ПЕСНЬ ТРЕТЬЯ

⇐ ПредыдущаяСтр 3 из 13Следующая ⇒

Когда кот Гинце подошел к Малепартусу, он застал Рейнеке сидящим около

своего замка.

- Добрый вечер! -- поклонился ему кот. -- Знайте, что король грозит вам

смертью, если вы снова не явитесь на суд. Пострадаете не только вы, но и все

ваши родные и близкие.

- Здравствуйте! -- любезно ответил ему рыжий лицемер. -- Привет вам,

мой дорогой племянник! Дай вам бог всего, что я вам желаю!

А сам он теперь ломал себе голову, как бы ему и этого королевского

посла спровадить.

- Чем бы, мой милый племянник, - продолжал он ласково, хотя кот и не

доводился ему родней, - чем бы мне угостить вас? На сытый желудок спится

лучше. А утром мы пойдем вместе ко двору. Из всех моих родственников я верю

только вам одному. Этот обжора медведь через чур нахален. Он силен и свиреп,

и с ним я ни за что не пошел бы. А с вами пойду охотно.

Гинце попытался уговорить лиса двинуться в путь, не дожидаясь утра.

- Сегодня, - сказал он, - ночь лунная, в степи светло, дорога суха и

спокойна.

Однако Рейнеке возразил:

- И все-таки путешествовать ночью небезопасно.

- А если бы, дядя, я остался, - спросил тогда Гинце, - чем бы меня

угостили?

- Мы сами едим что придется, - ответил лис. -- Но если вы останетесь, я

угощу вас самым лучшим медом.

- Медом?! -- обиженно пробурчал Гинце. -- Да я его сроду не ел! Если у

вас нет ничего получше, дайте мне хотя бы мышку.

- Что?! Вы любите мышей?! -- воскликнул Рейнеке. -- Прекрасно!

Уж этим то я вас накормлю! По соседству живет сельский поп. У него в

амбаре не счесть мышей! Хоть возом вывози!

Тут Гинце и брякни:

- Отведите меня туда! Прошу вас! Ничего так не люблю, как мышатину!

Рейнеке даже подпрыгнул от радости:

- Ну, значит, у вас будет великолепный ужин! Не будем задерживаться.

Скорее!

Отправились. Пришли они к амбару, стали под глинобитной стеной.

Накануне лис прорыл в ней лазейку и выкрал у священника лучшего петуха.

Поповский сынок Мартынчик решил ему отомстить. Он искусно приладил у лазейки

петлю, надеясь, что вор придет вторично и попадется в ловушку. Рейнеке,

однако, о том проведал и говорит коту:

- милый племянник, лезьте прямо в дыру, а я останусь здесь караулить,

пока вы будете охотиться. Мышей вы нагребете целую кучу. Слышите, как они

задорно пищат? Полакомьтесь вдоволь свежей мышатиной и вылезайте обратно. А

раненько утром отправимся вместе ко двору короля.

- Значит, - спросил Гинце я могу лезть без всякой опаски? Ведь и от

священника, хоть он и служитель бога, можно ожидать всяких неприятностей...

- Кто бы заподозрил вас в трусости? -- перебил его Рейнеке. -- Тогда

вернемся лучше ко мне. Моя жена накормит вас чем-нибудь, но мышей, конечно,

не будет.

Коту стало стыдно, что лис считает его трусом. Он смело кинулся в дырку

-- и угодил в петлю. Так Рейнеке-лис угощал своих доверчивых гостей.

Как только Гинце почувствовал прикосновение веревки, он в ужасе

шарахнулся назад, отчего петля его на шее сразу же затянулась. Он жалобно

звал на помощь Рейнеке, а тот просунул морду в дырку и издевался над

несчастным:

- Гинце, ну, как мыши? Вкусны или не очень? Если б Мартынчик узнал, что

вы уплетаете его дичь, он принес бы вам горчицы. Что вы так громко мяукаете?

Разве при королевском дворе это принято -- петь за столом? Жаль, что в такую

ловушку не попался волк Изергим, он заплатил бы мне за все мои обиды!

С этими словами плут удалился, а Гинце продолжал вопить из всей мочи.

Его крики услышал поповский сынок Мартынчик и вскочил с кровати.

- Ага! Попался воришка! -- воскликнул он вне себя от радости.

- Заплатит он за петуха!

Мартынчик быстро зажег свечу, разбудил отца и мать и растормошил всю

прислугу.

- Вставайте! -- кричал он. -- Лисица попалась! Теперь мы ей покажем!

Все бросились в амбар вслед за кухаркой Юттой, которая несла подсвечник

с двумя свечами. Мартынчик схватил здоровенную палку и стал расправляться с

котом. Он немилосердно бил несчастного и выбил ему глаз. Остальные старались

не меньше. Папенька-поп уже собирался вонзить в Гинце вилы, но кот, чуя свою

смерть, бешено прыгнул на священника и опасно изранил его, жестоко отомстив

за выбитый глаз. Священник заорал и упал без сознания. Его подняли, унесли и

уложили в постель, а про Гинце совсем забыли. Тяжело избитый, он остался в

петле, и охваченный жаждой жизни, торопливо грыз веревку.

И вот -- о радость! -- веревка лопнула. Гинце шмыг в дыру и пустился

бежать из этого проклятого места.

Наутро он прибыл ко двору короля. Ну и ругал же он себя... " Попутал меня

дьявол поверить хитрому предателю Рейнеке! Вот в каком виде возвращаюсь я к

королю: искалеченный, с выбитым глазом, на позор перед всем королевским

двором!.. "

Когда король узнал, как поступил Рейнеке со вторым послом, он страшно

разгневался и повелел немедля созвать всех своих мудрецов-советников.

-Как нам привлечь, наконец, этого злодея к ответу? -- задал он им

вопрос.

Тут снова посыпались жалобы на Рейнеке, и снова выступил в его защиту

барсук Гримбарт. Он доказывал, что по закону требуется вызвать обвиняемого в

третий раз и если он снова не явится, то уже тогда можно осудить его заочно.

- Боюсь, что никто теперь не отважится доставить новую повестку такому

отъявленному вероломцу, - возразил ему король. -- Ни у кого нет лишнего

глаза, никто не хочет остаться калекой, а может быть, и лишиться жизни из-за

подлого преступника. Да и можно ли быть уверенным, что негодяй все-таки

явится?

- Государь, подал голос барсук, - предоставьте эту честь мне. Уверяю

вас, что я с поручением справлюсь.

- Хорошо, - согласился король. -- Но только будьте рассудительны.

Помните, что это очень опасная личность.

- Что ж, я рискну, - сказал барсук Гримбарт и отправился в Малепартус.

Рейнеке с женой и детьми он застал дома.

- Здравствуйте, дядюшка Рейнеке! -- сказал он с поклоном. -- Простите,

но вы нас всех удивляете. Как это вы, такой ученый, опытный и мудрый, могли

не исполнить королевский указ? Пора вам одуматься. Со всех сторон доходят до

вас прескверные слухи, со всех сторон сыплются жалобы. Вот мой совет:

спешите ко двору. Если и в третий раз вы не явитесь, король пошлет войска,

ваш замок обложат. Вам и вашему семейству будет грозить гибель. Давайте-ка

лучше отправимся вместе к королю. Вы достаточно хитры и на суде вывернитесь.

Не раз уже судились за более серьезные проступки, и все-таки вам всегда

удавалось отвести судьям глаза и осрамить своих врагов.

- Дельный совет! -- воскликнул Рейнеке. -- Мне действительно следует

явиться ко двору и лично защищать себя на суде. Король, надеюсь, будет

милостив ко мне. Он отлично знает, как я ему полезен, и понимает, что именно

за это меня и ненавидят. Ведь все его придворные в делах ничего не смыслят

-- ни бе ни ме, и там, где нужен совет поумнее, выручать приходится мне. Вот

они и завидуют... Меня тревожит только, что самые злые из моих врагов как раз

и состоят в королевских любимчиках. Их там больше десятка, а я один. И

все-таки мне лучше добровольно явиться к королю, чем подвергать жену и

детишек такой опасности. Король, разумеется, сильнее меня, но, может быть,

мне еще удастся как-нибудь поладить с моими недругами...

Тут он обратился к жене:

- Береги детей, Эрмелина! Особенно нашего младшенького, нашего любимца

Росселя. Малыш весь в меня -- у него чудесные зубки! Да, и старшего,

плутишку Рейгнгарта, я люблю не меньше. Можешь без меня побаловать деток.

Бог даст, я скоро вернусь и тогда уж порадую тебя хорошим подарком...

И он ушел в сопровождении Гримбарта.

Не прошло и часа, как Рейнеке обратился к своему спутнику:

- Милый племянник, дорогой мой друг! Вы -- священнослужитель, лицо

духовное. Признаюсь вам, мне все-таки страшновато предстать перед нашим

государем. Что ни говори, а совесть у меня не совсем чиста. Если я

исповедуюсь перед вами во всех своих грехах, мне станет легче. Так вот

слушайте.

Прости меня господь и пресвятая дева Мария, - начал Рейнеке каяться на

церковной латыни, как это положено у католиков, - что вредил выдре, коту и

всем другим, в чем теперь признаюсь, и готов принять любое наказание...

Но барсук перебил его:

- Бросьте вы свою латынь и говорите по-нашему -- понятнее будет!

- Хорошо, - кротко ответил ему лис. -- Признаюсь, что я виноват перед

всеми зверями и птицами.

Тут он рассказал, как недавно защемил в колоде медведя Брауна и как тот

был избит; как он завлек в ловушку кота Гинце и как тот потерял один глаз.

Признался Рейнеке и в том, что петух Геннинг сказал правду: он, Рейнеке,

действительно хватал его детей и съедал их с большим аппетитом.

- Мало того, - продолжал лис, - я даже самому королю и королеве сделал

много пакостей. Не говоря уже о том, как я издевался всегда над волком

Изергимом, которого в насмешку называл дядей, хотя никакой он мне не дядя, а

я ему не племянник! Несколько лет тому назад, когда я жил в монастыре в

Элькмаре, он пришел ко мне и попросил помочь ему стать монахом. " Это

занятие, - сказал он, - очень мне нравится". Я заметил, что первым делом он

должен научиться звонить в колокола, и привязал его лапы к колокольной

веревке. Звон ему очень понравился, и он стал трезвонить, как буйно

помешанный. Услыхав этот безумный набат, люди сбежались толпами. И не успел

волк им объяснить, что он собирается стать монахом, как был избит до

полусмерти. Однако этот дурень не отказался от своего намерения. Он попросил

меня, чтобы я выбрил ему макушку, как у всех монахов. Я посоветовал Изергиму

выжечь себе волосы на макушке раскаленным железом. Он послушался. И можете

себе представить, как вздулась и сморщилась от ожога кожа на его глупой

голове!..

Как-то мы бродили в Юлийских орах и забрались во двор к одному богатому

попу. У него в амбаре хранились роскошные свиные окорока и длинные бруски

свежего нежного сала. Изергим проскреб в толстой стене лазейку и довольно

свободно в нее пролез. Он там так нажрался, что брюхо его раздулось, как

бочка.

Собрался он уходить -- не тут-то было! Дыра не пускает его обратно. Как

он ругался!..

" Ах ты подлая обманщица (так он называл дыру)! Когда я был голоден, ты

меня пропустила, а теперь, когда я наелся, не пускаешь!.. "

Я между тем ворвался в дом к попу, который преспокойно сидел за обедом.

Перед ним стояло блюдо с еще горячим жареным петухом. Я схватил петуха

и выскочил за дверь. Поп закричал не своим голосом, кинулся было за мной,

Да зацепился за стул и опрокинул стол со всей снедью, что была в нем.

" Бегите, ловите, колите!.. " -- завопил он, но тут же поскользнулся в

луже супа и шлепнулся в нее.

На крик сбежались люди, а поп продолжал орать как полоумный:

" Что за наглый вор! Стащил жаркое! Прямо со стола!.. "

Разъяренные люди кинулись за мной в погоню. Я мчусь впереди, добегаю

уже до амбара и роняю петуха: мне стало не под силу его держать -- был

слишком тяжел.

Толпа потеряла меня из виду, но, увы, какую добычу я потерял!

Подоспевший поп, поднимая петуха с земли, заметил в амбаре волка.

" Люди! Сюда! Не зевайте! Еще один грабитель попался нам в руки! --

кричал священник. -- Если он улизнет, мы станем посмешищем для всего нашего

края!.. "

Тут на волка посыпался град ударов, пока несчастный не потерял сознание

и не рухнул на землю. За всю свою жизнь этот неудачник не терпел таких

побоев.

Ну и картина была бы, если бы какой-нибудь художник изобразил, как

растяпа Изергим уплатил священнику за ветчину и за сало!

Крестьяне вытащили его из амбара и, считая подохшим, выбросили на

свалку.

Сколько времени он там провалялся, как пришел в себя и как ему удалось

выбраться оттуда, не знаю.

И все-таки даже потом, спустя год, волк клялся мне в вечной дружбе. Эта

вечная дружба продолжалась правда недолго. А зачем она ему понадобилась, не

трудно было смекнуть: он мечтал хоть раз в жизни поесть вволю свежей

курятинки. А я, чтобы позлее над ним наглумиться, взялся проводить его на

чердак. " Средняя балка, - сказал я ему, - служит насестом петуху и семи

жирным курам".

Ночью вышли мы, идем. Чуть пробило полночь -- пришли. Я знал, что окно

чердака закрывается ставнем. Днем его поднимали и подпирали легкой планкой,

а на ночь планку отставляли, и ставень опускался. Но я знал, что в этот час

ставень был еще поднят.

Я притворился, что влезаю первым, но тут же отстранился, якобы из

вежливости пропуская дядюшку волка вперед.

" Смелее! -- сказал я. -- Если хотите хорошей добычи, не зевайте! Куры

здесь откормленные! "

Волк осторожно влез на балку, пошарил по сторонам и раздраженно

проворчал:

" Вы меня привели не туда! Здесь и перышка куриного не найти! "

А я отвечаю:

" Тех кур, что сидели поближе, я уже успел похватать. Остальные садятся

подальше от окна. Будьте спокойны и потихоньку полегоньку двигайтесь

дальше... "

Пропустив Изергима, я незаметно пятился назад, к окну. Выскочив наружу,

Я дернул подпорку -- ставень с шумом захлопнулся, а волк так затрясся от

испуга, что грохнулся с узкой балки на пол.

Во дворе горел костер, вокруг которого, подремывая, сидели люди. От

шума они проснулись.

" Что там упало в окно чердака? " - закричали они в испуге, засветили

фонарь и бросились на чердак. Обнаружив забившегося в угол волка, они стали

беспощадно его дубасить. Как только жив он остался после такого щедрого

угощения!

Признаюсь вам также, - продолжал лис, - что и волчице Гермунде я сделал

немало гадостей. Хватит ей позора на всю жизнь!

Теперь, племянник, я открыл вам все, что только могла припомнить моя

совесть, что тяготило мою душу. Дайте же мне, служитель бога, отпущение

грехов! Я готов принять самое страшное наказание...

Барсук Гримбарт знал толк в церковных делах. Сорвав по пути прутик, он

передал его лису и сказал:

- Этим прутиком, дядя, трижды похлещите себя по спине, потом положите

прутик на землю, трижды перепрыгните через него и благоговейно трижды его

поцелуйте.

Тогда я отпущу вам все ваши грехи и во имя господа бога прощу вам все,

что вы совершили. Но свое исправление, дядя, вам нужно доказать добрыми

делами.

Ходите в церковь, усердно молитесь, соблюдайте все постные дни,

раздавайте щедро милостыню. Поклянитесь отречься от беспутной жизни,

грабежа, воровства, предательства, обмана и всяких пакостей. Если вы будете

все это выполнять, то заслужите милость Божию.

- Выполню! -- воскликнул Рейнеке. -- Клянусь вам!

На этом исповедь кончилась, и набожный Гримбарт с грешником Рейнеке

продолжали путь ко двору короля. Вскоре вдали показался женский монастырь.

Монахини в нем не только служили богу, но и содержали во дворе

множество кур, петухов и индюшек, бегавших в поисках корма и за монастырские

стены. Рейнеке частенько сюда наведывался и сейчас предложил барсуку:

- Давайте-ка пойдем лучше вдоль монастырской стены -- это самый

короткий путь.

Барсук согласился. Но как только они приблизились к курам, рыжий плут

набросился на жирненького, молоденького петушка, отставшего от остальных,

так что перья взлетели на воздух.

- Вот как, беспутный дядюшка! -- возмутился Гримбарт. -- Не успели

покаяться, как уже снова впадаете в грех? Ничего себе покаяние!

Хитрец Рейнеке кротко ему отвечает:

Дорогой мой племянник! Я поступил так бессознательно, по привычке.

Молитесь за меня богу -- может быть, он по милосердию своему меня простит.

Это больше не повторится.

Но пока монастырь не исчез из виду, лис все время оглядывался -- не был

в силах бороться с соблазном. Казалось, что если бы ему отрубили голову, эта

голова сама набросилась бы на добычу -- так велика была его жадность.

Гримбарт заметил это и строго спросил:

- Куда вы это опять глазами стреляете, дядюшка? Мерзкий вы и

неисправимый чревоугодник!

- Вы придираетесь, сударь мой, - ответил Рейнеке, притворившись

обиженным. - Не торопитесь меня осуждать. Я просто читаю молитву. В этом

нуждаются души всех кур и гусей, которых я, бывало, так дерзко похищал у

монахинь, у этих праведных женщин...

Гримбарт промолчал. Они уже приблизились ко дворцу, и Рейнеке сразу пал

духом: он чувствовал, что на него надвигается страшная гроза обвинений.

⇐ Предыдущая 1 234 5 6 7 8 9 10 Следующая ⇒