Оглавление 8 страница

Хьюго и Изабель отскакивают назад, все еще потрясенно глядя на него. Он чувствует ладонь Лолы на своей щеке, она пытается удержать его, чтобы он перестал раскачиваться и посмотрел на нее.

— Мэтти, посмотри на меня. Это я. Лола. С тобой все хорошо, — твердит она. — С тобой все хорошо. — Ее голос звучит успокаивающе, но глаза выдают горечь. Она начинает нежно гладить его по спине, и он понимает, что его футболка промокла от пота.

— Нет! — Слово вырывается из него, словно пуля. — Нет!

— Что нет?

— С ней все хорошо! С ней все хорошо!

— Да, с ней все хорошо, — Лола убедительно качает головой. — С ней все хорошо. И с тобой все хорошо. Со всеми все хорошо.

Он слышит свое прерывистое дыхание, чувствует дрожь. У него влажные щеки. Похоже, он плачет, натянутое потрясенное молчание разрывают сдавленные рыдания.

Хьюго что-то говорит:

— Эй, приятель, это всего лишь сон!

— Ты уже не спишь, — вторит ему Изабель. — Ты не спишь, Мэтти! Все хорошо!

— Господи! — Хьюго, кажется, в шоке. — Что, черт возьми, с ним происходит? — Он глядит на Лолу. — Думаешь, он нас слышит?

— Ты же слышишь нас, да, Мэтти? — Она не отрывает от него взгляда, как будто пытается вернуть его в настоящее. — Ты знаешь, что не спишь, да?

Он кивает, все еще пытаясь подавить всхлипывания.

— Господи, — снова тихо произносит Хьюго. — Может, нам стоит кому-нибудь позвонить?

— Милый, тебе нужно просто успокоиться. Нужно просто успокоиться... — Несмотря на округлившиеся глаза, голос Лолы звучит успокаивающе. Сидя возле него на матрасе, она водит пальцами по его щеке вверх-вниз и прижимает к себе.

— Я-я хочу... — Он делает глубокий вдох в попытке успокоить голос. — Я хочу...

— Чего ты хочешь? — тихонько подсказывает она.

— Я просто хочу з-забыть... — Он тянется к ней. — Мне нужно забыть. Лола, ты должна помочь мне забыть! — Его голос звучит странно: надломленно и с нотками паники.

— Какого черта... — восклицает Хьюго, его голос снова повышается.

— Ему все еще снится сон? — изумленно спрашивает Изабель.

— Мэтти, у нас получится, — искренне говорит Лола. — Я помогу тебе забыть.

Он окидывает взглядом три бледных лица. И понимает, что они понятия не имеют, о чем он говорит. Он с силой трет щеки и с глубоким вздохом переводит дыхание.

— Это... это был просто кошмар. — Вздох. — Мне просто привиделось, как обычно. — Хотя он и не помнит, чтобы ему когда-нибудь снился настолько живой кошмар.

— Мы знаем! — восклицает Изабель.

Матео сглатывает, вводя себя в подобие спокойствия.

— Простите, что разбудил вас, — говорит он, стараясь говорить свободно. — Но со мной все хорошо, ясно? — В его голосе проскальзывает некая жесткость, и кажется, будто он защищается.

— Но выглядишь ты не хорошо. — Хьюго до сих пор не может оправиться от глубокого потрясения. — О чем был этот кошмар?

Матео вдруг отползает на матрасе назад, испытывая острое желание, чтобы Хьюго и Изабель просто исчезли.

— Слушайте, оставьте меня в покое. Я в порядке — не нужно поднимать шум. Боже!

Он больше не говорит сдержанным тоном, его щеки пылают от гнева. Как бы ему хотелось, чтобы они все исчезли. Как бы ему хотелось самому исчезнуть. Они не должны видеть его таким. Не должны изображать беспокойство. Они сводят его с ума!

— Да ладно тебе, чувак. Мы просто пытаемся помочь!

— Мне не нужна ваша помощь!

— Мэтти... — Взгляд Лолы острый и настороженный, она поднимает ладони в примирительном жесте. — Никто не поднимает шум, ясно?

— Ясно. Тогда ложитесь спать! — Он замечает в глазах Лолы боль, и от этого ему хочется кричать. — Пойду выпью воды. Спокойной ночи.

Он выходит из комнаты, по ходу щелкая выключателем, и захлопывает за собой дверь. За ней тут же снова звучат голоса: Хьюго говорит, что никогда не видел Матео таким, и настаивает на том, чтобы кому-то позвонить. Лола отвечает, что станет только хуже... Оказавшись в уединении кухни, он тяжело приваливается к закрытой двери и, склонившись вперед, упирается руками в колени. Сильно закусывает нижнюю губу и зажмуривает глаза, отмахиваясь от глубокого мрачного желания упасть на пол и зарыдать. Ему кажется, что им овладевает безумие. Разум заполняет ярость и красные вспышки, вызывающие потребность швырять вещи, разбивать тарелки, причинять кому-нибудь боль: ударить Хьюго, треснуть Изабель, ранить Лолу настолько сильно, чтобы она поняла его чувства. Он выпрямляется и тыльной стороной ладони утирает пот с лица. Он сходит с ума. Он — зло, истинное зло, опасное и пагубное. Его не должно быть здесь.

Он яростно срывается с места, и отскакивает от двери, когда слышит, как позади него поворачивается ручка. Подходит к столу и пытается налить себе вина, но слегка промазывает мимо стакана, и жидкость собирается в небольшую темно-красную лужицу вокруг дна, словно кровь на белой плитке. У него трясутся пальцы, создавая дрожащие тени на столе. В горле перехватывает дыхание, когда Лола подходит к нему сзади и обвивает его руками.

— Не надо... — Он начинает отстраняться, пытаясь снять ее руки с талии.

Но она решительно держит его и прижимается губами к ложбинке между лопатками, ее дыхание обжигает его кожу.

— Пожалуйста, скажи мне, что происходит. У тебя уже несколько недель такое странное настроение, и становится только хуже.

Он тянется за губкой, чтобы промокнуть пролитую жидкость, потом бросает ее и прижимает ладонь к лицу.

— Я не знаю... — Его голос надламывается. — Мне кажется, что я схожу с ума!

Она обнимает его крепче, ее щека прижимается к его спине.

— Господи, ты весь дрожишь!

Он подносит бутылку с вином к губам и делает большой глоток, жидкость обжигает горло огнем, по подбородку бежит тонкая струйка и капает на шею. Он быстро глотает, давясь и задыхаясь.

Лола отпускает его и пытается вырвать бутылку у него из рук.

— Ну же, Мэтти. Что ты делаешь?

Он отступает назад, поднимая бутылку так, чтобы она не могла достать, и с его губ срывается лающий смех.

— А на что это похоже? Напиваюсь. Хочу отключиться и забыть все это дерьмо...

— Какое дерьмо? — Беспокойство Лолы сменяется мукой.

Сморщившись, он выходит из кухни и распахивает дверь, ведущую в сад, ему хочется затеряться во влажной прохладе ночи. Он отмахивается рукой от вопросов, зная, что она следует за ним и потирает нижнюю губу подушечкой указательного пальца, как делает обычно, когда волнуется. Ему бы хотелось, чтобы она ушла, оставила его одного. Его бесит, что он является причиной ее тревоги.

— Куда ты идешь?

— Не знаю!

Вырисовывающиеся на фоне тяжелого темного неба соседние крыши домов похожи на нереальные одномерные фигуры, склеенные в коллаж. Он останавливается в дальнем конце сада, прислоняется к влажной кирпичной стене и сползает по ней, упираясь локтями в колени, безвольное тело оседает. Он хлещет вино из бутылки, как воду, в надежде заглушить боль. Лола садится на траву и поджимает колени к груди, ее белая ночнушка призрачно светится в лунном свете.

— Думаешь, выпивка может помочь?

Он делает еще один большой глоток и, усмехнувшись, давится.

— Да! Особенно если в самом конце ты огреешь меня этой бутылкой по голове!

Но она не улыбается. Вместо этого продолжает сидеть, поджав колени под ночной сорочкой, белки ее глаз мерцают в темноте. Он допивает вино, запрокидывает голову назад и смотрит на звезды, которые расширяются и сужаются над их головой. Воздух становится прохладным, свежий ветерок предвещает наступление холодных дней. Его кожа под влажной одеждой покрывается мурашками, он то теряет сознание, то приходит в себя. Все это длится вечность, или всего минуту, или пролетает настолько быстро, что кажется, будто вовсе ничего не было. Будто это время среди ночи ничего не меняет. Но если нет самого начала и нет конца, то что в действительности значит время?

Их окутывает тишина. В воздухе повисают недосказанные слова, образуя бурлящий между ними вихрь незаданных вопросов без ответа. Он видит, что у Лолы закончились слова, и она пребывает в растерянности, не зная, что последует дальше. Его гложет ужасное предчувствие, что он ее теряет, что пропасть непонимания между ними с каждой минутой становится все шире, и ее все дальше уносит в море от него. Как у той девушки в ванной, ее глаза прикованы к нему в отчаянной попытке удержаться. Но все напрасно, сейчас он это понимает. Какие бы усилия он ни прикладывал, чтобы удержать ее, она все равно в конце концов уплывет. Они больше не принадлежат друг другу. Он осознает это с такой поразительной уверенностью, что у него перехватывает дыхание. Ему хочется крикнуть, чтобы она не покидала его, но знает, что это бесполезно — несмотря на все попытки, сейчас она не может до него дотянуться. Перед ним возникает ее лицо, бесцветное в лунном свете, и оно погружается в глубокую воду, как в том кошмаре. Постепенно ее попытки достать до него ослабевают — ее движения замедляются. Из носа вырываются последние пузырьки и поднимаются к поверхности; она замирает, глядя на него распахнутыми от ужаса глазами.

На следующий день он пропускает школу. Пишет Пересу, что плохо себя чувствует, и после ухода родителей на работу убеждает Консуэлу позвонить в Грейстоун. Похоже, она ему верит и предпринимает попытку накормить его супом, но он держит дверь в свою спальню запертой и, когда все ложатся спать, спускается вниз, только чтобы раздобыть на кухне что-нибудь съестное. Он пытается слушать музыку, читать, играть в компьютерные игры, но не может ни на чем сосредоточиться. А больше всего пытается спать. Мечтает забыться: отсутствие мыслей, страхов, воспоминаний, которые так и норовят проникнуть через хрупкую оболочку его подсознания. Он больше не хочет вспоминать о том, что произошло той ночью в Брайтоне. Он знает, что совершил что-то ужасное, и не может вынести этого осознания. Порой ему кажется, что у него есть идея по поводу произошедшего. Но как только он пытается разобраться в своих мыслях, те разбегаются в разные стороны, испугавшись образов, похороненных глубоко, в самых мрачных закоулках его сознания.

В то утро он рано ушел с ночевки Лолы под предлогом тренировки, а позже написал ей сообщение с извинениями за свое поведение, сославшись на то, что перепил. Он чувствует, что она ему не верит и, чтобы проверить его, звонит вечером. Он крепко прижимает к уху телефонную трубку, словно пытается приблизить ее, впитать звук ее голоса, наполнить пустую грудь теплом ее слов. Он уже отчаянно скучает по ней — ему приходится сжать кулаки и кусать пальцы, чтобы тут же не вскочить и не побежать на встречу к ней. Внутри него дыра, зияющая пустота на том месте, где должна быть она — рядом с ним, в его объятьях, прижимающаяся к нему. И все же она наполняет его ночи всевозможными ужасами: непонятными извращенными снами о том, как он удерживает ее под водой и топит.

А на следующий день у него не остается выбора — маме нужно ехать на работу поздно, и она вопреки его протестам решает подвезти обоих сыновей до школы. Лоик радуется неожиданному повороту событий и болтает без умолку, пока они подъезжают к воротам школы. Его высаживают на тротуар, и когда они отъезжают, он машет им рукой. В это время мама поворачивается к Матео, между ее тонкими идеально выщипанными бровями пролегает глубокая складка.

— Вечером звонил Перес. Сказал, что ты вчера взял выходной.

— Простудился. Не хотел рисковать, потому что это могло повлиять на равновесие. — Матео быстро отворачивается от маминого взгляда, опирается локтем на край открытого окна и кусает ноготь большого пальца. Судя по молчанию, этот ответ ее не убедил. — Ты... ты сказала папе? — От прозвучавшей в его голосе нотки тревоги он внутренне содрогается.

— Нет, — медленно отвечает она. — Я думала, ты это сделаешь.

— Не хотел, чтобы он волновался. — В его надломившемся голосе слышна попытка оправдаться. — Ты же знаешь, что он может поднять бучу, если я пропущу тренировку.

— Мне кажется, он бы отнесся с пониманием к тому, что ты плохо себя чувствуешь. — Ее голос немного смягчается, в нем слышится разочарование, даже боль.

Он щипает заусенец.

— В последнее время ты кажешься немного... отрешенным, — тихо продолжает мама, с мягким бархатистым звуком выворачивая руль своими идеально наманикюренными руками. — Все в порядке?

Такое неожиданное проявление заботы заставляет его вздрогнуть, и какое-то время он не может ответить. Наверно, несмотря на свой образ жизни трудоголика, она замечает больше, чем он думает.

— Мэтти, — она уже очень давно его так не называла, — если тебя что-то беспокоит, мне хочется знать, что ты достаточно доверяешь мне, как своей матери, чтобы рассказать.

— Нет... ничего, — отвечает он слишком поспешно, ненавидя себя за запинки. — Я просто немного устал после... ну... ты понимаешь... — У него вдруг возникает провал в памяти. Его охватывает странное чувство падения в пространстве, как неопределенный прыжок. — Мам? — тяжело дыша, он смотрит на нее. Внезапно ему хочется рассказать ей — абсолютно все. О временно потерянной памяти в ночь после соревнования, о всепоглощающем предчувствии, что произошло что-то ужасное, о кошмарах, об уверенности, что внутри него что-то безвозвратно изменилось.

— Qu’est-ce qui ne va pas, mon ché ri? Что случилось, дорогой?

Она останавливается возле опустевшей территории школы. Матео весь краснеет, у него сжимается горло. Возможно, если бы она не проявляла такую нежность, если бы не смотрела на него с такой необычной... заботой, то он мог бы рассказать ей.

— Нет, н-ничего. Спасибо, что подвезла. Увидимся вечером.

Она тянется к нему, чтобы коснуться щеки, но он хватает сумку и выскакивает из машины раньше. Захлопывает за собой дверцу и, успокаивающе помахав ей рукой, бежит по асфальтовой дорожке в класс.

И хотя прошла всего пара дней, Матео кажется, будто он не видел Лолу несколько недель, поэтому первую половину утра считает минуты до перерыва. Но Лолы нигде нет. Несмотря на то, что вчера по телефону, прежде чем пожелать друг другу спокойной ночи, они договорились встретиться в их обычном месте, он всю утреннюю перемену просидел один как дурак на скамейке, в дальнем углу площадки для крикета, делая вид, будто наблюдает за матчем между школами, а на самом деле звонит ей на мобильный и постоянно попадает на голосовую почту. После этого он ищет ее в зрительном зале, потом в школьном спортзале, но сегодня по всей видимости музыкальных репетиций нет. Проходит мимо двери с сетчатым окном театрального факультета больше десяти раз, пока кто-то из учеников не начинает обращать на него внимание и поворачивать голову. Раздраженно вздыхая, он проверяет телефон, нет ли ответа на его сообщение или пропущенного звонка, но по-прежнему ничего. И теперь он уже начинает беспокоиться. Лола всегда держит телефон при себе — если бы она по какой-то причине не смогла прийти в школу, то дала бы ему знать. По крайней мере, вчера во время разговора она вела себя прекрасно. Должно быть, утром что-то случилось. Что-то достаточно серьезное, что даже помешало ей проверить телефон. Его начинает тошнить, возникает ужасное предчувствие, что он больше никогда ее не увидит.

Когда наступает время обеда, Матео берет свой поднос и спешит к их привычному столику в дальнем конце столовой, но обнаруживает там только Хьюго и Изабель. С грохотом роняет поднос на стол и окидывает взглядом оживленный зал, а потом выдвигает стул и плюхается на него.

— Где она, черт побери?

— Привет! Мы тоже рады тебя видеть!

— Что? — Он встречается с вопросительным взглядом Хьюго, его голос звучит резче, чем ему бы хотелось.

Хьюго и Изабель переглядываются.

— Земля вызывает Мэтта... — С сильным раздражением Хьюго щелкает пальцами перед лицом Матео в попытке привлечь его внимание.

— Мы здесь... ты нас видишь? — смеется Изабель. — Сегодня Лола не пришла.

— Что? Почему?

Они оба выглядят настолько удивленными, что он понимает: он больше не говорит размеренным голосом.

Он делает глубокий вдох.

— Простите. Мне... мне просто нужно поговорить с ней кое о чем важном. У вас есть идеи, где она может быть?

— Ух ты, очень важный вопрос? — Хьюго поигрывает бровями, что так обычно бесит, и Изабель фыркает от смеха.

— Послушайте, вы знаете, где она или нет? — Кричать не стоило, потому что пара учеников за соседним столом оборачиваются, когда он повышает голос.

— Приятель, да что происходит? — Теперь на лице Хьюго читается смесь досады и беспокойства.

— Ничего, я... я просто задал вам простой вопрос...

— Мы не знаем, — стремительно вмешивается Изабель. — Мы не видели ее сегодня. Может, она пошла к стоматологу и забыла нас предупредить. Ты пытался ей звонить?

— Конечно, я пытался ей звонить!

— Эй, перестань! Остынь, приятель! — Даже обычно спокойный Хьюго начинает нервничать из-за нежелательного проявления к ним внимания. — Что за срочность?

Матео выдыхает и пытается придать голосу нормальное звучание.

— Я думал, что вы ее друзья! Разве вам плевать на нее?

Хьюго удивленно вскидывает голову и с уязвленным видом смотрит на него.

— Эй-эй-эй. Полегче на поворотах, приятель. Ты сейчас ведешь себя как придурок!

— Это еще почему? — Несмотря на все попытки сохранять спокойствие, Матео непроизвольно снова повышает голос. — Потому что я единственный, кого беспокоит местонахождении Лолы, когда та не появляется в школе и отключает телефон?

— Да она часто пропускает школу в последнюю минуту, чтобы отправиться с отцом на съемки, ты же знаешь...

Его сердце пропускает удар.

— Господи, как ты можешь говорить такое? С ней же могло что-то случиться!

Хьюго изумленно смотрит на него.

— Друг, а тебе не кажется, что ты ведешь себя как параноик? Еще и как собственник?

Матео на мгновение перестает дышать, кровь приливает к его лицу. А потом он впивается в Хьюго взглядом, в котором читается неприкрытая ярость.

— Собственник? — Он мучительно втягивает воздух. — Да пошел ты на хрен!

Даже не задумываясь, он вскакивает на ноги. Стул отлетает назад, вилка с грохотом летит через стол, стакан Хьюго переворачивается. Вокруг них внезапно повисает тишина, когда ученики из-за ближайших столов оборачиваются на шум.

Глаза Хьюго расширяются, он делает вдох, чтобы ответить, но не успевает, потому что Матео хватает свою сумку и выбегает из столовой.

К черту их, к черту, к черту! Он вышагивает по пустой классной комнате, кулак прижат ко рту, костяшки пальцев вдавливают губы к краям зубов. Делает медленные ровные вдохи, пытаясь успокоиться. Он не расстроится из-за длинного языка Хьюго и его издевок. Но несмотря на все попытки, к нему неумолимо приходит осознание того, что ему удалось только еще больше отдалиться от своих друзей. Они уже и так обсуждают его за глаза с тех пор, как он вернулся из Брайтона — в этом он уверен. Даже относятся к нему по-другому, словно он неуравновешенный, сломленный псих. Как будто им все известно. Но это невозможно. Кто им мог рассказать? Если только они не догадались, если только он не выдал себя собственным поведением, а они не прочитали вину в его глазах... Наверное, в этом все дело. Может быть, Лола узнала о произошедшем и... Если это так, то неудивительно, что она не отвечает на звонки и прогуливает школу. Она больше не хочет его видеть. Никогда. Она не вернется. Господи!

— Эй... — Матео резко отворачивается от окна на голос Хьюго, стоящего в дверном проеме. — У нее только что началась репетиция в спортзале.

— Что? — Он удивленно отступает назад, ударяясь бедром о подоконник. — Откуда... откуда ты знаешь?

— Пара семиклашек в столовой только что сказали мне. Они просто поздно начали.

В легких Матео не остается воздуха, и он приваливается к подоконнику. Из сердца внезапно уходит злость, с притоком облегчения тело обмякает.

— Ох... — Он чувствует, как к щекам приливает кровь. — Ох, ясно... Э-э, спасибо. — Он кусает заусенец, глядя в пол и тяжело дыша.

Хьюго внимательно наблюдает за ним, беспокойно прищурив глаза.

— Ты в порядке?

Матео резко втягивает воздух и, предпринимая попытку к примирению, улыбается.

— Да, да. Прости, что сорвался на тебя. Я просто... просто... — Он встряхивает головой и замолкает, когда понимает, что не может найти разумного объяснения своей недавней вспышке гнева.

Тут Хьюго закрывает дверь в класс и медленно пересекает комнату.

— Мэтт, что происходит?

— Ничего! Я-я просто... Ничего! — Не поднимая головы, Матео чуть вскидывает руку, чтобы Хьюго держался от него на расстоянии.

Его друг останавливается. Прислоняется к белой доске.

— Ну же, расскажи. Мы уже столько лет дружим, а мне вдруг кажется, что я больше тебя не знаю. Ты срываешься посреди разговоров, а потом та ночь с кошмаром. И выглядишь ты паршиво...

— Ну спасибо! — Матео заставляет себя встретиться взглядом с Хьюго и издает короткий смешок.

Но лицо Хьюго остается серьезным.

— Ты знаешь, о чем я. Ты выглядишь так, будто целую вечность нормально не спал. Только не говори мне, что ты уже так переживаешь из-за выпускного экзамена. Или у вас с Лолой не все гладко?

Матео вдруг вздрагивает.

— Нет!

— Господи, да ладно — дело же в Лоле, да? Я все тебе рассказываю про Иззи...

— Все не так, как ты думаешь, Хьюго. — Он снова повышает голос, горло сжимается. — Все-все чертовски сложно, ясно?

— Тогда расскажи мне. Я не проболтаюсь.

Матео морщится словно от удара и втягивает воздух сквозь стиснутые зубы. На миг ему кажется, будто он окончательно потеряет самообладание, сломается на глазах у своего старого друга.

— Черт побери, Хьюго! — Он ударяет кулаком по подоконнику позади себя. — Да прекрати... прекрати уже задавать мне гребаные вопросы, на которые я не могу ответить. — Он чувствует, как у него обрывается голос, слезы наворачиваются на глаза. — Пожалуйста! Господи...

Хьюго, конечно же, ошеломлен.

— Эй, приятель, да ладно тебе. Я пришел сюда не ссориться...

— Тогда перестань, ладно?

Хьюго вскидывает обе руки.

— Ладно! Расслабься, Мэтт. Прости, я не хотел тебя расстраивать.

Прерывисто дыша, Матео отворачивается к окну, чтобы взять себя в руки. Кусая губы, он наблюдает за матчем по крикету, проходящем на поле под окнами, и быстро моргает.

— Хочешь, чтобы я ушел? — минуту спустя произносит Хьюго.

Понимая, что ничего дельного он не скажет, Матео просто кивает головой.

— Ладно, — в голосе Хьюго слышно поражение. — Но послушай... если захочешь поговорить, я всегда рядом, друг. Хорошо?

Задержав дыхание, Матео снова кивает и закрывает глаза.

В оставшуюся часть дня у него нет занятий и, чтобы избежать Хьюго, он крутится вокруг спортзала, пока у Лолы не заканчивается репетиция. В конце концов, она появляется после двух; поскольку его родители до сих пор на работе, он уговаривает ее пойти к нему домой. Ему отчаянно хочется стереть из памяти разговор с Хьюго. Последние пару дней он так сильно скучал по Лоле, что хочется оставить все проблемы позади и снова ощутить эту связь между ними. Все еще помня замечания Хьюго по поводу его поведения, он упорно старается вести себя непринужденно и весело, чтобы они, как и раньше, беззаботно подшучивали друг над другом.

Консуэла непрестанно вьется вокруг них, так что им удается избавиться от нее, только выйдя на улицу позагорать. Они устраиваются под кустами рододендронов в дальнем конце сада. Болтают о том дне, который пропустил Матео: Хьюго напился в стельку и «случайно» поцеловал свою бывшую у кого-то на вечеринке по случаю окончания школы, из-за этого Изабель пришла в ярость. Через некоторое время между Лолой и Матео, пригревшимися на солнце, повисает уютное молчание.

Прикрыв глаза, Матео вдруг вспоминает о том, что его развеселило по телевизору сегодня утром, и начинает смеяться.

— Ты только послушай...

Но Лола не шевелится. Опустив глаза, он видит, что она уснула у него на груди. Она лежит лицом вниз, ее руки безвольно обвивают его шею, только плечи размеренно поднимаются и опускаются. Бледные ресницы касаются щек, ноздри слегка подрагивают с каждым вдохом, лицо мило раскраснелось от тепла послеполуденного солнца.

Осторожно потянувшись за бутылкой воды, Матео легонько наклоняет ее над лицом Лолы. Несколько капель падают ей на щеку. Она вздрагивает и смахивает их рукой, тогда он ловит ее за нос, а потом — за ухо.

— Эй! — Она вскидывает голову и, щурясь, смотрит на него. Выставляет руку, чтобы оградиться от струи воды, направленной прямо ей в лицо. — Какого черта... Тьфу! — Она садится и вытирает лицо тыльной стороной ладони, потом трясет головой из-за попавшей в ухо воды. — Ах ты, козел!

Лола напрасно пытается схватить бутылку, потому что Матео откатывается назад, держа ее так, чтобы она не могла достать. Он сжимает ее как водяной пистолет и распыляет воду ей на шею.

Смеясь и сыпля проклятиями, она вскакивает на ноги и бросается на него.

— Ну все, ты покойник!

Лола хватает бутылку и пытается увернуться, но Матео действует слишком быстро и ловит ее за талию, вырывая бутылку из руки. Она старается ее отобрать, но он тут же окатывает ее водой. Так что она с криками убегает к огромному дереву в надежде забраться на него по веткам. Но стоит ей оказаться возле него, как ее догоняет Матео, который обливает водой ее волосы и рубашку. А Лола продолжает визжать и сопротивляться. Наконец, ей удается вырваться из его рук и ринуться к дому. Она с победным воплем захлопывает за собой дверь в оранжерею и запирает ее.

Он еще долго барабанит в дверь, пока Консуэла со слегка испуганным видом наконец не впускает его. За ней следует по пятам Лоик. Перескакивая через ступеньку, Матео в конце концов догоняет Лолу в ванной комнате на верхнем этаже, где та вытирается фланелевым полотенцем.

— У тебя просвечивает рубашка, — смеется он, перекидывая ее через плечо, и несет в свою комнату. Потом бесцеремонно швыряет ее на кровать. — Только посмотрите на себя! Это же позор, мисс Бауманн!

— Не смешно! Дай мне свою футболку! — ворчит она, садясь коленями на кровать и опустив голову, чтобы расстегнуть верхнюю пуговицу. Ее влажные спутанные волосы падают вперед, заслоняя лицо.

Он вскакивает на кровать рядом с ней, чуть не повалив ее на спину.

— Нет.

Она смотрит на него, пока он помогает ей избавиться от мокрой одежды.

— Что значит нет? Ах ты, подлый хитрец! Хочешь, чтобы я расхаживала в нижнем белье оставшуюся...

Он порывисто впивается в ее губы, заставляя замолчать.

— Нет, — выдыхает он между поцелуями. — Лично я считаю, что ты вообще не должна ничего носить.

Она начинает смеяться, но он кусает ее за нижнюю губу, чтобы она замолчала. И они вдруг уже крепко целуются, почти безумно, настолько яростно, что у них едва находится время передохнуть. Его ладони обхватывают ее лицо, потом погружаются в волосы; ее горячие губы пылко набрасываются на него. Поцелуи становятся сильнее, настойчивее и почти болезненными. Рукой, обнимающей за талию, он притягивает ее к себе, чтобы их тела еще плотнее прижимались друг к другу. Ладони сзади давят на ее шею, голову. Он целует ее настолько страстно, что у них нет времени на вдох. От нее исходит аромат травы, земли и перечной мяты, на губах чувствуется соль, волосы мягкие и влажные. Он и подумать не мог, что поцелуй может быть настолько наполнен эмоциями — страстный, но в то же время отчаянный, как будто это самый первый и самый последний поцелуй на свете.

Он снимает с нее рубашку, а остальное она скидывает сама. Потом стягивает через голову свою футболку, сбрасывает кроссовки и джинсы. И вскоре они оба оказываются голыми на постели, одеяло летит на пол, их тела тут же сливаются. Он чувствует, как под кожей бежит ток, потрескивает электричество. С тех пор как они напились у реки, это первый раз, когда они занимаются любовью. Он настолько возбужден, что ей приходится напоминать ему про презерватив. Выругавшись, он садится, а потом снова опускается на нее. Его губы скользят по ее груди, покрывают поцелуями кожу от пупка до шеи и со вздохом накрывают ее рот. И от этого стремительного прикосновения он чуть не кончает.

Она обвивает руками его тело, их ноги переплетаются. Ее объятье такое пылкое, такое нетерпеливое, что он ощущает, как ее ногти впиваются в его спину. Она держит его так крепко, что на мгновение ему кажется, будто он оказался в ловушке: в ловушке ее рук, ее тела, в ловушке против его воли. И внезапно понимает, что выхода нет, ему некуда бежать, некуда спрятаться. Он может лишь замереть, лежать неподвижно, стараясь исчезнуть, испариться в окружающем их воздухе.

— Эй! — зовет его чей-то незнакомый голос, будто из кошмара. — Эй! — Вздох, тишина. — Это не важно. Ты, наверное, просто устал или... или...

Ему требуется минута, чтобы понять, кому принадлежит этот голос и что его окружает. Лола. Но что-то изменилось. Ему холодно, так холодно, что приходится крепко обхватить себя руками, чтобы не задрожать. Что-то совсем не так — он не кончил, все былое возбуждение в теле полностью спало. Он сдался, и теперь его вялый пенис повис от внезапно наступившего в комнате холода, страха и пустоты.

— Твою мать...

Матео скатывается с нее, быстро снимая пустой презерватив, и тянется к одеялу на полу. Накидывает его на них, а потом выуживает футболку и трусы и поспешно их надевает. Он поднимает взгляд и смотрит в настолько же потрясенное лицо, как и у него.

— Черт, прости... Я правда не знаю, что случилось!

⇐ Предыдущая 4 5 6 7 8910 11 12 13 Следующая ⇒