Е.П. Блаватская. Загадочные племена на Голубых 3 страница

⇐ ПредыдущаяСтр 3 из 14Следующая ⇒

суровой и истерзанной, как сама жизнь, в борьбе стихийной - ниже. Но все вверху,

как и внизу, цветет во все времена года всеми радужными красками волшебной

палитры Индии. В этих горах пришельцу из долин все кажется необычайным, чуждым,

диким. На них поджарый, пряничного цвета кули превращается в бледнолицего

рослого тодда, который, как привидение древнего римлянина или грека, с гордым

профилем, важно драпируясь в белую льняную тогу, подобной которой нет ничего

похожего в Индии, глядит на индуса с благосклонным презрением быка, взирающего

задумчиво на черную жабу. Здесь желтоногий пестрый ястреб низменностей является

могучим горным орлом; а иссохший ковыль и обгорелый репейник кактуса Мадрасских

полей вырастает в гигантскую траву, в целые леса тростника, где слон может смело

играть в прятки, не страшась людского взгляда. Здесь поет русский соловей, а

кукушка кладет яйца в гнездо южной желтоносой майны, вместо гнезда своего

северного друга, голубой вороны, которая превращается в этих лесах в свирепого,

черного, как смоль, ворона. Здесь всюду контраст: куда ни глянешь, аномалия. Из

густой листвы дикой яблони вылетают в светлый полдень мелодичные звуки,

чириканье и песнь неизвестных в долинах Индии пернатых; а из темного бора

несется подчас зловещий рев тигра и читты, да мычание дикого буйвола... Минутами

торжественная тишина, царящая на высотах, прерывается тихими, таинственными

звуками, шуршаньем, порою диким, сиплым криком. Затем все снова умолкает,

замирает в благоуханных волнах чистого горного воздуха, и опять надолго

воцаряется перерываемое ни одним звуком молчание. В такие минуты затишья одно

внимательное, любящее природу ухо способно уловить биение ее мощного, здорового

пульса, чутко угадывая его непрерываемое движение даже в этом немом заявлении

радостной жизни мириадами ее творений, видимых и невидимых.

Нет, не легко забыть Голубых Нильгири тому, кто пожил в них! В этом чудесном

климате мать-природа, собрав свои разбросанные силы, собрала их в одно для

произведения всех образчиков своего великого творчества. Она как бы чередуется

проявлениями то северных, то южных полос земного шара. Потому-то она то

оживляется, просыпаясь к деятельности, то снова замирает, усталая и ленивая...

То видишь ее полудремлющую во всем величии облитой ярким солнцем юга красоты,

убаюкиваемую согласною мелодией всех ее царств; то встретишь ее гордую и дикую,

напоминающую о своей мощи колоссальными растениями тропических лесов и ревом ее

великанских зверей. Еще один шаг в другую сторону, и она снова падает, как бы

изнеможенная после крайнего усилия, и сладко засыпает на ковре северных фиалок,

незабудок и ландышей... И лежит наша великая, мощная мать, тихо и неподвижно,

овеваемая прохладным ветерком да нежными крыльями целого роя невиданных,

волшебно-красивых мотыльков и бабочек.

Теперь подножие этого холма обвито тройным поясом рощ эвкалипта. Рощи обязаны

своим существованием ранним европейцам-плантаторам. < < 17> > Кто не знаком с этим

прекрасным Eucalyptus globulus, австралийским деревом, которое разрастается в

три-четыре года, как другое не разрастется и в двадцать, тот не знаком с главной

прелестью садов. Служа замечательным средством, очищающим воздух от всяких

миазмов, такие рощи делают климат Нильгири еще более здоровым. Все ошалевшие от

чересчур монотонно-горячих ласк индийской природы туземцы, как и представители

Европы в Мадрасском президентстве, рвутся искать выздоровления и отдыха в лоне

ее на этих горах; и она никогда не обманывает этих ожиданий; соединив, как в

одни букет, все климаты, все флоры, зоологию как и орнитологию пяти частей

света; гений гор подносит все это от имени своей владычицы каждому забравшемуся

в Нильгири усталому путнику.

" Голубые горы" - это визитная карточка с полным исчислением заслуг и титулов,

которую природа, злая мачеха европейца в Индии, оставляет в знак полного

примирения своему, ею же замученному пасынку.

Час такого примирения пробил и для наших бедных героев. Совершенно разбитые, они

еле могли держаться на ногах. Пострадавший менее Уиша и более сильный

Киндерзлей, отдохнув, стал обходить пригорок. Он старался высмотреть с этого

холма в расстилавшемся перед ним хаосе скал и лесов удобнейший для возвращения

путь. Ему показалось, будто он видел недалеко оттуда дым и поспешно вернулся к

товарищу, чтобы сообщить ему новость, как вдруг он был поражен будто громом...

Пред ним стоял, повернувшись к нему в полуоборот спиной, бледный как смерть и

как в лихорадке дрожащий Уиш. Вытянув руку, он конвульсивно тыкал указательным

пальцем в даль. Тогда, взглянув по направлению пальца, всего в несколько сот

футов от них, в ложбинке у самого подножия холма Киндерзлей заметил сперва

жилье, а немного далее - людей. Вид этих предметов, который в другое время

несказанно бы обрадовал их, поразил в то время почему-то обоих ужасом. Правда,

дом был какой-то странный, невиданной ими прежде нигде архитектуры. В нем не

было ни окон, ни дверей, и он был круглый, как башня, и с совершенно

пирамидальною, хотя и закругленною сверху крышей. Что же касается людей, то на

первый взгляд оба компанейца даже колебались принять их за людей. Оба

инстинктивно бросились за стоящий невдалеке от них куст и, раздвинув ветви,

глядели во все глаза на странные двигающиеся перед ними фигуры. То, что они в

них узрели, описано Киндерзлеем как " группа великанов, а возле них - несколько

групп страшно уродливых карликов! " Забыв всю прошлую удаль и насмешки, они были

готовы серьезно принять их за гениев и гномов этих гор; но вскоре оказалось - то

были просто огромные тодды, их данники и обожатели баддаги и крошечные слуги

этих данников, безобразнейшие в мире дикари муллу-курумбы.

Истратив весь заряд, потеряв одно из ружей и чувствуя себя в состоянии полного

расслабления неспособными противиться нападению даже таких карликов, компанейцы

собрались, незаметно скатившись кубарем с холма, улизнуть, как вдруг заметили

подошедшего с тыла другого неприятеля. Подкравшиеся к ним и усевшиеся выше их на

дереве, обезьяны внезапно открыли по ним пальбу весьма неприятным для них

снарядом - грязью. Их стрекотанье и воинственные крики очень скоро привлекли

внимание пасшегося невдалеке оттуда стада огромных буйволов. Буйволы замычали в

свою очередь, высоко подняв головы к вершине пригорка, а затем и тодды, как

видно, заметили их. По крайней мере через несколько минут отвратительные карлы

появились перед ними и овладели безо всякого сопротивления двумя полумертвыми

героями. С Киндерзлеем сделался, по его показанию, " обморок от одного

испускаемого чудовищами-дикарями зловония". К их великому удивлению, однако,

карлики их не съели и даже не очень помяли: " Они только прыгали да плясали перед

нами, хохоча во всю огромную глотку", - пишет Киндерзлей. Великаны, то есть

тодды, оказались совсем джентльменами (sic! ). Удовлетворив свое весьма понятное

любопытство при виде, как оказалось, первых белых когда-либо виденных ими людей,

тодды напоили их превосходным буйволиным молоком, накормили похлебкой из грибов

и сыром, а затем уложили отдыхать в замеченном ими пирамидальном домике, где

оказалось " темно, но тепло и сухо и где они проспали, как убитые, до другого

утра".

Всю ночь, как потом оказалось, тодды просидели в торжественном совете. Несколько

лет спустя, когда мистер Сэлливан, которого они до сих пор называют " отцовским

братом", < < 18> > самое почтительное у них после " отца" название, приобрел их

искреннюю любовь и доверенность. Рассказывая ему об этой памятной для них ночи,

тодды ему говорили, что они уже давно поджидали к себе в горы " людей со стороны

заходящего солнца". На вопрос Салливана, как они могли это знать, они отвечали

неизменно одною и тою же фразою: так нам доено объявили буйволы, а они всегда и

все знают. В эту ночь их старики решили участь англичан, а также и перевернули

новую страницу в книге своей собственной истории.

На другое утро, видя, что англичане еле могли двигаться, тодды приказали своим

данникам снарядить для больных нечто вроде носилок, на которых их и понесли

баддаги. Англичане заметили, что тодды услали еще с утра куда-то карликов. " С

тех пор и до самого дня возвращения в Нильгири, мы их не видели и даже нигде не

встречали", - рассказывает Киндерзлей. Как узнано позднее, особенно из рассказов

миссионера Метца, тодды не без причины боялись для своих гостей враждебного

присутствия карликов муллу-курумбов; они их послали назад в их лесные трущобы,

строго запретив им глядеть на белых странников. Такое, немного странное

запрещение было ими мотивировано миссионеру тем, что " взгляд курумбы убивает

непривыкшего к нему и боящегося его человека", а так как боязливое отвращение

англичан к этим карликам было, конечно, подмечено тоддами в первую же минуту их

появления, то вследствие этого явилось и запрещение курумбам глядеть на

пришельцев.

Бедные, великодушные тодды! Кто знает, как часто впоследствии раскаивались их

старики, что недоброму глазу муллу-курумбов они не предоставили этих людей, от

возвращения которых в Мадрас и их доклада зависела дальнейшая участь Нильгири!..

Но " так давно порешили буйволы... а они знают! "

Тихо медленно несомые на носилках баддагами, удивляясь и, конечно, радуясь

своему негаданному счастливому избавлению, англичане имели теперь случай лучше

разглядеть дорогу и окружающие их окрестности. Они были поражены громадным

разнообразием этой растительности, которая соединяет в себе почти все породы

тропиков, а вместе с тем и северных климатов. Нередко им попадались гигантские

старые сосны, шероховатые стволы которых совсем исчезали у корней среди алоэ и

кактусов. Фиалки цвели у подножия пальм, и белоствольная береза и трепещущая

осина отражались в темных тихих водах пруда, рядом с царским цветом Египта и

Индии гордым лотосом. По дороге они находили фруктовые деревья всех стран, ягоды

всех сортов от бананов до яблонь и от ананасов до малины и клубники. Страна

изобилия, благословенная обитель! " Голубые горы" видимо избраны природой одним

из пунктов ее всемирной выставки!

Во все время спуска вокруг путников журчали сотни ручьев; из трещин скал била

здоровая ключевая вода, поднимались пары из минеральных источников и всюду веяло

прохладой, о которой они давно позабыли в знойной Индии.

В их первую по дороге ночь, с ними приключилось очень смешное происшествие.

Баддаги, после небольшого совещания, вдруг насильно завладев ими, раздели догола

и, не обращая внимания на их отчаянное сопротивление, окунули в теплую

минеральную воду лужи и обмыли им раны и царапины. После этого, держа их

поочередно на скрещенных руках выше уровня воды и прямо над теплым паром, стали

петь нечто вроде заклинаний с аккомпанементом таких ужасных кривляний и диких

возгласов, - пишет Киндерзлей, - " что нам серьезно почудилось одну минуту, будто

они собираются нас принести в жертву одному из лесных богов".

Но англичане ошиблись, хотя лишь к утру убедились в несправедливости своего

подозрения. Натерев им больные ноги каким-то тестом из мягкой глины и сочных

трав, баддаги тепло закутали их и " буквально усыпили над теплым паром

источника". Проснувшись на другое утро, они почувствовали необычайное облегчение

во всем теле и особенно крепость в мускулах. Всякий след боли в ногах и

сочленениях, как бы по волшебству, исчез. Они стали совершенно здоровыми и

окрепшими. " Нам сделалось положительно совестно перед этими, заподозренными нами

так напрасно, дикарями", - рассказывает Уиш в письме к приятелю.

К полудню они спустились так низко, что им стало довольно жарко, и они заметили,

что перешли черту туманов и находились уже на Куимбатурской стороне. Уиш пишет,

что они не могли довольно надивиться одному: при восходе на гору они встречали

ежечасно следы присутствия разных диких зверей; им приходилось глядеть в оба и

окружать себя величайшими предосторожностями, чтобы не попасть в логовище тигра,

не наткнуться на слона или стаю читт... " теперь же, на возвратном пути, лес как

бы вымер: самые птицы щебетали, казалось, только издали, не подлетая к нам...

нам не перебежал пути даже красный заяц". Баддаги вели их вниз узенькою,

извилистою и еле заметною, но неправильною тропой, не пересекаемою, видимо,

никакими препятствиями.

Как раз перед заходом солнечным они вышли из лесу и скоро стали встречать на

пути куимбатурцев из подгорных сел. Но им не пришлось знакомить их с

проводниками. Завидя еще издали толпу возвращавшихся с работы кулей, баддаги

мгновенно исчезли, прыгая с одной скалы на другую, словно стая испуганных

обезьян. Так чудесно спасенные англичане остались снова одни. Но теперь они

находились на опушке леса, и всякая опасность миновала. Подозвав людей, они

узнали от них, что находятся почти в Малабаре, в Уинди, то есть стране

диаметрально противоположной Куимбатуру. Целая горная цепь отделяла их таким

образом от водопада Калакамбе и деревни, из которой они отправлялись. Малабарцы

вывезли их на большую дорогу и к ужину они были уже под гостеприимной кровлей

мунсифа < < 19> > небольшой деревушки. На другое утро они запаслись лошадьми и к

вечеру прибыли благополучно в знакомую им деревню, в ту самую, откуда пустились

в путь в заколдованные горы ровно двенадцать дней назад.

Слух о благополучном возвращении богохульных саабов из обители богов разнесся по

селу и его окрестностям с быстротой молнии.

" Дивы не наказали дерзновенных... они даже не тронули ферингов, которые так

смело вторглись в их веками замкнутые от остального мира владения... Что это

значит? Неужели они избранники Садду? " - Вот что шепталось, сообщалось и

передавалось из одного села в другое, пока не сделалось необычайным событием

дня. Брамины хранили зловещее молчание. " Такова на этот раз, - говорили старики,

- воля благословенных див; но что скажет будущее? Это одним им (сиречь, богам)

известно". Волнение распространилось далеко за границы уезда. Целые толпы

суеверных дравидов приходили простираться перед англичанами и отдавать им все

предписанные для " избранников богов" почести.

Межевщики торжествовали. " Британский престиж" пустил глубокие корни и утвердился

на долгие годы у подножия " Голубых гор"...

Глава 2

Новое восхождение на Тоддабетский пик. - Англия объявляет " Голубые горы"

британской территорией и кладет Нильгири в карман. - " Боги" разжалованы в

смертные. - Различные гипотезы о тоддах.

А вы, друзья, как ни садитесь,

Все в музыканты не годитесь...

До этой страницы, невзирая на данные, почерпнутые мною из печатных рассказов

Киндерзлея и Уиша, наша быль все-таки выглядит сказкой. Не желая быть

заподозренною даже в преувеличении, продолжаю описание уже со слов самого

правителя куимбатурского, " высокоблагородного" (High Honourable) Д. Сэлливана,

из напечатанных в тот год его рапортов Ост-Индской Компании. Таким образом, наша

быль примет чисто официальный характер. Она не будет уже, как то могло казаться

доселе, извлечением из полуфантастического рассказа еле живых, голодных

охотников, быть может, в припадке лихорадочного от лишений бреда и не одной

ссылкой на сказки суеверных дравидов, а дословным пересказом донесений

английского чиновника и изложением его последующих статистических работ

касательно " Голубых гор". Мистер Д. Сэлливан жил на Нильгири и управлял его

пятью племенами долгое время. Память об этом справедливом и добром человеке не

исчезнет еще много лет. Она живет доселе на холмах, < < 20> > увековечена

выстроенным им Уттакамандом с его прелестным озером и цветущими садами, а его

книги, доступные каждому, служат свидетельством и подтверждением всего того, что

читатель найдет далее. Интерес нашего рассказа может только возрасти от выписки

подлинных слов покойного коллектора Куимбатура.

Проверив во дни нашего личного пребывания на горах точность наблюдений над

тоддами и курумбами целого роя чиновников и миссионеров и сравнив их показания и

теории с данными из книг мистера Сэлливана и дословных показаний генерала и

мистрис Морган, ручаюсь за достоверность сведений. Продолжаю летопись с того

дня, как после чудного своего избавления землемеры вернулись в Мадрас.

Слухи о новооткрытой земле и ее жителях, о гостеприимстве и особенно об услуге,

оказанной тоддами героям нашей второй главы, приняли под конец в стоустой молве

такие размеры, что " отцы" проснулись и принялись наконец серьезно за дело.

Послали нарочного из Мадраса в Куимбатур. Теперь на путешествие туда требуется

двенадцать часов, а тогда потребовалось двенадцать дней. Пришел приказ

" правителю" уезда от главного начальства: " Поручается, де, г-ну коллектору,

мистеру Джону Сэлливану, исследовать и проверить глупые басни о " Голубых горах",

а затем и донести о них по начальству".

Немедля коллектор снарядил экспедицию: уже не горсть людей, собранную кое-как

межевщиками и тотчас же расстроенную, а такую экспедицию, словно он отправлялся

с нею в полярные моря. С ним шла целая армия сипаев, несколько десятков боевых

слонов, сотни охотничьих читт, < < 21> > собак и пони, а в арьергарде следовали

дюжины две опытных охотников-англичан. Везли подарки: тоддам оружие, которого

они никогда не употребляют, а курумбам - праздничные тюрбаны, которых те

отродясь не надевали. Все было как следует. Везли палатки и инструменты, врачей

и лекарства, быков на убиение и туземных арестантов для удобрения земли там, где

приходится рисковать жизнью и терять людей, взрывая скалы и проводя дороги. Не

везли только одного - туземцев-проводников, опять-таки потому что все люди этой

профессии снова разбежались из деревень. Участь, постигшая двух малабарцев в

первой экспедиции, была жива еще в памяти всех. То, что прошло даром

" барасаабам", может взыскаться с туземцев, рассуждали запуганные браминами - с

одной, а англичанами и их " престижем" - с другой стороны, устрашенные дравиды.

Трое " больших раджей" прислали посольства из Майсура, Вадьяна и Малабара с

инструкциями молить коллектора, чтобы он пощадил страну и ее многие народности.

Гнев богов, - говорили они, - иногда бывает сдержан, но когда он разразится, то

становится ужасным. Посягательства на священные вершины Тоддабета и Муккертабета

должно будет отозваться неслыханными бедствиями для всего края. Семьсот лет тому

назад цари Чоллы и Пандии, желая завладеть горами, отправились было с двумя

армиями воевать с дивами, но не успели они перейти за туманы, как все были

задавлены с обеими армиями и всем обозом обрушившимися на них огромными скалами.

В тот день пролилось столько крови, что скалы сделались от нее с тех пор

ярко-багровыми на протяжении целых миль, и даже земля стала красною". < < 22> >

Но коллектор остался непоколебим. Англичанина умолить всегда бывает трудно. Он

не верит в могущество богов; зато все плохо лежащее всегда должно принадлежать

ему - по божественному праву.

Итак, в январе 1819 года караван мистера Сэлливана тронулся в путь и стал

восходить со стороны Денайгонкотты, то есть, оставив " смерть посылающий" водопад

в стороне. Вот что затем читала недоумевающая публика в " Мадрасском курьере" от

30 января и 23 февраля в перепечатанных этой газетой донесениях коллектора.

Сокращаю и даю резюме:

" Имею честь доложить высокопочтеннейшей (Most Honourable) Ост-Индской Компании и

их превосходительствам, гг. директорам, что вследствие приказания, полученного

(такого-то числа и проч. ), я отправился (следует повторение вышесказанного)... в

горы. Заручиться проводниками я не успел; ибо под предлогом, что эти горы

принадлежат их богам, аборигены объявили мне прямо, что предпочитают тюрьму и

смерть путешествию за черту " тумана". Вследствие сего, снарядив отряд из

европейцев и наших сипаев, 2 января 1819 года мы стали подыматься из деревни

Денайгонкотты, отстоящей от подножья Нильгирийского " пика" на две мили... Для

наглядного понятия о климате на этих горах, имею честь представить следующие

сравнительные таблицы от первого до последнего дня восхождения".

Таблицы показывали, что тогда как со 2 до 15 января по всему Мадрасскому

президентству термометр (по Фаренгейту) показывал во все время от 85° до 106°

жары, - на Нильгирийских горах, начиная от 1000 футов над морской поверхностью

ртуть стояла всего на 50°, спускаясь затем по мере восхождения и показывая на

высоте 8076 футов всего 32° (то есть до нуля по Реомюру) в самые морозные часы

ночи.

Забежав на минуту вперед, мы видим, что теперь, когда Нильгирийские холмы

покрыты европейскими плантациями, город Уттакаманд имеет до 12000 постоянных

жителей и все приведено в порядок и известность, климат этой прелестной страны

есть уже сам по себе невиданное и чудесное явление: в 300 милях от Мадраса и в

11 градусах от экватора, от января до декабря температура, невзирая на

юго-западный и северо-восточный муссон, вращается постоянно между 15 и 18

градусами разницы в продолжение самых холодных, как и самых жарких месяцев в

году, от восхода до захода солнечного, в январе, как и в июле, на 1000, как и на

8000 футов высоты. Вот наглядное доказательство этому, взятое из первых

наблюдений г. Сэлливана.

Термометр, < < 23> > января 2 на 1000 футов высоты:

" В 6 часов утра - 57°; в 8 - 61°; в 11 - 62°; в 2 часа пополудни - 68°; в 8

часов вечера - 44°".

На 8700 футов высоты тот же термометр показывает 15 января: " В 6 часов утра -

45°; в полдень до 2 часов - 48°; в 8 часов вечера - 30°; ночью, в 2 часа, вода

слегка замерзала в кувшинах".

И это в январе, заметьте, почти на 9000 футах над морем!

Внизу, в долине, 23 января, термометр стоял уже в 8 часов утра на 85° жары; в

полдень - на 99°; в 2 часа пополудни - на 108°, а в 8 часов вечера - на 97°; в 2

часа ночи он показывал - 98°!

Чтобы не затруднять читателя цифрами, заключаю сведения о Нильгирийском климате

следующей сравнительной таблицей средней температуры между Уттакамандом, ныне

столицей " Голубых гор", Лондоном, Бомбеем и Мадрасом.

Лондон 50°

Уттакаманд (7300 ф. ) 57°

Бомбей 81°

Мадрас 85°

Каждый хиревший и прощавшийся с печенью в Мадрасе спешил на эти благодетельные

горы и почти всегда выздоравливал. В первые два года по основании Уттакаманда,

то есть с 1827 до 1829 года, из 3000 постоянно поселившихся там жителей и 1313

приезжих временных гостей умерли только двое. В Уттакаманде год за годом

смертность никогда не превышала & #188; %, и в замечаниях санитарного комитета

говорится следующее: " Климат в Нильгири объявлен теперь с достоверностью самым

здоровым в Индии. Губительное действие тропического климата не исчезает в нем

только в тех случаях, когда у больного невозвратно разрушен один из главных

внутренних органов" (" Records of the Medical Baard of Madras" ).

Говоря о вековом неведении окружающих Нильгири народов об этой чудной местности,

мистер Салливан рассуждает о нем в своем донесении так:

" Нильгирийские холмы расстилаются между 76° и 77° восточной долготы и 11° и 12°

северной широты. С северной стороны они неприступны вследствие почти

перпендикулярных скал. На южной стороне, милях в сорока от Океана, они покрыты

до сей поры неисследованными, ибо непроходимыми, лесами; с запада и востока они

замкнуты остроконечными утесами и холмами Хунда. Неудивительно, стало быть, что

в продолжение многих веков они оставались вполне неизвестными остальному миру, а

в Индии были ограждены от вторжения своею необычайною во многих отношениях

своеобразностью".

" Взятые вместе эти две цепи, то есть Нильгирийская и Хундская, обнимают

географическое пространство в 268494 квадратных мили, покрытое сплошь

вулканическими скалами, долинами, ущельями и утесами".

Вследствие всего этого, уже на высоте 1000 футов экспедиция мистера Сэлливана

увидала себя вынужденною оставить слонов и бросить почти весь багаж, так как

приходилось продвигаться все выше и выше, перелезая через скалы посредством

веревок и блоков. В первый день погибли три человека, на второй - семь человек

арестантов. Сопровождавшие Сэлливана, Киндерзлей и Уиш не оказали ему ни

малейшей помощи. Дорога, по которой их провели так легко на возвратном пути

баддаги, исчезла навеки, как будто следы ее были заметены каким-то волшебством:

ее не нашли еще и до сей поры, хотя искали ее долго и тщательно. На все вопросы

баддаги притворялись непонимающими. Очевидно, аборигены не имеют намерения

выдавать англичанам всех своих тайн.

По одолении главного препятствия, то есть отвесных утесов и скал, окружающих

Нильгирийскую гору словно сплошною китайскою стеной, и после потери человек

пятнадцати арестантов да двух сипаев, хотя партии предстояли еще большие

затруднения, но она нашла себе скоро и награду. Подымаясь шаг за шагом, то

вырубая выемки в скалах для ноги, то опускаясь снова на сотни футов на веревках

в глубокие бездны, на шестой день путешествия англичане очутились наконец на

довольно ровном месте. Здесь в лице коллектора Великобритания " объявила " Голубые

горы" королевскою территорией. По водружении на высокой скале английского

флага", - " нильгирийские боги сделались подданными его великобританского

величества".

С этого часа экспедиция стала встречать следы человеческого жилья. Она увидела

себя в " стране волшебной, величественной красоты"; но через несколько часов " эта

картина вдруг чудодейно исчезла: мы снова попали в туман. Незаметно подкравшись,

облако окутало нас со всех сторон, хотя мы давно, - как думали Киндерзлей и Уиш,

- перешли за черту вечного тумана".

В те годы Мадрасское метеорологическое отделение обсерватории не успело еще

решить характера этого странного явления и приписать оное, как теперь, его

настоящим причинам. < < 24> > Поэтому и мистер Сэлливан мог только, удивляясь,

констатировать феномен, описав, как он тогда появился. " В продолжение целого

часа, - пишет он, - мы чувствовали себя осязательно среди окружающего нас

теплого, мягкого, как пух, тумана, что доказывали наши насквозь промокшие

платья. На расстоянии полушага люди стали друг у друга пропадать на глазах: - до

того облако было густо; а затем люди, как и части окружающей нас панорамы,

начали быстро прыгать перед нами, то появляясь, то снова исчезая в этой мокрой и

словно освещенной бенгальским огнем голубоватой атмосфере"...

Местами вследствие затруднительного медленного подъема " пар делался до того

невыносимо горяч", что некоторые из европейцев " чуть было не задохлись".

К сожалению, ни натуралисты, ни физики высокопочтенной Компании, сопровождавшие

мистера Сэлливана, не могли или не успели исследовать этого явления. Не далее

как через год после того было уже поздно изучать его: как только большая часть

утесов, которые когда-то опоясывали " холмы", стали исчезать один за другим,

взрываемые для прокладки дорог в Нильгири, исчезло бесследно и само

явление. < < 25> > Пропал голубой пояс Нильгири. Теперь туман является гораздо

реже: - только во время муссонов. Зато сами горы сделались еще синее издали, еще

⇐ Предыдущая 1 234 5 6 7 8 9 10 Следующая ⇒