Петр Алексеевич Донцов 5 страница

От границы оружие следовало перевезти вглубь Трансильвании, что и являлось главной опасностью. Но Пети, не раздумывая, рисковал. Во-первых, он зарабатывал неплохие деньги, а во-вторых, он был каким-никаким патриотом, и его грела мысль о том, что он, тоже, помогает революции.

А тем временем, корпус генерала Перцеля уже подходил к Темешвару. Венгерское войско не было многочисленным, всего двенадцать тысяч человек, но они были воодушевлены предыдущими победами. У Темешвара собрались остатки австрийских войск, коих осталось немного, после того как редкие гарнизоны оказались блокированы венграми. Большинство местных солдат оказались из гонведа и перешли на сторону восставших. Генерал Пухнер успел проскользнуть в город и укрепится там с четырьмя тысячами австрийских солдат, коим удалось избежать плена. Он рассчитывал на отсутствие осадных орудий у венгров. А там, даст бог, получится продержаться до прибытия подкреплений из Вены. Ходили слухи, что князь Виндишгрец* разгромил главные силы венгров, а это значило, что помощь не за горами.

- Ваше сиятельство, там за стенами парламентер, впустить его? - спросил адъютант, лейтенант Вагер.

- Даже так, - пробормотал генерал. 'Видимо слухи и разгроме Гергея все-таки правда' - подумал он и приказал: - Приведите его ко мне. Посмотрим, чего хотят эти бунтовщики.

Через двадцать минут в кабинет генерала вошел невысокий господин, в мундире полковника венгерской армии. Щеки полковника украшали густые бакенбарды, а выступающая вперед челюсть делала его похожим на свирепого бульдога. Полковник представился Густавом Сапари.

- Садитесь, - предложил генерал, указывая на стул напротив его стола. - Итак, - спросил он, после того как господин Сапари уселся, - зачем вы здесь?

- Я уполномочен генералом Перцелем предложить вам капитуляцию, дабы избежать ненужного кровопролития. Ваши солдаты будут разоружены и отправлены в лагерь для военнопленных, неподалеку от Сегеда. Вы и десяток офицеров, отобранных вами, будете отпущены, под обещание с нами больше не сражаться.

Генерал побагровел и привстал над столом.

- Я не намерен выслушивать какие-либо ультиматумы от бунтовщиков против законного императора. Но, если вы сложите оружие и разойдетесь по домам, обещаю вас не преследовать.

- Ну, право же, ваше сиятельство, вы совершаете большую ошибку, усмехнулся полковник. У вас нет другого выхода. С горсткой солдат, которым удалось от нас ускользнуть, вы много не навоюете.

- Как вам угодно, господин Сапари. Но стены у Темешвара крепкие, а когда к ним подойдет фельдмаршал Виндишгрец, вас всех повесят, как изменников.

- Не думаю, что эти древние стены выдержат осаду, ответил парламентер. - Ваш долг, как главнокомандующего, сохранить людей от бессмысленного кровопролития.

- Мой долг, как слуги его величества императора, наказать бунтовщиков. Так что не напоминайте мне о долге. Не будь вы парламентер, вы бы уже давно болтались на виселице.

- Ну что ж, - холодно произнес полковник, - в таком случае разрешите откланяется. Видит бог, что мы не желали лишнего кровопролития. Он щелкнул каблуками, отдал честь и покинул кабинет.

- Может задержать его? - спросил молодой адъютант.

- Нет, - вздохнул Пухнер, - он все-таки посол. А мы пойдем на стену. Надо проверить, как обстоят дела у капитана Федера. Главное продержаться несколько недель, а там и помощь подоспеет.

А между тем, венгры приступили к полевым работам. Они полностью окружили город, выставив напротив трех городских ворот полевую артиллерию, для предотвращения внезапной вылазки. Солдаты, под наблюдением саперов, рыли окопы, постепенно приближаясь к стенам с юга и востока. Западная часть стены, как наиболее укрепленная, была всего лишь блокирована.

Хотя солдаты гонведа работали споро, опытному глазу было видно, что работы эти ведутся не основательно, так как, по-видимому, генерал Перцель скорее надеялся на штурм, чем на долгую осаду. Австрийский командующий, был достаточно опытным, чтобы это заметить, и не распорядился выставить двойные караулы на стенах, а солдатам находится в готовности к предстоящему штурму. Впрочем, австрияки, напуганные столь стремительным разгромом за последние два месяца, вовсе не собирались сидеть по кабакам, а угрюмо наполняли мешки и корзины землей, заливали воду в бочки и чистили оружие в ожидании неизбежного штурма.

На следующее утро осажденных ждал неприятный сюрприз в виде тридцати шести дюймовых осадных мортир. Каким-то образом у венгров оказалась целая дюжина таких монстров, которые не преминули открыть огонь по южной стене, как только саперы подготовили позиции для стрельбы. Теперь австрийскому генералу стало ясно, почему мадьяры так рассчитывают на штурм. Уже через несколько часов непрерывной канонады в стене были пробиты бреши, недостаточные, впрочем, для прорыва штурмующих колон. Австрийцы, лихорадочно заделывали эти проломы мешками с землей и щебнем, но это были бесполезные усилия. Стало ясно, что еще одна такая канонада, и старые стены не выдержат и рухнут, а вместе с ними и расчет генерала Пухнера продержатся несколько недель до подхода подкреплений. Но остатки австрийского гарнизона не помышляли о сдаче.

В переулках, примыкавших к южной стене, установили несколько пушек, заряженных картечью. Главные улицы, ведущие от ворот к центральной площади и ратуше, перекрыли баррикадами из мешков с песком и перевернутых телег. Может местные жители и предпочли бы сдаться, но их никто не спрашивал. А четыре тысячи озлобленных солдат, это все же сила. Поэтому они не перечили, когда приказом австрийского командующего их согнали помогать строить баррикады, и даже сами притащили подручный шанцевый материал.

- Может стоит сделать вылазку и заклепать пушки? - спросил капитан Редер, когда генерал Пухнер отнял подзорную трубу от глаз.

- Не выйдет, - ответил тот, - Видите, - он указал рукой на венгерские флеши, - они на это и рассчитывают. Как только мы выйдем, они угостят нас картечью, а их гусары сомнут ваших драгун. У нас коней то осталось не более сотни. Только людей зря положим.

На следующий день, дождавшись подвоза боеприпасов, венгры возобновили обстрел. К полудню в стене были проломаны две бреши, достаточные для прохода атакующих колон. Пехота гонведа, густо сосредоточившись в прорытых к стене траншеях, двумя колоннами двинулась к проломам в стене. В это время заговорили австрийские пушки, щедро поливавшие атакующих картечью. Одно, особенно удачное ядро проделало целую тропу в атакующих порядках, но, несмотря ни на что, мадьяры упорно ползли вверх по грудам щебня, ведущих в разлом. Полевые пушки с их стороны, тоже, пытались угостить противника свинцом, но из-за туч пыли венграм тяжело стало брать прицел. С другой стороны, австрийцы спешно подтягивали свою пехоту, чтобы встретить неприятеля на подходе. Рукопашный бой завязался прямо в проломах, и тут сказалось преимущество нападавших в живой силе. Сломив сопротивление гарнизона, они попросту выдавили австрийцев с их позиций.

Вломившись на узкие улочки у стены, мадьяры были остановлены картечью, что внесло некоторое замешательство в их ряды, но всего лишь на мгновение. Воспользовавшись паузой, пока обслуга перезаряжала пушки, опытные солдаты гонведа ударили в штыки и перебили артиллеристов. А за ними уже шла вторая волна нападавших. Бой быстро перекинулся на баррикады, где еще несколько часов шла перестрелка. К пяти часам вечера австрийцы сложили оружие. Генерал Пухнер был ранен каменной крошкой при разрыве снаряда, а половина его офицеров оказалась перебита во время боя. Потому дальнейшее сопротивление оказалось бессмысленно и незадолго до заката, на ратуше взвился трехцветный венгерский флаг.

Помимо осадных пушек у венгров, австрийский генерал ошибался и насчет разгрома Гергея. Вернее слухи, дошедшие до него, оказались не совсем верными. Под Комаромом венгерского главнокомандующего действительно постигла неудача, и он был вынужден оставить занимаемую позицию и перейти Дунай, что открывало австрийцам путь на Буду. Но он не был разбит, а время работало на венгров, так как с начала восстания в тыловых лагерях усиленно готовились ополченцы и к весне 1849 года восставшие рассчитывали выставить до двухсот тысяч человек. Увы, система рекрутирования австрийцев не оказалась столь эффективной, да вдобавок она пострадала от распада лоскутной монархии.

Отступившие за Дунай мадьяры пополнились двумя корпусами генерала Клапки и теперь значительно превосходили австрийские силы под командованием Виндишгреца. На беду имперцев, информация из охваченных восстанием территорий до них доходила отрывочная. Поэтому они упрямо продолжили путь на Буду, надеясь быстрым маршем захватить один из главных очагов мятежа.

Гергей, оставив небольшой заслон на пути у неприятеля, зашел ему в тыл с основными силами, перерезав, тем самым пути снабжения австрийской армии. Новое сражение произошло у селения Обарок, недалеко от Буды. Так получилось, что этот ноябрьский день выдался особенно холодным и промозглым. С самого утра моросил мелкий дождь, превращая землю в чавкающую грязь, по которой скользили копыта лошадей, затрудняя всадникам маневр. Небо было монотонно серым, так что даже пороховая гарь не особо выделялась на его фоне. Дождь немного заглушал звук сражения и Сандору Петофи казалось, что схватка за люнет происходит где то вдалеке, хотя на самом деле рукопашная шла всего лишь в километре от его полка. Застоявшиеся кони фыркали и перебирали ногами, пар вылил из их ноздрей. Степные красавцы, воспитанные для битвы, они чуяли ее и нетерпеливо гарцевали на месте, как бы намекая, когда же придет и наш черед?

Но вот полковник, наконец, махнул рукой и гусары, переходя на рысь и беря разбег, покатились шеренга за шеренгой в тыл наступающим австриякам. Белые мундиры неприятеля уже виднелись в самом люнете, где шла ожесточенная схватка за полевую батарею. Введя в бой резерв, Виндишгрец надеялся штыковой атакой опрокинуть венгров и, заняв центральную позицию, расколоть их строй надвое. Под этим неудержимым натиском мадьяры стали отступать и наступил тот критический момент, когда фронт неприятеля дрогнул, и казалось, что еще одно небольшое усилие, и он посыплется. Именно в этот момент гусары, до сего момента стоявшие в резерве, лавой ворвались в люнет, рубя и топча белые мундиры, которые от грязи и пороха посерели и потеряли свой парадный вид.

В строю Сандор действовал на автомате. Ударив саблей наотмашь напиравшего на него австрияка, он, немного развернувшись, кольнул другого в спину, и легким шенкелем направил коня дальше вперед. А за ним, рубя направо и налево, последовала следующая шеренга всадников. Выскочив из люнета и развернувшись широкой дугой, гусары ударили во фланг неприятельской колонны, которая вклинилась в центр венгерской позиции. Из-за дождя и порохового дыма видимость была отвратительная, и Сандор видел лишь спины скачущих впереди товарищей. Имперцы успели дать по ним один залп, не принесший, правда, особого результата. Несколько пуль просвистели вокруг гусара, и он услышал вскрики позади себя, но уже через мгновение из порохового облака на него вынырнул белый мундир со штыком наперевес. Пытаясь уйти от удара, Сандор хотел повернуть коня, но тот поскользнулся в чавкающем месиве и удар штыка пришелся коню в грудь. Тот дико заржал и, скакнув вперед, опрокинул нападавшего, а за тем упал и сам. Молодой гусар упал вместе с конем, не успев высвободить ногу, и на какой-то момент потерял сознание. Когда через несколько минут он открыл глаза, все уже было окончено. Вокруг него, перемешавшись, лежали убитые и раненные, свои и враги. Шум битвы уже отдалился - австрийцы не выдержали натиска и отступили. Нога, зажатая конским крупом, отчаянно болела, а весь мундир его пропитался порохом и грязью, но Сандор улыбался. На этот раз они победили.

Несмотря на почтенный возраст, в седле маршал держался великолепно. Мартовский, немного талый снег, все еще лежал на кронах деревьев и на крышах многочисленных тирольских деревушек, через которые шло его войско, но снег уже стал немного ноздреватым, а в воздухе ощущалось приближение весны. Победитель итальянцев, спаситель отечества - маршал Радецкий был срочно вызван молодым императором, дабы вновь спасти отечество, на этот раз от восставших венгров. Пришлось в авральном порядке, взяв с собой два корпуса генералов Аспре и Турна, переходить Альпы и выдвигаться к Вене, где уже сосредотачивались остатки разбитой в боях австрийской армии. Мадьяры явно опережали австрийцев в развертывании, а гонвед, несмотря на большое число необстрелянных новобранцев, был воодушевлен победами и никто не сомневался, что как только сойдет снег, и венгры закончат обучать пополнение, они двинутся на Вену, дабы принудить Франца-Иосифа к миру.

Италию маршал оставлял с тяжелым сердцем. Несмотря на поражение, сардинцы не были разбиты и вполне могли вновь попытать счастья на поле брани, воспользовавшись отсутствием Радецкого. А ослабленная австрийская армия не могла дать им должный отпор. Хорошо бы если генералу Аппелю, оставленному главнокомандующим, удалось удержать Милан, ежели король Альберт все же нарушит перемирие.

В середине апреля маршал встал лагерем под Веной, где срочно занялся обучением пополнений и слаживанием войска. В лагерь непрерывно подвозили припасы, порох и фураж для лошадей. Всем было ясно, что предстоящая битва с Гергеем решающая, и если мадьярам не нанести сокрушительное поражение, австрийскую империю ждет крах. Ибо дополнительных сил взять неоткуда. Потому молодой император и отстранил от командования медлительного Виндишгреца от командования, заменив его восьмидесятидвухлетним Радецким. Италия, конечно, важна для империи, но Вена поважнее будет. А усмирив мадьяр, можно будет заняться и Италией.

В начале мая, когда дороги подсохли и прибыли все подкрепления, семидесятитысячная австрийская армии двинулась на мятежную Венгрию. Смяв небольшие заслоны, оставленные скорее, чтобы выведать силу и направление неприятеля, Радецкий достиг Дьера, где его уже ждал Гергей. Мадьяры не теряли времени зря и выставили против австрийцев восемьдесят тысяч человек. Правда, четверть из них составляли необстрелянные новобранцы, но их боевой дух был высок. Все должно было решить искусство полководцев и стойкость их солдат.

Венгры расположились неподалеку от деревушки Абдо, перекрыв главную дорогу на Пешт. Местность здесь была равнинная, что открывало более многочисленной венгерской кавалерии пространство для маневра. Главная опорная позиция Гергея располагалась позади деревни, на небольшой возвышенности. Утро сражения выдалось сумрачным. Австрийцы оказались утомленны длительным маршем, хорошо хоть обоз не отстал, и не пришлось завтракать сухарями. Но, вбитые намертво навыки взяли свое, и солдаты довольно споро построились в боевые порядки. Атаку начал корпус генерала Аспре, хорошо проявившего себя в Италии. При поддержке артиллерии барон вклинился в правый фланг мадьяр, грозя зайти в тыл главным силам Гергея и сбить их с позиции. За час непрерывного натиска ему удалось оттеснить мадьяр, но подоспевший резерв штыковой атакой отбросил его назад.

В это время Гергей ввел в бой свой главный козырь - отборные гусарские полки. Широкой дугой, набирая темп с каждым шагом и с лихим пересвистом гусары двинулись густой лавиной в тыл отходившему Аспре, грозя разрезать австрийские позиции надвое. Среди наступавших находился и Сандор Петофи, который успел оправиться от контузии и вернуться в свой родной полк, как раз вовремя. С ходу врезавшись в колонны отступающего противника и прорвав его ряды, гусары с яростью обрушились на фланг дивизии фон Вельдена, внося смятение в австрийские порядки. Дабы развить успех, Гергей ввел в бой резервную дивизию Кнезича, которая разворачиваясь в атакующие колонны, должна была рассечь австрийский центр надвое. Но Радецкий еще раз доказал свой полководческий талант. Направив огонь артиллерии на атакующих гусар, он сумел построить часть дивизии фон Вельдена в каре и остановить волну наступавших. Затем резервный корпус генерала фон Гайнау обрушился во фланг атакующих колон венгров, которые, не выдержав натиск, побежали. Воспользовавшись моментом, Радецкий приказал атаковать цент венгерских позиций у деревни Абдо. Сосредоточив огонь пятидесяти орудий, и выдвинув вперед дивизию Турна, австрийцы к двум часам дня овладели самой деревней и артиллеристской позицией мадьяр позади нее.

Видя, что его центр обрушен, Гергей в отчаянии ввел в бой поредевшие ряды гусар, которые смогли остановить австрийский натиск, но и сами, попав под губительный огонь картечи, остановились, не имея возможности развить успех. К вечеру теснимый австрийцами гонвед отступил за Дьер, по дороге на Пешт. Не имея резервов, Радецкий не стал преследовать отступавших, и расположился лагерем у Дьера. Сложилась патовая ситуация, при которой ни одна из сторон не имела достаточно сил чтобы атаковать.

Летом события начали развиваться лавинообразно. В июне, в Богемию вторглись поляки, оставив заслон против Олюмца, а сардинцы, нарушив перемирие, сумели отбросить австрийцев за Альпы. Хорваты, под командованием Елачича, грызлись на границе с венграми. Русская армия вошла в Галицию, взяв под защиту местных русинов. Австрийская империя, не выдержав напряжения, распалась. Радецкий был отозван, дабы спасти трон в самой Вене и те осколки империи, которые удалось удержать. Надежда на помощь императора Николая рухнула, после того как в июле Российская империя признала Венгерскую республику и королевство Италия, с которыми были заключены соответствующие договора. Течение истории изменило свое русло.

Глава 16.

Бурные события 1848 года начались в феврале, в Париже. Уже в марте восстала Венгрия, а затем полыхнуло по всей Европе - в Пруссии, германских государствах, Италии и прочих. Причем это цепная реакция оказалась неожиданной для всех, кроме меня, что позволило в полной мере воспользоваться сложившийся ситуацией.

После разговора с господином Кошутом, в Венгрию хлынул поток оружия через Османскую империю. Турки были вполне не прочь насолить австриякам, с которыми они не раз воевали. Поэтому ослабление своего векового врага оказалось им на руку. Помощь мы предоставляли не бесплатно, и османам кое-что перепадало за посредничество, что лишь увеличивало мотивацию местных вали. К слову, наши оружейные и пороховые заводы оказались полностью загружены, ибо я не сомневался, что в той европейской каше, что скоро заварится, отбоя от клиентов не будет.

Наша помощь венграм позволила им довольно быстро собрать почти стотысячную армию, основой которой служили мадьярские части австрийской армии, а после захвата венграми Трансильвании, оружие туда полилось потоком, включая полевую и осадную артиллерию, что позволило вооружить спешно формирующееся ополчение - гонвед. Параллельно венграм заволновались и поляки. Они давно алчно поглядывали на Краков и Галицию, а теперь, когда Австрия ослабла, для них настал благоприятный момент. Но, надо отдать им должное, прежде чем выступить, они обратились к нам, дабы прощупать почву. Как-никак, а Россия оставалась частью 'Священного союза' и вмешайся она, все могло пойти прахом. А засим, уже в апреле 1848 года в Москву тайно приехала делегация во главе с польским диктатором Иосифом Хлопицким. После первых бурных лет независимости, поляки поняли, что дабы не наступать на те же вилы, стране нужно твердое правление и с тех пор каждые десять лет избирали диктатора, наделенного весьма широкими полномочиями.

Делегация пробыла в Москве три дня, в течение которых мы отчаянно торговались. Поляки хотели подмять под себя Краков и все Галицию, на что мы не согласились. На самом деле Галиция не особенно нам и требовалась, но отдавать так просто все - поляки попросту перестанут нас уважать, да и остальные не поймут. Не то время. Поэтому для начала мы озвучили позиции: Краков Польше, а Галицию России. Но это очень не понравилось приехавшим панам. В итоге мы поделили Галицию таким образом, что Львов отошел к нам, а Перемышль Польше. Заодно был оговорен обмен населением, ставший уже традицией. Еще первый обмен населением в конце двадцатых годов показал, насколько эта мера эффективна и снижает трения между государствами. Поэтому обе стороны уладили этот вопрос к обоюдному согласию. За Львов мы пообещали продать полякам оружие и боеприпасов, достаточных для вооружения ста тысяч человек, по льготным ценам. Своей промышленности в Польше почти не имелось, а для войны с Австрией его требовалось немало. Пришлось согласится на временное увеличение панской армии для эффективных действий против австрийцев. Впрочем, содержание большой армии стоит соответственных денег и в длительной перспективе экономика нашего соседа это не потянет, не Англия чай. Поэтому я рассчитывал, что по окончании войны им придется распустить часть солдат по домам.

В марте восстала Италия. Все началось революцией в Милане, чем не преминул воспользоваться Сардинский король Карл-Альберт, уже давно лелеющий мечту объединить весь север Италии под своим началом. Но, на его беду, маршал Радецкий оказался талантливым и опытным полководцем, последовательно разбив итальянцев в нескольких сражениях и принудив их к перемирию. Как раз в это время российский посол при сардинском дворе, господин Алексеев, в приватной беседе озвучил Карлу-Альберту предложение императора Николая о помощи оружием в деле, которому император, оказывается, так симпатизирует. Конечно помощь не бесплатная, но уж лучше кормить свою армию, чем чужую. Результатом этого разговора стала закупка Сардинским королевством оружия на семь миллионов франков. Сам Радецкий в это время вернулся в Вену, где его заслуженно чествовали как спасителя отечества, а в Венской опере впервые прозвучал, моментально ставший знаменитым, 'Марш Радецкого'.

В Пруссии волнения, которые начались тоже в марте, оказались быстро подавленны, но и из этих событий мы извлекли великую пользу. В результате разгрома, из Берлинского арсенала исчезло около сотни ружей Дрейзе, и дюжина из них была переправлена в Россию. Мы давно охотились за этими ружьями, но прусаки тщательно охраняли и сами ружья и арсеналы, где они производились. На данный момент это было самое надежное казнозарядное ружье, готовое к массовому производству. Вдобавок Пруссия увязла в войне с Данией за Шлезвиг, которая велась с переменным успехом. Поэтому ей явно было не до общеевропейских проблем. Зато мы заработали на поставках пороха и пеньки для датского флота.

В мае 1849 года состоялось решающее сражение между австрияками и восставшими венграми. Несмотря на численное превосходство, Гергей отступил под натиском Радецкого. Эта битва отличалась особенной ожесточенностью и кровопролитием. С обеих сторон только убитыми насчитали более пятнадцати тысяч человек. В Европе такой бойни не случалось со времен Наполеоновских войн. В результате обе стороны оказались обескровлены и не могли продолжать борьбу. Но если венграм, под командованием генерала Перцеля удалось сдержать хорватов на границе, то австрийцам не удалось удержать поляков, которые после захвата Кракова и Галиции вторглись в Богемию, надеясь отщипнуть еще один кусок от трещавщей по швам империи. Об этом мы с генералом Хлопицким не договаривались, но именно этот шаг и оказался той соломинкой, которая переломила спину империи Габсбургов. Маршал Радецкий, в который раз, спас отечество, выгнав поляков из Богемии, но на этом все резервы лоскутной монархии оказались исчерпаны. Австрийский флорин рухнул и средств на продолжение борьбы не оставалось. Прошло время дипломатии.

Переговоры продолжались до конца 1849 года, и лишь под Рождество удалось прийти к соглашению. Граница между Венгерской республикой и Австрийской империей прошла по старой административной границе. Вене удалось удержать за собой Богемию, а Словакия и Трансильвания остались за Венгрией. К Польше отошли Краков и часть Галиции. Другая часть Галиции, включая Львов, отошла к Российской империи. Венгры в благодарность за нашу помощь, и приняв во внимание сорокатысячный контингент русских войск, уступили нам Буковину, за которую мы списали им долг в миллион рублей. На базе Сардинского королевства возникло королевство Италия, включающее в себя Ломбардию и Венецианскую область. Карл-Альберт активно уламывал герцога Тосканского присоединится к новообразованному государству, но тот пока не спешил, набивал себе цену. Французы, недовольные усилением своего южного соседа очень ревниво следили за ситуацией, но им пока было не до Италии. Франция все еще отходила от революционных потрясений, и в Париже, новоизбранный президент Луи Наполеон Бонапарт, племянник знаменитого императора, только лишь консолидировал свою власть.

Англичане, верные свей вековой политике, предложили устроить конгресс, чтобы договориться всем и по-новому. Но здесь у них не получилось. Помимо Вены никто не оказался заинтересован в общеевропейском консенсусе. Наоборот, все старались урвать как можно больше от рухнувшей империи и здесь интересы венгров, поляков и итальянцев совпадали. Англичане попробовали надавить на нас, мол, организаторы 'Священного союза' воткнули нож в спину Австрии. Но мы отвечали, что англичане и сами поддерживали право венгров и поляков на самоопределение. А мы лишь защитили православное население Галиции и Буковины, поспособствовав тем самым воцарению мира в этих краях.

Россия первой признала Венгерскую республику, а за ней последовали новообразованное Итальянское королевство и Османская империя. После недолгого колебания Франция и Англия, тоже, признали Венгерскую республику, но Франция отказалась признавать королевство Италия, что грозило конфликтом между ними в будущем. Столь быстрое признание Россией новоявленных государств вызвало шок у англичан и пруссаков. Ведь по факту один из столпов 'Священного союза' своими руками уничтожил старый порядок в Европе. Это лишь усилило их недоверие к нам, ну да не привыкать.

Несмотря на договоры, на бывшей территории лоскутной монархии продолжалась гражданская война. Лайош Кошут, не послушавшись моего совета начал политику мадьяризации, восстановив против себя румын и словаков. Хорваты, оказавшиеся фактически независимыми, мечтали о Великой Хорватии, а сербы, в свою очередь, о Великой Сербии. Соответственно каждый доказывал свое право с оружием в руках. А оружия после 1848 года у всех было хоть отбавляй. Османы, косвенно поддержав венгров, дабы ослабить своего давнего врага - австрийцев, даже не поняли, что вместо стабильной и предсказуемой империи они создали у себя под боком кучу независимых и амбициозных государств, которые будут стремиться прирастать территорией в том числе и за счет турков. Нам это тоже оказалось на руку, ибо отвлекало османов от плохих мыслей в отношении нас, и наоборот, еще больше прикрепляло их к нам, как к единственному очагу стабильности.

Поляки после столь удачного расширения своих границ, начали поглядывать по сторонам. Идея Речи Посполитой от моря до моря все еще будоражила многие умы. И хотя нынешнее руководство Польской республики вело себя благоразумно, что будет дальше, не знал никто. Было ясно одно, что мир этот не долог и стоит ожидать дальнейших потрясений. Пока границы России вне опасности, эта европейская грызня меня мало беспокоила, наоборот она отвлекала нездоровый интерес англичан и французов от нас и позволяла нам сосредоточится на внутренних проблемах и нашем усилении на Дальнем Востоке.

Глава 17.

Когда волнения в Европе затихли, и жизнь стала возвращаться в мирную колею, я начал планировать следующие шаги. Мне было абсолютно ясно, что разногласия с Англией и, в меньшей степени, с Францией никуда не делись и, что в длительной перспективе они приведут к конфликту между нами. Иными словами уже сейчас следовало готовиться к будущей войне. Причем не только экономически, но и политически. То есть, во-первых, решить, какие стратегические цели Россия должна преследовать в будущей войне и наметить пути к их реализации. А во-вторых, как сделать так, чтобы война началась не раньше, чем мы окажемся к ней готовы и как избежать того, что произошло в реальной истории - войны России против всей Европы.

Из будущих событий я помнил несколько ключевых для моего плана, а именно вторую опиумную войну и восстание сипаев, произошедших к концу 1850х. Оба этих события происходили параллельно и, насколько я помнил, потребовали от Британии некого напряжения сил, впрочем, не настолько грандиозного, чтобы на время поубавить англичанам прыти. Вдобавок, во второй опиумной войне островитянам помогала Франция, которая под руководством Наполеона III начала агрессивную экспансию на юг - в Африке и на восток - в Азии. Выходило, что у нас есть десять лет форы, дабы подготовится, а до этого не выказывать никаких нездоровых намерений в отношении проливов - здесь важен фактор внезапности, а победителей, как известно, не судят.

Чтобы помочь Англии и Франции поглубже увязнуть в Китае, требовалось увеличить помощь Поднебесной оружием и инструкторами, но осторожно. Дабы они не выступили раньше срока. Впрочем, в 1850 году в южном Китае вспыхнуло восстание тайпинов, что сильно подрывало силы некогда могучей державы и им стало не до янженей*. Это позволяло красивую многоходовую комбинацию, когда с одной стороны, благодаря нашей помощи, Цин смогут нанести значительный ущерб бриттам и галлам, а с другой стороны, сыграв на ослаблении центральной власти Пекина и поддержав сепаратистские устремления окраин: Манчжурии, Восточного Туркестана и Тибета, ослабить Китай. Цель весьма амбициозная, но, учитывая послезнание, достижимая.

Следуя той же логике, не мешало бы помочь сепаратистам в Индии, но сделать это скрытно оказалось нелегко. Общей границы у нас не было, а поставлять оружие через Афганистан, горными тропами - хотя и возможно, но муторно. Контрабанда по морю, при господстве британского флота и закрытости портов для иностранных судов, не лучший вариант. Этот вопрос предстояло проработать с господином Матвеевым, преемником генерала Соколова. Он человек опытный, может чего и придумает.

⇐ Предыдущая 1 2 3 456 7 8 9 10 Следующая ⇒