Сергей Семенов 21 страница

Однако у Крейда еще не кончились козыри в рукаве. И он снова оказался на полшага впереди.

– Убьешь меня, и тебе никогда не вернуть твою любимую княжну! – вдруг выпалил он.

– Что? – Кондору показалось, что он ослышался. По мертва. Ворг не стал бы врать ему.

– Княжна По Рандай, – почти по слогам проговорил Крейд. – Знакомое имя?

«Господи, По! Милая, нежная По! Зачем я только влюбился в тебя! Зачем ты ответила мне взаимностью. Не сейчас. Нет! » – Кондор понял, что попался. Он не сумеет убедительно сыграть безразличие, ни за что не сумеет. А ведь Ворг предупреждал его. На войне нет места любви!

– Она мертва, – сухо проговорил он, стараясь показать противнику, что готов к любому удару. Но получилось плохо. Какое безразличие, когда голос дрожит.

– Технически – да, – согласился Крейд. Кондор дернулся к нему, но он остановил его, погрозив пальцем: – Спокойно, иначе ты не узнаешь самого интересного. Да, ее пришлось умертвить, а тело уничтожить. Не очень приятно, даже отвратительно, и, поверь, я никогда бы этого не сделал, но живая заложница или даже ее тело – слишком заметная улика, если СВБИ начнет копать глубже, чем я того желаю. Пришлось перестраховаться. Я избавился от всего, за исключением этого…

С этими словами Крейд расстегнул три верхние пуговицы своей рубашки, показывая висящий на шее изящный золотой кулон – небольшой кристалл, по виду напоминающий сапфир. Камень обвивала золотая змейка, пожирающая собственный хвост.

– Что это? – спросил Кондор, точно зная, что у По никогда не было таких украшений.

– Опуская подробности – это новый, сверхплотный инкрис, вмещающий в себя всю до последней капли память малышки По, а также код для молекулярного синтеза ДНК человека, в данном случае все той же По Рандай. Все это – компоненты, необходимые «Алтарю» для воссоздания точной копии твоей невесты.

– Чушь, я не верю тебе! – Кондору действительно не хотелось верить своему врагу. Он не желал слушать его, не желал ничего знать, но он понимал – Крейд не врет.

– Не стану умолять тебя поверить мне, но я сказал правду. Убьешь меня, разрушишь «Алтарь», и тебе никогда уже не вернуть даму сердца. Все, что тогда достанется тебе, – вот эта холодная стекляшка. – Крейд помолчал, поглаживая кулон на груди и давая Кондору время обдумать сказанное им, после чего продолжил: – А теперь вот тебе мое предложение: ты уничтожаешь инкрис Ворга, позволяешь мне вызвать «демонов» и спокойно отдаешь себя в их крепкие руки, а я, так и быть, верну твою драгоценную По из небытия. Подумай. Тебе ведь нечего больше терять. Твои часы сочтены. Либо пассивная иртадизация, либо «псы»… А так ты вернешь хотя бы одну жизнь.

– Что помешает мне воскресить ее после твоей смерти?

– Ничего особенного, кроме кодов запуска «Алтаря», известных теперь, после смерти Ворга и Эртруза, только мне. Конечно, любой код можно взломать, но боюсь, у тебя просто не будет столько времени. За тобой идут охотники, Придержать которых могу только я. К тому же даже при самом удачном раскладе, если ты договоришься с охотниками не уничтожать тебя на месте и докажешь свою невиновность, ты все равно ничего не добьешься. Вся загвоздка в том, что в этом жалком мире, который ты так стараешься уберечь от моего пагубного влияния, запрещено создавать любые модели клонов и синторгаников для личных целей. Наказание – пожизненная каторга в местах, лишь немногим отличающихся от ада. И немедленное уничтожение «творения». Леди По снова умрет, но на сей раз по твоей вине. Несправедливо? Жестоко? Но ведь именно ты стоишь на стороне закона. Если же ты примешь мое предложение, я воскрешу По и отправлю ее назад в замок, да еще подкорректирую память так, что она даже не вспомнит о всех ужасах последних дней. После этого я замолвлю словечко и за тебя перед охотниками. Тебя арестуют, но не казнят и не убьют на месте, а просто упекут в камеру, откуда, я обещаю, ты выйдешь, как только я стану императором нашего мира. Поверь мне, ждать придется недолго. Можешь не терзать себя сомнениями – если я обещаю, я свое слово держу. Все будет так, как я сказал. Но если ты так жаждешь убить меня… Тогда прости. Умру я – умрет и последняя надежда воскресить твою возлюбленную. Умрет последняя крупица того мира, который ты потерял. Ты действительно хочешь этого? Или мы договорились?

– А если я соглашусь на твои условия и получу назад По, то стану участником твоего безумного плана по созданию великой империи Крейда?

– План совсем не безумен. Скорее даже банален, а ты, по-моему, все еще не понимаешь сути вещей.

– Использовать мощь технологий нашего мира, чтобы уничтожать одни цивилизации и порабощать другие. В этом суть? – усмехнулся Кондор.

– Какая патетика! Даже тошно становится. Дурак ты, Кондор. Мы – новорожденные боги, разве ты не понимаешь этого? Мы разорвали тесную оболочку нашего мира и теперь, изучив Метамерию и получив кое-какие знания о ней, стали потребителями. Отныне наш мир, как любой новорожденный, начал расти, и его потребности растут вместе с ним. Назад возврата нет, как нет возврата младенцу обратно в утробу матери. Как видишь, все логично. Сегодня нам приходится кормить тринадцать миллиардов ртов. Все эти люди хотят хорошо одеваться, ходить в дорогие рестораны, вкусно есть и стильно развлекаться. Завтра их может стать двадцать миллиардов. Или двести, кто знает. Мы победили все известные болезни, изобрели сотни способов омоложения организма и продления жизни. Если не будет войн и болезней, а люди будут жить по нескольку сотен, а то и тысяч лет, как ты предлагаешь удерживать численность населения в определенных рамках? Запретить рождаемость? Ограничить число детей на одну семью? Или, может, устраивать лотерею смерти, где счастливчику достается билет на тот свет, желает он того или нет? Но кто позволит так издеваться над собственным народом? Тем более что теперь мы не ограничены пространством.

– Конечно, гораздо проще установить жесткую тиранию в других параллелях, чем в своем собственном мире.

– Нам нужны только их ресурсы. Возможно, рабочая сила. Не обязательно даже делать их рабами.

– В своих мечтах ты уже поработил их. Хочешь создать новую Римскую империю? Плебеи и патриции. Да ты настоящий псих, – со злостью сказал Кондор. – А как насчет тех, кто отдал жизнь во имя твоей великой империи? Моя жена, дочь, друг, невеста? Они были согласны с тобой? Ты спрашивал?

– Не надо нелепых обвинений, Кондор, жертвы есть всегда, – поморщился Крейд. – И кстати… Вот ты говоришь: твоя жена, дочь, брат, кто-то там еще… А твои ли они, ответь мне? Кем вообще ты считаешь себя? Кондоратом Ару? Кондором Игреем или… – Крейд не знал, как звали третьего, кем больше всего и был сейчас Кондор. – Но это не суть важно. Остается только вопрос: кто ты, безликий наносинтон? Не утруждайся, я сам отвечу тебе. Ты НИКТО. Ни один из трех синхронов, собранных в этом теле. Дерапсатия пожрала прежних тебя, словно конфету, ничего не осталось, только красивая обертка и немного шоколадной крошки. Так как же ты можешь утверждать, что я убил твоего друга, когда нет доказательств, что это был твой друг? А если так, то, значит, я не мог быть причастным к смерти твоей жены. Да, еще я умудрился похитить невесту! Но это совсем уже глупо. Или ты собирался стать двоеженцем? У Кондората Ару была жена, у князя Игрея – невеста, прекрасная юная княжна По. У тебя же нет никого. Ты – ноль, Кондор, ты НИЧТО. Ты новорожденный ублюдок дерапсатии, переполненный чувством вины за смерть людей, на которых не имеешь никаких прав. Уясни одно, Кондор: тебя прежнего уже нет и тебя нового еще нет, ты сейчас застрял где-то на стадии эмбриона. Думаю, пора сделать аборт.

Крейд все говорил и говорил, его слова казались болезненно правдивыми, но Кондор уже не слушал врага. Он просто не желал больше слушать речи безумца. Он мысленно прощался и просил прощения.

«Прости меня, любимая, – мысленно шептал он своей возлюбленной По. – Прости меня, но я не могу… Просто не могу отступить сейчас. Если я решусь все бросить, покорюсь, склоню голову перед этим безумцем, то возненавижу себя потом за неиспользованный шанс остановить его, пока это еще в моих силах. Не знаю, поняла бы ты меня, ведь сейчас я предаю тебя. Я могу подарить тебе жизнь, но вместо этого стремлюсь отнять жизнь у другого. Не надо принимать мою сторону, ибо даже мне кажется, что она ошибочна, но по-другому я уже не могу. Я стал жестоким и безумным в своем противостоянии, я потерял все и, наверно, уже ничего не обрету, но если ты слышишь меня – прости. И… прощай».

Кондор исподлобья посмотрел на Силдона. Его губы непроизвольно растянулись в презрительной ухмылке. Крейд умолк на полуслове. Он понял – время громких речей заканчивается, понял и что последует дальше.

– Знаешь, – проговорил Кондор, начиная медленно двигаться в сторону врага и заставляя того пятиться к стене. – Все говорили мне: не суйся не в свое дело, помалкивай, забейся в самый темный угол или заползи под камень, не мути воду, иначе Крейд раздавит тебя. Вы на разных уровнях, и, сколько бы ты ни плевал в него, все равно попадешь только в себя. У него есть власть, и он достаточно безумен, дабы использовать ее так, как ему заблагорассудится. Но сегодня я понял – встречаются безумцы и поопаснее. Например, я. Один человек в мире Артема Ливагина как-то сказал: «Всякий Дракон порождает святого Георгия и гибнет от его руки». Конечно, я вовсе не святой, но ты тот самый дракон, что породил меня, нравится тебе это или нет. И сегодня я остановлю тебя раз и навсегда!

С этими словами Кондор бросился на врага. Ему не нужно было больше оружие – он сам был им. Человеческое тело так слабо… Требуется только один хороший удар, дабы избавить этот мир от ненавистного врага. Но и в этот раз Кондор не рассчитал всего.

В своем стремлении выжить Крейд оказался необыкновенно проворен. Не зря он так целенаправленно пятился к стене, вдоль которой располагались длинные ряды одинаковых по виду шкафов. Кто же знал, что в каждом из них хранятся новейшие виды вооружения, разработанные в лабораториях Крейда. Любое оружие, на выбор. Но выбирать было некогда, и Крейд схватил первое, что попалось ему под руку, – молекулярный клинок, моментально активируя его и пуская в дело. Впрочем, учитывая его страсть к фехтованию, выбор мог быть вполне осмысленным. Взмах – и еще не успевший остановиться Кондор чуть не налетел на узкое стальное лезвие, уже успевшее генерировать на своей поверхности тончайшую пленку резонирующего антиполя, разрушающего молекулярные связи в точке соприкосновения.

Но и Кондор оказался достаточно быстр. Ловко уйдя от смертоносного удара, он ухитрился приблизиться к Силдону практически вплотную и, хотя удар получился в общем-то скомканным, отбросить Крейда в сторону, также получая доступ к молекулярным клинкам. Пальцы обхватили прохладный пластик рукояти.

– Вот теперь посмотрим, кто кого, – прошептал он, активируя оружие.

Они стояли на широкой площадке посреди центрального исследовательского павильона, сжимая в руках тяжелые рукояти молекулярных мечей, лезвия которых, генерируя мощное антиполе, способны были с одинаковой легкостью резать и масло, и камень, и плоть. Как живую, так и синтетическую.

Они стояли, прожигая друг друга взглядом. Два воина, два мира, две неукротимые ярости, призванные сражаться до самого конца, пока смерть одного не остудит ненависть в сердце другого.

Да, один из них умрет. Это случится сегодня, сейчас, возможно, уже через несколько минут. Иного исхода быть просто не могло. Во всяком случае, Кондор готов был убить, так же как и умереть. Он потерял все, чем обладали три его синхрона, и если и обрел что-то взамен, так только безумную жажду мести, не способную заполнить всей пустоты души. А когда происходит подобное, человеку уже не страшно терять последнее – собственную жизнь. Да и сколько ему осталось, даже если он победит? Еще совсем недавно он, журналист Артем Ливагин, счел бы сложившую ситуацию безумием, а свою одержимость смертью – преждевременной дорогой в психушку. Но тогда все было совсем иначе. И он был совсем другим. Он еще не зажимал рукой рану на животе Анны, чувствуя, как жизнь неотвратимо покидает ее израненное тело, сочась между пальцами и растекаясь по одежде теплым алым пятном. Он не прощался с Арсоном, считая каждый его вздох, не слушал последнюю исповедь Ворга, мечтавшего об одном-единственном поцелуе, но так и не получившего его. Тогда за него еще не отдавали жизнь, и он не готов был расстаться с ней за кого-то другого. Но теперь он изменился. Он способен убить и готов умереть. И он больше не боится метаморфозы, произошедшей с ним.

– Знаешь, что мне нравится в тебе, – проговорил Крейд, заметно осмелев с того мгновения, как в его руках появилось оружие. – Твои глаза.

– Красивые? – едко спросил Кондор, начиная медленно обходить Сиддона сбоку, рассчитывая расстояние для броска. Заметив это движение, противник тоже плавно заскользил по залу, выдерживая прежнее расстояние между ними.

– Если красота – понятие относительное, то твои глаза поистине прекрасны, – проговорил он и, заметив озадаченное выражение на лице Кондора, пояснил: – В них нет ни капли страха, только неудержимый гнев и ураган страсти. Но не бешенство, нет. Бешенство – это безумие, а ты отнюдь не безумен. Просто сейчас ты превратился в поток яростного пламени мщения. Сама Смерть испугается, окунувшись в темную глубину твоих глаз. Но не я.

– Конечно, ведь именно ты наполнил их мраком. – Кондор помолчал, а потом добавил: – Сказано красиво, но все же будем трепаться дальше или начнем?

– А чем так плох наш разговор? – не унимался Крейд. Кажется, он просто тянул время. – Я лично никуда не спешу. Для смерти всегда есть время, неужели ты так жаждешь приблизить ее? Давай немного поговорим. Я еще раз поделюсь своими злобными планами о мировом господстве, ты произнесешь торжественную клятву биться со мной до конца и избавить мир от Зла. В общем, все как в глупых приключенческих романах. Идет?

– Нет, – спокойно, в такт Крейду ответил Кондор. – Пожалуй, я просто убью тебя.

– Жаль, – театрально вздохнул Крейд, принимая наконец настоящую боевую стойку. – Ну что же. Посмотрим, насколько ты хорош в драке и насколько готов к ней. Думаю, это будет интересно. Защищайся, Кондор!

– Ты хотел сказать – нападай?! – возразил тот и бросился навстречу Крейду, коротко взмахивая мечом. Через секунду могучие клинки сошлись. На мгновение антиполя лезвий погасили резонирующую волну друг друга, выбрасывая в воздух клубы микроскопических молний, похожих на радужную пыль. Затем еще и еще. Схватка началась.

Кондор не сомневался в успехе поединка. Мастерство князя Игрея дополнялось силой и быстротой наносинтетического тела, и он просто не мог проиграть человеку, коим являлся Крейд. Но когда тот, парировав очередной его удар, вдруг сделал молниеносный выпад и оставил глубокий порез на груди Кондора, первые, пока еще смутные сомнения зародились в его душе. Силдон действовал слишком быстро. Слишком. Так быстро не мог двигаться ни один человек! Или же просто он, Кондор, очень медлителен? Осыпаемый, словно блестками, энергетической «пылью» от бесконечных соприкосновений молекулярных лезвий, Крейд изящно уходил от самых замысловатых выпадов Кондора, будто дразнил противника безумным танцем смерти. И похоже, он совсем не уставал. Кондор, впрочем, тоже.

Новый взмах меча Силдона, и новый порез, украсивший на этот раз щеку Кондора, понявшего наконец, что так просто ему поединок не выиграть. Непонятно каким образом, но Крейд наверняка использовал биостимуляторы и метаускорители, дающие ему столько энергии и сил. А раз он решил смухлевать, то чем хуже Кондор? Ему уже давно надоела игра по правилам. Хватит!

Откатившись назад и тем самым на несколько секунд выйдя из боя, он вновь задействовал свои надпочечники, выделяющие «боевой» гормон иккенетол. Теперь он умел делать это мгновенно. Огненной волной энергия тут же разлилась по венам, многократно ускоряя метаболизм синтетического тела.

И вновь молекулярные клинки взметнулись в воздух, с шипением и свистом рассекая его невидимую плоть. И снова мерцающее облако высвобождаемой энергии окутало дерущихся в зале, не спеша растворяться, а лишь мягко потрескивая и наполняя пространство вокруг свежим запахом озона. С новой, бешеной мощью Кондор продолжил схватку, нанося сокрушительные удары с чудовищной быстротой. На какое-то время ему даже удалось переломить ход сражения и нанести Крейду несколько незначительных, но все-таки чувствительных ран, на которые, впрочем, сам Силдон не обратил никакого внимания, что было вполне естественно, если он находился под воздействием биостимуляторов, притупляющих чувствительность к боли. Но затем, когда окутанное голубой дымкой лезвие меча Крейда ускользнуло из-под оборонительного удара Кондора и с чуть слышным скрежетом распороло весь его правый бок, смахивая широкий лоскут кожи и часть ребра, сомнения Кондора мгновенно выросли до катастрофических размеров. Силдон просто не мог двигаться так виртуозно. Этого просто не могло быть!

От неожиданности отпрянув назад, Кондор бросил исполненный изумления взгляд сначала на изуродованный бок, затем на соперника.

– Что-то не так? – донесся до него спокойный голос Крейда. У него даже не сбилось дыхание!

– Ничего, – поспешил ответить Кондор, пользуясь минутной паузой, дабы перегруппировать силы. Он знал, что в данный момент использует далеко не все ресурсы собственного тела, и лихорадочно пытался исправить положение дел.

– Тогда закончим РАЗМИНОЧНЫЙ тур, – усмехнулся Силдон, легко поигрывая своим мечом в воздухе. – Покажи наконец, на что ты действительно способен, наносинтон. Охотники уже здесь. У тебя осталось очень мало времени.

– Тогда не будем мешкать, – сказал Кондор и, вновь вводя свое тело в режим боя, взмахнул мечом, чувствуя, как беззвучно вибрирует от потока могучей энергии рукоятка-генератор. Одновременно с этим новая, еще более мощная волна огня прокатилась по его телу, а когда миллисекунду спустя иккенетол сделал свое дело, Кондор уже наносил удар за ударом, пытаясь сломить непробиваемую доселе оборону врага. Но словно невидимая стена, магическое заклятие или что-то еще, неведомое пока Кондору, мешало ему закончить начатое. Впрочем, перевес уже не был столь явно на стороне Крейда. Наконец их силы начали выравниваться, правда, и в равновесии сил, как оказалось, тоже были свои недостатки – бой неожиданно начал затягиваться. Шипели молекулярные клинки, оставляя в воздухе после себя тусклые голубые дуги, искрилась энергетическая «пыль», клубившаяся вокруг дерущихся гигантским переливчатым облаком, создавая поистине незабываемое зрелище, дополнением к которому служили юркие голубые молнии, разряжавшие в пол накопленное облаком напряжение. Свежесть озона постепенно начинала раздражать. Клинки встречались и расходились, танцевали причудливые и изящные танцы, вальсировали, уводили друг друга в сторону, опять встречались, снова и снова, так и не касаясь вожделенной плоти врага. Мечи шептались, мечи кричали и даже пели, но никак не могли решить, кому уступить в этой битве. Облако энергии росло, не успевая рассосаться в пространстве. Спустя несколько минут Кондор решился еще раз ускорить свое тело, и на этот раз порция «боевого» гормона в десятки раз превосходила первоначальную.

От неожиданного притока сил у него потемнело в глазах. Каждой клеточкой своего тела он чувствовал, как бешено ревет биосинтетическая энергия в его артериях, выделяемая из СП-белка, резервного топлива его совершенного организма. Только вот сколько этого резерва осталось у него сейчас, Кондор не знал. Впрочем, он не желал думать об этом, ибо время вдруг растянулось, превращая каждую секунду в вечность. Именно спустя такую вечность он пришел в себя, увидев, как медленно надвигается на него мягко мерцающее лазурью лезвие меча Крейда.

«Не успею», – мелькнула в его мозгу молниеносная паническая мысль, но в стремительном, опережающем даже мысль движении его рука взметнулась ввысь, отбивая смертельный удар. Казалось, его тело двигается в какой-то иной временной плоскости, но как это выглядит со стороны, он мог только догадываться. Вряд ли за движением его руки мог уследить теперь человеческий глаз. Скорее всего, это был лишь призрачный след бесшумной тени, мелькнувший в воздухе. Не теряя времени и прекрасно осознавая возникшее наконец преимущество, Кондор атаковал. Теперь он мог видеть все: медленно, словно во сне, Крейд опустил меч, едва не коснувшись кончиком острия каменного пола, затем его рука начала плавно подниматься, стараясь нанести секущий удар снизу вверх, искусно обходя при этом клинок противника, но движения самого Кондора сохранили былую быстроту. Точнее, мир вокруг продолжал существовать в прежних временных рамках, просто сам Кондор двигался теперь с десятикратным ускорением, изменившим его субъективное восприятие времени. Сделав шаг в сторону, он без особого труда увернулся от медленно проплывающего перед ним молекулярного лезвия и нанес свой удар, отсекая Крейду кисть правой руки с зажатым в ней мечом. Вот теперь они действительно были равны, ведь у Кондора тоже не было трех пальцев и его левая рука практически не функционировала.

С каким-то странным треском кисть отделилась от руки и медленно начала падать, окруженная переливающимися в энергетическом облаке крупными каплями алой крови. Так же медленно Силдон сделал несколько шагов назад, зажимая культю, а из его открывшегося рта исторгся протяжный трубный рев, который для обычного человека воспринимался бы не иначе как крик страдания и боли. Кондор испытал настоящее удовлетворение, услышав этот крик.

Неожиданно все изменилось. Крейд в молниеносном прыжке ринулся вперед, на ходу подхватывая с пола свое оружие и нанося удар, который Кондор едва успел отразить. Мир, похоже, вернулся в прежнее состояние. Кондор не мог понять, почему действие иккенетола оказалось столь непродолжительным, но выяснять было попросту некогда. Впрочем, даже тех нескольких секунд оказалось вполне достаточно для нанесения противнику существенного вреда.

– Я вижу, ты решил сравнять счет, – бросил враг, которому теперь приходилось сжимать меч в левой руке.

– У меня осталось по меньшей мере два пальца, – ехидно ответил Кондор, стараясь как можно сильнее уязвить противника. Его раздражало то, что Крейд относится к потере конечности слишком уж легкомысленно, словно к небольшому недоразумению. – Надеюсь, ты фехтуешь левой рукой так же хорошо, как и правой?

– Не беспокойся за меня, – ответил невозмутимо Крейд. – Если понадобится, я перегрызу тебе глотку зубами.

– Если раньше я не заставлю тебя проглотить собственную челюсть, – огрызнулся Кондор. «Настоящий обмен любезностями».

– Это вряд ли, – беззлобно возразил Силдон, атакуя.

Кондор едва успел отпрянуть назад, стараясь не попасть под лезвие, вычерчивающее в воздухе искривленную букву Z. Ему повезло на этот раз – кончик меча противника не добрался до плоти на груди и лишь рассек кольчугу, обрывки которой все еще свисали у него с плеч. Неожиданно для самого себя он вдруг присел, а затем, словно пружина, распрямился, делая в воздухе красивое сальто и оказываясь за спиной у Крейда. Враг отреагировал моментально. Его клинок описал в воздухе широкую дугу, но, повернувшись, Силдон не обнаружил за своей спиной стоящего противника. Кондор был внизу, предусмотрительно угадав следующее движение врага и припав коленями к полу, а его рука уже вгоняла молекулярный меч в грудь соперника. Вгоняла по самую рукоятку.

Крейд испустил звучное «хо-о-о-о» – это выходил воздух из распоротых легких, пошатнулся и, отпрянув, избавился от острейшего лезвия, глубоко засевшего в его теле. Брызнула кровь… Брызнула…

Брыз-ну-ла…

Кондор замер в изумлении. Он вдруг увидел, как из образовавшейся раны медленно, очень медленно вылетают капли крови, так же медленно падая на пол. Но Крейд двигался по-прежнему быстро, и это означало только одно – его тело, как и тело Кондора, было многократно ускорено! Но такого просто не могло быть. Что это?! Передозировка метаускорителями? Или… Только теперь Кондор заметил еще одну деталь, пропущенную им ранее: раны, которые получил Силдон в самом начале боя, уже практически затянулись, да и кровь из образовавшейся культи правой руки перестала течь, а края раны заметно стянулись, хотя с момента ее появления прошло не более минуты. Что происходило, хотел бы он знать. Ни один, даже самый мощный препарат из всего спектра биологических ускорителей не мог ТАК воздействовать на организм человека. Даже у наносинтона раны затягиваются значительно медленнее!

Крейд словно прочитал мысли Кондора.

– Что, удивлен? – усмехнулся он, не слишком заботясь о дыре в груди, где при каждом его слове вспухали и лопались отвратительные кровавые пузырьки. – А ты думал, что я – несчастный идиот, решивший померяться силами с наносинтоном, в десятки раз превосходящим человека в силе и скорости? Нет, друг мой. Возможно, я амбициозен, возможно, эгоистичен и даже жесток. Но я пока не выжил из ума. Я уже давно бы сбежал, а не преподавал тебе урок фехтования. Я сражаюсь с тобой только потому, что исход этой схватки мне известен заранее. Хочешь знать почему?

– Генетические модификации, – догадался Кондор, сам не понимая, почему это всплыло в его мозгу.

– Ты даже не представляешь, что мои биоинженеры сотворили с этим телом. Регулируемый обмен веществ, многоуровневое зрение и слух, невероятная скорость и сила десятерых, безумно быстрая регенерация тканей. И это лишь немногое из того, на что способен организм, обладающий подвижными цепочками ДНК и ключом к управлению полезными мутациями. Я стал почти богом!

«У-у-у, как все запущено… Теперь уже до богов добрались! »

– Ты – генетический урод и не более того. – Кондору хотелось побольнее уязвить Силдона, но фантазии явно не хватало. Впрочем, и этой фразы оказалось вполне достаточно. Крейд рассвирепел. Кондор ясно видел вспыхнувшую гневную искру в глазах противника, хотя сам Силдон постарался скрыть от него свои эмоции.

– Покончим с болтовней. – Больше Крейд не играл в игры. Все, что он желал сказать, было сказано. Теперь в его устах застыло всего одно, последнее слово. И это слово – «Смерть». Только вот кому предназначалось оно, Кондор пока не знал. Он лишь видел, как враг, вновь включив свой меч, начинает быстро надвигаться на него. Перехватив поудобнее рукоятку своего молекулярного клинка, Кондор приготовился ко второму и на этот раз, без сомнения, заключительному раунду. И вновь в воздухе заклубилось облако радужной энергетической пыли. Схватка возобновилась.

Крейд напал с яростью раненого зверя, мгновенно ломая оборону Кондора четкими и быстрыми ударами, заставляя того непрерывно отступать и обороняться. Пару раз Кондор пытался провести контратаку, но тщетно – Силдон, используя вживленные в тело моторные навыки боя и собственный немалый опыт, был великолепным фехтовальщиком. Пропустив несколько ударов, Кондор получил еще две серьезные раны в живот и грудь, а также целый букет многочисленных порезов и царапин. Раны не регенерировали, просто не успевали, и кровь поспешно свертывалась плотной коростой, стараясь хоть как-то залатать изодранную в клочья плоть, скрепить рассеченные кости, стянуть расползшуюся кожу. Любой человек, получив даже треть всех ран Кондора, давно был бы мертв, но только не наносинтон. И только не сегодня. Сегодня Кондор не собирался умирать. Но только вот…

Когда в очередной раз меч Крейда с легкостью обошел тающую прямо на глазах защиту соперника, рассекая залитую кровью штанину левой ноги и оставляя за собой длинную алую полосу на голени Кондора, тот неожиданно как будто потерял осязание. Организм устал отсекать болевые импульсы, поступающие с поврежденных участков тела, – с этой задачей он явно не справлялся. Наноразум тела нашел наипростейшее решение проблемы: экстренное уничтожение осязательных наноцентров всей нейросети. И теперь Кондор не чувствовал ничего. Даже меча, зажатого в руке. Стараясь помочь ему выжить, наноразум оказал владельцу тела «медвежью» услугу. В минуту замешательства, пока Кондор в страхе пытался понять, что происходит с ним, Силдон нанес еще один удар.

Кондор так и не понял, где на его искромсанном, измученном теле появилась новая рана, но внезапно осознал страшную истину – это конец! Меч бесполезной железкой выпал из ослабевших пальцев, не желающих подчиняться приказам мозга. Ноги, не сдерживающие больше веса отяжелевшего тела, подогнулись – и Кондор упал.

Он не был уверен, что сможет подняться вновь. Крейд выиграл, как ни тяжело было признавать это.

Торжествующий Силдон, опустив меч, обошел вокруг поверженного врага.

– Что за жалкое зрелище, – сказал он. – Что за бесполезная гора нейросинтетики. Вот и все, боевой агент. Нужно было принять мое предложение, пока у тебя еще был шанс. А что теперь? Тебе говорили, что ты проиграешь? Кто бы это ни сказал, он был прав. Думаю, ты и сам все понимаешь. А жаль. Ты был лучшим! С тобой было интересно играть.

Кондор закрыл отяжелевшие веки, ожидая конца. Нет, он не желал умирать так, беспомощно валяясь под ногами врага, только вот тело больше не хотело подчиняться ему. Оно отключалось. Оно УМИРАЛО. И он умирал вместе с ним. Нет запахов, нет звуков, нет чувств. Даже мысли становятся прямой линией, лишенные прежней яркости. Совсем как трансмерный переход, только переход в никуда. Вот она, безликая Смерть. Опустошение…

И вдруг…

«Не сдавайся, брат. Ты не можешь проиграть этот бой».

Что это? Галлюцинации агонизирующего мозга? Или, может, это души его синхронов вновь пробудились в нем? И теперь говорили с ним. ОНИ шептали ему. И всем своим существом он впитывал их слова.

«Ты еще не мертв, брат. Ты слаб, но слаб не телом, слаб духом, и мы не виним тебя. Мы поможем тебе в последний раз, перед тем как уйти насовсем. Еще немного сил, еще немного энергии хранится в твоем теле, и мы отыщем ее для тебя. Возможно, это будет краткий миг воскресения, после чего ты уйдешь вслед за нами, но ты обязан использовать его. Ты должен нам. И когда сила вернется к тебе, не смей проигрывать. Мы не просим тебя и не приказываем, ты сам все знаешь. Мы – это ты, а ты – это мы. Так дерись не как один, а как трое. И победи! »

⇐ Предыдущая 13 14 15 16 17 18 19 202122 Следующая ⇒