Оглавление 13 страница

Остаток дня они проводят в бассейне, гоняют мяч, кидают фризби, плавают на надувных матрасах. Когда солнечный свет из ослепительно белого становится бледно-золотистым, Ана накрывает им на террасе ужин, и они в мокрых шортах и купальниках собираются за столом, чтобы отведать паэлью с морепродуктами. Хьюго приносит еще пива, Изабель откупоривает бутылку вина, а Матео изо всех сил старается участвовать во всеобщей шумной болтовне.

Уже вечером, когда солнце почти садится, трое ребят уходят внутрь играть в «Верю-не-верю», а Матео возвращается в сад. Лужайки и темнеющую воду в бассейне окутывают сине-серые сумерки. Мерцающие на столе свечи отбрасывают на стену неровные тени, а потом гаснут от внезапного порыва ветра. С холмов позади дома сползает свет, как утекающий сквозь пальцы песок. Солнце почти скрылось, осталось только пятнышко — его яркие цвета блекнут за облаками. Пройдя по траве к ступенькам в бассейн, Матео ныряет в воду, по ее поверхности пробегает рябь. Она холодная, кожу ласкает знакомая успокаивающая шелковистость. Он проплывает всю длину бассейна, прежде чем всплыть на поверхность, и трет пальцами глаза. Потом в самой глубокой его части складывает руки на бетонном бортике и смотрит в сторону моря, на подернутый дымкой залив, ему хочется раствориться в этих изменчивых цветах. Представшая перед ним красота, контрастирующая с человеческим существованием, наполняет его такой сильной грустью, что он будто тонет под ее тяжестью. Он может убежать далеко, куда угодно, но ничто не сделает его прежним человеком, каким он был до нападения, а значит ничто не будет больше казаться ему прекрасным и нетронутым. Прошлое нельзя изменить, можно лишь научиться уживаться с ним, найти способ примириться и жить дальше. Но он все равно недоумевает, как такое может быть, как можно искренне принять жестокость, которой он подвергся. Действительно ли возможно научиться прощать? Таким образом ты освобождаешься? Он закрывает глаза и прижимается лбом к рукам, вода ласково плещется у рта. Он не понимает, как можно жить дальше, чувствуя себя таким использованным, грязным и раздавленным, когда вокруг столько красоты.

Услышав звук шагов, он поднимает голову и видит Лолу, которая направляется к нему по лужайке, перепрыгивая с булыжника на булыжник. Поверх купальника на ней надето хлопковое платье без рукавов, длинные волосы еще мокрые, а плечи розовеют от солнца. Усаживаясь на край бассейна рядом с ним, она следует глазами за его взглядом, устремленным к приливу и мерцающим огонькам вдоль берега.

— Я скоро собиралась спать, — тихо произносит она. — Ты придешь?

Он кивает и закусывает левую щеку изнутри.

— Хьюго предоставил нам двухместную комнату, — тихим голосом продолжает она, не поворачивая головы. — Или мне лечь в другом месте?

— Конечно, нет! — Матео чувствует, как лишь от одного этого вопроса его сердце ускоряет бег, а к щекам приливает кровь. — То, что произошло, не означает... не означает, что я не хочу...

— Все нормально, я так и подумала, просто хотела уточнить. — Теперь она разворачивается к нему, убирая мокрые волосы с его лба. — Дорогой, ты весь дрожишь. Тебе принести полотенце?

— Подожди! — Схватив за руку, он выкручивает ее запястье. — Здесь так... так... Тебе не кажется, что здесь очень красиво?

— О, да! — восклицает она. — Я уже сказала Хьюго, что будь у моего отца такое место, я бы отсюда никогда не уезжала.

— Я имею в виду море. Небо. Свет. Все это... все это так прекрасно, а... — Он слышит в своем голосе дрожь. — А мне кажется, что я никогда этого не ценил.

Теперь уже с серьезным видом Лола смотрит на него.

— Тебе давно пора было на каникулы, любимый. — Она гладит его по влажной щеке.

— Не знаю... — Он с силой закусывает нижнюю губу. — То, что я здесь, после всего, что произошло. Мне кажется это каким-то неправильным.

Главная комната для гостей располагается в передней части дома. Матео стоит возле окон, занимающих всю стену от пола до потолка, в одних пижамных штанах, их пояс врезается в чуть обгоревшую на солнце кожу, и с раскрасневшимся после горячего душа лицом. Отворив тяжелую стеклянную дверь, он выходит на балкон и наблюдает за последними минутами заката над морем. Вскоре он слышит шаги Лолы, только что вышедшей из ванной. Она кладет руку ему на поясницу — скромный жест солидарности. Это всего лишь краткое движение, словно упавший на землю лепесток, но внутри него что-то сдвигается.

Какое-то время они просто стоят, каждый погружен в свои мысли. Потом Лола нарушает тишину, ее голос звучит не громче шепота:

— Хочешь сейчас об этом поговорить?

— Нет. — В этом слове нет злости, но оно, сродни коленному рефлексу, вылетает раньше, чем она успевает закончить вопрос.

Повисает пауза, потом она вздыхает:

— Ладно. — Проводит пальцем по внутренней стороне его руки, скользит вниз, пока их ладони не встречаются, и нежно ее сжимает. — Тогда, Мэтти, ты должен сказать. Что мне делать...

Он не сводит взгляда с точки на горизонте, где море сливается с небом. Потом прерывисто вздыхает.

— Сделать вид, что ничего не случилось.

— Ты действительно этого хочешь? — В ее голосе слышится какой-то подвох.

— Больше всего на свете.

— Ладно... Ладно, тогда я могу только обещать, что попытаюсь. Но знай, что я всегда рядом. Если ты передумаешь и захочешь поговорить, или решишь рассказать все родителям или кому-то еще, или захочешь обратиться в полицию. Я всегда буду с тобой рядом, Мэтти. Ты меня слышишь? Ты мне веришь?

Прикусив язык, он кивает. Не сводя твердого взгляда с горизонта, он сжимает ее руку и смотрит, как вдалеке мерцают огоньки.

Вскоре Лола, замерзнув на холодном ветру, дующем с моря, возвращается в комнату, выключает свет, откидывает пуховое одеяло и залезает под тонкую хлопковую простыню. Ее волосы рассыпаются по подушке, она, свернувшись на боку, ждет и наблюдает за ним своими большими и яркими в лунном свете глазами.

— Мэтти? — спустя какое-то время тихонько зовет она. — Ты не устал?

— Да. Я сейчас приду.

Он чувствует, как она замирает, ее разум лихорадочно работает.

— Не думай, что мы должны... То есть я ничего не жду. Нам необязательно, ну, ты знаешь, что-то делать. Пока ты не будешь готов или... или если ты больше не захочешь...

Он поворачивается к ней, часто дыша.

— Что?

— Я пойму, если после случившегося ты больше не захочешь...

Он поспешно уходит с балкона, решительно закрывает за собой дверь и, прерывисто вздыхая, прислоняется к стеклу.

— Ты... ты больше не хочешь заниматься со мной любовью? Я ничего не подхватил. Первым делом, когда вспомнил, я проверился.

Выражение ее лица меняется, она приподнимается на локте.

— Конечно, я хочу заниматься с тобой любовью! Просто после нескольких наших, э-э, попыток я решила, что ты, возможно, захочешь какое-то время подождать.

Он оборачивается и смотрит на сгущающуюся тьму, сердце бешено стучит в груди, кровь пульсирует в щеках.

— Мэтти?

Он не отвечает.

— Я лишь хочу сказать, что решение полностью зависит от тебя.

— Дело не в том, что я неспособен... просто я не могу больше этим заниматься! — Его голос звучит громко, дрожит от унижения и страха. По правде говоря, он не знает. Возможно, и не может. Обе попытки после той ночи — ночи, когда его изнасиловали, — обернулись крахом. Наверное, его тело в защитной реакции теперь будет отвергать любые формы секса. Наверное, эти воспоминания все время будут преследовать его; секс всегда будет неразрывно связан с болью, беспомощностью, злостью и ужасом. И остаток своей жизни он проведет в одиночестве, запертый в своей мучительной тайне.

Теребя сетчатые шторы, он поворачивается к ней вполоборота.

— Да, то, что произошло, отвратительно. И если... если ты не захочешь, я все пойму.

Взгляд на лице Лолы заставляет его вздрогнуть, он чувствует, как его горло сжимается.

— О, Мэтти, конечно, я хочу. Это же по-прежнему ты.

— Я, правда, не хочу, чтобы ты оставалась со мной из жалости или... или чего-то еще! — с запинкой произносит он. — Мы... мы по-прежнему можем быть друзьями. Лучшими друзьями. — Он коротко усмехается в попытке разрядить обстановку.

Потрясенная его словами, Лола вылезает из постели и осторожно пересекает комнату.

— Ты уже для меня лучший друг, — тихо говорит она. — Но ничего не изменилось, Мэтти. Я все так же сильно люблю тебя. И даже больше, если такое возможно.

Она шагает к нему, но он вытягивает перед ней руку, боясь, что, если Лола хотя бы прикоснется к нему, он погибнет.

— Но... но как ты можешь, теперь когда знаешь о случившемся? О том, что я сделал. Разве у тебя это не вызывает отвращения?

— Боже мой, Мэтти, нет! Ты не сделал ничего плохого! — Она останавливается в паре метров от него и смотрит покрасневшими глазами.

Он шутливо грозит ей указательным пальцем.

— Блин, даже не начинай!

Он снова пытается засмеяться, но вырывается лишь прерывистое дыхание.

— Ты не должен был это так долго держать в себе. — У Лолы дрожит голос. — Все это время тебе приходилось притворяться...

— Прекрати, все нормально. Я долгое время не мог вспомнить. Знал, что совершил что-то ужасное, но не осознавал, пока не очнулся в больнице после того неудачного прыжка... — С насмешливым раздражением он качает головой, но как только выдавливает из себя обнадеживающую улыбку, по его щеке скатывается слеза.

— Мэтти, ты ничего не сделал! Это все тот извращенец... — Она замолкает, потом, поморщившись, тянется к его руке, но он быстро ее отдергивает.

— Не надо. Все в прошлом. Теперь со мной все нормально. — Он прерывисто вздыхает и чувствует, как с ресниц падает вторая слезинка, горячая и тяжелая. — По крайней мере, я так думаю... Черт! — Он со злостью смахивает слезы.

— Мэтти...

— Все хорошо. — Но, несмотря на попытку успокоить ее, его голос срывается. — Просто я чувствую себя таким... таким грязным, понимаешь? И сколько бы ни принимал душ, сколько бы ни терся мочалкой, боюсь, я всегда буду это ощущать.

— Но это нормальная реакция, милый. Я кое-что читала про изнасилования, говорят, эти ощущения проходят.

Она делает шаг, потянувшись к нему, но он быстро отступает назад, ударяясь локтем о балконную дверь.

— Лола, не надо! Все в порядке. Послушай, это был... это был долгий день!

Он скребет пальцами по щекам и прижимает ко рту кулак. Он боится, что от ее прикосновения окончательно потеряет самообладание.

— Знаю, дорогой. Я просто хочу тебя обнять.

Прикрывая ладонями нос и губы, он прижимается лбом к стеклу и отползает от нее.

— Дай мне... дай мне минутку!

— Мэтти, то, через что ты прошел, ужасно! Любой бы на твоем месте был подавлен!

— Ты не понимаешь... — Он продолжает царапать щеки. — Я повел себя как... как... — Он яростно хватает ртом воздух. — Как настоящий трус...

— Мэтти! Как ты можешь так думать?

— Я так боялся умереть, что позволил ему... Я позволил ему, Лола!

— Это не так! Он не оставил тебе выбора!

— Я... я просил об этом!

Она почти рассержена, глаза широко раскрыты.

— Перестань, Мэтти!

— Но как только он начал... и когда все закончилось, я пожалел... Господи, я так пожалел, что он не убил меня! — Из него вырываются рыдания, и он, закрыв лицо руками, сильнее вжимается лбом в балконную дверь, представляя, как трескается под ним стекло и разрезает его на кусочки. — Почему... почему я позволил ему?

Внезапно в Лоле просыпается недюжинная сила. Она обхватывает руками его тело, оттаскивая от окна, и решительно ведет к кровати, несмотря на все попытки ее оттолкнуть.

— Мэтти, прекрати, посмотри на меня. — Ее голос звучит спокойно, но твердо, с нотками злости. Она крепко хватает его за запястья и отводит их от лица, а потом, взяв ладонями его голову, заставляет посмотреть ей в глаза.

— У тебя не было выбора. Это бы все равно произошло, что бы ты ни сказал или сделал. Ты ни в чем не виноват, Мэтти. Ни в чем! Понимаешь?

— Я должен был...

— Нет. Мэтти, посмотри на меня! — Она снова повышает голос. — Ты ни в чем не виноват. Ты ни в чем не виноват! Ты слышишь меня?

Теперь она уже кричит, ее лицо пылает от ярости и отчаяния. И внезапно внутри него что-то щелкает, он смотрит на нее, потрясенный абсолютной уверенностью ее слов.

— Ни в чем, Мэтти! Я хочу, чтобы ты сказал: «Я ни в чем не виноват». Ради бога, скажи!

— Тише, мы... мы разбудим остальных...

— Тогда скажи!

— Я ни... — По его телу пробегает дрожь, он вдруг чувствует себя обессиленным, неспособным говорить. — Я ни...

— Скажи, Мэтти. — Ее голос становится чуть тише. — В глубине души, ты знаешь, что это правда.

— Я ни... — Он закрывает глаза и делает глубокий вдох. — Ни в чем не виноват. — Он зажмуривает глаза и задерживает дыхание, а изнутри его сотрясают рыдания. — Ты чертов ублюдок! Я ни в чем не виноват! Ни в чем не виноват!

Злость, стыд, вина и страх отступают — хотя бы на время, — оставляя его опустошенным, беззащитным и измученным. Он настолько обессилен, что едва может сидеть. Он приваливается к Лоле, положив голову ей на плечо. Лицом прижимается к ее горячей влажной шее, ее волосы лезут ему в лицо, слезы пропитывают на плече ее ночнушку. Свернувшись клубком, он жмется к ней, она одной рукой придерживает его затылок, чтобы его голова не сползала с плеча, а другой круговыми движениями поглаживает его спину, липкую кожу между лопаток. Постепенно его дыхание успокаивается, ночь затихает, ритмичный рокот волн, доносящийся с пляжа, облегчает боль, омывает его. Дыхание Лолы тоже становится тихим и размеренным. Они едва заметно раскачиваются, словно их кровать — это маленькая лодочка в открытом море.

Он летит. Парит в свободном падении. Над ним яркое небо. Он выпрыгнул из самолета без парашюта и понимает, что удар о землю будет сильным. Настолько сильным, что переломает все кости. Настолько сильным, что череп расколется. А потому он лишь надеется, что все закончится быстро. Что он не будет, находясь какое-то время в сознании, испытывать невыносимую боль, прежде чем его настигнет смерть. Земля стремительно летит ему навстречу, ударяет в лицо. И он резко просыпается.

Он весь мокрый, футболка липнет к телу. Он осторожно поворачивает голову на подушке и, видя спящую Лолу, тихонько выбирается из постели. Рассвет только-только вступил в свои права, и сквозь щель между занавесками пробиваются первые лучи солнца, собираясь на полу золотистыми лужицами.

В ванной он стягивает с себя влажные вещи и встает под горячие струи воды. Обгоревшие на солнце плечи скованы напряжением. Он тщательно моется, мыльными руками смывает ночной пот. И становится чистым... почти. Почти. А после стоит, прижавшись лбом к плитке, пока струи воды стекают по его голове.

Когда он возвращается в спальню, Лола все так же спит, уткнувшись лицом в подушку и распластавшись на кровати по диагонали. Вытеревшись и надев чистые трусы, он осторожно, чтобы не потревожить ее, ложится на спину рядом с ней. Подперев голову рукой, любуется ее спящей фигурой, обнаженной спиной, между ее ног запуталась белая простыня. Она невероятно прекрасна с этой прозрачно-бледной кожей, под которой на шее виднеется тончайший узор из венок. В спутанных волосах купаются проникающие сквозь занавески косые лучи, делая их золотисто-каштановыми, некоторые пряди спадают на закрытые глаза. Она выглядит такой юной, такой хрупкой. Кажется, будто во сне она совсем не дышит, и он пугается. Ведь наяву она всегда полна жизни и сил. Эмоциональная речь, энергичные жесты, заразительный смех. Своей жаждой жизни она напоминает ребенка. В комнату не заходит, а вбегает; двери не просто закрывает, а захлопывает; не тихонько посмеивается, а визжит от радости. От этой девушки, два года назад ворвавшейся в его жизнь яркой вспышкой, у него перехватывает дыхание. Она искрится энергией, движением и спонтанностью. Что бы она ни делала, все пронизано ощутимой чрезмерностью. Ей достаточно войти в комнату, чтобы люди обернулись, одно ее присутствие излучает ауру огня, воспламеняя воздух вокруг. Для всех, кто оказывается рядом с ней, она обладает магнетической привлекательностью. Ее пылкая страсть к жизни заражает, а прирожденная общительность, притягивая к себе, укрывает теплом дружбы. Он никогда не встречал такой, как она. В ее глазах мир снова оживает. И если она будет рядом с ним, он сможет все пережить и однажды снова стать нормальным.

Он скользит взглядом по линии ее подбородка, спускается к изгибу шеи и пробегает по изящной ключице. Кулон в виде серебристой капельки покоится в углублении на шее, и Матео еле сдерживается, чтобы не наклониться к ней и не поцеловать это чувствительное место. Пока его взгляд блуждает по ее спящей фигуре, его не покидают мысли: «Как же она прелестна, как мила и прекрасна... Что же я наделал? Боже, что наделал? ».

На следующее утро, неспешно позавтракав, они наконец выбираются на пляж. К этому часу солнце уже заливает каждый уголок неба, делая его потрясающе ярко-синего цвета. В глубине сада трава сменяется камнем и песком, и они спускаются по практически отвесной дорожке — вырезанным в скале крутым ступеням. По одну сторону от них к небу тянутся высокие пучки травы, а по другую — земля исчезает в море. Из скалы выступают похожие на полки каменные плато, повсюду видны пласты горной породы. Они встречаются до самой сверкающей голубой воды, неподвижной как стекло, несмотря на вздымающуюся вокруг камней белую пену. Прохладный воздух нагрелся и стал сухим, солнце безжалостно палит с безоблачного неба.

Матео оборачивается и, протягивая руку, помогает Лоле преодолеть последний участок. Выйдя на широкую полосу пустынного пляжа, они замирают. Сейчас они находятся в самом прекрасном месте, где золотой песок простирается до белой пенистой линии, ослепленной лучами солнца, которое отражается в гладкой кобальтово-синей поверхности воды. Впервые со дня окончания школы Матео ощущает в воздухе запах свободы и легкости. Больше никаких изматывающих тренировок, школы и домашней работы, никакого давления из-за высоких оценок или выигранных соревнований. Да, пусть это и временное явление, но по крайней мере сейчас он может быть собой. Наконец может оставить ужасы прошлого месяца позади, забыть о той кошмарной ночи и погасить вспышки страха, преследующие его с тех пор. Мрачные мысли, конечно, никуда не денутся, но он больше не будет цепляться за них. Его окружает ослепительное море и бездонное небо, он слишком переполнен всей этой красотой, чтобы и дальше упиваться эмоциями, которые впервые оттеснены на задворки его сознания.

Все вместе они срываются с места и уже через минуту оказываются у кромки воды, наблюдая за тем, как на пустынный ровный пляж набегают и отступают волны. Каждый раз, когда вода касается ног Лолы и Изабель, девушки взвизгивают. Даже парни не решаются нырнуть первыми.

— Блин, она холодная! — Хьюго заходит в воду по колено и, съежившись, оборачивается к ним. — Давай, Иззи, у тебя нет другого выбора!

Они с Изабель обменивается взглядами, потом отступают от края на несколько метров и, сосчитав до трех, с криками несутся к воде. От Хьюго в стороны летят брызги, а Изабель чуть медленнее погружается за ним, вскрикивая каждый раз, когда вода доходит до бедер. Матео держится позади и поглядывает на Лолу, которая с прижатыми к груди руками идет вперед. На ней желтый купальник, кожа начинает приобретать золотистый оттенок, волосы озаряет солнце. Матео осторожно отправляется за ней, прикусив губу не только из-за холодной воды, бьющей по икрам, но и потому что хочет насладиться всем происходящим. Пока Лола входит в ледяную синюю воду, он смотрит на ее спину и думает: «Я люблю ее. Как же сильно я люблю ее».

Поравнявшись с ней, он улыбается и морщится.

— Вперед. Мы можем это сделать!

Он протягивает ей руку. Она берет его ладонь и вскрикивает, когда он тянет ее вперед, а холодная вода вдруг становится глубже и доходит им до пояса.

— Давай! Это быстро, хоть и неприятно! — подбадривает он, а потом со смехом отпускает руку и ныряет вперед. Вокруг него смыкаются ледяные воды, и на миг его сковывает страх, что сердце остановится от такого потрясения. Но потом он видит струйку пузырьков, поднимающуюся к блестящей поверхности, а над ними — размытые контуры Лолиного лица, когда она смотрит на него. Так восхитительно снова оказаться под водой. Ему кажется, что море его меняет, возвращает к тому человеку, которым он был раньше, и дарит то, что принадлежит ему по праву. Он чувствует это внутри, практически ощущает, как все отвратительные воспоминания тают. Мир над ним съеживается. Глаза застилает голубая жидкость, которая с глубиной становится темнее. Теперь это новый Матео — свежий, яркий и чистый, как новорожденный младенец.

Он устремляется вглубь, обхватывает Лолу за щиколотки и одним резким движением дергает ее ноги на себя. Она с приглушенным криком опрокидывается назад. Он выныривает на поверхность и вытирает ладонями глаза. Солнце отражается в воде, и какое-то время он не видит ее из-за ослепляющих солнечных зайчиков. Но вот она возникает рядом с ним, тяжело дыша и хватаясь за его руку.

— Ах ты, козел! — отплевываясь, восклицает она.

— Вот видишь? — смеется он. — Быстро, хоть и... — Он замолкает на полуслове, когда она наваливается на него всем телом и подминает под себя. Но он успевает схватить ее и тянет за собой. Пока она ему не ответила, он быстро отплывает от нее, Лола визжит и брызгается в него.

Когда они наконец останавливаются и поворачивают к берегу, оказывается, что пляж остался далеко позади. Где-то вдалеке виднеются головы Хьюго и Изабель, которые плещутся в воде и что-то подбрасывают в воздух.

Матео, тяжело дыша, оборачивается к Лоле. По его лицу стекает вода, волосы липнут ко лбу.

— Продолжим?

— Ты с ума сошел? Мы уже и так далеко заплыли! — восклицает она.

Матео делает глубокий вдох и ныряет под нее, спускаясь все глубже и глубже к темному дну. Наверху он видит Лолу, которая все еще держится на воде и ждет, когда он выплывет. Он постепенно выдыхает воздух маленькими порциями, невесомо паря на самой глубине у морского дна. Поверхность над его головой озаряется золотистыми лучами солнца. Он чувствует спокойствие, защиту. Словно готов остаться здесь навсегда.

А после вырывается из воды, окатывая Лолу множеством брызг.

— Господи, да ты псих! — кашляя и ловя ртом воздух, кричит она, а он смеется над ее испуганным выражением лица, довольный тем, что ему удалось ее напугать. Потом тащит ее на мель, где ногами касается твердого песка. Притягивает к себе, крепко обнимая, дышит в ухо, целует щеку, лицо. Лола поворачивается к нему, и их губы, холодные и соленые, встречаются. Она обхватывает руками его голову, с волос стекает вода. Между жаркими и исступленными поцелуями Матео на миг открывает глаза и видит, что в ней отражаются цвета моря: капли воды, которыми усыпаны ее скулы, стекают по лбу и повисают на ресницах, сверкая на солнце словно бриллианты. Бледная веснушчатая кожа на щеках и носу слегка обгорела, отраженные от воды блики света танцуют на лбу. Он чувствует, как прижимаются их грудные клетки, ее нога скользит по его бедру, ступни соприкасаются в мягком песке. И думает, что вот и настал тот миг. Он вернулся — живой, страстный, влюбленный, а преследующие его последние несколько недель кошмары ушли навсегда.

Ему хочется запечатлеть это мгновение, удержать его, остаться в нем насовсем — с Лолой в его объятиях, ощущением ее теплой шеи и мокрых волос. Ему кажется, словно этот день кто-то создал специально для него как самый потрясающий подарок, который он только мог пожелать. Теперь он знает, что их встрече с Лолой суждено было произойти. Он должен был в нее влюбиться и разделить с ней эту любовь. Он чувствует себя легким как перышко, все мрачные мысли исчезли, сменившись волнением, изумлением и полнейшим счастьем, от которого захватывает дух. Впервые за долгое время в его теле и разуме не чувствуется боли: ни пронизывающей лоб между глазами кочерги, ни пульсации в голове, ни тошнотворного ощущения в груди, ни электрических разрядов тока, обжигающих вены. Окутывающий его тяжелый туман растворился в ярко-синем воздухе — из мышц и кожи ушла острая жгучая тяжесть. Тело обмякло, будто изнутри вырвалось что-то твердое и прочное. Он словно наконец обрел то, чего так страстно желал с того ужасного утра: вышел из своего тела и ступил в совершенно новое; нашел место, где может думать, чувствовать, жить и дышать, не испытывая боли. Он и представить не мог, что жизнь без боли может быть так хороша, легка и спокойна. Ему хочется вечно обнимать Лолу. Если их тела сольются, она сможет рассеять в нем все темное, мрачное и негативное, позволив ему после стольких недель волнения снова побыть нормальным человеком...

Позже они все вчетвером какое-то время играют в фризби на пляже; солнце палит уже не так сильно, воздух становится прохладнее, а на море начинается отлив. Песок покрывают узорчатые тени. Все это напоминает Матео о том, что время идет и все меняется. Вскоре они возвращаются за полотенцами. Он засовывает в нагретые солнцем сандалии ноги, испачканные в песке, и, не обращая внимания на двух своих друзей, не сводит глаз с Лолы. Ему до боли хочется, чтобы она и дальше наполняла его светом и силой, не подпуская тьму.

Оставив пляж и заходящее солнце позади, они отправляются домой. Матео крепко держит Лолу за руку, их теплые ладони царапает песок. Когда они взбираются по ступеням, Хьюго и Изабель, обсуждая предстоящий ужин, скрываются в саду. Но Матео чуть придерживает Лолу и снова целует ее, не давай уйти.

Отстранившись, чтобы глотнуть воздуха, Лола улыбается.

— У тебя слегка обгорели щеки, — говорит она и на миг замолкает. — С тобой все в порядке?

Впервые за долгое время его губ касается искренняя улыбка, и он кивает.

— Да, в полном.

Вечером всех переполняет легкое волнение, словно солнце, море и песок пробудили в них вихрь эмоций. После ужина они, собравшись вокруг столика у бассейна, под взрывы хохота играют в покер на раздевание. Как обычно Хьюго и Изабель специально проигрывают: он уже сидит голый по пояс, решив избавиться от футболки, но остаться в шлепанцах, а она — в купальнике. Лола нашла на себе какие-то украшения, которые можно снять, Матео же лишился сандалий.

Когда Лола в очередной раз проигрывает и снимает с щиколотки браслет, Хьюго злобно смеется:

— Больше у тебя украшений не осталось. Так что тебе придется расстаться с футболкой, Бауманн! Я уж постараюсь.

— Только через мой труп! — парирует она.

Позднее, тем же вечером, Матео выходит из душа и обнаруживает, что Лола уже спит, свернувшись в кровати. Свет погашен, комнату заполняет лишь лунный свет и шум прибоя. Осторожно скользнув под одеяло, чтобы не разбудить ее, он вытягивается на животе. Подушка приятно холодит обгоревшую щеку. Мгновение спустя он вдруг чувствует на своем лице ее дыхание и губы — она целует его. Эти поцелуи похожи на легкие, едва уловимые касания крыльев бабочки. Он ждет в надежде, что их траектория изменится, жаждет, чтобы они спустились чуть ниже и коснулись его губ, рта, языка. Легкие наполняются глубоким вздохом, он слегка приоткрывает веки и утопает во взгляде пронзительных зеленых глаз Лолы. Приподнимает подбородок, надеясь губами поймать трепетный поцелуй. Вот он становится ближе, но еще недостаточно, и с его губ слетает тихий ропот. А после она поцелуем касается уголка его губ, которые тут же вспыхивают. Он медленно освобождает легкие и снова их наполняет, с трудом сдерживаясь, чтобы не ответить. И все же ему не терпится ощутить настоящий поцелуй, а потому он наконец поднимает голову с плеча Лолы и пальцем касается ее подбородка, притягивая ее губы к себе. Но она уворачивается и целует его палец. Он очерчивает контуры ее губ, чувствует гладкую эмаль переднего зуба, а затем влажное тепло ее языка, когда она прикусывает его палец. Теперь Матео дышит глубже, палец подрагивает от волнения и желания. Он вдруг осознает, насколько сильно хочет ее поцеловать, дрожит от нетерпения, а все мышцы в теле напряжены в предвкушении. Он слышит свое дыхание, поверхностное, частое, становящееся все более безумным. Губы покалывает. Он подается к Лоле, но с его губ слетает вздох разочарования, потому что она уворачивается, и поцелуй приходится в щеку, едва задевая мягкие волоски.

Чтобы успокоиться, он снова вздыхает, и этот звук наполняет комнату. В его голосе слышится дрожь и отчаянные нотки:

— Лола, перестань. Дай мне тебя поцеловать. — Вздох. — Лола, я очень хочу тебя поцеловать...

— Насколько сильно? — поддразнивает она. Этим вопросом они привыкли подкалывать друг друга, когда только начали встречаться. И точно так же, как и тогда, спустя столько месяцев, его охватывает такое сильное возбуждение, что кажется, будто желудок проваливается вниз.

Он тихонько посмеивается, давая ей знать, что все помнит, и вздрагивает от волнения.

— Настолько сильно... что я укушу тебя, если ты мне не позволишь. — В подтверждение его слов тело сотрясает дрожь, и он смущенно усмехается. — Вот видишь?

Она целует его в шею, и он возбуждается еще сильнее.

— Лола, не надо... О, черт, ну пожалуйста...

Она улыбается и прокладывает дорожку из поцелуев по его шее, подбородку, под нижней губой и... вот наконец их рты встречаются — теплые, нежные и в то же время такие яростные и страстные, что это прикосновение застает его врасплох.

Прерывисто дыша, он запутывается пальцами в ее волосах, каждый их поцелуй глубже и сильнее предыдущего. Он безумно хочет ее, все его тело гудит от желания. Он заключает лицо Лолы в свои ладони и пылко, на грани отчаяния, целует ее. Она медленно ведет ладонями по его спине, легко, подобно лепесткам, касаясь его кожи, а после тянется к его животу и постепенно поднимается к соскам. От этих прикосновений его тело пульсирует, он чувствует, что уже натянут как струна. В этот миг ее губы обрушиваются на него с такой силой и страстью, что он потрясенно охает, и его пронзает вспышка удовольствия впервые за долгое время. Очень долгое время...

⇐ Предыдущая 9 10 11 12 131415 16 17 18 Следующая ⇒