Часть четвертая 3 страница

Очередной день, очередная дорога. Все меньше зелени вокруг, все прохладнее, в глубоких оврагах кое-где проглядывает грязновато-серый снег. Мы едем через Ярославль в Вологду.

Несколько раз мне казалось, что на спусках «Фрайт» рывком увеличивает скорость, как будто водители хотят пустить нас под колеса. Глупости, наверное. Хотя паранойя – профессиональное заболевание райда, и она же его инстинкт самосохранения.

Придорожные деревеньки попадались все реже, и сами они уменьшались в размерах. Север – это особый жизненный настрой, там не каждый может жить.

По сравнению с этими местами я – уроженец солнечного юга. Правда, какой из меня южанин, если в Крыму я ощущал, как плавлюсь под солнцем. Ингвару и Юсу тут легче. И теперь я понимаю, почему Дэйзи не признается, откуда родом – не хочет лишний раз вспоминать свой город. Но, кажется, он из теплых.

Мы пересекли границу с Вологодской областью и углубились в лесок. Такой классический русский лес из сказок – с березами. Трасса вильнула, и за поворотом, вместо Ивана-царевича, поджидал кошмар. Не Кощей. Сбитый конвой.

Тягач нырнул в кювет, перекошенный длинный прицеп загораживал полосу. Стенки и двери в следах пуль. Вскрывали его, судя по оплавленным краям, взрывом маломощного заряда.

Около прицепа валялись три байка. Видимо, замыкающие. И возле них – три тела с цветами неизвестного мне байк-клуба.

– Оттмар, нам надо остановиться. Проверить, есть ли выжившие.

– Запрещаю вам это делать.

– Господин Шолль, это правило байкеры соблюдают. Если кто-то из них без сознания, то помочь ему сможем только мы. Останавливайтесь.

Пока я препирался с немцем, наш конвой объехал фуру. Перед ней лежали еще два байка. У тягача боковые стекла отсутствовали.

– Оттмар, остановитесь. Будьте человеком.

– Три минуты.

Я подошел к телу, лежащему на животе возле изрядно проржавевшего «Делойта». Опустился на корточки, снял перчатку, оттянул воротник и пощупал шею. Теплая. И даже слабый пульс прослеживается.

– Вроде живой! – крикнул я и перевернул райда на спину.

И тут же удостоверился, что байкер – не труп. Мне в лицо глянуло дуло пистолета.

До сих пор не знаю, почему я тогда не снял шлем. То ли вид ржавых байков ухватило подсознание и возмутилось, мол, настоящий райд так коня не запустит. А быть может, на меня повлияло отсутствие крови у тел.

Я отпрянул – и тут же бахнул выстрел. Пуля звонко шелкнула в шлем по касательной и улетела в лес. Голос Дэйзи в наушниках: «Змей! » И выстрелы, выстрелы…

Второй раз нажать на спуск «труп» не успел. Я выбил пистолет из его руки и грохнулся на землю, чувствуя, как пули где-то рядом расчерчивают воздух невидимыми линиями.

– Суки-сволочи-ненавижу! – орал Юстиниан.

«Труп» вскочил и деловито продолжил искать моей смерти – на этот раз в его руке оказался нож. Я поднырнул, провел апперкот. Лже-байкер удар пропустил и покачнулся. Краем глаза видел, как шевелится его напарник.

Громко охнул Ингвар.

Второй лже-байкер тоже вытащил пистолет. Я рванулся к своему «трупу» и, ощущая, как нож врезается мне в бок, обнял его, будто брата, которого у меня никогда не было – и сейчас не будет.

Спина врага приняла предназначенные мне пули. «Труп» в руках задергался и окончательно стал трупом – без всяких кавычек.

Загрохотал автомат. Ладони моментально вспотели, а сердце моментально окаменело. Ингвар – или перекрестный огонь?

В голове отвлеченно крутилась фразочка: «Вот и померли среди русских березок». Отбросив тело, я рванул к байку. Дэйзи спряталась за колесом и лупила по опушке. Автомат затих. Я выхватил из кобуры на «Кавасаки» «винчестер» и бросился к другому колесу. Пока Лера меняла магазин, автомат вновь дал очередь.

Как-то совсем по-кошачьи мяукнул Юстиниан.

С громким пшиком «Фрайтлайнер» сдал назад, приняв на себя выстрелы из кустов. Дэйзи вновь подстригла опушку, я перебросил ей «винчестер» и, пригибаясь, помчался к ребятам. Юстиниан, изрядно побелевший и с кровоточащей раной на левой руке, сосредоточенно тянул Ингвара под защиту грузовика. Латыш был плох – зажимал рану в боку и подволакивал ногу.

– Ехать сможешь? – крикнул я.

– Недолго, – поднял глаза Ингвар. – Минут. Пять.

– Сматываемся, живо.

– Парни, скорее! – у Дэйзи в голосе панические нотки. – Я не успеваю их сдерживать!

Глухо ухал «винчестер».

Мы взгромоздили прибалта на «Априлию», Ингвар газанул, выскочил перед «Фрайтом» и помчался по трассе.

– Отходим, отходим! Юс, давай, Дэйзи, сейчас поддержу.

Сашка перебросил мне «беретту» и вприпрыжку добрался до «Явы». Рыкнул мотор, я перебежал к фуре-приманке. Приметил, где шевелятся кусты, отправил туда свинцовый подарочек.

– Дэйзи, давай! Оттмар, вперед.

«Харлей» и «Фрайтлайнер» устремились к выходу из ловушки. Я перекатился и, держась в хвосте трэка, добрался до своего японца. Старина не подвел, сразу же завелся. Спина вспотела, я ощущал, как кто-то старательно прицеливается. Газ, байк прыгнул и сразу же набрал скорость.

Я почувствовал толчок. Ноут бодро сообщил о неисправности заднего «стопа». На полметра выше – и все, привет. В мониторе заднего вида стремительно удалялся подставной грузовик.

Ингвара мы нагнали через несколько километров. Он добрался до какой-то деревеньки и сидел на обочине, рядом с байком, чуть покачиваясь. Прибалт вот-вот мог потерять сознание. Дэйзи бросилась к нему.

– Ингвар, Ингвар, ты как?!

– Я. Я тут. Ничего.

Юстиниан распаковывал комплект первой помощи. Из грузовика вылез Оттмар.

– Предупреждал же вас, не надо останавливаться!

– Это первый случай, – ответил я, собирая «Роршах». Мало ли, вдруг погоня.

– Странно, что только первый. На месте преступников я бы давно этим трюком воспользовался. Раз вы всегда останавливаетесь.

Мне было нечего сказать. Немец совершенно прав. Этот случай изменит байкерское движение еще больше, чем договор о свободе от байк-клуба.

Дэйзи и Юстиниан обработали раны латыша. Сашка поспешил и ко мне:

– Змей, давай бок забинтую.

Рана сразу же дала о себе знать; пока не вспоминал о ней – как будто не было. Я стянул куртку и позволил Юсу обработать бок антисептиком. Не отрывая глаз от трассы, спросил:

– Оттмар, наш товарищ не сможет ехать. Мы можем погрузить его к вам? Не оставлять же его тут.

– Можете. Но только до Вологды.

– Да, разумеется. Ингвару надо в больницу.

Я отдал «Роршах» Дэйзи, подхватил вместе с Юсом прибалта, помог ему забраться в кабину «Фрайта» на спальное место. Ингвар, почувствовав спиной лежанку, слабо улыбнулся и тут же отключился.

Под надзором Райцингера «Априлия» разместилась в фуре. Я украдкой позыркал по сторонам. Действительно, похоже на склад высокотехнологичного оборудования. Дитрих указал на дверь и сам занялся крепежом. Я выбрался из прицепа, подошел к Дэйзи. Она, не меняя позы, смотрела на трассу.

– Лер.

Волосы девушки слабо шевелились от легкого ветерка. Я зашел чуть вперед. В глазах Дэйзи стояли слезы, а губы дрожали.

– Лера?

Она всхлипнула.

– Змей. Это конец. Пока все там вертелось, я думала лишь о том, как выжить. Потом – как сбежать, как помочь Ингвару. А сейчас…

– Сейчас подумай, как нам добраться до Вологды и что делать с этими чертовыми дойчами.

– Угу, – Лера промокнула глаза. – Ты перчатку потерял.

– Ерунда.

Девушка отвернулась от дороги, подошла к «Харлею». Отделила переходники, усилитель и разгонные блоки, спрятала их. Сунула ударник в кобуру. Взяла шлем в руки.

– Змей.

– Да?

– Я подумаю над Вологдой и всем остальным. Но вечно прятаться невозможно. Уж я это знаю. Рано или поздно новые мысли приходится додумать до конца.

Не дожидаясь ответа, она натянула шлем. Луч отразился от серебристого иероглифа на темно-вишневом фоне.

Сбоку заурчала «Ява» – Юс готов. Я надел шлем.

– Так, ребята, я впереди, Дэйзи становится на место Ингвара. Оттмар, у вас есть оружие?

– Да.

– Будьте любезны, поглядывайте на правую сторону.

Терминал в Вологде расположен на берегу речки Золотухи, туда мы добрались уже в сумерках. Оставив Дэйзи и Юса устраивать немцев и байк латыша, я уехал вместе с Ингваром в больницу.

«Скорая» привезла в местную «неотложку». Байкера оказалось не так уж просто госпитализировать, но злость и упорство победили. Ингвара поместили в отдельную палату, врач клялся-божился, что присмотрит за пациентом в лучшем виде. Я оплатил дополнительный полис на лечение и поднялся к товарищу.

Ингвара готовили к обследованию. Латыш держался молодцом. Завидев меня, он кивнул, приглашая подойти. Я наклонился над ним.

– Змей. Попрос-сии, чтобы они вышли. На одну мин-нуту.

Пришлось выгнать медсестер из палаты.

– В машине. Как поехали, я очнулся. Слушал. Они говорили по-немецки, я немного понимаю. Змей. Немцы хотят нас убить.

Я дернулся. Конечно, такое предположение уже приходило в голову. Но вот так узнать, что все правда…

– Не мог понять, когда и как. Извини. Вроде бы не на дороге. Будьте осторожны.

– Ты, главное, выздоравливай, – я сжал его руку и сглотнул горячий комок. – Мы справимся. Спасибо.

Ингвар слабо улыбнулся.

– «Ауксас Драконас». Тогда мы вели конвой из двух трэков. Водителями были Шолль и Райцингер. Я вспомнил.

– Мы будем осторожны вдвойне.

Медсестры вернулись в палату, вместе с ними зашел врач. Даже блики от лампы на его очках говорили: пора и честь посетителю знать.

– Все, Ингвар, ноут у лечащего, о байке мы позаботимся, вернемся из Архангельска – навестим.

На повестке вечера два неприятных дела: пересказать ребятам информацию от Ингвара и разослать в главные офисы описание нового типа засады.

Юстиниан вычурно ругался, Дэйзи отнеслась философски, мол, всего лишь на одного желающего нас убить больше. Она устроилась на диванчике, заложила руки под голову и задумчиво исследовала трещинки на кремово-сером потолке. В наушниках у нее играла какая-то классическая опера.

Сашка доводил нож. Клинок медленно скользил по кожаному ремню.

– Змеюка, а, Змеюка? Слушай, может, испортим как-нибудь Шоллю праздник?

– Испортим. Не будем же мы покорно ждать смерти.

– Не, а правда, Змеюка. Давай, я не знаю… столкнем их в озеро. Или разорвем контракт. Ты под неустойкой подписывался?

– Сань, мы ж не на гражданке. У байкеров контракты не разрываются. Я таких случаев не знаю.

– Так не разрываются или не знаешь?

– Парни, – Дэйзи открыла глаза, – вы или потише, или на воздух выметайтесь с разговорами.

– Нет в тексте такого пункта.

– А форс-мажор есть?

– Да что может быть форс-мажором?

– Парни, – Лера приподнялась на локте, – дайте мне устроить вечер меланхолии. Сегодня не меньше половины моих идеалов развалились в хлам. Не рушьте веру в человечество – выметайтесь.

– Цветочек, да ты оратор! Ораторесса! – воскликнул Юс, увернулся от тяжелого ботинка и с хохотом выскочил в коридор.

Я подхватил ноут, улыбнулся Лере.

– Не жди, что предложу остаться, – в уголках ее губ появились ямочки, – настроение сейчас неумолимо.

Сделал два шага, открыл дверь.

– Сейчас?

– Угу. Сейчас. А теперь иди.

Рапорт я писал очень долго. Воспоминание о лже-байкерах жгло изнутри и разрывало душу. В широкое дуло пистолета вместилась целая жизнь – с устоявшимися правилами, можно даже сказать – рефлексами. Описать произошедшее сухими словами – не так сложно и не так страшно. Фура, положение тел, цвета фиктивного байк-клуба, засада в подлеске, перекрестный огонь, отход команды (так и просится эпитет «панический»), ранения, потерь нет. Испытание – мысленно вновь дожить до фразы «потерь нет».

Белое лицо Ингвара. Трясущиеся руки Дэйзи. Вопль Юстиниана.

Палец дрожал над кнопкой, курсор равнодушно моргал над иконкой «отправить». Набору пикселей все равно. Я мог медлить сколько угодно, но от судьбы не уйдешь.

Тихий щелчок. Письмо отправлено.

Ветер гонял обрывки бумаги и прочий мусор, озеро встречало свинцовыми бликами, хмурая черная трасса уводила на северо-запад. Из низко нависших туч готовился пролиться тяжелый холодный дождь. Ныло в боку, холод пробирался под куртку и кусал рану.

Я открывал конверт, Дэйзи и Юс замыкали, держа двойное расстояние от фуры – на случай, если немцы начнут чудить. Кабина «Фрайта» на мониторе выглядела воплощением серой обреченности. Из правого окна торчал ствол: Дитрих поглядывал на обочину. Этот же ствол через минуту, час или день мог повернуться мне в спину.

До Каргополя путь неблизок, уж никак не меньше, чем от Москвы до Вологды. Вряд ли Райцингер с Шоллем захотят остаться совсем без охраны на четыреста километров дороги. Пусть довольно пустынной и не слишком интересной, но тем не менее настоящей трассы. Тут за прошлый год было одиннадцать засад, и одна в этом году.

Интересно, на сколько у них хватит выдержки.

Возле деревушки Чистый Дор мне позвонили. Байкер № 1. Ганнибал Барка. Я быстро отключил связь с трэком и только после этого принял вызов.

– Змей, здравствуй. Не буду спрашивать, правда ли то, что ты написал. Так шутить никто не будет.

– Здравствуйте, Ганнибал. К сожалению, подстава существует.

– Печально. Змей, необходимо встретиться. Знаю, ты сейчас на пути в Архангельск.

– Да, это так.

– После загляни в Москву. И еще, – Барка помедлил, – тебе нужна помощь?

Очень хотелось сказать: «Нужна». Переложить хоть часть ответственности, решить проблему странного немецкого груза силами байкерского сообщества. Но как потом находить контракты, как смотреть в глаза товарищам? Нет, справимся сами. Хотя…

– Ганнибал, в Вологде остался Ингвар Лицитис. Пусть кто-либо из наших его навестит и присмотрит, пока мы в дороге.

– Договорились. Жду в Москве.

Стало быть, Аристархов лично взял на заметку происшествие с ложными байкерами. Любопытно, какое решение он примет и как изменится наша жизнь. Что изменится – в этом нет сомнений. Ганнибал Барка умеет заглянуть на несколько лет вперед. Возможно, он даже ждал появления таких мимикрантов и уже знает что делать. При этом он не любит действовать на опережение и наносить превентивные удары. Вступает в игру только тогда, когда событие произошло.

Философия райда. Человек на дороге прежде всего обычный человек, а не орк или преступник. Стрелять первым нельзя, только действовать в ответ на насилие.

Конечно, из-за такого подхода погибло немало хороших ребят. Но теперь у байкеров нет репутации безжалостных убийц, раскатывающих по дорогам. Хотя после войны именно такое поведение безбашенных отморозков формировало образ всадников на железных конях.

Аристархов и его товарищи в конце концов вбили философию ответного удара на уровень рефлексов. Хороший райд прежде всего не подставляется и быстро реагирует в случае опасности.

Колдобина выбила из головы мысли о вечном. Я подключил связь с «Фрайтлайнером», осведомился, все ли у них в порядке. После звонка Ганнибала на душе стало как-то спокойнее. Не в первый раз попадается странный груз и нечистые на руку заказчики. По большому счету, дело даже обычное. Переживем. Искать ответ на вопрос «За что? » бессмысленно. Какая разница, почему немцы не желают оставлять свидетелей, лишь бы нервы у них не сдали и в спину они не начали палить. Со всем остальным разберемся.

«Вряд ли они избавятся от нас на людной заправке», – думал я, наблюдая за манипуляциями Дитриха с моторочным краном.

«Вряд ли они сделают что-то в закусочной», – думал я, жуя бутерброд второй свежести, купленный в придорожной забегаловке.

Сыр отдавал плесенью, запах упорно навевал мысли о матери-сырой земле и уютном одноместном домике в ее покрове.

«Вот на этом поворотике было бы удобно…» – но «Фрайт» все так же трудолюбиво урчал за спиной, а ствол, торчащий из окна, по-прежнему смотрел в сторону опушки.

Быть может, Ингвар ошибся? Разговор ему пригрезился в бреду, подсознание выдало причину беспокойства, сознание додумало все остальное. Позвонить в Вологду, переспросить? Бессмысленно, Ингвар ничего нового не вспомнит. Просто будем ехать. Тем более дорога ухудшается с каждым километром. Тут не застрять бы.

…К вечеру, когда руки уже сводило от усталости, показался указатель «Каргополь». Вслед за официальным дорожным указателем появился еще один щит: «Вы въезжаете в Каргополь. Население 6311 человек». Метров через триста от него на обочине устроился здоровенный кентавр в мундире. Надо понимать – символ города или что-то подобное. В руках он держал очередной щит с надписью: «Каргополь – центр северной игрушки». Мэр города, видимо, проходил стажировку где-то в Американских Штатах, там подобные указатели в ходу. Сам не был, но заметка попадалась на глаза.

Информационные щиты встретились еще трижды, рассказывая о древних достопримечательностях, успехах здешней хоккейной команды юниоров – где же они тренируются? – и какой-то местной социальной программе. Все бы хорошо, только трасса Р1 постепенно превращалась в болото, и если «Ява» Юстиниана чувствовала себя вполне сносно, то мой японец и Леркин американец начинали захлебываться и недовольно рычать.

– Змей, прием.

– Слушаю, Оттмар.

– Тут есть терминал?

– Нет.

– В таком случае найдите дорогу на улицу Гордеева, дом одиннадцать. Там ожидают груз. Быть может, там и остановимся на ночь.

– Да, понял.

Поплутав по раздолбанным улочкам и слегка пугнув местных жителей, наш конвой затормозил около высокого, некогда зеленого забора, за которым виднелась крыша дома. На мгновение я ощутил дежавю: вот примерно так же покойный Казак грохотал кулаком по воротам в глуши Брянской области.

На той стороне железно зашуршало, калитка отворилась по всем канонам – потихоньку, из нее выглянул мужичок. Тоже архетипичный, сволочь: с сероватой щетиной на впалых щеках, настороженным взглядом и в шапке-ушанке.

– Кто здесь?

– Райцингер и Шолль, – отрекомендовался Оттмар. – С вами должны были связаться.

– Кто? Когда?

– Вам груз.

– Мне? Не, никакого груза мне… ах, груз?! Цто ж вы сразу-то не сказали? Проходите, проходите.

Мужик сильно «окал» и прицокивал, чем изрядно насмешил Юстиниана.

– Ты что, в Вологде этого выговора не приметил?

– Неа. Да и забавнее тут.

Дитрих вышел из калитки, махнул, мол, подойдите. Открыл прицеп, лично вытащил два ящика, вручил мне и Юсу. Мы потащили их во двор, где обнаружился одноэтажный дом с перекосившимися окнами и кривым деревянным крыльцом. Из густой травы росла поленница, там же стояли кряжистый стол и две лавки. Справа тянулся деревянный сарай, к нему был пристроен еще один домик. Язык не поворачивался назвать его гордым словом «гостевой». Видимо, его построили, чтобы наскоро отселить молодую семью, или по схожему поводу.

Мы зашли в сени. Из дома раздавалось оканье:

– А грузовик вы можете на улице оставить, тут места тихие. Мотоциклы тоже, а хоть и во двор.

– Эй, хозяин, куда ящики девать? – крикнул я.

В дверях показалась ушанка.

– От тут и оставьте. Только не на пол, повыше, а то погрызть могут.

– Поесть бы, – встрял Юс.

– Это сейцас, – шапка исчезла и через минуту появилась снова. – Берите.

Я оторопело принял бутыль с мутной жидкостью и краюху землистого хлеба. Классный ужин. Интересно, здесь магазины еще работают? Время-то позднее.

Мы вышли во двор. Там переминалась с ноги на ногу Дэйзи.

– Самогон зачем?

– Комплексный ужин. Местная кухня, – усмехнулся Юстиниан. – Пойдем байки затаскивать.

Ворота не открывались, но калитка оказалась достаточно широкой, чтобы с пыхтением и помощью такой-то матери завести мотоциклы во двор. Не оставлю я свой «Кавасаки» на улице, и так уже несколько человек там стоят и таращатся. Издержки небольшого города.

Итак, уже вечер, а мы все еще живы. Быть может, Ингвар ошибся?

– Змей, – Дэйзи присела на край лавки, – давай все-таки найдем хоть какую-нибудь гостиницу. Уж очень тут неуютно… во всех смыслах.

– Можно бы, – признал я. – Но где гарантия, что немцы завтра не смоются в Плесецк или Архангельск, подвесив наш контракт? С невыполненным обязательством мы потом ни одного конвоя не найдем.

– Так что же, сидеть тут и ждать, когда нас зарежут?

– Ждать не будем, примем меры. Юс!

– Чего? – Сашка оторвался от вдумчивого изучения куска хлеба.

– Датчики с тобой?

– Обижаешь. Конечно.

– Вот ими и воспользуемся. Хлеб съедобен?

– Кхм… Не знаю. И проверять как-то не хочется.

Из дома вышел Шолль.

– Змей, – он бросил ключ. – Вы ночуете вон в том здании. До завтра.

Немец развернулся и скрылся в сенях.

– Здании. Это он хорошо сказал. Не обидел халабуду.

Я отпер дверь. Из домика пахнуло спертыми ароматами сырой постели и старых вещей. Небольшая комната, в которую поместился шкаф с рухлядью вместо антресолей, вусмерть заставленный посудой стол, тумбочка, полки со слабоопознаваемым содержимым и широкая кровать. На полу в беспорядке валялись какие-то тюки, несколько пар резиновых сапог, колесо и здоровый цинковый ушат. Юс пощелкал выключателем.

– Электричества нет.

– И хорошо, – буркнула Дэйзи, – не уверена, что хотела бы увидеть все это богатство на свету.

– Размещаемся?

– Хотя бы вещи затащим.

Рюкзаки и ноуты перекочевали в домик. За ними последовало оружие. Юс присел на кровать, чертыхнулся.

– Теперь я понимаю, зачем нужен самогон. Чтобы уснуть в этом «здании».

– Мы покурить.

Дэйзи ждала у дверей. Я щелкнул зажигалкой, в желтоватом свете проявились усталые глаза райды и опущенные уголки губ.

Дэйзи притворила дверь.

– Хлипковата. Если будут выламывать – не выдержит, – сказал я.

– Змей, – голос ее охрип, – Змей, смотри.

В косяк были вделаны железные полосы на здоровенных болтах. Такими очень удобно запирать дверь снаружи, чтобы воры не смогли пробраться в дом. Я осмотрел противоположную сторону. Так и есть – углубления для винтов.

– Нас не будут резать. Просто замуруют и гранату в окошко. И все.

– Угу. Юс, – негромко позвал я, – Юс, давай датчики.

– На вход? – Сашка появился на пороге с уже распакованными коробочками.

– Да. Только на их вход, – я ткнул в сторону дома. – Посмотри, может, там есть вторые двери.

– Йес, сэр, – Юстиниан откозырял и, пригибаясь, мотнулся к хозяйскому дому, стараясь не мелькать в окнах.

Мы же пошли на разведку.

За халабудой ничего интересного не нашлось. Полоса земли, возможно когда-то служившая огородом, и забор. Куда интереснее выглядел холм высотой метра два, прятавшийся за домом. Для чего нужна была эта земля – осталось загадкой. Холм полого уходил к забору, скрывая за собой какой-то металлолом. С его вершины хорошо просматривался вход в наше обиталище, маленький сад за основным домом – два чахлых дерева – и туалет. Возле кабинки возился Юс. Замаскировав датчики, он воспользовался сортиром по прямому назначению, после чего, насвистывая и заложив руки в карманы, двинулся обратно во двор. Мы тоже вернулись к домику.

– Порядок. Датчики стоят, на ночь заряда хватит. Сигналка готова, – Юстиниан пощелкал по наушнику.

– О’кей. Идем внутрь. Пусть думают, что мы согласились ночевать в этом «здании».

Чуть позже я сбегал за брезентовыми чехлами, которыми обычно накрываются байки. Мы решили провести ночь на холме, спрятавшись за его пологой частью. Небо затянуло тучами, по земле дул пронизывающий сырой ветер. Без чехлов околеем. Нет, север мне категорически не нравился. Я вспомнил зеленые холмы Подолья и тяжко вздохнул. Ничего, скоро вернемся. А там и лето, и если Ингвар успеет выздороветь, то Крым. Интересно, сколько в этом году будет туристов, оправился ли полуостров от последствий безумного джихада?

Из спальников и местной рухляди мы соорудили три фигуры, похожие на спящих людей. Вряд ли немцы будут сильно присматриваться, если вообще будут.

Время неуклонно стремилось к полуночи. Шолль и Райцингер заседали с хозяином. Датчики исправно сигнализировали о трех выходах из дома и двух заходах в туалет. Вскоре в доме погас свет.

– Через полчаса перебазируемся.

Дэйзи и Юстиниан угрюмо кивнули. Минуты прошли в тягостном молчании. Обсуждать план лишний раз никто не хотел. Быть может, мы слишком уж перестраховываемся и завтра вечером «Фрайтлайнер» прибудет в пункт назначения, указанный в контракте, – архангельский порт.

– Все, идем.

Ноуты в рюкзаки, их за плечи, стволы в руки – и тихонько по двору. Залегли за холмиком, упаковавшись в брезент.

– Юс дежурит первым, я в два заступаю, в четыре Дэйзи. Лер, пушку сразу собери. Тут расстояние приличное, без разгонок не обойтись.

Девушка кивнула, быстро соединила детали. Тихий свист аккумулятора придал сил и немного успокоил. Хорошее оружие – ударная пушка «Роршах», с такой штукой удобно держать оборону. Нам всего шесть часов продержаться, потом будет трасса, а уж на ней мы как-нибудь справимся.

Низкие тучи сыграли на руку, белая ночь не слишком отличалась от обычной. За спиной ворочалась Дэйзи. В неверном полусвете ее черты заострились, нос вздернулся, кожа побелела. Изящное мраморное произведение искусства. Отдохнуть ей надо. Уж слишком много скрытой боли таится за белой маской.

Я провалился в беспокойный сон, вскидываясь через каждые пятнадцать-двадцать минут. Один раз нас пугнул Дитрих, прогулявшийся в туалет. Сашка шепотом предложил бахнуть по «скворечнику», пока немец там без штанов. Еле отговорил.

Около трех, в мое дежурство, тренькнула сигналка. Я пнул Юса, Дэйзи проснулась сама, перебралась левее и нацелила ствол «Роршаха» на дверь в наш домик. Возле него стояли Шолль и Райцингер. Ранний северный рассвет, пробиваясь сквозь тучи, скупо освещал их фигуры.

Сердце громко бухнуло. Все же Ингвару не пригрезилось. Уж никак не похоже, что немцы забежали поправить нам одеялки.

Дитрих осторожно заглянул в окошко. Отпрянул, показал Оттмару, мол, чисто, спят красавцы.

«Ну же, что вы будете делать? »

Я перекатился к Дэйзи, шепнул:

– Малую мощность давай, не хватало всю хижину разнести.

Шолль пропал из поля зрения, сигналка возвестила, что он зашел в дом и тут же пересек линию датчиков в обратном направлении.

Немец появился с двумя канистрами. Одну вручил Дитриху, вторую открыл сам и щедро плеснул на стену. Запахло моторкой.

Я не мог поверить глазам. Они решили нас поджарить заживо. Ничего не скажешь, культурненько так. По-европейски.

Дэйзи была готова стрелять. Моя рука лежала на ее запястье. Как только сниму – она выстрелит.

– Чего медлишь? – прошипела девушка.

Наверное, хочу до конца посмотреть спектакль.

Дитрих бросил зажигалку у дальней стены, та мгновенно занялась. Немцы споро ухватили железные заслонки и перекрыли ими дверь. Винты вошли в дерево, зафиксировав металл. Двигались наши палачи слаженно и без лишних движений. Наверное, много тренировались, уроды.

Огонь охватил крышу, искры полетели в небо, дергающийся свет озарил двор, густой черный дым закрутился в воздухе подобно смерчу. Фигуры немцев хорошо просматривались на фоне пожара. Дитрих протянул Оттмару руку ладонью вверх, Шолль шлепнул по ней.

Я освободил запястье и прижал Дэйзи к земле.

Воздух недовольно взвизгнул, отправляя смертельный подарок по назначению. Фигуры переломались в конечностях и врезались в пылающую стену. Истошный вопль раскатился по округе. Дэйзи мгновенно вошла во вкус и раз за разом давила на спуск, заставляя пушку отправлять все новые порции смерти. С шестого раза немцев вместе со стеной вбило в комнату, давно превратившуюся в адский очаг. Крики затихли.

– Хватит, Дэйзи, хватит!

Девушка с трудом остановилась. Втянула воздух сквозь стиснутые зубы и громко истерично расхохоталась.

– И десница Божия водворила их в геенну огненную, – провозгласил рядом Юстиниан. – Господь, шутник этакий, «Роршахом» вооружен был, наверное. Черт, наши спальники!

– Юс, успокойся.

– Да ну ты че? Я за него знаешь сколько отдал? Да ты знаешь, с кем я в нем спал?!

– Юс! Сашка! Успокойся! Лера, ты тоже!

– Спокойна я, – пробормотала Дэйзи, все еще слегка подхихикивая и размазывая тени по лицу. – О да, я совершенно… это же так забавно, Змей!

Неужели ребята двинулись от нервного потрясения? Я затравленно огляделся и встрепенулся:

– Команда, бегом байки спасать!

С холма полетел кубарем. Огонь перебросился на сарай и подбирался к нашим коням. Дэйзи и Юстиниан моментально отрезвели и помчались за мной.

В соседних домах всполошенно шумели, где-то вдалеке слышался вой пожарной сирены.

Контракт с немцами, бывший нашим проклятием, обернулся пропуском на свободу. Байкер в момент выполнения контракта весьма вольно обращается с оружием и пользуется правом расширенной самообороны. А наши действия квалифицировали именно так.

Немало тому поспособствовал архетипичный мужик в ушанке, выдававший себя за хозяина дома. Он на самом деле оказался уголовником-рецидивистом, незаконно захватившим жилье. Вероятно, немцы хотели его подсунуть следствию как фигуру, на которую удобно будет списать дело. Так и произошло, только жертвы поменялись местами.

Впрочем, мужику было все равно – к тому времени, когда прибыла милиция, он умер. Сильнейшее алкогольное отравление.

⇐ Предыдущая 12 13 14 15 161718 19 20 21 Следующая ⇒