Остров Эллис 4 страница

— Немото! Где вы?

Ответ пришел с задержкой в несколько секунд. Выражение ее лица медленно трансформировалось в улыбку. Это говорило о том, что сейчас она на Луне. Но задержка вполне могла оказаться трюком…

— Нет смысла спрашивать, Мейленфант, вы же сами знаете.

— Ах да. Простите.

Сейчас ей под сорок, подумал он, но годы не слишком ее изменили. Волосы по-прежнему были густыми и черными точно вороново крыло. Но вот ее округлое лицо все же утратило былое очарование: оно заострилось, и теперь на нем отчетливо выступали скулы. Запавшие темные глаза смотрели подозрительно. Ее голос, который звучал в крошечных динамиках дисплея скорее напоминал шуршание, производимое каким-то насекомым.

— Наслаждаетесь конференцией?

— Не особенно.

Тот факт, что в мире развелось слишком много философов вызывало у них обоих досаду.

— Оказывается есть идиоты еще почище. Вот вам очередная философская доктрина: «Думаю, что наш мир погибнет именно так, под дружное хихиканье всех этих остряков, которые считают, что это всего лишь шутка. » Киркегаард.

— Он прав.

— Но иногда, Мейленфант, философская доктрина может нас вдохновить.

— Например?

— Например, идея равновесия…

Ему показалось, что они продолжили беседу, которую вели все эти девять лет, то прерывая ее, то снова возобновляя. Этакое медленное хождение вокруг коан — великой загадки космоса.

После того как они оба прославились, объявив о присутствии чужаков в поясе астероидов, Немото полностью отошла от дел. Она отвергла все предложения выступать перед широкой аудиторией, уволилась с работы, отказалась от всех должностей, предложенных ей дюжиной самых престижных университетов и корпораций мира, и бесследно исчезла. Все это произошло именно в тот период, когда Мейленфант упорно продолжал выступать с циклом публичных лекций, хотя к тому времени энтузиазм уже шел на убыль, а нелестная критика в его адрес продолжалась. Но были и комплименты, которые он получал благодаря той доле славы, что ему досталась. Иногда он со злой иронией сравнивал себя с Армстронгом, а Немото с Олдрином.

Мейленфант знал, что она продолжает свои исследования, но он не сумел бы сказать какова их цель и откуда она берет на них деньги.

Впрочем, гайджин ей не нравились. И это было совершенно очевидно.

— Мы вообразили себе, что существует лишь два состояния равновесия: либо чужаков нет вообще, либо они есть повсюду, — мягко заметила она. — Мы определили этот момент, момент первого контакта как переходный момент между двумя состояниями равновесия. Но это короткий период, а значит маловероятно то, что в данный момент мы именно его и переживаем. А что если это неверно? Что если это и есть истинное состояние равновесия?

— Не понимаю, — сказал Мейленфант, нахмурившись. — Контакт все изменяет. Разве можно изменение считать равновесием?

— Можно, если оно происходит чаще одного раза. Снова и снова и снова. В этом случае, тот факт, что я живу именно здесь и именно сейчас и могу все это засвидетельствовать, вовсе не является случайным совпадением. Не случайно и то, что нам удалось создать технологическую цивилизацию, способную обнаружить сигналы из космоса и даже пойти на тот или иной контакт. Что и происходит в настоящий момент. Потому что данная ситуация не является уникальной.

— Вы хотите сказать, что такое уже случалось раньше? Что до нас здесь уже кто-то побывал? Тогда куда же они делись?

— Меня пугают ответы, которые приходят мне в голову.

Он слушал, не сводя с нее глаз. Лицо Немото стало почти непроницаемым и теперь напоминало какую-то безжизненную маску. За ее спиной был безликий темный фон, который явно не поддавался воздействию стандартных программ улучшения качества изображения.

Он размышлял, что сказать в ответ. Вы слишком долго находитесь в одиночестве. Вам нужно чаще выбираться наружу. Но он едва ли мог считать себя другом этой странной, одержимой своими идеями женщины. — Вы потратили слишком много времени, размышляя над всем этим, верно?

Ему показалось, что эти слова ее задели.

— Такова судьба человечества, — сказала она.

— Зачем вы меня вызвали, Немото? — спросил он, вздохнув.

— Чтобы предупредить вас. Не совсем правильно считать, что в смысле получения новых данных мы полностью зависим от Фрэнка Полиса и его космического зонда. Существует два аспекта, которые вызывают интерес. Во-первых, это новая трактовка. Теперь, я уже в состоянии сделать структурный анализ, исходя из особенностей инфракрасного излучения, возникшего в результате деятельности гайджин в поясе астероидов. Я уверена в том, что сумела выявить последовательность их продвижения.

Ее лицо исчезло, уступив место примерно такой же виртуальной картинке, которую она показала ему тогда, на Луне. Это было медленно вращающееся кольцо сверкающих малиновых капель — пояс астероидов, с темными разрывами Керквуда. Был там и разрыв, частота колебаний которого совпадала с частотой колебаний Юпитера в соотношении один к трем. Там сверкали вытянувшиеся в цепочку, загадочные рубиновые пятнышки.

— Взгляните, Мейленфант…

Склонившись к экрану, Мейленфант стал внимательно разглядывать маленькие бусинки, излучавшие свет. На картинке периодически появлялись небольшие векторные стрелки, которые показывали направление ускорения. Мейленфант обнаружил, что рубиновые пятнышки вращаются вокруг Солнца по сложным орбитам, которые вероятно проходят по всему поясу. Некоторые из этих пятнышек двигались в направлении противоположном движению других астероидов.

Эти перемещения носили загадочный характер.

— Представьте себе, что эти стрелки направлены назад, — предложила Немото.

— Ну, конечно! — воскликнул Мейленфант, — они сошлись бы в одной точке.

В этот момент Немото, выполнив ряд манипуляций, изменила направление векторных стрелок объектов гайджин на прямо противоположное. — Да, примерно вот так, — сказала она удовлетворенно. — Мне пришлось сделать массу предположений, относительно того, каким образом траектории этих объектов отклонились от простых орбит, проходящих через гравитационное поле Солнца. Но я довольно быстро нашла ответ.

Предположительные траектории дугами выходили за пределы пояса астероидов. Удаляясь от Солнца, они исчезали во тьме дальнего космоса, где должны были слиться воедино.

Мейленфант хлопнул рукой по экрану. — Вы его нашли. Вы обнаружили исходный радиант. Так откуда же прибыли эти зонды, промышленные станции, или черт знает, что еще?

— Эта точка удалена от Солнца на расстояние равное одному и четырем десятым метра умноженным на десять в четырнадцатой степени, — сказала Немото. — То есть…

— То есть приблизительно, на тысячу астрономических единиц. Она расположена в тысячу раз дальше, чем Земля от Солнца. И находится где-то в районе созвездия Девы… Но почему именно там?

— Не знаю. Мне нужно получить больше данных.

— А второй аспект?

— Вы ведь встречаетесь с Морой Делла. Вот и спросите ее насчет Ригиль Кент.

Ригиль Кент, также известная как Альфа Центавра — ближайшая к Солнцу звездная система, расположенная в четырех световых годах, вспомнил Мейленфант.

— Немото…

Но дисплей уже был заполнен мутным потоком новостей, передаваемых в режиме реального времени. Немото вновь скрылась во тьме.

Его пригласила на ленч Мора Делла, ранее занимавшая пост конгрессмена.

После ленча, они прохаживались по конференц-залу, бросая взгляды на неформальные собрания, и выведенную на экраны информацию. Находясь среди такой публики, Мейленфант чувствовал себя не в своей тарелке.

— На вашем месте я бы не слишком беспокоилась, — заметила Мора, — во всяком случае здесь. Вам следует опасаться тех, кто сейчас сидит у себя дома и полирует оптические прицелы своих винтовок.

— Это не смешно, Мора.

— Возможно. Чтож, простите.

Во время ленча она так и не сказала ничего значительного. А он уже не мог сдерживать так и рвавшийся наружу вопрос. — Ригиль Кент, — выпалил он.

Она тотчас замерла. — Вы не позволили мне сделать вам сюрприз, — сказала она, понизив голос. — Впрочем, мне следовало догадаться, что вы сами узнаете об этом.

— Что происходит Мора?

Пообещав дать ответ, она предложила зайти в небольшой, но весьма дорогой ресторан. Воспользовавшись портативным дисплеем, она показала ему большой радиотелескоп в Аресибо, разнообразные высокочастотные спутники, и активную деятельность лаборатории реактивных двигателей в заливе Мэн. Он увидел изогнутые панели управления и молодых, чем-то взволнованных инженеров, которые сидели в своих передвижных креслах. На установленных перед ними экранах мелькала какая-то информация.

— Видите ли, Мейленфант, мы обнаружили сигнал с Альфа Центавра.

— Что? Как…?

В ответ она лишь приложила палец к его губам.

Выяснилось, что хотя эта новость и была истинной причиной того, что Мора пригласила его сюда, но к уже сказанному она едва ли могла что-нибудь добавить. Мора узнала об этом благодаря своим связям в правительственных кругах. Сигнал был очень слабым и первым его обнаружил высокочастотный спутник. Сигнал не имел ничего общего с упорядоченной структурой послания на языке Линкос, передаваемого людьми в направлении пояса астероидов. Он отличался чрезвычайно высокой степенью сжатия и представлял собой мешанину явно несвязанных между собой шумов. В нем был лишь едва уловимый намек на упорядоченность. Скорее всего именно так могла бы звучать Земля, если бы ее прослушивали с расстояния в четыре световых года.

— А может быть этот сигнал несет чрезвычайно большой объем информации, — хрипло сказал Мейленфант. — Ведь передача сообщений к другим звездам наверное довольно дорогое удовольствие. Необходимо изъять как можно больше ненужной информации и повторяющихся структур. Если неизвестно каким образом можно раскодировать сообщение, то оно так и останется похожим на бесмыссленный шум…

Впрочем, не менее очевидным мог быть и другой вывод: этот сигнал не предназначен для людей.

Но те, кто находились там, в системе Альфа Центавра, еще только начали передавать свои радиосигналы, точнее говоря, начали их передавать четыре года назад — ведь именно столько времени нужно для того, чтобы сигнал добрался до Земли.

На самом деле, факт существования этого сигнала все еще не был окончательно подтвержден. А его происхождение оставалось неясным.

— На сей раз, Мейленфант, мы будем строго следовать требованиям протокола…

— Это гайджин? Или еще кто-нибудь?

— Мы не знаем.

— Держите меня в курсе дел.

— Да, конечно, — согласилась она. — А вы, держите язык за зубами.

Всю оставшуюся часть вечера Мейленфант провел в своем гостиничном номере. Совершенно не в состоянии переключиться на отдых, он ходил из угла в угол до тех пор пока его снова не вызвала Немото.

Он пришел в ярость когда выяснилось, что Немото было уже известно о сигнале с Альфа Центавра. Но он сдерживал собственное раздражение.

— Во всяком случае, — сказал он, — это открытие опровергает теории согласно которым гайджин могут быть родом из нашей Солнечной системы. Если же они прибыли с Центавра…

— Они вовсе не с Центавра, — возразила Немото. — Если бы они были оттуда, то почему это они вдруг стали передавать всю эту радиокакофонию? Нет, Мейленфант. Они лишь прибыли в систему Центавра. Точно так же как совсем недавно они прибыли сюда. Очевидно, мы наблюдаем прибытие авангарда волны колонистов, осуществляющих экспансию далеко за пределами нашей системы.

— Но…

Немото сделала отрицательный жест рукой.

— Но это не имеет значения, Мейленфант. Все это неважно. Даже деятельность в поясе астероидов.

— Тогда что имеет значение?

— Здесь, в Солнечной системе я определила сущность исходного радианта гайджин.

— Сущность? Вы же говорили, что она находится на расстоянии в тысячу астрономических единиц. Что там вообще может иметь сущность?

— Солнечный фокус.

— Что?

— Там, далеко в космосе находятся фокальные точки гравитационного поля Солнца. Изображения далеких звезд, увеличенные с помощью гравитационных линз. И звезда которая находится в самом центре исходного радианта гайджин это…

— Альфа Центавра? — спросил он чувствуя, как волосы на затылке встают дыбом.

— Теперь-то вы поняли, Мейленфант? — безжалостно спросила она. — Сколько бы зондов мы не запускали к поясу астероидов, они не дадут ответа на самые главные вопросы.

— Не дадут, — согласился Мейленфант, отрицательно мотнув головой. Его мозг лихорадочно работал. — Мы должны кого-нибудь туда отправить. За тысячу астрономических единиц. К солнечному фокусу… Но это невозможно.

— Тем не менее, Мейленфант, перед нами стоит именно такая задача. Только там, в солнечном фокусе мы найдем ответы. Именно туда мы должны отправиться.

Глава 4

Остров Эллис

Мора совершала облет астероида.

По прихоти управлявших полетом Бруно операторов из лаборатории реактивных двигателей, этот астероид получил название Остров Эллис. Космическое тело размерами три километра в ширину и двенадцать в длину, имело сложную конфигурацию. Оно напоминало две прилипшие друг к другу печеные картофелины, темная и бугристая поверхнась которых имела совершенно безжизненный вид. Прямо перед собой Мора видела вынесенные вперед фермы с оборудованием Бруно: сложной конструкции манипуляторы и захваты, скрученные спиралью провода, протянувшиеся к реактивным якорям, которые уже углубились в мягкую и рыхлую поверхность астероида.

С видимым усилием она повернула голову. Картина изменилась. Теперь астероид сместился влево. Сильно увеличенное изображение, которое изменялось с помощью ретранслируемых Бруно команд, слегка расплылось. Это свидетельствовало о том с каким трудом процессорам удается выполнять приказы Моры.

Она повисла в кромешной тьме, нарушаемой лишь светом огоньков величиной с булавочную головку. Со всех сторон ее окружили звезды: они были сверху, снизу и за спиной. Сейчас она находилась в середине пояса астероидов, но за исключением Эллиса здесь не было ни единого космического тела, которое оказалось бы достаточно крупным, чтобы выглядеть как диск. Даже Солнце, съежилось до размеров желтого пятнышка, отбрасывавшего длинные тени. Она знала, что количество света и тепла, которое получает эта одинокая скала не идет ни в какое сравнение с тем, что достается Земле.

Пояс астероидов оказался на удивление пустынным, холодным и чрезмерно просторным местом. И все же, именно на нем гайджин остановили свой выбор.

— Мисс Делла, вам нравится это шоу? — шепнула ей на ухо Ксения Макарова, которая в тот день выполняла обязанности ответственного сотрудника Бутстрап по приему высокопоставленных гостей.

— Да, дорогая, конечно. Оно весьма впечатляет, — ответила Делла, сдерживая досаду, вызванную тем, что ее отвлекли.

Зрелище было действительно впечатляющим. В те годы, когда Делла входила в состав группы советников президента по научным вопросам, она проводила массу времени в таких вот симуляторах пилотируемых и беспилотных космических кораблей. Теперь ей пришлось согласиться с тем, что возможность принять опосредованное участие в конкретной ситуации, является огромным шагом вперед по сравнению с тем, что предлагалось раньше. Она могла сидя у себя дома с обручем виртуальной реальности на голове приблизиться вместе с зондом к самой поверхности астероида, что не шло ни в какое сравнение со всеми этими тесными кабинками посетителей, установленными на задворках космического центра Джонсона, или шумным просмотровым залом лаборатории реактивных двигателей.

И все же, ей было не по себе в этом холодном и темном пространстве. Она испытывала сильное желание прервать виртуальную связь с Бруно и насладиться ярким солнечным светом заливавшим гавань Балтимора, вид на которую открывался из окна ее квартиры.

— Такого рода космические операции всегда осуществляются чертовски медленно, — сказала она Ксении.

— Нам приходится делать это медленно, — уточнила Ксения. — Знакомство с астероидом больше напоминает стыковку с другим космическим кораблем, нежели посадку. Гравитация здесь настолько ничтожна, что основная проблема заключается в том, чтобы в результате столкновения с астероидом корабль не отбросило рикошетом в сторону.

— Мы спустимся на северный полюс этого астероида. Похоже на то, что основная база гайджин находится не здесь, а на южном полюсе. Нам надо высадиться, оставаясь вне поля их зрения. По-видимому они нас еще не обнаружили. Затем мы двинемся в направлении чужаков уже по поверхности астероида. Действуя таким образом, мы, возможно сумеем хоть как-то держать события под контролем…

— Какое темное и безжизненное место, правда?

— Потому что это астероид типа С, мисс Делла. Лед, летучие и органические соединения: нечто вроде скалы, которую мы могли бы выбрать в качестве источника сырья, необходимого для поддержания жизни и изготовления ракетного топлива.

Да, подумала Мора, это наш пояс и наш астероид. На мгновение ее захлестнула темная волна гнева. Это наше сокровище. Наследие могучих сил, создавших Солнечную систему принадлежит нашему будущему. И все же, здесь были гайджин — пришельцы, которые забирают то, что принадлежит нам по праву рождения.

Мора была поражена этой вспышкой негодования. Она даже не подозревала, что ее так волнуют вопросы территориальной целостности. Другое дело если бы они высадились в Антарктиде, успокаивала она себя. Астероиды пока еще нам не принадлежат. Здесь мы ни на что не претендуем, а значит и не должны так переживать по поводу их захвата чужаками.

И все же я переживаю.

Перехваченный год назад сигнал с Альфы Центавра оказался отнюдь не единственным. Источниками подобных радиошумов оказались многие звездные системы: Звезда Барнарда, Волк 359, Сириус, Luyten 726-8 — близлежащие звезды, соседи Солнца, первые пункты назначения, указанные в сотнях научных работ по освоению межзвездного пространства, родина вымышленных цивилизаций, которым посвящены тысячи научно-фантастических романов.

Одна за другой обнаруживались все новые звезды-источники радиосигналов.

Определились и границы распространения. На удалении свыше девяти световых лет не было обнаружено ни одной звезды, которая оказалась бы источником радиосигналов. Все эти сигналы не отличались однородностью. Они были разного типа и передавались на разных частотах. Эти отличия как и сам факт передачи, сбивали с толку. Между тем, гайджин — эти новые обитатели Солнечной системы, по-прежнему молчали. Казалось от них вообще не исходит электромагнитное излучение, а только тепловое, которое и было обнаружено в инфракрасном спектре.

Создавалось впечатление, что волна колонизации внезапно достигла этой части Галактики, расположенной в дальнем углу косматого спирального рукава и какие-то иные создания (или механизмы) настойчиво пытаются здесь закрепиться. Они что-то строят, плодятся, а может быть даже погибают. Никто не знал как эти колонисты сюда прибыли. Никто не мог предложить хоть какое-то объяснение тому факту, что они прибыли сюда именно сейчас.

Но одно обстоятельство связанное с идеей существования галактического сообщества, уже не вызывало у Моры никаких сомнений: это сообщество было в той же (если не в большей) степени разнородным как и сообщество землян. В известном смысле, предположила она, это было даже полезно. Если бы разделенные световыми годами сообщества оказались похожими друг на друга, то такая Вселенная была бы довольно унылым местом. С другой стороны, разнообразие сообществ, несомненно должно было в будущем создать массу дополнительных проблем, усложняющих понимание сущности этого конгломерата.

И она расценила это обстоятельство как достойное сожаления.

Мора никогда не испытывала недостатка в предложениях подобных тому, что она приняла. Будучи частью аморфного сообщества политиканов и служащих, которые могли существовать лишь в зловонной атмосфере столицы, она понимала, что такие корпорации как Бутстрап высоко ценят мнение государственного деятеля, который, пусть даже и в прошлом, но все же был близок к рычагам власти. Однако, формально, она по-прежнему находилась в отставке. Наверное лучше было бы просто поудобнее устроиться в кресле и отказаться от постоянного напряжения мысли, которое отнимало у нее столько сил. Просто окунуться в потоки чудесного солнечного света, которые хлынули бы на нее с небес.

Но это было не в ее характере. В конце концов, Рейд Мейленфант был старше Моры, но насколько ей было известно, он как и прежде, призывал к более глубокому проникновению в тайну пресловутых гайджин. Мейленфант был за то, чтобы отправить к астероидам еще несколько зондов и осуществить ряд других исследовательских программ. Если он до сих пор проявляет такую активность, то наверное и ей не следует от него отставать.

Но в этой запутанной Вселенной она чувствовала себя чертовски старой. И чем более запутанной становился этот мир, тем более вероятным казалось то, что ей так и не суждено будет увидеть разгадку этой головоломки, этой пожалуй, величайшей из всех тайн, с которыми когда-либо сталкивалось человечество.

Теперь голос, который передавал технические данные, поступающие с борта Бруно, постепенно переместился из одного ее уха в другое. — Сближение со скоростью два метра в секунду. Отклонение в пределах нормы. Отклонение от курса идет со скоростью один метр в секунду. Проверка состояния гидразинового двигателя: +X, — X, +Y, — Y, +Z, —Z. Все системы в норме. Обратный отсчет запуска двигателя, который должен погасить скорость снижения и свести к нулю курсовые отклонения у поверхности. Теперь блокировка гироскопа и посадка…

Усилием воли Мора заставила умолкнуть эти назойливые голоса.

Астероид превратился в стену, которая медленно и бесшумно приближалась. Мора видела как раскачиваются узы, связывающие корабль с астероидом. В условиях отсутствия гравитации, свернувшиеся в витки провода так и не распрямились. Она разглядела освещенные солнечным светом детали ландшафта: кратеры, обрывы, хребты, равнины и борозды. Все это выглядело так, словно кто-то измял или растянул поверхность астероида. Судя по всему, некоторые из этих кратеров появились здесь относительно недавно. Они были правильной формы и напоминали чаши с острыми краями. Другие были намного старше и мало чем отличались от округлых рубцов, поверх которых накладывались кратеры помоложе. Эти же старые, имели весьма потрепанный вид. Вероятно они в течение миллиарда лет подвергались воздействию метеоритных дождей.

А еще складчатый ландшафт Эллиса отличался характерной окраской. В основном здесь преобладали серые и черные тона, на фоне которых возникали призрачные тени всех цветов радуги. Хребты и кратеры с более острыми краями казались синеватыми, тогда как более древние области, которые лежали на более низком уровне, были окрашены в едва различимые красноватые тона. Возможно эти тени появились в следствие какой-то космической эрозии, подумала Мора. Возможно, что прошли целые эпохи пока солнечный свет создал все эти тонкие цветовые оттенки.

Она вздохнула. Зрелище было и в правду восхитительным, оно поражало своей необычной красотой, столь характерной для космических объектов. Господи, я просто обожаю все это, подумала она. Как я могу прервать сеанс? Если бы я это сделала, то лишилась бы этого.

И вот теперь, нежно коснувшись пылевого слоя астероида, Бруно наконец прибыл к месту своего назначения.

Технари праздновали победу.

После совещания американской ассоциации содействия развитию науки, которое открылось за год до прибытия Бруно к месту своего назначения, Мейленфант, впервые за последние два десятилетия, вернулся в космический центр Джонсона.

Ему показалось, что городок почти совсем не изменился: те же многоквартирные черно-белые дома, с теми же большими номерами, нарисованными на стенах как это часто делают в детских садах. Эти дома были разбросаны на покрытой травой равнине, площадью в несколько квадратных километров. Равнина примыкала к юго-восточной окраине Хьюстона. Изгородь из проволочной сетки отгораживала дома от Дороги № 1 НАСА. Впрочем, теперь ее уже не называли дорогой НАСА. Здесь еще сохранились запущенные аллеи для прогулок, рестораны быстрой еды и закусочные, которые работали с семи утра.

Но в самом городке не было и намека на присутствие туристов, которые в прежние времена частенько ездили здесь на своих многосоставных эксурсионных трамвайчиках. Здесь имелось множество мемориальных досок, установленных в честь событий исторического масштаба, но теперь было некому делать историю.

Впрочем, вишневые деревья стояли на своих местах, а трава была как и прежде ярко-зеленой.

Но Мейленфант приехал сюда не для осмотра достопримечательностей, а для того, чтобы встретиться с Салли Бринд — начальником подразделения НАСА, которое называлось «Отдел исследований Солнечной системы. » Встреча была назначена в Здании 31.

Поскольку внутри этого здания вовсю работал кондиционер, здешние условия представляли собой разительный контраст с неподвижной и влажной жарой улиц Хьюстона. Мейленфант порадовался тому, что здесь поддерживается нормальная температура. Это напомнило ему старые времена.

* * *

Фигура Рейда Мейленфанта нависла над Салли Бринд. Прислонившись к ее столу, он уперся в него мощными костяшками своих пальцев. Почти вдвое старше Бринд, он был для нее легендой из прошлого. К тому же, она боялась его как черт ладана.

— Мы должны отправиться к солнечному фокусу, — начал он.

— Здраствуйте, доброе утро, рада с вами познакомиться, спасибо за то, что вы уделили нам время, — сказала она сухо.

Слегка отодвинувшись назад, он выпрямился во весь рост.

— Простите, — сказал он.

— Не извиняйтесь. Я понимаю, что в вашем возрасте просто некуда девать время.

— Да нет, просто я грубый осел. И всегда им был. Не возражаете если я сяду?

— Расскажите мне о солнечном фокусе, — попросила она.

Он убрал со стула кипу глянцевых листов. Они представляли собой оцифрованные впечатления художника о том, каким мог быть предложенный, но так и не нашедший финансовой поддержки беспилотный полет к спутнику Юпитера Ио.

— Если быть точным, то, я говорю о полете к солнечному фокусу Альфы Центавра — ближайшей к нам звездной системе.

— Я знаю об Альфе Центавра.

— Разумеется… Гравитационное поле Солнца действует подобно сферическим линзам, которые увеличивают интенсивность света далекой звезды. В точке фокуса, расположенной на краю системы увеличение может достигать сотен миллионов раз. Из этой точки было бы возможным поддерживать связь с другими звездами с помощью оборудования достаточного для поддержания связи между планетами одной системы. Быть может, гайджин используют солнечный фокус Центавра как узел связи. Теоретики называют это термином «седловая точка. » Фактически, для каждой звезды существует отдельная седловая точка. Все они имеют приблизительно одинаковый радиус потому что…

— Хорошо. Но почему нам нужно лететь к фокусу именно Альфы Центавра?

— Потому что Альфа была первым источником сигналов, обнаруженным за пределами Солнечной системы. И потому что там находятся гайджин. У нас есть свидетельства того, что гайджин вошли в систему Альфы Центавра в районе ее солнечного фокуса. Оттуда они направили в пояс астероидов группу станций, предназначенных для строительства колоний или для добычи сырья. Теперь Салли, мы располагаем точными данными наблюдений в инфракрасном спектре, которые показывают откуда десять лет назад пришли те, кто проявляет активность в поясе астероидов.

— Но ведь к поясу астероидов приближается наш автоматический зонд. Может быть нам следует дождаться результатов его полета?

— Частная инициатива, которая не имеет отношения к данному вопросу. Солнечный фокус — вот где центр активности!

— Но ведь у вас нет прямых доказательств чужого присутствия в солнечном фокусе, не так ли?

— Нет. Только те догадки, которые мы сделали исходя из данных, полученных в ходе наблюдений за поясом астероидов.

— Но ведь нет никаких признаков того, что там, на краю системы, присутствует огромный звездолет-носитель. А он должен там быть, если конечно вы правы.

— Я не могу ответить на все вопросы. Вот почему мы должны отправиться туда и сами все увидеть. И объяснить этим чертовым гайджин, что мы здесь живем.

— Не понимаю, чем я могу вам в этом помочь.

— Ведь это отдел НАСА по исследованию Солнечной системы, верно? Вот нам как раз и надо провести кое-какие исследования.

— НАСА больше не существует, — возразила она. — Во всяком случае в том виде, в котором вы его знали когда летали на шаттлах. Космический центр Джонсона передан министерству сельского хозяйства…

— Оставьте ваш покровительственный тон, дитя мое.

— Прошу прощения, — сказала она, виновато вздохнув. — Но я считаю, что вам сэр, надо быть реалистом. Сейчас не 60-е годы прошлого века. Фактически, я являюсь кем-то вроде хранителя всей этой скучной литературы.

— Скучной?

— Исследования и предложения, большинству из которых так и не суждено было появиться на свет. Весь этот материал плохо заархивирован. Многое не оцифровано и даже не имеет копий на микрофишах… Даже самому этому зданию уже семьдесят лет. Держу пари, что если бы не лунные камни, его бы уже давно закрыли.

Это было правдой. Где-то здесь все еще хранились опечатанные ящики, в которых лежала половина образцов, некогда доставленных кораблем Аполлон. Прошло шесть десятилетий, а они все еще ждали анализа. Теперь на Луне жили японцы и Бринд все больше склонялась к тому, что ящики с образцами уже никогда не будут вскрыты. Возможно их вскроют, но только в том случае, когда понадобятся образцы грунта эпохи предшествующей освоению Луны человеком. Такую шутку сыграла судьба с камнями стоимостью миллиард долларов.

⇐ Предыдущая 1 2 3 4 567 8 Следующая ⇒