Ким Карран - Глазурь 4 страница

⇐ ПредыдущаяСтр 4 из 17Следующая ⇒

- Ты хочешь вернуться ко мне? - говорю я, вставая. - Хотя, там будет Зизи, она работает над каким-то большим проектом.

- Она не разозлилась из-за твоего побега?

- Нет, я сказала ей, что таким образом я выражала несогласие со старыми моральными институтами, или что-то вроде.

- Твоя мама классная.

- Хм. Слишком классная.

- Я должна вовремя прийти домой, или мама вызовет полицию.

- У нас все еще есть пара часов. И я до конца жизни сыта полицией.

Она берет меня за руку, чтобы встать, а затем обнимает меня.

- Каково это, быть под арестом?

Ее глаза зажигаются веселым огоньком, и я понимаю, что уже очень давно не видела ее такой.

Мы идем домой, и я развлекаю ее историей о моем почти удавшемся побеге и заключении.

- Этан как будто был пьян.

- Не знаю. Он был немного странный.

- А ты что, нет? - Она подталкивает меня в бок своим острым локтем.

- Эй, я не странная.

- И правда. И вообще, немного странности тебе бы не помешало.

- Ну, он не настолько странный, как, скажем, Барбара Дженкинс.

- О боже, нет никого страннее ее. Ты не знала, что она ест мыло? Ладно, продолжай.

- Он такой... - Я пытаюсь подобрать нужное слово.

- Таинственный, - говорит Кьяра, шевеля пальцами.

- Нет. Тихий. Точно. Он такой тихий и спокойный. Из-за него у меня возникает ощущение, что я слишком суечусь.

Кьяра останавливается, кладет руки мне на плечи и поворачивает меня к себе лицом.

- Петри, дорогая моя, это действительно так. И, как мне кажется, этот парень идеально тебе подходит. Скажи, он симпатичный?

- Ну да, наверное.

- Симпатичнее Райана МакМануса?

Я в шоке смотрю на нее.

- Ты знаешь?

- Все знают, что он тебе нравится. В этом нет ничего страшного, полкласса по нему сохнет. И мальчики тоже.

- А я ни по кому не сохну.

- Нет? Почему же?

Я думаю рассказать ей о том, как он выдал мое имя, но затем вспомнила выражение тревоги на его лице. Он действительно волновался за меня, и, как бы я не старалась этого отрицать, это было мило.

Я качаю головой. Хватит заниматься глупостями, Петри, именно из-за этого твоего глупого увлечения им ты попала в беду.

- Он, наверное, мне разонравился.

- Тем более не стоит упускать этого Этана.

- Не думаю, что когда-нибудь его еще увижу.

Осознание этого заставляет сердце быстрее биться в груди. У меня нет никакой возможности с ним связаться, я даже не знаю его фамилии.

Мы преодолеваем заграждение и направляемся вверх по улице. Кьяра тоже жила здесь, когда ее мать работала на кампанию. Шесть месяцев назад ее уволили, и им пришлось выехать. Я смотрю на Кьяру, когда мы проходим мимо ее старого дома. Не был ли переезд одной из причин ее депрессии? Она бросает взгляд на окно своей старой спальни.

- О, не беспокойся, - говорит она, ощутив на себе мой взгляд, - я все равно ненавидела эту комнату. Там всегда было слишком холодно зимой и слишком жарко летом. Моя новая комната на чердаке нравится мне намного больше, - она улыбается мне, - и к тому же, тех денег, что мама получила после увольнения, хватит на долгие годы терапии, которые у меня еще впереди.

Она снова берет меня под руку. По какой-то причине мы смеемся, как дети, всю оставшуюся дорогу до моего дома.

- Зизи! - кричу я, открывая дверь, - со мной Кьяра.

Едва я закрыла дверь, на лестнице раздалось шлепанье босых ног и Зизи сразу же бросается на Кьяру с объятьями, прижимая ее голову к своей груди.

Получив, наконец, доступ к воздуху, Кьяра сконфуженно и недовольно смотрит на меня из-за плеча Зизи. Я пожимаю плечами - это же Зизи.

Она обхватывает лицо Кьяры руками и долго смотрит ей в глаза самым смущающим образом.

- Эмм.. - говорю я.

- Грейс мне все рассказала. О, бедная, бедная, бедная малышка, - в конце концов, произносит Зизи.

Кьяра разевает рот в изумлении.

- Я убью маму, - шипит она сквозь зубы.

- О, перестань, - говорит Зизи, махнув рукой, - тебе нечего стыдиться, все великие умы страдают депрессией. Это же неотъемлемая часть креативности. Соку?

Я привыкла к безумному ходу мыслей моей мамы. Но Кьяра провожает уходящую Зизи полным недоумения взглядом.

Глядя на Кьяру, я закатываю глаза, и мы вместе направляемся на кухню, где моя мама уже измельчает в блендере ананас.

- У Ван Гога была депрессия, - Зизи произносит «Ван Го» - с американским акцентом - и это очень меня раздражает. Она наливает нам сока. - Вирджиния Вульф. Сильвия Плат, конечно же. Каждый третий принимает антидепрессанты в определенный период своей жизни. Тут не из-за чего расстраиваться, Кьяра. Ты бы принимала инсулин, если бы была диабетиком, так? Вот и здесь точно также. Твой мозг всего лишь не производит серотонин, но теперь ты об этом знаешь.

- Мой доктор что-то говорил по этому поводу, - говорит Кьяра, отхлебывая немного сока.

- Вот видишь, - Зизи останавливается и постукивает ложкой по стакану, - знаешь, есть одна замечательная методика лечения, я только что смотрела ее исследование.

Ее глаза становятся пустыми, и я знаю, что она собирается поделиться с Кьярой очередной секретной информацией. Я раздраженно смотрю на миску с фруктами.

Выслушав ее, Кьяра улыбается.

- Это правда?

- Сто процентов, - говорит Зизи.

- Но его ведь еще нет на рынке.

- Я поговорю с твоей мамой, и мы что-нибудь придумаем, - говорит Зизи, - Я пользуюсь этой методикой и посмотри на меня.

Она раскидывает руки, и голубое кимоно петушиной расцветки придает ей вид пестрой летучей мыши. Я не совсем уверена, поможет ли это Кьяре или совсем доведет ее, но она улыбается достаточно счастливой улыбкой.

- Ну ладно, пора возвращаться к работе. Макс втянул меня в разработку идеальной предвыборной кампании для Харриса. Лично я терпеть его не могу, но Макс решил, что нужен именно он. Угощайтесь всем, что найдете в холодильнике.

И Зизи исчезла в вихре шелка.

Даже не глядя, я знаю, что в холодильнике пусто - там никогда ничего нет.

- У тебя замечательная мама, ты знаешь это?

- Хмм, - отвечаю я, не торопясь с выводами.

- Прости, Пет, я сейчас такая эгоистичная. Все время забываю. Неужели она ничем не может тебе помочь?

Я беру виноградинку из миски с фруктами и отправляю ее в рот.

- Не-а. Ну, или она, по крайней мере, не хочет. «Семейственность - одна из форм элитизма, - дорогуша. Подожди, пока тебе исполнится 21, » - произношу я хриплым голосом моей матери.

- А Макс, тоже не может ничего сделать? Разве он тебе не крестный отец или что-то в этом роде?

- Я думала, он поможет, - говорю я, провожая Кьяру в гостиную и приземляясь на диван из кожзаменителя (Зизи ни за что не потерпит продуктов животного происхождения в доме: разве только между двумя булочками и политые кетчупом, или только, если у нее ПМС. ) - Он раздул из этого огромную проблему в участке. Сказал, что полиция так и не сообщила ему, кто проник, а кто не проник в его сеть. Но Зизи взяла над ним верх, и от него больше ничего не слышно.

- Хреново. Какой смысл в дружбе с высокопоставленными людьми, если они не используют свои связи тебе на пользу? Мы что, в Китае?

- И, правда, что.

Гнев и разочарование из-за молчания Макса - отвратительное чувство. Я любила Макса. В прямом смысле этого слова. Все началось, когда я была еще малышкой, и он приходил ко мне с новыми игрушками и играл со мной, а Зизи работала над какими-то новыми аспектами социальной сети. Мое самое первое воспоминание - красный батут, который он мне принес. Бывало, я скакала на нем до самого потолка - думала, что умею летать.

Когда я пошла в школу и поняла, что у большинства других детей есть мамы и папы, даже если они и не живут вместе, я спросила маму, не является ли Макс моим отцом. Она рассмеялась и сказала, чтобы я не несла чепуху. А затем рассказала все о донорах спермы и искусственном оплодотворении, мне тогда было шесть. Повзрослев, я стала реже видеть Макса - он ездил по всему миру, превращая Глазурь в глобальную сеть - и влюбилась в него настолько сильно, что едва могла говорить с ним, когда он приезжал. Зизи рассказала об этом всем своим друзьям на одном из званых ужинов. Все они ворковали надо мной и смеялись. Я убежала в свою комнату и отказывалась выходить из нее целых два дня.

После этого случая увлечение прошло, но до конца прошлой недели я все еще думала, что он замечательный и он сам и все, что он создал и чем занимался. Но сейчас он и пальцем не пошевельнет, чтобы уговорить, Зизи вернуть все на прежние места. И потому я так зла на него, что, наверное, не смогла бы с ним говорить, даже если бы он соизволил повидаться со мной. Каждый раз, видя его лицо в интернете или намалеванное на автобусе, мне хочется взять черный маркер и пририсовать ему пиратскую шляпу и черный зуб. Потому что я знаю, что он был прав, когда смеялся над детективом Ли. Макс - человек с настоящими возможностями, но почему-то он не хочет их использовать.

Конечно, по-настоящему я зла на Зизи, ведь это она приняла решение. Она могла спасти меня, но предпочла другой вариант. В первый раз за всю свою жизнь она приняла сторону властей.

Я машу рукой в сторону стены, и на месте принта из лепесточков возникает какой-то канал, который я смотрела в прошлый раз. Зизи никогда не смотрит телевизор. Да это ей и не нужно. Все развлечения как будто заливаются ей прямо в глаза. Хотя, есть одна передача, которую она смотрит, «Офис на углу» это мыльная опера, Зизи смотрит ее только потому, что она далека от реальности. Единственный грешок - так она называет программу.

- О боже, нет, только не это. Выключи! - ворчит Кьяра, закрывая уши руками.

Играет новая песня Натаниэля Баклбэрри. Я ее еще ни разу не слышала, но, как мне кажется, именно она играла во время акции протеста. Прислушавшись к тексту, понимаю, что она называется «Песня о протесте». Да, особой оригинальностью он никогда не отличался.

- Пойте со мной, эти слова протеста, - завывает он, перебирая струны акустической гитары перед хором школьником. Я вновь взмахиваю рукой, чтобы переключить и не слушать его, дальше идет какая-то старая игра. Мы смотрим ее какое-то время, выкрикивая ответы, когда знаем их. Хотя Кьяра хитрит, я в этом убеждена, она будто угадывает ответы и возможно даже не замечает, что делает это. Вся информация уже ждет ее в готовом виде, чего я не могу сказать о себе.

- Ты, правда, хочешь продолжать носить его? - спрашиваю я, указывая на свою шею.

- Слоны, - говорит она, отвечая на последний вопрос, - что? А, ты про чип. Даже не знаю. Я не уверена, что смогла бы выжить без него.

- У некоторых, получается, - шепчу я.

- О, Пет, прости, я не в том смысле...

Я отмахиваюсь от ее извинений.

- Не волнуйся, ты не виновата.

- Я серьезно. Дело не в этом. Послушай. В эту самую секунду я получила сообщение от мамы, она спрашивает, что я хочу на ужин. В третий раз за сегодня. Мне так хочется сказать «тишины и покоя», но она же опять расплачется. - Кьяра встает. - Ну ладно, я, наверное, пойду. Спасибо, Петри. Мне, правда, это было нужно. Я скучала.

- Я тоже, - говорю я, вставая, чтобы обнять ее. - Приходи почаще, ладно? Я всегда тебе рада, - бормочу я, уткнувшись в ее густые, пахнущие яблоком волосы.

Она улыбается и машет мне рукой, поднимаясь по лестнице, чтобы поблагодарить Зизи, и уходит.

- Всегда рада, - обращаюсь я к пустой комнате, - потому что я чертовски уверена, что больше мне нечему радоваться.

-7-

- Его зовут Этан, - говорю я школьному секретарю неделю спустя. - Я знаю, что он был в Сити Хай в начале этого года, и мне нужно вернуть ему кое-что.

Я не могла перестать думать об Этане с того самого момента, как получила запрет. Все в школе смотрят на меня с жалостью или вообще не смотрят. Похоже, что если ты не в Глазури, ты не существуешь. Вот почему я должна его найти. Единственный подросток кроме меня, который, как я знаю, не подключен. Тот, кто сможет убедить меня в моем существовании.

- Хмм, - миссис Сэндерсон покусывает щеку, отводя глаза. Я ударяю по столу кулаком, не контролируя себя. Даже школьная восьмидесятилетняя секретарша не хочет со мной знаться. От злости готова расплакаться. Расплакаться или кого-нибудь ударить. Она моргает от внезапного звука и прекращает жевать. Я верчу в руках ее подставку для ручек и как бы случайно ее роняю. Сэндерсон шмыгает носом и возвращается к своим файлам. Учителя и обслуживающий персонал не могут быть заблокированы, им необходим непрерывный доступ к информации, чтобы преподавать. По крайней мере, они так говорят. Несколько пожилых учителей ушли на пенсию, когда правительство сделало это обязательной частью системы. Мистер Смит, наш старый учитель английского, говорил, что детей можно было бы тогда пичкать информацией, как роботов. Многим из нас это показалось наилучшим вариантом.

- Был некий Этан Фишер, но он проучился у нас всего одну четверть, - говорит Миссис Сэндерсон. - Но потом он перестал посещать занятия. Это очень невоспитанно с его стороны.

- У Вас есть его фотография? - спрашиваю я, надеясь избежать очередной лекции от Миссис Сэндерсон. По профессии она не учитель, но все равно не упускает ни одной возможности поучить нас хорошим манерам.

Она снова моргает и начинает химичить над своим монитором, пытаясь заставить картинку появиться на экране. - Я еще не совсем приловчилась, - бормочет она, когда на экране возникает зевающая кошка. - Ах, вот же он. Да, я помню этого мальчика.

Парень с золотисто-карими глазами смотрит на меня из монитора, его взгляд в камеру крайне вызывающий.

- Это он, - говорю я, протягивая руку к экрану.

- Ну, уж нет, - говорит Миссис Сэндерсон, ударяя меня по руке, - обойдемся без отпечатков пальцев. Она разворачивает монитор к себе, отбирая у меня Этана.

- У Вас есть его адрес? Чтобы я могла... вернуть ему его книгу.

- Ну да, я тебе его сейчас перешлю.

- Я не в сети, - бормочу я, хватаясь за край стола так, что костяшки моих пальцев белеют. Только бы не ударить снова.

- Ах да, точно, я и забыла, ты же так молода. Я что-то слышала о твоем запрете. А мы ведь говорили о твоем дурном характере, Петри. Может это послужит тебе уроком.

- Адрес, - говорю я сквозь зубы.

Она шарит по столу в поисках листочка бумаги и ручки, а потом начинает что-то царапать, ее почерк даже хуже моего.

- Я не раз отправляла ему сообщения. Это очень невоспитанно сего...

- Спасибо! - говорю я, выхватывая листок из ее руки.

- Невоспитанность! - кричит она мне в след, но я уже выбегаю из офиса и направляюсь в холл.

Следующий урок через пять минут на другой стороне школы, мне придется бежать, чтобы успеть.

Я бросаю взгляд на клочок бумаги в моей руке.

Этан Фишер

Элис Стрит, дом 51, EC1 2AA

Неудивительно, что он точно знал, где я живу. Он живет за углом, на той же улице, где жила моя бабушка. Той улице, которую Зизи называет спальным районом. Теперь то, что он тогда меня провожал, выглядело не так странно, ведь ему было по пути. Если попросить водителя остановиться чуть раньше, я смогу заглянуть к нему сегодня вечером и поздороваться. Просто как соседка, ничего особенного. От одной мысли о том, что я его увижу, у меня в животе запорхали бабочки. Это от нервов, думаю я, из-за того, что придется ввалиться без приглашения в дом незнакомого парня.

Я знаю, что это неблагоразумно. Даже глупо. Но я должна его увидеть, по большей части для того, чтобы спросить, как он справляется, находясь вне сети. Что он делает целыми днями? Кто его друзья? Есть ли они у него вообще? Он сказал, что парни в черном, анархисты с восстания - не его друзья. Я не представляю, каким может быть его круг общения, живет ли он с родителями или один. Есть ли у него братья или сестры? Может, если они тоже не в сети, все не так уж плохо. Я представляю его, сидящего за семейным ужином, вживую, а не посредством Глазури общающегося со своей семьей. Может, стоит рассказать Кьяре или попросить ее пойти со мной. Но потом я увидела ее за ленчем и поняла, что у нее плохой день. Она еще не начала пить лекарства, несмотря на то что и ее мама, и моя мама, и ее отец, и вообще все говорили ей об этом. Она заявила, что может, начнет на следующей неделе.

Она улыбалась, но было похоже, что при этом она испытывает какую-то физическую боль и заставляет себя съесть очередной кусочек сэндвича. Мы ели молча, наблюдая, как все вокруг наслаждаются жизнью. Наблюдая, как все являются частью единого целого. Над нами же не сжалилась ирония судьбы.

Кто-то врезается в меня, и я роняю бумажку с адресом Этана, наклоняюсь, чтобы ее поднять, и сумка падает с моего плеча, а все ее содержимое оказывается на полу. Никто даже не останавливается, чтобы мне помочь, все перешагивают через меня, словно я - пустое место.

Запихиваю все обратно в свою холщовую сумку, кладу листок бумаги в карман и направляюсь к шкафчику. Я совсем опаздываю на искусство.

- Привет, Петра!

Райан идет мне навстречу. Бежать слишком поздно. Я пыталась его избегать. Если его нет рядом, я понимаю, какой он надменный идиот, и насколько я не хочу иметь с ним дела. Но когда я вижу его... Я прямо таки таю.

- Петри, - вздыхаю я, когда он подходит ко мне.

- Точно, Петри, - говорит он, ударяя себя по лбу. - У меня кошку просто звали Петрой.

- Кошку! Как здорово, - я вытаскиваю блокнот для набросков и захлопываю шкафчик.

Он кладет руку на дверцу шкафчика рядом со мной, в дюйме от моей головы.

- Я очень любил эту кошку.

- Правда? - я покашливаю, играя со своими волосами.

- Как день прошел? - говорит он, не убирая руки.

- О, знаешь, как обычно. Долго. Скучно. Как и вчерашний долгий скучный день. И еще куча долгих скучных дней до него. Еще один урок, и я пойду домой, где меня ждет очередная порция скуки.

Он смеется, словно это всего лишь шутка, и моя жизнь на самом деле не такая уж и жалкая.

- Ну, я думаю, у меня есть кое-что, что несколько развеет скуку, - говорит он, наконец-то опуская руку. - Мы можем поговорить?

- А мы что делаем? - говорю я, пытаясь не выронить стопку книг из вспотевших ладоней.

- Где-нибудь в укромном месте.

В этот момент мимо проходит Эмми и бросает в нашу сторону злобный взгляд.

- Как я вижу, твоя девушка не очень-то рада тому, что мы разговариваем.

Райан поигрывает молнией на своей куртке, непрерывно расстегивая и застегивая ее.

- Она не моя девушка.

- Ну да. Ты с ней расстался?

- Не совсем.

- Она? Она тебя бросила?!

- Эй, ты чего радуешься, у меня тут сердце, между прочим, разбито, - он скрещивает руки на груди.

- Правда? - спрашиваю я.

- Не совсем, - он морщит нос и смотрит ее качающемуся из стороны в сторону хвостику вслед. - Она вообще какая-то скучная была эти несколько недель, так что без разницы.

Он смотрит по сторонам, чтобы убедиться, не следят ли за нами. Коридор полон спешащих на следующий урок школьников. Они совсем не обращают внимания на нас с Райаном, что странно. Райан всегда был центром всеобщего внимания.

- Я думаю, что могу тебе помочь или по крайней мере, я знаю одного человека, который поможет.

- Ты о чем?

Он придвигается ближе, и я ощущаю мускусный аромат его лосьона после бритья.

- Глазурь, - говорит он. - Ты же хочешь подключиться?

- Конечно, хочу, - говорю я, отстраняясь, потому что столь небольшое расстояние между нами заставляет все переворачиваться у меня в животе.

- Ну, я могу тебе в этом помочь.

Наши взгляды встречаются. Я вижу свое отражение в его зрачках.

- Ты серьезно?

- Абсолютно. Слушай, это не совсем легально. Это и не совсем против закона, разве что слегка. Я пойму, если ты не заинтересована.

Он собирается уйти, но я хватаюсь за его кожаную куртку.

- Нет, подожди, я заинтересована.

- Встретимся за велосипедной стоянкой после школы.

Он подмигивает, и мое сердце трепещет. Глупое сердце.

Я раньше никогда не была за велосипедной стоянкой. Это место настолько забыто, что я даже не знала о ее существовании, но она есть. И это место оказалось совсем иным, чем я его себе представляла.

Земля вся усыпана окурками, а в углу у забора какая-то подозрительная лужа. Велосипеды по большей части ржавые и с дырявыми колесами. Не самое романтичное место для неловких подростковых свиданий.

Я размышляю над тем, чьи это кроссовки забросили на крышу, как вдруг кто-то подошел ко мне.

- О, прости, Петри. Ты еще бледнее, чем обычно, - говорит Райан, перестав смеяться.

- Да, замечательно. Спасибо.

Его велосипед - один из немногих новых. Он вводит несколько цифр на замке велосипеда: 1602. Я вновь начинаю поиски ассоциаций. Но в данном случае все очень просто. Его день рождения.

Он вытаскивает колеса из песка. Передняя фара разбита, а передняя вилка, кажется, погнута.

Райан замечает мой взгляд.

- Да, Дэйв Карлтон как-то задал ему жару.

- Почему? - спрашиваю я. Дэйв Карлтон любит попинать новенькие велосипеды. Но я бы никогда не подумала, что он тронет, велик Райана.

- Ему было скучно, я думаю. Но ездит он все равно как по маслу. - Он перебрасывает ногу через раму, поставив ее на землю, а другой становится на педаль. - Садись.

Вдвоем на велосипеде? С Райаном МакМанусом? Я не знаю, что с собой делать.

Я опускаю руку в карман, где лежит мятая бумажка с адресом Этана. Я поглаживаю мягкую, как пух, бумагу большим пальцем. Это подождет.

Я взбираюсь на сиденье и пытаюсь решить, что делать со своими руками и ногами, как вдруг Райан срывается с места. Я начинаю раскачиваться и едва не падаю с велосипеда.

- Держись, - говорит он.

Совсем немного поколебавшись, я обхватываю руками Райана МакМануса.

-8-

Кафе и магазины постепенно исчезали, заменяясь скучными бетонными зданиями. Райан заехал на тротуар - удар отозвался у меня в копчике - и рванул по переулку мимо начальной школы. Все окна были в нарисованных монстрах.

Мы стремительно приближались к высокой стене. Она была около тридцати футов в высоту, по верху увитая колючей проволокой и ощетинившаяся чем-то вроде микрофонов. Красная выцветшая надпись гласила, что мы достигли Башен Плюща. Рядом с приветственной надписью находится большое оранжевое предупреждение, которое объявляло, что на этот район не распространяется компетенция полиции. Громкоговоритель прогавкал приглушенное объявление, сообщавшее то же самое, ведь надпись была не слишком понятна. Это означает, что, если мы попадем здесь в неприятности, полиция не придет на помощь.

Он подтянул велосипед к стоянке перед облупленной металлической дверью в стене.

- Мы на месте, - зачем-то сказал он.

Моя школьная юбка зацепилась за крыло велосипеда, когда я пыталась с него слезть. Когда я оказалась на земле, я быстро одернула ее, надеясь, что никто не увидел моих трусиков в клубничку.

- Эй, Райан, - говорю я, поднимая глаза, чтобы перечитать надпись и удостовериться, что там написано именно то, о чем я подумала. И я не ошиблась.

- Не беспокойся об этом, - говорит Райан. - Я постоянно прихожу сюда, и ни разу не нарвался на неприятности.

Рядом с дверью расположен маленький плоский экран. Покрытый царапинами, сажей и граффити, он все еще работал. Райан протянул к нему руку, и, когда тот замигал, набрал комбинацию цифр.

- Когда ты мне скажешь, что происходит? - зашипела я.

- Я уже сказал. Мы здесь, чтобы встретиться с парнем насчет подключения... - его объяснение было прервано звуком из динамика. Во весь экран появилось лицо, и, благодаря нескольким хитро расположенным граффити, оно красовалось с большими усами на бровях и мультяшным членом на голове. Но, несмотря на это, оно источало угрозу.

- Говорите, - сказало оно.

- Привет, Логан. Это Райан.

Фигура по ту сторону экрана провела языком по зубам, и экран погас.

Дверь загудела, и Райан с ухмылкой ее открыл.

Башни Плюща оказались тремя нечетко вырисовывающимися многоэтажками. Их стены, как и стены окружающих их зданий, когда-то были выкрашены в белый цвет, который сейчас напоминал цвет мокрого гравия. Но от их окон я не могла отвести взгляд. Они сверкали в лучах садившегося солнца так, словно были позолочены. И как будто это было не достаточно странным, эти три многоэтажки еще и были увенчаны яркими разноцветными спутниковыми тарелками, что делало их похожими на роботов-дикобразов.

- Что за...? - говорю я, вытаращившись на них.

- Меры против наблюдения. Ни один беспилотник не сможет запечатлеть происходящее здесь, у них возникают помехи.

После этого упоминания, я услышала тихое жужжание, исходящее от зданий. Жужжание на границе слышимости, напоминавшее звуки, издаваемые ульем на расстоянии.

- Это место все еще принадлежит совету? - спросила я, в то время как Райан управлял поломанной тележкой из супермаркета.

- Конечно. Последнее в городе. Но не думаю, что они хоть иногда сюда наведываются.

Помню, Зизи жаловалась на то, что правительство посылало всех в качестве благотворительности в Бирмингем после запуска высокоскоростной линии метро, приводя столицу в порядок для инвесторов и домовладельцев. Это место должно было бороться.

Двое детей кидали камни в уже выбитое окно машины. Группка девчонок - все с проколотыми ушами и подведенными глазами - смотрели, как мы проходим мимо, прищурившись и наклонив головы больше от любопытства, чем от неприязни.

Мы прошли к многоэтажке с большим номером 1 на стене. Райан рывком открыл стеклянную дверь и пропустил меня внутрь.

Наши шаги отдавались громким эхом на лестничной клетке. Этажами выше слышались крики и плач.

Я схватилась за куртку Райана.

- Я не уверена насчет этого.

- Расслабься, Петри. - Он нажал кнопку вызова лифта. Белый пластиковый треугольник был весь в коричневых следах от затушенных сигарет. Удивительно, что он все еще работает. Но через несколько секунд лифт задрожал, серебристые двери разъехались, и Райан вошел внутрь.

Я ожидала, что в этом лифте, как и во всех общественных лифтах, в которых я была, будет вонять мочой. Но вместо этого в нос ударил запах отбеливателя. Должно быть это НАЗ, но и жители дома, похоже, не используют общественные места в качестве туалетов.

Райан нажал на кнопку седьмого этажа. «Мое любимое число», - вяло подумала я, когда двери лифта захлопнулись, поймав меня в ловушку. У меня в животе что-то перевернулось, как только лифт рванул вверх. Райан, усмехаясь, смотрит, как на экране мелькают номера этажей с такой скоростью, что я не могу уследить. От неожиданной остановки меня кинуло вперед на Райана. Он схватил меня за локоть, чтобы удержать.

- Полегче, Бэмби.

Просто отлично. Сначала он сравнивает меня с котом, а теперь с беспомощным оленем. Не могу даже представить, что бы сказала Зизи.

Коридор передо мной казалось, вытягивается и сужается. Камера над дверью в самом конце жужжит и снимает все пространство коридора. Дверь с номером 1701.

Райан нажимает на кнопку звонка и привычно прислоняется к стене напротив нее. Но по легкому вздрагиванию его рук, можно сказать, что он тоже нервничает.

Дверь открылась, показывая нам лицо, которое я уже видела раньше, только без усов и мультяшного члена. Логан оказался ниже, но шире Райана в плечах, с высокими скулами и аккуратными дредами, спадающими ему на плечи.

Он осмотрел меня снизу вверх, будто исследуя на наличие опасности и просчитывая уровень угрозы от меня. Должно быть, он получился довольно низким, так как нас пригласили внутрь кивком головы.

Вся комната заставлена экранами, транслирующими телевизионные каналы, видео с камер наблюдения и цепочки кодов. На самом большом экране, висящем на дальней стене, был виден кадр видео игры - мужчина бежал пустыми улицами, в руках у него находилось невероятно большое ружье.

Кем бы ни был этот парень, он любитель старой школы. Практически все, кого я знаю, загружают файлы прямо себе в мозг.

Напротив одной из стен штабелями стоят металлические ящики. Запутанные в клубки провода тянутся от ящика к ящику. Даже сквозь играющую тут музыку я различила тихий гул работающей техники.

Логан прыгнул на диван и одел наушники. Звуки криков и взрывов наполнили комнату, как только видеоигру сняли с паузы.

- Йоу, брат, что стряслось? - говорит Райан, стараясь перекричать игру и музыку.

Логан повернулся к нему и скривился от отвращения.

- Можешь выставить это домашнее недоразумение вон. У нас тут что, съёмки клипа реп-исполнителя?

- Эм, да, извини, Логан.

- А теперь из-за тебя я проиграл, - на экране мужчина с ружьем лежал в луже крови. Логан сдернул наушники и швырнул их на пол. - Что тебе нужно, МакМанус?

Райан обошел диван и сел в кресло напротив него. Я осталась стоять в дверном проеме, смотря на заполненные цифрами экраны и пытаясь понять принцип их расположения.

- Перейду сразу к делу, - говорит Райан.

- Сомневаюсь, - Логан достал упаковку табака и бумажки для скручивания сигарет на стол. - Но ты продолжай.

- Большой «Джи». Меня заблокировали и Карл сказал, что ты знаешь, как это обойти.

- И что если знаю?

Он лизнул край бумажки и запечатал самокрутку.

Кажется, Райан смутился.

- Ну, ты не мог бы мне помочь? - Я кашлянул, и Райан вспомнил, что я тоже тут. - То есть нам. Помоги нам. Это Петри. Ей вживили пустышку.

⇐ Предыдущая 1 2 345 6 7 8 9 10 Следующая ⇒