Андрей Круз 26 страница

Но вот выбирать получается далеко не всегда. Мало у кого есть стартовые условия для выбора: чаще всего нам достается сильно урезанный список, из которого давно расхватали все лучшее. И вот эта яхта — это как утерянная страница из списка, которая куда-то завалилась, а теперь вдруг нашлась. Я опять могу не только примеряться к обстоятельствам, но еще их и формировать. Что и пытаюсь сейчас сделать.

Таверна, одноэтажное каменное здание под красной черепичной крышей, с аляповато намалеванной вывеской, действительно была недалеко от порта, что в данном случае порадовало. Еще порадовало наличие веранды, с которой как раз вид на всю акваторию порта и открывался. С нее я вполне мог наблюдать за «Лейлой»… нет, уже не «Лейлой» — не нравится мне чужое название, данное каким-то турком, который когда-то хотел убить или взять в плен меня и который мной был убит в финале истории. Может, и не он назвал, но мне вот так кажется. Яхта, пока просто яхта. А как ремонт и еще кое-какую переделку на верфи в Бухте проведут, так будет она зваться по-новому.

Я пришел первым, брата Иоанна пока не было. Все же я с довольно большим запасом из порта вышел: рановато явился. Невысокий темноволосый кабатчик в забавной белой шапке и в переднике с вышитой на нем медузой провел меня за один из столиков на веранде, принял заказ на пиво. Ушел, а я, с довольным вздохом вытянув ногу, взялся любоваться яхтой. Нет, красивая она все же, и видно, что строили ее в расчете на скорость. Осталось только немного до ума довести — и все моря перед нами. Хорошо бы, кстати, чтобы Иван ко мне перешел, здорово было бы. Сдружился я с ним уже как-то, жалко по разным ватагам расходиться. Как вообще организовывать?

Получается, что нужен экипаж и отдельно — нечто вроде вооруженного отряда, разведгруппы, так сказать. Если куда-то высаживаться, то яхта способность к ходу терять не должна. Пятеро было на ней, когда мы ее захватили. Наверное, как раз пятеро — это и есть нормальная численность экипажа. Значит, еще минимум пятеро — боевая группа. Так? Наверное, так. Для начала. Только бойцы должны быть толковые.

А с самой яхтой что делать?

Полез в сумку, достал оттуда блокнот и карандаш. Нарисовал сверху контуры корпуса, прикинул где что, наметил мачты, переборки существующие, затем начал пририсовывать то, чего не хватает, на мой взгляд. Прервал за этим занятием брат Иоанн, присевший рядом.

— Ну что, — спросил он, — вступил в полномочия? Ага, вижу, уже что-то переделать хочешь?

— Вроде того, — кивнул я, закрывая блокнот и убирая его обратно в сумку. — Меньше груза, больше жилого пространства. Если действительно планируешь его использовать под экспедиции.

— Буду рекомендовать, — кивнул «особист» и, обернувшись к подошедшему буфетчику, тоже попросил пива.

— А вероятность того, что рекомендациям последуют? — уточнил я. — Деньги в ремонт я ведь сейчас буду вкладывать, да еще и в долги лезть придется.

— Очень высокая, — ответил он лаконично, взяв со стола меню. — Ты уже заказал?

— Нет, тебя ждал.

Кружка светлого пива появилась и перед ним, затем мы заказ сделали. Я выбрал «смешанный салат» и камбалу с жареной картошкой и овощами.

— Поздравляю, — поднял кружку брат Иоанн, отсалютовав мне ею. — С удачным решением суда.

— Могло быть по-другому? — спросил я, отпив прохладного пива.

— Нет, пожалуй, — покачал он головой. — Здесь все ясно было. Неясна до конца функция банды Фомы, кстати… есть идеи?

— Хм… — озадачился я. — Нет, пожалуй. Я ведь с ними случайно столкнулся, просто драка была, а так больше с чужих слов про них знаю.

— Ясно, — кивнул он. — Они мне тоже что-то рассказывают про мелкие дела, шулерство и нечто подобное, но как-то не верится. И в мелочах друг другу часто противоречат, не обо всем договорились между собой.

— Один вроде бы кололся, нет? — поинтересовался я.

— «Кололся»? — чуть затруднился «особист». — А, понял… да, пожалуй. Больше других говорит, но меньше других знает, похоже. Новый человек в банде и, кажется, случайный.

— И что дальше?

— Посмотрим, — уклончиво ответил он.

Принесли салат в одной большой миске, разместив на середине стола, а нам по тарелочке с прибором поставили. Я быстро навалил себе смеси латука, помидоров, лука, оливок и кусочков тунца, полил все оливковым маслом и уксусом, остро запахшим в воздухе. Вот так, простенько и со вкусом. Брат Иоанн тоже моему примеру последовал.

— Я что хотел узнать, — заговорил я. — Тортуга…

— Да? — чуть насторожился он.

— Почему она вообще существует?

— Ну… — вроде как растерялся брат Иоанн. — Сложилось так, что существует. Собралось много подонков в одном месте.

— Это как раз понятно, — согласился я с ним. — Такое бывает. Просто в такие места потом прибывает армия и не оставляет там камня на камне и головы на плечах. Потому что подобные места существовать не должны.

— Неисповедимы пути Господни, и лишь одному ему ведомо, что должно существовать, а что нет, — с явной усмешкой ушел в благочестие брат Иоанн. — Другое дело, что Господь не препятствует людям восстанавливать Закон своими руками и с его благословения. И если люди это делают, то такие места исчезают.

— Ну да, — немного запутался я в ситуации. — И почему люди этого не сделали?

— Какие люди конкретно? — ответил он вопросом на вопрос.

— Ну… я видел солдат в Благовещенске.

— Солдат в Благовещенске мало, — развел он руками. — Охрана и совсем небольшие экспедиционные отряды. Для Тортуги этого заведомо не хватит.

— Ополчение, — почесал я в затылке. — Для примера. Вот собрали же две полные роты и без особого труда. Можно и десять рот собрать, как я вижу, и двадцать. Почему не сделали?

— А почему ты спрашиваешь об этом у меня? — удивился он. — Разве я собираю ополчения?

— Нет, но… — Тут я растерялся немного. — Нет, не ты, но…

— Погоди, — прервал он меня. — Пираты мешают людям. Когда людям что-то действительно мешает, они находят людей в ополчения, суда, чтобы их перевезти, идут этими судами туда, куда им нужно, и там воюют. Так?

— Наверное…

— Значит, людей до сих пор еще недостаточно подперло, для того чтобы они собрались и пошли походом на Тортугу. Я прав? — вскинув брови и разведя в стороны ладони, посмотрел он на меня.

— Да, наверное, — вынужден был согласиться я. — Но есть правила развития таких мест, как Тортуга. Чуть набрав силы, они пойдут с рейдами на острова.

— Они уже ходят на острова, — сказал брат Иоанн, отпив пива и поставив кружку на стол. — Просто пока это были малонаселенные острова на окраинах территорий. Но все развивается, в этом ты прав. Если это будет развиваться именно так, то они дойдут и до Большого Ската.

— Так почему же…

— А почему ты спрашиваешь меня? — вновь перебил он. — Кто должен собрать ополчение?

— Ну… городские советы, власти островов, так? — предположил я.

— Уже горячо, — кивнул брат Иоанн. — Что им мешает?

— Что?

— А ничего, — опять изобразил он «глубокую вопросительность». — Церковь всегда благословляет подобные инициативы, потому что они богоугодны, как богоугодно все, что направлено на восстановление Закона в людских отношениях. Покарать совсем сорвавшихся с цепи убийц давно пора, верно. Но пока никто этого не делает, лишь собирают «полонный налог». Но вопрос «почему? » ты задаешь именно мне. Почему-то.

— Но на Большом Скате преподобный Савва в своей проповеди призвал собрать ополчение, а он же представляет Церковь.

— Не так, — выставив открытую ладонь, сказал брат Иоанн. — Решение всегда принимает городской совет. Они пишут протокол этого решения. А преподобный Савва просто призвал людей участвовать. Не было бы решения совета — преподобный ничего бы не сказал. Церковь не правит людьми на каждом их шагу, она лишь поощряет делать эти шаги. И благословляет верные.

— А кто должен принять решение для того, чтобы идти на Тортугу? — спросил я.

— Я не знаю, — развел руками «особист». — Сообщество городов… островов… надо просто договориться между собой тем, кто готов это сделать. Тем, кто понимает, к чему приведет усиление Тортуги, вот и все. При чем здесь Церковь?

— Я понял, — кивнул я.

Я действительно все понял. Брат Иоанн прав, у нищих слуг нет. Здесь все работают на себя и не кормят армию — значит, должны эту самую армию заменять. Не создали сильной централизованной власти (не считать же таковой более чем ненавязчивую Церковь) — создавайте механизмы взаимодействия, все очень просто. Не будьте дураками, потому что дураков и в алтаре бьют. И хорошо, если просто бьют, могут и вовсе постыдное учинить. Как с дураками-то иначе?

Принесли горячее. Камбала оказалась огромной, на всю немалую тарелку, зажаренная до золотой корочки и засыпанная вперемешку зеленью с чесноком. Рядом горка обжаренной в масле картошки. Взял половинку лимона, выдавил его по ножу, забрызгав соком всю рыбу, затем, быстро выдернув плавники по краям, поднял кожу и вытащил кусок нежнейшего белоснежного мяса. Вкусно… ужас как. Брат Иоанн предпочел мелких кальмаров, обжаренных во фритюре, тоже щедро поливая их лимонным соком.

— Как только закончу следствие, отправлюсь на Большой острове пакетботом, — сказал он. — Как только разберешься с яхтой, закончишь ремонт и наберешь экипаж — дай туда телеграмму, назначим встречу. Оттуда и отправишься… навстречу подвигам, — чуть с насмешкой завершил он последнюю фразу.

— Понятно… готовьте этого… Паганеля вашего.

— Будет тебе Паганель, — кивнул он. — Не думай, что мы здесь Верна не читали. Если что и сохранилось из вашего времени, так это книги. Почти все, даже те, которые, по-хорошему, надо было бы сжечь, а потом о них забыть.

* * *

Яхту перегонять с казенного причала не стали. Капитан рейда переговорил с кем-то, и с меня просто взяли плату как за коммерческую стоянку. Груза серьезного мы все равно не брали, свободные места в порту были, так что не было смысла перегонять.

К вечеру на борту навели порядок, прибравшись и выбросив все, что напоминало о прошлом экипаже и при этом не представляло ценности для нового. Загрузили продукты, телегу с которыми подогнал Глеб, Фаддей принял топливо для стирлинга, который оказался почти таким же, как и на «Чайке», но все же отличался в деталях. И маркировка на корпусе была на латыни: франкская все же постройка.

Разобрался с пушкой — она была точно такой же, как на «Чайке». Запас снарядов, правда, был жидковат, надо будет пополнить. Интересно, по ком они это все расстреляли? Пустая тара лежит, и в ней гильзы пустые, так что точно расстреляли. Ну да ладно, теперь это уже и не так важно. К крепостным ружьям боекомплект был тоже попользован, с половину осталось, если по коробкам судить.

Я тоже перетряс все ящики у себя в каюте, выбросив оттуда все подчистую, после чего зашедший Глеб выложил мне на койку несколько стопок чистого белья, сказав:

— Вот, прямо с рынка, ни одна турецкая задница не терлась.

— По яхте что скажешь? — спросил я его, разворачивая простыню.

— Птица, что тут еще скажешь, — даже удивился он вопросу. — На такой хоть вокруг света, без всяких проблем.

— Это хорошо, — порадовался я, — ходить ей, похоже, много придется.

— А чего ей стоять! — сказал Глеб. — На то и судно, чтобы по морям бегать. Ну мы что, с утра отходим, вместе с «Чайкой»?

— Конечно.

— Тогда капитана рейда предупрежу и оплату по утро занесу…

— Я уже заплатил, — сказал я. — Когда он здесь был, я ему авансом, как раз до утра.

— Ну тогда и вообще просто, — кивнул Глеб. — Ладно, к экипажу пойду.

— Кстати, Глеб, — окликнул я его, — а что шкиперскую каюту не занял?

— Так я не шкипер, я боцман, — отмахнулся он.

— Это ты на «Чайке» боцман, а здесь-то за шкипера, — удивился я.

— Да не, мне так привычней, — отмахнулся он и вышел, прикрыв за собой дверь.

Я сел в кресло, зажег лампу, взял с полки книгу. Просто роман, из купленных позавчера. Но не читалось: с трудом первые три страницы домучил, перечитывая каждое предложение по нескольку раз и не понимая, что же я все-таки читаю. Черт, до сих пор какой-то мандраж, не удается сосредоточиться. Отложив книгу и затушив лампу, поднялся на палубу.

Из команды еще никто не спал, сидели на палубе, играя в домино, и над чем-то тихо ржали. Сосредоточенный Глеб возился в рубке, там же я заметил Фаддея. Посмотрел на часы — вообще-то поздно уже, отдыхающую вахту можно вполне разгонять. Ну да ладно, Глебу виднее, кому когда и что делать.

Блымкнули склянки в порту, и Глеб сразу оживился, рыкнув на команду и погнав всех спать.

— Выходим с утра, расселись тут лясы точить, — напутствовал он их. — Чтобы через минуту на палубе, кроме вахтенного, никого не было, ясно? Фаддей, и ты заканчивай, спать иди.

Фаддей кивнул и пошел в трюм, зевая. Все, отбой. За вахтенного остался Федька, которого Игнатий «одолжил» нам на рейс. Вооруженный револьвером, он лениво шлялся по палубе, иногда перегибаясь через борт и стараясь что-то разглядеть в темной воде за бортом.

— Прогуляюсь пойду, — сказал я Федьке, поняв, что с маетой мне не справиться.

— А стоит? — усомнился он, показав пальцем мне на ногу. — Швы разойдутся — у меня так было.

— Я аккуратно и недалеко.

Нет, сейчас не усну, а с другой стороны, могу и во время рейса выспаться, теперь особых проблем с этим нет. Действительно, пройдусь неспешно. Федька снял веревку с крючком, преграждающую выход на сходни, и я спустился на причал. Куда пойти? В сторону Матросского тупичка неохота, хоть там до самого утра дым коромыслом, — мне бы покою, так что сверну направо, в сторону пляжа. Там как раз вдоль него дорожка мощеная, вот по ней и прогуляюсь.

Людей в порту почти не было, все уже спать завалились в ожидании следующего рабочего дня. Тихо, только иногда с судов слышны обрывки разговоров, тихо плещет у бортов мелкая волна, и изредка звук чьих-то шагов раздается. Медленно, неторопливо, стараясь не беспокоить раскромсанную хирургом ногу, дошел до пляжа, огляделся. Ветер в обратную сторону, с берега, сейчас мне в спину дует. Вода сейчас, кстати, теплая-теплая должна быть, самая лафа купаться. Но только по ночам этого делать не стоит, даже там, где сети натянуты. Все акулы из окрестностей на ночь подходят к берегу и вдоль него курсируют в поисках добычи. Может, она раньше в сеть попадет, а может, ты первый ей на ужин угодишь — это уже как лотерея. А еще по вечерам к пляжам приходит множество скатов-хвостоколов, и вероятность наступить на такого на мелководье очень велика. Наступишь и получишь ядовитым шипом в ногу. Оно надо? Я свое в ногу уже получил, пока достаточно.

На дорожку песку с пляжа ногами натащили, скрипит и под подошвами, и под резиновым наконечником трости. Откуда-то запахом пекарни тянет — видать, к раннему утру что-то печь взялись. Они, получается, больше по ночам работают? Да и цены на хлеб тут разные, с утра дороже всего, днем на треть падает, а к вечеру так и вовсе наполовину. А что, все верно, с утра он свежайший, а к вечеру уже черствеет — как за него одинаково брать?

Где-то в городе, в той стороне, где форт, хлопнул выстрел. Револьверный. Затем еще один, еще, к нему винтовочный добавился, потом сразу россыпь — и тишина. Затем опять вспышка стрельбы — и вновь тихо. Тишина долго держалась, минут пять, наверное, а затем раздался свисток — один, второй, потом с хлопком взлетела из форта в небо красная тревожная ракета, зависла на парашюте, залила все вокруг кровавым тревожным светом. Что-то случилось.

Чем дальше, тем больше суеты было. Зажигались огни, по порту пробежали охранники с винтовками, на выходе, в узком проходе между последним пирсом и маяком, натягивали трос, перекрывая выход судам. Проскакал патруль конных объездчиков, прошел скорым шагом десяток местных ополченцев, заняв караул в гавани. Решив не путаться под ногами, я доковылял до яхты и дальше наблюдал за суетой с ее борта. Ну его, так спокойней будет. Если что-то в городе серьезное приключилось, то лучше не путаться у людей под ногами, изображая праздношатающегося.

На судах просыпались, выбираясь на палубу. Начали перекрикиваться, но никто ничего о случившемся не знал. Пытались добиться какой-нибудь информации от ходящего по набережной патруля ополченцев, но те или молчали как партизаны, или сами ничего не знали. Потом поползли слухи, самые разнообразные, но даже на первый взгляд далекие от правды. Часам к трем ночи мне надоело впустую убивать время, и я спустился в каюту, где и заснул, наказав меня разбудить тогда, когда разрешат выход судов из гавани. И на всякий случай револьвер поближе положил к подушке.

С утра, часов в семь, на яхту заявились брат Иоанн с Василем. Пришли целенаправленно ко мне, потребовав разбудить. Но я уже сам проснулся: услышал голоса с палубы. Вид у обоих был сосредоточенный и усталый, одежда в пыли, и пахло конским потом от обоих так, словно они всю ночь скачками занимались. У Василя еще щека пластырем заклеена и предплечье перевязано свежим бинтом.

— Что случилось-то? — спросил я с ходу.

— Пусть кофе дадут, а? — попросил брат Иоанн. — Потом сядем где-то — и я все расскажу.

Кок был рядом, тут же метнулся на камбуз. На пришедших посыпались вопросы оживившегося экипажа, но брат Иоанн все стрелки на меня перевел — мол, «потом у него узнаете».

Кофе появился быстро, и мы с кружками ушли на нос, а Глеб окриком вернул на корму потащившийся было следом экипаж. Присели на фальшборт.

— Так все же? — вновь спросил я.

— Банда Фомы сбежала, — ответил Иоанн.

— Как сумели? — удивился я. — У вас кутузка крепкая вроде, и охрана толковая.

— У них здесь, в городе, еще люди были, — ответил «особист», подув на горячий кофе и осторожно отхлебнув из кружки. — Яхта здесь стояла — «Белая птица», не видел?

— Нет, не обращал внимания.

— Они вчера ушли, днем еще. — Вздохнув, он опять приложился к кружке. — Оказалось, что недалеко: встали в Грязной бухте, это километров десять от города. Болото вокруг, к берегу всего по одной тропе пройти можно, там и не бывает никого.

— Ждали? — уточнил я.

— Именно, — подтвердил брат Иоанн. — Вечером объездчики забрали трех пьяных матросиков из Тупичка. Скандалили, ругались, девку поколотили какую-то, в общем, все как обычно. Никаких особых злодейств. Ну и доставили их в холодную.

— Не обыскали? — удивился я, предчувствуя продолжение.

— Почему же, обыскали, — ответил вместо Иоанна Василь. — Но одно дело, когда разбойника привозишь, а другое дело — когда пьяницу на ночь, которого с утра пять рублей штрафа всего и ждет. Они и не сопротивлялись, шли послушно, даже извинялись за беспокойство.

— И что?

— Да то, что у них с собой что-то было, — сказал Василь и с силой потер ладонями лицо. — В общем, в кутузке двое объездчиков было, ночная смена, и еще двое их привели. Все убиты. Горла перехвачены, с убитых все оружие с патронами взято. Фому и двоих освободили, того, что показания давать начал, прямо в камере пристрелили.

— А стрельба откуда?

— На выходе столкнулись еще с патрулем, перестрелка была. Тех тоже побили: их еще и на улице засада ждала, с лошадями…

— Лошадей у барыжника днем покупали, — опередил следующий вопрос брат Иоанн. — Тот разве что приметы двоих покупателей запомнил.

— Ага, — подтвердил Василь. — В общем, шесть человек объездчиков положили, наповал. А сами на коней — и на выход из города. Мы тревогу и погоню следом. Почти догнали ведь, но они коней у Грязной бухты побросали и тропой ушли. Преследовали, но они заслоны ставили, меня вот зацепило, и еще одного в грудь ранили. И мы у них одного убили, они даже тело не вытащили.

— Яхтой ушли? — спросил я.

— Яхтой, — ответил он. — С борта их огнем поддержали, загрузили — и отчалили. А мы что, пешком-то? Пока туда-сюда, время и потеряли: яхта у них быстрая.

— В общем, я что пришел, — опять вступил в разговор брат Иоанн. — У тебя теперь судьба во многих местах бывать, так что я тебе их карточки даю… — Он полез в сумку, вытащил оттуда конверт из бурой плотной бумаги, протянул мне. — Увидишь где — сам решай, как лучше. Мы бы допросили, но, в общем, они теперь вне закона, понял?

— То есть убивать можно сразу? — уточнил я, листая фотографии, сделанные в фас и профиль. Я-то их и так помню, но теперь можно будет людям показывать. А пока в каюте повешу — пусть о себе напоминают.

— Убивай, — сказал он. — Не задумывайся.

— А сейчас что?

— А сейчас допросы и опросы здесь будут, так что отдыхай. До вечера ни одно судно из гавани не выйдет. А скорее всего, до утра.

* * *

Яхта действительно была быстрой, следовала за «Чайкой» и «Морской лилией», взяв рифы на парусах, и это с учетом того, что днище здорово обросло. Впрочем, у шхун тоже. В каюте я обжился как дома — настолько все стало там сразу удобно и привычно. Вахты по ночам по-прежнему стоял, должность канонира у меня так и осталась, зато отдыхал в поистине царских условиях. В изменении статуса есть свои положительные стороны.

В Бухту пришли почти к самому закату, вследствие чего дежурный по рейду, ввиду отсутствия капитана оного, выделил яхте место «гостевое», а я уже претендовал сразу на постоянное. Пришлось самому на борту ночевать, оставшись за вахтенного, — команды-то пока нет, а временная из ополченцев, получив оставшиеся по договору деньги, разбежалась по домам со всей возможной скоростью, к семьям и хозяйству. В общем, вынужден я был ночь просидеть на палубе. У нас тут вроде и не воруют, но вот гарантировать того, что на пустое судно не заберется матрос с соседнего и не стырит оттуда всякие нужные в хозяйстве предметы, никто бы не смог. Это постоянные причалы, у которых стоят суда местных обитателей, охраняются сторожами, туда не заберешься особо.

В общем, получился за сторожа, которому оставалось только на звезды смотреть и, разумеется, размышлять. О чем? Тут проще сказать, о чем не размышлять. Все, до Большого Ската я дошел с дружеской помощью, а теперь уже сам. Вот с этого самого момента сам по себе, надо все в свои руки брать и своими ногами везде топать. Хорошо, что Глеб в дороге просветил: с этой яхтой даже бюрократии всякой хватает.

Заодно ощущение «порога» появилось. Если до сегодняшнего дня я о своем вероятном приватирском будущем размышлял чуть в теории все же, то вот сейчас, здесь, осталось только толкнуть дверь и войти в новое для меня место. Совсем новое, настолько новое, что даже страшно становится. Если ленту последнего этапа моей жизни отмотать чуть дальше того момента, когда я садился в «армаду» у своего подъезда, то все становится странным настолько, что ум за разум заходит. То я по большой и грязной Москве ношусь, «вопросы решаю», суечусь, что-то планирую, чего-то опасаюсь, и вдруг раз — у меня шхуна. То есть яхта, но не та яхта, что я, заработав великие миллионы, себе на Кап Д'Антиб купил бы, а вот такая, трофейная пиратская. Которую я с двумя револьверами в руках на абордаж взял. Рехнуться можно.

Может, и вправду рехнулся? Все еще бред у меня, в коме лежу? Да как-то очень уж складно для бреда, не может такого быть. Нет, не бред, а то я уже жениться решил, а меня кто-то возьми да из комы и выведи. Не согласен, пусть все так и остается. Оставь мою кому при мне навсегда, мне в ней лучше.

Тортуга. Подталкивает мня брат Иоанн к чему-то, с этой проблемой связанному. Я не дурак уж совсем, вижу все.

Почему именно меня? Вот это удивляет. Или просто так складывается? Не ждал ведь он этой яхты в том месте, не мог ждать… Хотя о чем это я? Я ведь всю жизнь так, по «мягкому пути» иду, вроде и не сопротивляюсь течению, и в то же время по сторонам смотрю внимательно, чтобы ни одной возможности полезной не упустить. Это еще от бывшей службы у меня, наверное. А у брата Иоанна служба похожа, вот и у него такой же профессиональный перекос. Появилась возможность кого-то использовать на пользу делу — так почему не использовать?

И все же… страшновато как-то, мне еще рассказ Ивана-моториста памятен, там ведь все очень нехорошо получилось. А с другой стороны, с таким гнойником надо кончать до того, как пойдут действительно большие набеги, когда уже настоящая беда придет. Да и лоциями я не зря запасся. В общем, надо и о заработке не забывать, и о Тортуге этой самой. С Иваном посоветоваться, а потом еще с братом Иоанном, потому что за приватирской лицензией нам на Большой остров так и так идти. И не только за лицензией, но и за второй пушкой — там ее и установят. Кстати, на верфи предупредить надо будет, чтобы палубу на баке укрепили дополнительно, приватирская пушка, насколько я узнал, посильней нашего Гочкиса будет. Надо пометочку себе сделать…

Достал из сумки блокнот, перелистал до наброска корпуса яхты в разрезе, поставил крестик с подписью «укрепить под пушку». Так, теперь не забуду.

Мысли плавно перескочили на предмет приятный, то есть на Аглаю. Спутники мои, подлецы такие, сами к семьям рванули, оставив меня без свидания с любимой женщиной. Нечестно так, но что поделаешь. Как только возможность появится — сразу к ней, все остальные дела подождут. У местного темпа жизни тоже минусы есть: каждый раз надолго расстаешься. А потом вот так — чуть не подпрыгиваешь на месте от нетерпения.

Кретин, даже подарка ей не купил. Идиот. Книжек накупил, по Новой Фактории гулял, а любимой женщине ничего не привез. Ой, позор какой, дерьмовый из меня жених… Хорошо, хоть самого себя где-то не забыл с такой памятью, на помойке где-нибудь.

Кстати о книжках… Я спустился в каюту, зажег лампу, раздраил иллюминатор. Сходни все равно на эту сторону, неслышно по ним никто не заберется, да и не полезет никто, если честно. Поэтому уселся за маленький стол-бюро и раскрыл книгу. Почитаю до утра — все от мыслей отвлекусь, а то в голове уже карусель какая-то.

Так до утра и просидел, читая, даже увлекся романом о морских приключениях. Это кому местному он просто про приключения, а для меня еще и источник знаний. Мне пока еще все источник, куда ни ткни.

Зато чуть не с рассветом ко мне заявился Илларион, владелец верфи, который еще с причала заорал:

— Алексий, мне тут люди сказали, что ты переделку планируешь? Так я уже здесь, чего ты ждешь!

— Какой проворный, — зевнул я, поднимаясь по трапу и выходя из рубки на палубу, потягиваясь на ходу. — У меня на это дело бюджет не спланирован пока, и команды нет.

— А команда и не нужна, — логично возразил он, протягивая мне кружку ароматного чаю, которую притащил с собой. — Держи вот, проснись.

— Спасибо, — кивнул я, принимая горячую кружку.

— Не за что, — ответил он и вернулся сразу к цели своего визита: — Тебе команда и не нужна особо, пока яхта у нас в доке стоять будет. А как все сделаем, ты и с командой разберешься.

— Думаешь? — озадачился я. — Я что-то не уверен, что на все денег у меня хватит.

— Ну давай прикинем, — сказал Илларион. — Пошли в рубку, там присядем.

В кают-компании уселись за общим столом, Илларион тетрадь большую достал с карандашом, сказал:

— Перечисляй, что сделать хочешь.

— Хм, — малость озадачился я, но вспомнил, насчет чего меня Глеб инструктировал. — Проверить общее состояние — это раз. Килевать судно и почистить…

— Это само собой, — поддакнул Илларион.

— И мне вот что надо сделать, — полез уже я в сумку за своим блокнотом. Открыв нужную страницу, повернул его к гостю: — Вот так… мне надо не груз теперь брать, а экипаж расселить удобней. Две каюты есть, так… вот моя, вот шкиперская, поменьше… и вот так, видишь, я нарисовал, по шпангоутам… — я заново прочертил линии карандашом, — надо поставить еще шесть кают. На двенадцать человек в общей сложности. Койка снизу и койка откидная.

— Может, проще в два яруса? — сразу уточнил Илларион.

— Может, и проще… но не во всех, — прикинул я. — В две вот этих и две вот этих, — пометил я галочками крайние с обеих сторон, — в них можно двухъярусные. А вот в эту и эту — откидные. Сюда, может быть, придется по одному человеку заселять, так что пусть так и так будет — все просторней.

— Иллюминаторы совпадают?

— В том-то и дело, что совпадают, они же как раз между шпангоутами, — подтвердил я. — Только ставь переборки и мебель заноси.

— Ага, возможно все, — согласился он. — А дальше к баку у тебя припасы будут, так?

— Так, — подтвердил я. — Если без груза ходить, то сюда их на год вперед набрать можно. И кстати, палубу под большую пушку укрепить, как раз там же.

— Можно. Пошли трюм глянем, я прикину сразу, что к чему.

И мы пошли в трюм. В результате Илларион поразил меня не только сообразительной пронырливостью, но и знанием дела. Такое впечатление сложилось, что у него чертежи переделки в голове сами собой вычерчивались, и к концу разговора он выдал довольно точную смету. Добавив разве что:

— Процентов на десять могу ошибиться, точнее уже завтра скажу, — после чего спросил: — Согласен?

Сумма была не маленькая, но реальная, потянуть ее я вполне мог. Но сразу не согласился — отправился на прием к преподобному Савве, по поводу займа из КВП. Там трудностей не возникло, преподобный меня поздравил с трофеем и сообщил про то, что пришла телеграмма из Благовещенска. И раз я буду гарантированно работать на них, то проблем с возвратом долга не возникнет. А первый взнос в кассу я выплатил сразу, облегчившись на двести рублей золотом.

Когда вернулся в порт, столкнулся у трапа с Аглаей.

— Ну и как ты можешь оправдаться? — спросила она с ходу, даже не поздоровавшись.

Оправдался все же, рассказал про то, как ночью яхту караулил. Поверила и даже посочувствовала, хоть и предупредила, что если еще раз так на остров приеду, а ей на глаза не покажусь, то дорогу к ее усадьбе могу забыть сразу и навсегда — не понадобится больше.

⇐ Предыдущая 19 20 21 22 23 24 252627 28 Следующая ⇒