Хелпикс

Главная

Контакты

Случайная статья





Петр Алексеевич Донцов 5 страница



Свой визит цесаревич завершил посещением казачьих станиц Климовка и Алексеевка, расположенных у самого края долины и поселения союзных индейцев, на берегу озера Пожарского*. Небольшие казачьи станицы стояли посреди пшеничных полей и ничем не выделялись среди других деревень русской Калифорнии, разве что количеством вооруженного люда. На краю Калифорнийской долины заканчивалась цивилизация. Далее лежали места дикие и неосвоенные. Казачьи поселения служили форпостом, охранявшим долину с востока и севера. А потому станичники несли пограничную службу, часто уходя в рейды по следам лихих людей или контрабандистов. Они же являлись главным связующим звеном с союзными индейскими племенами, которые служили первым заслоном у Скалистых гор.

Вернувшись во Владивосток, Александр Николаевич отправил отцу шифрованную телеграмму. Текст ее был короткий и гласил: 'Все готово. Можно приступать'.

 

Глава 4.

 

- Господин Штосель, идемте за мной. Мистер Дэвис готов вас принять. - Невысокий, худощавый лейтенант в серой форме жестом пригласил посетителя следовать за собой. Швейцарец кивнул и взяв в руки элегантный кожаный портфель двинулся вслед за секретарем. Тот, открыв дверь в конце широкого, полутемного из-за зашторенных окон коридора, пропустил гостя вовнутрь и прикрыл за ним дверь.

Хозяин кабинета, такой же худощавый, как и его секретарь, только повыше и одетый в цивильный костюм, встал из-за стола и быстро пройдя к визитеру, крепко пожал ему руку. Вид у президента Конфедерации был усталый, глубоко запавшие глаза тускло мерцали из-под густых бровей, придавая лицу суровый, несколько отрешенный вид.

- Рад вас видеть господин Штосель. В вашей записке вы указывали, что желаете обсудить возможность преодоления морской блокады.

- Да господин президент. У меня есть предложение для эффективного противодействия флоту янки, а так же по увеличению выпуска боеприпасов и амуниции.

- Я знаю вас, как человека, не бросающего слов на ветер. А потому с удовольствием вас выслушаю.

Коммерсант сел на простой деревянный стул, с жесткой спинкой и открыв портфель, достал оттуда несколько фотографий и кипу листков с таблицами. Повернув фотографии лицом к своему визави он сказал:

- Как вам известно я руковожу американским отделением Байер и Ко. Но моя фирма имеет отлаженные деловые связи по всему миру. Здесь на фотографии изображен русский броненосец класса 'Альбатрос'. Конструкция довольно простая и недорогая. А главное время постройки до полугода. Наша компания недавно продала по два таких судна Аргентине и Бразилии.

- И такие небольшие суда смогут противостоять фрегатам северян? - скептически спросил президент.

- Из-за десятидюймовой брони, эти корабли практически неуязвимы. А установив на них два одиннадцатидюймовых орудия мы сможем расстреливать фрегаты северян практически в упор. Русские очень успешно применяли эти бронированные суда против турок. Правда их артиллерия лучше, но и мои одиннадцатидюймовые орудия вполне смогут сделать эту работу, сэр. Десяток таких броненосцев смогут уничтожить наиболее крупные корабли янки и в случае нужды защитить наши основные порты. Есть вариант и более легкой канонерской лодки, для охраны судоходства на Миссисипи.

- И какова же стоимость такого корабля?

- Порядка трехсот пятидесяти тысяч долларов. Можно сократить по трехсот двадцати тысяч, если запустить серию и сэкономить на расходах.

- Не так уж и дешево, - вздохнул Дэвис. - Как вы знаете, наши ресурсы ограничены, а мне каждый день на стол ложатся дюжина писем с различными прожектами.

- Дешевле не получится. Но не забывайте, что полноценный фрегат обойдется в два, три раза дороже и их строительство займет полтора года. А производство этих броненосцев я смогу наладить на своих заводах в Бирмингеме за два месяца. Сборку можно осуществлять на месте в Новом Орлеане и Норфолке. Уже в начале следующего года мы сможем нанести флоту северян такой удар, от которого они будут вынуждены прекратить блокаду. А это означает, что мы сможем свободно продавать хлопок и закупать необходимое нам оружие.

- Ваша идея очень интересна, но весь бюджет морского министерства сможет покрыть постройку лишь трех судов. Увы, наши ресурсы очень ограничены и все деньги идут на армию.

Думаю возможно решить и эту проблему, - улыбнулся предприниматель. Из-за отказа продавать хлопок в Европу, наши склады завалены этим белым золотом*. Теперь, из-за блокады торговля с Европой сильно затруднена, а без броненосцев ситуация лишь ухудшится. Поэтому я предлагаю продавать хлопок через русских. У меня есть налаженные связи в Калифорнии. Цена на хлопок сейчас в четыре раза выше чем до войны. Даже при меньших поставках, это десятки миллионов долларов, которые можно пустить на постройку собственного флота и закупку вооружения. Я думаю, что даже если русские не захотят платить за все наличными, можно попросту обменять часть товара на оружие и зерно.

Президент уже давно пожалевший, что запретил вывоз хлопка в начале войны, загорелся от этой идеи.

- А ведь, действительно, они вполне могут согласится, - он встал с кресла и подошел к окну. Была еще одна причина, которую он не озвучил коммерсанту. Если наладить торговлю с русскими, может удастся надавить и на англичан с французами. Те наверняка забеспокоятся, как бы северный медведь их не обошел. Здесь открывались новые возможности для дипломатических маневров, которые грех было бы не использовать.

Воспользовавшись паузой швейцарец добавил:

- Если вы согласны, я еще сегодня протелеграфирую моему коллеге в Александровске. Во время его недавнего визита в Бирмингем, мы обсуждали такую возможность.

- Что ж, не вижу причин откладывать такое важное решение. Но как минимум половина товара должна быть оплачена наличными. Нам нужно золото.

- Постараюсь добиться наилучших условий, - заверил его Штосель, - Надеюсь, что в течении двух недель у меня на руках будет конкретное предложение. Помимо этого у меня есть еще одно предложение.

- И какое же?

- Выпустить облигации обеспеченные хлопком. Пусть у нас немного золота, но хлопок он и есть золото. Просто иное, - улыбнулся предприниматель. Думаю вполне можно разместить наши займы в Лондоне и Париже и рассчитывать на десять-двенадцать миллионов долларов. Правда лучше сделать это после того, как мы прорвем блокаду или на худой конец, наладим транзит через русских. А чтобы более эффективно расходовать полученные средства, предлагаю создать оборонный комитет, куда войдут наши ведущие промышленники, инженеры и военные. Таким образом мы сможем координировать что и сколько производить или закупать. Только заводы Байер и Ко могут производить в два-три раза больше продукции, если работать в несколько смен и сократить номенклатуру производства. Думаю что Тредегарский металлургический завод* и верфи в Норфолке вполне могут увеличить производство вооружений. Для производства пороха и боеприпасов можно быстро построить еще несколько заводов, подальше от Севера. Оборудование можно заказать у русских.

- А кто будет руководить этим комитетом? - спросил президент, любящий контролировать любые мелочи.

- Вы, или любое назначенное вами лицо. Лишь бы человек был компетентным, - коммерсант, знавший о привычке Дэвиса контролировать все, заранее продумал свой ответ.

Довольный глава кабинета впервые за все встречу улыбнулся. Его худое лицо еще больше сморщилось. Улыбка ему явно давалась не легко.

- Я подумаю над вашим предложением. Предлагаю встретиться через неделю. Я приглашу мистера Андерсона* и мистера Махоуна*. Дабы обсудить перспективы оборонного комитета.

- Благодарю, - Штосель благодарно кивнул, выражая признательность, - здесь, - он указал на стопку бумаг, - суммированы мои предложения и подсчеты.

- Обязательно с ними ознакомлюсь господин Штосель. Очень рад вашему визиту. В эти трудные времена каждые умный человек на вес золота.

На том президент и промышленник распрощались довольные друг другом. А через месяц в кабинете Дэвиса появился долгожданный визитер из далекой Российской империи.

 

Глава 5.

 

Еще до первых выстрелов Гражданской войны правительство Конфедерации озаботилось налаживанием дипломатических связей с великими державами. Стараниями первого госсекретаря Роберта Тумбса в Лондон и Париж направились эмиссары с целью прощупать почву для признания КША. Не обошли вниманием и Москву, стараясь выйти на Николая Александровича через губернатора Штенберга. Между русской Калифорнией и югом США давно установились взаимовыгодные связи. И хотя большинство промышленных товаров и пшеница приходили с Севера, торговый товарооборот с русскими неуклонно рос. Железная дорога от Шелихова через мексиканский Санта Фе к середине 1860 года дошла, наконец, до Миссисипи в районе Виксбурга, став первой трансконтинентальной железной дорогой в США. Теперь азиатские и русские товары всего за шесть дней попадали в Атланту, а американский хлопок проделывал обратный путь, на текстильные фабрики Калифорнии.

Хлопок. Король хлопок. Белое золото. В начале войны всем казалось, что лишившись потока этого необходимого для промышленности цветка, Англия и Франция станут гораздо сговорчивее и признают Конфедерацию, а то и вовсе станут союзниками. Но через несколько месяцев оптимизм поубавился. Проклятые островитяне и лягушатники сидели на заборе и выжидали, отделываясь вежливыми фразами. Осталось уповать лишь на северного медведя, который пока тоже хранил молчание. Но только до этого прекрасного солнечного дня. Последнего дня июня.

Две недели назад в Ричмонд прибыла долгожданная депеша от господина Штенберга. В ней сообщалось о скором прибытии особого посланника российского императора, Константина Николаевича Ильина с целью обсудить возможное сотрудничество. Госсекретарь Хантер* ликовал. Наконец то его ведомство доказало, что не зря проедает свой хлеб. Хотя заслуга скорее была не его, а предшественника* да губернатора Южной Каролины, Пикенса, имевшего хорошие связи в Москве, в бытность свою послом США в Российской империи. И уж конечно никто и не подозревал, что решение о возможном союзе с Конфедерацией уже обсуждалось в узком кругу посвященных еще в декабре 1860 года, как только стало известно о победе республиканцев во главе с Аврамом Линкольном.

Хотя визит и не являлся официальным, посланника приняли со всевозможным почтением, разместив его в небольшом особнячке викторианского стиля. Константин Николаевич Ильин внутренне усмехнулся такой предупредительности. Перипетии его службы привили некий цинизм в отношении к окружающим. Исполняя деликатные поручения правительства, а то и самого императора, он испытал самое разное к себе отношение. От подобострастия вассальных южных князьков, до недоверия и подозрительности османов и хивинцев. Дважды пришлось побывать ему в темнице, гадая, станет ли следующий день последним. Но обошлось. Теперь судьба занесла его на другой континент с миссией, имеющей стратегическое значение для империи.

Как оказалось, русский посланник свободно владел английским, а потому разговор с президентом и госсекретарем состоялся тет-а-тет, без услуг переводчика. Дэвис, любивший вникать во все мелочи и не доверявший никому, предпочел вести переговоры сам, оставляя Хантеру роль статиста.

После приличествующих этому случаю приветствий и обмену любезностями, стороны перешли к делу.

- Господин Ильин, означает ли ваш визит намерение признать нашу независимость? - напрямую спросил Дэвис.

- Как вы знаете, император Николай Павлович всегда сочувствовал правам народов на самоопределение. Польша, Венгрия и Италия тому примером. А потому он симпатизирует вашему делу и желал бы видеть вашу великую страну независимой и процветающей, но, увы, тому есть несколько препятствий, от разрешения которых и зависит позиция империи.

- И каковы же эти препятствия?

- Как вы понимаете, после предостережения господина Сьюарда*, поддержав вас мы рискуем ввязаться в войну с США, тем самым рискуя безопасностью Русской Америки. Не говоря уже про экономические тяготы связанные с войной.

- Нам есть, что предложить вашей великой родине взамен, - ответил президент. - Ведь если янки покончат с нами, настанет черед Калифорнии. А признав нас, вы обретете надежного союзника и соседа. Вдобавок мы можем продавать вам хлопок по довоенной цене или обменивать его на оружие и боеприпасы.

- Я рад, что вы заговорили о союзе, - ответил Ильин. - Если США объявят нам войну, то дабы обезопасить Калифорнию мы будем вынуждены аннексировать Орегон вплоть до Скалистых гор. В этом случае мы надеемся на взаимность с вашей стороны. Мы признаем Конфедерацию, а вы, как союзник, признаете наше право на Орегон. Нечего и говорить, что обезопасив границы, мы сможем поставлять вам больше вооружения, для победы над врагом.

Признав за вами Орегонские территории, мы рискуем испортить отношения с англичанами и французами, - встрял в разговор Хантер. Константин Николаевич пожал плечами, мол и что с того?

Посланник пожал плечами.

- Иначе и нам незачем так рисковать. Тем не менее ни Лондон ни Париж не спешат вступиться за ваше дело. Мы же готовы и предлагаем вам союз. Уже сегодня четверть ваших боеприпасов идет из Калифорнии. А ведь война будет долгой, и без союзника вам янки не одолеть. Вместе мы сможем.

- И как же вам видится наш союз? - спросил президент.

- Мы официально признаем вашу независимость, не вступая, тем не менее в войну с США. Но ежели они ее нам объявят, мы вынуждены будем воевать. В этом случае вы признаете Орегон за империей. Наша атлантическая эскадра поможет оборонить Новый Орлеан от вторжения янки.

- Готовы ли вы воевать на нашей стороне?

- Ваша война с Севером это 'семейной дело' и мы не хотим вмешиваться напрямую. Но мы готовы продавать вам оружие и боеприпасы или частично обменивать их на хлопок. Уже сейчас мы можем поставить вам триста тысяч ружей образца 1852 года. Они прекрасно зарекомендовали себя во время недавней войны. Мы так же можем продать пшеницу, локомотивы, рельсы и вагоны. Все, что вам необходимо для победы. А наш флот поможет прорвать блокаду Севера хотя бы в Мексиканском заливе.

- Мы рады господин Ильин найти в лице вашего императора союзника и друга. Нам требуется обдумать ваше предложение. Я приглашаю вас на ужин в шесть часов вечера. Там мы сможем продолжить наш разговор.

- Господа, я рад, что наши позиции по многим вопросам совпадают. С удовольствием принимаю ваше приглашение.

Мужчины пожали друг другу руки, после чего посланник покинул кабинет. Когда он ушел Дэвис, усмехнувшись, сказал своему госсекретарю:

- Что ж, цена ясна. И признаться не очень высокая. Лишившись выхода к Тихому океану янки ослабнут. А нам это выгодно.

- А что на это скажет император Наполеон? Я надеялся что и он нас поддержит.

- Признание русскими создаст прецедент. Может это наоборот, подстегнет французов. А если и они нас признают, англичане не смогут оставаться в стороне. Вдобавок русские помогут нам прорвать блокаду. Иначе мы не сдюжим.

 

Глава 6.

 

Поздний сентябрь выдался на удивление теплым. Деревья на крутых холмах лишь начали покрываться желтыми и красными пятнами, сохраняя зеленые летние тона. На этом зеленом фоне выделялся высокий, поросший буреломом мыс, с вырубленной, как будто лысой макушкой. Эту рукотворную плешь венчал правильной формы форт, скрытый за широким земляным валом. Поверху вала шел частокол, скрывая от постороннего взгляда, его внутреннюю часть. Лишь одинокий флагшток со звездно-полосатым флагом возвышался над угрюмым прямоугольником крепости, прикрывавшей вход в устье реки*.

Вереница из дюжины судов, чадя в небо густым, черным дымом, медленно двигалась к мысу, держась неподалеку от берега. Вскоре флотилия и вовсе замедлила ход. Сопровождавшие флотилию два бронефрегата увеличили дистанцию от остальных судов, приблизившись на расстояние выстрела к укреплению. Их появление не осталось тайной. Когда до мыса оставалось километра два, над частоколом взвился дым, а тишину этого сентябрьского утра разорвал грохот дюжины орудий. Впрочем ядра упали с недолетом, вызвав вереницу всплесков над спокойной океанской гладью. Лишь одно из них, ударившись на излете об бронированный борт отрикошетило в воду, не причинив броненосцу никакого вреда. Словно обидевшись, корабли открыли ответный огонь из своих двухсотпятидесятимиллиметровых орудий. Форт представлял из себя отличную мишень, а потому уже первые выстрелы разворотили бревна частокола и вызвали пожар. Имея преимущество в скорострельности, броненосцы успели произвести еще пять выстрелов, прежде чем противник успел ответить. Впрочем, отвечало всего лишь несколько орудий, остальные, по-видимому, вышли из строя после нескольких десятков снарядов, накрывших форт. Через десять минут затихли и они.

Когда над океаном вновь воцарилась тишина, небольшая эскадра, растянувшись змеей, направилась к узкому горлышку устья реки, откуда вверх по течению лежал Портленд. Бронефрегаты остались на рейде, прикрывая вход в пролив. Для них река была чересчур мелководной.

Обойдя стороной песчаную банку, едва выступающую из воды флотилия продолжила свой путь вверх по течению. Места вокруг выглядели безлюдными. Девственный, хвойно-лиственный лес по берегам, отбрасывал неясное отражение на прозрачную, казавшуюся от этого голубой воду. Кое-где среди деревьев слышались трели птиц, а в воде можно было разглядеть красноватых лососей, идущих вверх по течению из Тихого океана. И ни одной души вокруг, что настораживало. Не может быть, чтобы американцы об них не прознали, или на худой конец не услышали грохот машин.

Вице-адмирал Крафт, настороженно оглядывал берега в бинокль со своего флагмана, канонерской лодки 'Диана'. Его корабль шел первым в ордере, а за ним растянулся десяток незащищенных транспортов с десантом, которые замыкала еще одна бронированная канонерка 'Артемида'. Артиллеристы стояли наготове за барабетами четырех стомиллиметровых орудий. Тем не менее вокруг не было ни души. Лишь деревья, да облака мелькавшие в просветах высоких стволов. 'Вот таким, должно быть выглядел мир на шестой день', подумалось адмиралу. Шли медленно. Дабы не сесть на мель идти приходилось на пяти-шести узлах, постоянно замеряя глубину.

Вдруг окрестную тишину разорвал рокот орудий и неподалеку от идущего третьим транспорта выросли фонтаны воды. Команда на 'Диане' пришла в движение. Расчеты лихорадочно наводили орудия на предполагаемое нахождение противника и дали залп чтобы припугнуть и затруднить прицеливание. Но противник оказался не из робких и через несколько минут с южного берега вновь раздался грохот. На этот раз удалось засечь их местоположение. Как показалось Крафту, с берега стреляли четыре орудия и на этот раз одно из ядер попало в палубу несчастного транспорта, прошив осколками трубу и убив нескольких солдат. В ответ с 'Дианы' и 'Артемиды' открыли прицельный огонь по засеченной позиции. Три десятка снарядов перепахали все вокруг и казалось, что противник повержен, но через пять минут раздался еще один залп. На этот раз стреляли всего две пушки, видимо остальные вышли из строя. Еще одно ядро попало в борт транспорту идущему пятым в ордере, благо выше ватерлинии. Канонерки вновь огрызнулись огнем, а к берегу пошли четыре лодки с пехотой для подстраховки. Но следующих выстрелов не последовало. То ли противник отошел вглубь леса, то ли прямиком к создателю. Вернувшиеся солдаты доложили, что за завалом из бревен на берегу действительно обнаружились четыре раскуроченные пушки и десяток мертвых северян. Видимо остальным синим мундирам* удалось уйти.

Удостоверившись, что путь свободен, эскадра продолжила свой путь. За два часа до заката солнца адмирал решил встать на якорь. Хотя до Портленда оставалось километров двадцать, он рассудил, что лучше переждать ночь подальше от города. На оба берега высадились небольшие партии десанта и укрылись в густых зарослях, на случай ночной атаки. Перед колонной натянули импровизированные боны против брандеров. Ночь, тем не менее, прошла спокойно и с восходом солнца флотилия двинулась далее.

С утра моросил мелкий дождь, затрудняя видимость, и потому лишь к полудню за очередным поворотом реки возник небольшой город. По размеру он походил на Ново-Архангельск, только у того дома уступами карабкались по холму, а здесь раскинувшись на ровной, как поверхность стола, равнине, образовавшая прямоугольную сетку улиц и улочек. Город выглядел неживым. На улицах ни души. Ставни домов оказались закрыты, а некоторые и заколочены. У неказистого деревянного причала одиноко стоял колесный пароход, покинутый экипажем. Несколько дырявых рыбачьих лодок лежали на берегу, да запутанные снасти колыхались на вбитых в землю кольях. Как будто все жители впопыхах покинули ставшее опасным место.

И действительно, за фортом, стоявшим в десяти километрах восточнее Портленда, адмирал усмотрел облако пыли, которое образовывал поток из телег и фургонов. Видимо местные жители ушли на восток, под защиту небольшого гарнизона - подальше от канонерских орудий. Правда форт, служивший препятствием против индейских набегов не представлял достойной цели для полевой артиллерии. Типичное строение призванное укрыть небольшой гарнизон на случай внезапной атаки. Деревянный частокол в человеческий рост с вышками по углам и артиллерийскими рампами. Внутри полдюжины бараков, один из них даже двухэтажный. Как стало известно из донесений союзных индейцев, гарнизон в мирное время насчитывал двести человек, а учитывая ополчение, синих мундиров могло набраться до полутысячи.

Не желая рисковать, адмирал приказал 'Диане' бросить якорь неподалеку от берега, а канонирам хранить бдительность. Под прикрытием канонерки транспорты споро подходили к берегу, откуда по сходням деловито посыпалась пехота. Лишь снайперы, да расчеты картечниц остались на борту, готовые в любой момент прикрыть своих товарищей. Впрочем город действительно оказался покинутым. Передовые дозоры доложили, что дома пустуют и заняли здания на окраинах, откуда прекрасно просматривались окрестности и форт, над которым реял звездно-полосатый флаг.

Генерал Радецкий, командующий десантом, отослав казачьи разъезды вперед, двинул свои силы вслед, оставив в городе один батальон. Через полчаса один из казачьих разъездов вернулся и сообщил, что из форта вышли парламентеры с белым флагом.

Полковник Макинли, командующий гарнизоном северян, прекрасно умел считать. А потому, углядев в бинокль три батальона пехоты с двумя десятками орудий и картечницами решил не доводить дело до битва, где у него не имелось шансов. Вдобавок табор мирных жителей неподалеку не способствовал поднятию боевого духа. Ведь половину его солдат составляли плохо обученные ополченцы, жены и дети которых находились неподалеку. А потому, взяв с собой троих офицеров, он сообщил разъезду русских о желании вести переговоры о сдаче и остался ждать ответа в километре от крепости.

Ждать долго ему не пришлось. Через полчаса, подняв облако пыли, появилась две сотни кавалеристов в светлозеленых, мундирах, с винтовками за плечами. Генерал, спешившись, подошел к Макинли и офицеры отдали друг другу честь.

- Вы правильно делаете, что желаете сдаться, полковник. Увы, при таком раскладе сил это лишь излишнее кровопролитие.

- Если бы не они, полковник указал на импровизированный лагерь покинувших Портленд горожан, мы бы сражались.

- Сколько вас человек? - спросил Радецкий.

- Двести тридцать два солдат и офицеров гарнизона и сто шестьдесят ополченцев милиции. - 'Даже меньше чем мы предполагали', - подумал генерал, - Мирных жителей порядка пяти тысяч, -продолжил Макинли. - Мы согласны сдаться с условием сохранения личного оружия у офицеров и соблюдения прав местного населения. - При этих словах генерал усмехнулся:

Вы предлагаете заменить ваш гарнизон на наших солдат, оставив все как есть. Но мы пришли сюда не за этим. Этот флаг, - он указал рукой на триколор возвышавшийся над бывшим зданием городского совета - означает, что мы пришли сюда навсегда. А потому я могу предложить несколько иные условия.

- И каковы же они, сэр? - нахмурившись осведомился полковник.

- Ваш гарнизон сдается в плен без предварительных условий. После окончания войны, мы отпустим вас обратно за Скалистые горы. Вы же из Мичигана, не не правда ли?

- Большинство моих солдат из Мичигана, но есть и из Пенсильвании и из Нью Йорка. А что станет с мирными жителями? Вы, как цивилизованный человек обязаны сохранить их жизнь и имущество.

- Не мы объявили вам войну, - жестко ответил генерал. - Но, раз ваш президент решил воевать, то пусть отвечает и за последствия. Эта земля, вплоть до Скалистых гор, теперь наша. И законы здесь тоже наши. Впрочем, мы не намерены покушаться на жизнь и движимое имущество мирных жителей. Поэтому неподалеку от форта мы организуем лагерь, где вы и они сможете перезимовать. По весне, когда откроются перевалы, все американские граждане, помимо солдат и офицеров, будут обязаны покинуть эти места. Мы предоставим конвой до Скалистых гор, чтобы их не потревожили индейцы. Вас мы отпустим после окончания войны.

- Но это немыслимо, - взорвался Макинли. - Ваши условия неприемлемы. Вы не оставляете нам выбора, кроме как сражаться.

- Не буду вас неволить, - сухо ответил Радецкий. - Видит бог, я старался предотвратить кровопролитие. Вы сами видите, что моих ребят вчетверо больше, чем у вас. Через час, когда мы превратим ваш форт в развалины, я не буду столь милосердным. Ваш долг защищать своих сограждан. В этом случае, приняв мои условия, вы его выполните наилучшим образом. Каково же ваше решение?

Полковник, красный от гнева и возмущения, буркнул:

- Нам надо обсудить ваше предложение.

- Что ж, - ответил генерал, - я даю вам полчаса, дабы принять решение. Ровно через полчаса, эти орудия, - он указал на дюжину пушек, расчеты которых как раз подготавливали позиции для стрельбы, - откроют огонь. В таком случае я не ручаюсь за целостность жизни и имущества ваших сограждан.

Через двадцать минут из ворот крепости появилась кавалькада из четырех всадников с белым флагом. Не спеша они подъехали к русским позициям и спешились.

- Мы согласны на ваши условия, - буркнул Макинли.

- Я рад, что нам удалось предотвратить ненужное кровопролитие, господин полковник, - ответил Радецкий, - прошу в мою палатку, где мы сможем подписать условия вашей капитуляции.

 

Уже через два дня, оставив один батальон и казачий эскадрон для охраны пленных, генерал двинулся на юг, на Салем - столицу штата. Восточнее двигались силы генерала Кауфмана, дабы оседлать Орегонский* тракт и перевалы. Небольшие, разбросанные по почти безлюдным пространствам гарнизоны сдавались, в основном, без боя, но генералу не удалось достичь перевала. К середине октября погода испортилась и зарядили нескончаемые дожди превратившие землю в чавкающую жижу, отчего темп продвижения его ударного корпуса резко снизился. А потому Иллинойсский полк, посланный в подкрепление Орегону сразу после начала войны, успел перемахнуть перевал и закрепиться на склонах, заняв единственную в этих диких местах дорогу.

Янки грамотно закрепились на склонах, усилив свои позиции бревнами и валунами. Десяток 'Наполеонов'*, хорошо замаскированных, простреливали как дорогу, так и ближайшие склоны, сильно затрудняя обход позиций. Лишь благодаря вовремя высланным разъездам удалось засечь позиции неприятеля и не попасть под убийственный огонь полевой артиллерии.

Три полка, рассредоточившись, занимали позиции для штурма высот, находясь вне зоны обстрела полевой артиллерии противника. Используя преимущество в дальнобойности своих полевых орудий, Кауфман приказал открыть огонь по позициям окопавшихся янки. Под прикрытием этого огня, солдаты, рассредоточившись в цепи, двинулись вверх по склону занимая исходные позиции для атаки. Оказавшись в трехстах метрах от передовых траншей северян, русская пехота залегла, стараясь спрятаться за валунами и изгибами склона. Когда артиллерия прекратила огонь, солдаты, низко пригнувшись бросились вверх по склону, надеясь выбить противника штыковой атакой. Но огонь русской артиллерии оказался неэффективным против пехоты, засевшей в траншеях. Мелкий, моросящий дождик сделал склоны скользкими и затруднял видимость. А далее заговорили рудия северян, обрушив град картечи на атакующих солдат. Несмотря на троекратное превосходство в силах первый штурм был отбит. Атакующие цепи откатились вниз по склону, чтобы перегруппироваться. Тогда, карабкаясь по крутым утесам в обход пошла двенадцатая бригада. Невзирая на частый огонь противника солдаты упорно карабкались наверх, в тыл окопавшимся янки. Снайперы, распластавшись за валунами не давали синим мундирам высунуть голову. Те, кто попытался выйти наперерез двенадцатой, с криком скатывались обратно, получив пулю. Через час, четыре сотни солдат зашли в тыл полковнику Гладстону и открыли ураганный огонь по позиции янки. Благо те были как на ладони. Оказавшись между двух огней и потеряв треть состава убитыми и раненными, синие мундиры дрогнули. Из-за засеки показался белый флаг, а за ним через несколько мгновений, фигура в грязном, порванном мундире. На этом бой, стоивший русским солдатам более сотни убитых и раненных, окончился.

К концу октября организованное сопротивление в Орегоне прекратилось. Частые дожди и снег в горах привели к затишью. Русские войска спешно организовывали зимние квартиры. Из-за невозможности организовать временные лагеря в столь сжатые сроки, генерал Кауфман позволил части мирных жителей вернуться в свои дома. Дороги, ставшие непроходимыми, не позволили отконвоировать пленных солдат и офицеров в Калифорнию, а потому их разместили в двух лагерях, образованных на месте бывших фортов. Часть синих мундиров заранее бежала в леса, откуда пыталась беспокоить русские войска. Тем не менее главная стратегическая цель оказалась выполнена. До начала зимы и осенней распутицы русской армии удалось занять главные населенные пункты бывшей Орегонской территории и закупорить все основные перевалы в Скалистых горах. Зачистка территории и ее заселение первыми колонистами откладывались на следующую весну. А пока в Калифорнии ожидали свежие войска и первые партии переселенцев, чтобы по весне тронуться в путь в новую губернию империи - Орегонскую.



  

© helpiks.su При использовании или копировании материалов прямая ссылка на сайт обязательна.