Интерлюдия 3 страница

Двое заявившихся ко мне первыми с вызовом на дуэль совсем мальчишек увезли в реанимацию, было забавно стукать их головы друг об друга. Ну надо же было придумать такую причину для вызова! Я некрасив, и буду оттенять красоту, данную богами принцессе Тэймэй, и потому я недостоин быть ее супругом. Когда пришли ко мне их отцы, по совместительству главы небольших кланов, с претензиями, долго раздумывали над теми двумя условиями, которые я им поставил, при выполнение которых я принесу извинение их кланам. Условие простое, я хочу получить те вещества, которые употребляли эти два несомненно гениальных юношей, ну и обнародование причин вызова меня на дуэль, самое смешное что при выполнении этих условий я могу разорвать этих мужчин на кусочки за нанесение оскорбления как мне, так и моей будущей супруге, ведь у нее такой уродливый я, так что реанимация это меньшее что грозило им, я спас их сыновей. Были и другие, но их не устраивало что я всегда ставил условие что оружие и место проведение выбираю я. И они с позором удалялись по своим неотложным делам высокодановых противников не было, а среднедановым связываться со мной, трехталантником да еще на удобной для меня территории с моей негласной славой конченого ублюдка, казалось для них гарантированной смертью. И убью я их особо жестоким и извращенным способом, это уж точно, тут постаралась Чихеро, припомнив мне даже то что я сделал с сыном главы клана Хитаси. Как я слышал даже создали тотализатор, и люди ставили не на то что победа будет за мной, а на то как я буду изувечивать противника, и ставка «натянет глаз на задницу» была самой популярной, только спорили какой глаз, правый или левый, а вдруг оба? Это мне рассказала вездесущая и всезнающая Чихеро, которая, как оказалось, с легкостью втиралась в доверие. Так же я встретился с отцом, который и на миг не поверил в нашу с Тэймэй любовь, а бабушка Этсуко вообще предложила мне побег.

Помолвки не было, а было выступление Императора, который объявил войну Федерации Гатсен, которая не удосужилась объявить войну, а стала планомерно бомбить территорию Империи и десантировать диверсионные группы высокоданновых владеющих. Я был в первом ряду вместе со всеми людьми, в которых есть хотя-бы частичка крови Императорской семьи. После окончания речи Императора они как один ударили кулаком в грудь и произнесли что их жизнь принадлежит Империи, им вторил грохот почти синхронных ударов о грудь всех, кто был у дворцовой площади. Да, казалось, что вся Империя в едином порыве, вне зависимости от пола, возраста и социального положения, встала, ударила себя в грудь и произнесла что Империя едина, и он или она готовы умереть за нее.

Первое время казалось, что Империя легко даст отпор, все так и было. До того, как меня и еще кучу владеющих, не послали на помощь крупной группировке, что сейчас в окружении, но с нашей помощью может решить весь исход этой маленькой войны. Вышло все не так как рассчитывали, от войск осталась небольшая дивизия, враг углубился в территории Империи, а мы выживаем как можем.

— О, ты проснулся! — Ворвалась в палатку Чихеро в своем черном офицерском полевом костюме, и только легкие кроссовки, практически кеды, были не по уставу вооруженных сил Империи. — О, книжка!

Чихеро схватила мои записи и сразу сунула свой любопытный носик туда куда не следует. Время встало на месте, а я, даже толком не осознавая, как я могу так быстро двигаться что Чихеро даже не успела поднять на меня глаза, уже практически коснулся рукой дневника чтобы вырвать его из ее рук, и тут меня пронзила мысль. Нельзя! Я не контролирую силу воздействия, и мне сложно ее уменьшить, как скорость так и силу выхватывания, и потому я замер, а время стало течь как и должно, и только взвывшие от перегрузки суставы, которые не подготовлены двигаться с такой скоростью, опять напомнили что теперь я постоянно насилую свой организм перегрузками и опасен не только для окружающих но и для самого себя, я уже не один десяток раз заливал свой бронекостюм кровью, причем своей, от разрыва тканей органов, мышц. Я уже не мыслил о движении без боли.

— Все так плохо? — Заглядывая мне в глаза спросила Чихеро.

— Все хорошо, не беспокойся, все под контролем, отдай мне дневник, тебе нельзя читать мои записи. — Чихеро нахмурилась, она не поверила мне, и положила, аккуратно, не касаясь меня, в руку дневник.

— Не очень-то и хотелось. А ты напишешь про свою невесту? — Спросила она меня сменив тему, понимая, что словами тут не поможешь, нужны месяцы тренировок и жесточайший контроль. Чихеро выпятила грудь и, пародируя Тэймэй, произнесла. — Ты хотя бы умри достойно! Вот сука, Дэйчиро, а можно, когда мы вернемся во дворец, я её прикончу? Все будет выглядеть как несчастный случай, просто принцесса захлебнулась своим же ядом.

— Я подумаю над твоим предложением — Улыбнулся я, за эти недели беспросветного превозмогания она стала лучиком света, что не только сам улыбается, но и дарит улыбку окружающим, а ведь ей не легче чем мне. — Сама своим ядом только не захлебнись.

— Ах так, значится? Вот не буду тебя защищать, и твоя невеста, что пока так и не стала женой, непременно загрызет тебя. — Наигранно обиделась Чихеро, но тут же спохватилась.

— Так, стоп, не морочь мне голову своими глупостями. Я к тебе пришла по очень важному вопросу! Я не знаю как, и не знаю где ты найдешь, но мне срочно нужен хоть самый захудалый магазин с одеждой и дешевой косметикой, я готова хоть в одиночку прорываться через бесчисленные ряды врагов! Ну пожалуйста, Дэйчиро, придумай что-нибудь! Ты же можешь что-то сделать?

Ну вот и настал тот миг, что я пытался забыть, и кажется сейчас станет явью.

— Чихеро, а тебе подарок принесли. — Попытался я увести ее от того что она хотела на меня вывалить.

— Мне! Подарок, да что же ты молчал, где он, от кого он? — Меня начали заваливать вопросами и, когда я показал рукой на сиротливо лежащий сверток на столе, тот был сперва осмотрен, а потом аккуратно и бережно открыт.

Подарком были кожаные перчатки, сделанные из кусочков тонкой кожи ботинков, солдаты срезали соединяющую полоску кожи, которая соединяла язычок и сам берец, аккуратно его обрезали, и вписали свои имена на него с помощью кислоты и иголки. И получились довольно грубоватые перчатки, на которых были написаны имена тех, кого спасал купол распада Чихеро. И все солдаты понимали, что она не обязана так постоянно выкладываться, они пустые, и их жизни только в их руках, но она делает то что делает, никто об этом ее не просит, и никто не может запретить. Им хотелось что-то подарить ей, что-то особенное, что принадлежала им всем лично. А что было у солдат личного в окружении? Ничего. Вот из ничего они и сделали подарок, что помог забыть Чихеро о ее проблемах, и на ее лице красовалась сейчас не фальшивая дежурная улыбка.

Она мгновенно побежала искать Иткуна чтобы отблагодарить, и стараясь не думать о том почему они сделали такой подарок. Она слишком часто оперирует распадом, вену на ее кистях теперь постоянно были вздуты и не теряли черный цвет, что просматривался через кожу. Она постоянно прятала руки, и солдаты видели эти ее ужимки, но перчатки не помогут ей, вчера у нее выпал зуб, сегодня утром прядь волос выпала сама по себе. Если она и все так же будет часто использовать силу распада на грани своих возможностей, то сила будет и дальше изменять ее. Потому ей так нужна косметика и магазин одежды, она не сахарная барышня, но смотреть в зеркало и считать сколько дней пройдёт и ты станешь уродиной безвозвратно, видеть медленный процесс до точки невозврата, это мучительно. Она сделала свой выбор, и менять его не будет, что бы я ей не сказал.

Проклятая сила манипулятора, я не хотел этого знать, и теперь я не знаю как, но я должен всеми способами не дать впасть этому лучику радости в уныние.

Время, будильник противно запищал, пора встретиться с этим пешеходом, да поговорить с полковником надо обязательно. Не суждено мне записать все что я хотел, но может, когда я вернусь, продолжу писать свой нехитрый дневничок, а потом пошлю его маме, когда выберусь из этой западни.

На небе несмело затухали звезды, а вершины гор начали наливаться алым. Настало моё время, Чихеро может до полудня спокойно спать. Скоро облака укутают небо, а в горах они так низко что можно принять за туман. Самолетам будет не то что сложно сбрасывать кассетные бомбы, летать они не смогут, имея такую видимость это практически самоубийство. Так что Чихеро может отдыхать спокойно, и только в полдень солнце разгонит тучи, и вот тогда и стоит ожидать гостинцев от высоко летящих самолетов, но они уже не смогут атаковать внезапно и на уничтожение гостинцев надо мало сил, с этим справляются наши оставшиеся в строю слабосилки. Подходя к центру лагеря, я услышал стук кувалды об мою броню, а повсюду сновали по своим делам с опухшими от недосыпа лица солдаты. Вот я и подошел к ремонтной машине, где обитают наши механики и ремонтники, которые каждую ночь спешно ремонтируют все что возможно, от пробитого колеса, стараясь заделать изношенную резину, так как запасок осталось с десяток на сотню машин, до двигателей машин и пусковых установок. Не удивлюсь что они и микросхемы паяют. Так же они каждую ночь корпят над моей броней и вооружением.

Все-таки выбрать груду железа в качестве бронекостюма было верной идеей, по крайне мере ремонтировать ее мог практически кто угодно, не было в ней сложной механики или очень точно подогнанных деталей. Грубоватый внешне он был прекрасно продуман и строился мамой на вырост, правда уже подходит предел этого выроста. Броня уже как полтора месяца не сверкала, а внешние пластины бронекостюма уже были заменены на более некачественные и более толстые, но это была вынужденная мера. Столько попаданий и столько воздействия разных стихий не выдержало бы большинство лучших бронекостюмов, а мой выдержал и до сих пор готов исправно служить, хоть ему теперь и нужен ежедневный ремонт и обслуживание. Проходя мимо ремонтной машины, я услышал, как матерятся механики между собой меняя очередную пластину на моём бронекостюме, они что-то кричали о том, что заклепки не держаться и что рама и общий каркас изношен на семьдесят процентов, а потом тихо добавили, словно сказав друг другу страшный секрет, что бронекостюм от перегрузок развалится и пойдет их демон практически голым нещадно разрывать на части врагов.

Перед палаткой полковника я глубоко вдохнул, и лишь затем вошел. Смрад ударил мне в ноздри, смесь крови гниющего мяса и разных медикаментов создали практически невыносимый аромат. Мне не нужно было разрешение войти, но солдаты в респираторах внимательно следили за каждым мои движение. Полковник по обыкновению лежал на раскладном кресле каталке, ну как полковник, кусок гниющего мяса, и только потому что обладает железной волей он не пустил себе пулю в лоб, а сдохнуть ему мешает сила физика, она не может побороть яд и залечить раны, а вот поддерживать жизнь может. Безногий, с одной рукой и двумя пальцами на правой руке и одними глазом, вот каким вышел из битвы у подножия гор Алехмийских гор бравый полковник Дцоки.

— Лейтенант, рад вас видеть хр-гх-тхву, — Сплюнув кровь, помешавшую ему говорить, полковник Дцоки продолжил. — Координаты на столе, действуй по своему разумению. Возможны засады на пути дивизии, так что с этим странным владеющим заканчивай быстро, а после возвращайся и сопровождай дивизию.

— Есть быстро прикончить. — Браво и с улыбкой ответил я. — Будут ли еще приказания?

— Будут, будешь следовать пешим от дивизии, сегодня в пяти километрах, а не как обычно в семи, чую ногами что сегодня будет жарко. — Полковник улыбнулся остатками зубов. — Шосе, я не сдамся. Сегодня за ночь стали прахом сорок пустых и семеро владеющих, раненых еще много и лечить их Федерация не будет, пристрелят как бешенных собак. Если этот пеший предложит сдаться, прикончи его! Разорви мразь на куски! Две недели, и мы выйдем к своим.

— Чихеро нужен отдых. — Сказал я, зная ответ, полковник схватился единственной рукой за подлокотник и его лицо осветилось пробившимся сквозь палатку лучом солнечного света. Безносое лицо, пустая левая глазница, волос не было, как и кожи которая осталась в шлеме, прикипев от температуры, когда он в одиночку сразился с огневиком и пустотником одновременно. Его противники сдохли, и это был последний выполненный приказ генерала Дао. С того момента и перестала существовать группировка войск.

— Я знаю! — Прохрипел полковник, а его лицо исказилось в ужасной гримасе, Дцоки откинулся на спинку и уже спокойно проговорил — Знаю, лейтенант, знаю, ступай, я рад бы дать ей отдых, но не могу, ступай, дивизия нуждается в вашей силе.

Выйдя из палатки, я встряхнулся и нацепил дежурную улыбку, никто не должен видеть моего печального лица, мы выберемся, мы справимся, и никто не сможет нас одолеть.

Когда подготавливалось десантирование, и я проходил инструктаж, нам говорили, что армия Империи близко к группировке войск, и наша помощь поможет минимизировать потери, да и не было у противника столько сил чтобы организовать молниеносное наступление. Не было, как же, Империя планомерно выбивает противника со своих территорий. Первый сигнал о том, что все очень плохо, я получил, когда выпрыгнул следом за Чихеро из самолета, который был обстрелян таким количеством ракет что десяток психокинетиков справлялись с трудом, ну а в воздухе, обхватив Чихеро руками, и летя вниз спиной, я сходил с ума от того количества стали и свинца что летело в нас, а сверху разрывало на части самолеты с элитным десантом внутри, владеющие умирали десятками. За полсотни метров до земли я рванул кольцо парашюта Чихеро и, держась за стропы, принял страшный удар смягчив своей броней и спиной жесткую посадку для девушки, которая не стала долго думать и приняла бой, наша посадка оказалось в центре врага, совсем недалеко от штаба противника, но это мы узнали уже после битвы. Серпы распада и столпы тлена разносили округу не щадя ничто и никого, когда я вскочил на ноги уже сотни отдали свои жизни, а глаза Чихеро заполнила тьма.

Пулеметный короб в двадцать килограмм опустел в считанные минуты, и мне пришлось взяться за личное оружие, иногда выхватывая у врагов стрелковое оружие. Но кукри все равно были моей основой, прослужили, впрочем, и они недолго, уж слишком сложно было выковыривать попавшихся мне физиков, и вот на очередном ублюдке нож сломался, и я взялся за плети. Их хватило надолго, чувствовались они иначе чем обычно, каждая нить тянулась к живому чтобы забрать эту жизнь, меня жгли огнём, били молниями, пустотник долго пытался раздавить меня, но ничего у них не выходило, обезумев от пламени и одурманенный электричеством я не чувствовал ни боли, ни усталости, ни ударов снарядов. Меня заботило что плети становятся все тоньше и тоньше, теряя свои нити и то что я потерял из виду Чихеро, которая не спешила находить меня. Добравшись до пустотника мои плети пришли в негодность, и выдрав голову из тела пустотника руками я начал давить, рвать, раздавливать, раздирать всех, до кого мог дотянуться. Кровь, кишки, все едино, владеющий иль пустой, попал под руку мне и тебе конец, иного варианта нет.

Снаряд это был или удар стихии я не знаю, но на какое-то время я потерял сознание, очнулся от удара об гусеницу танкового тягача, на его боках были тросы, и я сорвал их. Безумной идеи не было, да и не озарило меня, я просто сунул руки в металлические тросы и только коснувшись моей кожи они сразу расплелись и начали оплетать мои руки, касаясь кожи и раздвигая броню, что им мешалась. Дойдя до лопаток нити впились в моё тело, усиливая контакт и увеличивая контроль над этими монструозными, гибкими и состоящими из тысяч нитей тросами. Ко мне неслась какая-то владеющая молнией под прикрытием трех десятков пустых и двух закованных в глухую броню физиков, и все они атаковали меня. Что-то я отклонял, что-то попадало в меня и мне было больно. Надо убрать боль, с хлопком одна плеть сплелась, сила физика дала начальный заряд тросу, а сила психокинетика подхватила инициативу, разгоняя хлыст до бешенной скорости. Щёлк, нет больше боли, нет владеющей нет физиков, нет пустых, только какие-то кровавые ошмётки.

Было ли сложно управляться с моим новым оружием? Да я не знаю, помню, что я радовался и смеялся как ребенок, играясь с новой игрушкой, помню, как срывал с брони фильтры очистки воздуха, вокруг меня был воздух только вперемешку с кровью, костями и содержимым желудков, фильтр забился за секунды и я стал задыхаться. Потом дышал плотью своих врагов, а по мне стали бить по площадям, не жалея своих сил пытаясь остановить меня. В этом аду боли и страха, что пытались мне внушить, я окончательно потерял остатки рассудка, я убивал, рвал, втаптывал и нес погибель. И остановился я впервые в своей вакханалии смерти, когда мои нити облизнуло пламя тьмы, и я напал на это пламя, пытаясь достать то, что подпитывает это пламя, а оно пыталась сожрать меня, когда я скармливал ей, защищаясь, трупы, машины, да все, до чего могли дотянуться хлысты, но не могли они дотянутся до сердца пламени, и когда я уже был близок, вдруг понял кто сердце. Чихеро.

Вспоминали ли мы про эту схватку и остальной бой? Вспоминали, и главное, не врали ни себе ни друг другу, мы могли убить друг друга, она узнала меня только когда я отступил.

Сколько мы убили, мы не знали, но знали, что среди умерших были не только враги, знали и никто не смел нас об этом спрашивать.

Встряхнув головой и прогоняя воспоминания, я направился в ремонтную, боги, бедный мой бронекостюм. На нем заплаток столько что он похож на какой-то хлам, не способный защитить от снайперской пули, не говоря уже об кумулятивном снаряде малой мощности. Наспех облачившись в него, я подошел к ванне с маслом, где отдыхали те тросы, они теперь стали еще тяжелей и толще за этот месяц. Я постоянно добавлял нити. Коснувшись его нитей, трос быстро занял свое место на руках, и я слегка тряхнув их сплел плеть в хлыст, и напрягшись каждым мускулом и подгоняя тросы психокинетикой произвел так любимый солдатами в дивизии оглушающий звук, который ознаменовал что Чихеро спит, а я принял вахту. Демон вышел на охоту, день его время, а ночь её.

— ЩЕЛК!!!!! ЩЕЛК!!! — Раздалось и отразилось множеством эхо, оповещая дивизию что пора в путь, даря надежду на то что кошмар с постоянными боями будет покончен, и мы вырвемся к своим, мы победим. Как тогда, когда они услышали щелчки и думали, что все, конец, они все погибнут и это звуки их смерти. И только когда они увидели ЕГО, то осознали, что смерть пришла не за ними, а за их врагами. Состоящий из крови, багряный демон с огромными черными щупальцами за место рук, а на его плечах восседала ОНА, дева, чье платье было соткано из самой первозданной тьмы, чье дыхание уничтожало всё на своём пути, и надо поскорее убраться с ИХ пути, ибо не стоит мешать посланникам богов выполнять свою работу, уничтожать врагов Империи, ну а если ты глуп, то и они твою жизнь заберут, ибо не стой на пути существ, что выше тебя и чья цель выше твоей жизни.

Это стало уже легендой нашей дивизии, и как я слышал солдаты старательно пытаются сложить песню. Владеющие, что в основном сейчас лежат и не могут залечить свои раны, не подтверждают, что тогда в меня и Чихеро вселились высшие сущности, но и не опровергают, и каждый раз с жадностью ловят каждое слово из рассказов очевидцев о том, как бились и как убивали демон и его суженая дочь тьмы.

Несся я в указанные координаты с помощью своих хлыстов, рывками, такой способ уже стал для меня привычным, но в первые дни после боя, я не мог даже управляться ими сразу, а несколько часов просидел, не понимая, как ими двигать, и только пуля, которая была выпущена Чихеро, смогла помочь мне понять, как все действует, и пуля была отбита не психокинетикой, а нитями троса.

Километр за километром несся я по горам, там, где не сможет пробраться не то чтобы машина, да даже скалолаз не сунется туда, где я только что проскочил. Внутреннее зрение работало как фотоаппарат, вспышка, вот карта на десятки километров, вспышка, вот почти дубликат, но с секундной задержкой, постоянно я не мог работать с внутренним зрением, оно так нагружало еще не отдохнувший мозг что я падал в обморок, мозг просто выключался, и я мгновенно переходил в здоровый сон, и потому мне нужно было минимум шесть часов отдыха.

Вспышка, вот и наш пешеход, что так бодро движется по следу дивизии, вот и наши секреты, что снялись с мест и теперь спешат убраться подальше. Вспышка, да пешеход то не один, вот как оказывается, ну молодец, хвалю за задумку, только сейчас уже солнце светит, я вижу ваш сюрпрайз.

Я не скрываясь пошел на встречу ему спускаясь с горы, стараясь чтобы пешеход и сюрпризы были внизу, а я тактически верно на верху. Нити послушно обвили мою грудь и концами нырнули в подсумки с приготовленными специально для меня дивизионным сапером кумулятивные снаряды, при детонации от удара формируется лезвие шириной в сантиметр и длинной в тридцать сантиметров, эта огненная игла пробивала полуметровую броню танков, и двенадцать снарядов под управлением моих нитей, это страшное оружие. Странно конечно, что чем чаще я пользуюсь своим новым оружием все чаще ловлю себя на мысли что плети, стали частью меня, и я воспринимаю их как живые, а не просто сталь, управляемая мною.

— Доброе утро, прекрасное время для прогулки! — Воскликнул я и помахал пешеходу, он скинул капюшон, показав свое измождённое лицо, покрытое бороздами шрамов. Он далеко не молод, да и проглядываются свежие шрамы, опасен, но вот насколько не понятно, а вот сюрприз оказался более понятен и кажется менее опасен, они боятся меня, в отличии от пешехода. — Что ж вы идете отдельно от ваших друзей? Вы в ссоре? Я угадал? Прятаться под слоем камней невежливо.

— А снять шлем и поприветствовать старшего и более сильного владеющего тебе вежливость не позволяет? — С ухмылкой ответил мне геомант, он, не видя больше причин скрываться, снял маскировку, и вот на расстоянии в пятьдесят метров возникли пятеро владеющих, которые лежали на земле и весь путь ползи за геомантом, а теперь вскакивали когда с них сползла маскировка, два физика направили на меня какие-то поделки, похожие на оружие мамы, но они выглядели так небрежно что я аж зевнул от переполняющего меня пренебрежения. — Но мы пришли не воевать, мы переговорщики, поэтому сбегай-ка, песик, и доложи своему начальству чтобы бежал на переговоры о вашей сдачи оружия.

— Я бы сбегал, да вот не вижу я причин бегать да хвостиком вилять, да и мой командир навряд-ли побежит. — Ответил я ему весело и немного задиристо, о боги, как же мне хотелось его разорвать. — У вас есть что-то посущественнее, чтобы я побежал, виляя хвостиком?

— Есть. — С улыбкой ответил геомант, а я уверен, что это его стихия, он хитро улыбнулся. — Федерация не хочет лишних смертей, и потому если вы сложите оружие, то всем владеющим вколют противоядие.

Тот бой унес много жизней, но было огромное количество раненых, и им ничто не помогало, иммунитет не работал, от банальной пули в ногу и просто пореза умирали тысячи, просто истекая кровью. Сообразили быстро, во всем виноваты ядовики Федерации, они каким-то образом отравили воздух, а их собственные бойцы имели иммунитет. План противника был прост, связать группировку боем, отравить и отойти на безопасное расстояние, и дождаться пока многотысячное войско передохнет само, но в первую очередь им было необходимо уничтожить штатных ядовиков, что они и сделали. Все было бы прекрасно если бы не десант во время отхода, когда им пришлось сражаться не на шутку, а на смерть. Временный выход был найден в кратчайшие сроки, ни я ни Чихеро не были отравлены, все дело в том, что мы надышались во время боя кровью и плотью врага, и это передало частично иммунитет нам, и теперь выжившие враги были донорами крови, которую вкалывали нашим раненым. И это помогало, но каждый день умерших были десятки. Нам нужно это противоядие, жизненно необходимо.

— Образец, подтверждающий ваши слова, у вас с собой? — Спросил я, а все шестеро откровенно заржали, потешаясь над моей тупостью.

— Конечно нет, нам известно, что у вас есть один ядовик, так что противоядие после вашей сдачи в плен. — С улыбкой проговорил труп. Нет, кусочки, меленькие кусочки. — И да, мой юный песик, в сорока километрах от вас дивизия, что готова ваш полк как уничтожить, так и конвоировать.

— И противоядие там? Под охраной, которую нам никогда не преодолеть? — Геомант кивнул и уже хотел что-то сказать, но мне надоело смотреть на то как кусочки геоманта почему-то еще вместе, а не хлюпают под моими ногами.

Плети сорвались в полет, двенадцать тонких щупалец несли на себе смертоносные головки, я даже не перевел висевший сзади пулемет в боевое положение, пулями убивать неинтересно, а вот разрывать на кусочки, чтобы жертва видела, как куски отделяются от его тела, вот вершина моей эстетики.

Геомант сразу же среагировал и в меня понеслись острые каменные пластины, а земля под ногами норовила схватить или проткнуть мои ноги, хорошая земля так не делает, плохой геомант. Скорость запредельная, и мне нужна были доли мгновения чтобы приблизиться до цельных кусочков, и вот мое жало уже в метре от будущих кусочков. Вот хитрый геомант, сокрыл себя в коконе камней, а в кумулятивный снаряд полетел огромный камень. Взрыв, цель не достигнута, в меня летит слишком много тяжелых камней, а геомант в своем коконе пытается сбежать от меня и атаковать с дальнего растояния. Слишком ты медленный, не выйдет из тебя красивых кусочков, ну ничего, кашица тоже неплохо.

Три кумулятивных снарядов потребовалось чтобы сделать в коконе геоманта маленькую трещину, и вот туда-то проникла моя ниточка и немного пошалила.

И все-таки кусочки — это прекрасно. По мне нещадно били кто чем горазд, молнии, огонь, пулеметы физиков, но это так слабо, прошлые отряды, что шли именно ликвидировать остатки, как они считали, недобитков, были поинтересней. Ну что, приступим, эх, красивая владеющая, и фигура как у Чихеро, интересно я смогу снять с нее некоторые вещи ее гардероба не замарав.

Вспышка, ну что такое, ну ты же воительница, и так опозорится в схватке? Ну не надо так кричать, и умолять не надо! Ты где? Правильно, на войне. Так имей совесть, если уж первые напали, сдохните достойно, а ты, физик, вообще мужчина, и убегать недостойно. Ну что кричим? Полковник, когда ему отрывало конечности, сражался тем что осталось, я сам видел, как он скакал на одной руке и перегрызал глотки остатками зубами, и пробивал легкие шлемы пехоты своей головой, вот это воин, а ты так, мальчишка. Одну руку оторвал и все, бежать от меня?

Через пол часа, около трупов.

Опять мне нужен отдых, я плохо себя контролирую, надо отдохнуть и пережить все что было, нельзя превращаться в зверя.

Сорок километров, говорил геомант, это совсем недалеко, мне нужно это противоядие, да и, надеюсь, там будет все что нужно Чихеро. Нет, ну почему эта владеющая не носила с собой косметику и сменное белье? Мне не понятно. Ладно, пора возвращаться, полковник просил побыстрее здесь разбираться, да и Чихеро надо обрадовать, скоро мы пойдем за обновками ее гардероба.

Оттирать кровь и частички мозгов песком и мелкими камнями не было никакого желания, но я старался чтобы хоть внешне было незаметно что я не в самой лучшей форме, да и схватка прошла без проблем. Осмотрев немного помятый броне доспех камнями и оттерев гарь от попадания молнии, я побрел к дивизии стараясь мысленно успокоить ноющее колено, когда я приду никто не должен увидеть ни единого намека на то что я невесел или что меня хоть кто-то может победить или навредить. Дух солдат был не на высоте, и им было нужно хоть что-то, что давало бы надежду, многие владеющие, что лежали в коме от препаратов, надежды не дарили, постоянные бомбардировки тоже не прибавляли силы духа. И потому я с Чихеро решили дать им то что им было нужно, все бои с улыбкой и каждый день в радость, и нет-нет, да замечаем, что бойцы уже не думают о пуле в голову как о чем-то приемлемом вспоминают что их ждут, любят и вдоволь накормят, и то, что если он, солдат, не защитит Империю то его родных может не стать. А колено было, видать, повреждено неслабо, удар камнем геоманта был предназначен чтобы отсечь мне ногу, но сила психокинетика замедлила камень, однако из-за размера того валуна она не смогла отклонить его, и вот удар хоть и не сломал ногу раздробив колено, но принес незабываемые ощущения при ходьбе. С каждым шагом я все ускорялся, и вот перешёл в стремительный бег, пользоваться тросами не было никакого желания. Руки болели как будто их оторвали, а мозг кипел, и потому, несмотря на то что я мог поймать снайперскую пулю, снял шлем. Как все-таки прекрасен мир, когда дует холодный горный ветерок.

Доклад полковнику прошел под ругань Чихеро, которая все никак не смогла уснуть и переживала за меня, она могла бы пойти со мной, она всегда хотела на каждую ликвидацию идти со мной, но я смог её убедить в том, что мне ничего не грозит и она нужна в дивизии. Ох, какой она мне учинила молчаливый скандал. Почему молчаливый? Да потому что она не сказала мне и слова, но вот обрывки мыслей, что я ловил, и те взгляды, которые она на меня бросала, и врагу не пожелаю. Но она и сама четко понимала, что она единственный щит, и сама первая мне заявила, что не бросит дивизию, когда я даже не помышлял о том, чтобы бросить солдат и раненых владеющих.

— Ну что, господа офицеры. — Обратился ко мне с Чихеро Полковник, он был не то что серьезен, я чувствовал, что в нём горела надежда. — Что вы думаете? Я знаю совершенно точно, нам нужно противоядие, до Имперских войск мы доберемся и без него, но доберутся далеко не все.

— Ночью нападать нельзя. — Хмуро сказала Чихеро. — Пока мы с Дэйчиро будем действовать, некому будет делать инъекции противоядия.

— А вы и не пойдете одни. — Совершенно спокойно, ответил полковник. — Дивизия будет поддерживать вас и проведет маневр чтобы ударить неожиданно, да и не ожидают они от нас хоть какого-то сопротивления.

⇐ Предыдущая 1 2 3 4 567 8 9 10 Следующая ⇒