Дуглас Престон Линкольн Чайлд 5 страница

Даже с такого расстояния Ллойд мог видеть, что краска с нее почти полностью слезла, а куски металла свободно болтаются на старых проводах. Несколько стержней антенны были сломаны и грубо сварены встык, все покрыто слоем копоти.

– Внутри этих остатков мачты, – продолжал Глинн, – находится современнейшее оборудование: пи‑ кодовая и дифференциальная глобальные навигационные системы, системы переднего обзора и пассивной радиоэлектронной разведки, а также другое радарное оборудование, новейшие станции связи. Если мы попадем в любую нестандартную ситуацию, на мачте достаточно электроники, которую можно включить простым нажатием кнопки.

Ллойд наблюдал, как развернулась стрела крана с тяжелым шаром на тросе. Крановщик осторожно тюкнул грузом в левый борт один раз, потом второй и третий, подвергая изумительно ровный металл новым оскорблениям.

В средней секции корабля трудились маляры с толстыми шлангами, покрывая безупречно чистую палубу имитацией смолы, нефти и гравия.

– Вычистить все это будет трудно, – сказал Глинн. – Но однажды мы сгрузим метеорит и будем готовы продать судно.

Ллойд перевел взгляд на Глинна. Хорошо сказано: «Однажды мы сгрузим метеорит». Меньше чем через две недели корабль выйдет в море. А когда он вернется и с желанной добычи можно будет наконец снять покров, весь мир заговорит о том, что он совершил.

– Разумеется, мы почти ничего не трогаем внутри, – сказал Глинн, когда они снова пошли вдоль мостков. – Жилые помещения просто роскошные: просторные каюты, всюду деревянные панели, компьютерный контроль освещения и климата, спортивные залы, комнаты отдыха и так далее.

Ллойд остановился, заметив оживленное движение у дыры, прорезанной в передней части корпуса. Бульдозеры, гусеничные трактора, фронтальные погрузчики, трелевщики с колесами выше человеческого роста и другое тяжелое горное оборудование ожидало погрузки на корабль. С ревом дизельных двигателей и скрежетом переключаемых передач машины одна за другой въезжали внутрь.

– Ноев ковчег индустриальной эры, – сказал Ллойд.

– Оказалось дешевле и быстрее вскрыть борт, чем грузить тяжелое оборудование краном, – объяснил Глинн. – «Ролвааг» спроектирован как типовой танкер. Три четверти объема корпуса отведено под загрузку нефтью. Остальное пространство занято обычными трюмами, отсеками, машинным отделением и тому подобным. Мы построили специальные отсеки для оборудования и материалов, которые потребуются для работы. Уже загружены тысяча тонн лучшей, высокопрочной стали Мансгейма, четверть миллиона футов слоистого деревянного бруса и все от авиашин до генераторов.

– А что за контейнеры на палубе? – указал Ллойд.

– Они там специально, чтобы создавать впечатление, что «Ролвааг» подрабатывает, перевозя железнодорожные контейнеры. Внутри них лаборатории с очень сложным оборудованием.

– Расскажите мне о них.

– Серый контейнер, ближайший к носу, – гидротехническая лаборатория. У нас есть высокоскоростная система автоматического проектирования, фотолаборатория, технический склад, морозильная установка, электронный микроскоп и лаборатория рентгеновской кристаллографии, водолазный комплект, изотопная и радиационная лаборатория. Под палубой находятся больничная палата и операционная, лаборатория для определения биологической опасности и два машинных цеха. Но в них нет ни единого окна, так что они игры не испортят.

Ллойд покачал головой.

– Начинаю понимать, куда уходят мои деньги. Не забывайте, Эли, я покупаю в основном операцию по извлечению. Наука может подождать.

– Я не забываю. Но, принимая во внимание множество неясностей и тот факт, что у нас только один шанс, чтобы извлечь метеорит, мы должны быть готовы ко всему.

– Конечно. Поэтому я и отправляю Сэма Макферлейна. И если все пойдет по плану, его опыт нужно использовать в решении инженерных проблем. Я не хочу, чтобы тратилось много времени на научные тесты. Просто вывезите эту штуку из проклятого Чили. У нас будет потом сколько угодно времени для возни с ним.

– Сэм Макферлейн, – откликнулся Глинн. – Интересный выбор. Странный парень.

Ллойд посмотрел на него:

– Только не говорите мне, что я совершил ошибку.

– И не собирался. Я лишь выражаю удивление вашим выбором космического геолога.

– Этот парень как нельзя лучше подходит для такой работы. Мне не нужна там толпа ученых зануд. Сэм работал как в лаборатории, так и в поле. Он может все это делать. Он не идет на компромиссы. Он знает Чили. Наконец, парень, нашедший эту штуку, был когда‑ то его партнером, а он блестяще проанализировал данные.

Ллойд доверительно наклонился, ухватив Глинна за плечо:

– Да, он принял неправильное решение пару лет назад. И это была большая ошибка. Что ж, теперь до конца жизни ему никто не должен доверять? Кроме того, вы же будете за ним присматривать. На тот случай, если его станет одолевать соблазн.

Он разжал руку и повернулся снова к кораблю.

– Кстати о соблазне. Куда будет помещен метеорит?

– Идите за мной, – сказал Глинн. – Я покажу.

Поднявшись по нескольким лестницам, они пошли по мосткам, уложенным на бимсы. [5] У ограждения стояла одинокая фигура, безмолвная, прямая, облаченная в форму капитана. Морской офицер до мозга костей. Когда они приблизились, человек отступил от ограждения и остановился в ожидании.

– Капитан Бриттон, – представил Глинн. – Мистер Ллойд.

Ллойд протянул руку и замер.

– Женщина? – непроизвольно выпалил он.

Она отреагировала мгновенно:

– Вы очень наблюдательны, мистер Ллойд.

Ее рукопожатие было крепким и коротким.

– Салли Бриттон.

– Простите, – извинился Ллойд. – Я просто не ожидал.

Почему же Глинн его не предупредил? Он отметил взглядом нарядную униформу и прядь светлых волос, выбившуюся из‑ под фуражки.

– Рад, что вы смогли нас встретить, – сказал Глинн. – Я хотел, чтобы вы увидели корабль, прежде чем мы его совершенно обезобразим.

– Спасибо, мистер Глинн, – ответила Бриттон с едва заметной улыбкой. – Не думаю, что мне в жизни доводилось видеть что‑ нибудь столь же отталкивающее.

– Это чистая косметика.

– Я намерена потратить следующие несколько дней на то, чтобы действительно убедиться в этом.

Она указала на большие выступы сбоку надстройки:

– Что находится за ними?

– Дополнительные средства обеспечения безопасности, – объяснил Глинн. – Мы приняли все возможные меры безопасности, а потом еще некоторые.

– Интересно.

Ллойд заинтересованно посмотрел на ее профиль.

– Эли ничего о вас не говорил, – посетовал он. – Не могли бы вы рассказать мне о себе?

– Я была офицером корабля пять лет и капитаном три года.

Ллойд обратил внимание на прошедшее время.

– На чем вы плавали?

– На танкерах и супертанкерах для перевозки сырой нефти. Объемом больше двухсот пятидесяти тысяч тонн.

– Она несколько раз ходила вокруг мыса Горн, – вмешался Глинн.

– Вокруг мыса Горн? Я не знал, что маршрут еще существует.

– Супертанкеры не могут проходить по Панамскому каналу, – объяснила Бриттон. – Маршрут вокруг мыса Доброй Надежды предпочтительней, но иногда график требует перехода у мыса Горн.

– Это одна из причин, по которой мы ее пригласили, – сказал Глинн. – Море там бывает трудным.

Ллойд кивнул, продолжая смотреть на Бриттон. Она ответила ему спокойным взглядом, невозмутимым, несмотря на столпотворение внизу.

– Вы знаете о необычности нашего груза? – спросил Ллойд.

Она кивнула.

– Вас это тревожит?

Бриттон посмотрела на него.

– Нет, меня это не тревожит.

Что‑ то в ее ясных зеленых глазах говорило иное. Ллойд открыл рот, чтобы спросить, но Глинн мягко вмешался:

– Пойдем, я покажу вам люльку.

Они прошли дальше по мосткам. Теперь чрево корабля, затянутое клубами дыма от сварки и выхлопов машин, оказалось прямо под ними. Часть палубного настила была снята, в нем зияла огромная дыра. На краю стоял инженер Мануэль Гарса. Одной рукой он держал рацию около уха, а второй жестикулировал. Заметив их наверху, он помахал им.

Заглянув вниз в открывшееся пространство, Ллойд смог рассмотреть поразительно сложную конструкцию, изящную, как кристаллическая решетка. Ряды желтых натриевых ламп вдоль ее граней заставляли грандиозную глубину сверкать и светиться подобно сказочному гроту.

– Это трюм? – спросил Ллойд.

– Не трюм, а танк. Точней, центральная емкость номер три. Мы поместим метеорит в самом центре корабля, чтобы добиться максимальной устойчивости. Под главной палубой построен дополнительный коридор, ведущий из надстройки и обеспечивающий доступ сюда. Обратите внимание на механические двери, которые мы установили на каждой заглушке цистерны.

Люлька опускалась далеко вниз. Ллойд щурился от света бесчисленных ламп.

– Будь я проклят, – сказал он вдруг, – она же наполовину сделана из дерева! – Он повернулся к Глинну. – Уже халтурите?

Уголки рта Глинна резко дернулись вверх в короткой улыбке.

– Дерево, мистер Ллойд, основной строительный материал.

Ллойд покачал головой.

– Дерево? Для веса в десять тысяч тонн? Я не могу в это поверить.

– Дерево идеальный материал. Оно слегка подается, но не деформируется. Благодаря большой силе трения дерево как бы прилипает к тяжелым объектам, намертво удерживая их на месте. Сорт дуба, который мы используем, прослоенный эпоксидной смолой, имеет прочность на излом выше, чем сталь. Дерево можно резать и гнуть по форме трюма. Оно не пробьет стальной корпус при шторме, ему не свойственна усталость, как металлу.

– Но почему такая сложная конструкция?

– Нам приходится решать небольшую проблему, – сказал Глинн. – При весе в десять тысяч тонн метеорит должен быть абсолютно неподвижен в крепеже. Если «Ролвааг» попадет в плохую погоду на обратном пути в Нью‑ Йорк, даже малейший сдвиг в положении метеорита может дестабилизировать корабль. Деревянная люлька не только зафиксирует штуковину на месте, но и распределит ее вес равномерно по танку, имитируя загрузку сырой нефтью.

– Поразительно, – восхитилась Бриттон. – Вы взяли внутренние размеры и на них основывались в расчетах?

– Да. Доктор Амира – компьютерный гений. Она выполнила расчеты, которые потребовали целых десяти часов работы суперкомпьютера, но в результате мы получили конфигурацию. Мы, естественно, не можем ее полностью закончить, пока не знаем точных размеров камня. Это построено на основании данных облета, полученных от мистера Ллойда. Но когда мы откопаем метеорит, то построим вокруг него вторую оплетку, которую вложим в эту.

Ллойд кивнул.

– А что делают вон те люди?

Он указал на самое дно, где несколько рабочих, едва видимых сверху, ацетиленовыми горелками врезались в обшивку корпуса.

– Аварийный сброс, – ровным голосом ответил Глинн.

Ллойд почувствовал всплеск раздражения.

– Вы не собирались этого делать реально.

– Мы это уже обсуждали.

Ллойд попытался говорить убедительно.

– Послушайте, если вы откроете дно корабля, чтобы сбросить метеорит во время шторма, проклятое судно все равно утонет. Любому идиоту это понятно.

Глинн остановил на Ллойде взгляд своих серых непроницаемых глаз.

– При выполнении сброса потребуется всего шестьдесят секунд, чтобы открыть цистерну, освободиться от метеорита и закрыть ее снова. Танкеры не тонут за шестьдесят секунд, каким бы сильным ни был шторм. Напротив, приток воды компенсирует неожиданную потерю балласта, когда произойдет сброс метеорита. Доктор Амира все это тоже учла. Поправка оказалась совсем небольшой.

Ллойд уставился на Глинна – этому человеку доставляло удовольствие решение проблемы сброса бесценного метеорита на дно Атлантики!

– Скажу одно: если кто‑ то сбросит мой метеорит, я сброшу его самого.

Капитан Бриттон рассмеялась, веселый звонкий звук заглушил грохот, доносившийся снизу. Оба мужчины повернулись к ней.

– Не забывайте, мистер Ллойд, – произнесла она твердо, – пока этот метеорит ничей. И нас отделяет от него огромное водное пространство.

Борт «Ролваага»

26 июня, 0 часов 35 минут

Макферлейн перешагнул порог люка и аккуратно закрыл за собой стальную дверь. Он стоял на самом верху корабельной надстройки, и у него было такое чувство, словно это крыша мира. Гладкая поверхность Атлантики, пятнистая в слабом свете звезд, лежала более чем в ста футах под ним. Легкий бриз доносил далекий крик чаек и удивительно пах морем.

Макферлейн прошел вперед к перилам и ухватился за них руками. Он думал об огромном корабле, который будет ему домом в течение следующих нескольких месяцев. Прямо у него под ногами находился мостик, а под ним – целый этаж надстройки, по каким‑ то загадочным причинам оставленный Глинном незанятым. Под ним располагались каюты старших офицеров. А еще шестью этажами ниже лежала главная палуба, протянувшаяся до носа на одну шестую мили. Всплеск звездного света обрисовал носовую часть полубака. Там осталась система трубопроводов и вентильной арматуры танка, вокруг были размещены многочисленные старые контейнеры, ставшие лабораториями и производственными помещениями. Все вместе было похоже на детский город из деревянных кубиков.

Вскоре ему предстоит присутствовать на «ночном ланче». Это будет первая официальная трапеза на борту корабля. Но он должен был сначала подняться сюда, чтобы убедить себя – плавание действительно началось.

Макферлейн глубоко вдохнул, пытаясь выкинуть из головы суету последних дней: размещение лабораторий и электронного оборудования. Он крепче ухватился за перила, чувствуя, как в нем нарастает радость. «Похоже, это произошло», – подумал он. Даже тюремная камера в Чили казалась предпочтительней присутствия Ллойда, постоянно заглядывающего ему через плечо, заранее озабоченного несущественными мелочами. Что бы ни ожидало их в конце плавания, чем бы ни оказалась находка Нестора Масангкея, они наконец в пути.

Макферлейн повернулся и прошел до кормового ограждения. Из глубины судна доносилось еле слышное монотонное гудение двигателей, но здесь, наверху, не чувствовалось даже намека на вибрацию. Он увидел вдалеке мигающие проблески маяка на мысе Мэй: один короткий, один длинный. После того как Глинн оформил документы таможенного досмотра, используя только ему известные частные каналы, они под покровом ночи покинули порт Элизабет, до конца сохранив секретность. Скоро они выйдут на главные морские пути, пролегающие за континентальным шельфом, и повернут на юг. Если все пойдет по плану, через пять недель они снова увидят этот маяк. Макферлейн попытался представить, что будет, если они успешно завершат миссию: неистовый шум, научное открытие и, возможно, его собственная реабилитация.

Макферлейн горько улыбнулся про себя. В жизни так не бывает. Проще представить себя снова в Калахари, с достаточным количеством денег в кармане, слегка пополневшим на корабельных харчах, разыскивающим неуловимых бушменов для продолжения поисков метеорита Окаванго. Но что бы он ни сделал, уже не изменить того, как он обошелся с Нестором, особенно теперь, когда его друг и партнер умер.

Макферлейн почувствовал, что к запаху моря примешался аромат табака. Оглядевшись, он понял, что он не один. На дальней стороне сигнального мостика в темноте мигнула красная точка и снова исчезла. Кто‑ то тихо стоял там – собрат пассажир наслаждался ночью.

Потом красная точка дернулась и закачалась, когда человек поднялся, чтобы подойти к нему. С удивлением Макферлейн понял, что это Рейчел Амира, сотрудник Глинна и его собственный, не внушающий доверия ассистент. Между пальцев ее правой руки была зажата толстая, выкуренная до последних нескольких дюймов сигара. Макферлейн тихонько вздохнул, недовольный вторжением этой язвительной женщины в его размышления.

– Чао, босс. Будут какие‑ нибудь приказания?

Макферлейн промолчал, почувствовав досаду при слове «босс». Он не нанимался никем руководить. Амира не нуждается в няньке. Она и сама не выглядит довольной этим назначением. О чем Глинн думал?

– Три часа в море, а мне уже надоело, – сказала она, протянув сигару. – Не желаете?

– Спасибо, нет. Хочу почувствовать вкус еды.

– Корабельной стряпни? Вы, должно быть, мазохист, – предположила Амира и с тоскливым вздохом оперлась на перила рядом с ним. – Этот пароход вызывает у меня дрожь.

– Почему?

– Он такой холодный, роботизированный. Думая о плавании, я представляла сильных мужчин, снующих по палубе и исполняющих громкие команды. Только посмотрите туда. – Она показала пальцем за плечо. – Восемьсот футов палубы, и ничто не шелохнется. Это корабль с привидениями. Безлюдный. Все делается компьютерами.

«В ее словах что‑ то есть», – подумал Макферлейн. Хотя «Ролвааг», по современным стандартам, считался супертанкером среднего размера, он был огромен. А чтобы его обслуживать, нужна небольшая вахтенная смена экипажа. Вместе с командой, специалистами и инженерами ЭИР и строительной бригадой на борту меньше ста человек. Круизное судно, размером вдвое меньше «Ролваага», могло бы вместить две тысячи человек.

– И он такой чертовски огромный, – услышал Макферлейн ее слова, так созвучные его мыслям.

– Благодарите за это Глинна. Ллойд был бы гораздо счастливей, потратив на меньший корабль меньше денег.

– А вы знаете, что такие танкеры – это первые из сделанных человеком судов, на которые из‑ за их огромных размеров оказывает влияние вращение Земли?

– Нет, я этого не знал, – ответил Макферлейн и подумал: «Этой женщине нравится звук собственного голоса».

– А чтобы эта «детка» остановилась, ей нужно три морские мили при команде двигателям «полный назад».

– Вы неисчерпаемый кладезь сведений о танкерах.

– О! Я хорошо умею поддерживать разговор за выпивкой.

Амира выпустила в темноту кольцо дыма.

– В чем еще вы хороши?

Амира засмеялась.

– Я не очень плоха в математике.

– Наслышан об этом.

Макферлейн отвернулся, оперся на перила, надеясь, что она поймет намек.

– Знаете, не можем же мы все становиться стюардессами, когда вырастаем.

Наступила благословенная тишина, пока Амира дымила своей сигарой. Однако всего через минуту она воскликнула:

– Эй, знаете что, босс?

– Буду вам признателен, если вы не будете меня так называть.

– Но вы же им являетесь?

Макферлейн повернулся к ней:

– Я не просил об этом назначении. Мне не нужен ассистент. Мне это нравится не больше, чем вам.

Амира выпустила дым, язвительная улыбка тронула губы, глаза наполнились весельем.

– У меня появилась идея, – сказал Макферлейн.

– Какая?

– Давайте считать, что вы не мой ассистент.

– Вы что, меня уже увольняете?

Макферлейн вздохнул, подавляя импульсивную реакцию.

– Нам придется проводить вместе много времени. Давайте работать на равных, ладно? Глинну не нужно этого знать. Я думаю, мы оба станем счастливей.

Амира посмотрела на удлинившийся столбик пепла на конце сигары и выбросила ее в море. Когда она заговорила, ее голос звучал более дружески.

– Я просто обалдела от вашей выходки с сэндвичем. Рочфорт фанатически благопристоен. Оказаться вымазанным джемом для него величайшее унижение. Мне это понравилось.

– Я всего‑ навсего привел доказательство.

Амира хихикнула, и Макферлейн глянул в ее сторону, на глаза, блестевшие в полутьме, на темные волосы, сливающиеся с темнотой позади нее. За маской девчонки‑ сорванца скрывался сложный человек. Он снова повернулся к морю.

– К тому же я не собираюсь становиться приятелем Рочфорта.

– И никто не собирается. Он же получеловек.

– Как Глинн. Не думаю, что он хоть раз помочился, не просчитав предварительно все возможные траектории.

Последовало молчание. Макферлейн понял, что шутка была ей неприятна.

– Позвольте мне рассказать вам немного о Глинне, – заговорила Амира. – За всю жизнь у него было только две работы: «Эффективные инженерные решения» и армия.

Что‑ то в ее голосе заставило Макферлейна взглянуть на нее.

– До создания ЭИР Глинн был разведчиком в войсках особого назначения. Допрос заключенных, фотослежка, подводные взрывы – такого рода деятельность. Он возглавлял команду «А». Начинал в воздушно‑ десантных войсках, потом стал рейнджером. [6] Во Вьетнаме зарабатывал свои доллары в программе «Феникс».

– Интересно.

– Чертовски. – Амира говорила почти с яростью. – Они показали себя молодцами в жарких ситуациях. Гарса рассказывал, что у команды было прекрасное соотношение убитых ими и собственных потерь.

– Гарса?

– Он был в команде Глинна инженером‑ строителем. Его заместителем. Только тогда они не строили, а взрывали.

– Вам все это рассказал Гарса?

Амира замялась:

– Кое‑ что Эли мне сам рассказывал.

– Так что случилось?

– Его подразделение попало в переплет, когда они удерживали мост на границе с Камбоджой. Из‑ за ошибочных разведывательных данных о противнике Эли потерял всю команду, кроме Гарсы. Теперь Глинн руководит ЭИР и все разведывательные данные собирает сам. Так что, Сэм, я думаю, у вас сложилось о нем ошибочное мнение.

Амира достала из кармана арахис и очистила его.

– Вы, похоже, его хорошо знаете.

Неожиданно у Амиры затуманился взор. Она пожала плечами, потом улыбнулась. Чувственность во взгляде померкла так же быстро, как появилась.

– Как красиво, – сказала она, кивнув на еще видимый за простором воды маяк на мысе Мэй, который словно махал им в темноте ночи, как последний привет Северной Америки.

– Это точно, – откликнулся Макферлейн.

– Хотите поспорить, сколько миль до него?

Макферлейн нахмурился.

– Простите?

– Маленькое пари. На расстояние до этого маяка.

– Я не спорщик. Кроме того, у вас, по‑ видимому, наготове какая‑ нибудь загадочная математическая формула.

– Тут вы правы.

Она очистила еще несколько орехов, закинула их в рот и выбросила в море шелуху.

– Итак?

– Итак, что?

– Вот мы, идем на край земли, отправились, чтобы откопать самый большой камень, который кто‑ либо видел. Итак, мистер охотник за метеоритами, что вы думаете об этом на самом деле?

– Я думаю… – начал Макферлейн и замолчал.

Он осознал, что не позволяет себе надеяться, будто этот второй шанс, который и возник‑ то из ниоткуда, может действительно принести удачу.

– Я думаю, – сказал он вслух, – нам лучше спуститься вниз, к обеду. Если мы опоздаем, наш капитан, пожалуй, протащит нас под килем в наказание. А на таком танкере это не шуточное дело.

«Ролвааг»

26 июня, 0 часов 55 минут

Они вышли из лифта. Здесь, пятью этажами ниже, Макферлейн почувствовал глубинную вибрацию, слабую, но постоянно отзывающуюся в ушах и в костях.

– Нам сюда, – сказала Амира, указав в глубину голубого с белым коридора.

Макферлейн пошел за ней, глядя по сторонам. В сухом доке он проводил дни и большинство ночей на палубе в лабораторных контейнерах и сегодня впервые оказался внутри судовой надстройки. По прошлому опыту он представлял корабли как тесное пространство, вызывающее клаустрофобию. Но «Ролвааг», по‑ видимому, строился по другим стандартам: коридоры были широкими, каюты и общие помещения просторными, превосходно оборудованными, в коврах. Заглядывая в дверные проемы, Макферлейн увидел кинозал мест на пятьдесят с большим экраном, отделанную деревом библиотеку. Затем они повернули за угол, и Амира толкнула дверь – они оказались в кают‑ компании.

Макферлейн остолбенел. Он ожидал увидеть безликую столовую рабочего корабля. Но «Ролвааг» снова его удивил. Обеденный зал оказался просторным помещением, занимающим всю кормовую часть полубака. Из огромных иллюминаторов было видно кипение кильватерной струи, теряющейся в темноте. Десяток круглых столов, накрытых белоснежными скатертями и украшенных свежими цветами, рассчитанных каждый на восемь человек, были расставлены вокруг незанятого центра. Стюарды в накрахмаленной униформе стояли по своим местам. Макферлейн сразу почувствовал себя плохо одетым.

Народ уже потянулся к столам. Макферлейна предупредили, что места распределяются в соответствии с рангом, по крайней мере вначале, и предполагается, что он сядет за стол капитана. Оглядевшись, Макферлейн увидел Глинна, стоявшего около ближайшего к иллюминаторам стола. Макферлейн пошел к нему по темному ковру.

Глинн уткнулся носом в маленький томик, который спрятал в карман при их приближении. Но прежде чем книга исчезла, Макферлейн успел прочитать название: «Избранные стихи» Уистена Одена. Глинн никак не ассоциировался для него с любителем поэзии. Возможно, он составил не совсем правильное суждение об этом человеке.

– Какая роскошь, – признал Макферлейн. – Особенно для нефтеналивного танкера.

– На самом деле это достаточно стандартно, – откликнулся Глинн. – На таких больших судах места достаточно много. Они так дороги в эксплуатации, что практически не стоят в портах. Это означает, что команда месяцами находится на борту. Выгодней, чтобы она была довольна.

Теперь уже многие занимали свои места за столами, стало шумно. Макферлейн смотрел на морских офицеров, специалистов, экспертов из ЭИР. Подготовка к походу происходила так быстро, что он успел познакомиться, возможно, с десятью из семидесяти с лишним человек, что находились сейчас в помещении.

Вдруг в кают‑ компании наступила тишина. Макферлейн взглянул на дверь и увидел, как вошла капитан «Ролваага» Бриттон. Он знал, что капитан – женщина, но не ожидал ни того, что она так молода, не больше тридцати пяти, ни такой потрясающей выправки. Она держалась с естественным достоинством. На ней была безупречная форма: морской китель с золотыми пуговицами, белоснежная рубашка, на узких плечах – маленькие золотые погоны. Бриттон направилась к ним неторопливой походкой, которая говорила об уверенности в себе и еще о чем‑ то. Вероятно, о железной воле, подумал Макферлейн.

Капитан заняла свое место, в столовой возникла суета, когда все последовали ее примеру. Бриттон сняла фуражку, открыв тугой узел светлых волос, и положила ее на маленький боковой столик, который, похоже, был предназначен именно для этой цели. Когда Макферлейн увидел ее вблизи, он заметил, что ее глаза выглядят старше, чем она сама.

К капитану подошел седоватый мужчина в офицерской форме и зашептал ей что‑ то на ухо. Он был высоким и худым, с темными глазами, сидящими в еще более темных глазницах. Бриттон кивнула, и он отступил назад, оглядывая сидящих за столами. Его легкие, плавные движения напомнили Макферлейну большого хищника.

Бриттон указала на него, подняв вверх ладонь:

– Позвольте представить первого помощника капитана «Ролваага» Виктора Хоуэлла.

Раздались приветствия, Хоуэлл кивнул и отошел, чтобы занять свое место за соседним столом. Глинн спросил тихо:

– Могу я закончить представления?

– Конечно, – ответила Бриттон.

У нее был чистый четкий голос со следами легкого акцента.

– Это специалист по метеоритам из музея Ллойда доктор Сэм Макферлейн.

Капитан через стол протянула Макферлейну руку, оказавшуюся прохладной и сильной.

– Салли Бриттон, – представилась она. – Добро пожаловать на борт, доктор Макферлейн.

В ее акценте улавливалась шотландская картавинка.

Глинн продолжал по кругу:

– А это доктор Рейчел Амира, математик из моей команды, и Юджин Рочфорт, главный инженер.

Рочфорт взглянул вверх, нервно коротко кивнул, его умные глаза, в которых светилась одержимость, заметались. Он был в синем пиджаке, который выглядел бы вполне приемлемо, не будь сшит из полиэфирного полотна, блестевшего под светом ламп в обеденном зале. Его взгляд остановился на Макферлейне и снова перескочил на кого‑ то. Ему, по‑ видимому, было не по себе.

– А это доктор Патрик Брамбелл, корабельный врач. Не новичок в штормовом море.

Брамбелл одарил сидевших за столом лукавой улыбкой и поклонился по‑ японски. Это был человек неопределенного возраста с заостренными чертами лица, с высоким лбом, отмеченным тонкими параллельными морщинами, с сутулой спиной и совершенно лысой, словно из фарфора, головой.

– Вам доводилось работать корабельным врачом? – спросила вежливо Бриттон.

– Никогда не схожу на сушу, если этого можно избежать, – произнес Брамбелл весело с ирландским выговором.

Бриттон кивнула. Она вынула из кольца салфетку, развернула ее и положила на колени. Ее движения, ее пальцы, речь все казалось экономичным, безукоризненно отточенным. Она была так холодна и невозмутима, что Макферлейну подумалось, что это своего рода защитная реакция. Когда он брал салфетку, то заметил в центре стола серебряный держатель с картонкой меню: консоме «Ольга», баранина «Виндалу», цыпленок под майонезом «Тирамису».

Макферлейн тихо присвистнул.

– Вам не нравится меню, доктор Макферлейн? – спросила Бриттон.

– Напротив. Я ожидал сэндвичи с яйцом и салатом и фисташковое мороженое.

– Хороший обед является традиционным на корабле, сказала Бриттон. – Мой шеф‑ повар, мистер Сингх, один их лучших на флоте. Его отец готовил для британского Адмиралтейства во времена господства над Индией.

– Ничто лучше, чем превосходно приготовленный «Виндалу», не напоминает о том, что мы смертны, – провозгласил Брамбелл.

⇐ Предыдущая 1 2 3 456 7 8 9 10 Следующая ⇒