ПОСЛЕСЛОВИЕ 5 страница

— Это что же, — хмыкнул Ньюкирк, — военно-морской флот оставил за собой последнее слово? Вот поганцы!

— Все равно после нашей атаки там не осталось бы никого живого, — возразила Дэрин. — А дважды убить еще никого не удавалось.

— Точно, — повеселел мичман. — Главную-то работу сделали мы! Чертовски приятно!

Первые летучие мыши уже возвращались на борт «Левиафана» — значит, мичманам пора отправляться за новой порцией пищи. Дэрин потянулась, чувствуя, как болят натруженные мышцы. Не хотелось бы сейчас свалиться прямо на голову кракену. Наверняка он жутко зол, получив на завтрак кусок дерева вместо десятка-другого вкусных моряков, а Дэрин совершенно не хотелось поднимать чудовищу настроение.

Атака летучих мышей вызвала у Дэрин двойственное чувство. Допустим, Ньюкирк рвется в бой, но она-то вступила в ряды воздушного флота, чтобы летать, а не разрывать на части каких-то несчастных парней с высоты тысячи футов.

Впрочем, не могут же немцы и австрияки быть настолько глупыми, чтобы начать войну из-за одного-единственного убитого вельможи? Жестянщики напоминали Дэрин мать Ньюкирка: до смерти боялись фабрикатов и обожали механизмы. Неужели они правда надеются, что толпа шагающих машин и жужжащих аэропланов способна противостоять объединенной дарвинистской мощи России, Франции и Британии?

Дэрин Шарп тряхнула головой, выкидывая из нее мысли о войне. Конечно, они не посмеют.

Она отвернулась от плавающих внизу обломков и двинулась вслед за Ньюкирком вниз по пульсирующему борту «Левиафана».

ГЛАВА 13

Алек шел через рыночную площадь Линца, и по спине у него бегали мурашки. Нет, ему и раньше приходилось бывать на городских рынках с их шумной суматохой и букетом сомнительных ароматов, исходящих от боен и трактиров. По-своему было даже интересно любоваться рынком из окна кареты, но гулять в таких местах самостоятельно, да еще и пешком, Алеку пока не доводилось.

Мимо то и дело проезжали паровые повозки, обдавая прохожих горячим выхлопом. Они везли мешки с углем, клетки с истошно орущими курами и великое множество самых разнообразных продуктов. Алек засмотрелся на повозку и чуть не упал, поскользнувшись на гнилой луковице. Два здоровенных грязных парня пронесли на длинном шесте чью-то освежеванную тушу. Вьючные мулы, груженные огромными связками хвороста и дров, несколько раз едва не сбили принца с ног…

Но хуже всего были горожане. Алек думал, что за две недели в рубке шагохода он привык к тесноте и запаху немытых тел, но тут, в Линце, сотни простолюдинов ломились на субботний рынок, дерзко толкая принца, наступая ему на ноги и не пытаясь при этом даже извиниться.

На каждом углу оживленно торговались, не стесняясь в выражениях. Похоже, без ругани тут вообще нельзя было ничего купить. Те же, кто не занимался торговлей, болтали о каких-то чудовищно скучных вещах: летняя жара, урожай клубники, здоровье любимой свиньи…

Эта бесконечная пустая болтовня — свидетельство того, насколько ничтожна жизнь простолюдина, решил Алек, но все равно бессодержательность разговоров приводила в уныние.

— Они что, всегда так общаются? — тихо спросил он графа.

— Как?

— Ну… так банально…

Какая-то старуха толкнула Алека и вместо извинений обложила бранью.

— И так грубо, — добавил он обиженно.

— Жизненные интересы большинства людей не простираются дальше тарелки супа, — усмехнулся Фольгер.

Под ноги Алеку подвернулась втоптанная в грязь газета. Он мельком глянул на нее и снова обратился к графу.

— Фольгер, но ведь они наверняка знают о случившемся с моими родителями и о том, что скоро начнется война. Неужели им действительно все равно? Или они притворяются, будто ничего не происходит? Как вы полагаете, граф?

— Я полагаю, ваше высочество, что большинство из них просто не умеет читать.

Алек нахмурился. Отец всегда выделял средства на католические школы, к тому же он считал, что у каждого человека должно быть право голоса — вне зависимости от общественного положения, но, слушая бестолковую болтовню вокруг, Алек внезапно усомнился в правоте отца: разве могут эти простолюдины что-то понимать в государственных делах?

— Мы на месте, господа, — сказал Клопп.

Мастерская и лавка механика располагались в респектабельном каменном здании на углу рынка. Дверь была распахнута настежь. Алек вошел, с удовольствием окунувшись в прохладу и благословенную тишину.

— Чего вам? — крикнул кто-то из сумрака.

Когда глаза Алека привыкли к царящему в помещении сумраку, он увидел человека, стоящего за большим верстаком, на котором громоздились пружины, шестерни и прочая железная мелочь. Вдоль стен были расставлены более крупные детали: оси, поршни и даже полностью собранный двигатель.

— Нам нужны запчасти, — ответил Клопп. Мастер окинул быстрым взглядом их крестьянскую одежду, все еще перепачканную вчерашней грязью и ржаной трухой, и равнодушно отвернулся.

— Мы тут не держим запчастей для комбайнов. Попытайте счастья у Клюге.

— Ничего, нам и ваши вполне подойдут, — ответил Клопп, кинув на верстак туго набитый кошелек.

Механик изумленно поднял брови, но тут же закивал.

Клопп начал перечислять шестерни, свечи, электрооборудование — все, что требовалось заменить на штурмовике. Хозяин мастерской то и дело перебивал его, задавая уточняющие вопросы, и при этом глаз не сводил с кошелька.

Внезапно Алек заметил, что манера речи Клоппа странно изменилась. Обычно учитель механики говорил ровно, четко и правильно, однако теперь он тянул слова и проглатывал окончания, словно какой-то простолюдин. Сперва Алек решил, что учитель притворяется, но потом ему пришло на ум, что как раз теперь он слышит настоящий голос Отто Клоппа, а притворство было раньше — перед ним и прочими аристократами.

Удивительно, подумал Алек: я три года обучаюсь механике и вождению — и только сейчас услышал истинную речь моего наставника!

Когда список запчастей был озвучен, владелец мастерской неспешно кивнул и посмотрел на Алека.

— Может, что-нибудь для парнишки?

Он открыл выдвижной ящик верстака и вытащил игрушку. Это была копия шестиногого восьмидесятитонного фрегата типа «Мефисто». Механик завел модель ключиком и поставил на верстак. Игрушка рывками побежала вперед, пробивая себе путь между шестеренок, пружин и болтов. Владелец мастерской взглянул на Алека и вопросительно приподнял бровь.

Пожалуй, пару недель назад игрушка показалась бы восхитительной, но сейчас выглядела совершенно по-детски, вдобавок Алека порядком взбесило, что какой-то простолюдин посмел назвать его «парнишкой»! Он взглянул на маленький фрегат и презрительно фыркнул.

— Рубка сделана неправильно. Если подразумевался «Мефисто», то она слишком сильно сдвинута назад.

Владелец мастерской откинулся назад и расхохотался.

— Да у нас тут завелся юный мастер! Может, еще поучишь меня механике?

Рука Алека инстинктивно дернулась к поясу в поисках сабли. Механик заметил его жест и остолбенел от удивления. В мастерской воцарилась мертвая тишина. Через мгновение Фольгер шагнул вперед, схватил кошелек, вытащил из него золотую монету и бросил ее на верстак.

— Ты нас не видел, — сказал он ледяным тоном.

Механик никак не отреагировал. Он таращился на Алека, будто пытался навеки запечатлеть в памяти его лицо. Принц отвечал ему вызывающим взглядом, все еще пытаясь нащупать воображаемую саблю. Внезапно Клопп развернул его к двери и вытолкнул на улицу.

Только сейчас Алек понял, что натворил. Его голос, поведение… Владелец мастерской прекрасно понял, кто перед ним стоит!

— Судя по всему, вчерашний урок смирения оказался неудачным, — процедил граф Фольгер сквозь зубы.

Теперь они спешили, пробираясь сквозь толпу горожан, обратно к реке — туда, где ждал шагоход.

— Это я виноват, юный господин, — покаянно сказал Клопп. — Надо было предупредить, чтобы вы держали рот на замке.

— Он ведь понял, кто я, с первого моего слова? Боже, какой я глупец!

— Все мы — глупцы. — Фольгер на бегу подхватил с прилавка две связки копченых сосисок, бросив мяснику серебряную монету. — Конечно же, гильдию механиков предупредили о нашем возможном появлении!

Граф выругался.

— А мы притащились в первую попавшуюся мастерскую, наивно полагая, что в грязной одежде тебя никто не узнает…

Алек прикусил губу. Он вспомнил, что отец никому не разрешал ни фотографировать сына, ни даже рисовать его, и теперь понятно почему — на тот случай, если ему придется скрываться. И вот его тайна раскрыта, да еще Клопп что-то бубнит противным простонародным говором! Боже, ну почему бы ему не заткнуться?!

На другом конце рыночной площади Клопп внезапно остановился и принюхался.

— Чувствуете? Пахнет керосином. Нам нужно хотя бы топливо и машинное масло, иначе не пройдем и километра.

— Только побыстрее, — нервно сказал Фольгер. — Боюсь, я сделал только хуже, попытавшись подкупить механика.

Секунду подумав, он протянул Алеку монету.

— Посмотрим, получится ли у вас, ваше высочество, купить газету и при этом обойтись без дуэли. Надо узнать, выбран ли новый наследник и насколько близка к войне Европа.

— Но только все время оставайтесь на виду, юный господин! — добавил Клопп.

Фольгер и Клопп направились к стоящим невдалеке канистрам с топливом, оставив Алека в одиночестве посреди рыночной толкотни. Принц стиснул зубы и тоже заработал локтями. Вскоре он оказался перед длинной лавкой, на которой лежали прижатые камнями газеты. Алек пробежался глазами по заголовкам, пытаясь выбрать подходящую. Кажется, отец говорил, что лучше всех те газеты, в которых нет картинок, — только из них можно узнать что-то действительно полезное. Взгляд Алека упал на огромный заголовок: «Объединенная Европа против сербской пропаганды! » В остальных изданиях писали примерно то же самое. Кажется, все в Австро-Венгрии были убеждены, что Европа в едином порыве поддержит справедливое возмездие сербам за убийство в Сараево, но Алеку что-то не верилось. Даже тут, в австрийском Линце, никому не было дела до гибели его родителей.

— Чего тебе, парень? — спросил Алека продавец газет. Тот разжал кулак и посмотрел на монету. Прежде он никогда не держал в руках деньги, кроме серебряных древнеримских монет из коллекции отца. Эта монета была золотой, с гербом Габсбургов с одной стороны и портретом двоюродного дедушки Алека, императора Франца-Иосифа, того самого, что лишил его права на трон, с другой.

— Сколько газет я могу купить на эти деньги? — спросил Алек, стараясь выговаривать слова на простонародный манер.

Продавец взял монету, внимательно рассмотрел, потом спрятал в карман и улыбнулся Алеку, словно деревенскому дурачку.

— Да бери сколько хочешь.

Резкий ответ замер у юного принца на губах: уж лучше выглядеть дурачком, чем переодетым аристократом!

Подавив закипающую злость, он взял по одному номеру из всех пачек, лежащих на лавке, прихватив даже те, где на первых полосах красовались скаковые лошади и дамы в кринолинах. В конце концов, они могут пригодиться Бауэру и Хоффману.

Алек еще раз взглянул на продавца и вдруг устыдился. Прекрасно владея французским, немецким и венгерским языками, поражая учителей успехами в латыни и греческом, эрцгерцог Александр фон Гогенберг совершенно не представлял, как разговаривать с собственным народом, даже чтобы просто купить газету.

ГЛАВА 14

Наконец они добрались до речного берега. От удушливой керосиновой вони у Алека горели легкие. Каждый тащил по две канистры с горючим, в том числе и принц, которому обратный путь показался гораздо длиннее беспечной утренней прогулки в Линц. Вдобавок из-за его роковой оплошности они почти ничего не успели купить.

— Сколько шагоход протянет без запчастей, мастер Клопп? — спросил Алек.

— До первого прямого попадания снаряда, юный господин.

— До первой поломки, вы хотите сказать, — ехидно заметил Фольгер.

— «Циклоп» — боевая машина, приписанная к армии, — пожал плечами Клопп. — А у нас нет ни склада боеприпасов, ни заправщиков, ни передвижной мастерской.

— Я же говорил, надо было ехать верхом, — проворчал граф.

Алек перехватил груз поудобнее. Резкий запах топлива смешивался с дразнящим ароматом копченых сосисок, ожерельем свисающих с шеи принца; карманы оттопыривались от набитых туда свернутых газет и фруктов. Вылитый бродяга — «все свое несу с собой»!

— Мастер Клопп! — сказал Алек. — Я подумал: если штурмовик пока исправен, не стоит ли нам просто поехать на нем в город и взять все необходимое?

— И туда немедленно явится армия, — подхватил граф.

— Все равно они уже знают о нас. Из-за моей…

— Тихо! — прошипел Фольгер. — Слышите? Алек замер. Ни единого звука не раздавалось, лишь керосин булькал в канистрах. Принц закрыл глаза, сосредотачиваясь, и уловил чуть слышный дробный стук. Топот копыт.

— Скорее в укрытие! — воскликнул Фольгер. Они сбежали к реке и залегли в растущем у воды густом кустарнике. Принц прижался к земле, чувствуя, что его сердце колотится все чаще и чаще, словно желая выскочить из груди. Топот приближался, теперь к нему прибавился собачий лай. Алек сглотнул. Прятаться бесполезно: даже если псы не учуют людей, аромат сосисок они точно не пропустят.

— Алек, вы самый быстрый из нас, — прошептал вильдграф, доставая пистолет. — Бегите со всех ног к шагоходу. Мы с Клоппом задержим их.

— Но там не меньше десятка всадников!

— Пустяки для штурмовика. Бегите же, ваше высочество!

Алек кивнул, бросил на землю сосиски, потом зашел в реку, оскальзываясь на мокрых камнях. Хотелось надеяться, что собаки потеряют его след, к тому же противоположный берег выглядел ровным и пологим.

Тем временем дробь копыт и лай становились все громче. Сухо треснул первый пистолетный выстрел, ему ответили тревожные крики и лошадиное ржание, мгновенно заглушённые беспорядочной ружейной пальбой. Противники превосходили Клоппа и Фольгера не только числом, но и вооружением. Одно хорошо — всадники все же остановились и вступили в перестрелку. Никто не обратил внимания на бегство Алека. Рядовые наверняка понятия не имеют, кого преследуют. Какое им дело до мальчишки в рваной крестьянской одежде? Алек прибавил ходу, стараясь не думать о пулях, способных в любую секунду попасть ему в спину.

Кусты остались позади; теперь река текла среди полей и лугов. До небольшого леска, где спрятался штурмовик, не более полукилометра. Алек упрямо нагнул голову и побежал еще быстрее, глядя только на носки своих ботинок и мокрые камни под ногами.

Он уже был на полпути к деревьям, когда сзади донесся дробный стук копыт. Принц бросил быстрый взгляд через плечо и заметил на другом берегу одинокого всадника, скакавшего галопом. В руке у него грозно блестел карабин.

Преследователь целился на ходу. Алек метнулся в сторону от реки — туда, где начинались поля ржи. Там можно было попробовать спрятаться.

Грохнул выстрел. Маленький фонтанчик грязи взметнулся в метре от беглеца. Алек нырнул в рожь и пополз. Закачались колосья, раздался еще один выстрел. Теперь пуля просвистела прямо над ухом. Все инстинкты мальчика взывали: «Беги, беги со всей мочи! » Но он понимал, что любое движение мгновенно выдаст его, поэтому принц замер на месте, пытаясь успокоить дыхание.

— Я промахнулся нарочно! — раздался крик.

Алек лежал молча, тяжело дыша.

— Слышь, ты же совсем мальчишка, какой с тебя спрос? Что бы ни натворили другие двое, тебе капитан ничего плохого не сделает!

Алек услышал, как лошадь вошла в реку. Похоже, преследователь не торопился.

Принц осторожно пополз, стараясь как можно меньше шевелить колосья. Сердце колотилось испуганной птицей, по лицу стекали струйки пота. Принц еще никогда не участвовал в рукопашном бою, к тому же Фольгер не разрешил взять с собой в город никакого оружия, даже перочинного ножа.

— Давай выходи, парень! А не то получишь еще и от меня, прежде чем попасть к капитану!

Враг приближался, а принц был безоружен.

Внезапно Алек осознал свое преимущество и остановился. Преследующий солдат понятия не имеет, кто он такой, принимает за обычного деревенского воришку, а не дворянина, которого учили сражаться с десяти лет.

Лошадь вошла в рожь. Алек слышал, как хрустят под копытами колосья. Вскоре — рядом мелькнул яркий плюмаж кавалерийского шлема, — должно быть, всадник встал на стременах, высматривая Алека. Принц припал к земле. Левый бок лошади маячил сквозь рожь. Очень хорошо, с этой стороны висит сабля. Жалко, не ружье, но все же лучше, чем ничего.

— Не трать мое время, парень! Вылезай!

Алек пристально следил за качающимися перьями плюмажа. Похоже, всадник вертит головой, все еще стоя на стременах. Не самое устойчивое положение…

Он подполз еще ближе и притаился, выжидая удобный момент.

— Ну все, последний раз предупреждаю! Что бы ты там ни украл, не стоит ради этого умирать!

В тот миг, когда всадник повернулся в противоположном направлении, Алек вскочил на ноги и кинулся на врага, ухватив того за левую руку. Солдат выругался; прогремел выстрел — пуля ушла в небо. Перепуганная лошадь заржала и вскачь понеслась по полю, волоча за собой принца, вцепившегося в своего противника, как клещ, пытаясь при этом свободной рукой вытащить саблю из мотающихся ножен.

Кавалерист резко откинулся назад, чтобы удержать равновесие, и его локоть, словно молот, врезался принцу в лицо. Алек почувствовал во рту вкус крови, однако не оставил своих попыток.

— Убью, щенок! — заорал солдат.

Стараясь одной рукой поймать поводья, он коротко замахнулся другой и ударил Алека прикладом, целя в голову. В тот же миг принц наконец ухватил рукоять сабли. Клинок со скрежетом вылетел из ножен, Алек отпустил руку врага и плашмя ударил лошадь по крупу. Животное взвилось на дыбы, и всадник с воплем вылетел из седла, потеряв карабин. Принц, не теряя времени, бросился к упавшему и приставил острие клинка к его горлу.

— Сдавайтесь, сударь!

Тот не ответил. Мертвенно-бледный, он смотрел в одну точку из-под полуопущенных век. Солдат выглядел чуть старше Алека, на его щеках едва пробивалась редкая бородка, лицо оставалось совершенно неподвижным…

— Вы ранены?

Ответа принц не дождался.

Вдруг что-то теплое ткнулось Алеку в шею, заставив вздрогнуть. Это была лошадь, которая успокоилась и вернулась к хозяину, однако тот больше в ней не нуждался…

Издалека снова послышались выстрелы. Фольгеру и Клоппу нужна помощь, вспомнил Алек. Причем прямо сейчас!

Он отвернулся от поверженного врага и вскочил в седло. Поводья перепутались, лошадь нервно заплясала под ним.

— Спокойно, — прошептал Алек ей в ухо. — Все будет в порядке!

Каблуки принца ударили в конские бока, и лошадь понеслась к лесу, оставив своего бывшего владельца лежать в поле.

Штурмовик уже стоял наготове, с работающими двигателями. Лошадь не проявила ни малейшего страха, когда Алек направил ее между стальных ног гиганта, очевидно обученная сопровождать тяжелую военную технику. Как-никак она принадлежала австрийской армии. А принц только что убил австрийского солдата.

Усилием воли Алек прогнал эту мысль, ухватился за цепную лестницу и полез в нижний люк шагохода.

У входа его встретил Бауэр.

— Мы завели двигатели сразу же, как услышали выстрелы, ваше высочество.

— Отлично, — кивнул Алек. — И еще зарядите орудие. Фольгер и Клопп в километре отсюда, одни против целого отряда кавалерии.

— Слушаюсь, ваше высочество. — Бауэр подал Алеку руку, помогая влезть внутрь.

Забравшись в рубку, Алек прислушался: от реки все еще доносились выстрелы. Пока Алек поднимался, далекая перестрелка становилась все более ожесточенной.

«По крайней мере, бой еще не кончился, а значит, у нас есть шанс», — подумал он.

— Вам нужна помощь, ваше высочество? — Из нижнего люка высунулось встревоженное лицо Хоффмана.

Алек взглянул на приборную доску и вдруг понял, что еще ни разу не управлял штурмовиком без присмотра Клоппа, а теперь он не просто сидит тут один, но и собирается вести машину в бой.

— Вы не умеете управлять шагоходом, Хоффман? — спросил Алек на всякий случай.

— Нет, ваше высочество, я только инженер.

— Тогда ступайте лучше вниз и помогите Бауэру с орудием. И еще… пристегнитесь покрепче!

Хоффман улыбнулся и отдал честь.

— Уверен, у вас все получится, ваше высочество! Алек кивнул и повернулся к рычагам. Как любит повторять Клопп: «Сначала одна нога, потом вторая…»

Двигатели «Циклопа» взревели, из клапанов со свистом вырывался пар. Огромная металлическая ступня опустилась прямо в речку, подняв фонтан воды. Алек двинул другой рычаг, и машина пошла, постепенно набирая скорость, но стрелки индикаторов мощности пока дрожали на зеленом поле: двигатели еще не прогрелись. В три шага преодолев поток, «Циклоп» выбрался на пологий берег. Алек увеличил подачу топлива. Рев двигателей нарастал; штурмовик все больше разгонялся, стрелки теперь переползли с зеленых полей на красные. Внизу проносилась вспаханная земля. Когда рубка начала взлетать в воздух, словно мяч, Алек понял, что штурмовик побежал. При каждом прыжке в смотровой щели мелькал кавалерийский отряд, цепью растянувшийся по полю. Алек улыбнулся. Похоже, Фольгер и Клопп последовали его примеру, укрывшись в высокой ржи. Поэтому они смогли продержаться так долго.

Тем временем штурмовик заметили. Всадники развернулись в сторону новой опасности. Из интеркома раздался голос Бауэра:

— К стрельбе готовы, ваше высочество!

— Стреляйте поверх голов, Бауэр. Они же австрийцы, да и Фольгер с Клоппом где-то рядом.

— Так точно, сударь. Предупредительный выстрел!

Грянул нестройный залп нескольких карабинов, пули звонко защелкали по броне. Алек спохватился, что забыл закрыть смотровую щель, но сейчас рядом не было никого, кому можно было бы это поручить. Погибший в поле молодой солдат промахнулся нарочно. Эти всадники явно пытались убить его всерьез. Алек заставил штурмовик изменить ритм движений: теперь, при ходьбе, боевая машина раскачивалась из стороны в сторону. Клопп называл такую походку «змеиным шагом». В самом деле, они виляли, словно змея, скользящая в траве.

Внизу глухо и тяжело ударило орудие, столб грязи и дыма взметнулся в небо прямо за спинами солдат. По ржаному полю побежали круги, как от брошенного в пруд камня. Две лошади повалились набок, сбросив седоков; миг спустя в смотровую щель дождем полетели комья грязи. Ослепленный, Алек на секунду выпустил рычаги, и шагоход тут же рыскнул вбок, разворачиваясь к реке, но принц мгновенно вернул управление. Штурмовик выправился и побежал дальше, прямо на врага.

Всадники сбились в кучу; кажется, они готовы были отступить, но колебались. Алек понимал, что неверные движения боевого механизма, который то качался, как пьяный, то кружился на месте, сбивали их с толку. Успеет ли Бауэр перезарядить орудие прежде, чем выровняется машина? Прогремел очередной ружейный залп. На этот раз шальная пуля влетела прямо в рубку и срикошетила от стенки. Алек скорчился в кресле и прибавил скорость, надеясь, что снаружи его не видно. «Циклоп» понесся прямо на врага.

На этот раз солдаты раздумывали недолго. Дружно развернувшись, они галопом поскакали к реке. Легкая кавалерия ничего не могла противопоставить орудию и броне штурмовика.

— Ваше высочество! — раздался из интеркома голос Бауэра. — Я вижу мастера Клоппа! Он прямо перед нами!

Алек резко отжал оба рычага — почти так же, как накануне. И как вчера, правая нога встала твердо, а левую куда-то понесло, но теперь принц знал, что делать: он развернул шагоход в сторону заноса и распределил вес на обе ноги. Взметнулось облако густой пыли пополам с ошметками колосьев. Штурмовик, пробежав по инерции еще несколько шагов, с грохотом остановился. Снизу уже доносились голоса и лязганье лестницы. Алек услышал, как открывается нижний люк. Кто там? Фольгер? Клопп? Очень хотелось выглянуть в люк рубки, но он не мог отойти от рычагов. Пыль, поднятая шагоходом, уже почти рассеялась, и Алек видел вдалеке блеск шлемов. Кавалерийский отряд держался на почтительном расстоянии, но не уходил. Может, дать в воздух пару пулеметных очередей, чтобы думали быстрее?

— Юный господин!

Алек развернулся в кресле.

— Клопп! С вами все в порядке?

— В целом — да.

Механик поднялся в рубку. На его изодранной куртке виднелись пятна крови.

— Вы ранены?!

— Не я. Фольгер поймал пулю в плечо. Сейчас им занимается Хоффман. Нам надо уходить, сударь, и немедленно, — скоро сюда явится подкрепление.

Алек кивнул.

— Куда пойдем?

— Сначала обратно к реке. Керосин все еще там.

— Да. Верно.

Пыль снаружи окончательно осела. Дрожащими руками Алек снова взялся за рычаги. С каким удовольствием он передал бы управление учителю! Но Клопп сидел весь красный, тяжело дыша, и рассчитывать на его помощь не стоило.

— Не волнуйтесь, Алек. Вы все сделали как надо.

— Я опять чуть не разбил штурмовик!

— Но не разбили же. «Чуть» не считается. Клопп хрипло рассмеялся.

— Помните, я говорил вам, что все падают, когда впервые в жизни пытаются пустить шагоход бегом?

Алек скривился. Штурмовик бодро шагал через поле, приближаясь к реке.

— Такое не забудешь, учитель.

— Так вот, обычно все падают и при второй попытке, юный господин.

Смех Клоппа перешел в кашель. Он сплюнул и закончил:

— За исключением вас, ваше высочество. К нашему счастью, за рычагами шагохода вы — истинный Моцарт!

Алек не ответил. Он не чувствовал гордости, особенно при воспоминании о лежащем во ржи мертвом кавалеристе. Это был имперский солдат, который просто выполнял приказ, не особо задумываясь над его смыслом. В хитросплетениях высокой политики убитый понимал не больше, чем простолюдины из Линца, что не помешало ему расстаться с жизнью.

Алек ощущал себя так, словно раскалывается на две части. Так уже было после смерти родителей, когда он ночами стоял один в карауле. И как тогда, он загнал отчаяние в самый потаенный уголок сердца. Принц вытер потное лицо и принялся высматривать драгоценные канистры, надеясь, что Бауэр следит за кавалеристами и не забыл перезарядить орудие.

ГЛАВА 15

Сразу после утренних замеров высоты мичманы шли завтракать. За едой они непрерывно болтали, обсуждая все на свете: кто набрал больше баллов по распознаванию флажковых сигналов, кому, когда и где придется сегодня дежурить, скоро ли начнется война… Дэрин быстрее прочих доела порцию картофеля с вареными яйцами и теперь усердно чертила в блокноте схему коммуникационных каналов «Левиафана» — полых труб, по которым бегают вестовые ящерицы. Она представила, как зверушки высовывают голову из трубы, ожидая сообщения, — в точности как лисицы из нор.

Внезапно мичман Тиндэлл, с мечтательным видом смотревший в иллюминатор, встрепенулся и закричал:

— Ух ты, глядите!

Мичманы выскочили из-за столов и столпились возле иллюминатора. Под ними пестрым лоскутным покрывалом раскинулись поля и фермы, а вдалеке разворачивалась величественная панорама Лондона. Мичманы встречали радостными воплями стоящие на Темзе броненосные корабли, знакомую путаницу железнодорожных путей, впряженных в тяжелые повозки элефантин…

А Дэрин тем временем, нахально воспользовавшись ситуацией, стащила картофелину с тарелки соседа по столу, мичмана Фицроя, и с набитым ртом поинтересовалась:

— Что, деревенщина, ни разу не видели столицы?

— С неба — уж точно ни разу, — ответил за всех Ньюкирк. — Большим воздушным кораблям запрещается летать над городами.

— Чтобы не пугать обезьяньих луддитов? — съязвил Тиндэлл, пихая Ньюкирка в плечо кулаком.

— Что это там? — воскликнул тот, пропустив мимо ушей насмешку. — Не собор ли Святого Павла?

— Мне как-то раз довелось полюбоваться Лондоном с неба, — заявила Дэрин, незаметно реквизируя теперь уже с тарелки Тиндэлла кусок бекона. — Пролетая мимо на медузе Гексли. Забавная вышла история…

— Заткните фонтан, мистер Шарп! — бросил через плечо Фицрой. — Ваша «история» у нас всех уже знаете где?

Дэрин кинула в Фицроя картофелину, целясь в дорсальную область. Этот парень постоянно корчил из себя бог знает что, поскольку его отец был капитаном военно-морского флота.

Цель была поражена успешно — Фицрой подскочил и резко обернулся.

— Мы-то тебя и спасли, уже забыл?

— Вы, салаги? — презрительно сморщилась Дэрин. — Что-то я не видел вас у лебедки, мистер Фицрой!

— Плохо смотрел. — Фицрой коварно улыбнулся и снова повернулся к иллюминатору. — Зато мы все прекрасно видели ваш полет из этого самого окна, когда вы проследовали мимо, болтаясь под медузой, как подштанники на веревке!

Кают-компания затряслась от хохота. Дэрин вскочила из-за стола.

— Мне кажется, мистер Фицрой, вам следует поаккуратнее выбирать слова!

— А мне кажется, мистер Шарп, что вам давно пора научиться уважать старших товарищей, — отрезал Фицрой и снова уставился в окно.

— Старших? — Дэрин сжала кулаки. — Это кто тут старший, ты, надменная вонючка?!

— Джентльмены! — раздался сзади громкий голос мистера Ригби. — Прошу тишины!

Дэрин умолкла, но не сводила глаз с Фицроя. Конечно, он сильней ее, но в двух тесных кубриках, где размещались мичманы, можно найти тысячу способов поквитаться.

⇐ Предыдущая 1 2 3 4 567 8 9 10 Следующая ⇒