Остров Эллис 1 страница

Гайджин

Челнок Хоуп-3, на борту которого находился пассажир Рейд Мейленфант, опустился на поверхность Луны.

База расположенная на обратной стороне спутника называлась Эдо и представляла собой скопление бетонных конструкций — обитаемых модулей, энергетических станций, складов и производственных мощностей, наполовину скрытых под поверхностью усеянной кратерами равнины. Антенны связи тянулись вверх, словно тонкие стебельки цветов. Челнок опустился на сделанный из лунной пыли и почерневший от пламени двигателей бетон посадочной площадки, которая уходила вдаль на пару километров. Вокруг самой станции лунный грунт был изрезан следами вездеходов.

Повсюду трудились роботы, они что-то катали, копали, поднимали. Эдо рос словно колония бацилл в питательном растворе.

На столбе, который возвышался в центре станции был закреплен хи-но-мару — японский флаг, символизирующий Солнце.

— Добро пожаловать ко мне домой, — сказала Немото.

Она встретила его в переходном шлюзе посадочной площадки — вместительной полости, проделанной в лунном грунте с помощью взрывотехники. У нее было широкое, бледное лицо и черные глаза. Волосы на ее голове были тщательно выбриты, что позволяло разглядеть форму черепа. Она улыбалась, очевидно в силу привычки. Вероятно ей было лет тридцать, то есть как минимум вдвое меньше, чем Мейленфанту.

Немото помогла ему облачиться в защитный костюм, который был подобран еще во время полета. Костюм был ярко оранжевого цвета и не стеснял движений, швы нигде не мешали, хотя чувствовалась тяжесть вшитых пластин с вольфрамовой броней.

— Это чертовски хорошая модификация старого скафандра типа ММНП (мобильный модуль наружного применения) которым я пользовался когда летал на шаттле, — сказал он, пытаясь завязать разговор.

В свойственной молодым людям ее поколения манере, Немото вежливо выслушала его обрывочные воспоминания об ушедшей эпохе. Она объяснила ему, что костюм изготовлен на Луне и что он сделан главным образом из шелка паутины. — Я свожу вас на фабрику, — предложила Немото. — Она размещена в полости, проделанной в лунном грунте и там множество огромных прядильных машин. Кошмарное зрелище! …

Мейленфант был сбит с толку и встревожен. Ведь он прибыл сюда, чтобы прочитать руководителям компании Нишизаки Хэви Индастриз лекцию, посвященную вопросам колонизации Галактики. А его здесь встречает младший научный сотрудник Немото — совсем молодая женщина, пригласившая его на Луну. Ему оставалось надеяться на то, что он не попадет в идиотское положение.

В прошлом, Рейду Мейленфанту не раз приходилось бывать в космосе. Ему довелось принять участие в последнем полете шаттла, получившем обозначение STS-194. Тогда, десять лет тому назад, он полетел на корабле Дискавери. К тому времени космическая транспортная система уже исчерпала заложенный в ее конструкцию ресурс, а международная космическая станция, строительство которой так и не завершили, в конце концов была покинута. С тех пор ни один американец не летал в космос, если не считать тех, кого пригласили японцы, европейцы или китайцы.

Теперь, в 2020 году Мейлефанту было уже шестьдесят, но чувствовал он себя гораздо старше — все чаще оказываясь не у дел, он становился чужаком в этом странном, новом столетии. Как это ни прискорбно, но у него оставалось все меньше причин относиться к себе с уважением.

Ну чтож, размышлял он, несмотря на сомнительность сделанного выбора и вероятность того, что пострадает самолюбие, он все же сюда прилетел. Всю свою долгую жизнь он мечтал прогуляться по другой планете. Пусть даже в качестве приглашенного японцами гостя.

Пусть даже он слишком стар для того, чтобы получить от этого истинное удовольствие.

Выйдя из переходного шлюза, они сразу же сели в небольшой вездеход, представлявший собой ромб, сделанный из тонированного стекла. Вездеход покатил вперед, оставив позади посадочную площадку, на которую опустился челнок. Большие колеса легко преодалевали неровности лунной поверхности. Мейленфанту казалось что он путешествует по Луне, находясь внутри мыльного пузыря.

Все внутри кабины было покрыто тонким слоем серой лунной пыли. Он ощущал ее запах. Он знал, что у лунной пыли специфический запах, напоминающий запах древесной золы или пороха, так оно и оказалось в действительности.

Снаружи, до самого изогнутого горизонта, простиралось усыпанное мелкими камнями Mare Ingenii — Море Желания. Лунный день был на исходе и плоский солнечный диск низко опустился. Разбросанные по поверхности валуны отбрасывали длинные, острые тени. Отвернувшись от солнца, он обнаружил, что оно освещает местность насыщенным желтовато-коричневым светом, который окрашивает весь ландшафт в более мягкие, серые тона. Земля, естественно, была скрыта за горизонтом, но он сумел разглядеть проплывавший по черному небу спутник связи.

Ему очень захотелось шагнуть сквозь стеклянную преграду и прикоснуться к древней почве.

Немото перевела управление на автопилот и направилась в небольшой отсек, служивший камбузом. Она вернулась оттуда с зеленым чаем, рисовыми галетами и сушеными ика — кальмарами. Хотя Мейленфант не был голоден, он все же согласился перекусить. Он знал, что здесь морепродукты были настоящей роскошью. Немото старалась оказать ему особое уважение.

Процедура разливания чая, которой она занялась, оказалась довольно сложным процессом, и он с интересом наблюдал за перемещением жидкости при силе тяжести в одну шестую земной.

— Вы оказали мне честь, приняв сделанное мной приглашение отправиться сюда, в Эдо, — сказала Немото. — Как вы и хотели, вы осмотрите город. Здесь есть даже Макудонарудо — ресторан Макдональдс. Вы сможете отведать бифубаага! Разумеется, приготовленный из сои.

Он отложил тарелку и попытался смотреть ей прямо в глаза.

— Объясните, зачем меня сюда привезли. Я не понимаю каким образом моя работа, посвященная вопросам долгосрочного освоения космоса может так заинтересовать ваших работодателей.

— Простите, но мне кажется, что вам есть о чем рассказать, — ответила она, пристально его разглядывая. — Впрочем…нет, ваша работа не имеет прямого отношения к деятельности Нишизаки.

— Тогда я не понимаю.

— Именно я вас сюда пригласила. Именно я организовала финансирование. Вы спрашиваете зачем. Мне очень хотелось с вами познакомиться. Я как и вы исследователь.

— Меня едва ли можно считать исследователем, — возразил он, — сейчас я называю себя консультантом. Я не приписан ни к одному из университетов.

— Я тоже. Нишизаки Хэви Индастриз выплачивает мне жалованье. Моя исследовательская деятельность должна быть сосредоточена на достижении целей, которые поставила перед собой фирма.

Она снова пристально посмотрела на него и положила себе еще одну порцию морского деликатеса. — Я оплачиваемый работник. Работник хорошей фирмы, так? Но в душе я ученый. И я сделала несколько наблюдений, которые не укладываются в общепринятую модель. Я искала последние научные публикации, которые касались бы предмета моей…гипотезы. И нашла только вашу работу.

Я занимаюсь инфракрасной астрономией. Далеко за чертой Эдо находится исследовательская станция нашей компании, где имеются радиометры, фотометры, фото-полариметры и камеры. Я работаю с волнами длиной от двадцати до сотни микрон. Конечно, заниматься этим предпочтительнее с выведенной в космос платформы: благодаря своей деятельности, человечество с каждым днем все больше уплотняет атмосферу Луны, и тем самым препятствует наблюдению за невидимыми световыми волнами. Но расположенная на Луне станция обходится дешевле и ее возможностей хватает для достижения поставленных перед компанией целей. Видите ли, в данный момент мы рассматриваем перспективные возможности разработок астероидов. Инфракрасная астрономия является мощным инструментом, который поможет изучить эти удаленные от нас обломки. С ее помощью мы сможем узнать очень многое о структуре поверхности, составных элементах, внутреннем строении и характеристиках вращения астероидов. …

— Расскажите мне о вашей гипотезе, которая противоречит общепринятой модели.

— Да, конечно, — согласилась она, сделав глоток зеленого чая. — Я утверждаю, что у меня есть видимые свидетельства присутствия в Солнечной системе внеземных разумных существ, — невозмутимо заявила Немото.

Наступившая тишина становилась все более напряженной. Произнесенные Немото слова поражали. Такого он никак не ожидал услышать.

Зато теперь он понял почему она его сюда пригласила.

После увольнения из НАСА, Мейленфант не стал следуя примеру своих коллег, устраиваться на одно из тех тепленьких местечек, на которые обычно попадают бывшие астронавты. Он не занял высокооплачиваемой руководящей должности в аэрокосмическом секторе и не стал начинающим политиком. Вместо этого, он направил всю свою энергию на исследование того, что как ему казалось, требует длительных раздумий: SETI, применение гравитационных линз для обнаружения планет и сигналов внеземных цивилизаций, передовые разработки силовых установок, проекты колонизации планет, искусственные геологические преобразования, межзвездные путешествия, изучение на практике парадокса достопочтенного Ферми.

Словом всего того, что так не одобряла Эмма. Ты понапрасну тратишь время, Мейленфант. Где же те деньги, что ты заработал на гравитационных линзах?

Но его жена уже давно умерла. Ее погубил рак, причиной которого оказались последствия непредсказуемого космического катаклизма. В результате случившегося в древности взрыва сверхновой звезды, в космическое пространство вылетела тяжелая частица. Преодолев просторы Вселенной, она поразила Эмму так, что… Такое могло случиться и с ним, а могло вообще не случиться или случилось бы несколькими годами позже, когда опасность рака была сведена до опасности поддающейся лечению болезни. Но получилось так, как получилось. Опустошенный и совсем измученный несчастьем Мейленфант оказался предоставлен самому себе.

Он с головой ушел в исследования, которые так его увлекали. А что еще ему оставалось делать?

Да, отчасти Эмма оказалась права, а отчасти нет. Читая цикл лекций, он немного зарабатывал себе на жизнь, но как она и предвидела, мало кто из серьезных людей приходил его послушать. Его идеи скорее вызывали инстинктивную неприязнь, нежели похвалу или хотя бы осмысленную ответную реакцию. В последние годы к нему стали относиться всего лишь как к надежному механизму, гарантирующему успех любого ток-шоу.

Но теперь он услышал эти слова.

Он попытался решить как к этому отнестись, что сказать. Немото была непохожа на тех японцев, с которыми он раньше встречался на Земле — те отличались тщательным соблюдением рейджи — надлежащих манер.

Она с интересом разглядывала Мейленфанта. Его растерянный вид явно ее забавлял. — Вы удивлены. Сбиты с толку. И вероятно считаете, что я не совсем в своем уме, если высказываю подобные предположения. Вас заманили на Луну и вы оказались в обществе спятившей японки. Сущий кошмар для американца!

— Вовсе нет, — возразил он, отрицательно мотнув головой.

— Но вы должны понять, что мои предположения совсем не так далеки от того, что вы изложили в своей работе. Вы как и я проявляете осторожность. Никто вас не слушает. А когда вы находите слушателей, они не принимают вас всерьез.

— Я бы не стал воспринимать это столь прямолинейно.

— Ваша нация обратила свой взор внутрь себя, — продолжала Немото. — Она отступила назад.

— Возможно. Сейчас у нас другие приоритеты, — согласился он.

В Соединенных Штатах полеты в космос стали увлечением пожилых людей. От мечтаний эпохи стремления к противоборству, остались лишь изображения очаровательно допотопных космических ракет, бесчисленные копии которых кочевали по информационным сетям. Теперь не было никаких стремлений.

— Тогда почему же вы продолжаете спорить, беседовать, выставлять себя посмешищем? — спросила она.

— Потому что…

Потому что если никто не будет об этом размышлять, то это никогда не станет явью.

Немото улыбнулась. Похоже она разгадала его мысли.

— Кокуминсей — дух вашего народа спит, — сказала она. — Но вы, как вероятно и другие люди, испытываете неуемную жажду познания. Я думаю, что нам с вами не следует поддаваться духу нашего времени.

— Зачем вы меня сюда пригласили?

— Я ищу способ решить коан, — ответила она, — загадку, которая не поддается логическому анализу.

Впервые с момента их встречи на ее лице не было стандартной улыбки. — Мне нужен объективный взгляд со стороны, оценка перспектив, которую сделал бы какой-нибудь крупный мыслитель, кто-то вроде вас. И …

— И что?

— Я опасаюсь, — продолжила она, — я опасаюсь за будущее человечества.

Вездеход пересекал лунную равнину, следуя по широкой дороге, на обочинах которой лежали вылетевшие из-под колес камни. Немото снова предложила Мейленфанту подкрепиться.

Вездеход остановился у переходного шлюза, расположенного на окраине Эдо. На входе был нанесен краской большой символ НАСДА — японского национального агенства по космическим разработкам. Без лишних слов Немото провела Мейленфанта через шлюз и они оказались в Эдо — одном из поселений землян на Луне.

Здесь, на окраинах, интерьеры Эдо носили чисто функциональный характер — голые стены из расплавленного, остекленевшего реголита. Трубопроводы и кабели крепились прямо к потолку. Люди носили простые одноразовые комбинезоны из бумажной ткани. Повсюду царила атмосфера деловой суеты, характерная для предприятий тяжелой промышленности.

Немото провела его по всему Эдо. Получилась этакая экскурсия под руководством ненавязчивого гида. — Станция это конечно огромное достижение, — заметила она. — Чтобы доставить сюда жилые модули и энергетические станции, потребовалось не менее девяносто пяти рейсов наших старых ракет Н-2. Для того чтобы защититься от солнечной радиации нам приходится углубляться под слой реголита. Мы добываем кислород из раскаленных камней, а воду — из вечной мерзлоты полярных областей…

Центральная часть Эдо оказалась настоящим городом. Здесь были общественные заведения: бары и рестораны, в которых люди могли заказать рис, суп, жареные овощи, суши и саке. Имелся даже крошечный парк с кустарниками и побегами бамбука. Какой-то явно родившийся на Луне, необычайно высокий и худенький ребенок играл там со своими родителями.

Немото улыбнулась, заметив удивление Мейленфанта. — Здесь, в самом сердце Эдо, под десятиметровым слоем лунного реголита, растут вишневые деревья. Наши дети учатся, сидя под их ветвями. Возможно придется еще довольно долго ждать пока начнется ичи-бузаки — первое цветение вишен.

Мейленфант не заметил здесь присутствия людей европейской внешности. Большинство японцев вежливо кивали ему головой. Многие из них должно быть знали Немото, ведь существование Эдо поддерживали всего лишь несколько сотен его обитателей. Однако, никто из них не вступал с ней в разговор. Это только усилило производимое Немото впечатление отшельницы и довольно экстравагантной личности.

Проходя мимо одной группы людей, он услышал как какой-то мужчина шепнул: «О, гайджин-кусаи. »

Гайджин-кусаи — запах чужака. Затем раздался смех.

Мейленфант переночевал в помещении, которое могло бы сойти за райокан — гостиницу. Его номер оказался крошечной комнаткой. Однако, несмотря на суровую простоту стен из оплавленного реголита, интерьер номера был выполнен в японском стиле. На полу лежала уже изношенная и отполированная прикосновениями прежних постояльцев татами — циновка из рисовой соломы. В глубине токонама — высеченной в камне ниши, стоял изящный блок передачи сетевых данных. Следуя традиции, хозяева повесили картину, на которой резкими мазками кисти была изображена сидящая на травинке стрекоза. Кроме того, они оставили небольшой букетик в традициях икебаны. Цветы выглядели как живые.

На стене, под прозрачным пластиком были закреплены листья цветущей вишни. Его очаровал великолепный контраст бледно-розового, живого цвета с безжизненным серым цветом лунного камня. Ничего подобного он прежде не видел.

В этой крошечной комнатке он ясно различал шумовой фон — низкое и глубокое дыхание искусственных легких колонии, которое пробивалось сюда сквозь толщу реголита. Было такое впечатление, словно он находится во чреве какого-то огромного корабля, например подводной лодки. Мейленфант с тоской вспомнил свой кабинет, яркое солнце Айовы, письменный стол, необходимые для работы принадлежности.

Эдо жил по токийскому времени и оказавшись здесь, на Луне, Мейленфант страдал от перемены часовых поясов. Спал он беспокойно.

Перед глазами стояли ряды лиц.

— Каким образом мы должны колонизировать Галактику? На самом деле это чисто экономический вопрос.

Над головой Мейленфанта проецировалось виртуальное изображение, свет которого отражался от складчатых деревянных стен помещения, служившего маленьким зрительным залом.

Мейленфант обвел взглядом лица японцев, которые в насыщенной коричневатыми тонами полутьме, напоминали сверкающие монеты. Они показались ему какими-то далекими и нереальными. Многие из присутствующих были администраторами НАСДА, но судя по всему, здесь не было никого из высших руководителей компании Нишизаки, которые формально, являлись спонсорами его поездки.

Виртуальная картинка представляла собой простую схему звездного неба, с хаотически разбросанными по нему светилами. Одно из них мерцало — это было Солнце.

— Мы запустим автоматические зонды, — заявил Мейленфант и от игрушечного Солнца разлетелись в разные стороны маленькие светлячки. — Для этого можно использовать ионную тягу, солнечный парус или силы гравитации — все это вполне реально. Первая волна будет распространяться медленно, не превышая достигнутых нами пределов скорости. Но это не имеет значения. Во всяком случае в долгосрочной перспективе.

— Эти зонды будут самовоспроизводиться, по существу они станут машинами фон Нойманна. Универсальными конструкторами. Вслед за ними могут полететь и люди. Они воспользуются звездолетами, на которых одно поколение будет сменяться другим. Однако, дешевле было бы воспроизводить людей прямо на месте, для этого зонды могли бы воспользоваться синтезом клеток и технологиями искусственного воспроизводства.

Он обвел взглядом аудиторию.

— Вы хотите знать сможем ли мы построить такие автоматические устройства? Пока еще нет. Впрочем, ваша компания Кашивазаки Электрик уже располагает устройством, которое отчасти можно считать прототипом.

Эти слова были восприняты с большим интересом и некоторым самодовольством.

Поскольку далее его виртуальный сюжет развивался вполне самостоятельно и не требовал пояснений, Мейленфант перевел взгляд на окружающие деревянные стены, мерцавшие под лучами падавшего на них света. Это было замечательное место — самое крупное строение во всем Эдо. Оно служило центром общественной жизни колонии, муниципалитетом и демонстрационным залом размером с десятиэтажное здание.

Однако, на самом деле это было дерево — разновидность дуба. В условиях слабой лунной гравитации дубы могли достичь высоты двухсот метров, но рост этого дерева был направлен вширь. Изнутри этот дуб был заполнен множеством выдолбленных полостей, которые делили его внутреннее пространство на части. Деревянные стены этого помещения были гладко отполированы и их естественное однообразие нарушали только технологические вкрапления: осветительные приборы, воздушные вентиляторы, проекторы виртуального изображения. Воздух здесь был свежим и влажным, и казалось, что он получен естественным путем.

Японцы утверждали, что в отличие от старой части Эдо, со всеми ее неуклюжими тоннелями, эта конструкция принадлежит будущему Луны. Живой Луны. Так какого же черта прилетел сюда, на Луну этот американец, который читает снисходительным японцам лекцию о колонизации космоса? Ведь они уже это делают, терпеливо и не останавливаясь на достигнутом.

Не останавливаясь на достингнутом — вот в чем суть. Даже эти лунные колонисты не могли себе представить, что-либо выходящее за рамки их текущих проектов. Они могли заглянуть еще на несколько лет вперед, представить себе, что произойдет до конца их жизни. Но им не дано было увидеть куда все это может привести. Но для Мейленфанта эта отдаленная перспектива была смыслом жизни.

Возможно, что Немото и ее странная наука помогут ему составить самый первый маршрут.

Между тем, маленькие изображения зондов уже достигли звезд, в направлении которых они двигались.

— Суть нашей стратегии, — снова заговорил он, — заключается в предположении, что звездная система, которую мы намерены освоить является необитаемой. Исходя из этого, мы можем составить программу интенсивной и разрушительной эксплуатации ресурсов этой системы, выполняя которую, наш зонд будет действовать без всяких ограничений. Для каких-либо других целей эти ресурсы бесполезны, а значит с экономической точки зрения мы в праве ими воспользоваться. И вот таким образом мы колонизуем системы и начнем строительство.

Тем временем, за пределы звездных систем уже освоенных первой волной, устремилось еще большее количество зондов. Развивая значительно большую скорость, чем корабли первой волны, они понеслись к новым системам. Так повторялось снова и снова. При этом, всякий раз появлялось все большее количество новых зондов, которые улетали все дальше и дальше. Стремительно расширялось пространство, охваченное зондами. Внешне это было похоже на заполнение вакуума газом.

— Требуется лишь начать этот процесс, а затем он переходит на самоуправление и самообеспечение, — заметил Мейленфант. — Мы считаем, что если действовать подобным образом, то для полной колонизации Галактики нам потребуется от десяти до ста миллионов лет. Мы должны вложить средства лишь в строительство зондов первого поколения. Таким образом, в реальном исчислении, стоимость колонизации Галактики обойдется дешевле, чем наша программа «Апполон, » осуществлявшаяся пятьдесят лет назад.

Теперь его зонды проникали в спиральные рукава Галактики, двигались по ее узким тропинкам, вдоль которых было рассыпано множество звезд. Его японская аудитория вежливо наблюдала за этими манипуляциями.

Но произнося свои отшлифованные фразы, Мейленфант все время думал о Немото и ее интригующих намеках на чужое присутствие, на тайну, которая возможно сделает всю его заранее подготовленную пламенную речь никому не нужной. И он споткнулся.

Пытаясь сосредоточиться, он испытал раздражение и закончил свою лекцию словами о космическом предназначении человечества.

— Быть может это переломный момент в истории космоса. Подумайте об этом. Мы знаем как это сделать. Если сейчас мы примем верное решение, то жизнь может распространиться за пределы Земли и Луны, она шагнет далеко за пределы Солнечной системы. Волна жизни преобразует Галактику. У нас все должно получиться…

И так далее и тому подобное.

Они ответили ему довольно теплой овацией. Но вопросов было мало.

Он покинул зал, чувствуя себя полным идиотом.

На следующий день Немото объявила, что возьмет его на поверхность, главным образом с целью показать ему результаты своей инфракрасной спектроскопии.

Они пересекли все пространство базы, вошли в переходный шлюз вездехода и снова облачились в защитные костюмы. Станция оборудованная инфракрасными приборами наблюдения находилась в часе езды от базы. Удалившись от Эдо на километр, вездеход поравнялся с одной из наиболее крупных конструкций, которые Мейленфанту довелось здесь видеть. Она имела форму цилиндра, приблизительно ста пятидесяти метров в длину и десяти в ширину. Конструкция выглядела как атомная подлодка, нижняя половина которой находилась под слоем грунта. Лунная поверхность в этом месте была изрезана огромными траншеями, которые видимо остались после разработки месторождения открытым способом. Вокруг расположенного в центре цилиндра была разбросана группа конструкций похожих на топки, находившиеся внутри полупрозрачных куполов.

— Наша водородная станция, — пояснила Немото. — Эдо снабжается энергией, получаемой посредством синтеза изотопа водорода дейтерия и гелия-3.

Мейленфант рассматривал станцию с каким-то нездоровым любопытством. В области энергетики, как и в большинстве других технологий, японцы намного опережали американцев. Двадцать процентов получаемой в США энергии добывалось путем синтеза двух изотопов водорода: дейтерия и трития. Однако, синтез водорода, даже осуществляемый с помощью такого относительно малоэффективного топлива, оказался процессом весьма ненадежным и дорогостоящим: обладающие высокой энергией нейтроны пробивали стенки реакторов, делая их хрупкими и радиоактивными. И напротив, японская технология синтеза гелия-3 позволяла получать заряженные протоны, которые можно было с помощью магнитных полей не пропускать к стенкам реактора.

Однако, в естественном виде гелия-3 на Земле просто не существовало.

— На Луне есть огромные запасы гелия-3 скрытого в минералах титана, залежи которых находятся на глубине не более трех метров от поверхности. Источником гелия является Солнце, оттуда его приносит солнечный ветер. Титан же, подобно губке впитывает частицы гелия. Мы планируем начать экспорт гелия на Землю, — поясняла Немото, указывая рукой на станцию.

— Я знаю, — сказал он.

Мейленфант понимал, что экспорт гелия сделал бы Эдо независимой колонией.

Ее лицо светилось лучезарной улыбкой, молодостью и уверенностью в будущем.

Когда Эдо совсем исчез из вида, вездеход поравнялся с кучей сложенных в виде пирамиды лунных камней. На ее вершине, как это ни странно, стояла бутылка, блюдо с рисовыми лепешками и какая-то фарфоровая статуэтка, вокруг которой стояли маленькие флажки. Под безжалостными солнечными лучами флажки совсем выцвели.

— Это место поклонения Божественному Лису Инари-самма, — пояснила Немото. — Если закрыть глаза и хлопнуть в ладоши, — продолжала она, лукаво улыбаясь, — то возможно, к вам придут ками — божества.

— Места поклонений? В лунном промышленном комплексе?

— Мы древний народ, — сказала она. — Во многом мы изменились, но в этом остались прежними. Ямато дамаши — наш дух не спит.

Подъехав к группе строений, вездеход остановился. Здесь находилась оснащенная приборами наблюдения в инфракрасном спектре исследовательская станция компании Нишизаки Хэви Индастриз.

Проверив надежность защитного костюма Мейленфанта, Немото резко открыла люк.

Мейленфант с трудом спустился по короткой лесенке. Неловко двинувшись вперед, он услышал шипение воздуха, приглушенный свист выводных мультипликаторов. Действуя автоматически, эти искусственные мышцы помогали ему избавляться от повышенного давления внутри костюма и не замечать чрезмерного веса вольфрамовых пластин радиационной защиты.

Его шлем представлял собой большой, покрытый золотистым напылением пузырь. И у него, и у Немото, на спинах были полупрозрачные ранцы в которых находились различные трубки и плескалась вода. В шести литрах воды находилось множество синих водорослей, которые поглощали солнечный свет и отходы человеческого организма, а производили кислород, причем в таком количестве, что теоретически, он мог путешествовать в течение неопределенно долгого времени.

На самом деле, Мейленфант явно тосковал по своему древнему скафандру ММНП, со всеми его шумами — глухими ударами помп и жужжанием вентиляторов. Наверное его трудно даже сравнивать с этой новой технологией, но Мейленфант возненавидел ранец, который хлюпал у него за спиной. А какой тяжелой была его масса? И это при слабой-то лунной гравитации! А его «автоматические мускулы? » Они усиливали каждый импульс, переставляли его конечности, изменяли угол наклона корпуса — вобщем, заставляли его чувствовать себя марионеткой.

В конце концов, он не удержался на ногах и упал. В результате его плавного падения вверх взметнулось небольшое облако пыли, которое тотчас осело.

Вот он и прогуливается по Луне.

Неуклюже покачиваясь, он уходил все дальше от вездехода. Что-то внутри его скафандра жужжало. Вероятно ему пришлось пройти сотню метров прежде, чем он оказался на участке почвы, где не было следов, оставленных вездеходами или людьми.

Он ступил на нетронутый участок поверхности. Его ботинки оставили такие же четкие следы, какие были оставлены теми, кто вышел на лунную поверхность из кабины Аполлона 11.

Кратеры здесь были словно вложены один в другой. Каждый из них представлял собой уменьшенную копию предыдущего. Эти уменьшающиеся в диаметре последовательности заканчивалась маленькими ямками, в которые едва можно было просунуть кончик пальца, порой их диаметр был еще меньше. Но эти, последние, не были похожи на кратеры, скорее они напоминали углубления проделанные каплями дождя. Казалось, что он стоит посреди недавно вспаханного поля, на которое обрушился дождь и разрыхлил почву. Но здесь конечно не было никакого дождя. Его ни разу здесь не было за все четыре миллиарда лет.

Солнце заливало местность ослепительным светом. Небо же напротив, было угольно-черным и пустым. Его слегка удивляло то, что он не испытывает чувства незащищенности перед окружавшим его со всех сторон необъятным космосом. Хотя дома, пустынное ночное небо вызывало в нем именно такое чувство. У него возникло такое ощущение, словно оказавшись на затемненной сцене, он попал в яркое световое пятно рампы, а границы Вселенной вовсе не так уж далеко, просто их не видно.

Он оглянулся на вездеход с нарисованным на борту большим красным кругом японского солнца. Он подумал о том, какой станет Луна после искусственных преобразований, о двух голубых планетах. И внезапно почувствовал горячие, непрошенные слезы, от которых защипало в глазах. Проклятье! Мы побывали здесь первыми. У нас были все возможности. И мы их упустили.

⇐ Предыдущая 1 234 5 6 7 8 Следующая ⇒