Уилбур Смит 39 страница

Она кубарем скатилась с кровати, шлепнулась на пол и на четвереньках поползла к двери. В ее голове стучала одна‑ единственная мысль: любой ценой добраться до Никки.

Где‑ то на полпути голая мускулистая рука Рамона захлестнула сзади ее шею; он рывком поднял ее на ноги. Задыхаясь, она все же успела крикнуть: – Шон, он меня сцапал!

– Сука, – прошипел ей в ухо Рамон. – Продажная тварь. – Затем он повысил голос. – Я убью ее! – заорал он. – Я разнесу ей голову!

Он подтащил ее к двери и спустился по ступенькам, толкая ее перед собой.

– Шевелись, сука, – прорычал он. – Двигай ногами. Я знаю, кто такой Шон. Он не станет стрелять – пока ты заслоняешь меня. Пошевеливайся!

Он сильно сдавил ей горло; его рука душила ее. Она ничего не могла предпринять. Он поволок ее к хижине, где находился Никки. Центр связи был охвачен огнем. Языки пламени и снопы искр вырывались из‑ под тростниковой крыши и уносились в ночное небо. Кругом было светло, как на сцене, освещенной юпитерами. Длинные тени пальмовых стволов по‑ змеиному извивались на бледном утрамбованном песке.

Они ввалились в хижину Никки. Адра с мальчиком сидели на полу посреди комнаты. Адра прикрывала Никки своим телом.

– Отец! – заверещал Никки.

– Держись рядом с Адрой! – рявкнул на него Рамон. – Не отходи от нее ни на шаг. Идите за мной.

Плотной группой они вышли из хижины и направились к автостоянке. Рамон по‑ прежнему держал Изабеллу сзади за шею; свободной рукой он прижимал дуло пистолета к ее виску.

– Я разнесу ей голову, – крикнул он неясным теням, притаившимся во мраке. – Не приближайтесь.

– Отец, пожалуйста, не делай маме больно, – скулил Никки.

– Замолчи! – оскалился на него Рамон и вновь повысил голос: – Отзови своих псов, Шон. Иначе твоя сестра и ее сын умрут у тебя на глазах.

После секундной паузы из темноты раздался голос Шона:

– Не стрелять, скауты! Пропустите их!

Рамон медленно, но верно продвигался к одному из припаркованных джипов. Изабелла судорожно хватала ртом воздух; дуло пистолета с такой силой вдавилось в ее висок, что прорвало нежную кожу, и капли крови стекали ей на шею.

– Отпусти, мне больно! – простонала Изабелла.

– Не делай маме больно! – закричал Николас и вывернулся из рук Адры. Он бросился к Изабелле, и на какое‑ то мгновение Адра осталась одна, являя собой отличную мишень.

Во мраке, окружавшем озаренное пожаром пространство, вспыхнула желтая искра выстрела, и одинокая пуля со свистом пронеслась двадцать ярдов, отделявшие ее от цели.

Полголовы Адры моментально превратилось в кровавую жидкую кашу. Ее опрокинуло на спину, она с размаху ударилась о землю и осталась лежать без движения, широко раскинув руки.

– Адра! – завопил Никки, но, прежде чем он успел подбежать к ней, Рамон ухватил его за пояс.

– Оставь ее, – рявкнул он. – Держись теперь подле меня, Никки.

Они втроем стояли посреди ярко освещенной сцены. Кроме них, вокруг не было видно ни одного живого человека. У стены горящего здания скорчилось тело одной из кубинских связисток, а у ворот лагеря валялись трупы двух десантников.

Рамон выкрикнул по‑ испански команду на случай, если кому‑ то из его людей удалось уцелеть, но он понимал, что это бесполезно. Он знал, с кем имеет дело. Он узнал имя ее брата, как только Изабелла его произнесла. Приказ Шона, адресованный скаутам, лишь подтвердил его догадку. Он уже не сомневался, что все его люди мертвы. Скорее всего, они погибли в том разбудившем его шквале огня.

Перед ним были печально знаменитые «Скауты Баллантайна», в этом он был уверен, но каким образом они сюда попали, было выше его понимания. Очевидно, Изабелла как‑ то ухитрилась вызвать их к себе. Как бы то ни было, сейчас они притаились там, в густой тени деревьев, и если он даст им хоть малейший шанс, они нанесут новый удар, столь же стремительный и смертоносный, как тот, что убил Адру.

Единственным его преимуществом в данной ситуации было время. Он знал, что Рейли Табака не мог не услышать стрельбу и наверняка уже спешит на помощь с отрядом своих партизан из лагеря у взлетно‑ посадочной полосы. Они будут здесь через считанные минуты. Он попятился к ближайшему из трех джипов, стоявших у него за спиной.

Шон наблюдал за ними в прицел своего «АКМ». Он лежал у подножия одной из пальм, укрывшись за грудой сухих веток. На расстоянии в сорок ярдов автомат, переведенный на одиночный огонь, мог поразить цель диаметром не менее двух дюймов, иначе вероятность промаха была слишком велика. Даже с двадцати ярдов он целился на основание носа Адры, а попал в левый глаз, так что пуля попросту снесла ей полчерепа.

Такой точности было явно недостаточно для того, чтобы выстрелить в Рамона Мачадо. Этот хорошо знал свое дело. Он ловко прикрывался двумя своими заложниками, при этом постоянно танцуя на месте, ныряя и уклоняясь, как боксер, так что Шон никак не мог хорошенько прицелиться в его голову.

Обнаженное тело сестры, поблескивающее в желтоватом свете пожара, отвлекало Шона, не давая ему сосредоточиться. Кожа ее нежной груди казалась очень бледной, почти матовой; черный треугольник лобковых волос отчетливо выступал внизу живота. Он знал, что его скауты также рассматривают ее.

Даже в горячке боя то, как Рамон Мачадо прижимал ее к собственному обнаженному телу, приводило Шона в ярость; она затуманивала мозги, мешая хладнокровно оценить ситуацию.

Искушение все же выстрелить в него было слишком велико. Его палец уже начал надавливать на курок, но в это самое мгновение Рамон резко пригнулся, спрятав голову за плечо Изабеллы; они подошли вплотную к джипу.

Рамон плюхнулся на водительское сиденье и втащил за собой Изабеллу с ребенком. Взвыл мотор, песок фонтаном забил из‑ под задних колес, и джип рванулся к лагерным воротам.

Шон выпустил длинную очередь, целясь в ближнее к нему заднее колесо, и увидел, как пуля высекла искры из бешено вращающегося стального диска. «Джип» с ходу врезался в запертые ворота, вырвав из земли один из столбов. Ворота рухнули под его натиском, машина подпрыгнула на куче обломков и помчалась прочь по дороге, волоча за собой обрывки колючей проволоки и столбы ограды, словно лошадь, впряженная в сани.

Шон вскочил на ноги и побежал ко второму «джипу». Четверо скаутов ринулись вслед за ним; пока Шон заводил мотор, они взгромоздились на заднее сиденье. Шон описал широкий круг и направил машину в проем разбитых ворот. Они разметали изувеченные створки и с ревом устремились в погоню за Рамоном и его заложниками.

Если схема Изабеллы была верна, то эта дорога вела вдоль реки прямо к взлетно‑ посадочной полосе, а значит, к засаде Эсау Гонделе.

Эсау разнесет все, что приблизится к нему по дороге с обоих направлений. Ракета из «РПГ‑ 7» оставит от Изабеллы и ее сына мокрое место.

Шон положил ладонь на клаксон, и тот издал долгий протяжный гудок. У него теплилась надежда, что Эсау Гонделе поймет это предостережение и не станет открывать огонь, но в глубине души он понимал, что надежда эта весьма и весьма призрачна. Накурившись «бума», разгоряченные скауты без раздумий нажмут на курок.

Он должен был перехватить их любой ценой. Он буквально вдавил педаль в корпус джипа и ворвался в густое облако белой пыли, поднятой мчавшейся вперед машиной. Узкая дорога внезапно свернула вправо, на доли секунды «джип» вышел из повиновения и чуть не вылетел с трассы. В последнюю минуту Шон все же сумел вывернуть руль, джип проехался на внешних колесах, с треском проскочил через редкий придорожный кустарник и вновь оказался на дороге.

После поворота ветер дул уже под другим углом, и пыль перед ними быстро рассеялась. Всего в пятидесяти ярдах перед собой он увидел горящие задние огни преследуемой машины и тут же врубил свои передние фары на полную мощность, осветив тех, кто в ней находился.

На переднем сиденье расположился Рамон Мачадо; он вел джип одной рукой. Его вторая рука обвилась вокруг плеч Изабеллы, удерживая ее в какой‑ то неестественной согбенной позе. Ее голова на длинной стройной шее была повернута назад, лицом к Шону. Волосы развевались на ветру, огромные глаза на бледном овале лица расширились и потемнели от ужаса. Она что‑ то кричала ему, но ветер относил слова в сторону, и он ничего не мог разобрать.

Никки изо всех сил вцепился в спинку сиденья Изабеллы. На нем были белая тенниска и шорты. Он тоже смотрел назад, на преследующий их джип, и даже в эту минуту Шон не мог не заметить потрясающего сходства между ребенком и его матерью. Ненависть к человеку, угрожавшему их жизни, вспыхнула в его мозгу с новой силой, добавляя ему сил и отваги.

Только теперь он понял, что машина, за которой он гонится, сильно кренится набок. Автоматная очередь, выпущенная им по заднему колесу, прострелила шину, и длинные черные полосы разорванной резины болтались вокруг крутящегося обода. Обрывки проволоки ограждения вместе с запутавшейся в них искореженной рамкой ворот волочились за ней, как якорь, цепляясь за неровную поверхность песчаной дороги) оставляя на ней заметные борозды и еще больше замедляя ее ход.

Он быстро настигал поврежденный «джип». К тому времени дорога отвернула от пляжа, и они неслись вдоль обрывистого берега реки. Фары обеих машин выхватывали из мрака гигантские силуэты манговых деревьев, а между их стволами тускло мерцала темная вода.

Рамон оглянулся через плечо и увидел, что преследователи уже всего‑ навсего в трех футах от его заднего откидного борта. Он пригнулся и отпустил Беллу. Затем схватил пистолет, лежавший у него на коленях и, изогнувшись всем телом, направил его в лицо Шону. Их разделяло менее двенадцати футов, но оба джипа отчаянно тряслись и подпрыгивали на выбоинах дороги. Пуля ударилась о металлический стержень, которым оканчивалось ветровое стекло, и улетела в темноту.

Один из скаутов вскинул автомат, чтобы ответить на выстрел, но Шон резко толкнул снизу торчащий рядом ствол.

– Не стрелять, – крикнул он и с силой ударил своей машиной в задний борт противника.

Раздался оглушительный лязг металла; от сотрясения их головы дернулись назад, а Никки слетел с пассажирского сиденья и беспомощно болтал ногами в воздухе, пытаясь снова обрести равновесие.

– Прыгай, – заорал Шон Изабелле, но прежде, чем она сообразила, что к чему, Рамон вновь обхватил ее за плечи и крепко прижал к себе.

Шон еще раз врезался в откидной борт переднего «джипа»; на сей раз тот едва не вылетел на обочину.

Рамон отчаянно вертел руль одной рукой, пытаясь удержать машину на трассе. Зад его джипа ходил ходуном, из‑ под колес вырывались клубы пыли, засыпая глаза Шону; он почти ничего не видел. Изабелла пронзительно визжала, Никки кое‑ как вскарабкался обратно на заднее сиденье и съежился на нем, обхватив колени руками. Его лицо было белее мела, в глазах стоял невыразимый ужас.

Очередной поворот дороги отшвырнул переднюю машину к самой обочине. Пока Рамон сражался с непослушным рулем, Шон моментально воспользовался ситуацией, пришпорил джип и вклинился рядом со своим врагом. Какую‑ то секунду они неслись бок о бок, как пара рысаков в упряжке.

Рамон Мачадо и Шон Кортни впервые взглянули в глаза друг другу с расстояния шести футов; ненависть вспыхнула в их взорах и слилась в один мощный электрический разряд, подобный грозовой молнии. Обоих охватило древнее, первобытное чувство, доставшееся нам в наследство от далеких предков; два могучих самца столкнулись на узкой тропе и поняли, что один из них должен умереть.

Шон резко крутанул руль влево и ударил противника в правый борт с такой силой, что его дальние колеса соскочили с дороги. Пальмовый ствол содрал всю краску с левой стороны джипа, обнаружив серебристый металл. Рамон вывернул руль и, в свою очередь, врезался в борт Шона.

Затем Рамон отпустил Изабеллу, вновь схватил пистолет со своих голых колен и сунул его прямо в лицо Шону, протянув руку через разделявшие их считанные дюймы пространства. На его темном лице застыла устрашающая гримаса злобы и ненависти.

Изабелла метнулась к нему и обеими руками вцепилась в руль. В момент, когда Рамон выстрелил, она изо всех сил рванула его влево. Пуля улетела в пустоту, а джип вышвырнуло с дороги, он накренился и, не удержавшись на краю, сорвался с крутого речного берега.

Последнее, что увидел Шон перед его падением, было то, как Изабелла с Районом влетели лбами в ветровое стекло, а маленькая фигурка Никки с катапультировала с заднего сиденья высоко в воздух и исчезла во мраке. В то же мгновение он пронесся мимо, отчаянно нажимая на тормоза; машину резко занесло вбок, он неистово боролся с непослушным рулем. Как только ему удалось совладать с управлением, Шон дал полный задний ход, и его джип со скрежетом устремился задом наперед к тому месту, где произошла авария.

Пыль все еще висела над местом падения «джипа»; земля на краю обрыва была изрыта колесами. Шон спрыгнул с водительского сиденья и побежал к берегу реки. Посмотрев вниз, он увидел джип, целиком ушедший под воду. Передние фары все еще светились где‑ то в глубине, словно две затонувшие луны. Падая, машина опрокинулась, и ее задние колеса бешено вращались, взбивая белоснежную пену в темной речной воде. Маленькое тело Никки скорчилось внизу у самой воды.

Шон бросился очертя голову вниз по почти отвесной круче. Скользя и спотыкаясь, он все же умудрился по‑ кошачьи сохранять равновесие; приблизившись к воде, он с разбега оттолкнулся, описал в воздухе длинную изящную дугу и вонзился в гладкую поверхность реки, подобно пловцу, стартующему на Олимпийских играх.

Он набрал побольше воздуха и глубоко нырнул. Горящие фары озаряли толщу воды тусклым призрачным светом; он едва мог что‑ то различить в полумгле. Он добрался до затонувшего джипа и подплыл под него. Воздух в заднем топливном баке удерживал его над самым глинистым дном, оставляя узкую щель, в которую он и протиснулся.

Перед ним замаячило какое‑ то бледное пятно; он протянул руку и коснулся обнаженного тела. Он быстро обшарил его и нащупал мягкую грудь. Тогда он ухватился за прядь длинных, разметавшихся в воде волос и вытащил за нее Изабеллу из‑ под перевернутого корпуса джипа.

Он вынырнул с ней на поверхность и облегченно вздохнул, обнаружив, что она судорожно раскрывает рот и слабо дергается в его руках. Он отбуксировал ее к берегу. Кто‑ то из скаутов сообразил подогнать джип к самому краю обрыва и направить вниз свет фар, чтобы рассеять окружавшую их темноту.

Изабелла, голая и мокрая, на четвереньках доползла до Никки и прижала его к своей груди. Он начал брыкаться и вырываться из ее рук.

– Мой отец, – всхлипывал он. – Ми падре!

Стоя по колено в речном иле, Шон пристально вглядывался в темную воду. Вода уже залила мотор джипа, и он заглох, но фары по‑ прежнему горели в глубине.

Он колебался; страстное желание найти Рамона Мачадо боролось в нем с пониманием того непреложного факта, что им нужно спешить. Он знал, что подкрепления из лагеря террористов должны быть где‑ то на подходе. В их распоряжении оставались минуты. Он было уже повернулся, чтобы помочь Изабелле и отвести их с ребенком к «джипу», как вдруг заметил в воде какое‑ то мимолетное движение. Между ним и светящимися фарами промелькнула тень, будто там проплыла акула.

«Сукин сын! » – подумал он и крикнул своим людям, столпившимся на высоком берегу у него над головой».

– Принесите мне автомат.

Один из них кубарем скатился вниз по склону. Однако, прежде чем он успел добежать до Шона и передать ему «АКМ», в мутной воде возникло небольшое завихрение. Оно было на изрядном расстоянии от берега, на самом краю освещенной зоны; через мгновение на поверхности показалась голова Рамона.

– Прикончите его! – взревел Шон. – Укокошьте этого мерзавца!

Намокшие волосы Рамона налипали ему на лоб, лезли в глаза, вода струилась по его лицу, он жадно глотал ртом воздух. Один из скаутов, стоявших наверху, выпустил по нему короткую очередь, пули забарабанили по воде вокруг головы Рамона, поднимая маленькие фонтанчики брызг. Рамон перевел дух и снова нырнул. На миг над поверхностью реки мелькнули его голые пятки, и он скрылся из виду.

– Подонок! Мерзавец! – выругался Шон и выхватил автомат из рук наконец‑ то добравшегося до него скаута. Он с бессильной яростью разрядил полмагазина в ни в чем не повинную реку, пули вспенили воду, изрешетив то место, где только что был Рамон.

Затем он взял себя в руки и стал ждать, когда голова Рамона снова высунется из воды, но сильное течение, стремившееся к океану, уносило с собой все, что находилось в реке. Ниже по течению над водой торчали темные кривые стволы мангровых деревьев, за которыми Рамон мог надежно укрыться; к тому же туда не доходил свет автомобильных фар, и разглядеть что‑ либо в темноте было практически невозможно.

Спустя минуту он понял, что потерял его. Ему ничего не оставалось, как смириться. Он кое‑ как подавил в себе разочарование и неутоленную жажду мести и повернулся к Изабелле. С нее ручьями бежала вода, она вся измазалась в иле. Ударившись о край ветрового стекла, она порезала себе лоб, и теперь тоненькая струйка крови, разбавленная речной водой, стекала по ее лицу.

Шон стянул с себя фуфайку и помог Изабелле надеть.

С трудом просовывая руки в рукава, она спросила:

– Где Рамон? Что с ним случилось? – Голос ее прерывался; она тяжело дышала.

– Этот сукин сын смылся. – Шон рывком поднял ее на ноги. – У нас мало времени. Давай‑ ка выбираться отсюда.

Никки выскользнул из рук матери и метнулся к воде.

– Мой отец – я не уйду без моего отца. Шон схватил его за предплечье.

– Пойдем, Никки. – Николас извернулся и вонзил свои маленькие белые зубки в запястье Шона.

– Ах, ты паршивец! – Шон наотмашь ударил его ладонью по щеке, чуть не сбив его с ног. – Ничего, приятель, больше твои кубинские штучки не пройдут.

Он взвалил его на плечо; Никки барахтался и брыкался, но он не обращал на это никакого внимания.

– Я не пойду. Я хочу остаться с отцом.

Шон взял Изабеллу за руку и потащил ее за собой вверх по склону; Никки болтался у него на плече. Возле джипа появились какие‑ то новые люди; в первое мгновение Шон не узнал их. Он выпустил руку Изабеллы и поднял свой «АКМ» за рукоятку, как пистолет.

– Все в порядке, Шон, – успокоил его Эсау Гонделе, шагнув ему навстречу.

– А ты еще откуда взялся?

– Вы чуть не угодили в нашу засаду, – сообщил ему Эсау. – Еще секунда, и мы всадили бы вам ракету из «РПГ» прямо в задницу. Мои люди устроились вон там. – Он указал вперед на темную дорогу.

– Где ваши лодки?

– В двухстах ярдах по реке.

– Отзывай своих людей – мы прокатимся обратно вместе с вами.

Он замолчал и слегка наклонил голову, прислушиваясь.

– Вырубите свет, – рявкнул Эсау Гонделе одному из своих скаутов. Тот залез в джип и нажал на выключатель. Фары погасли. Теперь они стояли в полной темноте.

– Грузовики со стороны взлетно‑ посадочной полосы, едут очень быстро.

В тихом ночном воздухе ясно слышался гул моторов.

– Новая партия клиентов, – согласился Эсау.

– К лодкам, – распорядился Шон. – Tout de suite, [18] как говорят французы, чем веселее, тем лучше.

Плотной группой они побежали по дороге вслед за Эсау Гонделе. Через сотню ярдов он свистнул, подражая голосу одной из ночных птиц; этот резкий неприятный звук, повторенный дважды, был излюбленным условным сигналом скаутов. Из мрака прямо перед ними донесся точно такой же свист, и Шон споткнулся о сухой пальмовый ствол; вся дорога была перегорожена баррикадой из поваленных деревьев.

– Идите сюда, – окликнул их Эсау Гонделе, сворачивая с дороги. – Лодки в двух шагах отсюда.

Едва он произнес эти слова, как они увидели в промежутках между деревьями быстро приближающиеся огни фар. Со стороны взлетно‑ посадочной полосы в их направлении на полном ходу мчалась большая автоколонна.

Николас все еще пытался вырваться из рук Шона, и Изабелла никак не могла его успокоить, несмотря на отчаянные усилия.

– Никки, родной мой, все будет хорошо. Эти люди наши друзья. Они отвезут нас домой, в безопасное место.

– Мой дом здесь – я хочу к отцу. Они убили Адру. Я ненавижу их! Я ненавижу их! Я ненавижу вас всех! – визжал он по‑ испански.

Шон яростно встряхнул его.

– Еще один звук, дорогой племянничек, и я оторву твою глупую головешку и выброшу ее в кусты.

– Сюда. – Эсау Гонделе быстро повел их за собой прочь от дороги. Пробежав пятьдесят ярдов, они вышли к берегу реки в том месте, где были пришвартованы лодки.

Шон оглянулся и увидел колонну грузовиков, с грохотом выкатившихся из‑ за поворота. Лучи их фар лихорадочно шарили по темной дороге. При свете фар Шон разглядел, что кузов каждого грузовика до отказа набит вооруженными людьми.

Шон подсадил Изабеллу в ближайшую надувную лодку; она запуталась в мокрых складках длинной фуфайки, липнувших к ее голым ногам, подскользнулась и шлепнулась на дно суденышка.

– Корова неуклюжая, – проворчал он и бросил Никки в лодку вслед за ней. Это была явная оплошность.

Никки отскочил от днища, как резиновый мячик, и вновь очутился на берегу; Шон попытался сцапать его, но тот поднырнул ему под руку и сиганул вверх по склону.

– Вот чертенок, – Шон развернулся и бросился в погоню.

– Мой малыш! – завопила Изабелла и тоже выпрыгнула из лодки. Меся ногами прибрежный ил, она выбралась на берег и устремилась следом за ними.

– Никки, вернись, ну, пожалуйста, прошу тебя.

Он бежал навстречу приближающейся колонне, петляя, как заяц, в зарослях кустарника перед носом у Шона. Он был всего в двадцати футах от дороги, когда Шон регбийным броском в ноги настиг его и схватил за щиколотку. Секунду спустя Изабелла споткнулась о них и, в свою очередь, растянулась во весь рост на рыхлой земле.

Лучи автомобильных фар охватили их с ног до головы, но все трое лежали за невысоким кустом, и из кабины переднего грузовика их не было видно. Никки вновь завизжал и попытался отползти, но Шон всем своим весом придавил его к земле и зажал ему рот ладонью. Грузовики подъехали почти вплотную к ним и притормозили, наткнувшись на завал из пальмовых стволов посреди дороги. Машина остановилась всего в двадцати футах от их укрытия.

Затаившись в темноте и по‑ прежнему зажимая рот Никки, Шон высвободил другую руку и ткнул Изабеллу лицом в песок. Белое лицо светится в ночи, как полированное зеркало.

Из кабины грузовика выскочил человек; он подбежал к завалу, быстро осмотрел его, затем повернулся и что‑ то скомандовал. С десяток партизан в маскировочной форме высыпали из кузова машины и стали растаскивать стволы деревьев.

Пока они расчищали путь колонне, свет от фар падал прямо на лицо их предводителя, отдававшего приказы. Изабелла чуть приподняла голову и отчетливо рассмотрела его черты. Она моментально узнала его. Да, это лицо трудно было забыть. В последний раз она видела этого человека в небольшом фургоне на месте пассажира, а вел этот фургон не кто иной, как ее единоутробный брат, Бен Африка. Ехали они в гости к Майклу Кортни. Это был, пожалуй, самый красивый негр из всех, кого она когда‑ либо встречала, высокий, с царственной осанкой и свирепыми, как у ястреба, глазами.

Он повернул голову и какое‑ то мгновение, казалось, смотрел прямо на нее. Затем он вновь перевел взгляд на своих людей, оттаскивающих бревна с дороги. Как только путь освободился, он тут же направился к кабине грузовика, залез в нее, захлопнул за собой дверцу, и головная машина с ревом устремилась вперед.

За ней последовала вся колонна. Когда фары последней машины промелькнули мимо них, Шон сунул Никки под мышку, поставил Изабеллу на ноги и поволок ее обратно к реке.

Пока маленькая флотилия спускалась вниз по реке, Шон, сидевший в головной лодке, крепко держал Николаса за шиворот. Зарево от горящего лагеря подсвечивало нижнюю кромку облаков, и даже рокот подвесных моторов не мог заглушить доносившиеся оттуда крики и автоматную стрельбу.

– В кого они так стреляют? – спросила Изабелла, тесно прижимаясь к Шону, чтобы согреться.

– Наверное, в тени, а, может быть, друг в друга, – он тихо рассмеялся. – Дайте перепуганному клиенту автомат, и никто на свете не сравнится с ним в умении зря переводить боеприпасы.

Бегущее к морю течение быстро вынесло их через устье в лагуну. Эсау Гонделе, оглядев окрестности в свой прибор ночного видения, заметил на воде белый след от другой флотилии надувных лодок, возвращавшейся с побережья лагуны. Они одновременно достигли прохода в рифах и, выстроившись в цепочку, направились в открытое море.

Ярко‑ желтый «Лансер» показался в окулярах ночного бинокля на расстоянии полумили.

Как только последняя лодка была поднята на борт по кормовому скату траулера, он запустил двигатели и помчался в открытый Атлантический океан.

Шон повернулся к Эсау Гонделе.

– Доложите о потерях, старший сержант Гонделе.

– Мы потеряли одного человека, майор Кортни, – столь же официально ответил тот. – Джерми Масогу. Мы привезли его с собой.

Скауты всегда выносили своих мертвых с поля боя.

У Шона привычно защемило сердце; еще один отличный парень погиб. Джерми было всего девятнадцать лет. Шон собирался повысить его в чине. Теперь он горько сожалел, что не сделал этого раньше. Увы, загладить вину перед мертвым невозможно; надо думать о живых.

– Трое раненых; ничего серьезного, вполне сгодятся для сегодняшней вечеринки.

– Положите Джерми в холодильную камеру, – распорядился Шон. – Мы отправим его домой, как только прибудем в Кейптаун. Хоронить будем всем полком, со всеми почестями.

Когда они были еще в двухстах милях от Тейбл Бей, Сантэн Кортни выслала свой личный вертолет за Шоном, Изабеллой и Никки. Почтенной леди не терпелось поскорее увидеть своего правнука.

* * *

Рамон вцепился в корни мангрового дерева, чтобы не дать себя унести сильному течению, которое стремилось в океан через воронкообразное устье реки. Жесткая кора была усеяна острыми, как бритва, ракушками пресноводных мидий; они впивались в его ладони, но он не чувствовал боли. Он неотрывно смотрел на противоположный берег реки. Пламя горящего лагеря отражалось в воде, покрывая ее темную поверхность золотистыми бликами, похожими на огромные соверены.

Лодки прошли всего в пятидесяти футах от того места, где он стоял по подбородок в грязной илистой воде, укрывшись в тени мангровых деревьев. Тихое жужжание их моторов едва нарушало ночное безмолвие. Он видел лишь неясные очертания трех темных бегемотоподобных силуэтов, которые быстро пронеслись мимо него, влекомые попутным течением, к устью реки и дальше, в открытое море – но ему вдруг померещилось, что в головной лодке он разглядел маленькую фигурку, намного меньше, чем остальные, облаченную в светлую тенниску.

И только теперь, в тот самый момент, когда он терял его навсегда, он понял, что, в конце концов, был просто отцом, таким же, как и миллионы других. Впервые в жизни он открыто признал свою любовь и, более того, свою зависимость от кого‑ то. Да, он любил своего сына и потерял его. Он громко застонал от невыносимой душевной муки.

Затем ярость вскипела в его крови, страшная, беспредельная ярость, и испепелила в нем все прочие чувства. Эта ярость была направлена против всех, кто, так или иначе, был повинен в его утрате. Он смотрел невидящими глазами в черную пустоту, поглотившую его сына, и священное пламя мести с каждой секундой все сильнее разгоралось в его сердце. Ему хотелось выплеснуть им вслед все, что бушевало сейчас у него внутри. Ему хотелось осыпать проклятиями эту женщину, ругаться, кричать от злобы и отчаяния, но он вовремя сдержался. Нет, ему это не пристало. Отныне он должен быть холоден и неуязвим, как сталь. Все его действия должны направляться точным ледяным расчетом.

Первым делом он подумал о том, что навсегда утратил свою власть над Красной Розой. С этой минуты она больше не представляла никакой ценности ни для него, ни для дела. Теперь она заплатит за все. Он знал, как уничтожить ее и всех, кто ее окружает. Смертоносное оружие уже выковывалось в его мозгу; оставалось лишь обнажить клинок.

Он оттолкнулся от ствола мангрового дерева и поплыл на другую сторону; он плыл не спеша, расслабленным брасом, позволяя течению сносить себя в излучину реки, где находился лагерь. Вскоре дно стало полого подниматься, он коснулся ногами песка и побрел к берегу.

Рейли Табака поджидал его у обуглившихся руин центра связи. Рамон быстро влез в одолженные ему брюки и куртку; волосы его были еще влажными, голова покрывалась коркой высохшего речного ила.

Забрезжил рассвет, серый от дыма, который все еще клубился над разгромленным лагерем. Люди Рейли Табаки вытаскивали трупы из‑ под обломков строений и укладывали их в длинный ряд под соседними пальмами. Все они застыли в позах, в которых встретили свою смерть. Это напоминало некий чудовищный театр абсурда.

Десантник Хосе прикрывал рукой глаза, будто всматривался вдаль. Его грудь была разорвана в клочья осколками ручной гранаты. Руки Адры были широко раскинуты в стороны, как у распятой на кресте; пулей ей снесло полголовы. Рамон взглянул на нее без особого интереса, словно на износившийся пиджак, который за ненадобностью можно со спокойной душой выбросить на помойку.

– Сколько? – спросил он у Рейли Табаки.

– Двадцать шесть трупов, – ответил тот. – Все до одного. Из тех, кто был в лагере, в живых не осталось никакого. Кто бы это ни был, дело свое они знают отменно. Интересно, кто они? У вас есть какие‑ либо соображения на этот счет?

⇐ Предыдущая 33 34 35 36 37 383940 41 42 Следующая ⇒