиться. Слава богу, хоть здесь нет никакого намека на присутствие покойной. Однако будь его, забелинская, воля, он присовокупил бы к трем чеканкам ещё две: " Девушка и таз с кровью", " Девушка и опасная бритва". И снабдил бы их соответствующим артикулом.

Сам же Пацюк опасным не выглядел. Во всяком случае, пока разливал по чашкам странную жидкость наглого, ярко-рубинового цвета.

- Это что такое? - удивился Забелин.

- Каркадэ, - пояснил Пацюк. - Цветочный чай. Очень полезный. Вам сколько сахару?

- Три. Нет, четыре.

Забелину предстоял серьезный разговор, который мог кончиться чем угодно. А перед " чем угодно" никогда не помешает накачаться дармовой глюкозкой.

Пока Пацюк заправлял забелинский чай сахаром, следователь крутил головой, изучая возможное поле боя. В кухне не особенно развернешься и состязания по вольной борьбе не проведешь - слишком тесно. Так что, вооружившись пистолетом и спрятав бритву, он до некоторой степени себя обезопасил. Никаких ножей в обозримом пространстве, никаких утюгов, паяльников, напильников, штопоров; никаких подсвечников и канделябров. И отбившихся от рук пестиков для картофельного пюре.

Можно приступать.

Забелин отхлебнул широко разрекламированный Пацюком каркадэ (оказавшийся на поверку самым обыкновенным компотом, в котором плавали скукоженные тельца каких-то цветов) и ласково, по-отечески, улыбнулся:

- Да, брат... Лицо у тебя не того. Не внушает оптимизма...

- Вы уже говорили об этом, - напомнил Пацюк.

- Что-то припоминаю. Часто тебя так накрывает?

И снова мочки пацюковских ушей вспыхнули, а на глаза навернулись слезы. Забелин сильно подозревал, что - крокодиловы.

- Не часто, - выдавил из себя Пацюк. - Редко. Никогда такого не было.

- Я сенную лихорадку имею в виду, - уточнил Забелин.

⇐ Предыдущая 7 8 9 10 111213 14 15 16 Следующая ⇒