Дуглас Престон Линкольн Чайлд 22 страница

– Он не намерен поворачивать, – сказал Ллойд. – Он идет за нами. Чтобы убить.

«Ролвааг»

10 часов 20 минут

Салли Бриттон призвала все свое хладнокровие, сразу выбросив из головы все лишнее, сосредоточившись на том, что их ожидало. Один взгляд на бледное расстроенное лицо Глинна усмирил ее гнев и открыл всю серьезность его просчета. Бриттон испытывала симпатию к этому человеку, несмотря на допущенную им непростительную недооценку происходящего, которая навлекла смертельную угрозу жизни всех. Она и сама совсем недавно ошибалась в оценке ситуации.

Бриттон обратила внимание на заднюю переборку мостика, где висела морская карта региона мыса Горн. Пока она смотрела на карту, машинально прослеживая знакомые маршруты, почувствовала, что напряжение немного отпустило. Она увидела несколько возможных решений. Может быть, не все потеряно.

Она почувствовала присутствие Глинна у себя за спиной. Повернувшись к нему, она увидела, что краски возвращаются на его лицо и из глаз уходят потрясение и беспомощность. С удивлением Бриттон осознала, что этот человек не чувствует себя побежденным.

– Капитан, могу я с вами посоветоваться? – спросил он.

Бриттон кивнула.

Он встал рядом с ней, доставая из кармана жилета листок бумаги.

– У меня здесь полная спецификация «Алмиранте Рамиреса». Данные соответствуют его состоянию три недели назад.

Бриттон взглянула на него.

– Где вы это взяли?

– Получил из дома.

– Давайте послушаем.

– «Алмиранте Рамирес», эсминец класса «Алмиранте», был построен для чилийского военного флота компанией «Викерс‑ Армстронг» в Соединенном Королевстве. В тысяча девятьсот пятьдесят седьмом году было начато строительство, а в тысяча девятьсот шестидесятом корабль был укомплектован личным составом и был готов к плаванию. Его команда состоит из двухсот шестидесяти шести человек с семнадцатью офицерами. Уволены…

– Мне не нужно знать, на сколько человек они готовят. Переходите к системе вооружения.

Глинн быстро опустил глаза.

– Она была модифицирована в семидесятых. Включает четыре скользящие над поверхностью моря ракеты с дальностью полета двадцать пять морских миль. К счастью для нас, они пользуются устаревшей системой активного радиолокационного наведения, которая не может противостоять нашей новейшей системе подавления. Так что эти ракеты для него бесполезны, даже в пределах прямой видимости.

– Что еще у него есть?

– Четыре четырехдюймовых орудия Викерса. Два впереди, два сзади. Они способны на сорок выстрелов в минуту, дальность – десять морских миль. Наводка осуществляется обычно двумя радарами управления огнем, но при необходимости могут наводиться и визуально.

– Боже милостивый. Сорок выстрелов в минуту каждое?

– Кроме того, есть еще четыре сорокамиллиметровых орудия Бофорса с дальностью стрельбы шесть с половиной миль. Триста снарядов в минуту.

Бриттон почувствовала, как у нее кровь отливает от лица.

– Любое из этих орудий может уничтожить нас за считанные минуты. Мы не должны оказаться в пределах их досягаемости.

– Визуальная наводка в условиях бурного моря затруднительна. Но вы правы, мы недолго продержимся при атаке. Нам необходимо увеличить скорость.

Бриттон ответила не сразу.

– Вы же знаете, мы уже на пределе – шестнадцать узлов.

Она повернулась к первому помощнику:

– Мистер Хоуэлл, можем мы каким‑ то образом увеличить скорость?

– Может быть, мне удастся вытянуть еще узел.

– Очень хорошо. Сделайте это.

Бриттон почувствовала разгон, когда обороты двигателей были подняты. Это даст – она быстро подсчитала в уме – четыре с половиной часа, может быть, чуть меньше, до того как они окажутся в пределах досягаемости «викерсов».

Бриттон повернулась снова к Глинну и к карте.

– Я все продумала, – сказала она. – Лучший выход для нас идти на северо‑ восток, чтобы возможно быстрей оказаться в территориальных водах Аргентины. Аргентина злейший враг Чили. Они не потерпят, чтобы чилийский эсминец преследовал нас в их территориальных водах. Они сочтут это враждебным актом.

Она посмотрела на Глинна, но ничего не могла прочесть по его лицу.

– Альтернативный вариант: идти к британской военно‑ морской базе на Фолклендских островах. Кроме того, нам необходимо оповестить по радио наше правительство, что нас атакует чилийский военный корабль. Возможно, удастся урезонить сумасшедшего сукина сына.

Она ждала реакции Глинна. Наконец он сказал:

– Я понял, что означает незначительное отклонение курса Валленара.

– Что?

– Он нас отрезал.

Бриттон быстро взглянула на карту. «Рамирес» был сейчас в двадцати милях к северо‑ западу от них, истинный пеленг триста градусов. Вдруг она поняла.

– Черт! – выдохнула она.

Он обвел пальцем кружок на карте и констатировал:

– Если мы сейчас возьмем курс на Аргентину или Фолькленды, он догонит нас вот здесь.

– Тогда мы пойдем обратно к Чили, – сказала быстро Бриттон. – Не будет же он нас топить в гавани Пуэрто‑ Уильямса.

– Несомненно. Но если мы сейчас повернем обратно, он встретит нас вот здесь, – ответил Глинн и обвел на карте другой кружок.

– Можно пойти к британской научной станции на острове Южная Георгия.

– Тогда он встретит нас вот здесь.

Бриттон смотрела на карту и чувствовала, как по позвоночнику расползается парализующий холод.

– Видите ли, Салли, – могу я вас называть Салли? Когда он изменил свой курс на северо‑ восток, он уже учитывал наши возможные пути отхода. Если бы мы догадались об этом и действовали без промедления, мы бы, по крайней мере, имели шанс дойти до Аргентины. Но сейчас и этот курс для нас закрыт.

Бриттон почувствовала, как ей сдавило грудь.

– Американский военный флот…

– Мой человек уже проверил: ближе двадцатичетырехчасового перехода эффективной военной помощи нет.

– Но есть же британская военно‑ морская база на Фольклендах, вооруженная до зубов!

– Этот вариант мы тоже рассматривали. Чили была союзницей Англии в войне за Фолькленды. Для Штатов запрос помощи у англичан против их бывшего союзника с той самой базы, за которую они вместе воевали, потребует больше времени, чем у нас осталось. Даже при влиянии Ллойда и моих связях. К сожалению, крайние регионы Южной Атлантики не то место, где можно надеяться на покровительство военных. Мы предоставлены самим себе.

Бриттон посмотрела на Глинна. Он встретил ее взгляд своими серыми глазами, которые, казалось, стали более глубокими, почти в цвет окружающего их океана. И по этим глазам она поняла, что у него есть план. Но она боялась спрашивать, что это за план.

– Мы пойдем на юг, – сказал Глинн просто. – К границе льдов.

Бриттон едва могла поверить этому.

– Идти на юг, в ревущие шестидесятые, в лед, в такой шторм, как сейчас? Это не выход.

– Вы правы, – сказал Глинн тихо. – Это не выход, а единственный шанс.

«Алмиранте Рамирес»

11 часов

После рассвета Валленар заметил, что ветер начал неотвратимое смещение к западу. Его план работал. Американцы слишком поздно сообразили, что оказались отрезанными. Им было некуда идти, кроме шестидесятых. Они уже взяли курс на юг. Там он их и встретит, там состоится последняя игра, у границы льдов – в темных замерзающих водах Атлантического океана.

Он сказал тихо и четко:

– С этого момента беру командование на себя.

– Есть, сэр, – откозырял вахтенный помощник и громко оповестил находящихся на мостике офицеров:

– Команданте принял командование!

– Взять курс один‑ восемь‑ ноль, – приказал Валленар штурману.

Этот приказ означал разворот в самое опасное положение для эсминца, когда бурное море будет обрушивать свою мощь в борт. Офицеры на мостике это знали. Он ждал, что штурман повторит его приказ и даст указания рулевому. Но тот промолчал.

– Сэр? – обратился к капитану вахтенный помощник.

Валленар не повернулся, чтобы на него взглянуть. Ему не нужно было этого делать – он и так предчувствовал, что должно произойти. Краем глаза Валленар видел, как замерли в напряженном ожидании штурман и рулевой.

Итак, это произошло. Лучше сейчас, чем потом.

Он поднял брови, не взглянув на помощника.

– Мистер Сантандер, у нас на мостике проблемы с прохождением команд? – спросил он как можно более спокойно.

– Офицеры «Алмиранте Рамиреса» хотели бы знать нашу задачу, сэр.

Валленар ждал, все еще не глядя на вахтенного помощника. Он хорошо уяснил, что молчание действует более устрашающе, чем слова. Прошла минута, прежде чем он заговорил.

– Это в традициях чилийских военных морских офицеров задавать вопросы своему командиру?

– Нет, сэр.

Валленар медленно достал сигару, покатал ее между пальцами, откусил кончик, осторожно взял ее губами, вдохнул аромат…

– Тогда почему вы меня спрашиваете?

– Сэр… очень необычные обстоятельства…

Валленар вынул изо рта сигару.

– Необычные? Чем?

Наступило неловкое молчание.

– Нам было приказано вернуться на базу прошлой ночью. Но мы не знаем о приказе преследовать это гражданское судно.

Валленар оценил термин «гражданское». Это был хорошо обдуманный намек, предположение, что Валленар занялся трусливым преследованием безоружного соперника. Он еще раз затянулся незажженной сигарой.

– Скажите мне, мистер Сантандер, когда вы на борту судна, вы получаете приказы от вашего команданте или от командира береговой базы?

– От команданте, сэр.

– Ваш команданте – я?

– Да, сэр.

– Больше нам нечего обсуждать.

Валленар достал из кармана кителя коробок спичек, открыл его, вынул одну спичку, медленно провел по коробку, пока она не загорелась, зажег сигару.

– Сэр, прошу прощения, то, что вы сказали, недостаточно. Ремонтируя гребной винт, погибли люди. Мы почтительно просим информировать нас относительно этой миссии.

Наконец Валленар повернулся. Он чувствовал, как в нем поднимается ярость. Ярость на американцев, на этого человека, Глинна, который пришел поболтать, пока его водолазы минировали гребные винты, на смерть Тиммера, на все, что привело к неповиновению на борту. Он затянулся, наполняя легкие дымом, чувствуя приток никотина в кровь. Овладев собой, Валленар бросил спичку на мокрую палубу и опустил сигару. Вахтенный помощник был зеленым глупым парнем, да и его попытка не была неожиданностью. Команданте обвел взглядом офицеров на мостике. Все немедленно опустили глаза.

Одним ловким движением Валленар вытащил из кобуры оружие и приставил дуло к груди офицера. Как только Сантандер открыл рот, чтобы протестовать, раздался выстрел. Пуля как ударом кулака отбросила офицера, сильно ударив о переборку. Вахтенный помощник капитана, не веря своим глазам, смотрел на свою пробитую грудь, на горизонтальный фонтанчик крови, ритмично бивший из нее. Воздух с шипением вошел и вышел из раны, потом еще раз. Офицер упал на колени, затем вперед на локти, удивленные глаза стали стекленеть, рот оставался широко открытым.

Валленар убрал пистолет в кобуру. Тишину на мостике нарушало только трудное дыхание Сантандера.

Валленар взглянул на штурмана.

– Мистер Олер. Приступайте немедленно, вы – дежурный офицер. А вы, мистер Ломас, – за штурмана. Курс дан. Выполняйте!

Он отвернулся, затянулся сигарой, снова посмотрел на штормящий океан. Его обезображенная правая рука покоилась на «люгере». Он ждал, не будет ли продолжения зародившегося мятежа. Жаль потерять и Олера тоже.

Олер посмотрел на нового штурмана и слегка кивнул. Тот скомандовал рулевому:

– Право руля. Постоянный курс один‑ восемь‑ ноль.

Рулевой повторил:

– Есть, сэр, право руля, перехожу на курс один‑ восемь‑ ноль.

Валленар убрал руку с оружия. Вот и все. Отрежь голову, и тело умрет.

Корабль начал разворачиваться, подгоняемый мощными толчками набегающих волн. Когда содрогания и качка усилились, все находившиеся на мостике хватались за что попало, чтобы устоять на ногах.

– Есть курс один‑ восемь‑ ноль, – сказал рулевой дрожащим голосом.

– Очень хорошо, – откликнулся штурман.

Валленар наклонился к переговорному устройству:

– На радаре, определите, когда американский корабль будет в пределах досягаемости орудий Викерса.

Спустя минуту пришел ответ:

– Сэр, при этом курсе и скорости расчетное время три часа тридцать минут.

– Очень хорошо. – Валленар выпрямился и указал пальцем на умирающего человека у своих ног. – Мистер Санчес, уберите это отсюда, организуйте уборку.

И снова повернулся к бушующему морю.

«Ролвааг»

11 часов 30 минут

Глинн неподвижно стоял рядом с Бриттон у штурвала. Убегая на юг к шестидесятой параллели, «Ролвааг» неизбежно оказывался во власти западных ветров, которые буйствовали у подножия мира, бесконечно циркулируя, образуя величайшие в мире волны. Насколько хватало взора, на восток несло вереницы ужасающих водяных гор. В течение последнего часа, когда интенсивность шторма возросла, океан словно утратил сплошную поверхность, больше не существовало линии раздела между водой и воздухом. Ревущие ветры и бушующие волны соединялись в неистовстве брызг и пены. Когда танкер оказывался у подошвы волны, наступало короткое зловещее спокойствие, а затем огромный корабль, содрогаясь, поднимался навстречу клокочущей буре.

Но Глинн не замечал шторма. В течение некоторого времени его мысли были заняты другим. Ради этого преследования Валленар рисковал всем: своей карьерой, командой, кораблем, честью страны, своей жизнью. Он знал, что они везут только камень, огромный камень, но всего лишь камень. В таком преследовании не было смысла.

Но он просчитался. Непростительно ошибся. На краткий миг Глинна посетила мысль о провале, он покатал на языке это слово, словно пробуя на вкус, и, содрогнувшись, выбросил из головы. Провала не будет, не может быть.

Проблема не в компьютерной характеристике и не в толстенном досье Валленара, имеющемся в Нью‑ Йорке. Проблема в нем самом. Упущен какой‑ то ключевой фрагмент. Его нужно искать в собственной голове, он где‑ то близко – только и ждет, чтобы его разгадали. Если понять, что вынуждает Валленара продолжать это сумасшедшее преследование, тогда он будет знать, как действовать. Насколько далеко зайдет Валленар? Будет ли он преследовать их за границей льдов? Глинн мотнул головой, словно хотел вытряхнуть из нее ответ, но безуспешно. Не поняв, что движет Валленаром, он не может строить никаких планов.

Глинн взглянул на Бриттон. Она неотрывно смотрела на экран радара, на зеленую точку, представлявшую эсминец.

– Последние полчаса «Рамирес» идет нашим курсом, – сказала она, не поднимая головы. – Один‑ восемь‑ ноль. Прямо у нас за кормой. Держит двадцать узлов. Пеленг постоянный, дистанция сокращается.

Глинн ничего не сказал. Ему казалось немыслимым, что Валленар поведет корабль под такой боковой волной. «Ролваагу» это стоило больших усилий, а он гораздо лучше переносил шторм, чем эсминец с высотой бортов не больше сорока футов. Поистине это походило на сумасшествие. Существовала большая вероятность, что «Алмиранте Рамирес» опрокинется. Но и самая большая вероятность – всего лишь вероятность. А Глинн не имел представления, сколь искусен Валленар в кораблевождении. Однако он подозревал, что тот является превосходным мореходом.

– С учетом скорости течения и расстояния он нагонит нас у кромки льдов, – сказала Бриттон. – Но на огневом рубеже мы окажемся задолго до этого.

– Через три часа, – уточнил Глинн. – Перед заходом солнца.

– Вы думаете, он будет стрелять, как только мы окажемся в пределах досягаемости?

– Не имею в том ни малейших сомнений.

– Нам нечем защищаться. Нас разорвет на куски.

– Если нам не удастся уйти от него в темноте, это, к сожалению, правда.

Бриттон посмотрела на него.

– А как же метеорит? – спросила она тихо.

– А что с ним?

Она еще понизила голос, взглянув на Ллойда.

– Если мы сбросим камень, можно увеличить скорость.

Глинн напрягся и посмотрел на Ллойда. Нахмурясь, тот стоял у окна, широко расставив массивные ноги. Судя по всему, он не слышал. Глинн стал говорить медленно, убедительно:

– Чтобы его сбросить, нам необходимо полностью остановить судно. Это как раз даст Валленару время подойти на дистанцию огня. Мы утонем раньше, чем остановимся.

– Следовательно, вы исчерпали все ответы? – спросила она совсем тихо.

Он посмотрел в ее зеленые глаза. Они были ясными и спокойными и очень красивыми.

– Такой вещи, как проблема без решения, не существует, – ответил Глинн. – Просто нам нужно его найти.

Бриттон помолчала.

– Перед отходом с острова вы просили меня вам доверять. Я надеюсь, что я могу это сделать. Мне бы очень хотелось.

Глинн отвел глаза, испытывая неожиданный всплеск эмоций. На мгновение задержал взгляд на экране системы глобальной навигации, на обозначенной зелеными точками границе льдов. Потом снова посмотрел ей в глаза.

– Вы можете мне доверять. Я найду решение. Я обещаю.

Бриттон медленно кивнула.

– Я не считаю вас человеком, который не держит своего слова. Надеюсь, я права. Мистер Глинн. Эли, сейчас я хочу в жизни только одного: увидеть свою дочь.

Глинн начал отвечать, но вместо слов удивленно присвистнул. Он невольно сделал шаг назад. Последняя фраза Бриттон принесла озарение. Он понял, что движет Валленаром. Он повернулся и, не сказав ни слова, покинул мостик.

«Ролвааг»

12 часов 30 минут

Ллойд неустанно вышагивал по просторному мостику. Шторм свирепо бился в стекло, но он отводил глаза от рваных волн. За всю свою жизнь Ллойд не видел ничего более ужасного. Это походило скорее не на воду, а на горы – зеленые, серые и черные, они вздымались и рушились, оползали и обваливались гигантскими лавинами. Он с трудом понимал, как их судно, как любое судно, могло уцелеть в таком море больше пяти секунд. Тем не менее «Ролвааг» продолжал плавание. Ходить было трудно, но Ллойду требовалось отвлечь себя физической активностью. Дойдя до двери на правое крыло мостика, он резко разворачивался и продолжал шагать. Так он провел шестьдесят минут с того момента, как Глинн исчез, не сказав ни слова.

У Ллойда болела голова из‑ за того, что удача так неожиданно их покинула, из‑ за невыносимого напряжения последних двенадцати часов, из‑ за резкой смены настроения. Измотали сильнейшие эмоции: озлобление, унижение, триумф, мрачные предчувствия. Он взглянул на часы на переборке, потом на лица находившихся на мостике офицеров. У Хоуэлла в лице собранность. У Бриттон – невозмутимость: спокойно переводит взгляд с экрана радара на экран системы глобального позиционирования. Бэнкс стоит в дверях радиорубки, словно в раме. Ллойду хотелось вытрясти из всех них ответы на некоторые вопросы. Но они уже сказали ему все, что нужно знать. Осталось два часа до того, как они окажутся в пределах досягаемости орудий эсминца.

Ллойд чувствовал, как тяжелеют члены от поднимающейся в нем волны гнева. Виноват Глинн, его тщеславная самонадеянность: он так долго изучал варианты, что уверовал в свою непогрешимость. Кто‑ то сказал: долго думать – себе вредить. Если бы ему, Ллойду, дали позвонить кое‑ кому, они бы не остались беспомощными, подобно мыши под носом у кота.

Открылась дверь, и на мостике появился Глинн.

– Добрый день, капитан, – сказал он бесстрастно.

Эта бесстрастность более чем обычно взбесила Ллойда.

– Будьте вы прокляты, Глинн! – воскликнул он. – Где вы были, черт побери?

Глинн обратил на него свой взор.

– Я изучал досье Валленара. Теперь я знаю, что им движет.

– На кой черт нам это знать? Хватит и того, что он гонит нас прямо в Антарктику.

– Тиммер – сын Валленара.

Ллойд остановился как вкопанный.

– Тиммер? – спросил он, не понимая.

– Офицер связи Валленара. Человек, убитый метеоритом.

– Это абсурд. Разве Тиммер не был блондином с голубыми глазами?

– Он сын Валленара от немецкой любовницы.

– Это очередное предположение или вы располагаете доказательствами?

– В его досье нет записи о сыне, но это единственное объяснение. Поэтому он так хотел получить Тиммера обратно, когда я его посещал. Поэтому он не сразу атаковал судно. Я ему сказал, что Тиммер на гауптвахте. Но когда мы ушли с острова, он понял, что Тиммер мертв. Я полагаю, он думает, что мы его убили. Поэтому он преследует нас в международных водах. Поэтому он не отступится, пока не погибнет. Или пока мы не погибнем.

Приступ бешенства миновал. Ллойд чувствовал себя опустошенным, измученным. Теперь гнев был бесполезен. Он контролировал свой голос.

– И как, скажите на милость, это понимание психологии может нам помочь?

Вместо ответа Глинн обратился к Бриттон:

– Как далеко от нас кромка льдов?

– В семидесяти семи морских милях к югу отсюда.

– Какие‑ нибудь льдины уже видны на радаре?

– Мистер Хоуэлл?

– Несколько дрейфующих льдин в десяти милях. Небольшие айсберги. У самой кромки поля действия радара улавливается массивный ледовый остров. Точнее, два ледовых острова. Похоже, это расколовшийся на две части айсберг.

– Пеленг?

– Один‑ девять‑ один.

– Я предлагаю идти к ним. Поворачивать очень медленно. Если Валленар заметит это не сразу, одну‑ две мили мы выиграем, – сказал Глинн.

Хоуэлл вопросительно посмотрел на Бриттон.

– Мистер Глинн, – возразила Бриттон. – Это самоубийство – вести такое крупное судно за границу льдов. Особенно в такую погоду.

– Есть тому причины, – ответил Глинн.

– Не поделитесь ли с нами? – спросил Ллойд. – Или будете по‑ прежнему держать нас в неведении? Может быть, мы могли бы принять согласованное решение.

Глинн посмотрел сначала на Ллойда, потом на Бриттон, затем на Хоуэлла.

– Справедливо, – согласился он. – У нас осталось всего два пути: повернуть и постараться убежать от эсминца или идти этим курсом и попытаться скрыться от него за границей льдов. Первый имеет вероятность неудачи, близкую к ста процентам. Второй – немного меньшую. Есть и дополнительное преимущество: эсминцу придется идти по морю с боковой волной.

– Что за граница льдов? – спросил Ллойд.

– Это там, где замерзающие воды вокруг Антарктиды встречаются с теплыми северными водами Атлантики и Тихого океана. Океанографы называют это антарктической конвергенцией. Там непроглядные туманы и, конечно, очень опасные льды.

– Вы предлагаете вести «Ролвааг» в тумане среди льдов? Звучит и впрямь самоубийственно.

– Сейчас нам нужно укрытие от эсминца на некоторое время, чтобы изменить курс. Мы можем сбежать только в темноте, в тумане, во льдах.

– Мы можем просто утонуть тоже.

– Вероятность наскочить на айсберг меньше, чем вероятность быть потопленными эсминцем.

– Что, если тумана не будет? – спросил Хоуэлл.

– Тогда у нас будет проблема.

Все замолчали. Потом Бриттон сказала:

– Мистер Хоуэлл, переходите на курс один‑ девять‑ ноль. Поворачивайте очень медленно.

После едва заметного колебания Хоуэлл негромко передал приказ рулевому. И пока говорил, не сводил взгляда с Глинна.

«Ролвааг»

14 часов

Макферлейн резко откинулся назад на неудобном пластиковом стуле, вздыхая и протирая глаза. Рейчел сидела рядом с ним, лущила арахис, роняя кожуру на металлический настил наблюдательного поста. Источником света был одинокий фонарь высоко под потолком.

– Неужели тебе никогда не надоедают эти проклятые орехи? – спросил Макферлейн.

Рейчел вроде бы удивилась.

– Нет.

Оба замолчали. Чувствуя признаки приближения головной боли и легкую тошноту, Макферлейн закрыл глаза. Как только он это сделал, стало казаться, что раскачивание судна существенно усилилось. Он слышал металлические скрипы, время от времени падали капли воды. Кроме этих звуков в грузовом танке, простершемся под ними, было тихо.

Макферлейн с трудом открыл глаза.

– Прогоним еще разок, – сказал он.

– Мы просматривали уже пять раз, – возразила Рейчел.

Когда Макферлейн не ответил, она недовольно фыркнула и наклонилась вперед к пульту дистанционного управления. Из трех камер наблюдения, установленных в грузовом танке, взрыв пережила только одна. Макферлейн наблюдал, как Рейчел прогоняла ленту вперед на большой скорости. Когда до момента взрыва осталась минута, она замедлила скорость просмотра до нормальной. Они всматривались молча. Ничего нового. Гарса был прав: никто к камню не прикасался. Никто даже не был вблизи его.

Выругавшись, Макферлейн снова откинулся на стуле, глянул вдоль мостков, словно пытаясь найти ответ на стенах танка. Затем медленно опустил взгляд вниз на сорок футов к вершине метеорита. Взрыв произошел сбоку, уничтожил большинство осветительных ламп, повредил системы связи по всему кораблю, но мостки и наблюдательный пост в верхней части танка остались целыми. Крепления выглядят в основном нетронутыми, хотя ясно, что некоторые распорки выбиты. Расплавленная сталь расплескалась по стенам танка пенными полосами, некоторые из массивных дубовых балок обуглились. Здесь и там можно было заметить пятна крови и красной субстанции, пропущенные уборочными командами. Сам метеорит выглядел совершенно не изменившимся.

«В чем тут секрет? – думал Макферлейн. – Что мы упускаем? »

– Давай вернемся к тому, что нам известно, – предложил он. – Взрыв был, видимо, такой же, что убил Тиммера.

– Может быть, даже сильней, – сказала Рейчел. – Проклятая электрическая дуга. Если бы вокруг не было так много металла, чтобы поглотить заряд, могла бы всю судовую электронику загубить.

– А потом метеорит излучал много радиопомех, – продолжал Макферлейн. – Так же, как в случае с Тиммером.

Рейчел взяла рацию, включила, состроила гримасу из‑ за треска в динамике, снова выключила.

– Излучает все еще, – сообщила она.

Они снова замолчали.

– Интересно, а было ли что‑ то, вызвавшее разряд? – сказала Рейчел, перематывая ленту. – Может, это случайный выброс.

Макферлейн не ответил. Это не может быть случайностью. Что‑ то должно было его запустить. Несмотря на замечания Гарсы и на растущее беспокойство команды, он не мог поверить, что метеорит является какой‑ то злодейской штукой, действительно стремящейся их погубить.

Макферлейну иногда приходило в голову, что Тиммер и Масангкей, возможно, и не касались метеорита. Но нет, он уверен, что трогали. Значит, разгадка тайны заключена в Палмере Ллойде. Он приложился щекой к метеориту и выжил. Двое других были взорваны.

Какая разница в их прикосновениях?

Он выпрямился на стуле.

– Давай прокрутим еще.

Рейчел безмолвно нажала на кнопку, и монитор ожил.

Сохранившаяся камера была установлена почти над самым камнем, под постом наблюдения. В стороне стоял Гарса с развернутым планом сварочных работ. Сварщики были равномерно распределены вокруг камня и работали на разных узлах. Они стояли на коленях, яркое пламя сварки оставляло красные следы на экране. В нижнем правом углу на указателе времени быстро бежали секунды.

– Прибавь звук, – сказал Макферлейн.

Он закрыл глаза. Подступали головная боль и тошнота – усиливалась морская болезнь.

Голос Гарсы стал хорошо слышен.

«Как дела? » – крикнул он. Последовал ответный крик: «Почти закончили». Молчание и царапающие звуки, капель, щелчок включившегося фонарика. Ровный тон, потом множество скрипов и стонов, когда судно накренилось. Он услышал крик Гарсы: «Держитесь! »

На этом запись кончалась: экран видеомагнитофона излучал ослепительно белый свет, сопровождаемый свистящим шумом.

Макферлейн открыл глаза.

– Последние десять секунд.

Они снова смотрели запись.

– Это произошло на самом гребне волны, – сказала Рейчел.

– Но Гарса прав. Эту штуку тащили к берегу без особой осторожности. – Макферлейн помолчал. – Мог быть еще человек, которого не видно за камнем?

– Я об этом думала. Вниз спустились шесть сварщиков и Гарса. Посмотри, они все ясно видны на последнем кадре. Все далеко от метеорита.

Макферлейн уперся подбородком в руки. Что‑ то в этой ленте его притягивало, но он никак не мог указать, что именно. Возможно, там ничего и нет. Он просто смертельно устал.

Рейчел потянулась, стряхнула с коленей шелуху.

– Ну вот, мы пытаемся проверять Гарсу. А что, если все правы?

Макферлейн взглянул на нее.

– Ты о чем?

– Что, если никто не прикасался к метеориту? Что, если к метеориту прикоснулось что‑ то другое?

– Что‑ то другое? – откликнулся он. – Но в этом помещении больше ничто не двигалось…

Он резко оборвал себя, вспомнив, что его беспокоило: звук капели.

– Дай мне последние шестьдесят секунд, – сказал он. – Быстрей!

Он поднял голову к экрану, пытаясь обнаружить на нем источник звука, который он слышит. Вот он, очень слабый. Тоненький ручеек, падающий сверху и исчезающий в глубине танка. Он пристально смотрел на него. Когда корабль накренился сильней, ручеек оторвался от переборки и переместился ближе к метеориту.

– Вода, – громко сказал Макферлейн.

Рейчел посмотрела на него удивленно.

⇐ Предыдущая 17 18 19 20 212223 24 25 26 Следующая ⇒