5 день: продолжение.

1 ночь.

Сумрак. Аркадий идёт к себе, уже звенит ключами, и видит у входа старушку, которая держит в руках стенные часы. И пытается обратить на себя его внимание.

АРКАДИЙ. Вы ко мне? Вы, наверно ошиблись.

СТАРУХА. М-м…

АРКАДИЙ. Я могу вам чем-нибудь помочь?

СТАРУХА. М-м…

АРКАДИЙ. Вы, может быть, заблудились? Вы живёте здесь, в отеле?

СТАРУХА. М-м… (Трясёт часы. )

АРКАДИЙ. Вы что… Это часы? Как громко тикают. Я не понимаю… хотите, чтобы я купил у вас часы что ли? Да? Но, бабушка, они мне ни к чему. Совсем не с руки, поверьте.

СТАРУХА. М-м…

АРКАДИЙ. А! Вы хотите, чтобы я сказал вам, который час.

СТАРУХА. М-м…

АРКАДИЙ. Это можно. Это можно. (Ищёт зажигалку или телефон подсветить. ) Это сейчас… Но здесь… Но здесь нет стрелок.

СТАРУХА. М-м…

АРКАДИЙ. Здесь нет стрелок!

Старуха начинает умирать.

АРКАДИЙ. Вы что? Вы что? Спокойно! Вам что плохо? Воды? Я сейчас кого-нибудь. Вот чёрт! Что болит. Покажите, где болит. Скорую… я сейчас.

Аркадий. Он мечется, всё валится, его мобильный телефон падает и рассыпается (или уже упал и рассыпался, когда на часах не оказалось стрелок).

АРКАДИЙ. Я сейчас. Я… Надо ко мне. Из номера… Позвонить, вода…

В итоге Аркадий, бросив старуху на полу, открывает свою дверь, втаскивает старуху к себе. Дверь (если она есть), захлопывается.

Старуха хрипит и, наконец, умирает.

АРКАДИЙ. Держитесь бабушка, сейчас, сейчас.

Он выплёскивает на мёртвую старуху графин воды. Она не реагирует.

АРКАДИЙ. Бабушка… Вот чёрт!

Звонок в дверь.

Аркадий мечется. Звонок. Всё настойчивей.

АРКАДИЙ. Кто там?

ГОЛОС. Аркадий Николаевич!..

АРКАДИЙ. Кто там? Откуда. Откуда вы знаете моё имя?

ГОЛОС. Я всего на минуту. Вопрос жизни и смерти.

АРКАДИЙ. Я не могу, я… сейчас не расположен.

ГОЛОС. Аркадий Николаевич!.. Вы уже выдали себя. Я от вас не отстану!

В итоге Аркадий всё-таки делает эту глупость: прячет тело старухи в шкаф. И открывает дверь.

На пороге сладкоречивый ночной визитёр.

НОЧНОЙ ВИЗИТЁР. Моё почтение. Простите, что не будучи представлен. Ночное вторжение… А отчего вы этак как будто немножко взмокли?

АРКАДИЙ. Я… Вы по какому вопросу?

НОЧНОЙ ВИЗИТЁР. О, по пустяшному. Но жизненному для меня. Я могу считать, что вы меня пригласили?

АРКАДИЙ. Это всё как-то…

НОЧНОЙ ВИЗИТЁР. Дело такое: вы ведь в некотором роде литератор.

АРКАДИЙ. Откуда вы вообще… Да, я учитель литературы. Сейчас ночь.

НОЧНОЙ ВИЗИТЁР. Наилучшее время. Видите ли, дело в том, что я отдыхаю с компаньоном, и у нас пари.

АРКАДИЙ. Этого ещё не хватало.

НОЧНОЙ ВИЗИТЁР. Не совсем понимаю о чём вы, но я продолжу. Простите… я волнуюсь. Руки взмокли. Я могу воспользоваться вашей уборной?

По ошибке направляется к шкафу и уже берётся за ручку.

АРКАДИЙ. Нееет!

НОЧНОЙ ВИЗИТЁР. Боже мой! Как вы нервны, Аркадий Николаевич. Совершенно правильно, что вы сюда приехали на поправку. Вам надо поправить нервы. Хотя… для меня сюрприз, что у школьного учителя есть средства на такое – пусть и не роскошное, но всё же, в своём роде, фешенебельное заведение. Но вы, должно быть даёте частные уроки? Вы весь дрожите. Вам, может, воды.

С готовностью услужить вторично берётся за ручку – рассеянность…

АРКАДИЙ. Это шкаф!!!!!

НОЧНОЙ ВИЗИТЁР. Ах, шкаф…. Как я мог обознаться? Такой гроб!..

АРКАДИЙ. Чем я могу быть полезен??

НОЧНОЙ ВИЗИТЁР. Да, вы правы. К делу. Мы с моим компаньоном рассказываем друг другу истории со смертями. Разные такие, в своём роде, правдивые историйки. И довольно давно. Так что запас немного… Словом, я подумал: может, вы, как литератор…

АРКАДИЙ. Что вы от меня хотите?

НОЧНОЙ ВИЗИТЁР. Так говорю ж: историй.

АРКАДИЙ. Каких историй?? (Он совсем обессилел от напряжения и отупел. )

НОЧНОЙ ВИЗИТЁР. Давайте на примере. Например. Из бывшего. (Как только начинается история, визитёр весь преображается, как будто его прежний вид – не более, чем маска лощёного провинциального актёра, а сейчас – его истинная страсть. ) Так вот. Один мужик расстался с женой — вернее как, она от него уходить там стала, несколько дней приходила вещи перевозила, а он от обиды и решил ей натюрморт приготовить. Так и говорил: «натюрморт». Купил сигареты тонкие, с мятой, помаду купил, сигарету одну выкурил, окурок красным измазал — в пепельницу. И ещё как раз от шампанского бутылку — короче, как будто у него вечером был кто-то. (Ждёт эффекта. )

АРКАДИЙ. И что?

НОЧНОЙ ВИЗИТЁР. «И что?? ». Нет, вы только подумайте: он ещё спрашивает «и что? ». Она как эту сигарету увидела, так бутылку хвать, не долго думая, и тыдыждь ему по голове. Всё. Ей пять лет, ему там это, чё, контузия, что ли как это...

АРКАДИЙ (отупело). А.

НОЧНОЙ ВИЗИТЁР. «Откупори шампанского бутылку и перечти Женитьбу Фигаро». Вот что. Ну, как? Есть у вас такие истории?

АРКАДИЙ. Я боюсь, что вы ошиблись. Я боюсь, что вам лучше уйти.

НОЧНОЙ ВИЗИТЁР. Ну, не жмитесь. Ну, что вам стоит? Я же в долгу не останусь. Ну, хотите: вы мне одну большую историю, а я вам много маленьких... А я вам чешские носки? А? А? по три за историю? Две истории – шесть носков? Новых носков. Чешских носков.

АРКАДИЙ. Это какой-то бред. Какое-то безумие.

НОЧНОЙ ВИЗИТЁР. Есть у вас в шкафу такие носки?

Ломится в шкаф.

АРКАДИЙ. Нееет!

НОЧНОЙ ВИЗИТЁР. Вот видите!!

АРКАДИЙ. Это бред, это бред, это сон!

НОЧНОЙ ВИЗИТЁР. Ну, хорошо. Уговорили. Давайте ещё один пример, чтоб вас немножечко растормошить.

АРКАДИЙ. Не надо.

НОЧНОЙ ВИЗИТЁР. Мужик получил большое повышение и давай отмечать его у себя на даче. Шефа пригласил, компанию всю. А жена ему такая посреди вечера и говорит: если ты сейчас шефа убьёшь, тебя вместо него поставят. Сечёшь? А потом всех осчастливишь, всем зарплату поднимешь, детским домам будешь жертвовать. Так-жешь? Убей да убей. И давай ему всё время это толдычить. Толдычила-толдычила, пока он среди ночи не пошёл и не убил. Да ещё кровью руки его охранников намазал. И его, правда, шефом сделали. Что потом у них там на фирме началось, я вам, Аркадий Николаевич, даже рассказывать не буду.

АРКАДИЙ. Что-то напоминает.

НОЧНОЙ ВИЗИТЁР. Ну! Ну… ну… ну… Припомните.

Вдруг стук из шкафа.

АРКАДИЙ. А! Это неправда, это сон, это бред. Что это!

НОЧНОЙ ВИЗИТЁР (Сокрушённо). Иннокентий.

АРКАДИЙ. Что?

НОЧНОЙ ВИЗИТЁР. Придётся открывать. Он, холера, всё равно не отстанет.

Стук всё громче, визитёр идёт к шкафу.

АРКАДИЙ. Нет!!

НОЧНОЙ ВИЗИТЁР. Поздно!

Отпирает дверь. Из шкафа выходит Иннокентий. Даёт ночному визитёру пощечину.

НОЧНОЙ ВИЗИТЁР. Холера!

АРКАДИЙ. А где, а что а…

ИННОКЕНТИЙ. И вы, Аркадий Николаевич, стыдитесь. А ещё серьёзный человек.

АРКАДИЙ. Что происходит?

Заглядывает в шкаф. Старухи нет.

НОЧНОЙ ВИЗИТЁР. Что ты так взъелся? У нас всё невинно.

ИННОКЕНТИЙ. Молчи, предатель, ты мухлюешь!

НОЧНОЙ ВИЗИТЁР. Что ты себе возомнил?

ИННОКЕНТИЙ. А вы… Я тоже расскажу одну историю.

НОЧНОЙ ВИЗИТЁР. Не надо.

ИННОКЕНТИЙ. Не командуй. Моя очередь. Одному мужику жить надоело. Ни то что бы что-нибудь особенное, а просто скучно. И тошнота. Всё пресно, всё неинтересно, мир кругом какой-то не такой. Короче: умный человек – что с него взять? И решил он себя убить. Но – думает: а как же тело? Тело – фу, неприятно, язык вываливается. Не любил он всякие тела. И потом: разбирательство – представляет он себе; педсовет. И решил он тогда тело своё спрятать. Приехал – представляете себе – на море, нашёл где-то на стройке большой камень с дыркой, приволок, в кустах спрятал. Думает: настанет нужный час, надую я ночью матрас, привяжу к себе камень и поплыву. Поплыву, поплыву… А потом матрас-то иголочкой и проткну. И пойду ко дну, и никто меня не отыщет – ха-ха-ха! Представьте себе, представьте себе: чики-домики, я в домике. (Торжествующе замолкает. )

АРКАДИЙ. …И что?

ИННОКЕНТИЙ (победно). И всё! Ну как?

НОЧНОЙ ВИЗИТЁР (сокрушённо). 103: 96. (Аркадию. ) И всё из-за вас!

АРКАДИЙ. Вон! Вон!!! Оба – во-о-он!

Пожимают плечами, уходят. Ночь окончена.

2 день.

Утро. «Смесь ресторана со столовой».

ЕЛЕНА. Учитель литературы. Как это говорится? «Словесник». (Потешное словцо…) Кто бы мог подумать! Ты учитель литературы.

АРКАДИЙ. Прежде всего, я хотел бы попросить обращаться ко мне на вы. Откуда вы знаете?

ЕЛЕНА. Ах, не всё ли равно? Доброе утро. Повезло. Это ведь какая романтика. Восторженный класс. Все смотрят, ждут. Горячие горящие глаза, обкусанные ногти, смуглые ключицы из-под воротничков. И зачем в такой ситуации топиться, нацепив на шею мельничный жёрнов?

АРКАДИЙ. Так было. Вы можете сколько угодно иронизировать, а так действительно было когда-то. А теперь… я им, скажем: «Великий Баратынский», а они мне – знаете что? Что? Что? Что? «А Баратынского нет в ЕГЭ». И инстаграмят, и чекинятся… И завуч тоже.

ЕЛЕНА. Чекинится?

АРКАДИЙ. Нет. «Баратынского нет в ЕГЭ».

ЕЛЕНА. Ну, нет, не говорите. Не поверю. Чтоб вы – при всём уважении – из-за Баратынского…

АРКАДИЙ. Это для примера… Вы поймите: всякий человек должен…

ЕЛЕНА. На мой скромный взгляд человек ничего не должен, кроме как причинять поменьше боли тем, кто рядом, нет? Это какая-та такая элементарная, первичная ответственность. Иными словами: человек ничего, ровно ничего, ровно никому не должен; за одним исключением: жить.

АРКАДИЙ. А у меня, может, никого нет рядом.

ЕЛЕНА. Нелюдим. Он нелюдим. И сегодня он даже не хочет больше задать мне вопрос «кто она». И он паршивенько выглядит.

АРКАДИЙ. Я не спал. Мой вопрос…

ЕЛЕНА. Тогда поешьте. Завтрак европейский.

АРКАДИЙ. Экое счастье!

ЕЛЕНА. На вас не угодишь. Ну, ладно, завтра будет азиатский. Торжественно клянусь. Любой каприз, раз обещала. Всё-таки умирающий… Я не спросила у вас вчера, почему именно вы так хотите покончить с собой?

АРКАДИЙ. Да с чего вы вообще решили… Официант!

ЕЛЕНА. Он занят. Так почему?

АРКАДИЙ. Если коротко….

ЕЛЕНА. …чтоб отвязалась...

АРКАДИЙ. Заметьте, не я это сказал. Страдаю самоутерей.

ЕЛЕНА. И прекрасно! Браво. Виски?

АРКАДИЙ. Не рановато ли?

ЕЛЕНА. Тогда, наверно… Маргариту?

АРКАДИЙ. Маргариту?

ЕЛЕНА. Маргариту. Айн, цвайн, драйн.

Входит вчерашняя девушка-скульптура в обычной одежде.

ЕЛЕНА. Да, Марго. Да-да, не промахнёшься, милая, – именно сюда. Вот, извольте любить и жаловать. Марго. Или Рита – как вам больше по вкусу. Нежнейшее существо. А это тот самый таинственный авангардист, о котором я тебе говорила. Ждёт шторма. «Тела Гектора». Снимает гениальные ленты – художественные, а иногда и – чем не шутит чорт – документальные. Иногда смешанные. По настроению. Так что остерегайся… попадёшься к нему в объектив...

МАРГО. Я столько слышала… Маргарита. Не удивляйтесь имени: отец был с придурью – говорят.

АРКАДИЙ. Аркадий Николаевич.

ЕЛЕНА. …а для нас просто Аркадий. Елена. Если что. Хотя кого это теперь интересует?

МАРГО. А как же мне попасть в ваш объектив, если вы совсем без камеры?

ЕЛЕНА. О, это так условно! Гарсон, мой мальчик. Завтрак и шампанское. Для всех. Что, например, по-твоему, фотография?

МАРГО. Ну, как…. отображение. Отражение.

ЕЛЕНА. Вот и двойка. Кадрирование. Кадрирование реальности. Делаете так (складывает рамку из пальцев. ) Считайте, что я вас сфотографировала. Как вы смотритесь вместе! Всё условность. В том числе, кино. Так ведь, Аркадий? Вот, например (смотрит на еду), яйцо.

АРКАДИЙ. Яйцо?

ЕЛЕНА. Да: в смысле, глаз. Условно. Вот Леонардо изучал человеческий глаз. И чтобы глаз не вытек во время изучения, варил.

МАРГО. Приятного аппетита.

ЕЛЕНА. Ой, да ну тебя! Вкрутую. И вот что интересно: при варке глаза хрусталик смещается к центру.

МАРГО. Откуда вы знаете?

ЕЛЕНА. Общественно доступный факт. А Леонардо не знал и так и рисовал – с хрусталиком в центре. Рисовал всегда варёный глаз. Поучительно?

МАРГО. Я запомню. Вы столько всего знаете!

ЕЛЕНА. Не льсти. А если омар потеряет глаз, у него вырастет новый.

АРКАДИЙ. А если он потеряет и новый?

ЕЛЕНА. Вот! Вы потихонечку начинаете задавать правильные вопросы.

АРКАДИЙ. Что же в них правильного?

ЕЛЕНА. Интерес. Ты его положительно растормошила. Со мной был букой. А ты смотрела его фильмы?

МАРГО. Ну…

АРКАДИЙ. Это совсем-совсем не обязательно!!

МАРГО. Что вы? Я смотрела. Естественно!

ЕЛЕНА. И какой тебе запомнился больше всего?

АРКАДИЙ. Зачем вы?? …Это неинтересно.

ЕЛЕНА. Нет, это самое интересное!

АРКАДИЙ. Давайте не будем обо мне…

МАРГО. Этот, тот, где эта девушка на уступе и он такой со своей длинной тенью, и дерево… Это же ваше?

АРКАДИЙ. Ну…

ЕЛЕНА. «Ускользающая нищета и любовник»! Браво. Да ты ценитель.

МАРГО. А как вы снимали эти отражения в слезах, когда она вниз головой? …

АРКАДИЙ. Ну, это… это не так сложно, как кажется.

ЕЛЕНА. Не скромничайте! Он прибедняется, он когда-нибудь тебе покажет.

МАРГО. Слёзы?

АРКАДИЙ. Например. Ведь Марго тоже, в общем-то, артистка.

ОФИЦИАНТ. Завтрак и шампанское!

МАРГО. О, ещё по два варёных глаза для коллекции. Извините! Я вас не…

Один из фриков уже некоторое время делает Марго красноречивые знаки.

МАРГО. Простите, мне нужно на секунду. Я очень быстро.

Уходит.

АРКАДИЙ. Вы с ума сошли? Вы, вы…

ЕЛЕНА. Мне кажется, 1: 0.

АРКАДИЙ. Да что ж за игры? Какой, к чёрту, кинорежиссёр, какая нищета, какие слёзы? 1: 0?

ЕЛЕНА. «Увы, он счастия не ищет, и не от счастия бежит». Я хотела сказать, что мной она очарована больше, чем вами. Хотя девочка непроста. Может и путать карты.

АРКАДИЙ. Но что вы мне теперь прикажете делать?

ЕЛЕНА. «Ах, обманите, этот взгляд всё может выразить так чудно».

АРКАДИЙ. И не подумаю. Кино, домино, нищета, слёзы… Я решительно собираюсь выпутаться из этого двусмысленного вранья.

ЕЛЕНА. «Редкая птица долетит до середины Днепра».

АРКАДИЙ. … в которое вы меня…. Кто вам вообще позволил говорить со мной в таком тоне?

ЕЛЕНА. «Степь чем далее, тем становилась прекрасней».

АРКАДИЙ. Чего вы вообще, я не пойму, добиваетесь.

ЕЛЕНА. Как правило, я добиваюсь всего.

АРКАДИЙ. Кто вы вообще такая?

ЕЛЕНА. А вас больше не интересует, кто она? «И музе я сказал: гляди, сестра твоя родная».

АРКАДИЙ. Интересует. Интересует. Но вы меня совсем уже...

ЕЛЕНА. Может, потанцуем?

АРКАДИЙ. ?? Намекаете, что я был бестактен? Простите, я про вашу болезнь, про ваши ноги я вчера не знал.

ЕЛЕНА. Или лучше с ней. Марго! Марго, хватит там устраивать вертепы, возвращайся к нам, милочка, по тебе соскучились.

АРКАДИЙ. Маргарита! Дело в том, что я совсем не…

МАРГО. Я вспомнила, а ещё то кино, где два мужчины так красиво всю дорогу топили на закате труп своей женщины… Это же тоже ваше… Как красиво!

АРКАДИЙ. Я, я… вообще-то я хотел.

ЕЛЕНА. Аркадий хотел бы спросить, кто вы.

МАРГО. Ой. Я так и знала. А при этом мне пока совсем нечем хвастаться.

ЕЛЕНА. Ну, ну, не скромничай.

МАРГО. Мне так хотелось бы сказать, что я восходящая актриса.

ЕЛЕНА. «По вечерам, над ресторанами, иль это только мнится мне…».. Не переживай: Аркадий тоже не всегда был режиссёром.

МАРГО. Но не врать же вам, в самом деле. Я пока просто здесь работаю. Временно.

ЕЛЕНА. А что, скажи мне, детка в этом мире постоянно?

АРКАДИЙ (с нарастающим ужасом). Вы здесь… в пансионе… скульптурой… вас везли куда-то… кому-то. Вы!... (Елене; гневно, беспомощно. ) А вы… «существо»… «Продолговатый блеск глаза», гадание, книга. Это всё подстроено? Заманиваете. Предупреждаю: я совершенно беден.

ЕЛЕНА. Да, и кромешный остолоп.

АРКАДИЙ. Что?

ЕЛЕНА. То.

АРКАДИЙ. Погодите! Вы… вы же торгуете ей. (Марго. ) Зачем вы поддаётесь? Она отобрала у вас паспорт, да? Она вас шантажирует? Вы не должны поддаваться. Вы чистая! Чистая, слышите! Я это вижу. Я вам помогу. Я немедленно обращаюсь в полицию.

ЕЛЕНА. Боги, ну что за экземпляр? Но это же просто уникум. Уникальный балбес.

АРКАДИЙ. Что?

ЕЛЕНА. Проститутку от аниматора отличить не может.

АРКАДИЙ. Кого?

ЕЛЕНА. Аниматора. Ну, как реаниматор – знаете? Так то же самое, только без «ре». Буквальный перевод: «оживитель». Клоун на праздниках. «Мы весёлые мартышки, мы играем громко слишком». Господи, вот бывают же люди.

АРКАДИЙ. Марго, простите! Я растерялся… я старомодный человек. А эта статуя… мне представилось… я не понял.

ЕЛЕНА. «Мы глазами хлопаем, мы ногами топаем…».

МАРГО (очень просто). Вы подумали, что я проститутка?

АРКАДИЙ. Простите!

ЕЛЕНА. «Надуваем щёчки, скачем на носочках». А я – сутенер. Благодарю покорно. Для кинематографиста вы в людях разбираетесь, я бы сказала… хорошо; но не очень.

АРКАДИЙ. Вы меня не простите. Я сам себя… я так виноват. Простите! Я уйду.

ЕЛЕНА. А за шампанское, за завтрак, значит, нам платить. За «глаза». (Жонглирует этими несчастными яйцами. ) «И друг другу даже языки покажем». Прелестно. М-м-м.. (Показывает язык. )

АРКАДИЙ. Господи!

Марго смеётся.

МАРГО. Дорогая Елена, это просто класс. Похлопаем. Аркадий, ну же. Вы заслужили приз. (Даёт ей какую-нибудь глупость вроде аппарата с мыльными пузырями. )

ЕЛЕНА. Очень трогательно, детка, но я бы предпочла что-то вроде танца с галантным и уверенным кавалером с упругими сухожилиями.

МАРГО. Нет ничего проще. Гарсон!

АРКАДИЙ (шёпотом). Марго, не надо, она не может, у неё…

Подходит галантный официант, приглашает её на танец. Они красиво танцуют и красиво удаляются.

4 день.

Покой и воля. Как там эта ремарка в «Фаусте»… «Красивая местность».

МАРГО. Всё… теперь самое трудное.

АРКАДИЙ. Что именно?

МАРГО. Ну, как? Начало разговора. Я бы столько всего у вас наспрашивала, но вас же обо всём этом, наверно, уже столько раз… в интервью и так. Меня вот особенно никто ни о чём не спрашивал. Но и вам не будет интересно.

АРКАДИЙ. Почему же, ну, что вы. Мне всё про вас интересно.

МАРГО. Ой. Так мне говорят, когда интересно только одно.

АРКАДИЙ. В смысле? А? Да, нет же, нет. Я не Дон Жуан. Какой из меня Дон Жуан – что вы, смешно. Я… а считайте, что мне для фильма. Мне редко приходится встречать молодых девушек, молодых и интересных. (Нащупывая почву; таская из знакомого. ) «Я бы вот хотел хоть один час побыть на вашем месте, чтобы узнать, как вы думаете…»

МАРГО. Прикалываетесь.

АРКАДИЙ. Неужели на то похоже? Вы живёте здесь, в отеле?

МАРГО. Нет, я в посёлке, под горой. С мамой. Ну, и там родственники. У меня, включая двоюродных, девять бабушек. Было. Правда, половина уже умерло.

АРКАДИЙ. Половина? То есть четыре с половиной что ли остались?

МАРГО. Ой. Нет, в смысле. Вы такой прямо чёткий. Прямо как будто учитель; математики. Я… Я вам вот что – придумала – вот что про себя расскажу:

Во мне может отыскаться многое, слишком многое: зимняя скука приморской деревни, стук поездов по ночам, шипы акаций, запах загара, мглистая пыль, белые яхты на горизонте (далеко – далеко – далеко! ), заплаты красивых журналов под партой (шуршащая пестрядь), белые катера, не останавливавшиеся у нашего пирса никогда; засоленные изумруды бутылочного стекла, белые пароходы (как ракушки с нездешней жизнью), скелет маяка, тело дельфина, выброшенного на камни, белые скутеры, что, носились над водами; потные руки того человека, хребет обрыва, монетка в воздухе – прыгнуть не прыгнуть – и стук, стук, стук; другие потные руки, едкий запах колючего щебня, боль в глазах от ускользающих, рыбьим жиром и солнцем намазанных рельс (вены страны, по которым иные добирались до сердца). Стук моего поезда. Само сердце. Каменное. Каменное. Каменное. Рельсы теперь никуда не скользят. Ушли под асфальт. Тупик. Та монетка в памяти, перед глазами. Отчего не орёл? Лунный отблеск веселья на горлышке разбитой… жизни(? ). И подкожная жажда выйти из круга грубых рук впереди. Вот, что можно было бы встретить. И всё это понятно, подъемно, так…

АРКАДИЙ. Маргарита! Марго, это так грустно, так хорошо… я не ожидал.

МАРГО. А? Нет, это – что вы – это я не сама. Это из одной современной пьесы. Я же на актрису готовилась поступать, и мне сказали, что хоть один отрывочек должен быть обязательно из современной чтоб читать. И я… и мне помогли этот выбрать. Он, конечно, типа как вообще про меня. А как вы решили, что станете режиссёром?

АРКАДИЙ. Ну… у меня была скучная жизнь, и я подумал: пусть хотя бы в где-то у меня будут «похождения».

МАРГО. Хотя бы в фильмах?

АРКАДИЙ. Ну… да.

МАРГО. Клёво. Только я вам не верю.

АРКАДИЙ. Не верите?

Мимо проходят.

МАРГО. О, смотрите. Это старый, кажется, юрист идёт. Он там судья или адвокат был. Он когда чихает, каждый раз говорит себе: «Будь здоров! Спасибо! Пожалуйста». Одинокий, наверно. Скучная жизнь… вы не знаете, что такое скучная жизнь. Я вот, знаете, в детстве ловила улиток и раскрашивала их панцири в яркие цвета фломзиками, потом выпускала. Слу-ушайте, а давайте сейчас так сделаем. Поймаем улитку… вернее, что её ловить. Найдём, короче, и покрасим! А? Давайте? И заинстаграмим!

АРКАДИЙ. Ооо…

МАРГО. Что вы? Болит что-то? Закололо? Вы скажите, если что, я профилактику могу сделать – я, короче, на курсы первой помощи ходила.

АРКАДИЙ. Нет-нет, ничего, всё прошло. Вы сами как первая помощь. (Сам пугаясь своих беспроигрышно пошлых слов ловеласа. ) Первая, последняя. Закружила меня, как тайфун, вскружила.

МАРГО (в общем, смущаясь). А ещё я в детстве, когда мне сказали, что пауки плетут паутину из слюны, оставляла им свои слюни в качестве строительного материала.

АРКАДИЙ. Гм. …Вы очень… добрая.

МАРГО. Да говорите «ты» – что вы? Мне за то, что я добрая, знаете, как бывало? Здесь же все люди дикие. Вообще. Мне, когда я поступать ехать собиралась, лучшая подруга знаете, что сказала?

АРКАДИЙ. Что?

МАРГО. Постриги ресницы.

АРКАДИЙ. Как это? Примета?

МАРГО. Не. Это чтоб росли. Типа. Говорит: постриги, а они за три недели вымахают густые, длинные. Будет взгляд выразительный. Как в рекламе.

АРКАДИЙ. И что?

МАРГО. Что-что. Они только месяца через четыре хоть как-то восстановились худо-бедно. Я и поступать не поехала – не только из-за этого, конечно. Но и из-за этого тоже.

АРКАДИЙ. Жаль. Ты прекрасно читала. Но выросли же.

МАРГО. Да, сами смотрите. (Пауза. Сближение. Пауза. )

Мимо проходят двое – ночной визитёр и его соратник – любители историй.

ИННОКЕНТИЙ. 105: 98? Съел?

НОЧНОЙ ВИЗИТЁР. Да согласен. Согласен.

ИННОКЕНТИЙ. А вывод из этого какой?

НОЧНОЙ ВИЗИТЁР. Что я тебя на следующем ходу, вот увидишь, сделаю.

ИННОКЕНТИЙ. Нет. Вывод такой, что все бабы суки.

НОЧНОЙ ВИЗИТЁР. Ну не все! Вот у меня была одна девушка...

ИННОКЕНТИЙ. Ой, вот только не надо щас! Дон Жуан районного значения. Проиграл — так зубы не заговаривай, а получай от меня гранату.

МАРГО. А вот эта парочка – знаете? Тоже ещё! Они поспорили, кто больше расскажет историй, чтоб там больше покойников было. И это у них бесконечность прям какая-то.

АРКАДИЙ. Наслышан(! )

МАРГО. Не отцепятся друг от друга. Уже сотни, короче. Серийные убийцы прям.

АРКАДИЙ. Сериальные.

МАРГО. Ага!

Ночной гость машет Аркадию заговорщицки.

АРКАДИЙ. А как ты стала аниматором?

МАРГО. Да был тут один… в сезон. Это как раз он мне с поступлением… Он сам институт культуры кончил – честно! С ирокезом. Диджей. Я у него помощницей. Звали его Иван Хлеб – представляете. Красиво?

АРКАДИЙ. Ничего.

МАРГО. А я ещё молодая была и думала… нет, это не могу сказать.

АРКАДИЙ. Что? Ну что?

МАРГО. Думала: «Маргарита Хлеб». По-моему, тоже ничего?

АРКАДИЙ (нехотя). Да, красиво.

МАРГО. Папе бы, наверное, понравилось. Папа, говорят, был с придурью. А хотите мою музыку послушать?

АРКАДИЙ. Ты пишешь музыку???

МАРГО. Не! Вы что. Из плеера. Как в кино… ой, сорри. Ну, в общем, вот один вам, один мне. Я обычно на закате это слушаю, но можно и так. (Слушают; потом Марго чуть перекрикивает музыку. ) А я хочу, чтобы меня похоронили в наушниках. Включили эту песню по кругу и… пока батарея не сядет. Я это пока ещё никому не говорила. Только сейчас вам.

АРКАДИЙ. Марго, а чем же я заслужил? Я ведь совершенно ничем не заслужил…

МАРГО. Ну, что вы… вы такой…. А как вы хотите, чтобы вас похоронили? Ой, это, наверно, неприлично спрашивать. Извините. У нас одного мальчика хоронили – он… ну, в общем, это… сам. Зима была, метель такая, ну, не метель – так – дуло. И ему мама его такая – представляете – в гроб плед шерстяной всё пыталась положить. Так страшно. Плед. А я в детстве птиц хоронила…

Проходит девочка-хипстер. Говорит по телефону.

ДЕВОЧКА-ХИПСТЕР. Знаешь, я б хотела, чтоб каждый раз, когда ты мне врёшь, яблоко на твоём айфоне краснело. И сильно било тебя током.

АРКАДИЙ. Господи! Ну, вот что у людей в голове.

МАРГО. Что вы!? Она, знаете, какая? Она тут недавно напилась немного и мне рассказала. Она влюбилась в чувака по его стихам. В Интернете. Полгода читала, потом напилась, решилась ему написать. Он не отвечает. Она напилась, вышла на его друзей. Оказалось, он семь лет назад как умер. Покончил с собой. А она уже к тому времени его ужас как любила. С тех пор вот и стала злая. Страшно?

АРКАДИЙ. Да, хорошая история. Этим бы убийцам сериальным подошла.

МАРГО. Вы что? Это же страшно. А ещё, знаете, что страшно?

АРКАДИЙ (совсем умилён и размяк). Что?

МАРГО. Вы знаете, кто такой Гектор?

АРКАДИЙ. Гектор?

МАРГО. Ну, чьим именем тайфун назвали – знаете?

АРКАДИЙ. Я бы хотел, чтоб ты мне рассказала.

МАРГО. Да. Мне Елена Валерьяновна это очень красиво… Значит, Гектор – это был такой человек, который очень-очень не хотел умирать. Прямо очень-очень. Потому что у него была жена и сын с длинным именем – забыла, а сам он был сын царя… Но ему пришлось спуститься со стен города, – а шла война – спуститься, сразиться и умереть… Грустно?

АРКАДИЙ. Грустно. Ты прелестно рассказываешь.

МАРГО. Подождите ещё. Это ещё мало, потому что после убийства его враг привязал тело к своей колеснице и ещё долго-долго возил вокруг города, кругами – на виду у всех родных… и вообще всех. И наводил страх. Вот. Потому так и тайфун назвали. А я раньше думала: почему? …

НОЧНОЙ ВИЗИТЁР. 1: 0. В пользу девочки.

АРКАДИЙ. Уберитесь отсюда немедленно! Немедленно!

Ночной визитёр понимающе кивает «ухожу, ухожу», уходит.

АРКАДИЙ. Ты очень добрая. Очень добрая. Расскажи мне что-нибудь про себя.

МАРГО. Что?

АРКАДИЙ. Ну, что-нибудь.

МАРГО. Ну, что?

АРКАДИЙ. Ну, что? что-нибудь. Мне всё интересно.

МАРГО. Что? Что? Что? Что?

АРКАДИЙ. Да что угодно! Про себя.

МАРГО. Весёлое или грустное?

АРКАДИЙ. Какое хочешь.

МАРГО. Вам для фильма? Скажите, нет, скажите, что для фильма. Что вы про меня расскажете в кино.

АРКАДИЙ. «Для фильма…». Маргарита, мне для жизни.

МАРГО. Хорошо. Когда я плачу дома, я иду на кухню резать лук.

АРКАДИЙ. Почему?

МАРГО. Чтоб мама не заметила, что я плачу. Чтоб как от лука.

АРКАДИЙ. А зачем ты плачешь?

МАРГО. Ну, так. Вообще это раньше было.

АРКАДИЙ. А сейчас?

МАРГО. А сейчас я придумала другой способ. Я ложусь на спину, и слёзы затекают в уши, и я перестаю плакать, потому что это уже смешно. Хотите попробовать?

АРКАДИЙ. Нет.

МАРГО. Да, ладно, это весело. Ложитесь.

АРКАДИЙ. Маргарита!

МАРГО. Да ложитесь вы – чего? Вот так. А теперь – плачьте.

АРКАДИЙ. Из-за чего мне плакать – я не могу.

МАРГО. Разве может быть не из-за чего плакать? Не понимаю. Ну, давайте. Ну…

АРКАДИЙ. Я попробую, но только если ты мне ещё про себя что-нибудь расскажешь.

МАРГО. А вы снимете это в своём кино?

АРКАДИЙ. Марго!

МАРГО. Пообещайте, что снимите. Ладно, хорошо. Что ж рассказать…. Я, я… Я когда в детстве видела радугу, бежала к ней и хотела найти то место, где она начинается на земле. А вы?

АРКАДИЙ. А ты?

МАРГО. А я. Я в детстве думала, что титры после фильмов уходят в цветочный горшок, который стоит на телевизоре. И даже один раз вытряхнула из него всю землю.

АРКАДИЙ. И что?

МАРГО. Титров не было. А вы?

АРКАДИЙ. А ты?

МАРГО. А я боялась ваты и слова «гарнир». Меня можно было заставить что угодно сделать, просто пригрозив куском ваты. Очень страшно. Очень. А вы?

АРКАДИЙ. А теперь?

МАРГО. А теперь – всё.

Мимо проходят.

БАБУШКА (по телефону). …и здоровья крепкого, потому что я поняла: здоровье – это самое главное, и успеха в жизни. У тебя всё-всё ещё впереди, и чтобы было и счастье, и хорошая работа.

ДЕДУШКА. И благополучия. И чтобы всё у неё получалось – скажи – чтобы всё у неё получалось.

БАБУШКА. И благополучия. Тут вот дедушка тебе говорит. И…

ДЕДУШКА. «Чтоб получалось…»

БАБУШКА. Скажи сам.

ДЕДУШКА. Нет, я кашляю – я боюсь заразить.

БАБУШКА. Ты что совсем рехнулся! Как ты её по телефону что ли заразишь?

ДЕДУШКА. Нет, я тебя, Алёнушка. Микробы останутся на трубке.

БАБУШКА. А. Вот придумает. Ладно, деньги идут. Олечка, дед тебя целует. Он больной – не может трубку взять. Ну, целуем, целуем. Веселись хорошо.

Уходят.

МАРГО. Вот это у них любовь. Вот это я понимаю. И на всю жизнь. Такая, наверно, только раньше была, да? Как вы думаете?

Пауза.

АРКАДИЙ. А я в детстве думал, что раньше весь мир был чёрно-белым.

МАРГО. Из-за кино?

АРКАДИЙ. Из-за кино.

МАРГО. Всё у вас из-за кино. А мы в детстве верили… нет, это смешно… Ну, короче, если человек подносит к твоему уху морскую раковину, а во второе ухо говорит слова, то они проходят через твою голову, навсегда остаются в раковине и навсегда становятся правдой. Навсегда! И если признаться так в любви… … … … А ещё у меня с детства в голове всегда наготове три желания. На случай, если какой-нибудь джинн, или Дед Мороз. Чтобы не растеряться.

АРКАДИЙ. Расскажи.

МАРГО. Вы что? Не сбудутся. Эти не расскажу. …Ну, хотите, могу другие, маленькие рассказать.

АРКАДИЙ. Хочу! Ещё как.

МАРГО. Я хочу… целую ванну фасоли.

АРКАДИЙ. Как это?

МАРГО. А вы пробовали когда-нибудь руку в мешок с фасолью – как в том кино? Это так приятно! Вот если бы целую ванну. Хочу, чтобы котики перестали быть такими популярными в Интернете, и на смену им пришли попугайчики. Хочу, чтобы наушники не путались в кармане. Потом ещё что я хочу?.. Вот: я хочу, наконец, уже с дельфинами поплавать. А то всю жизнь на море… А вы? А вы, а вы, а вы? Чего вы хотите?

Выглядывает ночной визитёр.

НОЧНОЙ ВИЗИТЁР. Ох, чего бы я на этот вопрос не наговорил…

МАРГО. Отзыньте, пожалуйста.

НОЧНОЙ ВИЗИТЁР. Момент.

АРКАДИЙ. В том-то и горе, Марго, что я ничего не хочу. Нет! Я хочу хотеть. Да, я вот понял, что хочу хоть чего-нибудь так задорно и жадно, как ты, хотеть.

МАРГО. И всё?

АРКАДИЙ. Когда-нибудь, возможно, ты поймёшь, что это очень немало.

МАРГО. Вы говорите как учитель… Но неужели всё?

АРКАДИЙ. Ну, ещё я хотел бы очень много дней и вечеров вот так гулять с тобой.

НОЧНОЙ ВИЗИТЁР. О, вот это уже куда ни шло.

АРКАДИЙ. «Отзыньте». Правильно?

МАРГО. Правильно! Но после шторма всё равно уедете. И никогда не вспомните меня.

АРКАДИЙ. Глупая. Перламутровая, совсем перламутровая ты девочка.

МАРГО. Только настоящий режиссер мог так сказать. Вы такой хороший. Мне домой пора.

АРКАДИЙ. Я провожу?

МАРГО. Не-ет. Не хочу, чтобы в посёлке видели. Я сама. Ну, не огорчайтесь. Если вам прямо очень хочется, можете поцеловать.

Целует её в лоб.

МАРГО. Ой. Как будто грехи отпустили.

5 День.

Аркадий в десять раз счастливей, чем вчера за завтраком.

ЕЛЕНА. «Буря мглою небо кроет… Вихри снежные крутя, вихри cнежные крутя. Вихри cнежные крутя». У вас губы пересохли.

АРКАДИЙ. Да, я ходил по берегу. Я хотел бы воды. Доброе утро.

ЕЛЕНА. О, заметно доброе. Так приятно смотреть в глаза человеку, который думает о воде, хочет воды. В этом есть какая-то чистота. Чистота. Вы только подумайте: школьный учитель литературы. Ночью лег на надувной матрас, нацепил на шею мельничный жернов, отплыл и матрас проколол. Что же это за жанр, не пойму даже. Вы, наверно, просто у себя там в школе совратили кого-то?

АРКАДИЙ. Так! Приехали.

ЕЛЕНА. Она была похожа на Марго?

АРКАДИЙ. Да никого я – побойтесь бога – не совращал. Вы, конечно, просто… Я никого не совращал, я вообще ничего такого себе не позволяю. Не позволял. Не смотрите так. Да, сейчас нахлынуло – позднее, чудное. Признаю. «Несказанное, синее, нежное». Последнее. И всё это совсем не то. Всё это чисто. Что вы так смотрите? Я никого не совращал.

ЕЛЕНА. Святой словесник!

АРКАДИЙ. Ну, тише же, тише, умоляю. Зачем вы так со мной? Зачем вы кричите?

ЕЛЕНА. Ах, я совсем забыла. Пожилой кинематографист. Но не застряли ли вы в этой роли? По мне так пора сменить…

АРКАДИЙ. Между прочим, по вашей милости. Как мне теперь выпутываться? Она сейчас придёт сюда.

ЕЛЕНА. «Ах, обмануть меня не трудно»… А что вы, собственно, переживаете – вы же собирались умирать.

АРКАДИЙ. Да вы!..

ЕЛЕНА. Больше не хотите? Так не умирайте. Скажите ей, что ради неё бросаете кинематограф, а сами бросьте ради неё школу и поселитесь в этом её посёлке под горой. Что может быть понятней?

АРКАДИЙ. Вот какая ж вы недобрая. Злая!

ЕЛЕНА. Погодите! Что ты будешь делать: опять воротничок.

АРКАДИЙ. Отчего вы всё время перебиваете. Отчего делаете вид, что не слышите...

ЕЛЕНА. Сознайтесь. Грохнитесь на колени и… А она вам: «Ах, обмануть меня нетрудно…». А вы ей…

ОФИЦИАНТ. Ваш завтрак! Азиатский – как и заказывали вчера.

ЕЛЕНА. Азиатский! Боже. Я совсем забыла. Азиатский! Вот ведь старость – не радость – вылетело из головы. (Она наматывает на голову шарф, как тюрбан, обретает иностранный акцент. )

АРКАДИЙ. Для чего вы паясничаете? Что вы всё время из себя что-то изображаете?

ЕЛЕНА. Она идёт! Я исчезаю, исчезаю, исчезаю. (Вдруг берёт и лезет под скатерть, под стол. )

АРКАДИЙ. Елена, что вы делаете. Да что за цирк? Что вы…

5 день: продолжение.

Марго суха, раздражена, быстра.

Аркадий не скрывает счастья её видеть; едва ли не игрив, хоть каплю неуклюже.

МАРГО. Я решила. Я расскажу своё главное желание.

АРКАДИЙ. Да? Ну… хорошо. А как же хм… несбывчатость?

МАРГО. «Несбывчатость». Что за детство.

АРКАДИЙ. Мне казалось, что детство для тебя…

МАРГО. Я поняла, что детство кончилось, когда научилась без страха опускать пельмени в кипящую воду.

АРКАДИЙ (нежно). И когда это было?

МАРГО (резко). Давно! «Несбывчатоть». Какой же вы всё-таки… на редкость жизнерадостный…

АРКАДИЙ. Я? О, ты совсем заблуждаешься.

МАРГО. … аж противно.

АРКАДИЙ. У тебя впечатление, что я жизнерадостный только потому, что я радуюсь, когда вижу тебя.

МАРГО. Говорите, не Дон Жуан, а говорите, как Дон Жуан. Ну, да бог вам судья. У меня нет на эту пургу времени.

АРКАДИЙ. У тебя работа?

МАРГО. У меня жизнь. Моё главное желание…

АРКАДИЙ. Подожди – тут дело в том, что под столом... Мы не совсем одни.

Поднимает скатерть, ищет – там никого.

Надо же...

МАРГО. Хватит вам уже! …Моё главное желание…

АРКАДИЙ. Ну, постой – вдруг не исполнится…

МАРГО. Ну, тогда вы будете просто свинья.

АРКАДИЙ. Я??

МАРГО. Вы теперь мой джинн, золотая рыбка, Старик Хотабыч и Дед Мороз. Моя золотая статуэтка. И помните, что вы сказали: я читала отрывок прекрасно. «Прекрасно», – у меня это на плеер записано.

АРКАДИЙ. Так…

МАРГО. Так вот. Моё главное желание как можно скорее сняться в большой нормальной роли в нормальном кино. Всё. Что скажете?

АРКАДИЙ. Значит, ничего не было. Значит, всё сон, мираж, короткое воскресенье забытого сердца. Всё потому что я режиссёр. Как раз вовремя, как раз ресницы подросли – самый сок. Время заинстаграмить.

МАРГО. То есть не хотите.

АРКАДИЙ. Заинстаргамить? Заинстаграмить твои ресницы? (Забывшись, чуть ли не тычет ей в лицо телефоном. ) Перламутровая девочка, нежнейшее существо…

МАРГО. Не хотите.

Официант ввозит в кресле картинно медитирующую Елену.

ЕЛЕНА (поёт как мантру). Один человек захотел покончить с собой….

АРКАДИЙ. Как это пошло, как беспомощно. Я бы вам сказал... (Марго. ) Я хочу тебе кое-что сказать. Я нашел и приготовил раковину. Несколько часов искал. Раковин очень мало. Эта была не совсем чистая – я из неё всё утро остатки выскабливал, выковыривал.

МАРГО. Ну.

АРКАДИЙ. Это всё гнильё. Мог бы и не трудиться – мог бы и в грязную сказать, в слизь. У-уу, лицемерие, у-уу гниль. Ох, для другого я её готовил. Ты мне как будто душу перепачкала. Всю жизнь. Всю жизнь.